Смотрящий

Глава 11

— Серый! Ты чего задумал-то? — спросили пацаны, когда мы уселись в офисе на Рублевке, чтобы подбить итоги очередной трудовой недели. Бабок Шарик дал сразу много, но большую часть пришлось вложить обратно. Но в целом по всем нашим «крышам» мы выходили в существенный плюс. Денег стало столько, что большой сейф в подвале офиса на Рублевке вмещал их с трудом. Спасало то, что мы сразу меняли рубли на баксы и дойчмарки, стараясь как можно быстрее избавиться от «деревянного». Постепенно, после разговоров с Пашей и Фельдмаршалом, я осознал одну простую вещь. Нам нужен собственный банк. Благо они легко регистрировались, покупались и продавались. Засада была одна. На кредитную организацию нужна была оборотка, которая бы соответствовала нормативам ЦБ. Другими словами, все финансовые потоки пришлось бы завести в свой банк. А это риск. Если хлопнут его — пострадают все направления. Нужно было еще больше денег. И скрипя душой, я решился на глобальный хапок.

— Что я задумал? — спросил я их и откинулся на диване. — Я, пацаны, задумал такое, что если получится, то стрелять нам с вами больше никогда не придется, только отстреливаться. — Понятно?

— А можно… э-э-э… поинтересоваться, о какой сумме идет речь? — спросил Карась, который имел представление о счастье примерно такое же, как Шура Балаганов. Тому нужно было шесть тысяч четыреста рублей, а этому столько же, но в долларах. Дальше цифры в его личном калькуляторе заканчивались.

— Я целюсь примерно на миллион, — сказал я, и все впечатлились не на шутку.

— Миллион рублей — это круть! — уважительно покачали головами пацаны.

— Долларов! — сказал я и выпустил в потолок струю дыма. Надо заканчивать с курением, но все никак не получалось.

— Ты, Серый, в порядке? — поинтересовался Димон. — Головка не кружится? Ты что, Центральный банк решил ограбить?

— В точку! — щелкнул я пальцами. — Его! Его сейчас все кому не лень будут грабить. И мы тоже поучаствуем в этом процессе. Но только самую малость, чтобы найти все нужные концы. А потом…

— Что потом? — жадно спросили пацаны.

— А потом мы будем грабить тех, кто грабит ЦБ, — с видом превосходства посмотрел я на них. — Так гораздо проще.

— Слушай, братан, — почесал репу Копченый. — Если я хоть немного секу в ценах, то за лимон зелени можно купить всю Лобню, а в нагрузку еще отдадут Долгопрудный с Химками.

Что тут сказать… Григорий не был титаном мысли, но суть происходящего уловил абсолютно верно. Доллар стоил безумно дорого, а имущество разграбляемой страны — невероятно дешево. И пока еще невероятно дешево стоили услуги чиновников, которые сами не понимали, что за сокровища попали в их распоряжение. Пройдет совсем немного времени, и они все поймут и встанут во главе прихватизации. А нам надо успеть раньше.

— Тебе, Гриша, надо людей найти с паспортами, — сказал я. — Бери тех, кто сам себя не помнит. Лучше героиновых нариков, но таких, у кого мозги еще до конца не отъехали.

— Зачем? — гадливо поморщился Копченый. Для него наркоман — не человек, а так… хуже крысы помойной.

— «Золотой теленок» смотрел? — спросил я. — «Рога и копыта». Зиц-председатель Фунт! Помнишь такого? «Ах! Как я сидел при Керенском!». Вот таких фунтов и будем из них делать. Они все равно убьются рано или поздно, так пусть хоть пользу обществу перед смертью принесут.

— А потом что? — спросили пацаны.

— А потом мы с вами пару раз реализуем схему, которая называется «поддельные авизо». Схему эту еще никто не знает, она новая. И будет такой ну… примерно год. Может, даже меньше. Потом ее прикроют, зуб даю! Даже у идиотизма наших властей есть предел.

Если выгорит с авизо, то всю эту темы с паленым спиртом, крышеванием Лобни, Шарика и окрестностей можно будет прекращать. Ходить в слугах у Баранова и Ко не хотелось.

— Чё за схема? — спросили парни, глядя на меня, словно дети на фокусника.

— Вот представьте, пацаны, есть фирма Василек, и у нее на счету лежит бабло. И вот операционистка берет и втыкает палец не в ту кнопку на своем телетайпе и отправляет все нажитое непосильным трудом на ТОО Заветы Ильича…

— Почему Ильича? — быстрее всех очнулся Димас.

— Да похер, куда она их отправила, — отмахнулся я. — Главное, что товарищ на том конце провода уже стоит с доверенностью от этого самого Завета и с мешком для денег. А минут через пятнадцать операционистка смотрит на часы и пишет новое поручение. Ой, простите дуру неопытную! Аннулируйте последнюю платежку как ошибочную. Заранее мерси! Вот эта бумажка и называется авизо.

