Смертельная Шпилька

Глава 4 СЛУЧАЙНОСТИ НЕ СЛУЧАЙНЫ

Рика разглядывала амулет, который ей выдал его величество Элиас: естественно, кленовый лист, сплетённый из тончайших серебряных, золотых и медных проволочек. В беспорядочном на первый взгляд плетении застыли словно насекомые в паутине маленькие драгоценные камушки, по одному на каждую стихию. Девушка надела амулет на шею и спрятала под платье. Тотчас ощутила покалывание, холодком пробежавшее от амулета по всему телу, это означало, что теперь она может колдовать.

— Я никак не пойму, — проговорил коррехидор, — как погиб дайнагон. У меня в голове не складывается картина преступления.

— Мне всё ясно, — пожала Рика плечами, — придворная дама, находясь под заклятием, после неудавшейся попытки реализовать приказ испытывала жуткий дискомфорт и пыталась вырваться, дабы довершить начатое. При этом она размахивала свободной рукой, в которой сжимала вторую шпильку, ведь заклятие предписывало ей воспользоваться именно этим оружием. Один из беспорядочных взмахов и приходится случайно по глазу маркиза Буны. Неудачное стечение обстоятельств, его величество случай, или, если угодно — её величество вероятность, и всё, готово дело!

— То, что вы описали очень похоже на версию, которую нам любезно подсовывают.

— В вас говорит сейчас ваша природная подозрительность? Или это потому, что камеристка не враждовала со своей госпожой? — ядовито поинтересовалась чародейка, — но нам об этом известно лишь с её собственных слов. Ведь это леди Камирэ утверждает, будто бы у них были прекрасные отношения.

— Почему вы сомневаетесь в словах наречённой его величества? — искренне удивился Вил, — да ещё говорите о ней в столь недоброжелательном тоне? Леди Камирэ вам чем-то не угодила?

Рика сама не понимала той стойкой неприязни, что порождало в её душе одно воспоминание об подправленном косметической магией овальном лице с сочными пухлыми губами и глазами глубокого серого цвета. А особенно, многозначительный взгляд, брошенный из-под полуопущенных ресниц на коррехидора.

— Я далека от мысли в чём-либо подозревать нашу будущую королеву, — наклонила голову чародейка, чтобы упавшие завитки волос скрыли порозовевшие от нежданно накатившего смущения щёки, — а вот что вы можете сказать о молодом человеке, который безуспешно пытается добиться руки госпожи Тибы? Может, предположение вашего батюшки и его величества по поводу политической подоплёки ошибочны, и у нас на руках дело об обычной бытовой мести? Шон Крейг, получив очередной отказ, на этот раз бесповоротный и окончательный, смертельно обиделся и решил отомстить капризной придворной даме.

— И я это слышу от чародейки, да ещё посвящённой богу смерти? — шутливо удивился Вил, — куда делась ваша рассудительность, чёткость мышления и хвалёная интуиция?

— Я просто пытаюсь рассмотреть все возможные варианты, — огрызнулась Рика, — месть отвергнутого кавалера — вполне себе стоящий мотив. При этом неважно, попадёт по леди Камирэ удар или нет. Репутация Эдаби Тибы будет погублена навсегда. Да что там репутация! Девицу ждёт тюрьма. Там в её распоряжении будет довольно времени поразмышлять, так ли плох был брак с Шоном Крейгом. А для этого ему и надо-то всего-навсего найти чародея, который поместит в конфеты запрещённое заклятие. Вы ведь не считаете, что все маги — сплошь люди высоких нравственных качеств и незыблемых моральных устоев? — она вернула коррехидору издёвку назад.

— Естественно, нет. Я лет в тринадцать окончательно утратил веру в лучшие побуждения людей и их высокие идеалы, — пропустив колкость мимо ушей, продолжал Вил, — однако ж среди ни среди гостей, ни среди прислуги я не видел никого, похожего на Шона Крейга. Парень высок, тощ и обладает огненно-рыжей шевелюрой. Ему не просто затеряться в толпе. Ведь, насколько я понял из ваши объяснений королю, тот, кто угостил Тибу заряженными заклятием конфетами, должен был сам и приказывать ей сделать то или иное действие?

— В теории, да, — неохотно согласилась чародейка, — а на практике я не знаю, какое именно за заклятие было в конфетах.

— Так проверьте, — он кивнул на пакет от Торгового дома Картленов, который девушка продолжала сжимать в руке.

— Без инструментов? Без зеркала Пикелоу? — картинно удивилась Рика, — просто так на коленке определить содержание хитрого инкапсулированного заклятия, да ещё сработавшего? Не думаю, что у меня выйдет что-то путное.

— Тогда давайте взглянем на труп дайнагона, — предложил коррехидор, — надеюсь, это поможет мне сложить воедино все части пазла.

— Впервые слышу от вас предложение взглянуть на труп, вы явно развиваетесь, — засмеялась чародейка, — хоть я и не вижу в этом ни малейшей необходимости, но охотно стану потворствовать вашим новым наклонностям.

Труп маркиза Буны положили на лёд в одной из холодных кладовых. Рика с некоторой опаской замкнула внутренние магические цепи — действие, совершенно необходимое для любого, даже самого маленького колдовства, и на мгновение зажмурилась. Боялась, что система защитных амулетов замка всё-таки сработает. Но было тихо. Девушка, наколдовав себе на руках защитную плёнку, откинула ткань, которой был прикрыт труп.

Кровь на лице маркиза Буны уже успела застыть, а шпилька с цветком магнолии всё ещё торчала из глазницы.

— Поскольку смерть произошла при большом стечении народа, — с привычной деловитостью сказала чародейка, — то нет смысла в дополнительных исследованиях относительно времени её наступления.

Она протянула руку и провела ею над трупом от макушки до пят. Ни малейшего дуновения магии не ощущалось, дайнагон был убит самым что ни на есть банальным физическим образом.

