Смертельный выстрел

Глава 14

Подняв Конроя, как тряпичную куклу Шейн оттащил его к «понтиаку» и быстро осмотрел его карманы в поисках оружия. Оружия он не нашел, зато вытащил ключ с тяжелой металлической табличкой на кольце. Он внимательно рассмотрел ключ и табличку в свете фонаря. На ключе стоят номер «25», на табличке было выгравировано: «Бискейнский мотель, Бискейнский бульвар, 79».

Шейн задумчиво повертел табличку в руках и взглянул на бесчувственное тело Конроя. Положив ключ к себе в карман, он пощупал пульс секретаря: пульс был сильный, но неровный, дыхание слабое.

Нью-йоркский адвокат подошел к нему со счастливой улыбкой.

— Признаться, Шейн, удивили вы меня, — сказал он. — Мне и в голову не приходило, что вы притворились водителем. Юноша серьезно ранен?

— Нет, обычный нокаут. Он скоро очнется. Ваши документы в порядке?

— Да, все на месте. Что вы собираетесь сделать с Конроем? Обвинить его в попытке шантажа и вызвать меня по повестке, как свидетеля? В конце концов, он ведь никому не принес вреда. Я получил свои документы. Вы окажете моей фирме и моему клиенту огромную услугу, если дело удастся спустить на тормозах. За оплатой дело не постоит, уверяю вас.

— Мои деньги уже лежат у меня в кармане, — резко сказал Шейн. — Я рассматриваю их также в качестве платы за свои дальнейшие усилия. Но, к сожалению, против Конроя может быть выдвинуто обвинение в убийстве, и тогда вас в любом случае вызовут в суд.

— Убийство? Ничего не понимаю. Я думал…

— Я же сказал: положение изменилось. Вот что я вам советую сделать, — быстро продолжал Шейн. — Вы сможете управлять машиной Конроя?

— Думаю, да. Это стандартная модель.

— Тогда немедленно отправляйтесь к себе в отель… Нет. Лучше остановиться в другом месте, скажем, возле другого отеля. Запечатайте конверт и отправьте его в Нью-Йорк заказной почтой. Затем езжайте в «Костейн», но машину оставьте за пару кварталов от отеля, а оставшееся расстояние пройдите пешком. Поднимайтесь к себе в номер. Копы либо уже там, либо будут с минуты на минуту. Они будут спрашивать, чем вы занимались в доме у Эймса буквально по минутам, начиная с момента прибытия. Будем надеяться, что им ничего не известно о наших ночных подвигах. Не рассказывайте ничего добровольно. Если будут спрашивать, где вы шлялись, отвечайте уклончиво. Запомните: если в ближайшее время я справлюсь с убийством Эймса, то о шантаже никто и не заикнется. Ведите себя спокойно и надейтесь, что вам позволят улететь в Нью-Йорк утренним рейсом. А теперь садитесь в машину и езжайте, — Шейн подхватил Конроя под мышки и поволок его к такси. Забросив все еще бесчувственное тело на переднее сиденье, он сел за руль и включил зажигание.

«Понтиак» с Шустером за рулем медленно развернулся и поехал по направлению к центру города. Шейн проехал немного вперед, свернул налево, и через минуту оказался на Бискейнском бульваре.

Виктор Конрой снова зашевелился, всхрапнул и попытался приподнять голову. Шейн наблюдал за ним краешком глаза, продолжая неторопливо вести машину по пустынному бульвару. Через несколько секунд Конрой с трудом повернул голову и уставился на водителя.

— Что… Где мы? Что случилось? Вы… Боже мой, Майкл Шейн! — выпалил он. — Ага, теперь я вспоминаю: вы были за рулем этого автомобиля.

— Вспоминайте получше, — мрачно произнес Шейн. — Вам придется о многом рассказать, Конрой.

Справа по ходу впереди появилась неоновая арка с надписью «Бискейнский Мотель». Ниже, более мелкими буквами, светилось: «Извините, свободных мест нет».

— Моя голова, — простонал Конрой, склонясь вперед и обхватив ладонями затылок. — Чем вы меня ударили?

