Слуга государя 2 (СИ)

Глава 3

— Ну, здравствуй, Молчун, — мрачно поздоровалась Мира, входя в мою палату. Я крепко зажмурил глаза, в надежде, что мне померещилось, но к сожалению, когда я их открыл, то картинка не изменилась. Девушка подошла уже совсем близко к кровати, и строго смотрела на меня, держа в руках какой-то пакет. А удивился я потому, что лежал не в обычной городской больнице, а в больнице, находящейся прямо на территории университета, и всех подряд сюда не пускали. Только родственников.

Прошло уже два дня с того момента, когда я подвергся настоящему обстрелу, но даже не смотря на мою бешеную регенерацию, до конца ещё не поправился. Мне тогда крепко досталось. Как позже сказал лечащий врач, у меня было целых одиннадцать переломов и несколько ушибов внутренних органов. Я думал, что ко мне вообще полиция придёт разбираться, что случилось, так как последствия оказались довольно тяжёлыми, но, видимо, университет смог как-то замять это дело, так как от властей ко мне никто не пришёл, да и пришедшая на следующий день мама с сёстрами не стала допытываться у меня о произошедшем, и грозить карами сделавшему это. Видимо, её уже тоже обработать смогли.

Она рассказала о том, что происходит дома. Что брата выписали из больницы и он уже приступил к службе, что отца совсем не бывает дома, так как он наводит порядок в доставшемся ему министерстве, а средний брат ему вовсю помогает, и что ректор университета объяснил ей все сложности моей инициации и почему им пришлось пойти на такие меры, и что какое-то время я буду вынужден ещё пожить здесь.

Я лишь кивнул в ответ, наблюдая, как близняшки весело скачут по палате. Она была одноместная, так что никому они тут не мешали своими прыжками и звонким смехом. Даже мне, как ни странно. Я вдруг поймал себя на мысли, что уже соскучился по ним. Довольно нелепая, кстати, мысль, абсолютно мне не свойственная. Может, это личность носителя ещё сказывается? — попробовал я сам себя отмазать, но в глубине души чувствовал, что нет. Это я сам как-то ухитрился привязаться к этим двум беспокойным созданиям.

— Ты не скучай тут. Пока время есть, занимайся. Готовься к поступлению в университет, — погладила тут меня вдруг мама по макушке, — Я знаю, что тебя вроде как и без экзаменов должны принять, вот только учиться без базовых знаний тебе тяжело будет. Ты у меня умненький, так что всё у тебя хорошо будет. Я в тебя верю.

— Спасибо, не подведу, — только и смог выдавить из себя я. Очень резкий был контраст между этой женщиной и моей настоящей мамой, для которой всегда на первом месте была она сама. Той всегда плевать было на то, как я живу, как учусь, чем вообще дышу, так что услышать, что в меня верят, было неожиданно приятно.

Мама с сёстрами пробыли где-то с час, оставили мне целую сумку фруктов, как будто думая, что меня тут голодом морят, и ушли. И больше меня никто не посещал до этого момента. Лишь то рыжее чудо частенько забегало проведать меня по несколько раз на дню, каждый раз принося мне то булочку, то шоколадку, как будто опасаясь, что меня тут морят голодом.

И вот сейчас я с лёгкой тоской смотрел на ту, которую воспринимал как занозу в заднице, причём, совсем не ожидая её тут увидеть.

— Тебя как сюда пустили-то вообще? — устало спросил я, смирившись с неизбежным, — Тут же только для родственников посещения.

— Включила своё женское обаяние, — язвительно отозвалась эта пигалица, кинула пакет рядом с кроватью, и уселась с краю у меня в ногах, — Ну, и невестой твоей представилась. Ты же не против? — невинно захлопала она глазками.

— Против! — рявкнул я так, что она аж подпрыгнула, — Эта шутка зашла уже слишком далеко! Пора расставить точки над И. Я больше не собираюсь участвовать в твоих махинациях! Достаточно того, что я два часа прождал тебя тогда в кафе, а ты так и не появилась! И даже не соизволила позвонить и предупредить, что не придёшь. Это кому вообще надо было, тебе или мне? Всё, довольно с меня этого цирка. Сама разбирайся со своим отцом и замужеством. Меня попрошу больше в это не вмешивать.

