Сломанный меч

VIII

Ведьма сидела, поджидая кого-то в темноте. Вдруг тень выскользнула из крысиной норы. Ведьма нагнулась и увидела в полумраке на полу свою подружку.

Крыса, отощавшая и измученная, молча вскарабкалась ей на грудь и глубоко вздохнула. Потом сползла на колено и уставилась на нее маленькими блестящими глазками.

— Ну, — спросила ведьма, — как постранствовала?

— Тяжелый это был путь и холодный, — ответила крыса. — Все ветра продули меня, пока я добралась до Эльфийского Утеса. Пробираясь через покои Имрика, я часто была на волосок от смерти. Они чертовски проворны, эти эльфы, и они поняли, что я не обычная крыса. Но, несмотря на это, я умудрилась пробраться лазутчиком на их совет.

— Я думаю, у них есть план?

— Да. Скафлок идет походом на Тролльхейм, чтобы напасть на владения Иллреда, убить короля троллей или, в крайнем случае, разрушить его приготовления к войне, ведь тот открыто провозгласил конец перемирия. Имрик остается в Эльфийском Утесе, чтобы готовить оборону.

— Добро. Старый ярл эльфов слишком силен, но Скафлок в одиночку вряд ли избежит западни. Когда он отправляется?

— Через девять дней. Он поведет в поход пятьдесят кораблей.

— Эльфы ходят по морям быстро, так что он будет в Тролльхейме в ту же ночь. Если я подниму попутный ветер, Вальгард доберется туда за три дня, и я дам ему еще три дня, чтобы приготовиться. Так что, для того чтобы он прибыл к Иллреду как раз перед налетом Скафлока, мне придется еще подержать его здесь. Да, это время пригодится для того, чтобы он узнал о своем настоящем племени, а управиться с ним теперь не трудно, ведь он объявлен вне закона и бежит сюда в отчаянии.

— Ты жестоко обошлась с Вальгардом.

— Я не питаю вражды к нему, он не Ормово семя, но он будет служить орудием в моей жестокой и опасной игре. Уничтожить Скафлока совсем не так легко, как убить Орма и его сыновей или захватить его дочерей. Он только посмеется над моим колдовством и моей силой. — Ведьма ухмыльнулась в полумраке. — Ведь Вальгард — орудие, которым я выкую меч, чтобы пронзить им сердце Скафлока. А что касается самого Вальгарда, я дам ему случай высоко вознестись среди троллей, особенно если они завоюют эльфов. Я надеюсь, что падение будет для Скафлока вдвое горше, если с ним и из-за него падет Альфхейм.

И ведьма принялась ждать, а долгие годы выучили ее этому искусству.

Перед зарей, когда серый тоскливый свет начал разливаться по снегам и обледеневшим деревьям, Вальгард постучал в дом своей женщины. Она сразу распахнула дверь, и он упал в ее объятия. Он пришел к ней полумертвым от усталости и холода, весь в запекшейся крови, с безумными глазами и опустошенным сердцем.

Она накормила его мясом, напоила элем и целебными травами, и вскоре он уже лежал в ее объятьях.

— Ты — все, что осталось у меня, — бормотал Вальгард. — Женщина, твоя красота и беспутство породили это зло, я убью тебя, а после брошусь на свой меч.

— Почему ты так говоришь? — спросила она, улыбаясь. — Что произошло дурного?

Он упрятал лицо в душистое облако ее волос.

— Я убил отца и братьев, и теперь я вне закона, и нет мне прощения.

— Что касается убийств, — сказала женщина, — они доказывают только то, что ты оказался сильней тех, кто угрожал тебе. Какая разница, кто такие они были? — Ее зеленые глаза блеснули. — Но если ты думаешь, что ты погубил свою родню, я докажу тебе, что ты неповинен в этом.

— Что? — он вяло поднял на нее глаза.

— Ты не сын Орма, Вальгард Берсерк. Я умею видеть суть вещей и скажу тебе, что ты даже не человек по рождению, но принадлежишь к такому древнему и знатному роду, что тебе и самому не представить, чей ты потомок.