— Сначала рукояткой от пистолета, а потом кулаком, — флегматично сообщил Шейн.

Он затормозил перед поворотом к мотелю и проехал мимо темного главного здания на задний двор. Просторная площадка имела форму полукруга, образованного рядом дорожных домиков, стоявших вплотную друг к другу. Почти у всех дверей виднелись припаркованные машины; в некоторых окнах еще горел свет. Стоянка перед домиком N25 пустовала, над дверью горела маленькая лампочка.

Конрой снова поднял голову и недоуменно огляделся. Шейн заглушил мотор.

— Где мы находимся? — в голосе секретаря послышались истерические нотки.

— В конце пути, — ответил Шейн. — Вероятно, в скором времени я предъявлю вам обвинение в убийстве, а может быть, и в двух убийствах.

Открыв дверцу, он вышел наружу, крепко ухватил Конроя за левую руку и сдернул его с сиденья.

— Я никого не убивал, — прошептал Конрой, стуча зубами. — Вы все не так поняли. Когда я вошел в кабинет, он уже был мертв. Клянусь, он был мертв.

— Заткнитесь, — прервал его Шейн. — Сначала посмотрим, что творится в двадцать пятом номере. Говорить будете потом.

Повернув ключ в замке, Шейн втолкнул Конроя внутрь и щелкнул выключателем на стене.

Его взору открылась двуспальная кровать и женщина, лежавшая на кровати лицом вверх. Она была полностью одета. Глаза ее были закрыты, а лицо в электрическом свете казалось мертвенно-бледным.

Это была Дороти Ларсон.

Шейн толкнул Конроя в грудь с такой силой, что тот отлетел к стене, ударился головой и соскользнул на пол. Затем детектив запер дверь на задвижку, подошел к Дороти и положил руку на ее запястье. Ее рука была теплой, пульс бился сильно и ровно. По всей вероятности, это был наркотический сон. Когда Шейн склонился над ней, она еле слышно застонала, веки ее вздрогнули, открыв белки глаз, затем снова опустились.

Шейн выпрямился и посмотрел на Конроя, уже поднявшегося с пола.

— Чем вы ее напоили? — спросил он.

— Дал ей пару снотворных таблеток, — с готовностью ответил Конрой. — Как раз, чтобы она поспала, пока я не вернусь. Она скоро проснется и сама все расскажет, она подтвердит. Я не обижал ее. У нее была истерика, и я боялся, что она сделает какую-нибудь глупость. Я привез Дороти сюда, чтобы спасти ее от мужа, разве вы не понимаете? Это было еще до того, как он вернулся, застрелил Уэсли и попал в руки полиции. Если бы его не арестовали, он прикончил бы и ее заодно. Я не мог так рисковать. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Честно говоря, нет, — Шейн опустился на стул и достал сигарету. — Значит, вы поехали к ней после того, как закололи Эймса и украли документы, которые хотел получить Шустер?

— Я не убивал его, — Конрой поискал взглядом кресло, сел и с невинным видом уставился на детектива. — Выходит, вы докопались до истины, а? Первые подозрения у меня возникли, когда вернулись вы, а затем сержант. Кстати, он так и не сказал нам, почему было решено продолжить следствие, хотя убийца уже сидит за решеткой. А потом вы спросили о ноже для бумаг.

— Этим ножом вы и воспользовались? — мягко спросил Шейн.

— Говорю вам, я не убивал. Я вошел в кабинет, а он был уже мертв. Я видел колотую рану в сердце и был убежден, что это сделал Ральф Ларсон. А с какой стати мне было думать иначе? — горячо продолжал он. — Ларсон был последним, кто поднимался к Эймсу по боковой лестнице, а когда через пятнадцать минут я зашел в кабинет, то увидел убитого Эймса. Кто, кроме Ларсона, мог убить его? Вы и представить себе не можете мои чувства, когда я вернулся и услышал, что Ларсон ворвался в кабинет с револьвером и застрелил мертвеца. Что я мог сказать? Мне оставалось держать язык за зубами и надеяться на лучшее. Какая разница, за что его посадят на электрический стул: за первое убийство, за второе… или за оба? Хотя я до сих пор не могу понять, зачем он застрелил человека, которого незадолго до этого зарезал ножом.

