Слышишь пение?

Глава 9

По расписанию первый урок физкультуры в следующую пятницу. В четверг после школы Анна отправилась к доктору Шумахеру. Приемная доктора оказалась битком набита, девочке пришлось минут двадцать стоять, пока не освободился какой-то стул. Посмотрев на груду старых журналов на столике, Анна решительно открыла принесенную с собой книгу.

Она везде и всюду таскала книги — просто невыносимо бросать чтение на полдороге, ужасно хочется поскорее узнать, что там дальше. Мэгги недавно дала ей новую книжку, и Анна только собиралась ее начать. Так, название — "Девочка из Лимберлоста", автор — Джин Страттон-Портер.[19]

Едва начав читать, Анна преисполнилась симпатии к главной героине, Элноре Комсток.

ГЛАВА ПЕРВАЯ, В КОТОРОЙ ЭЛНОРА ИДЕТ В ШКОЛУ И УЗНАЕТ ТО, ЧЕГО НЕТ В УЧЕБНИКАХ.

Скоро девочка поняла, что дела у Элноры хуже некуда, ей, Анне, такое и не снилось. Миссис Комсток, похоже, совершенно невыносимая мать, такой Анна еще ни в одной книге не встречала. Одежда у Элноры — самая неподходящая. Коробка — носить завтраки в школу — еще хуже. Купить книги и заплатить за обучение — не хватает денег, друзей совсем нет. Ни Гретхен — помочь в первый день, ни Мэгги — сразу же подружиться. Одно только лучше у Элноры — способности к математике. Анна вздохнула и снова погрузилась в чтение.

Вдруг, без всякого предупреждения, чья-то рука потянулась прямо к лицу Анны и ухватилась за книгу. Девочка чуть со стула не упала от неожиданности. Она настолько потерялась в воображаемом мире книги, что совсем забыла, где находится. Книгу за уголок держала совершенно незнакомая женщина. Анна в немом изумлении уставилась на нее.

— Не удивляйся, дорогуша, ты меня не знаешь, — заявила дама. — Перл Уиттакер меня зовут. Наверно, тебе мама не раз наказывала — не разговаривай с незнакомыми людьми, и она, безусловно, права. Но я просто обязана тебе сказать — ты непременно свое зрение погубишь.

Анна почувствовала, что краснеет. Как она узнала про мои глаза? И мама мне ничего такого не наказывала.

— Когда подносишь книжку близко к глазам, они, деточка, ужасно напрягаются, от этого бывают головные боли, да и ослепнуть можно. Всегда держи книгу на расстоянии десяти сантиметров. Вот так. Да-да. Смотри, гораздо лучше.

Анна взглянула на страницу. Ни единого слова не различить. Хоть бы собраться с мыслями, сказать что-то в свою защиту — только не думать о том, что в комнате полно народа и они слышат их разговор.

— Я ничего не вижу на таком расстоянии… — она была недовольна собой, голос, сколько ни старайся, звучит жалобно, еле слышно. Но миссис Уиттакер не дала ей закончить.

— Разумеется, ты все увидишь, только постарайся! У тебя всего лишь дурная привычка, позволила глазам облениться! А может, очки слишком слабые. Они, конечно, на вид толстые, но я скажу доктору Шумахеру, пусть проверит тебе зрение, — тут она наконец оставила в покое книгу и поудобнее устроилась на стуле.

Анна, вся сжавшись от ужаса, велела себе взять книгу, поднести к глазам и дальше читать про Элнору, но руки отказывались повиноваться. Как же они трясутся! Девочка крепко прижала ладони к коленям, пытаясь унять дрожь, и постаралась не смотреть вокруг.

Когда щеки перестали пылать, она даже увидела смешную сторону этой истории, надо пересказать ее доктору и повеселиться. Тут девочка снова услышала голос миссис Уиттакер, она шепотом разговаривала с соседкой.