Его огромное тело напряглось, точно отлитое из железа. Он сжал ее запястья до боли и закричал так, что стены хижины задрожали:

— Что, что ты сказала?

— Ты — подменыш, оставленный ярлом эльфов Имриком, который похитил первенца Орма, — сказала женщина. — Ты сын Имрика от рабыни — дочери самого Иллреда Короля Троллей.

Вальгард отбросил ее от себя. Пот выступил у него на лбу,

— Ложь! — Он был потрясен. — Это — ложь!

— Правда, — спокойно возразила женщина.

Она подошла к нему. Он в ужасе отшатнулся, его грудь тяжко вздымалась. Ее голос звучал тихо, но непреклонно:

— Почему ты так не похож на других детей Орма или любого другого человека? Почему ты презираешь богов и людей и бродишь всегда в одиночестве, а забвение своей тоски находишь только в убийствах? Почему ни одна из женщин, с которыми ты спал, не понесла? Почему животные и малые дети боятся тебя? — Она загнала его в угол, и ее взгляд не отпускал его. — Почему все это так, в самом деле, если не потому, что ты не человек по природе?

— Но я вырос так же, как прочие люди, мне доступно железо и церковная утварь, я не колдун…

— Это из-за злодейства Имрика, который ограбил тебя, лишив законного наследства, и предпочел тебе сына Орма. Он сделал тебя похожим на похищенное дитя. Ты вырос в мире этих ничтожеств, людей, и не мог развить чудесную мудрость, дремлющую в тебе. Ты обречен созреть, состариться и умереть за краткий срок, отпущенный людям, но зато тебя не пугает то, чего эльфы боятся на земле и в небесах, — это Имрик присвоил твои родовые права на многовековую жизнь. Но он не смог вдохнуть в тебя человечью душу, твоя душа после смерти погаснет, как свеча на ветру, и нет ей надежды ни на рай, ни на ад, ни на покои старых богов — и это при том, что ты проживешь не дольше любого человека!

При этих словах Вальгард хрипло вскрикнул, оттолкнул ее и выбежал за дверь. Женщина улыбнулась.

Становилось все холодней, ветер крепчал, но только к ночи Вальгард вернулся в дом. Он был измучен и согнут бурей, но его глаза полыхнули навстречу его возлюбленной.

— Теперь я верю тебе, — пробормотал он, — не во что мне больше верить. Я видел духов и демонов, несшихся в порывах ветра вместе со снегом, они смеялись надо мной, пролетая мимо. — Он отошел в неосвещенный угол комнаты. — Ночь сомкнулась надо мной, эта глупая игра — моя жизнь — проиграна; все: дом, родню и самую душу свою я потерял, да и не было у меня души, я был всего лишь тенью, отброшенной великими Силами, которые теперь решили задуть свечу. Доброй ночи, Вальгард, доброй ночи.

И он с рыданиями повалился в постель.

Женщина улыбнулась про себя, легла рядом с ним и принялась целовать его, — рот ее обжигал как огонь и пьянил как вино. И когда он удивленно поднял на нее глаза, она прошептала:

— Эти речи недостойны Вальгарда Берсерка, самого могучего из воинов, чье имя наводило ужас от Ирландии до Гардарики. Я думала, ты понял из моих слов, что пора тебе своей секирой повернуть к лучшему собственную судьбу. Ты должен был бы ужасно отомстить и за меньшее, чем то, что Имрик сделал с тобой, а ведь он лишил тебя твоего природного бытия и посадил в эту клетку, называемую смертной жизнью.

Вальгард почувствовал, как силы возвращаются к нему, и пока он ласкал женщину, его сердце наполнялось ненавистью ко всему, кроме нее. В конце концов он сказал:

— Что же мне делать? Как мне победить самого себя? Я даже не способен видеть ни троллей, ни эльфов, если они сами не пожелают этого.

— Этому я тебя научу. Обрести колдовское зрение, которым от рождения обладают жители Волшебной страны, нетрудно. И после этого ты сможешь уничтожить тех, кто был несправедлив к тебе, и посмеяться над тем, что тебя объявили вне закона, тебя, который будет могущественней любого короля, правящего людьми.

