Смертельная Шпилька

Глава 6 О ЧЁМ РАССКАЗАЛА ПАПИРОСА

В очередной раз великий и вездесущий (по мнению одного из подозреваемых) Макс Грай с уверенной деликатностью постучал в дверь и привёл последнего парня, что неуклюже, с неприкрытым стеснением мялся позади мажордома.

— Ну, ну, смелее, — проговорил Грай, — господа офицеры тебя не обидят. Они просто хотят спросить тебя кое о чём.

— Спросить Даниро́? — переспросил вошедший на удивление высоким голосом.

— Да, спросить, — Грай подтолкнул парня вперёд, — отвечай только правду, и я прикажу выдать тебе ещё одну чашку горячего шоколада.

— Даниро согласен, — закивал головой светловолосый парень неопределённого возраста. Он был чуть выше среднего роста, рыхлый, полноватый со свинячьими хитрыми глазками, вздёрнутой пуговкой носа и красными губами, то и дело расплывающимися в улыбку.

Грай тем временем подошёл к коррехидору и что-то шепнул ему на ухо, тот удивлённо поднял брови и кивнул. Мажордом на это развёл руками, всем своим видом показывая, насколько он сам удивлён.

— Как тебя зовут? — привычно начал допрос Вил.

— Даниро носит фамилию А́кен, — гордо заявил парень. При этом он для пущей убедительности ткнул себя в грудь пальцем, словно удостоверял истинность заявления и собственную личность и широко улыбнулся. При этом обнаружилось, что у него напрочь отсутствуют два передних зуба, — мама — Акен, и папа тоже Акен.

Рика бросила вопросительный взгляд на Вила, тот едва заметно кивнул.

— На празднике ты помогал лакеям? — чётко разделяя слова проговорил коррехидор.

— Да, — заявил белобрысый, — Даниро помогал, он любит помогать. Сегодня Даниро подносы с закусками носил из кухни в зал, а там другие слуги подносы забирали и к гостям шли. Вкусные закуски были, и осьминожки, и крабы, и бутербродики с ветчиной, — перечислял он, сглатывая слюну и загибая пухлые белые пальцы, — потом ещё мясо на жареных лепёшках носил, рыбу под соусом, рисовые колобочки с начинкой из маринованной сливы.

— Понятно, — чародейке надоело слушать перечень закусок, — вы нам лучше расскажите, — сколько раз и куда вы выходили из комнаты, когда в резерве находились.

Даниро Акен всем телом повернулся к чародейке.

— Даниро и рассказывает, — удивлённо проговорил он, — закуски — это важно, напитки — тоже важно. Комната с другими слугами — скучно. Совсем скучно было бы, если бы на столе бутербродов не оставили. Даниро ел, ел, потом ему плохо сделалось: тошнить стало, и живот заболел.

— А что другие мужчины делали? — спросил Вил.

— Там были Даси Юмен и Кио Минори, — парень на удивление точно запомнил имена и фамилии, — Даси шутил, конфетами Даниро угостил, он хороший, — несколько энергичных кивков головы должны были подтвердить искренность и правоту суждения, — а вот про сударя Мидори я ничего такого сказать не могу. Он Даниро с самого начала невзлюбил ещё, когда я хотел в его замечательную сумку из ковра заглянуть. Впервые в жизни Даниро такую сумищу видит! — он развёл руки, словно пытался обхватить широкий ствол дерева, — я лишь одним глазком глянуть хотел и потрогать такую красотищу, а он Даниро оттолкнул и плохими словами обозвал.

— Интересно, что это были за слова, — ядовито сказала чародейка, которую придурковатый слуга, да ещё и говоривший о себе в третьем лице, словно маленький ребёнок, начинал основательно раздражать.

— Он обозвал Даниро блаженным дураком, идиотом и велел держаться на расстоянии вытянутого кулака. Обещал, что, если Даниро приблизится, этот самый кулак попадёт ему в глаз. Даниро ценит свой глаз, поэтому и не подходил. Только глядел на него вот так!

Парень нахмурил реденькие светлые бровки, надул губы и исподлобья бросил на коррехидора обиженный взгляд.

— Но господин Мидори не смотрел на Даниро, хотя я очень старался, чтобы он увидел и понял, как он мне противен. А вот Даси смеялся и посоветовал надуть щёки.

— И что было потом? — устало спросила Рика, твёрдо уверившись, что судьба столкнула их с умственно отсталым слугой.

— Я щёки надул. Но тут живот заболел, — жалобно ответил он, — сильно заболел. Даниро сперва терпел, думал, пройдёт, а он всё сильнее болел. Пришлось в туалет идти, а там, — парень аж скривился от неприятного воспоминания, — служанка засела и выходить не спешила. Даниро стучал, стучал, думал уже, что с ним несчастье произойдёт, — его плаксивая мина очень напоминала готового разреветься ребёнка, — но успел!

Рика уде начала опасаться, как бы не последовал подробный отчёт о том, что происходило дальше, но какие-никакие представления о приличиях и правилах поведения в обществе у парня всё-таки были, и он благоразумно опустил дальнейшие перипетии желудочного характера, рассказав лишь о прискорбном происшествии с рвотой.