— И чё? — глаза расширились у всех, включая Китайца.

— А то, что мешок с баблом уже унесли, деньги вернули на счет Василька, и никто ни сном ни духом о краже до следующей ревизии. А она будет только через месяц. Или вообще через квартал.

— Серый! — бычок на губе Карася держался каким-то немыслимым чудом. — Так ведь всю страну украсть можно!

— А я тебе о чем! — кивнул я. — Мы всю страну красть не будем, Вован. Мы малость сами пошустрим, пока эту тему все на свете не прочухали, а потом займемся теми непорядочными гражданами, которые тоже начнут воровать деньги из бюджета. Потому как красть у пенсов и прочих инвалидов — это западло. А воровать у тех, кто ворует — наоборот, хорошо! Вот этим мы с вами и займемся через несколько месяцев. А учитывая, с какой скоростью растет курс бакса, то каждый день, что денежки лежат не у нас, я считаю личным оскорблением.

— С ума сойти! — Копченый обхватил голову. — Прости, Серый, не успеваю я за тобой. Я полгода назад баранку крутил, а теперь в офисе сижу, секретарша у меня такая, что и не посмотрела бы на меня раньше… Бугор нефтебазы передо мной зайчиком скачет… Может, малость тормознемся, а?

— Все так думают? — спросил я.

— Да! Неплохо пока все идет, Серый, — несмело поддержали пацаны. — Металл, бензин, рынок, спирт… Шарик прикрутили. Да скоро щеки подрезать придется!

— Ни хрена вы так и не поняли! — звенящим от злости голосом сказал я, даже ударил ладонью по столу. — Расслабились от минетов ваших секретуток? Богами себя посчитали? На этом пути, парни, остановиться нельзя! Если мы не заберем, заберут другие, а потом придут к нам и возьмут за вымя. И уже мы будем платить дань как последние лохи.

— Братву подтянем, — несмело сказал Штырь.

— Сколько ты ее подтянешь? — презрительно спросил я. — У шадринских триста стволов. У них особисты бывшие пашут, разведка своя, а выстроено все, как в армии. Нам люди Лобню и Шарик дали под обязательства, но если они почуют, что мы слишком хорошо жить начинаем, обезжирят на раз. Будем, как пехота, за еду лбы под пули подставлять. Ты хочешь себе такой жизни, Пахом? Я — нет!

— Тогда нам свой банк нужен, — сказал Карась после раздумья. — Дауном надо быть, чтобы такое бабло в мешках хранить.

— Вот ведь! — восхитился я. — Просветляет иногда. Конечно, нужен! И мы его сделаем. Или купим… Или отожмем. Банков сейчас как говна за баней. И лицензию получить довольно просто. Непросто потом ее сохранить. Вот в чем засада.

— Йосик! — сказал вдруг Димон.

— Что Йосик? — недоуменно посмотрели мы на него.

— Йосик Варшавер, — недоуменно посмотрел он на нас. — Чмо очкастое! Скрипач сраный! Глиста в скафандре! Забыли, что ли? До пятого классе с нами учился, а потом в Москву переехал. Мать моя с его матерью общается. Он в банке трудится. Клерк какой-то. Но мать говорит, он пиздец какой головастый. Весь мозг мне проклевала, его в пример ставит.

— Чмо очкастое помню, — хмыкнул Карась. — Сам пинал его пару раз.

— Найди повод встретиться, Димон, — сказал я. — А пока готовим операцию.

Война войной, а жилищную проблему надо было решать. Я зарулил на Волге к подъезду и выключил магнитолу. Как же достала эта политика! Оппозиция в Верховном совете чуть ли не в голос материт власть и явно готовит какую-то подляну. Все эти Хасбулатовы, Руцкие и прочие уже в следующем году попробуют подвинуть Борьку-алкаша на мороз, а тот им выдаст из танков по личным кабинетам в Белом доме. Но пока все еще идет подковерная возня. Гайдар только зашел в премьеры, как все взвыли и уже требуют его отставки. Следующим, кажется, будет Черномырдин, и этот «тяжеловес» зайдет в российскую политику надолго.

— Ты чего такой мрачный? — сидящая рядом Лена нервно теребила ремешок сумочки. — Может, ну ее эту квартиру?

— Цыц! Я ж сказал — будет тебе хата. Значит, будет. Хлыстов слов на ветер не бросает.

Мы вышли из машины. Нас уже ждала риэлторша — худощавая женщина лет сорока с крашеными волосами.

— Здравствуйте! Я Ирина, мы говорили по телефону, — защебетала она.

— Здорόво, Ириш — протянул я руку, а женщина неуверенно ее пожала. — Ну что, показывай, что у тебя есть для солидных людей.

