Глава 7. Был ли отравлен И.В. Сталин?

Надо отдать должное исследовательскому таланту Н. Доб-рюхи, который основательно изучил все имеющиеся медицинские документы, связанные с болезнью и смертью И.В. Сталина, поэтому нельзя с ходу отмести его сенсационные выводы, даже при всей их сомнительности.

Вначале Н. Добрюха решительно утверждал, что он обнаружил данные обследования здоровья Сталина, относящиеся к началу 50-х годов, в которых нет ни малейших следов признаков гипертонии. Выше уже приводились эти аргументы, взятые из истории болезни Сталина, и было сделано осторожное, но твердое заключение, что они весьма сомнительны, поскольку трудно доказать, какие именно документы были изъяты из истории, и главное, почему? Однако, как, косвенно, противореча самому себе, доказал И. Чигирин, изъяты, скорее всего, те документы, которые могли бы подтвердить, что у Сталина и раньше были серьезные проблемы со здоровьем со стороны сердечно-сосудистой системы.

Видимо, сознавая слабость своей аргументации по отрицанию у Сталина гипертонической болезни, Н. Добрюха сосредоточился на доказательстве не им первым высказанной версии, согласно которой Сталин был отравлен, причем это якобы было документально подтверждено консилиумом врачей в ходе лечебных и реанимационных процедур 2–5 марта 1953 года. Это очень серьезное утверждение, которое требует не менее серьезного обоснования, чтобы версия выглядела правдоподобной.

Действительно, в рукописном журнале зафиксировано два момента, которые при желании можно трактовать, как следствие наличия в организме Сталина неких ядовитых веществ: это — желудочное кровотечение и лейкоцитоз, проявившиеся в последний день жизни вождя. Так, в заключение консилиума от 5 марта в 12 часов дня отмечается:

«Состояние больного на утро 5 марта резко ухудшилось. Расстройства дыхания усилились и были особенно резко выражены во вторую половину ночи и утром 5/III. В начале девятого появилась кровавая рвота, необильная, которая закончилась тяжелым коллапсом, из которого больного с трудом удалось вывести. В 11.30 час. после нескольких рвотных движений вновь наступил коллапс с сильным потом, исчезновением пульса на лучевой артерии; из коллапса больной был выведен с трудом после инъекции камфоры, кофеина, кардиозола, строфантина и т. д.

Электрокардиограмма, снятая в 11 час. утра, показала острые нарушения коронарного кровообращения с очаговыми изменениями преимущественно в задней стенке сердца.

Причиной кровавой рвоты консилиум считает сосудисто-трофические поражения слизистой оболочки желудка.

А в заключение консилиума на 1 час ночи 5 марта отмечалось:

«При исследовании крови отмечено увеличенное количество белых кровяных телец до 17.000 (вместо 7.000— 8.000 в норме) с токсичной зернистостью в лейкоцитах (выделено мной. — А.К.).

При исследовании мочи обнаружен белок до 6 % (в норме 0)».

Заключение о повышенном содержании лейкоцитов в крови сделано, похоже, на основании лабораторного исследования № 14966, проведенного врачом-лаборантом Виноградовой. Правда, в этом документе, который Н. Добрюха якобы впервые обнаружил в «черновых» бумагах истории болезни Сталина, содержание лейкоцитов еще больше— 21.000. Документ традиционно выписан не на имя Сталина, а на одного из офицеров его охраны (Хрусталева).

Вот как объясняет Н. Добрюха два этих фактора, озадачивших врачей, опираясь на воспоминания профессора А.Л. Мясникова о появлении у больного кровавой рвоты, который писал: «Утром пятого у Сталина вдруг появилась рвота с кровью; эта рвота привела к упадку пульса, кровяное давление пало. И это явление нас несколько озадачило — как его объяснить?

Все участники консилиума толпились вокруг больного и в соседней комнате в тревоге и догадках…» Н. Добрюха решительно заявляет: «…нельзя забывать — эти воспоминания писались в те годы, когда еще тема эта находилась под страшным запретом. Если даже сейчас к ней допускаются лишь избранные (я — случайное исключение?!), то можно представить, как это было засекречено тогда! И, тем не менее, какое красноречивое, хотя и весьма поверхностное, то есть какое-то недосказанное признание о догадках…»[143]

Воспроизводя события по рукописному журналу за 5 марта 1953 года, Н. Добрюха пишет: «С 1 часу до 3 часов ночи дневник опять почти не ведется.

Вначале я думал, что это от полной безнадежности, но, когда вдруг обнаружил цитируемую ниже невзрачную бумагу, то… стало ясно, что это… от незнания, что делать, точнее— от незнания, как поступить?! К этому времени (в ночь на 5 марта) пришли анализы крови и мочи, из которых следовал однозначный вывод: отравление(і), отравление (!!), отравление (!!!). Заключение консилиума на 1 час ночи 5 марта предельно лаконично: <«…> При исследовании крови отмечено увеличение количества белых кровяных телец до 17 ООО (вместо 7000–8000 в норме) с токсической зернистостью в лейкоцитах. (Вот оно!!! — НАД.) При исследовании мочи обнаружен белок до б промилле (в норме 0)». Еще одно подтверждение! Все стало ясно. Но… как врачи это могли сообщить Берии? Сразу бы последовал вопрос: «Лучше сами признавайтесь, кто из вас отравил товарища Сталина?! Иначе — всех…» Что делать? Решили, учитывая безнадежность положения и упущенное время, просто зафиксировать факт… Поэтому была такая длительная без всяких процедур пауза, нашедшая отражение в полном бездействии и первой записи лишь в 3 часа ночи… — НАД.)

3 ч. ночи. <…> Печень остается увеличенной. (Один из обязательных признаков сильнейшего отравления. — НАД.)

3 ч. 30 м. <…> В пальцах левой руки временами движения перебирания, в левой ноге стереотипные движения поднимания ее и отведения. Правые конечности неподвижны. Коновалов, Ткачев, Глазунов.

4.55. Появилась икота (2–3 раза). (Теперь события начнут развиваться стремительно! — НАД.)

6.00. У больного появилась икота (2–3 раза).

6.30. Снова появилась икота.

7.00. В 7.10 была икота, затем снова дыхательная пауза. Коллапс. Профузный пот. Дан кислород. В 7.12 дан кислород с несколькими глотками углекислоты. Цианоз нарастает.

7.20. У больного наблюдалось двигательное беспокойство, он попытался вставать. Цианоз не исчезает. Обильный пот. Похолодания ног нет.

7.50. <…> Икота.

8.00. <…> Икота.

8.20. Двигательное беспокойство. Позывы на рвоту. Рвота с кровью (рвотные массы темного цвета). Несколько приподняли верхнюю часть туловища и голову. Сделана инъекция кофеина (1 кб. см). Состояние крайней тяжести. Больной открыл глаза. Резкий цианоз. Кровяное давление 170/110. Пульс— 110 в минуту, слабого наполнения. Рвотные массы посланы на анализ.

8.27. Снова рвотные движения. Под голову и верхнюю часть туловища подложена еще подушка.

8.30. Пульс 104. Больной побледнел и вспотел… Дыхание неглубокое 30 в минуту (при норме 16–18 в минуту. — НАД.), правильного ритма.

8.40. Снова повторились рвотные движения…

8.45. Кровяное давление 155/95.

8.50. <…> Кровяное давление 145/90… Дыхание стало ровным, но поверхностным.

9.05. Снова позывы на рвоту… Кровяное давление 170/105.

9.25. Рвоты нет…

10.15. Восстановилось ровное, глубокое дыхание. Изредка икота. Пульс 120 в минуту, число дыханий — 30 в минуту. В 10 час. температура 36,8°. Глазунов.

10.50. Появилась икота, которая затем быстро прекратилась.

11.08. Небольшой кашель…

11.14. Икота.

11.20. Кашель, рвотные движения, пульс стал очень слабым. Головной конец тела приподнят — подложены дополнительные подушки. Под кожу введен 1 кб. см кофеина и 1 кб. см кардиозола.

11.30. Внезапно наступили позывы на рвоту. Состояние больного сразу ухудшилось. Наступило резкое побледнение лица и верхнего отдела туловища. <…> Наблюдалось легкое движение головы, 2–3 тикообразных подергиваний в левой половине лица и судорожные толчки в левой ноге.

(Признаки сильнейшего отравления, как говорится, налицо. Свидетельствуют о нем и анализы кровавой рвоты. Исследование первого сгустка крови, выброшенного утром 5 марта 1953 года, состоялось уже в 9 часов 15 минут. На приемном бланке № 14944 (номер от руки) написано: «Доставлен на салфетке сгусток темно-красного цвета величиной 3 см на 2 см. Сгусток отмыт физиологическим раствором, который окрасился ярко красным цветом, при исследовании взвеси оказались неизменные эритроциты. Нерастворимая часть сгустка отправлена для гистологического исследования. Лаборант Виноградов(а)».

Далее, на бланке «Гистологического исследования № 226 (от 05.03.1953)» клинико-диагностической лаборатории пато-лого-анатомического отделения Кремлевской больницы указывается: «Объект исследования — сгусток крови. Врач Сыряцкая. Результаты исследования: при микроскопическом исследовании обнаружен свежий сгусток крови: в нитях фибрина эритроциты и лейкоциты. 5.111.1953». Подпись неразборчива. Кажется, «В. Кирилова».

А перед этим в 9 часов туда же была привезена на исследование первая порция рвотной массы. Вот что о ней говорится в документе № 14934: «Доставлено небольшое количество рвотной массы коричневого цвета на салфетке. При исследовании реакция Грегерсена— резко положительная. (Определяет скрытую кровь в содержимом желудочно-кишечного тракта. — НАД.) После отмывания рвотных масс физиологическим раствором с последующим центрофугирова-нием и исследованием осадка обнаружено, что осадок состоит из неизменных и выщелочных эритроцитов в небольшом количестве и значительного количества аморфного кровяного распада клеток эпителия в небольшом количестве. Лаборант Виноградов(а)». Даже неспециалисты ужаснутся от таких анализов. — НАД.)

11.40. <…> Позывов на рвоту нет.