— …позвонила вчера и попросила забрать от доктора Шумахера медицинскую карту. Я ей говорю: "Понимаю, конечно, о чем ты, Агнес, но доктор хоть и немец, он целых тринадцать лет мой врач, помог Херби появиться на свет, когда я уже и не надеялась родить мальчика".

Другая женщина рассмеялась.

— Доктор здесь живет с юности. Теперь он уже канадец. И говорит без акцента, и женился на одной из наших девушек. Я, право, не знаю только, решится ли он записаться… Кровь-то гуще воды, если вы понимаете, о чем я толкую.

— Ну, идти кому-то же надо, — вступила в разговор еще одна дама. Она говорила негромко, но Анна без труда различала все слова. — А у доктора детей нет. Можете себе представить, Джим хотел пойти записаться! Я ему в ответ — даже думать не смей, оставить меня одну справляться с тремя мальчишками!

— Миссис Уиттакер, ваша очередь, — позвала мисс Уилз, медсестра.

"Ну, наконец-то", — обрадовалась Анна и схватила книжку, пытаясь ни на кого не обращать внимая в надежде, что к ней больше не станут приставать.

Пока ее не позвали в кабинет, никто не мешал ей с головой погрузиться в жизнь Элноры и забыть об услышанном разговоре. Доктор Шумахер оставил Анну напоследок, и за это время девочка успела добраться до четвертой главы. Теперь дела Элноры стали налаживаться, значит, можно дочитать попозже.

— Говорят, тебе нужны новые очки, посильнее, — Франц Шумахер открыл ей дверь и широко улыбнулся. Девочка, стараясь не поддаться ни ярости, ни смущению, ответила доктору улыбкой.

— А вы знаете, она решила не менять врача, несмотря на то, что вы немец. Говорят, вы помогли Херби появиться на свет, когда она уже совсем потеряла надежду, — сообщила Анна, усаживаясь в кресло.

— Бедняга Херби, — отозвался доктор Шумахер. — Вряд ли я оказал ему добрую услугу. У Перл всегда самые лучшие намерения, но у нее нет ни капли такта. А твои уши, наверно, забиты чепухой, если они взялись обсуждать нас, немцев.

Анна отвлеклась от своих мыслей о судьбе Элноры и стала вспоминать разговор в приемной. Они с доктором пытались шутить, но внезапно она почувствовала — ей вовсе не до смеха. Девочка замерла, пристально вглядываясь во Франца Шумахера. Доктор встретил семью Зольтенов на вокзале той ночью, когда они приехали в Торонто. Получается, он ее самый старый друг. И какая-то Агнес, кто бы она ни была, и правда сменила врача только из-за того, что тот родился в Берлине? А потом — до чего странные слова: "Кровь-то гуще воды, если вы понимаете, о чем я толкую". Ничего не понятно!

Одна из них сказала — у доктора нет акцента. Это, надо понимать, говорит в его пользу?

Но у мамы есть акцент. Даже у папы есть, только почти незаметный.

— Анна, перестань тревожиться, — ласково произнес доктор. — Какое нам дело до болтовни одной глупой тетки?

— Их было трое, — прошептала девочка.

— Даже трех глупых теток. Они, верно, полагают, я должен записаться в армию?

Анна задумалась.

— Да, только мне кажется, на самом деле они надеются — никуда вы не денетесь, останетесь их врачом. Ну, не знаю, я не все расслышала. Мне больше хотелось читать.

Доктор рассмеялся и спросил, почему она пришла. Девочка объяснила про освобождение от физкультуры. Франц Шумахер покачал головой — немного физической подготовки ей не повредит.

— Я не против, — согласилась Анна, — но вы не понимаете, каково с плохим зрением заниматься физкультурой. Мне Изабелла рассказывала, да я и сама знаю — всякая попытка играть в подвижные игры кончается одним и тем же. Вот, например, эстафета, к тебе подбегают с палочкой, а ты ее не видишь и обязательно роняешь, да не сразу подберешь, а потом бежишь куда не надо, и в результате твоя команда проиграла.

