Смерть депутата

Любовь убивает надежней

Первое что сделал Михаил, когда покинул квартиру Елены Болотиной, позвонил Манюне и попросил о приеме в конце дня. Потом направился в научно-технический отдел. Он получил почти стопроцентное доказательство фальсификации снимка на основании показаний Болотиной, но ее утверждение желательно было бы подтвердить объективными данными экспертизы. Вдруг Нефедов незаметно убрал не только стулья, но и посуду. Кроме того, была вероятность того, что снимок сделан с улицы, а Нефедов был выдуман Еленой по вполне понятным причинам.

Эксперт научно технического отдела Никифоров терпеливо выслушал Михаила и сказал

– Мы эти снимки пропахали с точность до пиксела и ничего не нашли. Даже твоя наводка не поможет. Никаких следов монтажа мы не обнаружили. Можно, конечно, для очистки совести посмотреть еще раз с учетом твоей информации, но я сомневаюсь, что мы найдем достаточно веские доказательства фальсификации снимка…

– Зачем его сканировали, тогда?

– Не обязательно! Цифровые фотокамеры сейчас получают все большее распространение. Снимки можно переписать на компьютер и сделать с изображением что угодно.

– Понятно.

– Тебе нужно официальное заключение?

– Безусловно!

– Тогда получишь его завтра утром.

Перед встречей с городским прокурором Михаил решил посетить юридическую контору «Стальной Щит» и выяснить личность Нефедова.

Контора размещалась в сотне метров от ателье «Модный Силуэт» на первом этаже массивного здания с цоколем из природного камня. Михаил помнил, что на месте конторы когда-то был книжный магазин. Входная дверь и вестибюль были основательно переделаны и напоминали теперь вход в солидное государственное учреждение.

Навстречу Михаилу из-за стола поднялся парень в деловом костюме и при галстуке. Короткая прическа и выпирающие бицепсы лишали его фигуру элегантности и выдавали в нем охранника.

– Чем могу быть полезным?

– Мне необходимо поговорить с Нефедовым.

– Он уехал по делам. А Вы договаривались о встрече?

– Нет!

– Тогда ничем помочь не могу.

– А Сумченко на месте?

– Да! Но он принимает только по предварительной записи.

– Я следователь прокуратуры. Вот мое удостоверение. Мне необходимо поговорить с ним. Доложите ему, – Михаил протянул визитную карточку.

Охранник взял нехотя, потом после минутного колебания, которое он пытался скрыть, разглядывая визитку, исчез за одной из дверей, выходивших в вестибюль.

Михаил успел заметить, что за дверью размещалась приемная. Он увидел за письменным столом девушку, а за девушкой еще дверь. Девушка повернула лицо к входящему, и тут охранник закрыл за собою дверь, на которой Михаил обнаружил табличку с надписью «Приемная».

Через две-три минуты охранник возвратился на свое место и сообщил Михаилу:

– Иван Игнатьевич Вас примет, как только освободится. Можете подождать в приемной.

– Спасибо! – Михаил не заставил приглашать его дважды и вошел в приемную.

Секретарь, изящная блондинка с пышной многоэтажной прической, указала на ряд стульев для посетителей у стены.

«Как у зубного врача», – подумал Михаил и выбрал место в углу.

Он не знал, сколько придется ждать, и решил уточнить у секретаря.

– Если судить по расписанию, то следующему клиенту назначено через полчаса. Думаю, минут через десять-пятнадцать он Вас примет до запланированной встречи. Он не любит нарушать свой график…

– Спасибо!

Чтобы заполнить время, Михаил попытался подумать о том, какие следующие шаги он может предпринять. Прав Манюня, нужно заняться Ткачом, особенно финансовым состоянием семьи. Еще стоит попытаться поговорить с Артемом и выяснить содержание записки его отца.

Особой надежды на плодотворность встречи с Сумченко и Нефедовым у Михаила не было. Он слишком хорошо знал Сумченко, чтобы питать иллюзии на этот счет. Здесь он отрабатывает тупик в лабиринте расследования, чтобы не мучиться сомнениями, а вдруг за дверью этого кабинета могла открыться истина.