Вальгард заглянул ей в глаза.

— Как этого добиться? — медленно спросил он.

— Тролли снова готовятся к войне со своими старыми врагами, эльфами. Скоро Иллред Король Троллей поведет свое воинство на Альфхейм, скорей всего, сперва он нападет на Имрика здесь, в Англии, чтобы его тылы и фланги были в безопасности, когда затем он пойдет на юг. Среди лучших воинов Имрика будет и Скафлок, сын Орма, его приемыш, а он не боится ни железа, ни креста, он силен и искусный оборотень, тот самый Скафлок, который занял место, принадлежащее тебе по праву. Если ты теперь быстро отправишься к Иллреду за море, принесешь ему богатые дары, предложишь ему свою службу и свои человеческие умения, а кроме того, расскажешь о своем происхождении, ты сможешь занять высокое положение в его армии. Захватив Эльфийский Утес, ты убьешь Имрика и Скафлока, и Иллред с удовольствием назначит тебя ярлом эльфийских владений в Британии. После этого, когда изучишь колдовскую науку, ты поймешь, как разрушить чары Имрика, и станешь, как настоящие тролли или эльфы, нестареющим до конца времен.

Вальгард захохотал, точно волк, завыл.

— Прекрасно! — закричал он. — Убийца, изгой, нелюдь. Я ничего не потерял, но многое приобрел. Коли так, примите меня, духи холода и мрака, я иду к вам, чтобы в битвах, о каких и не грезил человеческий разум, утопить мои несчастья. О, женщина, женщина, великое ты сотворила для меня, великое, хоть и злое, но я благодарен тебе за это!

Он со страстью предался любовным утехам: но потом, когда он заговорил о попутных ветрах, его голос был холоден и спокоен.

В первую очередь он спросил:

— Как я доберусь до Тролльхейма?

Женщина открыла сундук и вынула оттуда кожаный мешок с завязанной горловиной.

— Ты отправишься в путь в определенный день, когда я скажу. Когда твои корабли снимутся с якоря, развяжи этот мешок. В нем находится попутный ветер, а кроме того, ты обретешь колдовское зрение, чтобы увидеть угодья троллей.

— Но что будет с моими людьми?

— Они будут частью твоего дара Иллреду. Любимая потеха троллей — охотиться в горах на людей, и они сразу почуют, что твои люди — такие злодеи, что за них не вступятся никакие боги.

Вальгард пожал плечами.

— Что ж, если я тролль, пусть моя кровь проявится в вероломстве. Но чем еще я смог бы обрадовать его? Должно быть, у него полно золота, дорогих камней и драгоценных тканей?

— Ты можешь сделать ему более дорогой подарок, — ответила женщина. — У Орма есть две прекрасные дочери, а тролли похотливы. Если ты их свяжешь и заткнешь им рты, чтобы они не могли перекреститься и произнести Божьего имени…

— Только не этих двух! — воскликнул Вальгард в ужасе. — Я вырос вместе с ними. И я уже причинил им достаточно зла.

— Именно их, — возразила женщина. — Если Иллред возьмет тебя на службу, он должен быть уверен, что все человеческие узы для тебя разорваны.

Но Вальгард отказался. Тут она принялась обнимать его, и целовать, и сплетать рассказы о мрачном великолепии, которое его ждет, и в конце концов он согласился.

— Я не понимаю, кто ты, самое злое и самое прекрасное создание в этом мире? — спросил Вальгард.

Она мягко засмеялась, припав к его груди.

— Ты забудешь меня, когда тебе достанутся в добычу эльфийские женщины.

— Нет, никогда я не забуду тебя, возлюбленную, которая так переломила мою жизнь.

Женщина оставила Вальгарда в своем доме еще на некоторое время под тем предлогом, что ей нужно сварить зелья, чтобы восстановить его колдовское зрение, и поведать ему о Волшебной стране. Однако и без того ее прелести и любовное искусство приковали к ней Вальгарда крепче любых цепей. Однажды, когда в сумерках снова повалил снег, она наконец сказала:

— Теперь тебе пора идти.