— На нём магии нет, — Рика вытащила шпильку из глазницы, — видите? — перед лицом Вилохэда оказался весьма острый конец серебряной шпильки для волос, по крайней мере дюйма на три выпачканный кровью и мозгом.

— Вижу орудие убийства, только не понимаю, куда вы клоните?

— Шпилька вошла в мозг, — пояснила чародейка, — вошла практически под прямым углом. Удар был ну удивление точным и абсолютно смертельным, разумеется. У вас и теперь что-то не складывается? Вил обошёл труп вокруг. Он подумал, что начинает привыкать к виду мертвецов: по сравнению с запытанным раскалённым железом владельцем варьете из предыдущего дела, маркиз Буна производил впечатление вполне спокойного и мирного трупа. Даже на вытекший глаз четвёртый сын Дубового клана взирал с завидным безразличием.

Но что-то в облике дайнагона продолжало беспокоить его, как порой беспокоит подступающая неясная головная боль, пока не осознаешь толком, что именно порождает дискомфорт.

Коррехидор ещё раз посмотрел на убитого. Бывшего генерала он не знал, видел при дворе — и не более. Вроде, всё как обычно, высокий мужчина, явно физически сильный, но с годами поднабравший веса. Лысеющая макушка, гладко выбритое лицо. Морщин немного, да и цвет лица очень даже неплох. Сразу видно, дайнагон не злоупотреблял спиртным и любил прогулки на свежем воздухе. Так что же тогда не даёт покоя?

Рика тем временем решила проверить шпильку и конфеты на остаточную магию. Вдруг шпильки тоже окажутся частью ритуала? Она вызвала своего фамильяра Таму — череп рано почившей любимицы — трёхцветной кошки-крысоловки (некромантский ритуал подарил ей существование в новом статусе и снабдил призрачными крылышками бабочки-бражника). Тама сразу ощутила давление антимагического заклятия, которое охватывало Каэ-доно снизу доверху, и было заметно, насколько это создавало для неё дискомфорт. Череп жался к хозяйке, норовя нырнуть в вырез платья и схорониться на груди девушки. Чародейка погладила фамильяра и угостила капелькой крови из уколотого булавкой пальца, вытащила карманное зеркальце и проделала тест Пикелоу на остаточную магию. У неё не было ровным счётом никаких реактивов, но в сумочке отыскался пузырёчек дорогих духов — подарок Вила по случаю поездки в Оккунари, а в кладовой обнаружился мешок с рисом. Она насыпала щепотку зёрен на поверхность кругленького зеркальца, удобно умещающегося на ладони, затем капнула несколько капель духов и подожгла щелчком пальцев. Рике отлично было известно, что коррехидор не курил, точнее будет сказать, он мог закурить в каком-то экстраординарном случае, и поэтому спрашивать у него спички было попросту бесполезно. Чуточку магии, и рисовые зёрна обуглились и рассыпались по поверхности крошечными блёстками, мгновенно утонувшими потемневшей и вскипевшей ключом зеркальной глади. Тама затрепетала крылышками, успокаивая волнение. Рика произнесла необходимую формулу, и зеркало снова стало обычным зеркальцем, для которого найдётся место в любой девичьей сумочке. Шпилька же оказалась самой обычной шпилькой, магии на ней не было и в помине. А конфеты, как она и предполагала уже реализовали свой волшебный потенциал, и проследить в них что-либо просто не представлялось возможным.

— Конечно, тест Пикелоу из подручных средств куда как слабее настоящего, — произнесла чародейка, пряча зеркальце назад, — но шпилька чиста. Инкапсулированное заклятие оказалось прекрасным средством, чтобы спрятать все следы используемой магии. Тот, кто применил его хорошо знал своё дело. Если вы насмотрелись на мёртвого дайнагона, можем идти, ведь времени на расследование отпущено очень мало.

— Да, да, — машинально поддакнул коррехидор, всё ещё погружённый в сои мысли, — идёмте. Кажется, я понял, что мне не давало покоя. Какого роста камеристка? — спросил он, с головы до ног оглядывая сидящую рядом с ним чародейку.

— Нечего на меня так смотреть, — насупилась Рика, она всегда переживала, что её рост уступал среднему росту знатных артанок, — намекаете, что коротышка, подобная мне, не способна ударить высокого мужчину с достаточной силой, чтобы убить? Или вам просто не по вкусу мой рост?

— Никогда не думал ничего похожего, — ответил опешивший от неожиданной отповеди коррехидор, — ваш рост прекрасен, он позволяет большинству мужчин чувствовать рядом с вами желание защитить и окружить заботой юное, изящное и прекрасное существо женского пола.

— Пустые комплименты не искупают скрытой насмешки, что столь явственно чувствовалась в вашем вопросе, — не уступала девушка, — однако, я не уловила хода ваших мыслей. Допустим, госпожа Тиба была около пяти с третью ся́ку ростом. И на какие размышления вас наталкивает сия важная информация?

— Она натолкнула меня на идею провести следственный эксперимент, — ответил Вил, — я буду изображать маркиза Буну, а вы станете камеристкой невесты короля. Давайте, давайте, в интересах следствия вам придётся потерпеть мою руку на своей талии несколько секунд.

Рике идея коррехидора показалась пустой тратой времени, она вздохнула и поинтересовалась, что именно ей надлежит сделать.

— Попробуйте замахнуться воображаемой шпилькой, — велел коррехидор, заняв место напротив чародейки и чуть левее, где, как он помнил, стоял дайнагон, — цельтесь приблизительно на уровне своей шеи. Леди Камирэ высокая женщина, да и кресло её стояло на небольшом подиуме.

— А разве она не встала к этому моменту? — спросила Рика, проникаясь затеей четвёртого сына Дубового клана, — она как раз собиралась вручать очередную награду. Вряд ли сидя.