Он вспомнил воскресный разговор с женой Анастасией. Постепенно она приучила Михаила делиться с ней информацией о ходе очередного расследования. Михаила это не тяготило. Ему было приятно ее неравнодушие к делу, которым он занимался. Он научился извлекать из этих разговоров пользу двоякого рода. Она давала ему советы и консультировала по вопросам экономики и бухгалтерского учета. А главное, он проверял на ней свои версии и логические построения. Он уже получил многочисленные подтверждения, что он выбрал в жены не только красивую, но и очень умную проницательную женщину.

Михаил пожаловался ей, что никак не может понять психологическую подоплеку поведения Бортко последний месяц и в день гибели на рыбалке.

– Помнишь Ларису, мою сокурсницу, с которой мы снимали комнату, до того как нам выделили место в общежитии.

– Конечно, помню. Она всегда спешила оставить нас вдвоем, когда я появлялся неожиданно у вас. Ну и что?

– Она до института тоже воспитывалась в детдоме.

– Да! А я не знал. Вы обе никогда об этом не говорили.

– Это не такой эпизод в жизни, о котором хочется говорить. По крайней мере, я сделала такой вывод.

– Что из этого следует?

– Следует то, что у детдомовцев совершенно специфическая психология. Их реакция на события сильно отличается от реакции детей, выросших в семье. Я не сразу это поняла. Помог один случай. Однажды хозяйка заявила, что у нее пропал флакон дорогих французских духов. Она устроила у нас обыск и не скрывала, что подозревает кого-то из нас. Было, конечно, неприятно, но я-то знала, что не брала духи и пережила все спокойно. Как оказалось, духи взяла дочь хозяйки и забыла ей сказать. То есть, Лариса также знала о своей невиновности. Но ты бы видел, что с ней творилось. Детдомовцы очень болезненно реагирую на любые проявления несправедливости по отношению к ним. А предательство для них просто непереносимо. Они подсознательно считают, что преданы судьбой.

– Бортко почти открыто говорит о предательстве, но не забывай, что он мужчина с волей, закаленной спортом и жизнью. Он всегда добивался поставленных целей, преодолел бы и последствия предательства, хотя мы еще не знаем, в чем оно состоит.

– А вот здесь ты можешь ошибаться. Знаешь поговорку: «За одного битого, двух небитых дают».

– Поясни!

– Да! Он добивался целей, но в тех областях, где все зависело от его способностей, трудолюбия и воли. А здесь он столкнулся с подлостью, интригами и ложью. В этом смысле он «небитый», то есть психологически совершенно не подготовленный. Как и Ларису, его, вероятно, просто взрывала мысль о том, что его репутация может быть несправедливо очернена или что-то в этом роде…. Короче, его психологически убило предательство друга или кого-то из членов семьи. В таком состоянии он мог пренебречь угрозами его безопасности и отправился на рыбалку на непригодном катере в неподходящую погоду.

– Спасибо! – Михаил поцеловал Анастасию в щеку. – Я подумаю над твоими словами. Возможно, в этом все дело, а мы копаем не в том месте и слишком глубоко.

Размышления Михаила прервал новый посетитель. Секретарь усадила его рядом с Михаилом. Спустя некоторое время дверь кабинета отворилась и раскрасневшийся клиент неловко, спиной почти вывалился, продолжая прощаться с хозяином.

Секретарь жестом пригласила Михаила войти.

Сумченко встретил Михаила стоя, с притворной сердечностью пожал руку и усадил в кресло для посетителей.

– С чем пожаловал? Ищешь работу? Готов предложить пару вариантов, – произнес Сумченко в шутливо-насмешливом тоне.

– Иван Игнатьевич, мне не до шуток! Вы прекрасно знаете, зачем я пришел. Уверен, первые полосы местных и республиканских газет вы читаете непременно, профессия обязывает.

– Тут ты прав, шутки в сторону. Но причем здесь я и мое заведение?

– Мне нужно поговорить с Нефедовым.

– А что он натворил?

– Встречался с Ткачем, думаю не нужно напоминать кто это такой.

– Не нужно. И что из этого следует, даже если такая встреча была.

– Я уверен, что была. Болотина это утверждает.

– А я в курсе всех действий моих сотрудников и уверен, что такой встречи не было.

– И Вы утверждаете, что Нефедов не оказывал ателье «Модный Силуэт» никаких услуг.

