Глава 13

После переезда в Канаду Анна каждый год вместе со всеми праздновала День памяти или, как называли его дети, "маковый день". В этот день вспоминали погибших в войне 1914–1918 годов.[25] Только сейчас все иначе — опять идет война.

Сначала это школьное собрание ничем не отличалось от других. Прочли строки из Евангелия от Иоанна: "Нет больше той любви, если кто положит душу свою за друзей своих".[26]

Потом, как обычно, спели гимн — "Милости Господни вспоминай".[27]

Девочка, которая заняла в прошлом году первое место на школьном конкурсе чтецов, прочитала "В полях Фландрии". Как положено каждому канадскому ребенку, Анна знала стихотворение наизусть.

В полях Фландрии маки рдеют

Там, где белых крестов аллеи

На могилах; летают поныне

Жаворонки в небесной сини,

Но стрельба заглушает их трели.

Мы мертвы. Но недавно мы жили,

Мы любили, любимыми были,

Мы встречали рассветы, смеялись,

А теперь навсегда остались

В полях Фландрии.

Бросьте вызов врагу смелее,

И примите из рук, что слабеют,

Факел ваш, поднимите выше.

Если ж вы посрамите погибших,

Не уснем мы, где маки рдеют

В полях Фландрии.[28]

Анне не особо нравилась последняя строфа — не то что две первые. Наверно, в Канаде нет жаворонков, никогда не слышала здесь их трелей, вдруг подумалось девочке. И о них редко кто упоминает. А вот в Германии жаворонков полно. Ей живо, словно это было вчера, припомнился день, когда она узнала о жаворонках. Зольтены всей семьей поехали на прогулку за город, и она, младшая, уже немножко устала, но тут папа вдруг сказал: "Слушайте — жаворонок заливается".

Близнецы уставились, задрав головы, в небо, стараясь отыскать птичек. Анна никогда не видела птиц в полете, она даже и не пыталась ничего разглядеть.

— Где он, папа? — кричала Фрида. — Я не вижу!

— Жаворонки летают так высоко в небе, что кажутся в солнечных лучах просто маленькими точечками, — объяснил отец. — Забираются в вышину и поют. Слушай!

Тут и Анна услышала радостную трель, словно падающую ниоткуда, прямо из голубизны небес.

И сейчас она повторила про себя строчку о жаворонках:

…летают поныне

Жаворонки в небесной сини,

Но стрельба заглушает их трели.

Анна знала, стихотворение написал канадский доктор, его звали Джон Маккрай. Как он умудрился — сочинил поэму прямо посреди битвы, когда надо было выносить раненых? И как ему удалось расслышать жаворонков? Непонятно, остальные, наверно, только стрельбу слышали.

Все встали, читались имена выпускников школы, павших в сражениях на войне. Потом настало время сурового, торжественного молчания. Горнист из школьного оркестра сыграл военный сигнал вечернего отбоя. Он стоял позади всех, и звук горна будто летел у них над головами, прекрасный и удивительно грустный. Отец Анны сражался на стороне противника, да и имена эти ей ничего не говорили, но все равно у девочки сердце сжималось от боли при мысли обо всех юношах, убитых на поле боя. Они ведь тоже когда-то собирались в этом зале. Наверно, им не меньше, чем ей, хотелось жить.

Когда школьники, все еще храня молчание, сели, на сцену вышел мистер Апплби и заговорил:

— Многие из вас, наверно, заметили — поэт слышит пение жаворонков посреди ужасной, кровавой битвы. Отдаленное пение в небесной синеве. Об этом-то я и хочу поговорить с вами сегодня. Невероятно важно уметь слышать не только звуки стрельбы. Военное время — время отчаянья и страха, время одиночества и потерь. Беда еще далека от большинства из нас, но война уже идет, и трагические события вскоре могут затронуть многих, особенно тех, кто будет призван в армию. А ненависть, насилие и кровопролитие коснутся всех. Некоторые из вас это уже поняли — те, у кого родственники в Англии или в других странах Европы.

"Он знает, он все понимает, — подумала Анна. — Потому и говорил о нас, Зольтенах, в первый день занятий. Директор выбрал нашу семью, мы словно представляем всех остальных, Паулу, Карла…" Тут девочка постаралась больше не отвлекаться и снова сосредоточилась на словах мистера Апплби.

— Вам придется повзрослеть гораздо быстрее, чем школьникам, которые учатся в мирные годы. Впереди — тяжелые времена, и вы уже не дети, чтобы беречь вас от неприятностей и гладить по головке, когда вам больно.

Директор помедлил. Сотни учеников сидели не шелохнувшись, не проронив ни звука.

"Он разговаривает с нами как с большими, будто мы что-то значим", — вдруг пришло в голову Анне.

— Но в годину испытаний вы в силах поделиться со всеми остальными самым важным. Вашей молодой верой. Однажды на молитвенном собрании я слышал слова проповедника: "Вера — это когда слышишь пение птички еще прежде, чем она вылупилась из яйца". Мне показалось, что лучшего определения не придумаешь, вот я и запомнил его.

Учителя так верят в учеников, а иначе они не могли бы учить. Учителя видят возможное будущее там, где никто не в силах его заметить. И благодаря своей вере они неустанно трудятся — стараются это будущее претворить в жизнь. У многих людей есть такая вера.

Но мне кажется — вы просто верите в мир, в будущее. Грядет время, когда мир обернется к вам своей жестокостью и ужасами, возможно, многие потеряют надежду. Но ваши молодые глаза видят яснее, значит, вам должно глядеть глубже. Храните веру в то, что где-то, как и прежде, есть доброта, красота, радость, любовь. А когда вы их найдете, не забудьте поделиться с другими.

Мне кажется, мир — то самое насиженное яйцо. Старые люди переполнены горечью страдания, они скажут вам, что мир давно прогнил и спасать его уже нет смысла. Но вам надо согреть мир, как птица согревает яйца в гнезде. Согревайте мир, тогда в нем снова проснутся жизнь и любовь. Для молодых, таких, как вы, невероятно важно слушать пение.

Тогда треснет скорлупа старого мира, и из него вылупится новый, ваш мир. Будущее зависит от веры в мир и в самих себя. От вас зависит, будет ли еще слышно пение.

Мне трудно найти верные слова. Просто помните о поэте, слушающем жаворонков. И о проповеднике: вера — это когда слышишь пение птички еще прежде, чем она вылупилась из яйца. От вас зависит, сумеете ли вы сохранить веру… и слушать пение.

Обычно директор заканчивал свои речи шуткой, но сегодня он просто умолк, глядя на море лиц перед собой. Анна подняла на него глаза, ей хотелось закричать: "Я сохраню! Я попытаюсь!". Казалось, все ученики, как один, обещают то же самое. Мистер Апплби улыбнулся, тихо произнес: "Спасибо вам", и собрание закончилось.

Анна выходила из зала вместе со всеми. Ей думалось — вот оно, самое важное открытие, теперь, наконец, понятно, ради чего она живет сегодня и сейчас.

Вечером она пересказала речь директора папе.

— До чего же замечательный человек, — восхитился отец. — А ну-ка, повтори еще разок.

Потом он немного помог ей с французским, а про вязание девочка решила просто не упоминать.

Подъема чувств хватило на несколько дней, но сохранить его было нелегко. Она устала от мыслей о войне, но как от них отделаешься? От тети Тани по-прежнему никаких известий. И на войне, похоже, ничего не происходит. Ровным счетом ничего.


Загрузка...