Вспомнив об отличной памяти Даниро Акена, чародейка решила спросить, не помнит ли он на какой промежуток времени выходили другие мужчины.

Даниро наморщил лоб в глубокомысленном размышлении, а потом сообщил с мстительными интонациями в голосе:

— Длинноволосый надолго выходил, хотя оно и понятно. Мы все видали, как он штанищи свои порвал. Растяпа! А второй сперва быстренько воротился, а вот другим разом долго отсутствовал и пришёл раскрасневшийся и довольный. Даниро полагает, он выпил немного.

Вил понял, что добиться ещё какой-либо полезной информации от откровенно придурковатого слуги будет невозможно, поэтому отправил его к остальным под присмотр королевских гвардейцев.

Чародейка же была огорчена и раздосадована. Её подозреваемый оказался откровенным дурачком. Мелькнула было мысль о мастерски разыгранном спектакле, но Рика сама тут же прогнала её прочь, ибо никакой актёрский талант не в силах придать пухлому лицу те черты вырождения, которые откровенно читались на румяной физиономии Даниро Акена. И девушка решила не упорствовать, а принялась возмущённо рассуждать, как человек с явными признаками умственной отсталости ухитрился попасть в обслугу званого королевского вечера.

— Хорош дайнагон! — закончила она свою тираду, — а ещё говорили о рекомендательных письмах, которые предоставил каждый из кандидатов! Не представляю, кем был рекомендатель Данира! Или у маркиз Буна потакал собственному человеколюбию и утолял страсть к благотворительности?

— Я понимаю ваше удивление с явными нотками возмущения, — проговорил Макс Грай, на последних словах чародейки вошедший в комнату, — господин покойный дайнагон тут совершенно ни при чём. Бедный, не совсем здоровый, молодой человек приходится двоюродным племянником старшей королевской экономке — госпоже Хори Слейн. Она упросила маркиза нанять его на этот вечер, благо Данир услужлив, покладист и даже в своём роде ответственен. Правда, его слабость к еде подвела его, но во всём остальном он показал себя более дисциплинированным сотрудником, нежели многие другие, из тех кого бессмертные боги не обделили умом и сообразительностью. Могу быть вам полезным ещё чем-то?

Коррехидор отпустил мажордома с миром, позволив заняться собственными делами.

— И кто из двоих более всего похож на вора? — спросил Вил, — ибо племянника госпожи Слейн я с чистой совестью могу вычеркнуть из списка подозреваемых. Во-первых, люди подобные нашему белокурому знакомцу, не способны к сложной самостоятельной деятельности, вернее, они способны, но в весьма узких рамках. Снабдить его подробными инструкциями, что ему надлежит сделать, и в какой именно момент времени, довольно сложно, да и результат окажется весьма занятным.

— Вижу, у вас имеется подобный опыт, — пробормотала себе под нос чародейка.

— У меня за спиной имеется целый семестр психологии, — ответил коррехидор, сделавший вид, что попросту не заметил издёвки, — и нас водили на экскурсию в Дом призрения для душевнобольных. Хотя, соглашусь с вам, наличие подобного типа в Каэ-доно во время торжеств, вопиющие нарушение правил. Итак, у нас осталось двое подозреваемых. Из их спокойного поведения я могу сделать вывод, что украденное было припрятано, ибо ни один из них не опасался личного досмотра. Давайте поставим себя на место преступника. Куда вы бы спрятали пистолет и сапфиры?

— В самом замке можно спрятать только в своих вещах, чтобы незаметно вынести завтра утром, — рассуждала Рика, — оставлять где-то ещё — бессмысленно, ведь ни один из нанятых слуг не сможет потом вернуться сюда. Конечно, можно специально позабыть какую-то вещицу, а потом слёзно попросить пустить его забрать забытое, но не факт, что подобная уловка сработает. Значит, будем считать, путь в Каэ-доно для вора заказан, к тому же возвращение сразу навлечёт подозрение. Наш вор явно глупостью не страдает, поэтому на его месте я бы спрятала краденное где-нибудь снаружи.

— Вокруг замка полно постов королевской гвардии, — с сомнением заметил Вилохэд, — если кто-то из слуг выйдет из замка и примется искать укромное место, а потом прятать там что-то, большие шансы привлечь внимание охраны.

— Если просто так слоняться по саду, то да, — ответила Рика и в её зелёных глазах сверкнул знакомый коррехидору огонёк, как бывало всегда, когда у девушки имелся наготове ответ, — вот, если замаскировать нестандартные действия привычными, которые не только не вызывают подозрений, или деяния, что происходили множество раз, то они могут выпасть из внимания в силу своей повторяемости и безобидности!

— Вы говорите о курении? — воскликнул Вил.

— Да! Представьте: наш вор, спрятав под весьма просторной форменной курткой свои трофеи, выходит в сад с самым обыденным желанием выкурить папиросу и не нарушать запретов, какие тут установила леди Камирэ, на дух не переносящая запаха табачного дыма. Он по дороге сюда заранее приглядел уже местечко, где можно схоронить краденное, подходит к месту, курит, выжидает подходящего момента и прячет пакет практически на глазах у всех, тогда как бдительность гвардейцев усыплена обыденностью происходящего.