– Оказывал! Помог устранить одно недоразумение. Капитан налоговой милиции ошибся адресом. В следующем доме он должен был проверить зал игровых автоматов. Или ты считаешь, что он не должен был помогать? Нефедов у них шьет костюмы. Должен сказать очень приличные. Я тоже подумываю, а не стать ли и мне их клиентом.

– Мы уходим от главного вопроса.

– Какого вопроса?

– С какой целью Нефедов встречался с Ткачем?

– Кажется, я уже сказал, что такой встречи не было.

– Я хочу услышать это от Нефедова.

– Он сейчас в отъезде по делам. Тебя устроит его письменное заявление по данному вопросу.

– Устроит, но это не означает, что я отказываюсь от личной встречи с ним. Когда он возвращается?

– Завтра.

– Завтра мы хотели бы от него получить бумагу с объяснениями.

– Бумагу получите послезавтра. Он вернется вечером.

– Иван Игнатьевич, вы ничего не хотите сообщить следствию по поводу гибели Бортко и Ткача?

– Уже давно сообщил бы, если бы располагал соответствующей информацией. Это несчастный случай из-за пренебрежения элементарными требованиями безопасности. Миша, я уважаю твой ум и настырность, но ты в этом деле ничего не откопаешь. И чем раньше ты прекратишь следствие, тем меньше ущерба понесет репутация, твоя и того, кто стоит за твоей спиной.

– Напрасно Вы думаете, что мы не заботимся о своей репутации. Мы уже «наковыряли» достаточно, чтобы наша репутация не пострадала, а даже наоборот….

– Ну, ну! Должен, к сожалению, закончить нашу беседу. У меня репутация пунктуального человека, и я тоже забочусь о ее сохранении. Меня ждет клиент.

– Если не возражаете, последний вопрос…

– Только коротко.

– Во время прошлой предвыборной кампании Вы оплатили время на первом канале для дискуссии с Бортко и Корниенко, но в передаче не участвовали.…

– Просто заболел, – перебил Сумченко, – а Бортко и Корниенко отказались перенести дискуссию на другой день, сославшись на занятость. Передача была в прямом эфире, не хотелось выглядеть перед избирателями, извини, сопливым…. Теперь, надеюсь, вопросы исчерпаны?

– Да! Спасибо за внимание, которое Вы мне уделили. Встреча была весьма полезной. До свидания!

– Всегда раз помочь следствию.

На улице Михаил позвонил Ольге, секретарю городского прокурора.

– Оля! Николай Петрович уточнил время, когда меня примет.

– Да! Приходите к семи часам. Меня уже не будет, так что заходите прямо в кабинет.

У Михаила оставалось почти два часа времени. Ужинать было рановато. Он привык ужинать после восьми вечера. Можно было попытаться встретиться с Артемом, но он не чувствовал еще психологической готовности для такой встречи. Нужно было тщательно продумать сценарий беседы, ибо неудачная попытка могла стать последней.

Впрочем, что нового он мог узнать из этой записки. Маловероятно чтобы депутат поделился со своим четырнадцатилетним сыном какими-либо политическими тайнами.

Лучше покончить с этим неприятным разговором сегодня. Михаил узнал у матери Артема, что тот поехал на тренировку. Спорткомплекс «Спартак» был недалеко от центра. Удостоверение Михаила позволило ему пройти в зал, где тренировались гимнасты. Он увидел Артема в группе спортсменов на гимнастическом ковре. Они под руководством тренера проводили разминку. Михаил решил подождать перерыва и уселся на скамью у стенки.

Артем его тоже заметил и кивнул. Михаил помахал рукой в ответ. Разминка была долгой, не менее получаса, но Михаил не проявлял никаких признаков нетерпения.

Наконец, тренер объявил перерыв для отдыха. Артем обменялся с тренером несколькими фразами и подошел к Михаилу.

– Здравствуйте! Догадываюсь, за чем Вы пришли.

– Здравствуй, Артем! Как ты думаешь, зачем?

– Час назад у нас была тетка Елена. Она все рассказала о Вашей встрече, и я догадался, что Вам не хватает записки отца.

– Верно! Ты рассказал о записке матери и тетке.

– Нет! И не собираюсь.

– А мне дашь прочитать?

– Да! Но при одном условии.