Первая квартира была на Кутузовском. Двушка, но просторная, с видом на Москву-реку. Мимо дома на работу каждый день катается Ельцин, рядом живут всякие именитые товарищи — композиторы, спортсмены…

— Неплохо, неплохо, — покивал я, осматривая гостиную. — А что по деньгам?

Ирина назвала цену. Тридцать две тысячи долларов. Сейчас это кажется заоблачной ценой — даже по лицу Лены видно — но лет через десять, такая двушка будет стоить сотку. А еще через лет семь и за пол-ляма не купишь.

— За такие бабки нужен личный выход на Красную площадь, — пошутил я.

— У нас есть пара вариантов на Воздвиженке и Моховой, — не поняла юмора Ирина.

— Не, там слишком шумно, и Ленка мумий боится, — опять зажег я. — Давай смотреть на Арбате.

Уже вместе поехали дальше по Кутузовскому. Старый дом, вокруг липы, пожилые дамы в шляпках гуляют с собачками… Красота!

— Ух ты, антиквариат! — хохотнул я, разглядывая лепнину на потолке квартиры — Слышь, Ириш, а призраки тут не водятся? А то, знаешь, не хочется по ночам с Пушкиным чаи гонять.

Лена хихикнула, а риэлторша явно начала терять терпение.

— Уверяю вас, Сергей Дмитриевич, это очень престижная квартира. А посмотрите, какая кухня!

— Да вижу я, вижу. Неплохо, но не то. Понимаешь, мне нужно что-то… посолиднее. Чтоб зашёл, и сразу стало ясно: тут живёт человек с размахом.

Ирина на секунду задумалась, а потом её лицо просветлело:

— Знаете, у меня есть один вариант. Правда, он немного выше вашего заявленного бюджета…

— Э-э, милая, — перебил я её, — Бюджет можно и подвинуть.

И вот мы на 1-й Тверской-Ямской, дом 7. В подъезде сидит консьерж, стоят вазы с пальмами. Третий этаж. Четырехкомнатная квартира в сто квадратов.

Я шагнул в просторную прихожую и сразу понял — вот оно.

— Ленусик, глянь-ка, какой простор! — я раскинул руки. — Тут можно целый полк разместить!

Мы прошли в гостиную. Огромные окна во двор, паркет, высокие потолки. Лена ахнула.

— А это что за дверцы? — спросил я, указывая на встроенные шкафы.

— Это гардеробная, — с гордостью ответила Ирина — Очень вместительная.

— Гардеробная, говоришь? Ленусь, слыхала? Теперь будет, куда твои тряпки складывать!

Лена слегка нахмурилась, но промолчала. Мы осмотрели кухню, спальню. Если тут сделать евроремонт, убрать дебильные обои, а стены пустить под покраску… Нет, отличный вариант.

— Продает кто?

— Родственники бывшего члена ЦК КПСС.

— А что сам член?

Лена покраснела, риэлторша тоже.

— Умер. Наследство оформлено должным образом.

Поинтересовался ценой. Сорок пять тысяч долларов.

— Понимаю, дорого, — Ирина тяжело вздохнула. — Но зато метраж! Соседи! Тоже все сплошь заслуженные люди.

— Да ладно, расслабься, — махнул я рукой. — Беру.

У риэлторши отвисла челюсть.

— Вот так просто? Без торга?

— А чего тут торговаться? Мне нравится, Лене тоже. — Я повернулся к Лужиной и дождался ее неуверенного кивка. — Когда можно оформлять?

— Ну… думаю, мы можем начать процесс уже завтра, — всё ещё не веря своему счастью, пробормотала Ирина.

— Вот и ладушки, — я хлопнул в ладоши — Ты там с документами всё оформи как надо. Чтоб комар носа не подточил, поняла? А я в благодарность тебе премию накину сверх комиссии. Идёт?

— Конечно, Сергей! Всё будет в лучшем виде! — закивала Ирина.

Мы вышли из подъезда. Я обнял Лену за плечи:

— Ну что, красавица, довольна?

— Сергей, это… это слишком, — пробормотала она. — Такие деньги…

— Эй, ты чего? Для тебя ничего не жалко. Ты у меня одна такая, ясно? Будешь жить как королева.

Я открыл дверь машины, помогая Лене сесть.

— А теперь, — сказал я, заводя мотор, — поехали отмечать. Знаю я тут один ресторанчик неподалёку…

Реакции ноль. Я присмотрелся к девушке. Лицо напряженное, поза тоже. Что-то явно не так.

— Знаешь, Сережа, что такое гражданский брак? — спросил вдруг она.

Я пожал плечами.

— Если ты не понял, то это у нас с тобой.

— И что же? — спросил я, понимая, что такого рода разговоры испортят мое радужное настроение напрочь.