— Верно, — подхватил коррехидор, — я представляю, как стою на посту, а мимо меня время от времени выходят разные личности, курят и уходят назад. Только вот какое место в ухоженном королевском парке может подойти для тайника? Вряд ли вор беспрепятственно мог добраться до беседки или грота.

Чародейка задумалась, пытаясь воссоздать в памяти образ подъездной аллеи, обсаженной вековыми деревьями, белеющие вдали беседки и замёрзший пруд. Однако, ничего подходящего для тайника ей так и не вспомнилось.

— Даже не знаю, — покачала она головой, — вообще никаких мыслей. А почему бы вору не спрятать краденое в своих личных вещах? Не думаю, что слуг принято досматривать на выходе. Кстати, — зелёные глаза чародейки загорелись интересом, — дурачок упоминал об объёмистой сумке длинноволосого Мидори. Помните? Тот ещё обещал оттузить парня, если Даниро примется совать свой нос, куда не надо?

— Отличная мысль, — похвалил Вил, — давайте взглянем на знаменитую ковровую сумку.

Очень скоро они в сопровождении мажордома оказались в помещении, где слугам было дозволено оставить свои вещи и переодеться в кленовую форму. Естественно, интересовали их вещи мужчин. Ковровая сумка, а точнее будет сказать, вместительный саквояж для путешествий, нашёлся легко. Он коротал время возле вполне себе неплохого пальто благородного серого цвета. Сверху на пальто был накинут пушистый серый же шарф, а в карманах обнаружились замшевые перчатки в тон.

— А у господина Кая Мидори неплохой вкус, — заметил коррехидор, возвращая перчатки в карманы, — да и денежки у него водятся. Видно, не так уж плохо живётся в наши дни переписчикам в столице.

Рика кивнула, в этот момент она как раз приступала к осмотру содержимого коврового саквояжа. Внутри она обнаружила початую бутылку бренди и вторые брюки, как две капли воды похожие на те, что носил слуга с длинными волосами. Когда чародейка развернула их, то на боку обнаружилась треугольная дыра, достаточно большая, чтобы в неё спокойно пролезла рука взрослого мужчины.

— Видите! — победно воскликнула Рика, — я же говорила, что зашить такую дырищу за пятнадцать минут просто нереально, при том, что пять минут Мидори должен был потратить на дорогу сюда и обратно.

Вил взял у неё из рук штаны и тоже внимательно осмотрел их.

— Вам не кажется эта дыра странной?

— Пожалуй, — Рика надела очки, и склонилась над порванной брючиной, — края слишком уж ровные и нет самого места, где ткань зацепилась за гвоздь или ещё что-то. Похоже, наш клиент просто позрезал брюки ножом.

— А значит, ему нужно было время и алиби, — подхватил коррехидор, — чтобы пойти на второй этаж и выкрасть пистолет маркиза Буны.

— Давайте предъявим ему штаны и припрём к стенке.

— Не думаю, чтобы у нас получилось получить от него признанье таким элементарным способом, — покачал головой Вилохэд, — наличие рваных брюк — ещё не доказательство причастности к кражам. Тем паче, что в сумке ничего похожего на драгоценности или пистолет не наблюдается. Сам Мидори на меня произвёл впечатление человека выдержанного и опытного. Он прекрасно владеет собой и отдаёт отчёт, насколько опасное дело затеял. Уверен, «переписчик» станет отрицать всё. Скажет, например, что взял вторую пару брюк из-за того, что недавно порвал из, а зашить не было времени, что после работы собирался снести их к портному, дабы хорошенько починить или заказать новые. А сегодня, как на зло по закону парных случаев порвал и вторые. Тут уж делать нечего, пришлось поработать иголокой. Поверьте мне, Мидори способен подвести целую теорию, что, мол он ходит, не глядя на выступающие в различных местах гвозди, и таким макаром порвал целую кучу одежды.

— Может, у саквояжа двойное дно? — не унималась чародейка, — опытный вор мог соорудить какое-нибудь тайное отделение, чтобы спокойно вынести из замка краденное.

Она запустила руку в сумку и принялась ощупывать её изнутри в надежде обнаружить потайное отделение или второе дно. Но вместо этого вытащила изящную маленькую коробочку спичек. На этикетке был изображена бордовая георгина, а сверху вниз шла надпись, словно начертанная небрежной летящей кистью: «Цветок Артании».

— А вот это весьма любопытно, — сказал коррехидор, забирая спички, — знаете, что это за коробочка?

Эрика отрицательно качнула головой.

— Это фирменные спички, которые продаются только в паре с одноимёнными папиросами, — объяснил Вил, — этот сорт специального, вяленного на солнце табака очень любил отец короля Элиаса. Его, собственно, и вывели для него, а придворные маги капелькой волшебства придавали папиросам аромат георгины и ореховый привкус. Даже сейчас «Цветок Артании» встретишь не в каждой табачной лавке. Это дорогой и изысканный сорт. Слуге или переписчику документов, пускай даже сверхпреуспевающему, сие не по чину.