— Наверно, есть и другие занятия?

— Да, народные танцы — еще хуже. Учительница объясняет: "Сначала вот так ногами, а потом руку сюда", и все эти движения видят, а ты и понятия не имеешь, о чем она толкует. А еще играют в баскетбол и волейбол или в вышибалы маленьким мячиком, но мне же мяча ни за что не поймать. Особенно если неизвестно, откуда он прилетит, да еще мячик вроде теннисного. Если мяч ударяется о землю, тогда легче — я его по слуху ловлю, но в волейболе так нельзя. А упражнения, они вроде народных танцев, ничего хорошего в них нет.

— Жалко, у вас в школе нет бассейна. Конечно, физическая подготовка весьма полезна, однако, согласен, твое описание звучит кошмарно, — заметил доктор и полез в стол за бланком. — Я дам тебе письмо к мисс Уиллоби и напишу, что позволяю тебе самой выбирать упражнения. Значит, давай по-честному, ты будешь делать всё, что у тебя получается.

— Обещаю, — ответила Анна.

Доктор протянул девочке конверт, и она уже собиралась уйти, как он ее задержал:

— Я тебя оставил напоследок не без причины. Эллен звонила, я ей сказал, ты у меня в приемной. Она пригласила тебя поужинать с нами, рассказать все подробности о новой школе. И у нас для тебя есть новость. Папа твой разрешил, а ты что скажешь?

Анна закричала в полном восторге:

— Конечно, конечно!

Они влезли в старенький автомобиль доктора. Начался дождик, и доктор вел машину медленно.

— Как твой отец, Анна? Война потрясла его, так ведь?

— Похоже на то, — пробормотала девочка. Она никому не говорила про то горестное выражение лица, какое видела у папы в воскресное утро начала войны. Тогда отец сумел справиться с эмоциями раньше, чем подошли все остальные. Анне казалось — о таком никому не рассказывают, этого даже с доктором Шумахером обсуждать нельзя, хотя он самый близкий папин друг в Канаде. Но и оставлять вопрос без ответа ей не хотелось.

— Он ни разу последних известий не пропустил.

— А сама ты что думаешь?

Такого вопроса Анна не ожидала и совершенно растерялась.

— Все кажется таким… нереальным, — наконец выдавила из себя девочка, смутившись от того, что в голову не пришел подходящий ответ. Взрослые редко интересуются твоим мнением о чем-то серьезном. Подумав, она добавила: — Германия теперь ужасно далеко. В книжках войны полны опасностей, приключений и героических поступков. Но пока вообще ничего не происходит. Наверно, все было бы иначе, живи я в Польше.

— Что правда, то правда, — вздохнул доктор. — Но тебе нечего стыдиться, Анна. Такие чувства у многих. Я и сам никак не пойму. Мне тоже война не кажется настоящей, я ведь приехал в Канаду, когда мне было не больше лет, чем сейчас Руди. Но твои родители — другое дело. У них в Германии остались друзья и родственники.

— Не очень много. Друзья — да. Но близкая родственница только одна, тетя Таня. Папина младшая сестра.

— Он упоминал о ней. Она ведь замужем?

— Была, только дядя Тобиас умер три года назад от сердечного приступа.

— А вы получали от нее известия?

— С прошлой весны ничего, да и тогда просто коротенькая записочка — у нее все в порядке, работает переводчицей у какого-то большого начальника и просит о ней не беспокоиться…

— В таком случае давай поговорим о чем-нибудь другом, — предложил доктор Шумахер, — словами ей вряд ли поможешь. Руди уже начал учиться?

— Нет еще. Через пару дней, — Анна рада была сменить тему разговора. Ей не хотелось говорить о тете Тане. Конечно, она часто вспоминала тетю, волновалась за нее, но чувство вины не проходило — тетя Таня тоже казалась далекой и нереальной. Столько своих проблем, школа, банда, думать о чем-то другом просто нет времени.