— Точно, — обрадовался Вил, — возьмите ещё выше!

Чародейка не представляла, каким именно образом камеристка Тиба напала на свою госпожу, поэтому сделала жест, будто выхватывает шпильку из причёски и замахивается на воображаемую противницу. Вилохэд делает быстрый шаг и ловко хватает её за запястье.

— Дёрните руку, словно пытаетесь освободиться, — велел он.

Рика c силой рванула руку, игра начала по-настоящему захватывать её, и девушка от души жаждала вырваться из железных тисков коррехидора. Попыталась снова, но мужчина, заведомо превосходящий её в физической силе, легко повернул чародейку к себе спиной и крепко прижал, перехватив за талию левой рукой. Рука оказалась под самой грудью. Сначала Рика растерялась, близость Вилохэда, его дыхание на её макушке шевелило завитки непослушных волос, сердце же само собой принялось отбивать ускоренный ритм.

— Вы что, заснули? — вернул её к действительности голос коррехидора, — камеристка отчаянно сопротивлялась, сопротивляйтесь и вы, рвитесь, пытайтесь освободиться от меня!

Чародейка, смущённая неожиданно нахлынувшими неуместными чувствами, принялась вырываться с удвоенной энергией. Она извивалась, пыталась оттолкнуть пленителя свободной левой рукой, но объятия Вила были крепкими, и, чтобы высвободиться из них, просто не доставало сил.

— Задействуйте вторую шпильку! — велел коррехидор.

Рика притворилась, что выхватывает из причёски шпильку уже левой рукой и принялась азартно лупить сжатым кулачком назад, туда, где по её представлению должно было находиться лицо противника. В какой-то момент костяшки её пальцев ощутимо ударились обо что-то твёрдое, коррехидор издал невнятный звук и отпустил чародейку, объявив об окончании следственного эксперимента. К своему стыду Рика осознала, что основательно попала ему по скуле, которую он теперь недовольно потирал.

— Я ударила вас? — виновато спросила девушка, пытаясь рассмотреть, насколько неприятные последствия может иметь её оплошность, — неужели будет синяк?

Сама мысль, что она подбила глаз четвёртому сыну Дубового клана, одновременно и веселила, и огорчала: мало того, что красивое породистое лицо Вилохэда не заслуживало фингала, так шуткам по поводу перебранок и потешек влюблённых конца не будет. Это, не считая шуточек и намёков по поводу любовных фантазий невесты клана и вопросов, как скоро на младшей ветви родового древа появится новые побег? Но к немалому её облегчению коррехидор улыбнулся.

— Ничего страшного. Ваших силёнок, да ещё при ударе назад недостаточно, чтобы украсить мою физиономию синяком. Вот когда мне было двенадцать, мои старшие братья-близнецы вознамерились учить меня фехтованию, и бамбуковый тренировочный боке́н с такой силой врезался мне между глаз, что через час моё лицо расцвело парой первоклассных фонарей с ласкающей глаз симметрией и яркостью, — коррехидор заговорщицки подмигнул, — зато вы показали мне всю странность убийства дайнагона.

— Странность? — удивилась чародейка, — а на мой взгляд наш эксперимент прошёл как нельзя лучше: я без особого труда умудрилась заехать вам по глазу. И, не приведи боги, у меня в руке была бы шпилька, вам в лучшем случае пришлось бы всю оставшуюся жизнь носить на глазу повязку, а в худшем…

— Напротив, — возразил Вил, — вы убедили меня строго в противном. Вы попали мне по скуле. При сходной разнице в росте и случайном ударе с маркизом должно было произойти нечто подобное, то есть в самом худшем случае — Эдабэ Тиба выбила бы ему глаз. Чтобы убить, удар должен прийтись ровнёхонько в глазницу, да ещё с силой, достаточной, чтобы серебряная шпилька достала до мозга. А сие мне видится практически невозможным в свете недавнего эксперимента. Вспомните, каким образом торчала шпилька из глазницы убитого?

Рика бросила косой недоверчивый взгляд на собеседника: он что, решил проверить её внимательность?

— Шпилька находилась заглубленной примерно на три дюйма прямо в центр глазницы, — строгим «ученическим» тоном девочки-отличницы проговорила она, — в результате чего целостность глазного яблока жертвы была нарушена, стеклянистое тело вытекло наружу, а конец орудия убийства проник в мозг, что, собственно, и явилось причиной смерти маркиза Буны.

— Описано с присущей вам краткостью и точностью, — заметил коррехидор, — а теперь представьте, что я, то есть дайнагон, чуть отвернул лицо, что вполне естественно, когда перед твоим носом кто-то размахивает рукой, да ещё с зажатым в ней колюще-режущим предметом.

— По-вашему это что-то меняет?

— Радикально. Я уверен, чтобы попасть точно в глаз, да ещё и под прямым углом, да ещё и левой рукой. Вы ведь левша?

Чародейка кивнула. Как и большинство представителей рода Таками, одарённых магическими способностями, она была левшой. Но в детстве бабушка специально настояла на том, чтобы маленькая Рика научилась есть писать и действовать правой рукой. Она объясняла эту причуду устройством окружающего мира под правшей. Рика сделала то, что велела жрица бога Эрару, но при этом предпочитала обычно действовать левой рукой.

— А камеристка леди Камирэ — правша. Я специально велел ей поднять с пола бокал, чтобы определить это, — улыбнулся Вил, — на словах она могла и солгать. Поэтому убить маркиза Буну левой рукой она сама не смогла бы. А это приводит нас к следующим выводам, — он почесал скулу, куда пришёлся удар помощницы, — месть отвергнутого жениха исключается. Девушку использовали как средство убийства дайнагона. Заклятие было сделано с таким расчётом, что после его активации госпожа Тиба должна была благополучно получить удар или вовсе скончаться, что привело бы ненужности расследования в силу очевидности обстоятельств: камеристка пытается убить свою госпожу, случайно убивает маркиза, и от сильных переживаний сама отправляется в мир иной. Трагичная случайность.