— И как нам это поможет доказать вину Мидори? — спросила чародейка, которую лекция по истории создания данного сорта папирос не особо впечатлила, — думаете, только аристократам по карману курить такое? — она кивнула на коробочку спичек, — кстати, почему он оставил их здесь? Папиросы, значит, взял с собой, а спички оставил?

— Этому может быть лишь одно объяснение, — произнёс Вил, глядя Рике прямо в глаза с самым невинным видом, — Мидори пользуется зажигалкой!

И чародейке захотелось стукнуть его.

— Вот если бы мы нашли краденное, — продолжал как ни в чём не бывало рассуждать четвёртый сын Дубового клана, — то вы магией могли обнаружить на вещах следы Мидори.

— Если предположить, что подозреваемый сначала положил краденые вещи в сумку, а затем, когда началась круговерть с внезапным убийством, испугался и перепрятал своё добро в саду, — попыталась воссоздать ход событий Рика, — то это может быть, где угодно. Просто нереально, учитывая ночь и обилие деревьев в непосредственной близости от замка. Даже, если бы нам удалось найти окурок «Цветка Артании», без пистолета и сапфиров мы ничего не доказали бы. Мидори мог угостить папиросой кого угодно, мог выходить курить сам, и при этом спокойно заявлять, что знать не знает о каких-то пистолетах-сапфирах.

— Ведь закон контагиона никто не отменял? Ведь, если нам удастся обнаружить тайник преступника, вы сможете определить, брал в руки Мидори пистолет дайнагона или нет?

— Да, — ответила девушка, — я могу установить, касался ли недавно человек предмета, особенно, если действие сопровождалось выбросом эмоций, что при краже должно было произойти обязательно. Но для этого мне нужна будет ещё одна вещь, которую мне желательно получить от самого подозреваемого. Заявляю сразу, штаны не подойдут! Он же трогал пистолет и сапфиры руками, а не …, — она замялась, — своими филейными частями!

— Что ж, тогда попросите у него закурить, — предложил Вил, — ни один мужчина в здравом уме и твёрдой памяти не посмеет отказать в такой мелочи столь очаровательной даме!

— Сами просите, — огрызнулась чародейка, заподозрив в словах о своём очаровании скрытую насмешку.

— Мне он легко откажет, заявит, например, что не курит вовсе, или у него закончились папиросы. Сделаем так: я постараюсь изобразить эдакого солдафона, единственным желанием которого будет желание выслужиться перед его величеством, а вы — добрую милую девушку, глубоко страдающую от начальника-самодура с наклонностями карманного деспота. Идёт?

Рика согласилась, папироса, которую подозреваемый только что держал в руках, как нельзя лучше подойдёт для ритуала.

Они вернулись в кабинет мажордома и послали хозяина за подозреваемым. Вил напустил на себя суровый вид, небрежно уселся в кресло за столом и для пущей убедительности взял в руки каминную кочергу, словно собирался при необходимости пустить её вход. Рика же скромно примостилась на кончике одного из потёртых стульев и постаралась придать своему лицу максимально испуганное выражение.

Кай Мидори выглядел ещё более утомлённым, и чародейка подумала, что это немудрено, поскольку время неумолимо переползало за полночь.

— Мидори, — резко, с карающими интонациями, бросил коррехидор, — Королевской службе дневной безопасности и ночного покоя всё известно! Даже не пытайтесь юлить! — он выразительно стукнул кочергой по столу, но так, чтобы не причинить никакого ущерба хозяину кабинета.

— Господин коррехидор, — ответил вздрогнувший от неожиданности мужчина, — нем могли бы вы сказать, в чём именно меня подозревают?

— В краже! — последовал немедленный ответ, — вы украли драгоценности одной знатной дамы, когда ходили якобы зашивать брюки.

— Якобы? — усмешка Мидори отнюдь не была лишена издёвки, — если бы я зашивал брюки, как вы изволили выразиться, «якобы», то до сих пор сверкал бы телесами в прорехе. Но, как вы видите, ничего подобного не наблюдается. И потом, господа офицеры, почему вы решили, что украл какие-то драгоценности непременно я? Кроме столь глубокомысленного предположения вы располагаете какими-либо уликами против меня?

— Да у тебя на физиономии написано, что ты виновен! — со всей своей древесно-рождённой спесью изрёк Вилохэд, поигрывая кочергой.

— Милорд, — жалобным голосом проговорила чародейка, бросая на начальника умоляющие взгляды, — может быть, вы ошибаетесь, и перед нами честный человек, которому не повезло сегодня оказаться в разорванных брюках? В замке полно людей, а вы почему-то привязались к бедному господину Мидори.

— Молчать! — очень натурально рассердился Вил, — и вы туда же! Без году неделя в Королевской службе дневной безопасности и ночного покоя, а уже берётесь судить о виновности и невиновности подозреваемого так, словно за плечами имеется многолетний опыт. Делайте свою работу и не лезьте в мои расследования! Ваша магия и в доброе-то время бесполезна, а здесь, вообще! Я уверен, Мидори обчистил апартаменты леди Буны, и рано или поздно, я докажу этот непреложный факт.