11.45. Восстанавливается дыхание, оно становится более глубоким и ровным. Лицо покрыто потом. Кожные покровы бледноваты, губы и кисти рук (особенно ногти) цианотичны. Глазунов.

Заключение консилиума 5 марта в 12 час. дня

<…> Вначале девятого у больного появилась кровавая рвота… которая закончилась тяжелым коллапсом, из которого больного с трудом удалось вывести. В 11 час. 30 мин. после нескольких рвотных движений вновь наступил коллапс с сильным потом, исчезновением пульса на лучевой артерии; из коллапса больной был выведен с трудом…

(Этого тогда в газетах не печатали. Вот, скорее всего, когда кто-то из врачей, уже имея на руках повторный анализ, под большим секретом сообщил сыну Сталина Василию, что в действительности случилось с отцом. И Василий, как пишет его сестра Светлана, стал кричать: «Отца отравили!..» — НАД.)

12.00. <…>Наблюдается дрожание головы.

12.10. Вновь появилась икота на короткое время.

12.15. <…> Икоты нет…

12.30. <…> Временами дрожание головы.

12.40. Снова наблюдается икота.

12.55. Икота.

14.35. Икота (2 раза).

14.55. Поднес левую руку к губам, шевелил губами, выпил 2 чайных ложки воды.

16.00. <…> Живот более вздут, чем обычно. (Кстати, дочь вспоминает, что Сталин якобы, стал заниматься под конец жизни самолечением. Капал в стакан с водой йод и… выпивал в качестве какого-то лекарственного средства. Самоотравление йодом в такой форме действительно могло быть, и могло кончиться такой же кровавой рвотой цвета кофейной гущи. Однако… тогда бы не наблюдалась «токсическая зернистость в лейкоцитах». — НАД.)

17.00. <…> Иногда икота (2–3 раза).

18.00. <…> Один раз была икота. Издавал 3 раза звуки стона. (До смерти остается 3 часа 50 минут. — НАД.)

19.40. Кровяное давление 150/100. Ткачев.

20.10. <…> Коматозное состояние… Потливость общая, резкая. Неполное смыкание век. (Кома — угрожающее жизни состояние с отсутствием сознания и реакций на любые внешние раздражители, обусловлено нарушением кровообращения в головном мозге и (или) токсическим повреждением клеток центральной нервной системы ядами. — Комментарий специалистов. — НАД.)

21.10. Резкий цианоз лица. Кожа влажная. <…> Живот вздут…

21.30. Резкая потливость. Больной влажный. Пульс нитевидный. Цианоз усилился.

21.40. Карбоген (4,6 %С02) 30 секунд, потом кислород. Цианоз остается. Пульс едва прощупывается. Больной влажный. Дыхание учащенное, поверхностное. Повторен карбоген (6 °CO2) и кислород. Сделаны инъекции камфоры и адреналина. Искусственное дыхание.

21.50. Товарищ И.В. Сталин скончался.

(Третьяков, Лукомский, Тареев, Коновалов, Мясников, Филимонов, Глазунов, Ткачев, Иванов.)

Многие задокументированные врачами (в том числе предсмертные) наблюдения за Сталиным разительно отличаются от того, что пишут по памяти другие очевидцы, например, дочь Светлана: «Впервые, я увидела отца нагим… В последнюю уже минуту он вдруг открыл глаза и обвел ими всех, кто стоял вокруг. Поднял вдруг кверху левую руку и не то указал ею куда-то наверх, не то погрозил всем нам. В следующий момент душа, сделав последнее усилие, вырвалась из тела». Так вспоминает дочь, правда, с оговоркой: «Не знаю, так ли было на самом деле…»

Обращает внимание фраза: «Впервые, я увидела отца нагим…» Это дочь… за 27 лет жизни! Что уж тут говорить об остальных(?!), многие из которых вообще видели живого Сталина впервые так близко… Кстати, из книги Светланы Аллилуевой «20 писем к другу» можно сделать вывод, что дочь отца не узнала, объясняя это тем, что болезнь изменила его до неузнаваемости. Впрочем, быть может, это все-таки был двойник, и поэтому узнать отца дочь не могла???»[144] (Выделено мной. — А.К.).

После такого неожиданного завершения подробного анализа предсмертного состояния больного, свидетельствующего об отравлении Сталина, отпадает всякое желание дальше цитировать Н. Нада. Действительно, зачем, если отравили вовсе не Сталина, а его двойника, причем, как это «убедительно» доказывает в своей книге Н. Над, это был не первый и даже не второй двойник, а третий. А где же первые два? Н. Над «аргументированно» доказывает, что настоящий Сталин был отравлен еще 23 декабря 1937 года, а его первый двойник 26 марта 1947 года: (подумать только, какие точные даты!!!). Внимательный читатель этой занимательной книги с удивлением обнаружит, что эти две версии об отравлении «истинного» Сталина и его второго и третьего двойников совершенно равнозначны по своей доказательной базе, и, в растерянности захлопнув книгу, неминуемо сделает вывод, что у автора этого замечательного труда, видимо, случилось раздвоение личности.

Ему бы означенную книгу разделить на две, в одной из которой «обосновать» факт отравления Сталина «…ядом природного, органического, белкового происхождения», а в другой осветить лихо закрученный детектив о многочисленных двойниках Сталина, один из которых был отравлен до смерти или просто убит на Ближней даче и там же замурован в подвале, а другой, быстренько подготовленный Берией, предстал перед врачебным консилиумом для производства над ним лечебных и реанимационных процедур. Автором первого произведения мог бы открыто выступить сам Николай Алексеевич Добрюха, а вот под вторым он мог подписаться своим псевдонимом — Н. Над, сохранив при этом в тайне, что «псевдоним, составленный из первых букв имени, отчества и фамилии автора, отражает его стремление быть НАД схваткой сторон, чтобы видеть, где находится истина».[145] Каково?

Тем не менее, мы продолжим цитирование достаточно правдоподобной аргументации Н. Добрюхи, касающейся результатов анализа крови Сталина, полученных в последний день его жизни.

«Итак, первые результаты анализов крови и мочи, потрясшие врачей, поступили в их распоряжение примерно к началу суток 5 марта 1953 года, т. е. тогда, когда предпринимать что-то было уже поздно, поскольку ядовитые вещества, попавшие в организм, привели к необратимым нарушениям в сердце и всей системе кровообращения Сталина, включая, что особенно опасно, головной мозг. Почему обнаружение ядов оказалось столь запоздалым, специалисты объяснили мне чуть позже, когда комментировали самые страшные моменты анализов крови?!

…Второй анализ 5.03.1953 г., отраженный в «Исследовании крови № 14966», дал еще более ошеломляющие результаты, а именно:

Гемоглобин по Сали — 83;

Эритроциты — 4740000 (эритроциты в норме);

Цветной показатель — 0,88;

Лейкоциты — 21.000 (При норме 5000–8000. Белые кровяные клетки поглощают бактерии, вредные для организма частицы и чужеродные вещества. — НАД.)

Лейкоцитарная формула:

Лимфоциты— 4,5 % (При норме 22–30 %. Резкое их уменьшение означает серьезную борьбу организма за сохранение своей жизнеспособности и одновременно — опасное снижение защитных функций организма. Кроме того, резкое снижение числа лимфоцитов означает, что они зафиксировали в организме токсины, т е. отравляющие вещества преимущественно природного происхождения, и начали активно превращаться в моноциты и макрофаги, способные поглощать и переваривать токсины, что и нашло отражение в следующих ниже показателях крови. — НАД.)

Моноциты— 10,5 % (При норме 4–8 %. Это дополнительное подтверждение наличия в организме токсинов. Превращение лимфоцитов в моноциты, а моноцитов в макрофаги свидетельствует о борьбе организма не на жизнь, а на смерть. Обнаружение нарастающего числа макрофагов говорит о необходимости борьбы организма именно с токсическими веществами. — НАД.)

Клетки Тюрка — 0 % (При норме 0–1 %. — НАД.)

Базофилы — 0 % (При норме 0–1 %. — НАД.)

Эозинофилы— не найдены (При норме 1–4 %. Способны обезвреживать токсины. — НАД.)

Нейтрофилы— 85 % (При норме 55–68 %. Рост числа нейтрофилов, пожалуй, главный свидетель наличия именно токсических ядов в организме. Именно нейтрофилы способны поглощать токсины и вообще мелкие инородные тела. Токсины — сложные соединения белковой природы бактериального, растительного или животного происхождения, вызывающие в зависимости от форм проникновения в организм и силы своего воздействия летальный исход. Этот показатель на бланке жирно подчеркнут синим карандашом. — НАД.)

Классификация нейтрофилов по Шиллингу

Миэлоциты — 0 % (При норме 0 %. — НАД.)

Юные — 0 % (При норме 0 %. — НАД.)

Палочко-ядерные— 18 % (При норме 2–5 %. Этот показатель тоже жирно подчеркнут синим карандашом. — НАД.)

Сегментно-ядерные — 67 % (При норме 50–68 %. — НАД.)

Особые замечания. В части нейтрофилов имеется токсическая зернистость.

Лаборант Виноградов(а)».

Вот эти «Особые замечания» и повергли в шок врачей, пытавшихся вылечить Сталина, ибо они-то знали (в отличие от простых смертных), что: зернистые лейкоциты или гранулоциты (т. е. базофилы, эозинофилы и нейтрофилы) защищают организм человека от бактерий и токсических веществ. В сталинском же случае была обнаружена в лейкоцитах именно «токсическая зернистость».