— Вернемся немного назад, — сказал Шейн. — По вашим словам, вы слышали, как они спорят в кабинете, затем Ральф ушел… Через несколько минут вы поднялись в кабинет и обнаружили мертвое тело. Я правильно понял?

— Да, и это чистая правда. Я знал, что конверт с документами Мурчисона лежит у Эймса в ящике письменного стола. Я знал и цену, которую платил Шустер, двадцать пять тысяч. Я быстро положил конверт к себе в карман, вышел из комнаты и плотно закрыл за собой дверь. В тот момент я больше всего боялся, что, убив Эймса, Ларсон может убить и Дороти. Или он признается ей в убийстве, а она не выдержит и расскажет ему… Если бы она сломалась и сказала Ларсону, что он выбрал не ту мишень для ревности, то он бы как пить дать прикончил меня: ему уже нечего было терять. Я должен был приехать к ней первым и заставить ее замолчать, разве не ясно?

— Начинаю понимать, — медленно сказал Шейн. — Вы хотите сказать, у нее был роман не с Эймсом, а…

— Разумеется! Неужели вы думаете, что она могла увлечься таким попугаем, как Уэсли? Но вот что самое смешное: Эймс обо всем знал и наслаждался сложившейся ситуацией. По-моему, он даже сознательно укреплял Ларсона в его подозрениях. Он забавлялся, а заодно тешил свое проклятое самолюбие.

— Значит, забрав из кабинета документы Мурчисона, вы прямиком направились к Ларсонам?

— Да. Во-первых, я хотел увезти документы из дома, чтобы потом иметь возможность разговора с Шустером, а во-вторых, мне нужно было остановить этого маньяка, Ларсона. Можете себе представить мое состояние, — Виктор Конрой глубоко вздохнул и тряхнул головой.

— Я не знал, застану ли я ее в квартире с Ральфом, или вообще не застану. Но она была дома, в состоянии, близком к истерике. Она бросилась ко мне и закричала, что Ральф собирается убить Эймса, а я должен предотвратить это. Я никак не мог понять, о чем она толкует, а потом объяснил, что Эймс уже убит. Тут она потеряла последние крохи рассудка и принялась винить во всем меня. Я не мог оставить ее одну в таком состоянии. К тому же мне нужно было выкроить время, чтобы провернуть сделку с Шустером. С деньгами в кармане я мог бы просто исчезнуть вместе с Дороти, уехать куда-нибудь. Сначала она согласилась и начала собирать чемодан, затем внезапно изменила решение. Начала клясться, что расскажет правду всему свету и разделит с Ральфом его судьбу. Я не мог этого допустить. Я знал: когда она придет в чувство и все здраво взвесит, то согласится со мной. Но у меня не было времени. Мы поспорили, и я… да, я ударил ее, — смущенно признал Конрой. — Я не хотел… У нее сильно пошла кровь носом, она плакала; тогда я отвел ее в ванную, остановил кровь и попытался успокоить. Я растворил в воде пару таблеток из ее сумочки и дал ей выпить. Потом мы спустились вниз, сели в машину, и когда я привез ее в мотель, она уже крепко спала, — Конрой широким жестом показал на кровать. — Она подтвердит мои слова, когда проснется. Я не обижал ее. Я люблю ее. Я хотел лишь встретиться с Шустером и добыть нам денег для поездки. Если бы я знал, что Ларсон уже арестован, я бы не привез ее сюда, клянусь. Но я узнал об этом позже, когда вернулся домой.

— Каковы были ваши впечатления, когда вы вернулись и узнали о том, что произошло?

— Я не знал, что и думать. Я был уверен, что его заколол Ральф Ларсон. Никто в здравом уме не вернется на место преступления и не будет стрелять в мертвеца. Поэтому я подумал, что Ральф, должно быть, сошел с ума. Он уже не осознавал свои поступки.