Рика сделала вид, что украдкой смахивает набежавшие на глаза слёзы, вздохнула глубоко и прерывисто, потом страдальческим взглядом взглянула на подозреваемого и сказала:

— Господин Мидори, у вас не найдётся случайно папиросы? Я, зная о запрете, не взяла своё кесэру́, а сейчас так нервничаю, что готова расплакаться.

Вид «затираненной бедной девушки» произвёл впечатление на Мидори, тот мгновенно полез в карман и вытащил пачку папирос с изображением уже знакомого бордового цветка.

— Извольте, — от протянул их чародейке.

Та изобразив волнение, никак не могла извлечь папиросину. Тогда галантный подозреваемый привычным жестом выбил одну из плотно набитой пачки и протянул девушке. Рика послушно сунула папиросу в рот и беспомощно оглянулась, Мидори вытащил серебристую зажигалку и поднёс огонёк. Предположение четвёртого сына Дубового клана полностью оправдывались: подозреваемый оставил спички в сумке, так как привык пользоваться зажигалкой.

Рике никогда прежде не приходилось курить, и главной её задачей было не расашляться. Девушка осторожно втянула дым, потом выдохнула. Вил догадался о её сложностях. Он резко поднялся с места, и воскликнул:

— Прекрасно! Но, если вы полагаете, будто наше расследование будет остановлено, пока вы устраиваете перекуры с подозреваемым, то в корне ошибаетесь. В моём департаменте не платят денег за красивые слова. Поднимайтесь, время не ждёт, — он с достаточной бесцеремонностью поднял чародейку за локоть со стула и потянул за собой, — а его, — небрежный кивок в сторону Мидори, — назад под стражу.

Как только они вышли из комнаты, Рика сразу же загасила папиросу и бережно спрятала в металлическую коробочку из-под засахаренных орехов.

— Извините меня за излишнюю грубость в ваш адрес, — улыбнулся Вил своей обезоруживающей улыбкой, — мне нужно было произвести такое впечатление, и участие в любительских спектаклях, которые устраивала одна моя знакомая древесно-рождённая леди пришлось как нельзя кстати. Давайте найдём спокойное место для ритуала. Что вам нужно для ритуала?

Рика задумалась: в обычной ситуации ритуал по контагиону она сделала бы без малейших затруднений, но сейчас, когда под рукой нет даже самых элементарных алхимический реактивов, девушка просто не знала, с чего начать.

— Придётся снова воспользоваться вашим подарком, — проговорила она, — ещё хорошо было бы раздобыть масла, и желательно эфирного, пару зелёных листиков сорвём с дерева в кадке. Я его приметила в конце коридоре.

— Не совсем уверен насчёт эфирного масла, а вот обычное возьмём на кухне, — пообещал коррехидор.

Повар не удивился просьбе древесно-рождённого, по его виду вообще казалось, что повара в Каэ-доно вообще трудно чем-либо удивить, и налил в маленькую мисочку жёлтого цветочного масла. Чародейка огляделась на кухне и приметила семена тмина в большой открытой банке у окна. Помощник повара охотно отсыпал ей пару щепотей. Местом проведения ритуала были выбраны покои дайнагона, ведь именно там произошла кража, следовательно именно там будут сильны эманации духовного отпечатка вора, и установить связь с папиросой будет проще.

— А что случиться, если мы ошибаемся, и вором окажется кто-то совсем иной? — забеспокоился коррехидор на подходе к покоям своего клана.

— Ничего не будет, — ответила Рика, — нет человека, нет и связи. Придётся начинать всё с начала либо отложить до утра, сосредоточившись прежде на поиске убийцы лорда Буны.

Слуги Дубового клана уже отправились спать, а родители коррехидора были заняты с королём и его невестой, поэтому проведению ритуала никто не мешал.

— Я всегда хотел спросить, — проговорил Вил, наблюдая, как Рика высыпала в мисочку для соуса отсчитанное количество зёрнышек тмина, капнула духов и раскрошила туда папиросу, полученную от Мидори, — как вам удаётся держать в голове такое количество различных ритуалов и ингредиентов?

— Развитие памяти является очень важным фактором обучения молодого чародея, — серьёзно ответила девушка и, потерев руки, вызвала фамильяра, — меня с трёх лет бабушка учила запоминать различную, порой бессмысленную, информацию. Даже по ночам порой будила, чтобы проверить, как я запомнила то, что выучила днём. Постепенно привыкаешь, и запоминать становится всё легче и легче, особенно то, чем пользуюсь часто.

Тама немножко пококетничала с коррехидором, обмахнула его щёку своими лёгкими призрачными крылышками и повисла за плечом чародейки в ожидании указаний.

Рика сосредоточилась, прочитала нужную формулу, усилив её дополнительной магической цепью, вздрогнув от неожиданного покалывания в области затылка: пришлось преодолевать остаточную магию запрещающей системы охраны. В мисочке смесь вспыхнула зеленоватыми язычками пламени, затрещали лопающиеся тмининки, и кверху потянулся дым. Тама по сигналу чародейки принялась носиться вокруг, собирая дым в одно место. Дым, словно живой пытался вырваться вон, то распадаясь на множество отдельных струек, то наоборот, сливаясь в единое целое.