— Извини, пожалуйста! Я и сама не поняла, что со мной произошло, — тут же попыталась оправдаться она, — Проспала, да так, что чуть ли не все выходные в кровати провалялась. Никогда со мной такого не было! Родители даже испугаться успели, и врача вызвали. Но он никаких отклонений не нашёл. Возможно, переутомилась, говорит. Извини! — ещё раз выдохнула она, склонив голову.

— Извиняю, — кивнул я, — Но участвовать в этом больше не буду. Да и не в состоянии, как ты видишь, — развёл я руками, намекая, что я не в том сейчас состоянии, чтобы участвовать в её махинациях. Рассказывать же ей о том, что скоро буду здоров, я вовсе не собирался, — И как ты вообще узнала, что я тут?

— Так маме твоей позвонила, — как о самом собой разумеющимся сообщила она мне, — Ты забыл, что она сама мне дала свой номер, когда в прошлый раз навещала тебя во дворце? Просила, чтобы я присматривала за тобой, — грустно улыбнулась она, — Она мне и рассказала, что ты в больницу попал после магических тренировок. Так что ты не волнуйся, я понимаю, что тебе надо восстановиться. Я и фруктов тебе принесла, для скорейшего восстановления, — слегка пнула она своей пакет, и из него выкатились пара яблок.

— Спасибо, — кисло поблагодарил я. Никогда не любил ни яблоки, ни груши. Я в прошлой жизни если и ел какие-то фрукты, то разве что манго, да ананасы, считая остальные фрукты травой для быдла. И не обычные манго с анансами, на секундочку! Манго Taiyo no Tamago, редкий вид манго, который обладает сладким вкусом и требует особого внимания при выращивании, продаётся с аукциона, стоимостью под три тысячи долларов за штуку. И ананасы из «Затерянных садов Хелигана» в Корнуолле, Великобритания, — это место, где выращивают единственные ананасы в Европе. Выращивание требует больших усилий и много времени, поэтому такие ананасы стоят по полторы тысячи долларов за штуку.

Сейчас я о них только мечтать могу. Вся тумбочка же была забита яблоками, грушами, апельсинами и бананами, и я не представлял, что буду с ними делать. Выкидывать жалко, а давиться ими не хочу. Отнесу соседям, наверное, когда выпишут.

— Да не за что, — беспечно отмахнулась она, не уловив сарказм, — Выздоравливай скорее. У нас ещё свадьба впереди. Я уже твоей маме намекнула, и она, кажется, не против, — подмигнула она мне.

— Что ты сделала? — аж опешил я.

— Да с мамой твоей когда разговаривала по телефону, намекнула, что мы скоро породнимся. Она сказала, что будет только рада этому. Правда, может решила, что я шучу, так как рассмеялась при этом, но ничего. Когда мы с тобой придём к вам домой и скажем о свадьбе, то, думаю, там уже не до смеха будет! — фанатично вскинулась она, подняв вверх руку.

— Я не пойму. Я что-то не понятно объяснил сегодня? — подпустил я холода в голос, — Не будет никакой свадьбы! Решай свои проблемы сама. Я больше в этом не участвую. Ещё раз услышу от тебя что-то подобное, или узнаю, что ты капаешь на мозги моим родителям — позвоню твоему отцу и всё расскажу. Что-то мне подсказывает, что твоя свадьба с тем типом тогда только усилится. Всё, иди отсюда. Устал, — я демонстративно откинулся на подушку и закрыл глаза. Достала. И пусть спасибо скажет, что я до откровенной грубости не скатился, и не послал её матом куда подальше, хотя и очень хотелось. Привыкла ездить на других. Пусть теперь учится сама свои проблемы решать! — накручивал я сам себя, стараясь не вспоминать, что эти проблемы у неё были по моей вине.

На какое-то время в палате установилась полная тишина. Мира не кинулась тут же уговаривать меня передумать, или угрожать и шантажировать меня, что было самым ожидаемым, а просто молчала. Я про ждал пару минут, понял, что она не торопится уходить, и приоткрыл глаза. Девушка не мигая смотрела на меня, а по её щекам текли ручьи слёз. Плакала она абсолютно беззвучно, без всяких всхлипов, и вот это было самым… Раздражающим.