— Вероятно, для Руди все гораздо ощутимей, — проговорил доктор, будто подслушал мысли Анны. — Руди наверняка беспокоится — а что там поделывают мои бывшие друзья-приятели?

Похоже на то. Если ей вдруг завтра уезжать из Торонто, многие люди останутся в памяти ясно и отчетливо — Изабелла, Шумахеры, Мэгги, мисс Сурклиф… Потому Руди и приснились Вольф и другой мальчишка, как его зовут? А, да, Гельмут.

Доктор Шумахер остановил машину, они выскочили и побежали в дом. Перед самой дверью доктор поймал ее руку и сказал тихо, но настойчиво:

— Давай не будем обсуждать войну за ужином, ладно? У Эллен и без того немало хлопот. И ей хочется побольше узнать про твою новую школу.

— Мне много всего рассказать надо, — Анна ничуть не возражала ненадолго забыть о войне и связанных с ней неприятностях.

— Пожалуйста, будь повнимательней к отцу в эти дни, — добавил доктор. — Хотя ты и так всегда о нем заботишься.

Тут подоспела миссис Шумахер, сняла с Анны мокрую куртку и повесила на спинку стула поближе к камину.

— Давайте ужинать здесь, у огня, — предложила она, — холодновато сегодня. Просто не верится, что еще во вторник было сухо и тепло. Я принесу тарелки. Начинай с самого начала и расскажи мне все-все. Я уже вижу, дела идут неплохо, а ты боялась.

Анна знала, говорить с набитым ртом невежливо, но просто не могла остановиться. Надо стольким поделиться, а они слушают с неподдельным интересом и просто наслаждаются ее историями. Она закончила как раз к десерту. Только тогда девочка вспомнила — доктор сказал, у них тоже есть для нее новость. Сгорая от смущения, Анна принялась извиняться.

— Ничего страшного. Нам хотелось сначала услышать про твои дела. Целую неделю ждали! Я с твоей мамой говорила по телефону, но она мало что могла рассказать, — миссис Шумахер накрыла ладонью руку девочки. — Теперь наша новость. Наверно, большой неожиданностью ни для кого не будет. Мы ждем ребенка. Где-то в апреле, я думаю.

Анна положила вилку и в полном восхищении взглянула на них обоих.

— Ребенок! — произнесла девочка таким тоном, будто долгожданный младенец был первым новорожденным на земле.

— Я знала, ты обрадуешься, — улыбнулась ее бывшая учительница, она тоже вся светилась от радости. — Ты четвертый человек, кто знает. Можешь поделиться новостью с домашними, но больше никому, пожалуйста, не говори. Я предупрежу в школе, что не буду работать после Рождества, но еще рановато давать повод для сплетен.

Анна, не подумав, выпалила:

— Теперь они уже не скажут, что у вас нет детей.

Взглянув на удивленные лица, она тут же пожалела о вылетевших словах. Но ничего не поделаешь, придется объяснять.

— Эти женщины… когда они обсуждали… вам надо записаться в армию… они говорили… — заикалась Анна.

— Какие женщины? — миссис Шумахер пыталась понять, о чем идет речь.

— А, просто сплетни у меня в приемной, — объяснил доктор. — Наверно, сказали, что мне легче записаться в армию, поскольку детей у меня нет. Да, Анна?

Девочка кивнула с несчастным видом.

— Ты права, скоро они уже не будут так говорить. Правда, могут подумать — потому-то мы и заводим сейчас ребенка.

— Франц, прекрати! — закричала жена. — Может, стоит рассказать им всю правду?

Теперь настала очередь Анны теряться в догадках.

— Франц вчера попытался записаться в армию, — начала миссис Шумахер, — хотя мы уже знали о ребенке. Решил, что если там нужны врачи, значит, его возьмут и с шумами в сердце. Это не слишком опасная болезнь, но, благодарение Богу, его не взяли.