Рика внимательно слушала. Пока в версии Вилохэда не было ни единого противоречия. Лейб-медик подтвердил странное состояние девушки, а она сама говорила, что у неё хорошее здоровье. Кто знает, чем всё это закончилось, съешь она не восемь конфет, а больше?

— Но преступник не учёл здоровья Эдаби Тибы, — словно прочитав мысли Рики продолжал коррехидор, — быстро оказанной и квалифицированной медицинской помощи и нашего с вами присутствия. И главное: убийца был в зале и не просто активировал заклятие из конфет, он находился в зрительном контакте и направлял волевым усилием руку камеристки.

— Но там было больше сотни человек! — воскликнула чародейка, — гости, слуги. Нам ни за что не вычислить убийцу, тем паче, что подавляющее большинство с вниманием наблюдало за церемонией награждения.

— Из всех присутствовавших нам предстоит вычислить того, кому было выгодно убрать дайнагона с дороги. Выяснить или понять, кому он мешал.

— Маркиз Буна — уважаемый человек пожилых лет, — с сомнением проговорила чародейка, — полагаю, месть обманутого мужа, или брата обесчещенной девицы мы можем сбросить со счетов?

— Данный мотив мне кажется чрезвычайно маловероятным, — улыбнулся Вил, — лет тридцать пять назад — ещё могло произойти нечто подобное, но сейчас глава Букового клана, почтенный отец и дедушка по меньшей мере нескольких внуков и соблазнённая девица? Нет. Но взамен я готов предложить вам более приземлённые и скучные, но не менее действенные мотивы.

— Это какие же? — чародейка почувствовала скрытую насмешку в словах Вила, он явно считал, что все женщины в первую голову склонны рассматривать любовную версию, — кому мог помешать столь уважаемый и почтенный муж, чтобы устроить подобное?

— Как раз уважаемые и почтенные мужи подчас мешают очень многим. Они мешают, например, получить должность главы клана и доступ к обширным финансам. С другой стороны маркиз занимает лакомую должность при дворе. Она хорошо оплачивается, даёт дополнительное положение в свете. Мне неизвестно, сколько лет генерал Буна занимает свою дайнагона, возможно, его заместитель — советник I ранга спит и видит перейти в дайнагоны? Стремление продвинуться по карьерной лестнице подчас толкает людей на различные подлости, и убийство — всего лишь одна из них.

— А ещё, — прищурилась Рика, — помните того важного, но скользкого как угорь, распорядителя?

— Вы о Максе Грае? — удивлённо выгнул бровь коррехидор.

— Да, о нём. Вдруг он творит за спиной его величества какие-то махинации? И маркиз Буна застукал его на горяченьком?

— Возможно, но куда менее вероятно, нежели мои предположения.

— Только потому, что они — ваши? — обиделась чародейка, — стремление занять желанную должность — достаточный мотив, а избежать тюрьмы — нет! Где тут логика?

— Логика в том, что я чуточку больше осведомлён о жизни и отношениях людей высшего общества, — завил четвёртый сын Дубового клана, — так сказать, обратная сторона «положение обязывает». Возможно, вы не знали или не задумывались, но в большей или меньшей степени воруют все слуги. Конечно, я ни коим образом не сбрасываю со счетов кристально честных людей, но, поверьте мне, их отнюдь не большинство. И, пока слуги воруют в отведённых им рамках, господ устраивает. Если они переходят рамки дозволенного, их попросту увольняют. И, когда знакомые начнут наводить о них справки, скажут всё, как есть, что сведёт на нет возможность устроиться не приличную должность. Представим, что Макс Грай повредился рассудком и принялся запускать руку в королевский карман. Что с ним будет, если он попадётся? Скандал в узком кругу и отставка. Королевский мажордом настолько легендарная личность, что не пройдёт и недели, как он окажется в Оккунарском замке к величайшему удовольствию моей матушки, да и пара-тройка других кланов станет предлагать ему солидное жалование за право с гордостью демонстрировать друзьям и знакомым мажордома, работавшего прежде в самом Кленовом дворце. У Грая нет никакого резона убивать маркиза Буну.

— Хорошо, — нехотя согласилась Эрика, — оставим мажордома на потом.

— Тогда пойдёмте к отцу. Как глава Совета кланов он должен быть в курсе наследования у Буна, да и по поводу их материального положения тоже сможет просветить нас.

Знакомые Рике покои Дубового клана, состоявшие из просторной гостиной, двух господских спален и каморок для слуг, оказались пусты. Только в гостиной сидели камердинер герцога и личная горничная матери Вила. Они оба, зевая, коротали ночь за картами. Рядом стоял поднос с кофейником и пустые чашки. При появлении младшего господина и его невесты они вскочили и попытались спрятать карты.

— Где отец? — спросил Вил.

— Его светлость в покои Дубового клана не возвращались, — ответил камердинер, мужчина средних лет, приехавший вместе со своим господином из Оккунари, — и её светлость тоже, — на всякий случай добавил он, — мы выполняем приказ, не спим.

Слуги ещё раз почтительно поклонились, а Вил и Рика решили ещё раз посетить его величество Элиаса, где, как они полагали, и находился сэр Гевин. И догадка сия оказалась верной: отец Вила полулежал на диване с газетой в руках и откровенно клевал носом, что было немудрено, так как стрелки настенных часов подползали к полуночи.

— Как успехи? — мгновенно оживился глава Дубового клана, как только увидел сына и Рику, — только говорите потише, его величество спит.

— А ты почему не последовал его примеру? — спросил Вил, усаживаясь в кресло и наливая себе бокал вина.