– Каком!

– Ни мать, ни, тем более газеты, не должны знать об этом письме.

– Почему?

– Отец просил. Да и я не хочу, чтобы о записке узнали дети Сергея Борисовича.

– Даю слово, что никому не скажу. Только главному прокурору города. В нем я уверен, как в себе.

– Я Вам верю! Сейчас принесу из раздевалки.

– Ты ее принес для меня?

– Она всегда со мной.

И вот Михаил держит в руках блокнотный листок. Артем умудрился побывать в мастерской, где записку ламинировали с двух сторон. Артем присоединился к спортсменам и продолжил тренировку, поглядывая на Михаила, словно боялся, что тот уйдет, прихватив с собой реликвию.

А Михаил от волнения никак не мог сосредоточиться на тексте. Чтению мешали блики от пластика, покрывавшего бумагу.

«Дорогой сын!

Вокруг меня последние три месяца постепенно затягивается петля из лжи и интриг. Трудно сказать, чем это может закончиться. Поэтому я пишу эту записку. Никому не показывай ее без крайней необходимости.

Сегодня утром ты отговаривал меня от рыбалки, но я не мог от нее отказаться. Что бы ни случилось, не верь ни одному слову клеветы в мой адрес. Я честен перед вами, моей семьей, перед друзьями, которых я никогда не предавал, перед избирателями, которым я преданно служил.

Прошу тебя, никогда не занимайся политикой. Нигде я не встречал такой концентрации подлости и алчности. Боюсь, я оказался не готов к этому.

Я люблю вас! Вы лучшее в моей жизни. Я был счастлив с вами. Береги маму, не забывай сестер.

Целую вас. Прощайте!».

Только со второго раза до него дошел смысл текста.

А смысл был такой, что загадка смерти депутата оставалась нераскрытой. Что же в действительности произошло на катере? Чьи действия привели к трагическому исходу? И так ли это важно, кто последний затянул петлю на своей шее, после того как проделал это с другим. Организаторы трагического спектакля известны, но схватить их за руку не удастся. Это трагедия страны, а не только депутата Бортко, его помощника Ткача и их семей. Эстафета антинародной по сути власти передается из одних нечистых рук в другие десятилетиями и никак этот процесс не прервать.

Михаил помахал рукой Артему, когда тот в очередной раз посмотрел в сторону Михаила.

Артем почти сразу подошел.

– Артем, тебе говорила Елена Михайловна, о чем конкретно мы с ней разговаривали?

– Нет! Она сказала только, что Вам можно доверять.

– Она права. Спасибо за доверие. Возьми и храни эту записку. Мы многое узнали о твоем отце. Гораздо больше, чем ты даже можешь догадываться. Он был замечательным человеком. Можешь им гордиться. Желаю тебе больших успехов в спорте и жизни.

– Спасибо! Я постараюсь.

– У тебя получится, я уверен!

Пора ехать на встречу с прокурором города. Действительно не существует способа юридического решения вопроса, нужно искать политическое.

– Давай встретимся завтра, в десять утра, – предложил Манюня, когда Михаил напомнил по телефону о встрече. – Поступила информация из бюро технической инвентаризации. Я не дождался тебя и послал помощника кое-что проверить. Решил помочь тебе. Думаю, ты не в обиде…

– Николай Петрович! Какие могут быть обиды?! Что-нибудь важное?

– Да, важное! Возможно, недостающее звено…

– У меня тоже есть новая информация. И предложение….

– Тогда будет о чем поговорить.

Вечером в гостинице Михаил переоделся в спортивный костюм и растянулся на кровати поверх покрывала. Он попытался отвлечься от дневных впечатлений и немного почитать перед сном. Книга, которую он вторую неделю возил за собой, была посвящена психологическим приемам, используемым различного рода махинаторами и вымогателями.

Материал был интересным. Автор – психолог с мировым именем. Однако всякий раз на пятой или десятой странице его мысли возвращались к переживаниям последних дней или домашним проблемам, решение которых пришлось отложить из-за командировки. А потом он обнаруживал, что засыпает, раздевался и забирался под одеяло.

– Кто-нибудь еще будет? – спросил Михаил, когда после приветствия Манюня усадил его за приставной столик.

