Смотрящий

Глава 16

Обратно мы летели тише воды, ниже травы. Не бухали, не трепали языками. Пацаны мрачно пялились в иллюминаторы, а обиженные невниманием девчонки надулись и разглядывали журналы. Они, бедняжки, и не подозревали, какое веселье пропустили.

— Сергей Дмитриевич, я так и не понял, — чего мы так быстро сорвались? — первым не выдержал Йосик. Стоило самолету занять эшелон, как он отложил документы и повернулся ко мне. Я не стал отвечать, просунул голову между креслами к Китайцу:

— А корейский ты все-таки знаешь!

— Хлыст! — стал оправдываться Димон. — Я просто начал учить его слегонца — отец настоял. Говорит, можем в Корею уехать жить.

— Свалить хочешь? — удивились пацаны.

— Не я, — покачал головой Китаец, — семья.

— Лучше бы ты английский учил! — буркнул Карась. — Не притащил бы к нам этих ебнутых на всю голову корейцев. Чем ты думал, Димон? Они же вообще пить не умеют!

— Да ладно тебе, — примирительно сказал Штырь. — Весело же получилось. Помнишь, как эти утырки рассказывали, какой у них начальник мудак?

Мы застыли и удивленно посмотрели на Пахома.

— Ты что, тоже по-корейски можешь? — выдавил из себя Карась.

— Не! — отчаянно замотал Штырь. — Я немецкий в школе учил. Но кроме «матка! млеко, курка, яйка!» вообще ничего не знаю. И то по телеку слышал.

— Как же ты с ними базарил? — подозрительно спросили мы.

— В душе не чаю! — с ошарашенным видом развел руками Штырь. — Но мы с одним долго трепались. Мама у него еще старенькая, начальник пидор конченый, жена загрызла из-за бабок… — и тут он заорал. — Да чем ты нас напоил, Серый?! Так крыша к хуям уедет! Димон, ты зачем их притащил?

— Братва, — понурился Китаец, — я и сам не понял, как все случилось! Они же мирно себя вели по началу, стеснялись даже.

— Ага, до тех пор пока абсента не жахнули.

— Бабу ту жалко, — буркнул я. — Она небось кокс вообще первый раз попробовала. Вот с непривычки и того…

— Какую еще бабу? — к нам синхронно повернулись девчонки, которых слово «того» не заинтересовало вовсе. Важно было само наличие какой-то посторонней бабы. Йосик тоже насторожился.

— Какую надо бабу! — повысил голос я. — Риэлтор нам вчера виллу показывал. Только не заладилось малость. Косяк у нас вышел вчера вечером. Дальше отдыхаем на пляжах Сочи, пока пена не уляжется. Усекли?

— В Тайланд можно махнуть, — оживился Штырь. — На Пхукет. Недавно туда братва летала. Еще говорят, что в Турции хорошо летом.

— Интерпол и в Тае работает. Все, закрыли тему! — хлопнул я по ручке кресла. — Все наказаны за плохое поведение, я тоже.

Приземлялись в Шарике уже в полном молчании. А я вспоминал…

— Завали хлебало, придурок! — повторил я на ухо Карасю, с невероятным трудом удерживая его огромную тушу. — Мусора по нашу душу пришли. И хорош кусаться, больно же!

Карась раскрыл по-коровьи тупые глаза и захлопал ресницами, пытаясь понять несколько вещей: где мы, что мы тут делаем и кто это галдит в трех шагах от нас на непонятном языке. Слава богу, его начало отпускать, потому что на лице появилось осмысленное выражение, и он затих.

Судя по всему, полицейские были те еще затейники, потому что пару бутылок они, весело галдя, сунули подмышку и пошли осматривать подвал. Вино, очевидно, пойдет в вещдоки. Вот прямо вечером, после смены и пойдет…

Греки попинали коробки, заглянули во все углы и вознамерились уже было зайти и в наш уголок, как вдруг по лестнице кубарем скатился еще один и что-то затараторил, оживленно жестикулируя верхней парой конечностей. Те, что осматривали подвал, затараторили в ответ, а потом козликом понеслись на улицу, прыгая через ступеньку.

— Уф-ф! — выдохнул я еле слышно. — Ягодка! Не знаю, как тебя звать… От души!

Не иначе, нашли тело. Вот интересно, трипак в Корее такой же, как у нас, или какой другой? Я же без резинки был. Тьфу, зараза! Есть же еще и СПИД!. Хотя… какой может быть СПИД с такой мордой. Отыгралась на мне, стерва обдолбанная, за все годы вынужденного воздержания. Но хоть какая-то от нее польза, — обрадовался я, но, как оказалось, преждевременно. Хлопнула дверь подвала, в котором сразу стало хоть глаз коли, и с мрачным лязгом сработала защелка замка. Попали!

