Снега

В а р в а р а П е т р о в н а А с а н о в а.

П е т р }

С е р г е й }

Ш у р а } ее дети.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч — старый рабочий.

Н а д я — подруга Шуры.

А л е ш а — шофер.

Б е р т а Б р о э л ь.

К у р т — ее муж.

Л у и з а — дочь Курта и Берты.

К л а р а Ш т р о м м.

К у р т и н а М е н т о н — журналистка.

Ш и л о в — работник областного отдела культуры.

М а р и я.

А г а ф ь я Т е р е н т ь е в н а.

О ф и ц и а н т.

С о к о л о в — майор.

Г е р т р у д а Ц и н г е р }

В и л ь г е л ь м Ш т е м м е л ь }

Ф р и ц В а г н е р } члены немецкой делегации.

Р у д о л ь ф }

Э м м а }

Ф р а н ц }

М а р т а }

П а у л ь }

К а т е р и н а } немецкие студенты.

Д я д я К а р л у ш а.

Время действия: первая картина первого действия — 1947 год, остальные — 1951 год.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Астрономическая площадка, уставленная различными астрономическими и метеорологическими приборами. Справа видна часть купола обсерватории с раздвинутыми створками крыши. Площадка, окруженная гранитной балюстрадой, находится на возвышении — туда ведут гранитные ступени. Рядом угадывается парк с вековыми деревьями, а за ним — контуры немецкого города. Ночь. Черное бархатное небо усыпано крупными звездами. Еще до открытия занавеса слышна строевая песня, которую поют советские солдаты. Поют дружно, с подъемом, под чеканный солдатский шаг. У балюстрады сгрудились немецкие студенты: К а т е р и н а, М а р т а, Э м м а, Р у д о л ь ф, Ф р а н ц, П а у л ь.

Р у д о л ь ф (на фоне песни, стиснув кулаки). Ненавижу! Эти голоса, эти наглые слова, топот ног… (Короткая пауза.) И древняя мостовая — молчит…

М а р т а (задумчиво). А мне нравится.

Р у д о л ь ф (резко повернулся). Нравится, как они орут? Два года в Германии стоит скорбная тишина, а они, а ты…

Э м м а (взорвалась). Надоело! Надоело слушать эту панихиду по умершей Германии. Не умерла она, и напрасно, Рудольф, ты хоронишь то, чего нельзя похоронить. Пусть хоть русские поют, если не можешь ты, я — мы все.

Р у д о л ь ф. Пусть русские убираются к черту, и я запою. И ты услышишь тогда, Эмма, какой у меня голос.

Э м м а (спокойно). Русские уйдут. И ты прекрасно это знаешь.

Р у д о л ь ф. Уйдут? Когда?

Э м м а. Они об этом сказали: как только американцы и англичане дадут обязательство вывести свои войска из Западной Германии.

Р у д о л ь ф. Американцы, англичане, все наступили на наше горло. Я задыхаюсь. Я ненавижу их всех. На каком бы языке они ни говорили.

П а у л ь. Оставьте ваш спор. Надоело.

К а т е р и н а. В споре, Пауль, рождается истина. Продолжай, Рудольф. Продолжайте!

Р у д о л ь ф. Отыскивать истину в споре, Катерина, может тот, у кого есть точка зрения. (Эмме.) У тебя ее нет.

Э м м а. Когда-нибудь ты ее узнаешь.

Р у д о л ь ф. Узнаю сейчас. (Вынимает листок бумаги.) Подписывайте.

Г о л о с а. Что это?

Р у д о л ь ф. Несложное изобретение для определения точки зрения Эммы. И всех нас. Прочти вслух, Франц.

Ф р а н ц (читает). «Мы, студенты физико-математического факультета, требуем немедленного вывода советских войск из Германии».

Пауза.

Р у д о л ь ф. Мы скажем первое слово. Нас поддержит молодежь других городов.

Ф р а н ц. Молодец, Рудольф! (Подписывает.) Нас поддержит весь западный мир.

Р у д о л ь ф. Ты, Марта?

М а р т а. Нет.

Р у д о л ь ф. Ты, Катерина?

К а т е р и н а. Да здравствует свободная, независимая Германия! (Подписывает.)

Р у д о л ь ф. Ты, Пауль?

П а у л ь. Нет.

Р у д о л ь ф. Тебя я не спрашиваю, Эмма. Или ты?..

Э м м а (задумчиво). Вот уже четыре года я учусь в университете. Я не знаю русских, я вижу их только тогда, когда они идут по улицам. И когда я слышу их голоса, когда до меня доносится запах мужского солдатского пота — да, да, Рудольф, именно русского солдатского пота, — я почему-то спокойно готовлюсь к занятиям. (Пауза.) А разве не может случиться так, что сегодня русские уйдут, а завтра ты, Рудольф, убьешь меня из-за угла за то, что мы по-разному желаем добра своей родине?

Р у д о л ь ф. Итак, мнения расходятся.

Из обсерватории доносится песенка, которую напевает Луиза.

Ф р а н ц. Луиза! Мы забыли про Луизу.

Г о л о с а. Пусть подпишет Луиза!

— У нее русские убили отца!

Ф р а н ц (подошел к обсерватории, легко вспрыгнул на гранитную тумбу, кричит). Луиза! Оставь на пять минут телескоп.

Р у д о л ь ф. В нашем споре Луиза действительно скажет решающее слово.

Из обсерватории выходит Л у и з а.

Л у и з а. Странно пульсирует сегодня новая звезда. Очевидно, это связано с мощными взрывами газов на солнце.

Р у д о л ь ф. На, читай и подпишись. (Протянул бумажку.)

Л у и з а. «Мы, студенты физико-математического факультета…» (Дальше читает про себя.) Меня интересует новая звезда, а не политика. (Возвратила бумажку Рудольфу.)

Р у д о л ь ф (зло). Тебя не возмутила сейчас песня русских солдат?

Л у и з а. Нет. Я смотрела в телескоп, и мне казалось, что это там, за миллионы километров, на той далекой звезде поют… слышатся голоса… (Другим тоном.) А что — песня русских была так вульгарна?

Р у д о л ь ф (иронически). Луиза Броэль еще не спустилась с небес на нашу грешную землю.

Л у и з а. Да, я будто побывала там. (Подчеркнуто.) Сегодня очень хорошая видимость.

Р у д о л ь ф (властно). Луиза Броэль, если ты не подпишешь это воззвание… (Протянул бумажку. Остальным.) Дайте ей перо.

Катерина протягивает Луизе авторучку, но Луиза разрывает бумажку. Рудольф делает движение к Луизе, Пауль преграждает ему дорогу.

Э м м а (торжествующе, Рудольфу). Ну? Что ты скажешь, Рудольф?

Р у д о л ь ф (кричит в сторону удаляющихся советских солдат). Ненавижу! Ненавижу! И буду ждать часа, когда я смогу убивать их, как убивал мой отец! Слышите? Буду убивать!.. (Убежал следом за советскими солдатами.)

М а р т а. Сумасшедший! Его могут арестовать.

К а т е р и н а. Как мало у нас таких смелых.

Э м м а. К нашему счастью.

Ф р а н ц. Пойдем, Катерина. Мы еще ответим.

Франц, Катерина ушли.

М а р т а. Пауль, ты обещал зайти домой и дать мне учебник.

П а у л ь. Я принесу его завтра в университет.

Э м м а. Доброй ночи, Луиза. До свидания, Пауль.

М а р т а. Я — с тобой.

Все, кроме Луизы и Пауля, ушли. Пауза.

П а у л ь. Луиза, мне можно побыть с тобой?

Л у и з а. Пожалуйста. (Пауза.) У меня устали глаза. Я немножко отдохну. Ты не помешаешь.

Пауза.

П а у л ь. Я тоже… не подписал ту бумажку.

Л у и з а. Да…

П а у л ь. Ты расстроилась?

Л у и з а. Немножко.

П а у л ь. Я восхищаюсь тобой. Ты такая… такая…

Л у и з а. Какая же, Пауль?

П а у л ь. Необыкновенная!

Л у и з а (устало). Не надо… Не надо делать из меня святую, а то я вознесусь на небо, и мы больше не увидимся.

П а у л ь. Я не переживу этого!

Л у и з а (удивленно смотрит на него). Пауль, что ты сейчас сказал?

П а у л ь (решительно). Я не переживу этого. Я люблю тебя.

Л у и з а. Ах, зачем ты, Пауль? Зачем? Я даже не знаю, что ответить тебе, что сказать.

П а у л ь. Прости, я не буду больше… об этом.

Доносится тирольская песенка.

Я люблю тебя.

Л у и з а. Мы будем хорошими товарищами, Пауль. Если ты, конечно, хочешь.

П а у л ь. Только товарищами?

Л у и з а. Я не знаю, что такое любовь.

П а у л ь. В восемнадцать лет?!

Л у и з а. Это много, да? (Пауза.) Не сердись на меня, Пауль.

П а у л ь. Я не сержусь. (Пауза.) Если бы вот так… всегда с тобой.

Л у и з а. Пауль, ты же обещал…

П а у л ь. Не буду. Но скажи, что ты будешь дружить только со мной, со мной одним.

Л у и з а. Хорошо, Пауль.

П а у л ь. Пойдем, я провожу тебя.

Л у и з а. Я еще задержусь. А ты — ступай.

П а у л ь. До свидания, Луиза.

Л у и з а. Всего доброго, Пауль.

П а у л ь (ушел, возвращается). Я никогда не буду спорить с тобой, Луиза. (Ушел.)

Л у и з а. И все-таки хорошо! (Тихо декламирует.)

Городские часы бьют десять раз. Из здания обсерватории выходит д я д я К а р л у ш а — пожилой немец.

Д я д я К а р л у ш а. Фрейлейн Луиза, сейчас звонила фрау Броэль, просила сказать, чтобы вы шли домой.

Л у и з а. Дядя Карлуша, но сегодня такая чудесная видимость. Мама никак не хочет понять.

Д я д я К а р л у ш а. Фрау Броэль понимает одно: девушке небезопасно возвращаться одной в позднее время. Я сказал, что провожу вас. (Немножко торжественно.) Она разрешила. Вы можете заниматься, сколько вам угодно.

Л у и з а. Дядя Карлуша!

Д я д я К а р л у ш а. Во имя науки. (Жест в сторону неба.) Мне ведь скоро туда. Вот я и хочу просить вас, фрейлейн Луиза, чтобы вы мне там, наверху, хорошенькое местечко подыскали. Чтобы от ведьм и чертей подальше.

Л у и з а (шутливо). Я вас поближе к фюреру.

Д я д я К а р л у ш а. Тсс… (Испуганно озирается по сторонам.) Ах, какая вы… Грех, грех так… Для кого-то и он хороший был.

Л у и з а. Не для меня. Не для меня… Он у меня отца отнял. (Встала.) Пойдемте, дядя Карлуша. Сделаю запись по наблюдениям, и на сегодня — прощайте, звезды.

Направляются к двери обсерватории.

В это время в парке раздается короткий страшный крик, чей-то стон. Топот ног убегающих людей.

Что это? (Спускается со ступенек, бежит в парк.)

Д я д я К а р л у ш а. Луиза, не смейте! Не смейте одна! Подождите меня! Дева Мария!.. (По-стариковски семеня ногами, спускается по ступенькам.)

Голос Луизы: «Дядя Карлуша! Скорее! Скорее сюда!»

Дева Мария, я обещал фрау Броэль… Не дай бог, не дай бог…

Старик спешит на зов Луизы. Сцена некоторое время пуста. Л у и з а и д я д я К а р л у ш а ведут человека в советской военной форме. Это С е р г е й А с а н о в. Положили его на ступеньки.

Д я д я К а р л у ш а. Русский?!

Л у и з а. Он истекает кровью! Его ударили ножом в спину.

Д я д я К а р л у ш а. Он убит!

Л у и з а (приложила ухо к груди Сергея). Дышит.

С е р г е й (пытается встать). Кто? Не подходи! (Открыл глаза.) Немцы? Уйдите! Все вы гады… враги! (Сник.)

Л у и з а. Нет, мы не нацисты… Это они… Негодяи! Из-за угла!..

Сергей безжизненно опускает голову.

Дядя Карлуша, звоните в больницу! Скорее!

Д я д я К а р л у ш а. Я не могу оставить вас… Преступники могут возвратиться и убить вас обоих.

Л у и з а (тоном приказа). Дядя Карлуша, немедленно!

Д я д я К а р л у ш а. Хорошо, хорошо… (Ушел.)

Луиза снимает блузку, разрывает ее на куски, хочет сделать перевязку, Сергей отталкивает ее.

Л у и з а. Товарищ… Товарищ… Я хочу вам добра…

С е р г е й. А? Не выдашь?

Л у и з а. Нет, нет…

С е р г е й. Сестренка, передай нашим… Почтовый ящик сорок шесть сорок три… Напали двое. Сзади… Два фрица… Сергей Асанов меня зовут… Сорок шесть сорок три… (Сник.)

Л у и з а (скомкала блузку, привлекла к себе Сергея, закрыла рану блузкой). Товарищ, товарищ…

Входит д я д я К а р л у ш а.

(В отчаянии.) Дядя Карлуша, он умирает!

Д я д я К а р л у ш а. Сейчас приедут. Приедут! Сейчас…

Л у и з а. Из-за угла.. Ножом… Какой позор!

Гаснет свет.

Одна из комнат хорошо и со вкусом обставленного номера в гостинице. Высокие широкие окна — в них видна панорама большого города, река, сияющая на солнце, а на горизонте, в сиреневой дымке, — далекий противоположный берег.

А г а ф ь я Т е р е н т ь е в н а торопливо протирает стекла одного из окон. С улицы доносится музыка.

Звонит телефон. Входит М а р и я.

М а р и я. Тетя Агаша, неужели трудно взять трубку? (Взяла трубку.) Да, гостиница. Нет. Не приехали. Обратитесь к администратору гостиницы. Три сорок восемь семьдесят пять.

Едва положила трубку — снова звонок.

А г а ф ь я Т е р е н т ь е в н а. А ты, милая, говоришь. Тут без телефона дай бог управиться.

М а р и я (в телефон). Гостиница. Позвоните администратору. (Положила трубку.) Да бросьте вы их тереть!

А г а ф ь я Т е р е н т ь е в н а. А ты — чу! Они, немцы-то, говорят, особый вкус к чистоте имеют. А мне, слава богу, ни одна нация претензиев не делала.

М а р и я. Стоит ли для них… (Вдруг.) Нет! Я бы не пустила их в эту гостиницу — нет!

А г а ф ь я Т е р е н т ь е в н а (испуганно). Господь с тобой!

М а р и я (почти кричит). Не пустила б! (Пауза.) Знаю — невозможно.

А г а ф ь я Т е р е н т ь е в н а (строго). Мужика своего ты этим не вернешь. И на службе ты. (Словно отвечая на возражение Марии.) Мало ли что… Иди лицо-то под холодный кран подставь. Огнем горит.

За сценой возгласы, аплодисменты.

(У окна.) Приехали, слышишь. Приехали, говорю. Двое мужиков… (Вдруг.) И бабы есть.

М а р и я (укоризненно). Женщины, тетя Агаша.

А г а ф ь я Т е р е н т ь е в н а. И я говорю — бабы.

Мария ушла. Слышны звонкие детские голоса, читающие приветственные стихи.

Г о л о с м а л ь ч и к а.

Г о л о с д е в о ч к и.

Г о л о с м а л ь ч и к а.

Аплодисменты, возгласы, музыка.

А г а ф ь я Т е р е н т ь е в н а. Вот оно… когда по-хорошему-то. Аж плакать от радости хочется.

Входят Б е р т а, Л у и з а, Ш и л о в, М а р и я. В руках Берты и Луизы цветы.

Ш и л о в. Мария Алексеевна, принимайте дорогих гостей. Госпожа Броэль и ее дочь будут жить в этом номере. Впрочем, госпожа Броэль, если вам не понравится, мы можем вас перевести.

Б е р т а. Нет, нет, спасибо. Здесь очень хорошо. Не беспокойтесь.

Стук в дверь.

Пожалуйста.

Входят К л а р а, В и л ь г е л ь м, Г е р т р у д а, Ф р и ц.

К л а р а. Берта, не сердись, но мы хотим посмотреть, как выглядит твой номер.

Б е р т а. О, прелестно.

К л а р а. А какой вид из окна! (Смеясь.) Берта, я завидую.

Ш и л о в. Зато в вашем номере, госпожа Штромм, самый лучший рояль.

К л а р а. Да, да, благодарю вас.

Ш и л о в. Госпожа Штромм, могу ли я обратиться к вам?

К л а р а (охотно). О, пожалуйста. Как это сказать?.. (Вспоминает.) Виктор Иванович.

Ш и л о в (удивлен). У вас отличная память.

К л а р а. Музыкальный слух.

Ш и л о в. Госпожа Штромм, могу ли я включить вас в программу сегодняшнего концерта?

К л а р а. Конечно. Но у меня есть одна просьба. (Жест.) От имени делегации.

Ш и л о в. Пожалуйста.

К л а р а. Называйте нас не «господа», а «товарищи». Это можно?

Ш и л о в. Пожалуйста, товарищ Штромм.

К л а р а. Спасибо, товарищ Виктор Иванович.

Пожали друг другу руки.

Ш и л о в. Итак, товарищи, после завтрака, как вы просили, мы с вами осмотрим город, после обеда члены делегации разъезжаются по заводам, ну а вечером — встреча в театре с жителями города. Со всеми вопросами прошу обращаться ко мне. Я вам надоем, конечно, за эти дни, но не стесняйтесь, гоните меня прочь, если я хоть в малейшей степени буду мешать вам. Вот номер телефона областного отдела культуры. А сейчас отдыхайте.

К л а р а. Будь счастлива, Берта.

Ф р и ц. До встречи, фрау Броэль.

Все, кроме Берты и Луизы, уходят.

Л у и з а. Какие они симпатичные. Правда, мама?

Б е р т а (думая о другом). Да… (Прошлась по комнате.) Мебель такая же, как у нас в Германии. И люстра… И шторы… Но все — чужое… Страшно! Россия!.. В России!..

Л у и з а. Мама, подойди сюда. (Громким шепотом.) Видишь этот дом? В нем русские взяли в плен фельдмаршала Кроуса. Я видела снимок этого дома в газете.

Б е р т а. Может быть, и твой отец… где-то здесь… (С болью, с силой.) Курт! Я приехала. Я все-таки приехала к тебе…

Л у и з а. Мама, мы уговорились…

Б е р т а. Да, да, девочка, мы уговорились не вспоминать об этом.

Стук в дверь.

Да, да!

Входит М а р и я.

М а р и я. Извините. Как вы устроились? (Увидела, что чемоданы стоят у двери.) Чемоданы можно поставить сюда. (Хочет взять чемоданы.)

Б е р т а (делает движение). Нет, нет, не волнуйтесь. Спасибо.

М а р и я (пожала плечами). Если вам что потребуется — вот звонок. Ресторан внизу, междугородный телефон внизу, почта тоже на первом этаже.

Б е р т а. Спасибо.

М а р и я. Вы так часто благодарите…

Б е р т а (не знает, что ответить на это). Вы — хорошая девушка.

М а р и я (горько усмехнулась). «Девушка»… Вдова я…

Б е р т а. Ваш муж… тоже?..

М а р и я. Да. В сорок втором году. Здесь.

Б е р т а. Это ужасно.

Мария ушла.

(Устало опускается в кресло.) Я не могу! Я не знаю, как вести себя, как говорить, о чем…

Л у и з а (тихо). Мама, прости. Я виновата. Но это была единственная возможность приехать сюда, увидеть его. (Пауза.) Он не знает, не ждет…

Б е р т а. Боже мой, как ты любишь! Четыре года ты не видела его, не ответила ни на одно его письмо… И ты уверена?

Л у и з а. Я хотела, хотела забыть Сергея, ты видела, бог тому свидетель… Но что я могу поделать?

Б е р т а. Но как, как ты отыщешь его?

Л у и з а. У меня есть адрес. Набережная улица. Дом двенадцать.

Б е р т а. Ты пойдешь к нему домой? Одна?

Л у и з а. Да.

Входит К л а р а с газетой в руках.

К л а р а. Берта, Луиза! Слушайте, что пишут в газете о нашем приезде. «Сегодня в наш город, впервые после окончания второй мировой войны, приезжает делегация немецких трудящихся. Мы приветствуем главу делегации, инженера оптического завода госпожу Берту Броэль…» (Берте.) Выше голову! «…пианистку Клару Штромм…» (Озорно щелкнула пальцами.) Черт возьми! «…студентку университета Луизу Броэль, учительницу Гертруду Цингер, рабочих немецких заводов Вильгельма Штеммеля и Фрица Вагнера. Советский народ никогда не питал вражды и ненависти к простому народу Германии. Нападение фашистов на нашу страну, жестокая кровопролитная четырехлетняя война разъединила наши народы. Но будущее человечества, безопасность наших детей властно и настойчиво требуют восстановления нормальных отношений между немецким и советским народами. Приветствуя сегодня немецких гостей, мы протягиваем им руку и говорим: «Здравствуйте, немецкие товарищи! Мир и дружба!»

Л у и з а. Дайте. Дайте, тетя Клара!.. (Схватила газету.)

Б е р т а (взволнованно). Это все написано?

К л а р а. Что с вами, Берта? Сейчас постучала к Гертруде. Она загробным голосом разрешила мне войти. Сжалась вся, словно ее трясет малярия. Поднялась к мужчинам — они тоже сидят в углу, в шляпах, чемоданы у их ног… Уж не думаете ли вы, что вас пригласили в Россию затем, чтобы поотрывать вам головы за преступления Гитлера?

Б е р т а. Мне порой кажется, Клара, что ты рождена для того, чтобы приносить людям только радостные вести.

К л а р а. Спасибо. Я люблю тебя, Берта, но не сердись, я была бы более счастлива, если бы такой же комплимент получила от Виктора Ивановича. Он чертовски… (Снова озорно щелкает пальцами.) Ой, прости, Берта, я забыла, что здесь присутствует ребенок… (Смеется.)

Б е р т а (вдруг стала серьезной). Подожди смеяться, Клара. Лишь ты одна из всей делегации знаешь, что больше всего волнует в этом городе Луизу.

К л а р а (громко). Знаю. Сергей Асанов, которого…

Б е р т а (в ужасе). Тише!.. Дева Мария!..

К л а р а. Это было тайной там, у нас в Германии. Не думаешь ли ты сохранить эту тайну здесь? Это невозможно. Как только Луиза встретится с ним, я первая…

Б е р т а (строго). Ты никогда не сделаешь этого, Клара. Луиза дала мне слово в Германии, что тайна их встречи будет сохранена. А вот сейчас она хочет идти к нему на квартиру.

К л а р а. Правильно. Я удивляюсь, Луиза, зачем ты напрасно теряешь время. (Вдруг.) Хочешь, пойдем вместе?

Б е р т а. Я рассержусь, Клара.

К л а р а. Ну хорошо. Тогда пойдем ко мне, посоветуешь, какое платье надеть для концерта.

Ушли.

Л у и з а. И я еще не переоделась. (Достает из чемодана платье.) Надену это. Самое лучшее.

В дверь стучат. Луиза убегает в соседнюю комнату, кричит оттуда.

Войдите!

Входит М а р и я.

М а р и я. Госпожа Броэль…

Л у и з а (услышав женский голос, показывается в двери). Вы к маме?

М а р и я. Вас хотят видеть из сорок седьмого номера.

Л у и з а (слышен ее голос). Скажите, что я переодеваюсь.

М а р и я. Хорошо. (Ушла.)

Сцена некоторое время пуста. Стук в дверь.

Л у и з а (из соседней комнаты). Входите.

Входит М е н т о н, красивая женщина, на вид лет тридцати пяти.

Кто вошел? Женщина? Или мужчина?

М е н т о н (улыбнулась). Увы, женщина. Нерушимый закон природы: женщина охотнее ждет мужчину.

Л у и з а. Я сейчас.

М е н т о н. Разрешите курить?

Л у и з а. Курите. Только я не знаю, где пепельница.

М е н т о н. Не беспокойтесь. (Нашла пепельницу, села в кресло, закурила.)

Входит Л у и з а в нарядном платье.

(Невольно.) О! Вы великолепны. Извините, что рискнула побеспокоить вас. Всего несколько вопросов, госпожа Броэль.

Л у и з а. Вам, очевидно, нужна моя мама.

М е н т о н. Да, я знаю, что она — глава делегации. Но у меня заказан разговор с Нью-Йорком. Даже лучше, если на вопросы, которые интересуют нашу газету, ответите вы, молодая немка. (Улыбнулась.) В ваших ответах будет больше непосредственности, молодости. (Пауза.) Мы стареем…

Л у и з а. Глядя на вас…

М е н т о н. О, я хорошо сохранилась. Все время в дороге, хорошая, разнообразная еда, много фруктов…

Л у и з а. Что вас интересует?

М е н т о н (не сразу). Вы знаете, как люди всех континентов затаив дыхание наблюдают за борьбой между свободной частью Германии и Германией, захваченной коммунистами.

Л у и з а. Я не политик, а студентка университета. (Сухо.) Что вам угодно?

М е н т о н (в упор). Цель приезда вашей делегации?

Л у и з а (так же, в упор). Доказать Америке, что в разговоре между собой немцы и русские обойдутся без ее помощи.

М е н т о н (искренне восхищена смелостью девушки). Этот ответ (записывает) сделал бы честь любому политику. Второй вопрос: планетарий, который хотят подарить русским немцы, уже изготовлен?

Л у и з а. О да.

М е н т о н. Его стоимость в марках?

Л у и з а. Мы не меряем нашу дружбу с русскими с помощью денег.

М е н т о н (записывает). Великолепно, великолепно!

Стук в дверь.

Л у и з а. Войдите, пожалуйста.

Входит С е р г е й А с а н о в. Остановился у двери. Луиза встала, замерла. Пауза.

С е р г е й. Луиза!..

Л у и з а (тихо). Сергей!..

М е н т о н (поднялась, понимающе улыбнулась). На вопросы, поставленные мною, я на вашем месте не смогла бы ответить иначе. Теперь я понимаю. До свидания. (Уходит.)

Л у и з а (хочет скрыть рвущуюся наружу радость). Вы… присядьте, пожалуйста, Сергей… Михайлович… (Произносит отчество Сергея немного нараспев, по слогам, словно боясь ошибиться.) Я не ошиблась?

С е р г е й. Не забыла…

Л у и з а. Нет! Я помню все. Ту страшную ночь, когда вас хотели убить. Вы толкнули меня в грудь, назвали врагом…

С е р г е й (тихо). Я не знал тебя…

Л у и з а. А потом я ходила в госпиталь, и меня долго не пускали к вам.

С е р г е й. Я лежал на койке и целыми днями слушал шаги на лестнице. Я ждал тебя.

Л у и з а (после паузы). А потом я сказала Паулю, что никогда не полюблю его. А потом… (Закрыла лицо руками.)

С е р г е й (негромко продолжает). А потом мы поняли, что не можем жить друг без друга. А еще немного спустя поняли, что никогда не сможем быть вместе. И чем больше мы это понимали, тем больше любили друг друга.

Пауза. Рывком бросились друг к другу, обнялись, замерли.

Л у и з а. Сережа, Сережа, Сережа…

С е р г е й. Говори, говори, что-нибудь еще говори.

Л у и з а. Я так боялась нашей встречи.

С е р г е й. Помнила? Любила?

Л у и з а. О! Хотела забыть. Не смогла. У меня не хватило сил.

С е р г е й. Четыре года ты стоишь у меня перед глазами — день и ночь, день и ночь… Почему ты не ответила мне ни на одно письмо?

Л у и з а. Прошу, не надо об этом.

С е р г е й. Почему? Почему ты молчала?

Л у и з а. Я была обижена.

С е р г е й. На меня?

Л у и з а. Когда тронулся поезд, который увозил тебя в Россию, когда он ушел совсем, я шла домой и повторяла: «Трус! Какой он трус! Почему он не взял меня с собой?» Как я ненавидела тебя тогда. За ту боль, которую ты нанес мне… (Пауза.) Я так страдала эти годы.

С е р г е й. Трус… (Задумчиво.) Ты сказала правду. Я струсил тогда. Нет, не любви нашей испугался — непроглядной ночи. Немцы, русские, а между ними — ночь. А вот посветлело… (Снова обнимает. Целует.)

Л у и з а. Как твоя рана?

С е р г е й. Зажила.

Л у и з а. Ты такой сильный!

С е р г е й. Строю дома. Все время на воздухе.

Л у и з а. Инженер?

С е р г е й. Учусь. Еще год. А ты?

Л у и з а. На пятом. Заканчиваю.

С е р г е й. Умница.

Поцелуй.

Л у и з а. Ты не боишься? Вдруг войдут?

С е р г е й. Пусть!

Л у и з а. А если наши, немцы?

С е р г е й. Скажу, что приветствую немецкую делегацию от имени советской молодежи. (Целует.)

Л у и з а. А если ваши?

С е р г е й. Скажу, что встретил жену.

Л у и з а. Жену?! Сумасшедший.

С е р г е й. Нет! Просто счастливый…

Поцелуй.

Доносятся звуки рояля.

Л у и з а. Это Клара Штромм. Известная наша пианистка. Она рядом. Мама сейчас у нее.

С е р г е й. Идем. Я сейчас ей все скажу.

Л у и з а. Что же ты скажешь?

С е р г е й. Я скажу: «Дорогая фрау Броэль, спасибо вам за дочь».

Л у и з а. Ой, как у меня щеки горят! Дева Мария! Да ты небритый!

С е р г е й. Прямо с работы забежал. Отпросился.

Л у и з а. Нет, нет, в таком виде я тебя маме не покажу. Вот что. (Шутливо, официальным тоном.) Телефон внизу, ресторан внизу, парикмахерская внизу. Цветы продают тоже внизу. Ясно?

С е р г е й. Ясно!

Л у и з а. Выполняйте, товарищ, сержант.

С е р г е й. Есть!

Сергей ушел. Луиза подбежала к окну, распахнула его. Ветерок вздул занавески. С улицы доносится музыка.

Л у и з а. Он любит меня! Он ждал!

Стук в дверь.

Войдите, пожалуйста.

Входит майор С о к о л о в.

С о к о л о в. Разрешите?

Л у и з а. Пожалуйста, пожалуйста.

С о к о л о в. Здравствуйте.

Л у и з а. Здравствуйте.

С о к о л о в. Могу я видеть госпожу Броэль?

Л у и з а. Сейчас позову. (Ушла.)

Пауза. Входит Б е р т а.

С о к о л о в. Здравствуйте, госпожа Броэль.

Б е р т а. Здравствуйте, товарищ… Простите, я не разбираюсь в знаках различия.

С о к о л о в. Майор Соколов.

Б е р т а. Очень приятно. Чем я могу быть полезна?

С о к о л о в. Госпожа Броэль, у вас есть муж?

Б е р т а (не ожидала этого вопроса). Муж? Я не понимаю… В какой связи… (Пауза.) В анкете… когда я выезжала сюда… указано. (Успокоившись, холодно.) У меня нет мужа. Он погиб на фронте в сорок третьем году.

С о к о л о в. Он погиб в этом районе?

Б е р т а. Да.

С о к о л о в. Курт Броэль?

Б е р т а. Да, его имя указано в моей анкете.

С о к о л о в. Я не видел вашей анкеты, госпожа Броэль. Но… видел вашего мужа.

Б е р т а (привстала). Как?! Когда?

С о к о л о в. Не более десяти минут назад.

Б е р т а. Вы… вы… (В ужасе отступает.)

С о к о л о в. Не волнуйтесь. Я пришел сказать вам не только о том, что ваш муж жив, но и о том, что вы можете встретиться с ним.

Б е р т а. Он в России? Здесь? Живой?

С о к о л о в. Вчера ваш муж вместе с группой других военных преступников освобожден и сегодня в ночь отправляется на родину.

Б е р т а. Военных преступников? Какое преступление совершил он?

С о к о л о в. Он, очевидно, расскажет вам сам. В мою задачу лишь входит спросить вас, хотите ли вы встретиться с ним.

Б е р т а. И вы спрашиваете! Я сейчас… Бог мой, где же Луиза?

С о к о л о в. Я думаю, вам лучше встретиться с ним здесь, в гостинице.

Б е р т а. Его могут отпустить сюда? Ко мне? К нам? Вот так… свободно?

С о к о л о в. Для вас, госпожа Броэль, мы можем сделать такое исключение. (Пауза.) Ваш муж внизу, в машине, и если вы разрешите…

Б е р т а (задыхаясь). Да, да…

Соколов ушел. Берта звонит. Входит М а р и я.

М а р и я. Слушаю вас.

Б е р т а (задыхаясь). Мою дочь… из тридцать шестого… Скорее!

М а р и я. Вам плохо?

Б е р т а. Нет, нет…

Мария ушла. Берта в волнении прошлась по комнате.

Дева Мария! Неужели? Неужели… Я сойду с ума.

Вбегает веселая, счастливая Л у и з а.

Л у и з а. Мама, Сергей был здесь! Он любит меня, он ждал!

Б е р т а (привлекает к себе Луизу). Молчи! Молчи! Молчи, Луиза.

Л у и з а (испуганно). Мама, что с тобой?.. Что случилось?

Б е р т а. Молчи, молчи, не Надо…

Входит М а р и я.

М а р и я. К вам гость, госпожа Броэль.

Берта хочет ответить, но слова застревают у нее в горле.

Л у и з а (Марии). Пригласите. Мама, что с тобой? Мне страшно.

Входит К у р т Б р о э л ь.

Б е р т а. Дева Мария… дева Мария… Нет, нет… Мой Курт умер…

К у р т (тихо). Берта, это я…

Л у и з а (очень тихо). Папа?

К у р т. Да, да, я твой отец, подойди же ко мне.

Идет к Луизе, она в ужасе пятится.

Ты принимаешь меня за привидение? Но привидения не показываются днем, при свете солнца… (Остановился, не желая напугать Луизу.) Хорошо. А помнишь, как мы с тобой ездили в Лейпциг на ярмарку и тебе понравилась там песенка:

Не помнишь… (Пауза.) А помнишь, как ты изрезала мамино платье для своих кукол, а потом мы с тобой сказали маме, что это платье само об ножницы изрезалось?

Л у и з а (тихо). Папа! (Несколько мгновений смотрит на Курта и вдруг с криком бросается к нему.) Папа!

К у р т. Узнала… Вспомнила… (Смотрит ей в глаза.) Ты помнишь меня?.. (Гладит волосы Луизы.) Спасибо… Это хорошо. Как часто за эти годы снилась ты мне. Я теребил пальцами твои волосы, от них шло тепло, они согревали мне руки и мою остывшую душу…

Б е р т а (порывисто, словно падая, бросается к Курту). Курт!

К у р т (осыпает жену и дочь поцелуями. Берте). А ты? Ты скучала обо мне? Ты ждала меня? Ты помнила меня?

Б е р т а. Живой! Невредимый! Мой!

К у р т. Твой!

Б е р т а. Сколько лет!

К у р т. Теперь все позади.

Б е р т а. Бог услыхал мои молитвы.

Л у и з а (новая волна чувств). Ты живой, мой папа, живой! Где ты был? Почему не писал? Почему мы не знали, что ты жив?

К у р т. Я все, все расскажу тебе, моя девочка. Но потом. Потом… (Берте.) Дай я еще раз посмотрю на тебя, Берта. Такая же… Только седые пряди. Их не было раньше. (Привлек Берту и Луизу к себе.) Хорошо!.. Как тихо!.. (Пауза.) Снова вместе! И я свободен! И рядом со мной вы. Не слишком ли много радости в один день?

Б е р т а. Курт, когда вас отправляют?

К у р т. Сегодня ночью.

Б е р т а. Я не могу видеть тебя в этом костюме. У меня есть советские деньги. Я обращусь к администрации гостиницы. Русские любезны, они помогут мне. Магазин, кажется, рядом. А ты прими ванну. Луиза, поухаживай за папой. Дай ему мой купальный халат. Я быстро. (Остановилась у двери.) Дева Мария! Не верю! Не верю… (Курту.) Милый! Муж мой…

Берта ушла.

К у р т. Муж… Я отвык от этого слова. И от многого другого. Вот ванна, например. (Пауза. Улыбнулся.) Веди, Луиза. Военный преступник Курт Броэль будет смывать свои грехи.

Луиза достала из чемодана халат, протянула. Курт пошел.

Л у и з а. Папа…

К у р т. Что, девочка?

Л у и з а. Нет, ничего…

Курт ушел. Пауза.

Военный преступник… какие страшные слова! А он улыбается. Он, кажется, даже гордится этим. Дева Мария! Все пленные давно вернулись домой. И Отто Краммер, и отец Пауля, и сын тетки Кристины… А он столько лет скрывал… Пусть бы он умер лучше! Что со мной? Я заболела, наверное… Сейчас вернется Сергей. Что, что я скажу ему? (Решительно.) Всю правду. Только правду. Мой отец — военный преступник. А дальше? Что же будет дальше? Всю жизнь нас будет преследовать это…

Стук в дверь.

Входите.

Входит С е р г е й.

С е р г е й (весело). Приказание выполнено. (Подает Луизе цветы.)

Принимая их, Луиза роняет букет.

Что с тобой, Луиза?

Л у и з а. Ничего. Тебя так долго не было!..

С е р г е й (смотрит на часы). Долго? Пятнадцать минут.

Л у и з а. Мне показалось (тихо) очень долго.

С е р г е й. Что случилось? За какие-нибудь пятнадцать — двадцать минут ты стала другой. Я не узнаю тебя.

Голос Курта: «Луиза, принеси мне расческу!»

Кто это?

Луиза не может собраться с силами.

Луиза, кто это? (Страшная догадка осенила его.) Муж?

Л у и з а (мысль, подсказанная Сергеем, показалась ей единственно спасительной). Да!

С е р г е й. Ты?!

Голос Курта: «Луиза, я жду».

Сергей делает невольное движение к ванной комнате.

Л у и з а. Нет! Вы не должны встретиться с ним. Я все объясню. Не сейчас… Потом… Потом…

С е р г е й (гневно). И ты лгала!.. Я презираю тебя.

Л у и з а (отвечая своим мыслям). Да, да, только так… Ступай, уходи (как стон)… любимый…

С е р г е й. Лжешь!

Л у и з а (почти шепотом). Нет. Ступай…

С е р г е й. Эх, Луиза… (Круто повернулся, выбежал из комнаты.)

К у р т (он уже с минуту стоит в дверях). Спасибо, Луиза. Я не пережил бы этого… если бы ты с русским…

Луиза опустилась в кресло, беззвучно зарыдала.

З а н а в е с

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Домик Асановых на крутом, обрывистом берегу. Виден изгиб реки, большой, утопающий в зелени город. Рядом с домом Асановых высятся новые дома, и мы понимаем, что домик доживает свои последние дни. Но тем не менее палисадник, небольшой садик делают дом обжитым, уютным. Входят Ш у р а и А л е ш а.

Ш у р а (несколько театрально). Спасибо, Алексей Михайлович, что проводили. (Пошла к крыльцу.) В понедельник, когда будешь из гаража выезжать, не забудь проверить, как радиатор запаяли.

А л е ш а. Проверю.

Ш у р а (пытается открыть дверь — она заперта). Здрасте, никого дома нет. (Достает из-под крыльца ключ, отпирает дверь.)

А л е ш а. А мы разве… не увидимся сегодня? Я же в комитете комсомола два билета получил. В театре с немецкой делегацией встреча будет, концерт.

Шура вдруг быстро спускается с крыльца, вплотную подходит к Алеше.

Ш у р а. Никогда в нашем доме не напоминай о них. Понял? Пусть они мне отца вернут, а Петру — Людмилу с детьми, тогда я с ними встречаться буду. (Ушла в дом.)

Алеша вздыхает, садится на скамейку. Из дома выходит Ш у р а.

Ты… еще не ушел?

А л е ш а. Шур, вынеси водички попить.

Ш у р а. Сейчас. (Ушла в дом.)

Алеша влюбленными глазами смотрит ей вслед.

Вздыхает. Выходит Ш у р а.

(Протягивает стакан с водой.) Пожалуйста.

А л е ш а (неторопливо пьет, протянул стакан). Еще.

Ш у р а снова выносит воду.

(Неторопливо выпил). Еще. Жарко.

Шура улыбнулась, ушла в дом.

(Вздохнул.) Не понимает…

Ш у р а выносит большое ведро с водой и алюминиевый черпак. Поставила ведро перед Алешей.

Ш у р а. Пей.

А л е ш а. Смеешься.

Ш у р а. Здрасте, смеюсь! Ничего не смеюсь. Сам просил.

А л е ш а. Дело у меня есть.

Ш у р а. Какое дело? О делах на работе поговорим.

А л е ш а (протягивает ей сверток). Вот, возьми…

Ш у р а (удивленно). Что это? (Развернула бумагу.) Деньги?

А л е ш а. Сегодня утром одному клиенту четыре тонны угля «налево» перебросил.

Ш у р а. А мне зачем?

А л е ш а. Подарок от меня… На платье.

Шура положила деньги на стол, врытый в землю, подошла к калитке, распахнула ее.

Ш у р а. Бери деньги и уходи. Уходи сейчас же.

А л е ш а. Шур…

Ш у р а. Бери, говорю, деньги и уходи.

А л е ш а. Не возьму. Не надо мне… (С мольбой.) Шурочка!

Ш у р а. Шурочка — не дурочка! И на платье она себе честно заработает. Бери деньги и ступай к Бузулуку́.

А л е ш а (опешил). В комитет комсомола? Зачем?

Ш у р а. Скажешь: я, комсомолец Алексей Куликов, вношу личные сбережения… сколько здесь?

А л е ш а. Двести сорок.

Ш у р а. …в сумме двухсот сорока рублей в фонд строительства ателье дамского платья.

А л е ш а. Смеешься? Не пойду я никуда. (Сел.)

Ш у р а. Сиди. (Заперла дверь, положила перед Алешей ключ.) Чем в рабочее время «левых» клиентов обслуживать, открывай, бери, чего на тебя глядит, — продавай. (Пошла к калитке, остановилась.) Выпьешь воду, ведро в дом внеси. А если Надька придет, скажи, я в парикмахерской завивку делаю. (Ушла.)

А л е ш а (в восторге). А! Какая! Та самая! Обожгла! (Пауза.) Позорный факт. Отвергла. И слушать не стала. А тут — кипит! Эх, Александра Михайловна! Не поняла, что любовь во всем виновата… (Кричит вслед давно ушедшей Шуре.) Ты любовь обвиняй. Да! Не позорь, а сочувствуй!.. (Вертит в руках ключ.) Куда они его прячут? Это что же, я ей за сторожа должен? (Вдруг лицо его озарилось.) Ключ от дома доверила! Если вдуматься… это значит, чтобы привыкал я. Факт!

Алеша выплеснул воду из ведра, отомкнул ключом дверь, ушел в дом.

Входит С е р г е й. Устало опустился на скамейку. Обхватил голову руками.

Из дома выходит А л е ш а.

Сергей Михайлович, что с вами? Заболели?

С е р г е й (несколько секунд непонимающе смотрит на Алешу). Заболел. Курить есть?

А л е ш а (быстро). Есть.

Сергей закуривает.

Голова болит?

С е р г е й. Скажи, Алексей, если бы ты, к примеру, пришел сегодня к Шурке и вдруг узнал, что она вышла замуж. Что бы ты тогда?

А л е ш а (оторопел). Не может… Сергей Михайлович.

С е р г е й. К примеру говорю. Что бы ты тогда?

А л е ш а. Перво-наперво с горя пьяным бы напился. (Но думает он о другом.) Да нет, не может она… (Вдруг.) Или вам известно что?

С е р г е й. Ступай, купи пол-литра.

Алеша от неожиданности присел.

Да нет, не бойся, у тебя все в порядке. Возьми деньги.

А л е ш а. Есть у меня. (Пошел, остановился.) С Надеждой у вас нелады?

С е р г е й. Что — Надежда? Надя просто мой хороший друг, товарищ. Посложнее дело, Алешка. Ступай.

Алеша ушел.

«Муж»… А я-то дурак!..

Быстро входит, почти вбегает Л у и з а.

(Не верит своим глазам.) Ты?!

Л у и з а. Я сказала тебе неправду. У меня нет мужа. Это мой отец.

С е р г е й. Отец?!

Л у и з а. Он был в России. Его выпустили из тюрьмы.

С е р г е й. У тебя нет мужа?

Л у и з а. Нет. Не будет… Никогда… Кроме тебя. Только ты… Я пришла, прости… Я не могу уехать, не сказав тебе, что я любила, люблю и буду любить тебя всегда. Одного тебя. (Убежала.)

С е р г е й. Луиза!..

Бежит следом за Луизой, и скоро оба возвращаются.

Ты не уедешь. Я не пущу тебя!

Л у и з а. А мой отец? Ты не простишь… Вы все не простите…

С е р г е й. И ты поэтому хотела уехать?

Луиза утвердительно кивает.

Дурочка ты моя. Спасибо, что пришла. (Счастливый, окрыленный.) Ах, как это здорово, что ты пришла!

Входит А л е ш а.

А л е ш а. Здравствуйте.

Л у и з а. Здравствуйте.

С е р г е й. Алексей, знакомься. Это Луиза. (Луизе.) Это — Алексей. Они с моей сестрой на одной машине работают.

Л у и з а (протягивает руку). Очень рада. Луиза.

А л е ш а. Куликов. Алексей. (Вопросительно смотрит на Сергея.)

С е р г е й. Ну, ну, спрашивай.

А л е ш а. Я… ничего.

Л у и з а. Я из Германии.

А л е ш а (присел). Ну?!

С е р г е й. Из Германии, из Германии, Алешка. (Луизе.) Ну вот, Луиза, тут мы и живем.

Л у и з а. Как высоко ваш дом стоит. Красиво.

С е р г е й. Река — верно. А дом красивым не назовешь. После войны от него две стены оставалось. Это мы с мамой вдвоем его слепили. Скоро сносить будут, в новый дом переселят. А мама никак не хочет: вся ее жизнь в этот доме прошла. И я, и брат, и сестра- — родились тут.

Л у и з а. О, я понимаю.

С е р г е й (широкий жест). Входи. В этом доме нам с тобой будет хорошо. (Распахнул дверь.)

Ушли в дом.

А л е ш а (свистнул). Товарищи! (Метнулся следом за Луизой и Сергеем, зачем-то побежал к калитке, вернулся.) Товарищи!..

Из дома выходит С е р г е й.

С е р г е й. Алеша, выручи, прибери немного во дворе. Что они тут, траншеи, что ли, копали? (Ушел в дом.)

Алеша быстро убирает лопату, грабли, тачку, схватил метлу, подметает двор. Входит Н а д я, напевая веселую песенку. Увидев Алексея за работой, удивилась.

Н а д я. Ой! Алешка, да тебя, никак, поздравить можно? Ты уж за хозяина тут?

А л е ш а (подскочил к ней). Товарищи!!

Н а д я (невольно оглянулась). Кому ты?

А л е ш а. Тебе. Персонально. (Жарко, в самое лицо, как важнейшую тайну.) Невеста к Сергею из Германии приехала. Немка. (Поднял большой палец.) Во!

Н а д я (качнулась). Как?!

А л е ш а. В дом ее повел, а мне велел двор убирать. (Снова схватил метлу.) Товарищи!! (Подметает.) Луиза! Одно имя чего стоит. Черт, знакомое что-то. А! Вспомнил. Надежда, помнишь, в школе вслух пьесу «Коварство и любовь» мы читали? Когда романтизм проходили. И там Луиза была. Правда, ей-богу, — невеста, сам он сказал. (Спохватывается.) Ой, прости, Надя, забыл я, что ты… что вы… они…

Н а д я (скрывает свое внутреннее состояние). Да, да…

А л е ш а. Ты на меня, понимаешь, не сердись. Я — никакого отношения. (Бросил метлу.) Я за Шурой сбегаю, в парикмахерской она, завивку делает. Надо ей сказать. В их доме о немцах вспоминать нельзя, а тут… С Варварой же Петровной разрыв сердца может произойти. (Убегает.)

Н а д я. Вот она какая, безответная любовь-то. И мне испытать довелось…

Из дома доносятся голоса.

Как я на нее посмотреть хочу!

Надя укрывается. Дверь распахивается, на крыльцо выходит Л у и з а, за ней С е р г е й.

Л у и з а. Я у тебя в гостях! Мне так хорошо! (С тревогой.) А вдруг я не понравлюсь твоей маме?

С е р г е й. Не может этого быть.

Л у и з а. А сам волнуешься, я вижу. Сам немножко боишься. (Вдруг.) А может быть, твоя мама узнала, что я здесь, и не хочет прийти?

С е р г е й. Что ты, Луиза.

Л у и з а. А вот никого нет.

С е р г е й. Да не волнуйся, тебе говорят. (Вдруг.) Знаешь что, давай пока перекусим.

Л у и з а. Что это «перекусим»?

С е р г е й. Ты кушать хочешь?

Л у и з а. Нет, нет.

С е р г е й. Я сейчас.

Не успела Луиза что-то сказать, как Сергей выносит из дома скатерть.

Л у и з а. Я ничего не хочу.

С е р г е й. Пока наших нет, червячка заморим.

Л у и з а. Как это «заморим червячка»?

С е р г е й. Эх ты, немочка моя! Сейчас поймешь. (Выносит из дома окорок.)

Л у и з а. О, Сережа! Теперь я начинаю понимать по-русски.

Входит П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Сергей бежит ему навстречу.

С е р г е й. Наконец-то, дядя Панкрат. Куда вы все подевались?

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Куда нам деваться? Соберемся.

С е р г е й. Ты посмотри, кто у нас!

П а н к р а т С т е п а н о в и ч (всматривается). Раньше будто не встречал. Здравствуйте, девушка.

Л у и з а. Здравствуйте.

С е р г е й. Это же Луиза.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Как?

С е р г е й. Луиза, говорю.

Панкрат Степанович с недоумением смотрит на Сергея.

Которая там, в Германии, когда меня ножом…

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Вот оно что. (Луизе.) Вы не с немецкой ли делегацией приехали? По радио я нынче слыхал.

С е р г е й. Вот-вот.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Ну что ж! Мы каждому доброму гостю рады. Хоть бы и из Германии.

С е р г е й. Дядя Панкрат… мы с Луизой… решили… вместе. Навсегда…

П а н к р а т С т е п а н о в и ч (поражен; хотел что-то сказать, сел, опять встал. Шарит по карманам. Достал трубку, никак не найдет спички. Сергей вынимает свои и дает ему). Вот оно, значится… (Луизе.) У вас в Германии-то мужской пол тоже все больше трубки курит.

Луиза утвердительно кивает.

Так… (Пауза.) Выходит, это я вас первый поздравить должен? (Посмотрел на Сергея.) Так… (Смотрит на Луизу.) Откуда ты, девушка, из каких краев? Из Германии — знаю, а город какой?

Л у и з а. Иена. Слышали?

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Иена. На слух Вена будто, да Вена-то ведь в Австрии. Нет, не слыхал. (Задумался, пыхтит трубкой. Напряженная пауза.) Решили, говоришь?

С е р г е й. Твердо решили.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Не спросись? (Сергею.) Ни твоей матери… (Луизе) ни твоей?

С е р г е й. Ее мать свое согласие уже дала. Она тоже здесь с делегацией.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Вот как.

С е р г е й. Что ты скажешь, дядя Панкрат?

П а н к р а т С т е п а н о в и ч (на секунду задумался, потом — решительно). А вот и поздравлю. Независимо. Поздравляю, и живите с богом. А почему поздравляю — скажу. Вот я, девушка, всю жизнь бобылем прожил. Без своей семьи, без гнезда своего. (Обоим.) А почему, знаете? Вот так же, как ты, Сергей, я когда-то… В тринадцатом году дело было. Подрядились мы артелью церковь в немецком кантоне поставить. Под Саратовом. Там и встретил я ее, Катерину… Ей — семнадцать, мне — двадцать три… И полюбили друг друга так, что дыхания обоим не хватало. А рухнуло все… Война с Германией началась. Развели нас в разные стороны. Меня на фронт сунули, а Катерину родители тайком к родным увезли. А вернулся с фронта — Катерину замуж выдали. Насильно. Без любви…

Пауза.

С е р г е й (тихо). Ты никогда не рассказывал…

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. И не стал бы, кабы не случай. (Встал.) Живите, хлопцы, а уж коли решили — назад не отступайте.

Л у и з а. Спасибо.

С е р г е й. Это товарищ моего отца. Знатный строитель нашего города. С нами живет.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Теперь, выходит, слово за твоей матерью?

С е р г е й. Да вот ждем.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. И томитесь в такую жару? Да взял бы ты, Серега, парус да прокатил бы, извиняюсь, не знаю вашего отчества…

Л у и з а. Называйте меня просто Луизой.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Да прокатил бы Луизу на остров да обратно. А там и Петровна подойдет.

С е р г е й. А ведь и верно. Пойдем, Луиза.

Л у и з а. Как скажешь, Сережа.

Сергей и Луиза ушли.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Любит! А подумал ты, Серега, о том, как эту новость мать примет? Да она, с ее больным сердцем, может упасть и не встать от такой новости.

Слышен плач.

Кто это? (Обошел дворик, увидел Надю.) Погоди, погоди, ты, значит, тово… давненько тут. И видала и слыхала? (Пауза.) Чу, чу. Вот оно, видишь, как на сегодняшний день…

Н а д я. Дядя Панкрат! Обидно, больно…

П а н к р а т С т е п а н о в и ч (привлек к груди Надю). Куда уж больнее. (Пауза.) Как же это у вас? Дорогу, выходит, друг к другу не нашли?

Н а д я. Да разве я думала, что в сердце-то у него немка была?

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Милая, да разве сердцу закажешь. Может, он и тебя любил, а ту — больше. Видишь, вроде и далеко от него была, а — поди…

Н а д я. Не нужна я ему. Он скоро — инженер, а мне известка все руки изъела.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Это ты, Надюшка, зря. Не в том причина. Любовь! Поняла ты?

Голос Варвары Петровны: «Заходи, Павловна. У меня этого добра много».

Н а д я (метнулась к Панкрату Степановичу). Вы только сейчас при мне ничего Варваре Петровне не говорите.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Что ты! Разве можно. (Ушел в сторону реки.)

Входит В а р в а р а П е т р о в н а. Надя идет ей навстречу, берет у нее кошелку с продуктами.

В а р в а р а П е т р о в н а. Спасибо, Наденька. (Пауза.) Слыхала? Немцы к нам в город приехали.

Н а д я. Слышала.

В а р в а р а П е т р о в н а. На курган, к нашим братским могилам ездили, цветы возлагали, плакали… (Пауза.) Плакали… (Пауза.) Вроде и жалости у меня к ним нет, а жалко. (Вдруг.) Батюшки! Что это на столе-то творится? Кто окорок на самый солнцепек положил?

Н а д я. Не знаю. Я, тетя Варя, Шуру жду. Мне Шура нужна.

В а р в а р а П е т р о в н а. Ну, ну. Скоро должны все слететься. Они меня уважают. Уж чего-чего, а к обеду не опаздывают. Заведено так. Ну и я для них стараюсь. А для кого же мне еще?.. (Ушла в дом.)

Н а д я. Зачем я тут осталась? Что мне Шура теперь? Никто не поможет…

В а р в а р а П е т р о в н а (распахнула окно). На-ка, Наденька, гитару, чтобы тебе не скучно было. (Дала гитару, закрыла окно.)

Н а д я. Что же мне делать, господи? Что? Дура, дура я! Молчала, скрывала от него и вот дождалась. За тысячи верст приползла моя беда… Смотрю на солнышко и не вижу солнышка…

Из дома выходит В а р в а р а П е т р о в н а.

В а р в а р а П е т р о в н а. Ну, как у вас с Сережкой-то? Встречаетесь?

Н а д я (горько усмехнулась). Гуляем.

В а р в а р а П е т р о в н а. Это я знаю. А говорите о чем?

Н а д я. Больше молчим, тетя Варя.

В а р в а р а П е т р о в н а (интимно). Да ты что, робеешь, что ли, с ним? (Пауза.) Обнимает хоть?..

Н а д я (усмехнулась). Когда холодно.

В а р в а р а П е т р о в н а. Та-ак… А хочешь, милая, а тебя одной нашей женской хитрости научу? Сергей, говоришь, молчит? А ты не молчи. Тихим вечером песню слышнее слыхать. Вот ты и пой. Врет! Услышит его сердце твою песню, полюбится она ему. А песня полюбится, будет парень твой голос повсюду искать. Испокон веку так.

Н а д я. Спасибо, тетя Варя.

Варвара Петровна встала, пошла.

Варвара Петровна!

В а р в а р а П е т р о в н а (остановилась). Что, родная?

Н а д я. Вам Сергей… никогда ничего о Германии не говорил?

В а р в а р а П е т р о в н а. Говорил. Да ведь и тебе все известно. И как скучал он там. И как его чуть не убили. Хорошего, словом, мало.

Н а д я. А больше ничего-ничегошеньки?

В а р в а р а П е т р о в н а. Разве все упомнишь? Да что тебя тревожит, милая?

Н а д я. Нет, ничего.

Варвара Петровна ушла в дом.

Об этом он и мне рассказывал…

Входят Ш у р а и А л е ш а. Надя бросается к Шуре, обняла ее, заплакала.

Ш у р а. Брось, слышишь?

Н а д я. Ты же знаешь, как я люблю его.

Ш у р а. Его и надо было обнимать. Проворонила вот. Мама дома?

Надя утвердительно кивает.

А они где?

Н а д я. На лодке катаются.

Из дома вышла В а р в а р а П е т р о в н а.

А л е ш а. Тсс!

Ш у р а (громко). Какой же, говорю, вы мастер дамской завивки, если на мой вкус угодить не можете?

В а р в а р а П е т р о в н а. Ты что это, красавица, окорок вытащила, а убирать за тебя кто будет?

Ш у р а. Какой окорок?

В а р в а р а П е т р о в н а. Не ты? Сергей, значит. И он мог за собой прибрать, лакеев у нас в доме нет. (Ушла в дом.)

Ш у р а. Ну отколол братец номер. (Наде.) Да не захлебывайся, тебе говорят. Ну горько, знаю. Меры надо принимать, а не слезами исходить.

А л е ш а. А что, если Сергей Михайловича по комсомольской линии привлечь?

Ш у р а. За что?

А л е ш а. За связь с заграницей.

Ш у р а. Кто, ты будешь привлекать?

А л е ш а. А что ж! Потому как недопустимо это. Это как же в дальнейшем получится? Он — русский, она — немка, а пацан их немецко-русский будет? Да? Это только словари такие бывают.

Ш у р а. Глупости. (Тоном приказа.) Вот что, Алексей. Иди к лодочной станции. Любой ценой Сергея с немкой там задержи, пока я Петра не приведу. Беги.

Алеша ушел в сторону реки.

А мы с тобой, Надежда, к Петру в казармы сейчас. Сережка в Берлине после войны службу отбывал, а Петр с боями этот Берлин брал. Вот он его пусть и благословит. Петр так благословит, что всем чертям тошно будет.

Н а д я (задумчиво). Вот почему он тихий со мной был.

Ш у р а. Тихий, говоришь? Тихие-то кобели больнее кусают. (Кричит.) Мама, я скоро приду.

В а р в а р а П е т р о в н а (открыла дверь). Куда ты? А обедать?

Ш у р а (жест). Вот так сыта нынче. Пошли, Надежда! (Уходит.)

В а р в а р а П е т р о в н а. Санька, погоди!

Н а д я. Шура! Шура! (Убегает за Шурой.)

Варвара Петровна идет следом за ними. П а н к р а т С т е п а н о в и ч вышел из-за дома. От калитки возвращается Варвара Петровна.

В а р в а р а П е т р о в н а. Куда они?

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. К Петру, на службу.

В а р в а р а П е т р о в н а. Господи, вот уж кому бы парнем-то быть. И в кого она такая отчаянная?

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Сказал бы — в меня, да, гляжу, предмет в руках держишь, опасаюсь.

В а р в а р а П е т р о в н а. Будет тебе. Вот атаман, вот атаман.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Шурёнок? Сил избыток. Вот она и кипит. Весна к тому же… Вон какой дух от деревьев бьет: настойный, клейкий. Молодая листва пчел заманивает. (Ставит на стол бутылку.)

В а р в а р а П е т р о в н а. Это еще что?

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Массандра крымская, необходимая для дальнейшего развития событий.

В а р в а р а П е т р о в н а. Каких событий?

П а н к р а т С т е п а н о в и ч (хитрит). Сегодня Кладку седьмого этажа закончил. (Пауза.) Хорошо сверху за людьми наблюдать, за течением жизни, так сказать… Вот ведь с десяток лет всего прошло, как я первый кирпич в первую стену нового города положил, а нынче аж глазам до слез приятно глядеть на то, что сотворили мы, каменщицкого дела мастера… А уж воздух наверху!! И-и! Тонкоструйный…

В а р в а р а П е т р о в н а (подозрительно смотрит на Панкрата). Разговорился…

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Ты… рюмочки вынеси. Причаститься нам обоим надо.

В а р в а р а П е т р о в н а. С чего? С какой радости?

П а н к р а т С т е п а н о в и ч (хитрит). Седьмой этаж, говорю, класть закончил.

В а р в а р а П е т р о в н а. А-а…

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. А потом же…

В а р в а р а П е т р о в н а. Ну, ну, досказывай.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Скажу. Ты рюмочки давай.

В а р в а р а П е т р о в н а (ворчливо). Удумал… (Ушла в дом.)

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Шурка за подкреплением побежала. За Петром. А нрав Петра нам известный — крут мужик. Испортят они Сережке свадьбу. Придется инициативу в свои руки брать. И Надежду жалко. Вот как тут? Чью сторону брать? Кому способствовать? Чую: и гром и молния — все на мою голову нынче.

В а р в а р а П е т р о в н а выносит рюмки и тарелки.

В а р в а р а П е т р о в н а. С кем это ты разговариваешь?

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Я опять насчет Шурёнка же. Широкий шаг в жизни дивчина взяла. А все же виноват я перед ней.

В а р в а р а П е т р о в н а. Чем?

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Что шофером стала она — в том не каюсь. А только бы надо ей по моим стопам пойти, стены класть. Большего интереса, чем в нашей профессии, ни в какой нету. Это же сам диву даешься, как от твоих вот этих самых рук дом к небу тянется. И тебя в вышину поднимает. И чем выше, тем больше гордости в тебе… (Пауза.) Вот почему нам, каменщикам, цены нету.

В а р в а р а П е т р о в н а. Раньше бы надо об этом подумать.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Думал, да пожалел Шуру-то. Нам ведь и в лютый мороз приходится, и на ветру, и под дождем. А ей хоть не дует.

В а р в а р а П е т р о в н а. С чего бы это ты разговорился?

П а н к р а т С т е п а н о в и ч (не знает, как начать щекотливый разговор). Завещание Михаила, мужа твоего, исполняю. О будущем твоих детей думаю. Шурёнку замуж пора, а о Сергее и говорить нечего — двадцать пять парню.

Варвара Петровна вздохнула. Панкрат Степанович ободрился.

Вот сердце-то у меня и щемит.

В а р в а р а П е т р о в н а. Спасибо за заботу. Сама извелась я, издумалась. О Шуре у меня душа не болит. Придет ее срок — она и без сватов, и без нас с тобой обойдется. Ты вот помоги Сергея на Надюшке женить.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. На Надюшке? Не могу.

В а р в а р а П е т р о в н а. Почему?

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Должон получить от тебя мотив, по какому такому праву обязан вмешиваться в чужую любовь.

В а р в а р а П е т р о в н а. Да ты что?

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. А ничего. Пусть сам выбирает — на ком. На русской ли, на американке или на немке.

В а р в а р а П е т р о в н а. Какие еще американки да немки, чего ты городишь?

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. А то горожу, что за нашего парня любая нация пойдет. В а р в а р а П е т р о в н а. Шутки шутишь, а я серьезно говорю.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. А я того серьезнее, Варварушка. Ну представь себе, что Сергей, когда службу военную в Германии проходил, в немочку молодую влюбился.

В а р в а р а П е т р о в н а (машет руками). И слушать не хочу.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Словом, как только нынче Сергей заявится, тут и решим.

В а р в а р а П е т р о в н а. Что решим-то?

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Кого ему в жены брать. Русскую или немку.

В а р в а р а П е т р о в н а. Да я его вместе с немкой поганым веником из дому.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Вот зря, вот зря, Варвара, ничего-то не видя. Дышать же будет легче в международной атмосфере, — как ты не понимаешь.

В а р в а р а П е т р о в н а. Чего ты ко мне привязался? У Сергея своя голова на плечах, пусть сам…

П а н к р а т С т е п а н о в и ч (обрадовался). Сам! Сам! Золотые твои слова. Ему со своей женой жить, ему до гробовой доски горе мыкать с вашим братом, какой бы нации вы ни были.

Варвара Петровна махнула рукой, ушла в дом. Голос Петра: «Лейтенант, не забудьте для отличников стрельб билеты в театр на встречу с немцами получить. Пусть ребята и там немцев послушают — пригодится». Голос лейтенанта: «Слушаюсь, товарищ полковник».

Может, с этой стороны солнышко проглянет?

Входит П е т р, усталый, запыленный, но в хорошем настроении.

Слышна походная песня солдат:

П е т р (бросил на скамейку плащ, полевую сумку). Здорово, дядя Панкрат.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Здорово, Петя.

П е т р. Ого! Вино на столе. В честь какого праздника?

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Очередной дом под крышу подвел. (Многозначительно.) И прочая…

Из дома вышла В а р в а р а П е т р о в н а.

В а р в а р а П е т р о в н а. Петя, а Шура с Надюшкой к тебе в казармы побежали. Не видал их?

П е т р. Я, мама, со стрельбища прямо.

В а р в а р а П е т р о в н а. Припудрило-то тебя как, господи! Устал, голодный небось.

П е т р (весело). На плохой аппетит жалоб не последует. А вот представь, мама, и не устал. Черт знает что со мной делается, когда я с солдатами в поле выхожу. В степь. И ничего-то вроде в ней хорошего нет, в степи: ветер, пустота… А как обдаст тебя полынным запахом, да как начнет к твоим сапогам ковыль ласкаться, будто он по живому затосковал, да как упадет на тебя сверху серебряный звонкий дождь — жаворонки это жизни дают — ах!.. Расставишь руки, закроешь глаза, и, ей-богу, кажется: вот-вот оторвешься от земли и махнешь туда, к ним, к жаворонкам, вместе с ними озоровать…

Удаляется песня солдат. Петр подхватывает песню.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч (пристально смотрит на Петра). Петро, а ты влюбился.

В а р в а р а П е т р о в н а. А ты — чу. И пусть. Сколько можно вдовцом-то.

П е т р (озорно, Панкрату). Рушники готовь. В сваты тебя скоро произведу. Сватать невесту пойдешь.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Что ты! Кого же, Петя? Да я хоть сей момент.

П е т р. Мама, ты посмотри на него. (Панкрату). В кого же это я влюбился?

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. А вот ты нам по-военному и доложи.

П е т р. Чего захотел.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Шуткуешь все, Петро.

В а р в а р а П е т р о в н а. Воду я, сынок, подогрела. На плите возьмешь.

Напевая, Петр ушел в дом.

(Добрым взглядом проводила Петра, вздохнула.) Панкрат, я в магазин за хлебом сбегаю. (Ушла.)

Из дома выходит Петр, выносит воду.

П е т р (умывается). А ты знаешь, дядя Панкрат, какое событие сегодня после учений произошло? Спускаемся с кургана, на котором наши братские могилы, — видим, иностранцы на курган поднимаются. Немцы, оказывается.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Ну, ну.

П е т р. Подбегают к моим солдатам, цветы в руки суют, кричат что-то. И дал я тут команду своим хлопцам остановиться. И что бы ты думал? Настоящее братание началось. А немцы — так те в слезы ударились. Плачут… (Повесил на дерево полотенце.) Налей мне, дядя Панкрат, с удовольствием выпью я с устатку.

Выпили.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. А ведь и у нас, Петенька, событие в доме. Прихожу с работы, Серега тут. А с ним — немочка молодая. (С хитрецой.) Знакомая или невеста — не понял я.

П е т р (засмеялся). Ну раз уж домой пришла, к невесте ближе. Мог бы сообразить. (Смеется.) Невеста… Скажешь тоже. Хотя что же? Когда-нибудь будут к нам со всего света невесты приезжать. И до этого доживем.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч (в тон, весело). Доживем, Петя, доживем. (И вдруг — серьезно.) Ну так вот, Петр. Невеста к Сергею приехала. Из Германии. Из Иены. Невеста самая разнастоящая. Луиза.

П е т р (принимает это за шутку). Ну ты, дядя Панкрат…

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Вот те крест. Та самая немочка, которая Сергея подобрала, когда ранили его.

П е т р (все еще не верит). Нет, нет… Ты которую бутылку опорожняешь?

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Первую, Петя. И трезвый я сейчас, как стеклышко. Видел я невесту-то, разговаривал с ней. Вот так, как тебя, видел.

П е т р. Что за ерунда такая?

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Если бы ерунда! Иди-ка сюда.

Подводит Петра к берегу.

Три лодки вижу. А на какой Сергей — не разгляжу.

П е т р (всматривается). Вижу. Вон он.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. В лодке — один?

П е т р. Дивчина с ним.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Не дивчина, говорю, а Луиза. Да.

П е т р (взволнован). Что за черт. (Вдруг.) Он что — с ума сошел? Во всей России девушки не нашел?

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Он тебе сам скажет.

П е т р (резко). А я и слушать не буду. Подумаешь, блажь какая. Невеста из Германии. «Новатор»!

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. А если любовь?

П е т р (вскипел). Любовь? Так ты и родную мать люби, и брата, и сестру, и землю, по которой ходишь, которая на метр нашей кровью пропитана. По чьей вине? По чьей вине, я спрашиваю? (Пауза.) Он хочет, чтобы я это забыл?

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. А молодые при чем? И немцы разные бывают. Сам про Германию рассказывал.

П е т р. Хватит, дядя Панкрат.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Нет уж, сделай милость, до конца мне разобъясни. Выходит, если ты будешь против и мать будет против, — уходить Сергею из дома надо? Я так понимаю. Или немку прогнать. (Накаляясь.) Или в газету опровержение написать, что, мол, советские люди и слышать ничего о немцах не хотят? Что, мол, ни простить, ни забыть им не могут во веки веков — аминь! Что, мол, до десятого будущего немецкого колена…

П е т р. Не паясничай, Панкрат Степанович.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Я паясничаю? Так я ж несознательный. Ты сознательный, вот и разобъясни.

П е т р. Я немцев от Гитлера спасал. Если надо их сегодня от какой другой сволочи спасти, из беды выручить — пойду. Может, жизнь там свою оставлю. Но в свой дом, в свою семью… Не-ет!.. (Пошел.)

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Постой.

П е т р. И слушать не хочу.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч (властно). Постой, говорю. Трусишь?

П е т р (остановился). Осторожнее выбирай слова.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Разговор хорошо начали с тобой, а кончим, гляжу, плохо. Хоть и не отец я тебе, а с пеленок тебя знаю, и перед смертью отец твой завещал мне руководить вами. (Пауза.) Я Сергею и Луизе свое согласие дал. Понял?

П е т р (опешил). Как ты мог? (Горячо.) Как ты…

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Сядь, говорю. Земля и та в самый лютый мороз не до сердцевины промерзает. Не верю, что сердце у тебя до конца твоих дней заморожено. Мне шестьдесят восемь. Работать вскорости не смогу — рука кирпич не удерживает. А без работы я помру. И хочу помереть я спокойно, с теплой душой. (Пауза.) Я так думаю: кровь нас с немцами на поле брани развела, кровь пусть и породнит. Через детей наших пусть породнит.

П е т р. Легко сказать… А мне стоит закрыть глаза, вспомнить… (Пауза.) Как сейчас вижу… Под Ростовом. В марте сорок третьего. Снег на дороге черный, мятый. Дорога на подъем идет. Вешние ручьи снег роют, звенят!.. И лежит убитый наш хлопец. Шею вытянул, будто хочет еще раз взглянуть туда, куда не дошел. Бьет ручей в молодые остывшие зубы: пей, пей, пей… Не хочет парнишка пить, все кончено, не хочет, а ручей все стучится в пожелтевшие, навсегда остывшие зубы. А такой звон весны вокруг! (Пауза.) Нет… Не забыть!

П а н к р а т С т е п а н о в и ч (подошел, положил руку на плечо Петру). Верю, больно. Только ты, Петя, вперед смотри, а не назад. (Пауза.) Вот ты говоришь — блажь. А не дай бог — ошибешься ты. Тогда как? (Проникновенно.) Ты, Петя, послушай. Врать не буду. Минут десять я их наблюдал, а уж видать — любят друг друга!

П е т р (усмехнулся). Успел разглядеть?

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Особенно немочка. В глаза ему все смотрит. Как былинка она. Прозрачная, будто солнышко ее не снаружи, а изнутри освещает.

П е т р. Красивая?

П а н к р а т С т е п а н о в и ч (как последнее спасение). Статуя!

П е т р. Ну и дипломат ты, дядя Панкрат.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Ты же умница, Петр, и душа у тебя добрая — знаю. Мы с тобой мужики. Нам легче. А вот как к матери подойти? Посоветуй. Полчаса я тут дипломатию разводил — все прахом. И всерьез не берет.

П е т р. Не знаю. Пока с Сергеем не поговорю… (Горячо.) Как же он мог — умный парень…

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Тсс… кажись, они.

Со стороны реки появляется С е р г е й.

С е р г е й. Здравствуй, Петр. Дядя Панкрат, а мама дома?

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. И мать сейчас придет.

С е р г е й. Луизу ребята окружили — не отпускают никак. Все о новой Германии им рассказывает, о планетарии. Можно звать, значит?

П е т р (не оборачиваясь). Подожди. Дядя Панкрат, ты… сам ступай.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Того лучше. (Жестом показывает Сергею на Петра, как бы говоря, что дело плохо, и уходит.)

С е р г е й (подошел к Петру). Петя, ты… чего? (Сел рядом.)

Петр вдруг страстно, сильно обнял Сергея, привлек к себе.

П е т р. Сережка… Сережка…

С е р г е й. Что с тобой? Петя, что случилось?

Петр не выпускает Сергея из объятий.

П е т р. Расскажи… Расскажи мне все… Объясни. Не как старшему брату, не как товарищу даже. Как самому себе объясни.

С е р г е й (после паузы). Ты против. Понимаю. Жаль.

П е т р (резко). Кого? Мать, меня или немку?

С е р г е й. У Луизы есть имя. (Пауза.) Так, Петя, мы не сможем… Я не хочу. (Встал.)

П е т р (резко). Не хочешь говорить со старшим братом? Извини. (Пошел в дом.)

С е р г е й. Петя, подожди.

П е т р (снова с силой привлек к себе Сергея). Люблю же я тебя, черта. Братишка мой…

С е р г е й. Вот теперь давай поговорим. Правда, у нас мало времени. Луиза меня ждет. Потом… мне еще с мамой предстоит. (Пауза.) Видишь ли, Петр, это для меня настолько серьезно, что я боюсь, что ты не поймешь.

П е т р. Постараюсь.

С е р г е й (после паузы). Ты знаешь, как мы с ней встретились. (Пауза.) А потом в госпитале… Каждый день она приходила. Вижу по подаркам — не пышно живет, отказываюсь, а у нее слезы на глазах. А возьму — глаза заблестят, загорятся… (Пауза.) Потом выйдет на тротуар, час стоит, два… все на мое окно смотрит. (Пауза.) Ты знаешь, как строго было там с этим делом, а тут никто из наших… даже командир части… И он сочувствовал.

П е т р. А ты к ней… как?

Сергей вместо ответа прижался к Петру, как ребенок.

А Надежда как же?

С е р г е й. Надежде я никогда ничего не обещал. Дружили просто.

П е т р. Та-ак. Ну ладно!

Входит П а н к р а т С т е п а н о в и ч.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Не нашел я ее.

С е р г е й. Я сам сейчас. (Ушел.)

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Ну, договорились?

П е т р. Мое при мне остается, а Сергею своей дорогой идти. Не союзник я ему, но и мешать не буду. А мать пусть сама решает.

В калитку входит В а р в а р а П е т р о в н а.

В а р в а р а П е т р о в н а. Чего это вы сразу замолчали?

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Соображаем, кому из нас на Сережкиной свадьбе запевалой быть.

В а р в а р а П е т р о в н а. Опять ты за свое. Что тебя нынче будто пчелы покусали?

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Чужой кто-то в улей залетел.

В а р в а р а П е т р о в н а. Балагуришь все.

П е т р (взял у матери сумку). Посиди-ка с нами, мама.

Варвара Петровна села.

Вот с дядей Панкратом о жизни соображаем.

В а р в а р а П е т р о в н а. Натощак-то? Пойдемте, поешьте сначала…

П е т р (удерживает мать). Посиди, мама. Целыми днями ты на ногах… (Пауза.) Тут вот, мама, понимаешь, какое дело. С тобой посоветоваться хотим. Конечно, если ты против, разговора быть не может. Твое слово закон, — как при царском режиме.

В а р в а р а П е т р о в н а. Нашел с кем меня сравнивать.

П е т р. Шучу. А чего это ты на меня так смотришь?

В а р в а р а П е т р о в н а. У Панкрата поучись хитрить-то. Говори, в чем суть.

П е т р. Суть, мама, в том, что встретился Сергей сегодня с одной девушкой. Обещание они когда-то друг другу дали.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Вроде как по-нашему, по-старинному, — обручились.

В а р в а р а П е т р о в н а. Ну, ну, я слушаю.

П е т р. Вот и все. Слово за тобой.

В а р в а р а П е т р о в н а. А Надюшка как же?

П е т р. С Надеждой у Сергея ничего серьезного не было. Дружили. Товарищами были.

В а р в а р а П е т р о в н а. Товарищами… (Пауза.) Где же она, обрученная?

П е т р. Сейчас Сергей приведет.

В а р в а р а П е т р о в н а. Здешняя?

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Нет, не здешняя.

В а р в а р а П е т р о в н а (строго). Не тебя — Петра спрашиваю.

П е т р. Нет, мама, она приезжая.

В а р в а р а П е т р о в н а. Откуда?

Пауза. Петр делает знак Панкрату Степановичу.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Словом, Варварушка, вот-вот Сергей к тебе в дом невесту приведет, и невеста эта немецкого происхождения.

Варвара Петровна встала, подошла к столу, смахнула с него хлебные крошки, села. Не знает, куда деть руки. Опять встала.

В а р в а р а П е т р о в н а (со страшным спокойствием). Где-то я тут хлеб положила. (Ищет сумку с хлебом.)

Петр подает ей сумку.

(Варвара Петровна пошла, но ноги ослабели — остановилась, виновато улыбнулась.) Устала нынче.

П е т р. Мама… Ты… Не надо так, мама…

Со стороны реки вбегает взволнованный А л е ш а.

А л е ш а. Товарищи!.. Шура где? Больше не мог я… сюда идут.

Из-за обрыва показываются С е р г е й и Л у и з а. Сергей помогает Луизе подняться на площадку, и она — лицом к лицу — встретилась с Варварой Петровной. В нерешительности остановилась.

С е р г е й (подбежал к матери). Мама! Мы так ждали тебя. Петр, дядя Панкрат, вы ей все рассказали? Это моя невеста. (Луизе.) Вот, знакомьтесь.

Варвара Петровна поднесла фартук к глазам.

Мама!.. Ты… Петр, это Луиза! Моя Луиза!

Петр молчит.

Дядя Панкрат, что же это? (Всем.) Это — моя невеста. (Луизе.) Луиза, ты не волнуйся, ты только не волнуйся, все будет хорошо. Мама!..

В а р в а р а П е т р о в н а (Луизе). Уж простите, что не сдержалась, заплакала. Много горя, девушка, приняли мы от фашистов в войну. Мужа моего они повесили, безвинного. (Показывает на Петра.) У него жену с детьми бомба накрыла.

Л у и з а. Сергей никогда не говорил…

С е р г е й. Мама! При чем здесь Луиза?

Л у и з а. Если бы я знала!..

В а р в а р а П е т р о в н а. Сколько лет я по мужу плачу. Сергей не знает. И никто из детей моих не знает. Одна подушка в слезах мне подружка. (Пауза.) Нет моего согласия, не обессудь, девушка.

С е р г е й. Мама!

В а р в а р а П е т р о в н а. Верю, что и хорошая ты, может, и сына моего любишь, а нет согласия.

Л у и з а (тихо). Я люблю Сергея.

С е р г е й. Ну как же ты можешь, не выслушав меня, нас… Как же можно запретить любить человека, без которого я…

В а р в а р а П е т р о в н а. Уходи! Уходи совсем из дому. Мне легче станет.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Варвара!

П е т р. В нашем доме гость.

В а р в а р а П е т р о в н а. Уйдите! Все уйдите!

С е р г е й (схватив Луизу за руку). Подожди. Если и уйдем, то навсегда.

Входят Ш у р а и Н а д я.

Шура! Они не хотят видеть в нашем доме Луизу. Скажи им…

Ш у р а (вплотную подошла к Луизе). Это вы хотите украсть у нас Сергея?

П е т р. Александра!

Ш у р а. Нет, я скажу все. Кто вас звал сюда?

Н а д я. Шура! Не надо!

Ш у р а. Кто вас просил сюда?

Л у и з а (беспомощно оглядывается). Украсть? Я не знаю, что такое по-русски — украсть…

Ш у р а. Вор, вор, знаете, что такое?

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Остановите ее!

С е р г е й (Шуре). Замолчи! Я ненавижу тебя! Мама, ты знаешь, как я люблю тебя…

Варвара Петровна вошла в дом, слышно, как она зарыдала.

Л у и з а. Нет! Не хочу так! Не надо! (Убежала.)

С е р г е й. Луиза! (Повернулся к своим родным, с болью.) Эх вы!.. Луиза-а! (Убежал следом за Луизой.)

П а н к р а т С т е п а н о в и ч (негромко, задумчиво). Жизнь твое упрямство сломит, Варвара…

З а н а в е с

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Декорация второй картины первого действия — гостиница.

В тот же день.

Входят Б е р т а и В и л л и.

В и л л и. Фрау Броэль, что это значит? Кто давал право вашей дочери…

Б е р т а. О чем вы?

В и л л и. Я сейчас заказывал междугородный разговор и слышал, как американская корреспондентка, черт бы ее побрал, диктовала в свою газету статью — интервью с вашей дочерью.

Б е р т а. С Луизой?

В и л л и (зло). По-моему, с вами приехала только одна дочь.

Б е р т а. Она приехала не со мной, а в составе делегации.

В и л л и. Вот об этом я и хочу с вами поговорить.

Б е р т а. Слушаю. О чем же говорила моя дочь с американской корреспонденткой?

В и л л и. Луиза сказала ей, что наша делегация приехала в Россию для того, чтобы доказать Америке, что немцы и русские в разговоре между собой обойдутся без ее помощи.

Б е р т а. Неплохо. Вы с этим не согласны?

В и л л и. Нет, я понимаю. Но… Мы приехали сюда и не для того, чтобы вести пропаганду против Америки.

Б е р т а. Допустим, я согласна с вами. Что же еще сказала Луиза такого, что вы… (Иронически.) Вам налить воды?

В и л л и. Не надо шутить, фрау Броэль. Когда американка спросила вашу дочь, сколько стоит планетарий, который мы хотим подарить русским, Луиза ответила, что дружба не разменивается на деньги.

Б е р т а. Молодец Луиза! Вы другого мнения?

В и л л и. Я охотно разделяю ваш родительский восторг, но американская корреспондентка заявила, что ваша дочь якобы приехала в Россию лишь для того, чтобы встретиться с русским парнем, которого она сегодня утром принимала в этой комнате в ее присутствии. Я не понимаю, Берта Броэль, почему там, в Германии, вы не сказали нам, с какой целью вы едете в Россию? Извините, я бы не счел для себя возможным… Я не вошел бы в состав этой делегации…

Б е р т а. Вам кажется чудовищным, что Луиза знакома с русским юношей?

В и л л и. Неизвестно, во что может вылиться это знакомство.

Б е р т а. Успокойтесь, Вилли. Луиза сегодня же возвратится в Германию.

Входит К л а р а, слышит эти слова.

К л а р а. Луиза возвращается в Германию? Зачем?

Берта отвернулась.

А-а… Понимаю… Она обязана подчиниться родительскому приказу. Так? (Пауза.) Никуда она не уедет. Я первая не допущу этого.

Б е р т а (резко повернулась). Клара!..

К л а р а. Что — Клара? Не хватало только, чтобы из-за отца Луиза ломала свое счастье, может быть, всю свою жизнь. Этого не будет, Берта! Где Луиза? Я должна увидеть ее. Не хватало, черт побери, чтобы наши внуки и правнуки отвечали за преступления Гитлера. