Смертельное шоу

-- У победы много отцов, поражение -- круглая сирота, -- отпарировал Санька.

-- Можешь не верить мне. Но если бы не мой звонок, первое место отдали бы Джиоеву. Спроси Нину... И потом ты не имеешь права отказываться от гастрольного турне. По контракту...

-- Извини, Володя, -- впервые назвал его по имени Санька, -- но я слишком хорошо изучил условия контракта. Да, все попавшие в десятку лучших обязаны на кабальных условиях, почти даром отпахать на тебя два месца в изматывающем турне. Но... Там есть один пунктик, даже не пунктик, а сноска. Вид приманки. И ты ее знаешь. Там написано, что конкурсант, занявший первое место и получивший гран-при, имеет право отказаться от гастрольного турне. Ты рассчитывал на то, что именно это может успокоить соискателей, вселить в них надежду. Так вот, победили мы! И мы согласно условий контракта отказываемся от участия в гастролях!

-- Тебе так дорог этот Прокудин? -- с холодным безразличием спросил Буйнос. -- Он мало наделал гадостей тебе и твоей группе?

-- Он -- человек. Плохой, но человек...

-- А ты знаешь, что этим утром к берегу прибило труп одного приморского мальчишки. Его дразнили Ковбоем. Он тоже, кстати, был человеком...

Санька швырнул трубку на заднее сиденье "Опеля". Она подпрыгнула лягушкой и нырнула на половичок на днище салона.

-- Ну ты! Потише! -- вскрикнул водитель. -- Вещь не казенная! С тебя еще пятьдесят тысяч. Больно долго говорил...

-- На! -- сунул Санька, не глядя, купюру.

Водитель обалдело посмотрел на стольник и с ловкостью фокусника вмолотил его в нарукавный карман синей джинсовой рубашки.

-- Ты хоть понимаешь, что ты наделал?! -- черной птицей подлетел Эразм.

Его руки были по-царски отставлены в стороны. В левой вместо державы лежал кусок черного хлеба, в правой вместо скипетра -- пучок сельдерея.

-- Ты понимаешь, что мы почти что стали королями эстрады, а ты...

-- Мы -- не короли, -- посмотрел Санька на пучок сельдерея. -- Мы -шуты.

-- Я не согласен, -- встал на строну Эразма Виталий. -- Первое место -- это прекрасно, но турне по стране -- это шанс прославиться, стать поистине известными.

-- Санька прав, -- почесав щетину, объявил Андрей.

-- Нет, не прав! -- взвился Игорек. -- Он всегда слишком много на себя берет! Я не хочу выступать с ним в одной группе!

Маша зажала уши и бросилась в глубь двора. Хозяйка остановила ее, прижала к груди и запричитала что-то свое, бабье.

Мир раскололся. Прямо на глазах. Санька сел в пыльную сухую траву у забора, сел прямо в новехоньком костюмчике и тоже зажал уши ладонями. И сразу стало легко. Так легко ему уже давно не было.

ПОЧТИ ПОСЛЕСЛОВИЕ или МАЛЕНЬКАЯ ДЕТАЛЬ,

КОТОРУЮ ЧУТЬ НЕ ЗАБЫЛИ ВПОПЫХАХ УСТРОИТЕЛИ ШОУ

-- Успокоились? -- обвел начальственным взглядом всех сидящих за пустым столом Андрей. -- Все успокоились?

-- Да если бы я... -- начал Эразм и получил пинок по ноге от Виталия. -- Ты чего?! Больно же!

-- Значит, успокоились, -- решил Андрей и повернулся к Саньке. -- Ты помнишь, что говорил тот предсказатель в самолете про горох?

-- Помню.

Наверное, следовало сказать Андрею, что предсказатель и сгоревший на теплоходе Прокудин -- одно и то же лицо, но Санька не сказал. С каждой минутой слова почему-то играли все меньшую роль в жизни. Что их обесценивало, он не мог понять.

-- Так вот смотри, -- достал Андрей из-под стола поллитровую банку и высыпал из нее на стол сухой желтый горох.

-- Ты чего? -- вытянул лицо Эразм. -- Крыша поехала?

-- Предсказатель напророчил, что наша группа рассыплется как горох и уже никогда не соберется вместе после Приморска... Собирайте!

Он первым стал сгребать в ладонь твердые колкие шарики. Игорек присоединился к нему. Потом над столом появилась ладонь Виталия. За ней -Санькина. Эразм смотрел на исчезающие со стола горошины поверх очков, и глаза у него были круглее стекол, съехавших на кончик носа.

-- А ты? -- спросил его Андрей.

-- А что я? -- подумал Эразм и все-таки взял на ладонь одну-единственную оставшуюся на столу горошину.

-- Все, мужики! Ссыпаем обратно в банку!

Все по очереди выполнили ритуал. Банку обеими руками держала на весу Маша. У нее было лицо именинницы. Последней в банку упала горошина Эразма. В отличие от своих округлых собратьев она была половинкой, и к тому же зеленой.

Андрей бережно подхватил банку из Машиных рук, воздел ее над головой, будто золотой кубок, и провозгласил:

-- И пусть кто-нибудь еще скажет, что мы можем распасться как горох! Группа не развалится никогда!

-- Разве так бывает? -- не поверил Игорек и покраснел.

-- Бывает! -- упрямо не опускал банку Андрей.

-- Ни-ко-гда, -- по слогам тихо произнес Санька и ощутил, что слова снова начинали приобретать смысл.

Все начиналось сначала.