Здесь необходим дополнительный комментарий специалистов. Вот что они мне дали прочитать: «Сильнодействующие вещества ядов некоторых животных (змей, насекомых и пр.) и растений, а также токсины бактерий являются белками. (Поэтому, как я понял, резкое повышение белка в моче означает отравление организма этими ядами… или одним из этих ядов. — НАД.) При попадании в кровь… опасных для организма продуктов… вырабатываются антитела — белки иммуноглобулина, принимающие участие в нейтрализации токсичных чужеродных белков… Некоторые отравления вызывают тахикардию, т. е. учащение сердечных сокращений более 90 в 1 минуту при норме 60–80…»

Тут я спросил: «Почему анализы крови не сразу, а только на 3 день, показали наличие токсинов?» Мне сказали: «Даже самые плохие студенты медвузов знают: чтобы лейкоциты отреагировали на чужеродные токсические частицы в организме человека, и произошло накопление антитоксичных моноцитов и нейтрофилов, лимфоциты должны иметь более или менее продолжительное время для распознавания этой чужеродности и время для образования такого количества моноцитов и нейтрофилов, которое способно пытаться уничтожать эту чужеродность. Что и имело место. Однако, когда обнаружили эту токсичность в лейкоцитах вашего больного, было уже поздно, так как произошли невосстановимые разрушения в сердце и головном мозге…» Что, кстати, и показала— мысленно вспомнил я, — электрокардиограмма 5 марта, до этого (2 марта) не фиксировавшая сколько-нибудь серьезных изменении в сердце Сталина!

— Когда же и что нужно было делать, чтобы попытаться спасти больного? — не унимался я. И мне ответили: «Во всех случаях должно производиться промывание желудка… даже по истечении 3–5 и более часов после поступления яда. И независимо от того, применялись или нет другие мероприятия! Полезность и сила этого метода в относительный быстроте и полноте выведения яда из желудка (если отравление произошло через рот), а также в уменьшении опасности мозгового инсульта у пожилых людей, благодаря отсутствию подъема кровяного давления, какое бывает из-за сильного натуживания при рвоте… Кстати, во многих случаях промывание желудка помогает и при других формах попадания яда в организм, а не только через рот. Почему? Долго объяснять… Но поверьте на слово, что это точно!..»

Внимательно перечитывая журнал врачей, я с удивлением обнаружил, что все или почти все сказанное специалистами имело место и в случае со Сталиным. Причем, надо сказать, показывая журнальные записи специалистам, я не стал объяснять, кого они касаются конкретно. Да меня, консультируя, и не спрашивали, видимо, предпочитая жить по принципу: меньше знаешь — лучше спишь! Короче, я получил консультацию, а они — деньги. И… разошлись (выделено мной. — А К.).

Итак, когда врачи, лечившие Сталина, все это поняли, было уже поздно. (На что, скорее всего, и рассчитывал Берия!) После обнаружения «зернистой токсичности в лейкоцитах» врачи наверняка осознали, что отравление было совершено таким образом, чтобы сперва проявилось не само первичное заболевание (т. е. отравление), а так сказать, бросавшаяся в глаза видимость болезни в форме кровоизлияний в мозг и желудок, т. е. последствия отравления.

Светила медицины, напуганные разраставшимся в те дни «делом врачей», заявлять во всеуслышание о том, что они поняли, не решились. Оставили только (на всякий случай?!) ничего не говорящую некомпетентным людям запись «токсическая зернистость в лейкоцитах», которая тогда «просто затерялась» среди бумаг и… поэтому(?) не вошла в официально обнародованные документы.

Медики понимали: скажи они, что имеет место отравление, а они все эти дни лечили инсульт и гипертонию (т. е. болезнь, а не причину!), и Берия арестует их тут же. А уж под пытками они сами наговорят чего угодно!

Так организованное (неважно кем!) «дело врачей» сыграло свою зловещую роль в убийстве Сталина.

Все это подтвердит вскрытие. Но кто же из патологоанатомов рискнет в Акте написать это прямо, когда Хозяин тела уже абсолютно бессилен защитить тех, кто узнал и мог бы сказать народу правду?!»[146]

В чем Н. Добрюха безусловно прав, так это в том, что «дело врачей» не могло не повлиять на членов комиссии при принятии ими заключений по поводу неожиданных результатов объективных исследований состояния здоровья Сталина. Так, в своих воспоминаниях о последних днях жизни и смерти вождя действительный член Академии медицинских наук СССР, директор Института терапии АМН СССР, профессор АЛ. Мясников, а в ту пору член комиссии по оказанию врачебной помощи Сталину, рассказал:

«На следующее утро, четвертого, кому-то пришла в голову идея, нет ли вдобавок ко всему инфаркта миокарда. Из больницы прибыла молодая врачиха, сняла электрокардиограммы и безапелляционно заявила: «Да, инфаркт». Переполох. Уже в деле врачей-убийц фигурировало умышленное недиагностирование инфаркта миокарда у погубленных-де ими руководителей государства, теперь, вероятно, мы… (выделено мной. — А.К.). Ведь до сих пор мы в своих медицинских заключениях не указывали на возможность инфаркта. А они уже известны всему миру»[147].

Есть от чего прийти в отчаяние, если по «делу врачей» проходит профессор В.Н. Виноградов — лечащий врач самого И.В. Сталина, обвиненный в неправильном лечении Калинина, Щербакова и Жданова, что явилось, якобы причиной их преждевременной смерти. К интриге, связанной с электрографическим исследованием сердечной деятельности больного мы еще вернемся, а сейчас притупим к рассмотрению результатов вскрытия тела Сталина, отраженных в «Акте па-тологоанатомического исследования тела Иосифа Виссарионовича Сталина».

Вскрытие производилось с 4 часов утра до 1 часа дня б марта 1953 года, т. е. началось через б часов 10 минут после официально объявленного наступления смерти в 21 час 50 минут 5 марта 1953 года. В комиссию входили 19 человек. Из них: 9 основных членов (министр здравоохранения СССР Третьяков А.Ф., начальник Лечсануправления Кремля Куперин И.И., Президент АМН СССР академик Аничков Н.Н., действительный член АМН СССР профессор Скворцов М.А., член-корреспондент АМН СССР профессор Струков А.И., член-корреспондент АМН СССР профессор Мардашев С.Р., Главный патологоанатом министерства здравоохранения СССР профессор Мигунов Б.И., профессор Русаков А.В., доцент Усков Б.Н.), 4 представителя от лечивших врачей (Главный терапевт Минздрава СССР профессор Лукомский П.Е., действительный член АМН СССР профессор Коновалов Н.В., действительный член АМН СССР профессор Мясников А.Л., профессор Евдокимов А.И.) и 6 сотрудников Лаборатории при Мавзолее В.И. Ленина (профессор Кушко В.М., доцент Авцын А.П., Кузнецов И.С., Дебов С.С., Обысов А.С., Шестаков И.Д.). Последним шести предстояло участвовать в бальзамировании тела, чтобы вскоре оно предстало для всеобщего поклонения.

Далее мы вновь обратимся к сочинению Н. Добрюхи, поскольку он категорично утверждает, что его версию об отравлении Сталина результаты вскрытия серьезно подтверждают:

«По неизвестным мне причинам Акт подписали 11 человек из… 19! И, если можно понять, почему нет подписей б специалистов по бальзамированию, то отсутствие двух подписей представителей от лечивших врачей (не подписали Коновалов и Евдокимов) наводит на размышления, которые после изучения Акта вскрытия только усиливаются… Конкретные сомнения лучше выражать по ходу цитирования, что я и сделаю.

Первым делом, дабы развеять мифы о «натуральных показателях» Сталина, приведу фактически зарегистрированные данные. Это нужно хотя бы потому, что не так давно по центральному ТВ даже ученые с мировым именем несли такую ахинею, от которой, как говорится, уши вянут (впрочем, не берусь утверждать, чьи это данные — вождя или его двойника?)».

Опять двойника! Удивительно, зачем автор по-своему замечательного исследования причин смерти Сталина постоянно путает две версии, одна из которых просто не выдерживает элементарной критики, о чем речь впереди. Этим серьезно подрывает свою аргументацию первой версии об отравлении «самого» Сталина.

Итак: «Рост Сталина И.В. — 170 см. Состояние питания умеренно-повышенное. Вес тела — 70 кг. Вес головного мозга — 1340 гр. (При среднем весе у человека — 1375 грамм. — НАД.) Размеры сердца 12 x 12,5 x 6,5 см, вес 540 гр… (Обычно сердце взрослого человека весит около 300 г или равно 1/200 веса тела, т. е. у Сталина сердце должно было бы весить примерно 340–360 г. В Акте же указывается 540 г., что характерно для гипертоников или для хорошо тренированных людей, каким и был Сталин. Это может объяснять, почему он так долго сопротивлялся смерти, в то время как другие, подопытные жертвы, от аналогичных доз яда погибали «почти моментально». — НАД.) Печень: 26 x 18 x 8 см, вес 1540 гр. (По весу соответствует норме. — НАД.) Почки. Левая: 12 x 4,5 x 2,5 см, вес— 150 гр. Правая: 12 x 6 x 3 см, вес — 160 гр.) (В пределах нормы. — НАД.) <…> Органы малого таза не осмотрены по условиям бальзамирования. <…> Щитовидная железа, гипофиз и половые железы не осмотрены по условиям бальзамирования».

Вскрытие было не полным, чтобы не ухудшить «условия бальзамирования». По тем же «условиям бальзамирования полость рта не раскрывалась, и язык, миндалины, пищевод, гортань и трахея не были осмотрены». Впрочем, после того, как врачи увидели анализы крови, мочи и состояние желудка, продолжать вскрытие не имело смысла. Все и так стало ясно!

…Теперь можно переходить к сенсации вскрытия. Сенсация вскрытия в том, что оно не подтвердило публично объявленных «воспалительных очагов в легких». Зато показало такое состояние желудочно-кишечного тракта, какое однозначно могло быть только при сильнейшем и тотальном отравлении, которое будто бесчисленной дробью посекло слизистые желудка и кишечника… да так, что на них не осталось живых мест. Это объясняло, откуда такой бешеный лейкоцитоз (21.000!) при активной профилактике и отсутствии воспаления легких, на которое так рассчитывали начальники от медицины, дабы объяснить этим идущую в организме вождя борьбу лейкоцитов с чем-то якобы необъяснимым и одновременно тем самым скрыть загадочную кровавую рвоту и… «непонятно» откуда взявшуюся «токсическую зернистость в лейкоцитах».

Чтобы не сказали, дескать, клевещу на медначальников, напомню, что писали в те дни газеты под бдительным руководством Берии.