— Послушай, — не выдержал я, и прервал затянувшееся молчание, — Да не нужно тут ничего придумывать! Если бы ты хоть немного подумала, то поняла бы, что из этой ситуации есть простой и очевидный выход, не требующий никаких свадеб! Ну включи ты голову, наконец!

Девушка моргнула, и озадаченно нахмурилась. Ручьи слёз, кажется, начали высыхать

— Что ты имеешь ввиду? — спросила она, после недолгих раздумий. Видимо, никаких идей ей в голову не пришло. Твою ж мать… Придётся ей всё разжевать, иначе, чувствую, не скоро я от неё избавлюсь.

— Ну очевидно же! Сама подумай, — терпеливо начал объяснять я, — Сейчас не девятнадцатый век. Без согласия жениха или невесты, невозможно заключить брак, как бы этого не хотели родители! Всё равно при бракосочетании и жениха и невесту спросят, согласны ли они, и вот тут твой отец уже ничего не сможет поделать, если ты скажешь — Нет! Всё же просто! Ну что он тебе сделает? Не убьёт же, — закончил я. Пока я тут валялся, делать было нечего, вот я и озадачился этим вопросом, и сходу же узнал, что без согласия брачующихся их не поженят. Если сто лет назад согласия молодых никто не спрашивал, достаточно было подтверждения родителей, то сейчас — всё. Лавочка была прикрыта. Ещё прадед нынешнего императора отменил этот идиотизм, под напором жены, правда.

— Не убьёт, — тихо согласилась она, — Но какой же будет скандал! Меня точно лишат карманных денег, и могут из числа наследников вычеркнуть, — мрачно закончила она, но по её отсутствующему виду я понял, что она всё же обдумывает эту идею.

— Ну а как ты хотела? — развёл руками я, — Совсем без жертв обойтись? Так не бывает. Да и не останешься ты совсем без денег. Стипендию же в школе получаешь. Живешь во дворце, то есть, крыша над головой и еда будет. Наследство… А достанется ли оно тебе, если ты замужем будешь? Наверняка большУю часть другие родственники получат, а те крохи, что выделят тебе, сто процентов к рукам муж приберёт. И вот надо оно тебе? До самой свадьбы, кстати, лучше не доводить. Просто поставь отца перед фактом, что ты не согласна на эту свадьбу, и в любом случае скажешь «Нет!», если он все же затащит во дворец бракосочетания, и всё, вопрос закрыт будет. Позора он точно не захочет.

— А если он выгонит меня из дома, и сделает так, что меня выгонят с дворцовой службы? — неуверенно возразила она.

— А если так произойдёт, то ты запишешься на приём к вдовствующей императрице, и пожалуешься на своего отца. Она не любит подобных браков по принуждению, так что на улицу тебя точно не выгонит, — устало закончил я. Что-то как-то вымотался я уже. Этот разговор последние силы забрал. Вроде, не поздно ещё, только-только вечер подступил, но в сон уже со страшной силой тянет.

— Да. Это может сработать! — подскочила вдруг она с места, и заметалась по палате, нервно потирая руки, — Откажусь, и пусть делает со мной что хочет! Переживу. Ничего страшного. Выгонит? Вряд ли. Мать не позволит. Наследство? Скорее всего, итак почти всё братьям достанется, так что плевать! Ты прав, Димка. Спасибо тебе! — и тут она вдруг кинулась меня обнимать, от чего меня тут же скрючило от боли.

— Да твою ж мать… — чуть слышно просипел я под её напором.

— Больно? Извини… — чуть отстранилась она, и зачем-то потянулась своими губами к моим. Что ещё за новости такие? И ведь даже отстраниться не мог.

Я уже почти смирился с неизбежным, как вдруг дверь распахнулась, и в палату влетело рыжее чудо.

— Ого! Вы чем это тут занимаетесь⁈ — то ли возмущённо, то ли восхищённо завопила она, не сводя с нас глаз, и даже не думая выходить из палаты.

— Чем надо! — рявкнула Мира, стремительно краснея, и поспешно отстранившись от меня, — Ты ещё кто такая?

— Я-то? Я его девушка! — без тени сомнения кивнула на меня Аня, — А вот ты кто такая?