Рика протянула руки и набросила на дымную струю тоненькую шёлковую ленточку, ею прежде была перевязана программка торжеств, что осталась лежать на столике в их апартаментах. Ленточка, словно живая, обвила дымную струю, завязалась мудрёным узлом, и коррехидор увидел сформировавшуюся из дыма оскаленную узкую морду борзой собаки. Она беззвучно скалила прозрачные сизые зубы, ворочалась в импровизированном ошейнике и всячески выказывала своё недовольство сложившимся положением вещей. Особенно дымная псина клацала зубами на нахально порхавшую возле её носа Таму.

— Ну будет, будет, — успокоительно проговорила Рика, — ты же сам видишь, попался ты крепко, не вырваться. Будешь хорошим мальчиком, быстро вернёшься домой, а может быть даже получишь награду, — она выразительно кивнула на прихваченный из кухни разделочный нож, — и ты тоже получишь, — это уже относилось к пронзительно мяукнувшему черепу.

Хотя Вилохэд не мог слышать звуков, но само выражение мордочки с горящими лиловым светом глазами и широко раскрытая зубастая пасть говорили о пронзительности издаваемого возмущённого вопля.

Дымный пёс перестал рваться, склонил голову на бой. Условия его явно устраивали.

Чародейка взяла в руки знакомый футляр от наградного оружия и поднесла его к носу странного существа.

— Приказываю, ищи то, с чем связан футляр законом контагиона!

Пёс втянул ноздрями воздух, совсем как его живые собратья, встряхнул головой и потянулся вперёд. Рика крепко держала конец ленточки.

— Похоже, он взял след, — обрадовано воскликнула девушка, — идёмте!

Призрачный дымный пёс, а вернее будет сказать, изящная голова с изогнутой шеей борзой артанской собаки, понеслась вниз по лестнице.

В коридоре первого этажа произошла некоторая заминка, словно призрак раздумывал, по какому следу ему надлежит двигаться дальше, но вскоре он разрешил сомнения и уверенно потянул к чёрному ходу.

— Не боитесь замёрзнуть? — спросил коррехидор, придерживая дверь перед девушкой.

— Нет, — ответила Рика, — вряд ли понадобится много времени. Да и сейчас уже весна близко, теплеет.

Она приказала фамильяру позаботиться об освещении, и та засияла, словно маленький фонарик.

Дымная псина уверенно поплыла между старыми липами, почти вплотную подступавшими к чёрному ходу из замка. Их необычная компания просто не могла не привлечь внимание многочисленной стражи, коротавшей ночную вахту. Но, когда гвардейцы его величества подошли поближе, они опустили пистолеты и с удивлением уставились на дымную голову борзой собаки, которую на красной ленточке вела чародейка.

— Господа, всё в порядке, — проговорил Вилохэд, демонстрируя амулет коррехидора, — я и моя помощница ведём расследование, у нас особые полномочия от его величества Элиаса. Соблаговолите отойти на безопасное расстояние и не мешайте.

Гвардейцы беспрекословно подчинились. Тем временем псина уверенно летела над землёй вглубь парка. В метрах пятнадцати она остановилась, ткнулась в ствол старой липы, распалась мириадами сверкающих искорок, что осели на землю, оставив в руках Рики бессильно повисшую красную ленточку.

— Значит здесь, — чародейка сунула ленточку в сумку и сделала знак, чтобы крылатый череп подлетел поближе, — посмотрим.

Она присела на корточки и победно двумя пальцами подняла окурок папиросы. Это был брат-близнец того окурка, что она недавно использовала для заклинания: голубоватая дорогая курительная бумага, золотой поясок, одним словом, в её руках снова был «Цветок Артании».

Вил же тем временем смотрел на дерево. Ствол, как ствол, в меру замшелый с северной стороны, и всё. Ничего похожего на тайник не наблюдалось, хотя коррехидор не поленился дважды обойти вокруг.

— Похоже, мы всё-таки ошиблись, — он покачал головой, — наш подозреваемый просто выходил покурить. Ваша хвалёная контагиозность образовалась между двумя папиросами, принадлежащими одному и тому же человеку.

— Зачем ему понадобилось идти так далеко? — не думала сдаваться Рика, — Мидори спокойно мог покурить, не отходя от двери. Это первая странность, а вторая — вот! — девушка победно показала окурок, — вы сами говорили, что папиросы эти дорогие, элитные, что даже в Кленфилде их не в каждой табачной лавке купить можно. Так вот мой вопрос: почему их владелец столь расточителен, что не докурил даже до середины? От силы сделал пару затяжек. Даже пепел не стряхнул ни разочка.

— Мало ли почему, — пожал плечами Вил, — помешали, позвали, не захотел. Главное, что ни на дереве, ни под ним мы не видим никаких следов украденных вещей, а это значит, что мы на ложном пути. И чем быстрее мы его покинем, тем будет лучше. Давайте вернёмся в замок, — он зябко повёл плечами, — мне совсем не хочется всю следующую неделю шмыгать носом и чихать.

— Погодите, — остановила его порыв чародейка, оглядывая ствол липы со всех сторон, — дымная борзая взяла след у пистолетного футляра, а при её создании мы использовали папиросу, на которой сохранился духовный отпечаток подозреваемого. По-моему, всё сходится: и путь из кабинета дайнагона, и выход в парк, и старое дерево.