«В ночь на 2 марта у И.В. Сталина произошло кровоизлияние в мозг… на почве гипертонической болезни и атеросклероза. <…> На 2 часа (ночи. — НАД.) 5 марта 1953 года существенных изменений в легких, а также со стороны органов брюшной полости за истекшие сутки не установлено. В моче обнаружен белок и красные кровяные тельца (т. е. моча — с кровью! — НАД.)… При исследовании крови отмечено увеличение количества белых кровяных телец (до 17 тысяч). <…> В связи с повышенной температурой и высоким лейкоцитозом усилена пенициллинотерапия (проводившаяся в профилактических целях с начала болезни).

<…> Утром 5 марта наблюдались в течение трех часов явления тяжелой дыхательной недостаточности… В 8 часов утра развились явления острой сердечно-сосудистой недостаточности (коллапс); кровяное давление понизилось, пульс участился, увеличилась бледность. <…> Снятая в 11 часов утра электрокардиограмма показала острые нарушения кровообращения в венечных артериях сердца с очаговыми изменениями в задней стенке сердца (электрокардиограмма, снятая 2 марта, этих изменений не устанавливала). В 11 часов 30 минут вторично наступил тяжелый коллапс… На 16 часов кровяное давление: максимальное— 160, минимальное— 100; пульс 120 в минуту, аритмичный, дыхание 36 в минуту, температура 37,6°; лейкоцитоз 21 тысяча» (выделено мной. — А.К.).

«Из медицинского заключения о болезни и смерти И.В. Сталина».

<…> С первого дня болезни повысилась температура, и стал отмечаться высокий лейкоцитоз, что могло указывать на развитие воспалительных очагов в легких».

А теперь то, что газеты скрыли от народа тогда, и… до сих пор скрывают официальные инстанции, объясняя это тем, что «это — личная тайна семьи Сталина и рассекретить ее будет разрешено только через 75 лет после случившегося, т. е. в 2028 году». Однако эти слова высокопоставленного чиновника, видимо, обычная отговорка, охраняющая не секреты семьи вождя, а тайну смерти Сталина и… его убийцы Лаврентия Павловича Берии!!!

Действительно, разве должен быть тайной от народа «Акт патологоанатомического исследования»!?), в котором как прокурорское обвинение звучат следующие слова: «Содержимое желудка представляет собой черного цвета жидкость в количестве 200 кб. см. На слизистой желудка обнаружены множественные мелкие черно-красные точки, легко снимающиеся ножом. По удалении их на слизистой желудка обнаруживаются мелкоточечные углубления. Слизистая желудка сглажена. Такого же характера изменения обнаружены на слизистой двенадцатиперстной кишки.

На вершине складок верхнего отдела тощей кишки в слизистой оболочке обнаружены мелкоточечные кровоизлияния. Такие же кровоизлияния кое-где встречаются и на протяжении всего тонкого кишечника.

В просвете верхнего отдела тонкого кишечника обнаружена густая темно-зеленого цвета масса, приобретающая на остальном протяжении кишечника черную окраску. Слизистая тонкого кишечника — местами интенсивно окрашивается этой полужидкой массой в черный цвет…»

После такой «убийственной картины» Генеральной прокуратуре самое время сделать заявление, что, по результатам вскрытия, возбуждается уголовное дело — дабы народ знал, что ни одно убийство в России (каким бы ни был срок его давности) не останется безнаказанным!!!»[148]

От логики представленного исследования нельзя так просто отмахнуться. То, о чем пишет Н. Добрюха отнюдь не его выдумка, а результат систематизированного анализа данных «Журнала наблюдений» и «Акта вскрытия…». О серьезности представленного материала положительно отозвался бывший руководитель КГБ СССР Владимир Крючков, авторитетному мнению которого нет причин не доверять:

«Исследование «Как убивали Сталина», конечно, сильный материал. Очень сильный материал. Убедительный. Правда, за 17 лет руководства внешней разведкой СССР я привык, чтобы по любому значительному поводу высказывалось, как можно больше знающих людей. Брать на себя истину в последней инстанции ни одному человеку не под силу. Поэтому хотелось бы, чтобы после публикации тех ошеломляющих материалов, которые обнаружил и исследовал Добрюха, на этот счет высказались и другие видные специалисты, и вообще все, кто имеет к этому серьезное отношение. Всегда оказывается лучше, когда один человек не навязывает остальным свои выводы, а ведет дело так, чтобы вопрос, поднятый им, вызывал свободное обсуждение, уточняющее и дополняющее уже достигнутый результат.

Дальше. Было бы хорошо, чтобы по итогам обсуждения группа находящихся наверху и вызывающих доверие экспертов обнародовала выводы, имеющие бесспорные доказательства, а также вопросы, которые еще требуют своего решения.

Вместе с тем надо признать, что впервые материалы о последней болезни и смерти Сталина настолько значительны, что теперь от них уже никто не сможет отвернуться. Как человек, проработавший главную часть жизни в компетентных органах, я всегда думал, что в случившемся в ту первую весеннюю ночь 1953 года много загадочного: и врачей долго не было; и поведение тройки «Берия — Маленков — Хрущев» — странное; и многое другое вызывает непростые вопросы…

И вот наконец-то сделан(!) в нужном направлении очень примечательный первый шаг, такой шаг, от которого не отвертишься. Теперь ни один уважающий себя историк или политик не сможет не иметь этого в виду. Этот шаг примечателен тем, что впервые позволяет перейти от исследований воспоминаний, слухов и предположений к исследованию главных подлинных документов»[149].

В то же время, В. Крючков решительно отвергает версию Н. Добрюхи о существовании двойников Сталина, которая годится, разве что, для «захватывающего» детектива, но серьезно снижает уровень доверия к довольно правдоподобной версии об отравлении Сталина:

«Что же касается темы двойников Сталина, то ее исследование не кажется мне убедительным. Впрочем, у меня не было времени заняться разработкой подобной информации, поскольку нараставшие как снежный ком проблемы Перестройки, случившейся в бытность мою Председателем КГБ СССР, не давали даже оглянуться назад…

Однако даже та информация, которой я располагаю, говорит, что никаких двойников у Сталина не было, как не было их у Хрущева, Брежнева, Андропова и Горбачева. Но разговоров про это приходилось слышать немало… Вот на Западе и в других странах такая практика была… И то — больше в государствах так называемого «третьего мира». А у нас нет! Даже после попытки выстрелить в Горбачева в ходе демонстрации на Красной площади этот вопрос не вставал.

Если бы двойники у Иосифа Виссарионовича были, вряд ли эту тайну кому-то удалось бы бесследно унести на тот свет. Если бы она была, кто-кто, а я бы ее знал…

Материалы же насчет последней болезни и смерти Сталина — это, действительно, по-настоящему серьезно!»[150]

Этой же точки зрения придерживается Е. Прудникова, которая, с одной стороны, решительно отвергает надуманную и несерьезную версию о двойниках Сталина, в то время как исследование Н. Добрюхи по версии об отравлении Сталина она признает весьма серьезным, обильно цитируя его в своей книге «Роковой год Советской Истории» (М., «Яуза»-«Эксмо», 2008):

«Не будем путать документалку и детектив, поэтому позвольте не поверить, что Сталина можно было заменить двойником и множество людей, с которыми он виделся ежедневно, не заметили бы подмены. Такое бывает только в бразильском сериале. Но вот что интересно — так это сообщенная Добрюхой первая запись в журнале врачей, датируемая 7 часами утра: «Больной лежал на диване в бессознательном состоянии в костюме». Правда, из этого он почему-то делает вывод, что «его сразу нашли мертвым, а потом полураздетого покойного вождя заменили «срочно заболевшим» одетым в костюм двойником». По-видимому, он так считает, потому что верит Лозгачеву, который вспоминал, что Сталин был в нижней солдатской рубашке— помните? Но Лозгачеву верить нельзя никак. И кстати, пикантность этой записи знаете в чем? Костюма в обычном понимании у Сталина не было вообще! Он носил или полувоенный френч без знаков различия, или положенный ему по званию мундир. Разве что врачи назвали «костюмом» френч?

Аналогичное свидетельство (непонятно кого) приводят Брент и Наумов: Сталин «лежал на диване в бессознательном состоянии. Он был одет в свою обычную одежду». Это еще раз подтверждает версию, что все случилось до того, как Сталин лег спать»[151] (выделено мной. — А.К.).

Н. Добрюха не просто самостоятельно обосновывает версию отравления вождя, но пытается подтвердить свои выводы компетентными заключениями специалистов. С этой целью он обращается к крупнейшему специалисту в области ядов, главному токсикологу г. Москвы Юрию Николаевичу Остапенко и главному судмедэксперту столицы Владимиру Жарову, мнение которых он приводит в своей книге. При этом Ю. Остапенко весьма осторожно прокомментировал представленный Н. Добрюхой материал, заявив, что он не видит подтверждений, что был использован яд природного происхождения. Вместе с тем он высказал весьма интересную мысль — «…что все это похоже на то, что было применено лекарство «дикумарин», который мог быть изготовленным специально с передозировкой, после чего его прием вызывает инсульт…»

Неожиданно и Н. Добрюха высказывает сногсшибательную мысль, что Сталин сам себе поставил диагноз, находясь в бессознательном состоянии:

«И тут я вспомнил, как Лозгачев, первым увидевший лежавшего на полу после удара Сталина, говорил: «Я подбежал и спросил: «Товарищ Сталин, что с Вами? Может, врача вызвать?» А он в ответ так невнятно: «Дз… дз…» Дзыкнул и все».

Именно эти слова я вспомнил, когда зашел разговор об инсульте от «дикумарина», изготовленного с передозировкой. Может, именно о «дикумарине» пытался сказать парализованный Сталин, выдавливая из себя только «дз… дз…». Каково?!

Что же собой представляет этот лекарственный препарат? Н. Добрюха приводит соответствующую справку о дикумарине:

«Белый мелкокристаллический порошок, без запаха. Плохо растворим в воде и спирте. Однако относительно быстро всасывается при приеме. Дикумарин был первым и основным представителем антикоагулянтов— лекарств, снижающих свертываемость крови. Однако в связи с высокой токсичностью изъят из употребления.