— Наш венценосный родственник опасается продолжения покушения, — криво усмехнулся сэр Гевин, — и попросил меня, как главу Совета кланов и бывшего полковника, подежурить в его покоях до поимки настоящих виновников сегодняшних безобразий. Вот и приходится коротать время за чтением газеты. Никогда не читал Вечерний Кленфилд от корки до корки и не представлял, сколько всякой ерунды в нём пишут! Но давай перейдём к делу.

— Его величество может спать спокойно, — проговорил коррехидор, — главной целью убийцы была вовсе не леди Камирэ. Удар смертельной шпильки предназначался маркизу Буне.

— Дайнагону? — не поверил своим ушам отец Вила, — нонсенс! Пара сотен глаз видели, как госпожа Тиба напала на фаворитку короля, — от волнения сэр Гевина забыл назвать леди Камирэ «невестой», — а маркиз Буна получил удар совершенно случайно. Боюсь, сын мой, на этот раз вы с госпожой Эрикой двигаетесь в ложном направлении, и я несказанно рад, что наш венценосный кузен не слышит этой в высшей степени дурацкой версии. Убить дайнагона случайным ударом в глаз! Вы ни одному суду в мире не докажете этого.

Рике тоже хотелось пить, но правила артанского этикета запрещали женщинам наливать себе вино в присутствии мужчин. Чародейка вздохнула и принялась буравить взглядом Вила в надежде, что тот догадается предложить бокал вина и ей. И Вилохэд догадался. Утолив жажду, девушка подключилась к шедшему своим чередом обсуждению. Коррехидор в этот момент убеждал отца в верности их версии событий, рассказав о заколдованных конфетах и их следственном эксперименте. Сэр Гевин насуплено курил, но пока никаких возражений не высказывал.

— Таким образом, нападение на леди Камирэ являлось лишь отвлекающим маневром, долженствующим скрыть истинную жертву.

— Весьма убедительно, но неоднозначно, — проговорил герцог Окку, — ваша вера в собственную непогрешимость может стоить жизни и леди Камирэ, и его величеству, если вы ошибаетесь, а заговорщики предпримут новую попытку.

— Новую попытку? — раздался голос короля, и сам монарх появился на пороге спальни в ночном платье и шлёпанцах, — что, неужели была ещё одна попытка? А вы до сих пор ничего значимого не предприняли! Убийцы и заговорщики безнаказанно бродят по моему дворцу, а глава Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя коротает время за бокалом вина.

— Сядь, Элиас, — поморщился Дубовый герцог, — от тебя слишком много шума.

— И это ты, Гев, говоришь королю в его же собственных покоях!

— Ваше величество, — Вил запоздало встал, и Рика тоже поспешила наклонить голову в почтительном поклоне, — против версии нападения на леди Камирэ говорит заклятие в конфетах, а кроме того камеристка вашей невесты имела миллион возможностей разделаться с ней тихо и незаметно: от увеличенной дозы снотворного в любимом блюде или яда бледной поганки до удушения подушкой или удара той же самой серебряной шпилькой. Устраивать представление на главном торжестве года имело смысл только, если нужно отвести глаза свидетелей и выдать убийство дайнагона за досадную случайность.

Король прошёлся по комнате, закурил, налил себе полный бокал виски и расположился на диване. Какое-то время он молчал, а потом заговорил:

— Ваши слова по поводу более лёгкого и удобного способа убийства я могу вам возвратить и в отношении маркиза Буны. Зачем столь сложно? Не проще бы подкараулить его где-то в городе и ткнуть ножом в печень, а отобранный кошелёк пустил бы вас, кузен Вилли, по ложном направлении уличного грабежа.

— Мы с госпожой Таками считаем, — Вил решил апеллировать к чародейке дабы несколько успокоить гнев короля, — что того, кто убил маркиза Буну, не устраивало банальное убийство. Ему было необходимо, чтобы смерть выглядела несчастным случаем и полностью исключала всякое расследование. Ведь Каэ-доно нет магии, и только внимательность вашего лейб-медика господина Ноды и Эрики позволила найти следы подчиняющего заклятия в любимых конфетах Эдаби Тибы.

— Я полагаю, что заклятие, которое использовал преступник, должно было убить несчастную девушку, и только своевременная медицинская помощь и её собственный здоровый организм позволили ей избежать смерти.

Король поболтал остатки вина в бокале.

— Допустим, — согласился он с большой неохотой, — но кому мог помешать мой дайнагон? Маркиз — мужчина глубоко положительный, спокойный, трудно представить, что он кому-то перешёл дорогу. Что вы по этому поводу думаете?

— Пока мы не можем похвастаться детальными версиями, — уклончиво ответил Вил, — мы пришли к вам прояснить некоторые моменты. Во-первых, должность дайнагона, во-вторых, Рика предположила конфликт маркиза с господином Граем, мы слышали, что он был не доволен квалификацией нанятых слуг. Возможно, между ними существовали и ещё какие-то разногласия. И ещё, нельзя пренебрегать столь банальными мотивами, как деньги, титул, должность главы Букового клана.

— Грай в качестве убийцы просто смешон, — проговорил король, — не думаю, что Макс станет рисковать своей репутацией и высоким положением ради мелочной выгоды, если вы имели в виду банальную кражу, за которой якобы он мог быть застигнут маркизом. Скажу вам по секрету, мой мажордом незаконнорожденный, его отец не признал его, но дал хорошее образование и пристроил в Кленовый дворец. Всё это наложило отпечаток на личность. Господин Грай более всех благ на свете ценит своё положение, и никогда не сделает ничего из тех вещей, что могли бы это положение умалить. Можете сбросить мажордома со счетов.

— А как обстоят дела с наследованием у Букового клана? — спросил Вил. Ему и самому версия виновности королевского мажордома, столь горячо отстаиваемая чародейкой, казалась бесперспективной.

— Я тут — не помощник, — усмехнулся король, — меня никогда не интересовали дрязги в древесных кланах. Это к Гевину.