— Гражданский брак — это союз женщины с низкой самооценкой и мужчины с еще более низкой ответственностью.

Явно с чужого голоса поет. Я даже знаю, с какого. Я же вроде велел эту суку к нам не пускать больше. Но с такими бабами — ты их в дверь, они в окно.

— Ты не угадала, Лен, — я резко выкрутил руль, начиная злиться. — У меня с ответственностью полный порядок. Или ты намекаешь, что вместо квартиры я мог подарить тебе кольцо на безымянный пальчик?

— Мне такой подарок принес бы больше радости, Сереж, — Ленка посмотрела на меня лучистыми глазами.

— Пока это невозможно, — покачал головой я. — Именно потому, что я забочусь о тебе. Тебе пока не нужно в мою жизнь. Она не для тебя.

— Высади меня, — вдруг сказала Лена. — Я хочу пройтись. И давай отложим ресторан. У меня нет настроения праздновать.

— Тебе не понравился мой подарок? — удивился я. — Ты чего, Лен?

— Ты сделал подарок себе, Сережа, — горько сказала она. — Останови!

Необходимость выгулять себя в имидже успешного коммерсанта случилась уже через пару недель, когда схема под авизо была собрана окончательно и бесповоротно. На лобненских наркоманов, убитых наглухо, мы зарегистрировали пяток ТОО с уставным капиталом в размере стоимости авторучки, выдали доверенности на Пашку в банках. Потом положили на счет какие-то не слишком большие деньги и погоняли их туда-сюда, изображая бурную деятельность. Мы купили на всех… прости господи… директоров… один костюм, благо они были тощие, как весло, один галстук, и приставили к ним бригадиром Токаря, который отвечал за поставку этим бедолагам качественного товара. Делалось это вовсе не потому, что мы заботились об их здоровье. Да и зачем бы мне это, если они сами не заботятся о нем? Просто в ближайшие три месяца они не должны были сдохнуть от передоза, иначе схеме конец. А вот после этого — пусть гасятся сколько угодно и чем угодно. Я никогда не притворялся матерью Терезой.

Наркоманские фирмы запыхтели вовсю. Мы даже какую-то копейку в виде налогов зашлем в бюджет, чтобы родное государство порадовалось и не бросилось оттачивать на нас коготки быстро набирающей силы Налоговой полиции. Ее визиты в коммерческую структуру по форме мало чем отличались от визитов братвы, а по содержанию не отличались вовсе. «Лежать всем мордой в пол!». Ну, разве что били поменьше и счета могли заблокировать. И те и другие хотели отнять денег и успешно справлялись с этим. Но если братва была заинтересована в долгосрочных отношениях, то полиция рвала все, до чего могла дотянуться. Что случится с фирмой потом, им было насрать.

А еще в разрушенной финансовой системе страны царил такой бардак, что это не могло закончиться ничем, кроме вопиющего пиздеца. И он уже стучал в двери, грозя опустошить бюджет и без того нищей страны. В начинающемся торнадо нужно было сорвать первые плоды и успеть их сохранить, предоставив возможность сидеть другим людям, которые потеряют полностью и меру, и совесть, и берега. А вот у меня с берегами был полный порядок, а потому я уже готовил следующую схему, ради чего давился обедами в столовке на улице Никольской, где любили покушать сотрудники РКЦ ЦБ, расположенного напротив. Я приезжал в одно и то же время, вводя своей крутизной в экстаз женскую половину публики. Карась, который изображал моего водителя, открывал передо мной дверь черной Волги, а я важно шел к столику, который держали для меня местные халдеи. Как вы понимаете, стоил тот обед примерно столько же, сколько в хорошем ресторане.

Мне нужен был один человек, один-единственный. Мне показали его мельком, и я уже несколько раз встречался с ним взглядом, что выходило как бы невзначай. А потом, совершенно случайно, задел его и выбил из рук поднос…

— Я прошу прощения! — поднял я перед собой ладони. — Я такой неловкий! Тысяча извинений! Я все возмещу! Тут недалеко неплохой ресторан. Нет! Нет! Я не приму никаких возражений! И к концу обеденного перерыва вы окажетесь на своем рабочем месте…

Его звали Семен. Он дожил до тридцати лет, не имея жены и детей. Клерк был довольно нерешителен, а потому поехал со мной в ресторан, а вечером поехал в баню, где его взяли в оборот самые красивые шлюхи Москвы. А потом он, пьяный в слюни, плакал у меня на груди, проклиная строгую маму, которая сделала из него финансиста. А ведь он всегда хотел стать летчиком. Вот так вот бывает. Мы будем дружить какое-то время. Ведь мне позарез понадобятся сведения из его отдела. Там можно будет поднять такие деньги, что траты на шлюх и бухло покажутся просто копеечной возней. Ведь на кону стояли сотни миллионов.