По современным представлениям, дикумарин является подавителем витамина К, необходимого для образования в печени протромбина, отвечающего за свертываемость крови. Дикумарин способен незаметно для человека накапливаться в организме и при достижении определенной концентрации вести к отравлению. Эффект воздействия дикумарина проявляется не сразу, медленно, но продолжительно. Воздействие начинается через 2–3 часа и достигает максимума через 12–30 часов. (Что, заметим, соответствует времени нарастания потери сознания у Сталина в течение первых суток его последней болезни. — НАД.) В плазме крови дикумарин связывается с белками и выделяется, прежде всего, с мочой. Вызывает снижение липидов в крови и, следовательно, расстройство нервной системы, а также повышает проницаемость сосудов, что чревато кровотечениями. При передозировке и длительном применении дикумарин приводит к тотальным кровотечениям, связанным не только с изменением свертываемости крови, но и с повышением проницаемости капилляров. Могут наблюдаться выделения крови с мочой, кровотечения из полости рта и носоглотки, желудочные и кишечные кровотечения, кровоизлияния в мышцы и т. д. Особо опасен для пожилых людей…»[152]

Интересно, что мысль о возможном отравлении вождя путем передозировки препарата «дикумарин» или другого, подобного ему препарата, поддерживает и Е. Прудникова. Ссылаясь на предположения докторов медицины Лоуренса К. Когена и Филиппа Дикея, приведенное в книге В. Наумова и Дж. Брента «Последнее дело Сталина», она приводит цитату из этой книги о свойствах некоего лекарственного препарата, которое авторы не называют:

«Эти кристаллы используются в качестве крысиного яда и не имеют вкуса и цвета. Он препятствует свертыванию крови, и поэтому его назначают больным сердечными заболеваниями. Препарат был запатентован в 1950 году и вскоре уже очень активно продавался по всему миру. Правильно подобранная доза в срок от трех до десяти дней могла вызвать у больного острым атеросклерозом кровотечение или даже кровоизлияние в мозг»[153].

Будучи не только талантливым журналистом, но и пытливым исследователем, Е. Прудникова, подобно Н. Добрюхе, обращается к врачам-специалистам, в том числе кандидату медицинских наук Юрию Томсинскому— патологоанатому Военно-медицинской академии, который весьма осторожно прокомментировал представленный материал, якобы, свидетельствующий об отравлении Сталина дикумарином или другим ядом органического происхождения:

«…Описанная г-ном Добрюхой картина, к огорчению автора, не может однозначно свидетельствовать об отравлении товарища Сталина. Эти симптомы могут наблюдаться и при нарушении мозгового кровообращения (инсульте)»[154].

Далее в книге Е. Прудниковой приводится диалог журналиста с указанным врачом, в развитие вышеприведенного заключения:

«— Весь комплекс, или что-то выбивается из общего ряда?

— Если что и выбивается, то это анализ крови. Прежде всего, я имею в виду так называемую «токсическую зернистость лейкоцитов», и вообще их количество. Но надо учитывать, что при проведении лабораторных анализов имеет огромное значение и оборудование, и квалификация лаборанта.

— Допустим, с этим было все в порядке…

— Не факт… но ладно, допустим. Тогда это может быть симптомом быстро развивающейся пневмонии при нарушении мозгового кровообращения— такие пневмонии текут очень тяжело, лечатся с трудом и зачастую являются причиной смерти больных.

— Но ведь при вскрытии не обнаружено следов пневмонии.

— Я бы хотел посмотреть на весь этот документ! Те выдержки, которые доступны нам сейчас, заставляют лишь пожимать плечами.

— Но все же: может такой анализ крови означать еще что-то, кроме пневмонии?

— Да, вялотекущий инфекционный процесс— кто рискнет утверждать, что у Сталина его не было? Кроме того, не исключена такая на первый взгляд парадоксальная ситуация, как наличие тяжелого заболевания, о котором просто никто не подозревал! Например, у пожилых людей, болеющих ишемической болезнью сердца, может встречаться воспаление клапанов сердца (т. н. эндокардит). Если, допустим, у Сталина патологоанатомы обнаружили что-либо подобное, то становится совершенно понятным, что документ был фальсифицирован. Кому хочется попасть еще одним обвиняемым в «дело врачей»?

— Но все же: могут эти данные свидетельствовать о том, что Сталину дали препарат, резко повышающий давление, вызвав тем самым искусственный инсульт? Существовали ли они тогда? Что вы скажете о том же дикумарине?

— В принципе, такие препараты существуют сейчас и существовали тогда. Я не фармаколог, так что могу рассказать только в общих чертах. Есть целая группа сосудосуживающих препаратов, введение которых может вызвать кратковременное поднятие артериального давления. Что касается дикумарина, то это действительно очень мощный препарат, препятствующий свертыванию крови, однако при его введении должны были возникнуть обширные внутренние и подкожные кровоизлияния, т. к. его действие — системное.

— Мы знаем, что было желудочное кровотечение и кровотечение в кишечнике. Для инсульта это характерно?

— Нет, но может быть осложнением инсульта. В данном случае важнее знать состояние печени и почек, ибо при отравлении подобного рода препаратами кровоизлияния там должны встречаться закономерно, а при инсульте — нет.

— Но вы не исключаете возможности отравления?

— Естественно, нет. Однако у нас слишком мало данных, чтобы можно было дать однозначное утверждение. Как говорят математики, их количество исчезающе мало.

— Как вы думаете, если бы врачи подозревали отравление, стали бы они вносить в журнал записи, исходя из которых это можно было бы потом установить?

— Записи ведь можно трактовать по-разному. Однако в то время медицинскому сообществу Москвы был нанесен сильный удар «делом врачей», и в особенности академической элите. Поэтому при анализе их действий это необходимо учитывать далеко не в последнюю очередь.

— Возможно ли было, чтобы кто-либо из них подошел, допустим, к Берии или Маленкову и высказал предположение, что Сталина отравили?

— Не представляю, кто бы это мог быть. Все боялись. Тем более, необходимо учитывать принятую во врачебном сообществе иерархию и механизм передачи ответственности. Исходя из этого, делаю «дикое» предположение, что таким лицом мог оказаться только министр здравоохранения.

— А те врачи, которые лечили?

— Лечащие врачи в системе Лечсанупра Кремля выполняли рекомендации консультантов. А вот среди консультантов как раз и была вся академическая элита. Поэтому значительная часть ответственности за лечение и определение его стратегии лежала на них. Зачастую именно они рекомендовали и лечащих врачей.

— Остается только пожалеть, что там не было такого человека, как доктор Тимашук…

— В какой-то степени — да…

— Как вы думаете, знали ли врачи утром 2 марта, что Сталин умрет? А если нет, то когда они могли дать такой прогноз?

— Сказать, что знали наверняка — естественно, нет. Но вопрос ведь еще и в том, как жить. О восстановлении работоспособности не было и речи. Дальше стране предстояло обходиться без Сталина, даже если бы он остался жив»[155].

Вернемся, однако, к мнению другого специалиста о содержательной части наработанных Н. Добрюхой материалов, якобы свидетельствующих об отравлении И.В. Сталина. Итак, главный судмедэксперт г. Москвы В. Жаров заявил, что:

«Клинические данные свидетельствуют о том, что у Сталина было очень обширное поражение головного мозга — кровоизлияние и отек мозга.

Лейкоцитоз свидетельствует о серьезном воспалении. При мозговом поражении такого сразу не может быть. Это могут быть хронические болезни, которые обострились.

Последовавшая рвота тоже может быть проявлением мозговых нарушений, примерно того же характера, что и конвульсивные сокращения конечностей. Кровь в рвоте — это основание для того, чтобы размышлять: возможно, действительно в организм попал какой-то яд, который разрушил стенки сосудов в желудочно-кишечном тракте.

Анализ рвотных масс говорит о том, что кровь в желудке подверглась химическому воздействию. «Содержимое желудка черного цвета…» — именно такой цвет приобретает кровь, вступившая в реакцию с раствором соляной кислоты, который представляет из себя желудочный сок.

Но исключить отравление полностью нельзя. Есть подозрения, что некий токсический фактор присутствовал. Хотя подобные изменения могут быть связаны и с тяжелой гипоксией. А это, в свою очередь, связано с отказом нормальной работы сердца, которое спровоцировано мозговыми нарушениями.

Это могут быть яды не разъедающего воздействия, а яды, вызывающие поражение дыхательной, сосудодвигательной функции. Это могло бы быть отравление ядом, который приводит к функциональным расстройствам — поражает, например, дыхание. Они не приводят к морфологическим изменениям в организме, а вызывают определенную клиническую картину нарушения кровообращения. В пользу отравления свидетельствует массивное кровоизлияние в полость желудочно-кишечного тракта из-за нарушения проницаемости стенок сосудов. Когда поступают яды, стенки сосудов начинают пропускать кровь.

Увеличенная печень может быть при гипертрофическом циррозе, когда функционально активная ткань замещается нерабочей соединительной и т. д. Он может быть действительно связан с токсическими воздействиями.

Заставляет задуматься и лимфоцитоз. Токсическая зернистость свидетельствует о том, что в организме есть какие-то очаги токсического воздействия — яды, может быть, что-то еще. Если в организм попадают бактериальные или токсические элементы, то лейкоциты, лимфоциты и нейтрофилы начинают размножаться и «съедают» их. Они как бы «нафаршированы» этими бактериями и увеличиваются в размерах. И в этом случае действительно наблюдается такое явление как токсическая зернистость».[156]

Как тут не согласиться с репликой Е. Прудниковой, которая, сопоставив разно- и противоречивые заключения специалистов от медицины, воскликнула: «В общем по-прежнему ясно, что дело темное. А уж медицинские вопросы — и вовсе дремучий лес»[157].

Действительно, в приведенных Н. Добрюхой свидетельствах много неясного. Например, среди рецептов, которые имеются в историях болезни Сталина, нет ни одного, который бы свидетельствовал о том, что ему когда-либо выписывали препарат дикумарин. В то же время, представляет интерес такой документ, напечатанный на прямоугольном клочке бумаги на пишущей машинке, приведенный в книге И. Чигирина:

«Для д-ра Кулинич.