— Пока не взяли, война еще не кончилась, — тихим голосом произнес муж.

— Конечно, тогда все узнают и сразу же перестанут говорить глупости, — заверила Анна. — Может, даже Агнес, или как ее, вернется назад.

— Какая-такая Агнес? — спросила миссис Шумахер. Даже доктор в первую минуту не сообразил, о ком идет речь.

— Да одна дама решила передать себя и все свои головокружения, мозоли и необъятную толщину доктору Торнфилду. Пусть подольше остается с этим бедолагой! Я уже знаю — она звонила медсестре. Мне бы догадаться, что Перл непременно всем разболтает, они ведь с Агнес соседки, — в смешке доктора слышалось куда больше горечи, чем веселья.

Он неожиданно встал и принялся вышагивать по комнате, будто не мог усидеть на одном месте.

— Вам обеим надо кое-что понять, — продолжал доктор, время от времени поглядывая то на жену, то на Анну. — Во-первых, я не могу сказать своим пациентам о шумах в сердце, мне гордость не позволяет. Во-вторых, даже если я и упомяну о них, те, кто настроен против меня, все равно не поверят ни единому слову. Сами знаете, шумы в сердце снаружи не видны. Будь у меня только одна нога, это помогло бы. Носи я, например, слуховой аппарат, тоже можно было бы поспорить — а нужен ли он мне на самом деле, особенно если появился недавно.

— Франц, сейчас же перестань! Совсем на тебя не похоже — такой цинизм из-за глупой женщины, которая тебе неприятна! Вернись за стол, пожалуйста. Анна еще не ела пирог, а ты и половины не одолел. Мои пироги надо есть со смаком, ясно тебе?

Анна рассмеялась.

— Я долгое время думала: со смаком — это с маком, как в булочках.

— Да, в языке полно одинаковых по звучанию слов с разным значением, — объяснила ее прежняя учительница, сразу же, в чем девочка и не сомневалась, проглотив наживку. Еще когда миссис Шумахер была мисс Уильямс, ученики обнаружили, как незаметно сменить тему разговора. Лучше всего помогали вопросы об особенностях и странностях английского языка.

Доктор Шумахер уже снова сидел за столом и улыбался Анне. Их глаза встретились, и Анна сообразила, что старший друг тоже догадался, как отвлекать внимание жены.

— Подумаешь об имени для ребенка? — спросил он. — Не обещаю, что примем твое предложение, но пора потихоньку спрашивать у друзей и обсуждать разные возможности.

— Когда у меня будут свои дети, — мечтательно произнесла девочка, — я назову мальчиков Себастьян, Тимоти и Мэтью, а девочек — Мелисса, Джослин и Шарлотта.

— Хочешь иметь шестерых, трех мальчиков и трех девочек? — изумился доктор.

— Даже если имена выбраны, их не обязательно все использовать, — улыбнулась Анна и принялась за пирог. — Я все время передумываю. Вот сегодня читала книжку про девочку Элнору. Никого еще не встречала с таким именем.

— "Девочка из Лимберлоста", — миссис Шумахер была очень довольна. — Страшно любила эту книгу.

Тучи рассеялись. Анна безмятежно наслаждалась и ужином, и разговором, пока не настала пора уходить. Доктор отвез ее домой и на минутку зашел к Зольтенам.

— Наверно, хотите сами рассказать? — спросила Анна.

— Нет-нет, лучше ты.

— Завтра же начну вязать шапочку для малыша, — объявила мама.

Анна стояла рядом с доктором, а все поздравляли его.

— Ну, теперь ты поймешь, какие бывают настоящие трудности, — поддразнил папа друга, — особенно если родится девочка.

Анна протестовала вместе со всеми, а потом, как только смогла улучить мгновение, удрала наверх в свой закуток читать про жизнь Элноры. Закончив книгу к одиннадцати ночи, девочка сообразила, что так и не взялась за уроки.