— Почему вы так уверены, что Эймса заколол Ларсон?

— Кто же еще? Кроме него, в кабинет больше никто не заходил.

— Это вы забрали нож для бумаг и заперли заднюю дверь на задвижку? — спросил Шейн.

— Я ничего не трогал. Ножа я не видел. Эймс сидел, откинувшись в кресле, и как бы улыбался. На груди у него запеклась кровь.

— Вы не заметили, была ли задняя дверь заперта изнутри?

— Я не смотрел, но она не могла быть заперта. Ведь через эту дверь ушел Ларсон, — Виктор Конрой пожал плечами.

— Через полчаса, когда Ральф стрелял в мертвеца, задняя дверь была заперта изнутри.

— Не понимаю… — пробормотал Конрой. — Хотите обмануть меня, да? Я не убивал Уэсли Эймса.

— Ральф Ларсон не мог заколоть Эймса, выйти из комнаты и запереть за собой дверь изнутри, — холодно сказал Шейн. — Это сделал один из тех, кто остался в доме: один из пяти, считая слугу. Вы получали наибольшую выгоду. Вы знали о деньгах, которые Шустер был готов отдать за документы Мурчисона. Вы признались, что заходили в кабинет и украли документы. Куда вы дели нож, Конрой?

— Я не убивал его! — выкрикнул Конрой и в ярости стукнул кулаком по колену. — И ножа я не видел. Документы я взял по наитию, другим они не принесли бы никакой пользы. Черт возьми! Если Ларсон не убивал, приглядитесь внимательнее к другим. Спросите Марка Эймса, зачем он явился в дом вчера вечером. Я, между прочим, и сам знаю: он собирался потребовать от Эймса, чтобы тот дал Елене развод. Спросите Елену. Уж у нее-то была масса причин, чтобы прикончить этого сукиного сына. А нью-йоркский адвокат? Он устал ждать и напился до чертиков. Альфреда тоже нельзя сбрасывать со счетов. Эймс обращался с ним, как с грязью, а кинжал — любимое оружие пуэрториканцев. У всех были свои причины убить его!

Голос Конроя сорвался на крик. Женщина заворочалась на постели и что-то забормотала. Шейн встал и направился к ней.

— И все же вы единственный, кто определенно входил в кабинет, — на ходу сказал он.

Взяв Дороти за плечо, Шейн осторожно потряс ее.

— Постарайтесь проснуться. Все в порядке. Просыпайтесь, и я отвезу вас домой.

Она медленно открыла глаза и взглянула на детектива — сначала удивленно, а потом со страхом.

— Вы… вы детектив, — прошептала она. — Ральф? Что случилось с Ральфом?

Внезапно она села и уставилась на Конроя, осторожно подходившего к кровати.

— Виктор сказал, что Ральф убил Эймса! — выкрикнула она. — Это правда? Ральф убил его?

— В данный момент, миссис Ларсон, ваш муж находится в тюрьме по обвинению в убийстве Уэсли Эймса, — неохотно сказал Шейн. — Но я уверен, что обвинение в скором времени будет снято. Ложитесь обратно и постарайтесь успокоиться. Я позвоню по телефону, а потом вы расскажете обо всем, что знаете.

Шейн подошел к столику, где стоял телефон, снял трубку и набрал номер полицейского управления…

— Отойдите от нее. Сядьте и заткнитесь, — холодно сказал он Конрою, прикрыв ладонью микрофон. — Это Майкл Шейн, — продолжал он в трубку. — Я звоню из «Бискейнского Мотеля», номер двадцать пять. Здесь находится подозреваемый в убийстве Уэсли Эймса. Если вы можете связаться с сержантом Григгсом, то передайте ему, чтобы он прекратил поиски Дороти Ларсон: она тоже здесь.

Положив трубку, Шейн с сожалением взглянул на Дороти Ларсон: зарывшись лицом в подушку, она горько плакала. Плакала по своему мужу… или по любовнику? Впрочем, подумал Шейн, это уже не имеет значения. Мир дня нее уже никогда не станет таким, как был.