– Нет. Пока в этом нет необходимости. Думаю, и не будет…. Рассказывай, что тебе удалось узнать вчера.

– Много и ничего конкретного.

Михаил обстоятельно доложил о встрече с Еленой и Артемом. Почти дословно пересказал содержание последней записки депутата, не зря он перечитал текст несколько раз. Показал заключение экспертов по поводу снимков. Не забыл передать содержание беседы с Сумченко.

– Получается, что Нефедов, ниточка, которая ведет к Сумченко, держится только на свидетельстве Болотиной. Впрочем, все и так ясно. Они запугали Ткача, а потом даже заплатили за какие-то услуги. Информация, о которой я говорил вчера, следующая. В середине октября Ткач приобрел дом в Косе. Даже не дом, а небольшую гостиницу. Сумма относительно небольшая, сорок тысяч долларов. Но это только в купчей. На всех счетах у Ткача было около десяти тысяч долларов. Короче, на самом деле расплата была наличными. В таких случаях сумму занижают, чтобы уменьшить налог.

– Николай Петрович, а адрес дома известен?

– Конечно! Улица Листьева, 25.

– Номер дома, где мы ночевали у деда Панасенко, 23 по той же улице.

– Предположим, Бортко узнал о доме и затеял рыбалку буквально в километре, чтобы в нужный момент завести разговор о доме.

– Или даже напроситься в гости….

– Ткач не выдержал и в отчаянии затопил катер, только чтобы помешать окончательному разоблачению его предательства.

– С таким же успехом можно предположить, что это сделал Бортко, когда столкнулся с упорным нежеланием Ткача честно во всем признаться. Обе версии одинаково вероятны. Хуже всего, мы не сможем доказать вину организаторов этой провокации в суде. И мы никогда не узнаем, за что заплатили Ткачу….

– Зато мы сможем восстановить общественное мнение против Сумченко. Он проиграет выборы. Главная цель его преступной интриги не будет достигнута.

– Они сделают все, чтобы опорочить Бортко. Его семье предстоят новые потрясения.

– А еще лучше заставить его снять свою кандидатуру. На следующей неделе мне предстоит поездка в Киев по служебным делам. Думаю, имеет смысл встретиться с кем-нибудь из руководства Партии регионов и предложить им заменить кандидатуру Сумченко на предстоящих выборах по 174 избирательному округу. Суд ударит по престижу партии не только в нашем городе…

– Но суд будет проигран…. Это самоубийство!

– Да. Круговая порука правящей верхушки и зависимость суда от них мне прекрасно известна. Скорее всего, придется подать в отставку. Какой смысл держаться за должность, где ты не способен сохранить даже свое профессиональное достоинство. Я говорил тебе об этом неоднократно. А недавно из меня вытащили такое обещание на прессконференции. Собственно, после этого я принял решение возобновить следствие и привлечь тебя.

– Какое обещание?

– Подать в отставку, если эффективность работы городской прокуратуры существенно не улучшится.

– Возможно, есть другие варианты избежать заведомо рискованного судебного разбирательства. Например, устроить «утечку» информации в СМИ. Статья в социалистической газете, они точно ее опубликуют, с обстоятельным описанием механизма заговора дискредитирует Сумченко в глазах избирателей….

– А они ответят, что Бортко и Ткач не поделили деньги или любовницу. И это тоже будет правдоподобно. Положим, Сумченко не пройдет в депутаты. Но ради этого будет опорочено имя честного человека, теперь я в этом уверен. Даже в том случае, если Бортко убил предавшего его друга и себя, не могу позволить глумиться над памятью о нем…

– Что мне делать?

– Писать отчет. Точнее два отчета. Один подтверждающий версию о несчастном случае. Дугой с подробнейшим описанием механизма заговора с целью дискредитации народного депутата. Не обязательно указывать на причинно-следственную связь между заговором и несчастным случаем. Сумченко и его подручные действительно не могли знать, что все закончится трагедией.

– Согласен! Когда отдаешь грабителю кошелек, есть вероятность, что твоя жизнь ему не нужна….

– Вижу, ты разочарован результатами своей работы. Напрасно! Большего в данной ситуации добиться невозможно.

– Придется утешиться этой мыслью, – произнес вслух Михаил и подумал: «Одна радость – послезавтра буду дома!».