— Всё, кроме дупла! — воскликнул коррехидор, — да в парке сотни деревьев. Мидори мог покурить возле этого, а потом пойти куда угодно и спрятать там добычу.

— Нет не мог, — упорствовала Рика, — борзая привела сюда, она просто не могла развоплотиться до того, как выполнит задание.

— Но вы же не дали ей обещанную награду, — сыронизировал коррехидор, — она обиделась и предпочла убраться в духовный план.

— Я подпитала её магической энергией, — повела бровью чародейка, — это вполне достойная плата. Но почему борзая привела нас именно к этому дереву, что в нём особенного?

— Знаете, о чём я сейчас вспомнил? — в карих глазах коррехидора вспыхнул живой интерес, — вы слышали когда-нибудь о такой вещи, как «Секрет охотника»?

Рика отрицательно покачала головой.

— Это своего рода снадобье, делающее человека или объект не то, чтобы совсем невидимым, а незаметным. Ты смотришь на него, и не видишь, даже если этот объект находится у тебя под самым носом. Обычно мажут капкан или одежду.

— Вы думаете, Мидори использовал нечто похожее?

— Вполне мог, — кивнул Вил, — это не заклятие, не чары, больше смахивает на лекарство или инкапсулированное заклятие. Пара капель на дупло, и никому даже в голову не придёт, что оно там есть. При этом охранная система молчит, и всё в порядке.

— Пожалуй, — кивнула чародейка, — такое может сработать и отвести нам глаза. А что, если я взгляну на дерево истинным зрением? Тама, ко мне!

Череп любимой трёхцветной кошки подлетел к ней, опустился на голову, аккуратно уложив пятнистые призрачные крылышки с боков. Рика закрыла глаза и замкнула цепи внутри себя, представив связь между зрительными центрами мозга и фиолетовыми прозрачными глазками фамильяра. Очень скоро перед её крепко зажмуренными глазами из темноты стала выплывать картина королевского парка. Она походила на смутные блёклые образы, какие порой возникают, перед самым моментом засыпания. Она видела деревья, стоящего поодаль Вила, вдалеке замерли стражники. Девушка перевела мысленный взгляд на дерево, под которым они нашли окурок «Цветка Ариании» и где осели искорки исчезнувшей дымной псины. Дупло в дереве было: удобное, может быть и высоковатое для чародейки, но мужчине было по силам положить туда что-либо и забрать без труда.

— Есть! — победно воскликнула она, и открыла глаза, — Вил, идите прямо к дереву, — она уже отлично видела дупло безо всякого истинного зрения, — теперь протяните руку на уровне лица.

Вилохэд с сомнением выполнил приказание раскрасневшейся от возбуждения красивой девушки и, к удивлению, его рука не встретила никакого сопротивления. В этот момент и он сам увидел довольно большое дупло, которого тут не было буквально секунду назад.

— Ровно также бывает и со зверем, когда он внезапно обнаруживает, что его лапа крепко-накрепко схвачена невидимым доселе капканом!

Коррехидор запустил руку в дупло и вытащил свёрток. Внутри куска грубой холстины лежал вычурный пистолет с кленовым листом и мешочек тёмно-синего бархата, внутри которого обнаружились драгоценности леди Буны.

— Нам остаётся лишь припереть к стенке нашего вора, — проговорил довольный Вил, — и возвратить краденное законному владельцу.

Мидори, которого в очередной раз привели в кабинет королевского мажордома с одного взгляда срисовал ситуацию: перед сидящим коррехидором лежали пистолет и сапфиры.

— И что вы скажете теперь? — четвёртый сын Дубового клана выразительно тряхнул брюками, на одной штанине которых красовался аккуратный разрез, — полагаю, вы вышли из комнаты, где находились в резерве в обществе остальных слуг. И воспользовались для этого вы предлогом порванных штанов. В вашем ковровом саквояже уже лежала вторая пара таких же брюк с заранее зашитой прорехой. Вы быстро переодеваетесь и идёте на второй этаж, где вламываетесь в покои королевского дайнагона, потому как у вас имелся заказ на наградное коллекционное оружие, — Вил небрежно кивнул на лежащий перед ним пистолет, — которое вы благополучно крадёте, — он сделал паузу.

Мужчина с безразличным видом смотрел перед собой, словно всё сказанное не имело к нему ни малейшего отношения. На самом же деле (чародейка поняла это по напряжённо сцепленным за спиной рукам) у него в голове шла бешеная работа мысли, Мидори пытался найти хоть сколько-нибудь приемлемый выход из положения, и не находил его.

— На свою беду, — презрительно бросил Вил, — ваша жадность профессионального вора сыграла с вами злую шутку: вы соблазнились драгоценностями леди Буны, которая и подняла шум. Не сделай вы этого, наградного пистолета маркиза хватились бы ещё нескоро. У вас был бы шанс вынести его в том самом саквояже, где у вас лежали разрезанные брюки, покинуть Каэ-доно с приличным гонораром и навсегда раствориться среди многочисленного населения Артанской столицы. Но звёзды сегодня явно не на вашей стороне, Мидори. Первое, что вам сыграло не на руку, так это убийство маркиза Буны. Вы запаниковали, но, как профессионал, предусмотрели и осложнения: дупло, капли «Секрета охотника». Вы ведь выкинули пузырёк прямо в парке, не так ли?