— Нам, — ответил он. — Ты должна пойти со мной, потому что без тебя я жить не могу.

Он начал ласкать ее своими большими руками.

— Если ты не пойдешь своей волей, я унесу тебя, но все равно ты должна пойти.

— Хорошо, — вздохнула она. — Но может быть ты передумаешь, когда я открою тебе глаза.

Она встала и посмотрела на него, сидящего, сверху вниз, и стала проводить на его лице какие-то линии и углы. Ее губы кривились в тоскливой улыбке.

— Ненависть — великая сила, — вздохнула женщина. — Я не думала о забавах, Вальгард, но теперь мне тяжело заставлять тебя проститься со мной. Удачи тебе, мой милый. А теперь, — и она провела кончиками пальцев по его глазам, — смотри!

И Вальгард увидел.

Как дым на ветру рассеялось перед ним видение уютного маленького домика и высокой женщины с белой нежной кожей. Неожиданно колдовство спало и он увидел все таким, каким оно было на самом деле.

Он увидел глинобитную хибару, в которой навоз, тлеющий в очаге, отбрасывал слабые блики на груды костей и тряпья, ржавого железа и погнутых колдовских орудий. Он заметил тусклые глаза старой карги; ее лицо было точно маска — сморщенная кожа натянута на отвисающую челюсть, — а по иссохшей груди ползла крыса.

Вальгард от ужаса едва устоял на ногах. Ведьма подмигнула ему.

— Ну, любимый, — захихикала она, — не отправиться ли нам на твой корабль? Не клялся ли ты никогда не расставаться со мной?

— Я для тебя теперь не существую! — завыл Вальгард.

Он схватил свою секиру и бросился на нее. Две крысы шмыгнули по полу. Прежде, чем секира была выдернута из земли, они успели скрыться в норе.

В бешенстве Вальгард схватил ветку и положил ее в очаг. Когда она как следует разгорелась, он принялся тыкать ею в груды соломы и тряпок. Вальгард дождался, пока хижина не сгорела, готовый зарубить всякое существо, выскочившее из огня. Но только пламя плясало, да ветер свистел, да снег с шипением таял, падая в огонь.

Когда от дома не осталось ничего, кроме золы, Вальгард крикнул:

— Из-за тебя я потерял дом, родню и надежду, из-за тебя я отрекся от своей жизни и предался силам тьмы, из-за тебя я стал троллем! Слушай меня, ведьма, если ты еще жива. Я последую твоему совету. Я стану ярлом троллей в Англии, может быть, однажды я стану королем Тролльхейма. И всю власть, которая у меня будет, я обращу на то, чтобы затравить тебя. Ты, как любой человек, или эльф, или кто угодно, кто встал на моем пути, ты испытаешь мой гнев, и не знать мне покоя, пока я не сдеру с тебя кожу живьем, с тебя, разбившей мое сердце!

Он повернулся и помчался на восток, вскоре исчезнув за снегопадом. Глубоко под землей ведьма и ее подруга крыса ухмыльнулись, поглядев друг на друга. Все вышло так, как они и задумали.

Люди с кораблей Вальгарда были худшими из викингов, большинство было изгнано с родины, и нигде их не ждали как желанных гостей. Потому-то и пришлось Вальгарду купить себе усадьбу, где бы они могли зимовать. Жилось им там хорошо, имелись у них и рабы в услужении, но эти люди были такими драчунами и беззаконниками, что только их вождю удавалось держать их в повиновении.

Когда до них дошло известие об убийствах, совершенных Вальгардом, они поняли, что жители Датского владенья постараются расправиться с ними, и начали спешно готовить корабли к отплытию. Но им никак не удавалось договориться между собой, куда же плыть в эту зимнюю пору, из-за чего и случилось у них множество препирательств и драк. Так бы они и спорили до тех пор, пока их враги не напали на них, если бы неожиданно не вернулся Вальгард.