— Серый! — услышал я шепот Штыря. — Чё делать будем?

— Ночи ждать! — так же тихо ответил я. — Дверь вскроем и выйдем.

— А-а-а! — начал выть Димон, который до этого спал сном праведника. — Я чё, ослеп? Мы метанол пили, что ли?

— Заткни его! — сказал я Штырю, и он забубнил Китайцу на ухо что-то успокаивающее.

Так мы просидели до ночи, мучительно высчитывая, сколько сейчас времени — часы у нас были одни, у Штыря, и они не работали, потому как висели на его левой руке, которая пару часов была опущена в бассейн, пока он дрыхнул на матрасе. Вот невезуха! Мы так и приплясывали у двери, пытаясь в щелку увидеть хоть что-нибудь. Но не увидели ничего, кроме того, что там стало темнеть.

— Жрать охота, — мрачно бубнил Карась. — Я бы сейчас котлеток мамкиных навернул. С гречкой…

— Заткнись, без тебя тошно, — процедил я. — Вот кусок проволоки валяется. Замок открывай!

— Я? — изумился Карась.

— Ты! — обвиняюще ткнул я в него пальцем. — Ты же замок виллы вчера вскрыл!

— Ты охренел, Серый? — пошел в отказ Карась. — Я не умею!

— Да что, блядь, с людьми это пойло поганое делает! — обреченно сказал я, когда сел на ступеньки и обхватил больную голову. — Один замки научился открывать, второй так бухло разливает, что хоть в цирке показывай, третий с корейцами разговаривает. Я вообще не по-детски учудил…

— Штырь! — сказал я. — Найди там что-нибудь. Выбираться надо.

— Тут одно бухло, — мрачно ответил Пахом. — И коробки какие-то. Вот пидоры! И как они тут живут? Ни ломика, ни топора! О! Грабли нашел. Димон! Димон! Да что ж ты, мудило, творишь…

— Что там еще? — недовольно спросил я.

— Да этот шалопутный пробку пальцем пропихнул, и пока мы разговаривали, опять нахрюкался, — виновато ответил Штырь. — Простите, пацаны, не уследил. Я же не знал, что он настолько дурной.

— Вот ненормальный! — обреченно сказал я, разглядывая бледно-синего Китайца, который снова ушел в нирвану. И ведь главное, вовремя как! Вот прямо тогда, когда нам линять надо. Ну ничего! Накажем его за это.

— Разувайте! — показал я на спящего Китайца.

— Зачем это? — удивились парни.

— Супинатор! — постучал я пальцем по лбу, и их лица посветлели.

Щегольские Димоновы туфли, купленные за сто баксов, были безжалостно разодраны, а из них счастливый Штырь извлек плоскую металлическую пластину, которой в мгновение ока отжал язычок замка.

— Скажете ему, что туфли сам потерял, — мстительно заявил я. — Пусть мучается. Вован, на разведку!

— Там двое мусоров у входа! — сказал он через пару минут, когда вернулся в подвал. — Пиздят о чем-то. Только я по-кипрски не понимаю.

— По-гречески, — поправил его я.

— Серый, — с жалостью посмотрел на меня Карась. — Мы не в Греции, мы на Кипре! Ты забыл, братишка? Не пей больше.

Я не стал спорить.

— Бери его! — показал я на бездыханное Димоново тело. — И уходим на задний двор.

— Тут забор! — озадаченно сказал Карась, когда мы пересекли все две сотки аккуратного газона, что были позади дома.

— Кидай его туда! — скомандовал я, и Карась, укоризненно посмотрев на меня, напряг могучие мышцы и выжал китайцево тело надо головой. Глухой шмяк за забором означал, что тело доставлено по назначению.

— Полезли! — скомандовал я. — Выходим через калитку и ловим такси.

— Не…ну, согласись, Серый, — сказал Штырь, перепрыгнув на соседний участок. — Зачетно ведь отдохнули.

Мы погрузились в работу прямо в аэропорту. Девчонок отправили домой на такси, а Андреич, остававшийся на хозяйстве в Шереметьево, повел нас куда-то в ангар. Даже возражений слушать не стал. Да что б его! Так хотелось домой, нажраться цитрамона и сдохнуть, наконец. Тут таможня не позволяет и наличие подчиненных. Нельзя слабость показывать.

В ангаре Андреич показал нам троих парнишек лет двадцати с небольшим, которые были прикованы к какой-то трубе. Они сидели на корточках с обреченным видом, понимая, в какое дерьмо влипли, и на чью поляну залезли.