— Просвещу вас с большим удовольствием, — герцог Окку слыл большим охотником до скандалов в чужих кланах, а также всегда стремился быть в курсе основных их дел, — маркиз Буна возглавляет Буковый клан уже около сорока лет. Боги благословили его двумя сыновьями и двумя дочерями. Старший сын Букового клана трагически погиб лет восемь назад, — он прищурился, припоминая, не ошибся ли в цифрах, — да, — кивнул сэр Гевин сам себе, — восемь лет назад старший сын дайнагона неудачно упал на охоте с лошади, повредил позвоночник и в скором времени скончался.

— Получается, по закону наследования Артании титул и управление кланом переходят ко второму сыну? — уточнил Вил.

— Нет, — ответил ему отец, — у Си́ри Буны есть сын — Э́йса, именно он наследует и все деньги, и титул, и управление Буковым кланом.

— Наследственная власть вкупе с деньгами вполне могут толкнуть на преступление, — заметил коррехидор.

— Положим, личный капитал дайнагона вряд ли способен побудить кого-то убить старика, — усмехнулся король, с его точки зрения капитал главы Букового клана был более чем скромным, — жалование, понятное дело, у него выше некуда. Он никогда не был стяжателем, выручал друзей, заботился о благе клана. Бессеребренником, само собой, не являлся, но и состояния не накопил.

— А власть? — чародейка не собиралась сдавать без боя любую из их версий, — Буковый клан — не последний по влиянию, лакомый кусочек, можно сказать.

— Наследнику Эйсе Буне едва сравнялось шестнадцать, — махнул рукой отец коррехидора, — до достижения совершеннолетия ему расти и расти ещё целых пять лет. Естественно, до того момента его никто даже близко не подпустит к управлению и принятию каких бы то ни было решений. Вероятно, во главе Буков станет группа уважаемых лордов, ибо, как вам, несомненно, известно, у нас женщины в управление не допускаются, а Эйсе станет просто присутствовать на совете и подписывать бумаги, в которых ровным счётом ничего не понимает. Хотя второго сына генерала я бы тоже не стал исключать из претендентов.

— Получается, внук дайнагона получит все минусы положения номинального главы клана безо всех плюсов? — спросил Вил.

— Естественно. Его заберут из частной школы, где он в данный момент учится, — принялся загибать пальцы герцог Окку, — поскольку главе положено проживать в резиденции клана. Его станут готовить к должности. Полагаю, за этим проследят специальные учителя. Сегодня беззаботная юность младшего Буны закончилась, хочет он этого или нет.

— А что представляет из себя второй сын маркиза?

— Ему под сорок, он служит где-то на флоте, — включился в обсуждение король, — может быть, вместо бесполезного перемывания костей Буковому клану и выслушивания сплетен вы займётесь, наконец, государственной изменой? Убийство дайнагона — ни что иное, как явный вызов королевской власти и законности в Артанском королевстве. Что также рассматривается мною, как прямая и явная угроза жизни артанского монарха. Я теперь не смогу чувствовать себя в безопасности даже в своих собственных резиденциях! В любой момент кто-то из моих доверенных слуг или охраны может взбеситься под влиянием заклятия из конфет, вина, чашки зелёного чая и накинется на меня со всем, что попадётся в это время под руку! Нет, Вилли, нынешней же ночью ты должен положить конец этой ужасной ситуации.

Вил хотел было заверить, что они с Рикой делают всё возможное, но сдержался. Король явно впадал в уныло-раздражённое состояние, и с ним лучше было вообще не разговаривать.

— И коньяк кончился! — воскликнул он, потрясая пустой бутылкой, — а я теперь опасаюсь пить что-либо из чужих рук.

— Ваше величество, — едва заметно поклонился сэр Гевин, — я привёз из Оккунари превосходный коньяк. Надеюсь, мои руки у вас подозрений не вызывают? Я с большой радостью презентую вашему величеству бутылочку.

Король Элиас побарабанил пальцами по подлокотнику кресла и милостиво решил принят дар.

Рика и Вил тоже откланялись.

— Отец, — заговорил коррехидор по дороге, — как при дворе получают должность дайнагона?

— Обычно её занимает старший советник, правая рука предшественника, эдакий заместитель, — ответил сэр Гевин.

— И давно ходит в заместителях нынешняя правая рука покойного маркиза?

— Не знаю, — пожал плечами герцог, — лет двадцать, может, чуть поменьше. Точно не помню. А вы, что и барона Ра́йдена подозреваете?

— Нам надлежит проверить все возможные версии, — уклонился от прямого ответа коррехидор, — ведь должность дайнагона желанна для многих древесно-рождённых?

— Как бы тебе объяснить, — сэр Гевин даже остановился, — я бы не сказал, что она столь желанна. Я вот, к примеру, не согласился бы на неё ни за какие блага. Как бы там ни было, а дайнагон — первый среди слуг его величества. Не все древесно-рождённые пойдут на то, чтобы стать слугой, пускай даже и первым. Джеку Райдену на мой взгляд куда спокойнее быть заместителем, чем дайнагоном. Ему за пятьдесят, он, конечно, по молодости лет был вспыльчив и много дрался в поединках, но возраст взял своё, Джек порастерял былой задор и остепенился. Я немного знаю его, и могу сказать с уверенностью, этот скорее вызовет на дуэль и зарежет обидчика, как свинью, нежели станет заморачиваться с вычурным планом управлять кем-то через заколдованные конфеты.

Сэр Гевин вошёл в покои Дубового клана, и из-за двери раздалась ругань — отец коррехидора распекал слуг, коротавших время за карточной игрой.

Вил присел на банкетку в коридоре.

— Итак, мы с вами снова оказались в первоначальной точке расследования, — грустно констатировал он, — просто проклятие какое-то! Ходим по кругу: убили, но непонятно почему, поскольку явной выгоды от смерти генерала Буны никто не получает. Врагов у него не было, в дурных наклонностях он не отметился. Если честно, у меня совершенно нет идей.