1. Хлористый кальций 10 % в ампулах 20 шт.

2. Глюкоза 40 % 20,0 гр. 20 шт. в ампулах.

3. Пилюли Вальда 5 коробок

4. Камфора Моноброматум 0,1 № 60

5. Хлористый кальций 10 % 200,0 № 5

Спирт 2 литра

Принято по телефону от д-ра Кулинич

Н. Гончаров[158].

5/ХІ-46».

Набранная курсивом запись сделана от руки, вероятно, фармацевтом.

Фамилия доктора Кулинича в историях болезни не встречается нигде. Бывший военный комендант Большого театра А.Т. Рыбин пишет, что «за Сталиным наблюдали академики медицины: Преображенский, Виноградов, Бакулев и

домашний доктор Кулинич
».[159] (Подчеркнуто И.Ч.).

Еще раз А. Рыбин упоминает фамилию доктора Кулинич, упрекая С. Аллилуеву за то, что она плохо знала медперсонал, обслуживающий ее отца, и в своих «воспоминаниях» вольно или невольно поддержала версию о том, что Сталина могли отравить непосредственно на его смертном одре:

«Светлана Аллилуева в книге «20 писем к другу» взяла под подозрение, как и Авторханов, женщину, которая, якобы, находилась около больного Сталина и не была ей знакома. Но Светлана не указывает в книге имена домашних терапевтов Кулинича и Захарову. Она их просто не знала. Она ничего не знает и о первых сутках заболевания Сталина. Светлана писала книжку о болезни Сталина за первые сутки со слов В. Истоминой. Но ведь Истомина 1 марта 1953 года была выходная и на даче до 12 часов 2 марта не появлялась.

Конечно, Светлана не могла знать медсестер, прибывших со светилами медицины: Лукомским, Коноваловым, Названовым, Киреевым. Разумеется, уколы Сталину делали медсестры санупра Кремля, которых Аллилуева знать не могла. Вся вспомогательная работа велась с больным только ими»[160].

К медсестрам мы еще вернемся, а сейчас продолжим цитирование И. Чигирина, который предполагает что:

«Может быть, этому доктору по рангу не положено делать записи в историях болезни? Хотя в них в то же время есть подписи и совсем неименитых врачей. Кстати об именитых: подпись А.Н. Бакулева, одного из основоположников советской сердечно-сосудистой хирургии, который по свидетельствам начальника охраны Н.С. Власика и того же Рыбина наблюдал И.В. Сталина, в историях болезни не встречается ни разу.

Ни одной записи в истории болезни за ноябрь 1946 года нет. Для какой цели выписывал «домашний доктор Кулинич» этот рецепт, если говорить о существе и наборе указанных в нем препаратов? Никто, к кому я обращался, не смог назвать болезни, которые необходимо лечить такими лекарствами в таком количестве. В Интернете лишь удалось узнать, что основой пилюль Вальда является аспирин. Но, как известно, аспирин служит для разжижения крови, а хлористый кальций для ее свертывания.

Для разгадки этого рецепта вся надежда на читателя. Это как раз один из тех случаев, когда требуются общие усилия для понимания происходившего»[161].

Как уже отмечалось выше, в истории болезни Сталина практически отсутствуют результаты электрокардиографических исследований состояния здоровья вождя. Появились странности по этой части и в процессе проведения лечебных процедур 2–5 марта 1953 года. Профессор А.Л. Мясников впоследствии рассказывал, что мысль сделать ЭКГ больному возникла лишь утром 4 марта, однако ЭКГ с такой датой в истории болезни нет. В Бюллетене о состоянии здоровья Сталина на 16 часов 5 марта 1953 года, где стоит подпись и А.Л. Мясникова, есть ссылка на ЭКГ, снятые 2 марта (без указания времени) и в 11 часов 5 марта. В то же время в истории болезни находятся три электрокардиограммы, якобы сделанные Сталину 2 и две 5 (в 11 и в 15 часов) марта 1953 года, а в рукописном журнале есть упоминание лишь об одной ЭКГ, снятой в 10 часов 20 мин. 5 марта. Сопоставив описание ЭКГ по данным журнала с описанием этой же ЭКГ, сделанным современными специалистами по расшифровке ЭКГ, И. Чигирин пришел к сенсационному выводу, что ЭКГ были подменены:

«Для чистоты эксперимента копии «ЭКГ Сталина» были показаны автором безымянными пяти врачам — специалистам из разных лечебных и научных медицинских учреждений, имеющим стаж работы в электрокардиографии не менее 20 лет.

Все кардиологи, несмотря на видимые расхождения в частоте желудочковых сокращений в минуту и некоторые другие, подтвердили, в основном, те же изменения в сердце пациента, которые были описаны врачами в 1953 году.

Однако, если тогда указано, что они произошли в задней стенке левого желудочка, то сегодня все единогласно заключили, что нарушения произошли в верхушечной и передне-боковой стенке. Более того, один из врачей заподозрил мелкоочаговый инфаркт миокарда переднее-боковой области (выделено мной. — А.К.).

Из заключения врачей, выполненного в 2007 году:

«Мерцательная аритмия. R(S)T сегмент в 1, II стандартных отведениях опущен, в грудных отведениях С1—СЗ — подъем выше изолинии. Снижение амплитуды зубца R в С1—СЗ.

Данные изменения на ЭКГ характерны для нарушения кровоснабжения миокарда передней стенки левого желудочка».

За 50 лет понятие о местоположении и само местоположение передней и задней стенок левого желудочка сердца не изменилось, и измениться не могло. Но тогда почему эти ЭКГ попали в историю болезни Сталина?

Быть может, и из-за этих явных разночтений изъяты прижизненные ЭКГ, снятые до 2 марта 1953 года? Их не могли не делать И.В. Сталину в более ранний период, но сравнивать не с чем. Даже с упомянутой А.Л. Мясниковым электрокардиограммой от 4 марта 1953 года. Ее в документах нет. Почему? Как мог профессор-кардиолог забыть про другие электрокардиограммы?

Как мы видели в рукописном журнале истории болезни И.В. Сталина, подробнейшим образом (иногда буквально через несколько минут) отражено состояние больного и все действия медицинского персонала. Но упоминание о снятии электрокардиограммы в рукописном журнале есть только один раз — 5 марта в 10 ч. 20 мин.: «Взята кровь на анализ и сделана электрокардиограмма». Несмотря на наличие еще двух электрокардиограмм за 2 и 5 марта (15 часов) записей о них, как и об упомянутой Мясниковым ЭКГ за 4 марта, в рукописном журнале нет.

Было обнаружено еще одно весьма красноречивое обстоятельство — в печатном виде на описаниях ЭКГ стоят даты 2 и 5 июля 1953 года.

Можно объяснить «июль» на описаниях ЭКГ и на черновике П.Е. Лукомского понятным желанием привести в порядок, «отполировать», медицинские документы. А как быть с переменой мест задней и передней стенок левого желудочка сердца, если следом за рукописным журналом есть черновик, в котором указана задняя стенка?

Все это может свидетельствовать только об одном — все электрографические исследования, выполненные 2 и 5 марта 1953 года, сфальсифицированы»[162].

В приложении приведены копии черновиков описаний ЭКГ за 2-е и окончательного варианта за 5 марта, а также копии всех электрокардиограмм, находящихся в истории болезни Сталина. На обратной стороне одного из листов, на котором наклеены 9 пленок, тонким карандашом написано «5.VII. 1953 г.»

Попробуем возразить И. Чигирину по поводу его столь категоричного утверждения о фальсификации, изъятии и подмене электрокардиограмм, имеющихся (и отсутствующих в связи с умышленным изъятием) в истории болезни Сталина.

Трудно поверить, что к «процедуре» фальсификации описания электрокардиограмм была привлечена «молодая врачиха», приглашенная, по словам А. Л. Мясникова, четвертого марта из больницы (какой?). За ее подписью в истории болезни находятся как «черновое», так и окончательно оформленное описание двух ЭКГ, снятых 2-го и 5-го (11 час). Именно она зафиксировала инфаркт миокарда «преимущественно в задней стенке левого желудочка». Если же изменения, характерные для инфаркта, произошли не в задней, а в передней стенке левого желудочка», как это установили специалисты в 2007 году на основании ЭКГ, снятой, в 11 часов 5 марта 1953 года, то, стало быть, врач Петрова («молодая врачиха» из больницы) выдает себя с головой, что она сфальсифицировала документ. Объяснить это ее действие можно двояко: это была врачебная ошибка: врач молодой, неопытный, а тут такая нервозная обстановка, что у нее кругом пошла голова и она попутала «правое» с «левым». Другое объяснение— она это сделала сознательно, поддавшись нажиму высокопоставленных коллег, то есть совершила навязанное ей преступление. Последнее предположение на грани фантастики, поскольку не могли на это пойти профессора от медицины. Вовлечь практически незнакомого им человека в смертельно опасный заговор, который мог быть раскрытым «по горячим следам», стоило только привлечь для описания ЭКГ независимых экспертов, и что бы потом сталось и с «молодой врачихой» и с маститыми профессорами?

Стало быть, врачебная ошибка? Но и эту версию надо решительно отмести, что фактически и делает И. Чигирин своим полувопросом-полуответом, следующего содержания:

«Не только кардиографические исследования, но и значительная часть историй болезней И.В. Сталина имеет разночтения, неточности и пробелы, то есть не удовлетворяет требованиям объективного источника информации, способного обеспечить беспристрастное изучение картины здоровья, болезней и смерти этого человека. Возникает больше вопросов, чем предоставляется ответов.

Как видно из рукописного журнала, у постели И.В. Сталина дежурили врачи, которые в то время представляли цвет не только советской, но и мировой медицины. Среди них — выдающиеся терапевты-кардиологи Е.М. Тареев, А.Л. Мясников, П.Е. Лукомский. Павел Евгеньевич Лукомской был не только крупнейшим специалистом по электрокардиографии, но и «принципиальным и честным человеком». Как могло получиться, что такие специалисты перепутали или не заметили подмены электрокардиограмм с указанием задней стенки левого желудочка, а не передней? Как П.Е. Лукомский на описаниях электрокардиограмм не увидел указанных на них дат: 2 и 5 июля 1953 года? А если увидел, то почему не исправил? С учетом порядочности П.Е Лукомского, может быть, для того, чтобы заметили?

Если допустить, что И.В. Сталин умер от старости своей смертью, то зачем нужно было вносить столько «изменений» в истории болезней?»[163] (выделено автором).

Названные профессора-терапевты сами прекрасно «читали» ЭКГ, и они десяток раз, похоже, перепроверили заключение «молодой врачихи» после того, как узнали ошеломляющую для них новость, что у Сталина «к тому же еще и инфаркт». Так что нет оснований уличать «молодую врачиху» в невольной фальсификации, она блестяще выдержала экзамен на профессиональную зрелость перед самой внушительной и авторитетной комиссией выдающихся советских кардиологов, какую можно было себе представить в то время.

Что же тогда получается? Врач Петрова ошибиться не могла, в противном случае ее тут же поправили бы маститые ученые. П.Е. Лукомский в силу своей квалификации «честности и принципиальности» не мог не заметить расхождения описания ЭКГ с оригиналом, а в случае обнаружения такого несоответствия тут же бы поправил ситуацию повторным снятием ЭКГ. Но он этого не делает и «фальсифицированные» документы благополучно «уходят в историю».

Позволим себе заявить, что этого не могло случиться, «потому что не могло быть никогда». На тот период все прекрасно соответствовало, то есть описание ЭКГ доктора Петровой адекватно отражало картину заболевания по снятой 5 марта ЭКГ, а фальсификация производилась уже гораздо позднее, когда нужно было искать и непременно найти того демона, который руководил «отравлением» Сталина.

Однако И. Чигирин не унимается и вольно или невольно запутывает, на наш взгляд, совершенно очевидный вопрос о непричастности врачей к фальсификации ЭКГ:

«Но с какой целью надо было творить эти фальсификации? Если с целью сокрытия факта убийства Сталина, то результат получился прямо противоположный. В связи с тем, что настоящие электрокардиограммы не могли не зафиксировать факт отравления Сталина, причина их отсутствия становится обоснованной.

Фундаментальные медицинские исследования прямо связывают отравления с нарушениями сердечно-сосудистой системы. В Центральной научно-медицинской библиотеке этой теме отведен специальный раздел: «Действие лекарственных веществ, биопрепаратов и ядов на ЭКГ» (выделено автором).

Вывод из анализа имеющихся ЭКГ и их описаний представляется таким: врачи, выполняя указание о фальсификации, подменили настоящие электрокардиограммы И.В. Сталина на чужие, которые должны были скрыть факт его отравления. Под руководством П.Е. Лукомского указание выполнили, электрокардиограммы заменили, но такими, которые из-за различий должны были сказать о фальсификации и, следовательно, об отравлении Сталина.

Они через полвека и сказали.

А как иначе объяснить перемену задней стенки левого желудочка на переднюю?»[164]

Так какая же ЭКГ настоящая из двух, из которых на одной изменения произошли в задней (это описание ЭКГ, сделанное врачом Петровой), а на другой в передней — боковой стенке левого желудочка, обнаруженное в 2007 году? А на какой стенке происходят изменения, вызванные отравлением, и на какой— при «естественно» возникшем инфаркте-инсульте? На последний вопрос ответа не находим ни у И. Чигирина, ни у Н. Добрюхи, и никто из консультантов, к которым они обращались, этого также не пояснил. А без ответа на этот вопрос вообще ни о какой фальсификации речи идти не может.

Действительно, допустим, что отравление вызывает изменение в задней стенке. В таком случае описание ЭКГ, сделанное Петровой, прямо об этом и говорит, и прикладывать фальшивую ЭКГ другого человека (или самого Сталина, но сделанную в другое время по другому случаю) нет никакого смысла, поскольку все ясно и без этой манипуляции. Тогда выходит, врачи и не думали скрывать факт отравления, о чем прямо как бы и заявляют. Но в этом случае тут же бы возник вопрос: кто и когда это сделал, и членам комиссии вряд ли бы поздоровилось после ответов врачей на эти вопросы, поскольку на них всю ответственность и свалили бы.

Ну а если при отравлении страдает передне-боковая стенка левого желудочка, тогда что? И тогда подмена настоящей ЭКГ, где нет следов отравления, на фальсифицированную подобно самоубийству. Могли ли это сделать врачи, находящиеся под бдительным оком Л.П. Берии? Ничего не получается, выходит, с фальсификацией ЭКГ или ее описания со стороны врачей. А вот чтобы нельзя было уличить врачей в фальсификации, а им это как бы крайне хотелось сделать, чтобы скрыть явные следы имеющегося отравления, нужно было бы поступить так, чтобы ЭКГ и ее описания были совершенно адекватны. То есть, если инфаркт поразил заднюю стенку, и это бывает при отравлении, то подменить нужно было не только саму ЭКГ, но и ее описание. И наоборот.

Но реально врачи-специалисты оказались как бы настолько некомпетентными, что выдали себя с головой. Скажете, может ли здравомыслящий человек в такое поверить? А вот впоследствии, когда с историей болезни «работали» не врачи высшей квалификации, а заплечных дел мастера, то они и могли нагородить подобные нелепости. Они убирали из истории болезни Сталина все возможные следы его прежних недугов со стороны сердечно-сосудистой системы, чтобы показать, что к концу жизни он был практически здоров, а смертельный инсульт был прямым следствием отравления вождя. В это время кандидат на роль «отравителя» уже был в мире ином и все эти «подставы» под лечащих врачей уже никем и никогда не будут выявлены, да и никому уже не были нужны. Тут у истинных фальсификаторов и возникла мысль соединить несоединимое: описание реальной ЭКГ с ЭКГ подставкой — пусть будущие исследователи поломают голову над тем, как ловко П.Е. Лукомский и указания о фальсификации выполнил, и дал сигнал потомкам, что Сталина все-таки отравили.

И вот И. Чигирин, равно как и Н. Добрюха через 50 лет этот сигнал «уловили». При всем уважении к их колоссальному труду по систематизации разрозненных документов, относящихся к истории болезней И.В. Сталина, приходится констатировать, что ими, вольно или невольно значительно укреплен миф о якобы существовавшем и осуществленном заговоре по лишению жизни вождя путем отравления.

Теперь разберемся с датами, коими помечены машинописные описания электрокардиограмм, и которые, по мнению И. Чигирина, почему-то тоже несут информацию о фальсификации ЭКГ. Прежде всего, обратим внимание на «черновой», не подписанный вариант описания ЭКГ от 2 марта 1953 года. Под будущей подписью врача Петровой стоит дата 2/VII-53 г., свидетельствующая о том, что окончательное оформление описания почему-то происходило уже спустя 4 месяца после описываемых событий. Скорее всего, это связано с тем, что началась «подчистка» документов в связи с арестом 26 июня 1953 года и последующим убийством Л.П. Берия, на которого и «сваливали» вину за «отравление» Сталина. При жизни Берии вполне хватало рукописных описаний ЭКГ в истории болезни Сталина, а вот после удаления его с политической арены был подготовлен машинописный, удобочитаемый вариант документа. Машинистка, несмотря на то, что в заголовке описания ясно проставлена истинная дата, машинально поставила дату предстоящего подписания документа 2/VII-53 г. Перед подписанием врач Петрова внесла некоторые коррективы в документ и, видимо, попросила перепечатать его. Подписывая отредактированный вариант документа, она обратила внимание на опечатку, допущенную машинисткой, и от руки поправила римскую «V» на I, в результате чего и в заголовке документа и перед подписью врача стоит одна и та же дата: 2/ІІІ-53 г. И всего делов то! Вот уж, как говорится, сделали из мухи слона. А вот описание ЭКГ от 5 марта 1953 года в его машинописном варианте, Петрова «подмахнула» не глядя, чем и вызвала недоумение наших «исследователей».

Не могли врачи, как высокопоставленные, так и рядовые, пойти на столь опасный для жизни сговор, причем экспромтом, непосредственно у смертного одра вождя. Конечно, дамоклов меч «дела врачей» висел над их головами, о чем профессор А.Л. Мясников недвусмысленно обмолвился, «…теперь, вероятно, мы…», если продолжить оборванную на полуслове фразу, то получится— «…пойдем на Голгофу вслед за профессорами В.Н. Виноградовым и его коллегами по несчастью, томящимися в подвалах Лубянки» (выделено и «дополнено» мной. — А.К.).

Впрочем, так ли уж без вины виноват профессор В.Н. Виноградов, академик медицины, избежавший расстрела только лишь в связи с внезапной кончиной Сталина? И. Чигирин приводит достаточно убедительные эпизоды врачебной «деятельности» Виноградова, заставляющие крепко задуматься, прежде чем ответить на этот вопрос.

«В 1942 году главный терапевт Лечсанупра Кремля В.Н. Виноградов при болях в кишечнике у Председателя Президиума Верховного Совета СССР М.И. Калинина отказал лечащим врачам в проведении его тщательного обследования. В 1944 году при операции у пациента была выявлена злокачественная опухоль в запущенном состоянии — метастазы уже охватили печень и лимфатические железы. Из-за невозможности радикального удаления опухоли, она разрослась и в 1946 году привела к смерти М.И. Калинина.

В 1952 году В.Н. Виноградов признал, что при наличии у А.С. Щербакова обширного инфаркта он был обязан создать для него длительный постельный режим, который не был выдержан. В последний период жизни Щербакову разрешили излишние движения, включая длительные поездки на автомашине 8 и 9 мая 1945 года. Этим поездкам из-за рекомендаций Виноградова не воспрепятствовали дежурившие при нем врачи, что привело к смерти Щербакова.

В 1948 году В.Н. Виноградов категорически не согласился с правильным диагнозом (инфаркт миокарда), который поставила А.А. Жданову заведующая электрокардиографическим кабинетом Лечсанупра Кремля Л.Ф. Тимашук. Назначение Жданову активного образа жизни вместо необходимого покоя привело к смерти пациента.