— Крыс поймал, — заявил Андреич. — Багаж потрошили. Будем делать, как всегда?

— А как всегда — это как? — уточнил я. — При мне такого еще не было.

— Руки ломали и отпускали, — пожал плечами Андреич. — Не убивать же их. Пацанва ведь совсем. Голодные.

— Кто такие? Откуда? — спросил я пацанов, разглядывая палеты с грузом вокруг.

«Крысы» наперебой, пустив слезы, стали вымаливать прощение. Это было неинтересно, и я начал смотреть по сторонам.

— О! А это еще что? — я показал на картонные коробки, перетянутые разноцветными полосами с надписями на английском.

— Самолет грузовой из Штатов прилетел, — ответил Андреич, который знал здесь всё и вся — до того ценный кадр. — Оборудование для казино. Автоматы какие-то. Так мне таможня сказала.

— Вскрывай! — решительно заявил я.

— Нельзя, — уперся Андреич. — Зашквар голимый, босс. Нам за это рога отобьют.

— Аккуратно вскрывай, — понизил требования я. — Так, чтобы потом заклеить можно было. Если что, спишут на таможенный досмотр.

— Ух ты! — выдохнули пацаны.

Аппарат был красив. Яркий, разноцветный, с изображением мастей карт… Не умели у нас такое делать, чтобы глаз радовался. Это же чудо буржуйской техники так и кричало: сунь в меня доллар, лошара, и дерни за ручку.

— Эт чё? — Карась потрогал пластик.

— Это деньги, ребята, — сказал я, любовно поглаживая бока заморской лепоты. — Называется однорукий бандит. Это машина по выкачиванию бабла из населения в промышленных масштабах.

— И это работает? — спросили пацаны, завороженно разглядывая горделиво стоявший в пыльном ангаре аппарат.

— Еще как работает, — ответил я. — Приходишь в казино, покупаешь жетоны, играешь. Дернул за ручку, а он тебе комбинацию циферок выдает. Если три семерки, например, собрал, он тебе гору жетонов насыпет. Ты идешь в кассу и меняешь. Хотя чаще люди их спускают тут же.

— Я, конечно, в кино такое видел, Серый, — почесал затылок Карась. — Но стремно как-то. Я бы вот ни в жизнь не стал бы в это играть. Это ж наебалово стопроцентное.

— Так в этом весь смысл, — развел я руками. — На эти копеечные аппараты лох идет как лосось на нерест. Жетон стоит копейки, больших бабок не надо. Лох верит в бесплатное счастье. И в халяву он тоже верит. Это мы с вами знаем, что за счастье кровью платить иногда приходится. А лох получку несет домой, а тут аппарат стоит. Он и думает, а не бросить ли монетку? Вдруг я Жигули выиграю! И все до копейки спускает.

— И где такую красоту ставить? — задумчиво посмотрели на меня пацаны — Только в казино?

— Да не, где угодно можно. На автовокзалах, — усмехнулся я, — возле метро, у магазинов…

— Разобьют, — покачали парни головой. — А бабки вытащат.

— Все продумано, — отмахнулся я. — Делается сейфовый вариант без ручки, чтобы не оторвали. На кнопках. Тут важно другое! У нас в стране хватает производств и голодных людей на них. Можно, что хочешь сделать. Нужно купить материалы и станки, а инженеров у нас хоть жопой ешь. Короче, Карась, как протрезвеешь, делай визу в Штаты, бери Катюху и поезжай. Надо найти производство. Первую партию там закажешь, а потом здесь разберем до винтика и повторим. Я в наших Кулибиных верю.

— А зачем свое делать, если купить можно? — не поняли пацаны. — На хрена нам с заводом трахаться?

— Эх вы! — сожалеюще вздохнул я. — Нам программа своя нужна, понимаешь? Захотел — добавил выигрыш, захотел — убавил. Это же штатовская херня. Туда с отверткой не залезешь. Тут надо как на заправке. Усекли?

— Ага! — заулыбались пацаны. — Вот это мы усекли. Пошли, Серый. Домой охота.

— Пошли, — согласился я и двинулся на выход.

— Эй, шеф! — крикнул Андреич, который постукивал по ладони обрезком трубы. — А с этими что делать? Как всегда?

— Как всегда! — равнодушно махнул я рукой и пошел на выход, не слушая воплей за спиной.

Пятирублевые столбики — это тема! Куда там тому спирту!

Офис Логоваза встретил нас с Юлей практически пустым — только парочка менеджеров болтала у стойки ресепшн, делая вид, что заняты. Секретарша сегодня оделась вызывающе — узкая черная юбка, строгий пиджак на голое тело. Аж в декольте бюстгальтер виден. Длинные прямые волосы она пустила по плечам, и я не стал делать замечание. Все-таки выходные, нерабочее время. Какой уж тут дресс-код…

— Мерседес готов, — произнёс Максим, подскочив ко мне, едва я только переступил порог. — Черный, как заказывали. Салон, конечно, мечта. Кожа, коврики…

Продажник начал рассыпаться в комплиментах машине, как будто не знал, что я уже всё решил. Логоваз поднял цены, но стоило только завести пару слов в нужных кругах, как всё стало возможно. У них тут эти «шестисотые» как горячие пирожки разлетаются.

— Показывай, — махнул я рукой, давая понять, что тянуть времени не собираюсь.

Мы с Юлей пошли следом за менеджером на парковку. Чёрный «Мерс» сиял в лучах осеннего солнца, стоя посреди полупустой площадки. Я обошел его кругом, чувствуя, как внутри просыпается азарт. Это не просто машина — это статус. Сидишь в «шестисотом» — ты не человек, ты царь. Руки сами коснулись карманов пиджака — там лежали пачки стодолларовых банкнот, завернутые в резинку.

— Открой капот, — бросил я менеджеру, и он торопливо выполнил приказ.

Внутри, как и ожидалось, был идеальный порядок. Даже чистота масла на щупе говорила о том, что этот зверь ещё ни разу не рыкнул на московских дорогах. Я кивнул Максиму, чтобы он закрыл капот, и посмотрел на Юлю.

— Как тебе? — спросил её просто для формальности.

— Стильно, — коротко кивнула она, по-прежнему без эмоций. Её это не волновало — это была моя покупка.

— Ладно, беру, — сказал я менеджеру. — Деньги с собой.

Вытянул из кармана пачки долларов и бросил её на капот машины. Парень быстро сориентировался, пригласил меня в кассу. Там пересчитали и проверили деньги, и через минуту мы уже оформляли документы в офисе. Всё быстро, без лишних вопросов. Взял транзитные номера, повертел в руках. Может мне для постоянных выбрать какую-нибудь броскую аббревиатуру? Или короткое, «говорящее» слово? Например, В7777ОР или что-нибудь подобное… Сейчас за деньги все возможно.

— И ещё кое-что, — сказал я, доставая из сумки мигалку, которую перед визитом в Логоваз забрал из офиса ЛДПР. — Мы это кое-что сверху поставим.

— Что это такое? — Юля широко раскрыла глаза.

— Наш новый образ жизни. Объезжаем московские пробки по встречке.

— А это не опасно?!

Максим просигнализировал лицом, что тоже думает о транспортных угрозах.

— Конечно, опасно. Для тех, кто не уступит дорогу.

Мигалка была на присосках, имела длинный провод, который можно было подключить в прикуриватель. Но в целом, конечно, нужно будет кинуть нормальную проводку под торпедой.

Мы сели в машину. Салон пах новой кожей. Я повернул ключ зажигания, и «Мерс» загудел, как настоящий зверь, готовый к прыжку.

— Поехали кататься, — сказал я, помахав рукой Максиму и врубая магнитолу. Сходу попал на какую-то радиостанцию, которая играла AC/DC. Песня Thunderstruck.

— Thunder, thunder, бу-бу-бу.

Центр Москвы встретил нас непривычной суетой: пробки, сигналы машин, какие-то нервные водители, стоящие в бесконечных очередях на светофорах. С чего бы это вдруг? Еще ведь не навезли в страну бэушных машин из Европы, и на дорогах вполне свободно. А! Авария впереди! Я включил мигалку, и мгновенно все автомобили начали разъезжаться, словно кто-то мне врубил режим короля дороги. Офигительное чувство, когда все смотрят на тебя с уважением и страхом.

— Yeah, yeah, yeah, thunderstruck, thunderstruck, — орали эйсидисики по радио.

Я бросил взгляд на Юлю. Да она возбудилась! Зрачки расширены, все поправляет волосы.

— Ну как тебе?

Девушка не ответила, просто взглянула на меня боковым зрением и чуть приподняла уголок губ. Это у неё значит, что она тоже наслаждается моментом.

Погоняв по центру, мы по Васильевскому спуску выехали на Красную площадь.

— Сергей Дмитриевич! — тут уже даже привычную ко всему Юлю проняло. — Туда же нельзя!

Постовой, увидев нашу машину с мигалкой, вытянулся в струнку и отдал честь. Я усмехнулся и помахал ему рукой, как будто мы были старые друзья.

— Льзя! Мне теперь все льзя!