Мидори продолжал удерживать на лице выражение карточного игрока при большой ставке.

— Второе, что вам помешало довести до конца свой блестящий план, — продолжал Вил, — так это присутствие на вечере чародейки его величества. Госпожа Таками установила связь между вашими знаменитыми папиросами и дуплом с краденными вещами. Её показания примет любой суд в Артании. Но, боюсь, никакого суда не будет, — он покачал головой, — если вы не в курсе, его величество — Верховный судья нашего королевства, а нынешней ночью он очень-очень зол. Полагаю, вас повесят ещё до рассвета.

— Повесят? — вор позволил себе хищную ухмылку, — из-за старого пистолета, мешочка с сапфирами и рассказа этой девицы? — пытаетесь меня напугать, ваше древесно-рождённое лордство, — за такие кражи максимум, что мне светит, так это лет семь каторги. А за примерное поведение и прилежный труд я имею шансы освободиться лет через пяток, если, конечно, не случится какой-нибудь королевской амнистии.

— Вы ошибаетесь, — спокойно ответил коррехидор, — кража наградного пистолета приравнивается к государственной измене со всеми вытекающими из этого последствиями. Но, — он сделал многозначительную паузу, — вы можете значительно облегчить свою участь, если станете сотрудничать с Королевской службой дневной безопасности и ночного покоя.

— И что вам угодно, — Мидори нервно закурил папиросу, — если вы спросите меня о заказчике, так я не знаю его. Такие дела не делаются лицом к лицу. Объявление в газете, письмо, инструкции и деньги в условленном месте. Так что мне нечего предложить вам, господа офицеры в обмен на ваше столь любезное предложение.

— Ваш заказчик меня абсолютно не интересует, — качнул головой Вил, — мы готовы забыть о краже пистолета, о которой известно лишь чрезвычайно узкому кругу лиц, а драгоценности госпожи маркизы вы сами вернули, поскольку испытывали жестокие угрызения совести. Вам с учётом чистосердечного признания, которое будет оформлено лично мною, дадут за всё — про всё максимум год исправительных трудов на благо Кленовой короны.

Мужчина затушил окурок и подался вперёд.

— Никак в толк не возьму, чего вы от меня хотите, милорд начальник?

— Правды, всего лишь простой банальной правды. Когда вы пошли в покои Букового клана?

— Ещё до начала награждения, — облизнув пересохшие губы ответил вор, — я рассудил, что в самом начале всем будет интересно, да и слуги при деле. Пошёл на второй этаж.

— Кого-нибудь встретили?

— Никого, мне повезло проскользнуть незамеченным. Я взломал замок апартаментов старика, вошёл и без особого труда обнаружил заказ, — Мидори сделал паузу, — спрятал его под курткой. Вы правы, господин коррехидор, я хотел банально вынести пистолет в своей сумке. Но при выходе случилось следующее. Дверь соседних покоев отворилась, и некто воровато высунулся оттуда. Я, натурально, струхнул: ведь я не должен был находиться там. Я вытащил носовой платок и принялся делать вид, будто прилежно протираю панели. А сам краем глаза продолжал наблюдать за странным гостем. Знаете, если бы тот просто вышел в коридор и пошёл по своим делам, я бы и внимания на него не обратил. Вышел, значит надо. Так ведь нет, парень, а странным гостем оказался смазливый молодой парень, высунул голову, поглядел по сторонам, а потом ужом выскользнул за дверь. Я тёр панели, изо всех сил стараясь, чтобы он не видел моего лица.

— И что было дальше? — Вила весьма заинтересовал рассказ.

— Он пошёл вниз, и тут я заметил, что странный молодой человек не запер дверь. Я просто не мог пройти мимо такого фарта, — вор снова усмехнулся, только на этот раз печально, — да шкатулка прямо на видном месте стояла. Вот и позарился на свою голову.

Вил и Рика переглянулись. Когда леди Буна обнаружила пропажу, в покоях Букового клана она была одна, и никаких следов пребывания мужчины там не наблюдалось.

— Вы можете описать того, кого видели? — спросила чародейка.

Мидори задумался.

— Да я разглядеть его хорошенько не успел, — проговорил он, — так, бросил несколько раз взгляд из чистого любопытства. Мне показалось молодой совсем, эдакий напомаженный красавчик. Из тех, кто щёки пудрит. Среднего роста, худощавый, волосы вьются. И всё вроде. Так как, господин начальник, ваше предложение ещё в силе, или я мало что рассказал?

— Никогда не сомневайтесь в слове древесно-рождённого лорда, — надменно изрёк Вил, — всё в силе.

И он приказал увести теперь уже арестованного.

— Ну, мы нашли сапфиры и пистолет, — заключила чародейка, — я только не поняла, зачем вы столь подробно расспрашивали его о том человеке?

— Потому что у меня появились кое-какие мысли по поводу убийства королевского дайнагона.