После этого ответа в глубоком шоке оказалась не только Мира, но и я…

— Дмитрий, как же я рад тебя видеть! Я уже заждался, когда тебя там выпишут, — шагнул мне на встречу ректор, и энергично пожал мне руку.

— Да ты присаживайся, скорее. Выбирай любое удобное место! — спохватился он, увидев, как я поморщился от его не сдержанности. Меня хоть и выписали, но местами боль ещё не ушла, периодически тревожа меня.

— Спасибо, Сергей Михайлович, — поблагодарил я, и уселся на ближайший стул. Ректор прошёл к себе, сел на своё место, и как-то загадочно уставился на меня.

— Мда, Дмитрий, задали вы нам задачку… — наконец, прервал молчание он, и стал задумчиво крутить в руке ручку, — Два вида магии… Ну надо же. Это что-то невероятное, да и магия такая специфическая… И что вот нам с тобой делать?

— А что не так с моей магией? — насторожился я. Не хотелось бы узнать, что все мои мучения были зря.

— Всё не так, — резко отозвался он, — Если не брать в расчёт то, что ты первый человек в мире за всю историю с двумя видами магии, что само по себе, как ты понимаешь, крайне не обычно, то и сам цвет твоей магии весьма специфичен. Ты же знаешь уже, что виды магии отличаются по цвету? — спохватился вдруг он, бросив на меня вопросительный взгляд.

— Да, разумеется, — не стал я его разочаровывать.

— Отлично, — кивнул он, — Но тут есть такой момент. Цвет магии характеризует не только вид магии, но и некоторым образом, самого человека. Считается, что чем светлее цвет, тем больше человек предрасположен, скажем так, к добру. Чем темнее, тем, соответственно, ко злу. Это всё, конечно, весьма условно, и тут возможны исключения, но тем не менее, это учитывается. У тебя же наблюдается любопытная картинка. Два вида магии, и оба с уклоном в тёмную сторону, мягко говоря, — бросил тут ректор на меня быстрый взгляд, — Да ещё и специфика дара…

— Вы про магию смерти? — не выдержал я его драматических пауз.

— Именно! — довольно кивнул он, — Весьма редкий дар, к вашему сведению. Опасный, не предсказуемый, загадочный… При этом, ваш тёмно-фиолетовый цвет заставляет относиться к вам с определённой опаской. Не скрою, мне было бы весьма любопытно поизучать вашу магию, если бы не…

— Если бы не чёрный цвет моего второго вида магии? — догадался я, и перебил его.

— Абсолютно верно! — удовлетворённо кивнул он, с виду, ничуть не обидевшись, — Если об этом прознают другие ученики и их родители, то у университета могут быть проблемы. Мало кто из родителей согласится на то, чтобы их чадо училось в одном месте с чуть ли не настоящим злом! И тебя все будут воспринимать именно так, уж будь уверен. Начнётся отток учеников, что приведёт университет к убыткам. Мне не хотелось бы, чтобы дело дошло до такого.

— И что вы предлагаете? — решил уточнить я, хоть уже и догадывался, что он хочет мне сказать.

— Я предлагаю, чтобы ты не говорил пока никому про цвет твоего второго дара, — безмятежно предложил ректор, — Его пока никто не видел. Людвигу Валбетовну и Анечку я уже предупредил, чтобы они никому ничего не сказали. Будешь пользоваться пока только первым магическим источником. Он у тебя со дня на день должен восстановиться. А про второй будем пока молчать, пока не выясним, что это вообще такое… — снизил он под конец тон чуть ли не до шёпота, — Что скажешь?

— Да в принципе я не против, — не стал выделываться я, — Но что значит, пока не выясним, что это такое? Разве вы по цвету ещё не определили?

— Да в том-то и дело, мой юный друг, что нет, — загадочно улыбнулся ректор с таким видом, как будто эта неопределённость его только радовала, — До твоей инициации я был уверен, что видов магии такого цвета нет, и никогда не было, но ты и тут смог меня удивить! Абсолютно новый вид магии, и всё это в моём университете! Да ещё такого насыщенного тёмного цвета, как будто ты у нас само зло! — добродушно рассмеялся он, вот только мне почему-то было совсем не смешно…