— Мне бабушка всегда говорила, что ничто так не рассказывает о человеке, как его собственная комната, — со значением заявила Рика.

— Сдаётся мне, — улыбнулся Вил, — что таким образом ваша бабушка побуждала вас почаще убираться в своей спальне.

— Вовсе нет, — мгновенно взъершилась девушка, — в пособии по криминалистике тоже рекомендуют проводить осмотр личных вещей и мест проживания как подозреваемого, так и жертвы.

— Отлично, — проговорил коррехидор, вставая, — идёмте в покои дайнагона.

На их счастье в полутёмном ночном коридоре им попался слуга.

— Милейший, — обратился к нему Вил, — потрудитесь указать нам дорогу к покоям маркиза Буны.

— Маркиза Буны? — зачем-то переспросил несколько растрёпанного вида парень, — это который дайнагон?

— Поразительная наблюдательность, — усмехнулся коррехидор, — так что? Я жду.

— Конечно, конечно, милорд, — запоздало поклонился слуга, — покои Букового клана на втором этаже в правом крыле. Буду счастлив стать сопровождающим столь высоких гостей.

Он проводил их, хотя чародейке подумалось, что они и сами могли бы отыскать нужные помещения. Она заметила, что на дверях апартаментов каждого клана красовался их родовой знак с изображением листа соответствующего дерева. Но, по всей видимости растрёпе просто нечем было занять себя этой ночью.

Дверь с изображением трёх легко узнаваемых буковых листьев, заключённых в круг, была второй от конца коридора. Слуга явно не собирался никуда уходить, он с нескрываемым интересом наблюдал за коррехидором и чародейкой.

— Мы вас более не задерживаем, — приподнял бровь четвёртый сын Дубового клана, — можете быть свободны.

— Я, это, — замялся слуга, — погожу покамест. Вдруг вашим милостям ещё какая помощь потребуется?

— Уходите, — велел коррехидор.

И Рика, проследив за его взглядом поняла, почему он в столь категоричной форме отослал слугу: дверь личных покоев королевского дайнагона явно была взломана.

— Туда кто-то вломился? — прошептала она, когда парень отошёл на достаточное расстояние.

— Именно.

Коррехидор осторожно приоткрыл дверь. Внутри было темно и тихо.

— Можете своими чародейскими чувствами проверить, нет ли кого постороннего в покоях? — спросил он еле слышным шёпотом, — очень не хотелось бы нарваться на затаившегося в темноте преступника, когда нет с собой никакого оружия.

Девушка кивнула и сосредоточилась, прикрыв веки. В то же мгновение к привычным обострившимся чувствам добавились особые, которые и простыми словами-то описать сложно. В нос ударил запах средства от моли. «В Каэ-доно сложно с магией, — подумалось Рике, — вот покойный маркиз и спасал своё добро дедовскими методами». Где-то в дальнем уголке ворохнулась мышь, потянуло холодком от приоткрытого окна, да ещё справа угадывались «налипшие» остатки недавних сильных эмоций: гнев, сожаление, глубокая печаль, сдобренная хорошей порцией бессилия. Но по какому поводу эти эмоции возникли, кто их испытывал, на что они были направлены, не в силах была определить никакая магия. Поэтому знание сие оказалось совершенно бесполезным. Зато чародейка могла совершенно точно сказать: в покоях убитого никто не скрывался. О чём Рика и не замедлила сообщить своему спутнику.

Как бы ни иронизировал коррехидор над словами Рикиной бабушки, покои дайнагона могли рассказать, что отставной генерал пронёс свои армейские привычки через всю жизнь. И в зале, и в довольно-таки просторной спальне царил идеальный порядок, граничащий с аскетизмом. Никаких лишних вещей и даже тени присутствия женщины. С одного взгляда становилось ясно, что маркиз овдовел достаточно давно и привык сам справляться с бытовыми трудностями, стремясь к минимализму во всём. Кровать его была застелена без единой складочки, обувь у двери расставлена ровно, газеты на низком чайном столике лежали аккуратной стопкой. На полочке для книг было всего несколько томиков, по большей части исторических трудов о минувших войнах.

— Странно, — огляделся вокруг Вил, — дверь взломана, но все вещи дайнагона на своих местах. Не похоже, чтобы здесь что-то искали.

— Давайте посмотрим в спальне, — предложила Рика.

В спальне кроме узкой односпальной кровати, шкафа для одежды и секретера не было ничего, отсутствовали даже занавески на окнах. Видимо, глава Букового клана любил просыпаться с первыми лучами солнца.

Вилохэд мельком глянул на секретер, потом сдвинул дверку шкафа и воскликнул:

— Нашёл!

Чародейка поспешила к нему. На одной из полок лежал футляр из тёмного, отдающего практически в фиолетовый цвет, палисандра с приоткрытой крышкой. Внутри футляр был выстлан красным бархатом и в нём имелось углубление, форма которого явно указывала, что тут лежал пистолет.

— Похоже, вора интересовало содержимое этой деревянной шкатулки, — заметила Рика.

— Вора? — раздался знакомый голос, и в покои убитого дайнагона вошёл отец Вилохэда, — как такое возможно? В королевском замке нет и просто не может быть никаких воров.

— Об обратном нам говорит взломанный замок и пустой футляр из-под этого сам не знаю чего, — ответил коррехидор, — могу сказать лишь, что вещица была дорогой. Посмотрите только какова отделка. И, кстати, отец, что ты здесь делаешь вместо того, чтобы оберегать сон монарха?

— Монарх нарезались до положения риз, — усмехнулся герцог, — посему моё общество ему пока без надобности. Парни из гвардии прекрасно охраняют храпящее величество. Меня же, как на зло, одолела бессонница, и я решил найти вас. Один из встреченных мною слуг любезно указал, где искать господина коррехидора и «его даму», — он усмехнулся, — я пришёл и услышал о краже.