Кстати, 27 марта 1953 года, в записке на имя Л.П. Берии, проф. Виноградов писал: «Все же необходимо признать, что у А.А. Жданова имелся инфаркт, и отрицание его мною, профессорами Василенко, Егоровым, докторами Майоровым и Кар-пай было с нашей стороны ошибкой. При этом злого умысла в постановке диагноза и метода лечения у нас не было».

«Таким образом, сведения, сообщенные Тимашук следствию летом 1952 года о болезни и лечении Жданова, носили достаточно квалифицированный и в значительной мере обоснованный характер; что подтвердило данное 29 августа главным терапевтом Минздрава СССР профессором П.Е. Лукомским заключение, повторившее диагноз Тимашук»[165].

Если сложить эти факты — «лечение» Виноградовым Калинина, Щербакова, Жданова и Сталина, то возникают вопросы не о его профессиональной пригодности, а о намеренном вредительстве.

«Когда 4 ноября оперативники пришли за Виноградовым, их поразило богатое убранство его квартиры, которую можно было спутать со средней руки музеем. Профессор происходил из провинциальной семьи мелкого железнодорожного служащего, но еще до революции, благодаря успешной врачебной практике, успел стать довольно состоятельным человеком, держал собственных призовых лошадей, коллекционировал живопись, антиквариат. Стены жилища лейб-медика украшали картины И.Е. Репина, И.И. Шишкина, К.П. Брюллова и других первоклассных русских мастеров. При обыске были обнаружены, кроме того, золотые монеты, бриллианты, другие ценности, даже солидная сумма в американской валюте»[166].

Быть может, решение И.В. Сталина об аресте В.Н. Виноградова не было безосновательным, а существование англоамериканского заговора реальным?»[167]

Профессору АЛ. Мясникову и другим членам комиссии, более трех суток находившихся у смертного одра И.В. Сталина, было хорошо известно «преступление» и предстоящее «наказание» профессора Виноградова и его коллег по несчастью. Суд над ними должен был состояться буквально на днях, не случись с вождем смертельной катастрофы. Перспектива оказаться на одной скамье подсудимых с узниками лубянских подвалов у членов комиссии была отнюдь не виртуальной, о чем «обмолвился» профессор А.Л. Мясников. Эта перспектива становилась реальной, случись у членов комиссии хоть какое-либо действие, свидетельствующее об их намерениях отравить Сталина, находящегося на смертном одре. Надо полагать, что даже сама мысль о таком ужасном преступлении, да еще по сговору, да еще людьми самой гуманной в мире профессии, верным священной клятве Гиппократа, не могла прийти в их головы. Тем более, накануне предстоящей развязки «дела врачей».

Однако Н. Добрюха думал иначе, когда, досконально изучив содержание журнала дежурств медперсонала, уловил там нечто такое крамольное, что позволило ему сделать следующие «глубокомысленные» выводы, выделив их специальным подразделом — главы своей книги.

«Последние уколы»

Казалось бы — все! Однако ставить точку в журнале врачей рано. В этой общей папке много как бы бесхозных, но весьма содержательных бумаг. Одна из них особенно загадочна… Касается она медсестер и последних уколов. В «Папке черновых записей лекарственных назначений и графиков дежурств во время последней болезни И.В. Сталина» есть предписание о процедурах на 5–6 марта 1953 года. Выполнять их должны были медсестры Панина, Васина, Демидова, Моисеева. И надо же было такому случиться, что последние, как говорят, роковые уколы пришлось делать именно Моисеевой… В 20 часов 45 минут она введет инъекцию глюконата кальция. До этого такой укол больному за все время болезни не делался ни разу! В 21 час. 48 мин. она же поставит роспись, что ввела 20-процентное камфорное масло. И наконец в 21 час.50 мин. Моисеева распишется, что впервые за все лечение осуществила инъекцию адреналина… После чего Сталин И.В. тут же скончался!!! Вероятно, именно это дурное совпадение дало повод для зловещих слухов, что Сталина на тот свет отправила специальным уколом специально подготовленная Берией женщина еврейского происхождения, якобы в отместку за готовящуюся высылку евреев…»[168]

Надо такому случиться! Столько исследователей ломали и продолжают ломать головы над тем, не отравили ли врачи Сталина на его смертном одре преследуя «благородную» цель — высвободить своих коллег из лубянских подвалов? А ответ, оказывается, лежит на поверхности: не только отравили, сделав смертельный укол адреналином, но и расписались в сделанном «преступлении», видимо надеясь на то, что потомки оценят их «благородный» поступок. И Н. Добрюха на голубом глазу продолжает:

«Кстати, как сказали мне медики, при состоянии, которое наблюдалось у Сталина в последние часы, уколы адреналина категорически противопоказаны, так как вызывают спазмы сосудов большого круга кровообращения и чреваты летальным исходом, что и произошло!

Итак, из всего этого правда лишь то, что сразу после того, как бывшие соратники вождя, разделив в Кремле власть, прибыли к нему, еще живому, на дачу— состоялся последний укол, за которым и… последовала мгновенная смерть![169]

Да уж не соратники ли Сталина и «вдохновили» врачей на этот смертельный укол? Тогда понятно, почему ни у одной из членов врачебной комиссии не упало с головы не единого волоса. А ведь этот «специальный укол», поставивший смертельную точку в жизни вождя, сделанный «специально подготовленной Берией женщиной еврейского происхождения», оказался поистине животворящим, поскольку, через несколько дней, после похорон Сталина все арестованные по «делу врачей» были освобождены.

Этим заключительным пассажем своего многостраничного исследования обстоятельств «отравления» Сталина Н. Добрюха на нет свел его положительную составляющую. Заставив усомниться в его правдивости даже самых стойких сторонников заговора врачей, до смерти залечивших Сталина.

Как уже отмечалось выше, прежде чем опубликовать книгу «Как убивали Сталина» в 2007 году, Н. Добрюха печатал результаты своих исследований в многочисленных популярных изданиях, в том числе в еженедельнике «Аргументы и факты», главным редактором которого в ту пору был Зятьков. В конце 2005 года в двух последних номерах еженедельника был опубликован обширный материал: «Как убивали Сталина», давший название впоследствии и самой книге. Известный писатель и литературный критик Владимир Бушин подверг уничтожающей критике сенсационные выводы автора о загадочной смерти Сталина в статье «Добрюхиада», опубликованной в газете «Завтра», имеющей подзаголовок «Из цикла «Школа Радзинского». По поводу «Последнего укола» из обширного расследования Н. Добрюхи В. Бушин отозвался со свойственным ему сарказмом:

«Но тут выплывает еще одна коряга расследования. Теперь оказывается: Сталин, вопреки яду, оставался жив. «Среди документов, — пишет бесподобный Добрюха, — один показался мне особенно загадочным. Он касается укола адреналином, который сделала сестра Моисеева. После него Сталин тут же скончался. Именно это дало повод для слухов, что Сталина на тот свет отправила специальным уколом специально подготовленная Берией женщина еврейского происхождения».

Ну, во-первых, что за специальная подготовка требуется, чтобы сделать укол? Моя жена, не имея никакого медицинского образования, делает уколы всему поселку, где мы живем, и даже собакам. Если попросит Радзинский, живущий тут же, и ему сделает: хоть адреналином, хоть гуталином.

Но главное тут в фамилии медсестры Моисеевой. Это уж до дна вскрывает всю умственную пропасть таких мыслителей, как Добрюха, и таких редакторов, как Зятьков. Они твердо убеждены, что если Моисеева — значит, непременно еврейка. Как же-с, они слышали о еврейском пророке Моисее!.. И потому считают евреями известного революционера Петра Моисеенко, знаменитого балетмейстера Игоря Моисеева, народную артистку СССР Ольгу Моисееву, бывшего начальника Генерального штаба Михаила Моисеева. Зачислили они в евреи и всех Абрамовых. Да что там! Даже Шостаковича — туда же. А вот Радзинский у них— великий русский патриот, поскольку доказывает, что «нельзя запрещать гнусные шоу». Это-де в интересах нравственного здоровья великого русского народа. Потому и не сходит он со страниц «АиФ» как основатель великой исторической школы эпохи путинской демократии»[170].

Умри еще раз! Лучше не скажешь.

И все-таки, как быть с версией Н. Добрюхи об отравлении Сталина? Ситуация вокруг этого вопроса патовая. Аргументов «в пользу» отравления ровно столько же, сколько и против, и с этим нужно что-то делать. Как мы отмечали выше, при бальзамировании трупа Сталина остались неприкосновенными некоторые органы и в целом кровеносная система. То есть вскрытие по условиям бальзамирования произведено не полностью, что давало возможность последующим поколениям произвести обследование останков вождя на наличие в них ядов. Современные медицинские криминалистические методы позволили обнаружить наличие ртути в останках Ивана Грозного (она входила в состав лекарств того времени от сифилиса) и мышьяка в волосах Наполеона.

Если сподвижники Сталина были действительно причастны к его смерти, то они должны были озаботиться о недоступности к забальзамированному трупу Сталина исследователей в поисках яда. Пока жив хотя бы один из причастных к этому «преступлению»— проблем нет. А дальше? Уникальная возможность сложилась в 1961 году, когда решением XXI съезда КПСС труп Сталина был вынесен из Мавзолея и захоронен у Кремлевской стены. Если бы Сталин был отравлен, то причастные к этому преступлению его бывшие соратники должны были кремировать труп и навсегда скрыть тайну «отравления». Поскольку этого не сделали, то это одно из косвенных доказательств, что никакого отравления не было. Это аргумент очень сильный, но 100-процентной уверенности не будет до тех пор, пока не будет произведена эксгумация останков вождя на предмет исследования наличия в них яда(ов). И это рано или поздно придется сделать, чтобы раз и навсегда прекратить всевозможные спекуляции по поводу отравления вождя. Эта акция имеет чисто научный интерес, поскольку результаты исследования уже не имеют абсолютно никакого политического значения. Пока же все сталинские смертные «тайны» легко объясняются его болезнями, и на сегодняшний день это самая правдоподобная версия.

Загрузка...