После заката он появился в пиршественном зале. Коренастые лохматые мужчины сидели, осушая рог за рогом, и с каждым глотком кричали все громче, пока шум не стал совсем оглушительным. Многие уже храпели на полу среди собак, другие вопили и ссорились из-за пустяков, подбадриваемые окружающими, которые старались их не столько разнять, сколько подстрекнуть. Там и сям метались запуганные рабы и женщины, которые уже давно выплакали свои слезы.

Вальгард занял пустовавшее место вождя во главе стола. Его высокая фигура наводила ужас: рот сжат мрачней, чем когда-либо прежде, огромная секира, которую прозвали Братоубийцей, торчит из-за плеча. Все постепенно умолкли, увидев его, и скоро только треск огня нарушал тишину в палате.

Вальгард заговорил:

— Мы не можем оставаться здесь. Что из того, что никого из вас не было тогда в усадьбе Орма, окрестный народ воспользуется этими событиями как предлогом, чтобы избавиться от вас. И это случится совсем скоро. Я знаю место, где мы можем добыть большую славу и богатство, а потому мы послезавтра с зарей уходим в море.

— Куда мы пойдем и почему бы нам не отправиться завтра? — спросил один из капитанов Вальгарда, старый викинг по имени Стейнгрим.

— Что касается второго, у меня здесь в Англии есть дела, которыми мы займемся завтра, — ответил Вальгард. — А пойдем мы в Финнмарк.

Поднялся ропот. Но его перекрыл голос Стейнгрима, который закричал громче всех:

— Более дурацких слов я не слышал во всю мою жизнь. Финнмарк страна бедная и ненаселенная, и лежит она за морем, по которому и летом ходить опасно. Что мы найдем там, кроме собственной гибели в море или от колдунов, которых там немало, в лучшем случае — несколько землянок, в которых нам всем и не поместиться? Под рукой у нас Англия, Шотландия, Ирландия, Оркнейские острова, а за проливом к югу Валланд, где можно всегда взять добрую добычу.

— Я здесь отдаю приказы. А вы будете их выполнять, — ответил Вальгард.

— Только не я! — крикнул Стейнгрим. — Сдается мне, что ты свихнулся, бродя по лесам.

Вальгард прыгнул на капитана точно дикая кошка. Его секира разнесла череп Стейнгрима.

Один из викингов схватил копье и двинулся на Вальгарда. Берсерк сделал шаг в сторону, выхватил у него из рук копье и швырнул нападающего на землю. Затем он вырвал свою секиру из головы Стейнгрима и застыл в дымном полумраке; его глаза были холодны как морской лед.

— Ну, — спросил он спокойно, — кто-нибудь еще хочет возразить мне?

Никто не пошевелился и не открыл рта. Вальгард вернулся на свою высокую скамью и сказал, обращаясь к своим людям:

— Я поступил так жестоко, поскольку прежняя вольница теперь не для нас. Мы погибли, если только не будем как один человек, чьей головой могу быть только я. Знаю, на первый взгляд мое решение выглядит безумным, но Стейнгриму следовало бы выслушать меня. На самом деле дошло до меня, что этим летом в Финнмарке построили усадьбу, где есть все, чего бы мы могли пожелать. Там не ждут налета викингов зимой, так что мы захватим жителей врасплох. Не боюсь я и непогоды по дороге, вы знаете, я умею предсказывать погоду, и на этот раз я чую попутный ветер.

Шайка вспомнила, что под началом Вальгарда была у них удача, — что до Стейнгрима, то не было у него здесь ни родича, ни побратима. И викинги дружно крикнули, что пойдут за Вальгардом куда угодно. Когда тело унесли и попойка пошла своим чередом, Вальгард собрал своих капитанов.

— Есть тут поблизости место, которое мы можем разграбить, прежде чем покинем Англию, — сказал он им. — Это будет совсем не трудно, и нам достанется добрая добыча.

— Что это за место? — спросил один из его людей.

— Усадьба Орма Сильного, он теперь мертв и не сможет защитить ее.

Даже эти отверженные подумали про себя, что это будет злое дело, но никто из них не осмелился спорить со своим вождем.