— Полагаю, у дайнагона похитили нечто, что лежало в палисандровом футляре в шкафу, — сказал Вил и страдальчески поглядел на чародейку. Последнее, в чём он нуждался в данный момент — так это общество родителя, имеющего привычку лезть во все дела и немедленно брать управление процессом в свои руки. При этом его светлость абсолютно не волновала степень реальной осведомлённости в происходящем. Неколебимая уверенность в собственной непогрешимости позволяла ему полагать, будто этим руководством он осчастливливает окружающих.

— Ничего удивительного, что содержимое футляра является для тебя тайной за семью печатями, — усмехнулся герцог Окку, — так бывает, когда человек интересуется искусством куда больше, чем историей кланов.

— Мне в голову в достаточной мере вбили историю Артании, — скривился Вил, — ты прекрасно знаешь, что даже, если меня разбудить посреди ночи, я без запинки перечислю союзников обеих коалиций эпохи Противоборствующих кланов. Не понимаю, каким боком к истории имеет отношение эта коробка, пусть она даже трижды выполнена из редких сортов древесины и снабжена дарственной надписью, в которой восхваляется мужество и прозорливость владельца!

— Это футляр из-под уникального наградного оружия — именного пистолета, инкрустированного огранёнными алмазами и королевским вензелем из рубинов, — с ноткой превосходства объяснил сэр Гевин, — батюшка нашего короля Элиаса при всех его достоинствах был изрядным скупердяем, посему наградных шпаг и пистолетов во время Северной смуты выдавалось наперечёт. Мне, например, не досталось ни шпаги, ни пистолета. И это не взирая на мои заслуги перед королевством и чин полковника, который я получил, когда мне ещё не стукнуло ещё и тридцати. А вот маркизу посчастливилось получить и то, и другое.

Обделённый наградным оружием глава Дубового клана кивнул на стену, где на ковре над узкой солдатской кроватью висела богато украшенная шпага в ножнах.

— Оружие это уникально, — продолжал он, — оно изготавливалось по специальным заказам, снабжено номером, строго привязанным к владельцу.

— Кому придёт в голову блажь красть такую вещь? — из чистого духа противоречья подначил отца обиженный коррехидор, — его женевозможно продать на чёрном рынке.

— Если только извлечь драгоценные камни, — вслух принялась рассуждать чародейка, — теоретически вор может обратиться к знакомому ювелиру, либо обойтись своими силами, после чего продать камни отдельно от оружия.

— Глупости, — категорично заявил отец Вила, — камни не составляют и сотой доли стоимости пистолета. Хотя шпага — ещё дороже.

— Шпага гораздо больше, — не сдавалась чародейка, — пистолет легко спрятать под одеждой и вынести из замка. Шпагу незаметно не пронести.

— Я думаю, — прищурился герцог, — вы столкнулись с заказной кражей. Вы слышали о подпольных коллекционерах редкостей?

Рика и Вил оба отрицательно покачали головами.

— Эх, молодёжь! Бывают люди, одержимые страстью коллекционировать разные редкости и диковинки, которые попадают к ним не всегда законным путём. Иными словами, они нанимают воров-специалистов по кражам предметов искусства с целью выкрасть лакомую для них вещицу. Вещь никогда не попадёт на чёрный рынок, более того, покажет такой коллекционер своё сокровище исключительно доверенному лицу со множеством оговорок и предупреждений.

— Ты же не считаешь, что маркиза Буну убили на торжествах только для того, чтобы выкрасть коллекционное оружие? — иронично поинтересовался Вилохэд, — не слишком ли круто для пистолета, пускай даже со всех сторон разукрашенного бриллиантами?

— И этот парень удостоился похвалы его величества за расследование дела о куклах? — вздохнул сэр Гевин, — иногда мне кажется, что тебе доставляет какое-то извращённое удовольствие выводить меня из себя! Вор просто мог воспользоваться ситуацией с убийством. Наверняка он выжидал, когда начнутся торжества, а когда убили маркиза Буну, понял, что взлом двери — единственный шанс совершить то, зачем он проник сюда. Он довольно грубо взламывает замок, крадёт пистолет и покидает покои дайнагона так, как будто он не при чём. Ему остаётся только покинуть Каэ-доно вместе со своим трофеем и доставить пистолет заказчику. Мне начинает нравиться сыскная служба, — довольный собой заявил Дубовый герцог, — был бы я лет на двадцать моложе, потеснил бы тебя, Вилли, с королевской должности.

— Но как вор проник во дворец? И почему сигнализация не сработала, когда дверь покоев маркиза Буны была взломана? — спросила чародейка, увлечённая версией отца Вила.

— В замке полно народа, — пояснил герцог, с нотками снисходительности в голосе, — он мог оказаться кем угодно, от личного камердинера до случайно нанятого слуги, а мог и просто проникнуть в замок во время приёма гостей. Вы же сами видели, какое там творилось безобразие.

— И всё же меня твоя версия, отец, не убеждает, — возразил коррехидор, — вор мог вполне уйти с пустыми руками. Его величество упоминал о не особо благополучном состоянии финансов дайнагона. Вдруг маркиз Буна сам уже продал свой пистолет? Вор входит в комнату и находит лишь пустой футляр.

— Вздор! Ни один кавалер наградного оружия не станет продавать его, даже если будет стоять на грани нищеты, от чего маркиз Буна был далёк. И потом, — отец победно поглядел на сына, — если бы он продал свой пистолет, ради чего он стал бы привозить в Каэ-доно пустой футляр?

Вил уже почти придумал очередной контраргумент, как спокойную тишину глубокой ночи пронзил женский крик. Из-за привычной слышимости в артанских домах и замках крик показался громким, отчаянным и преисполненным боли.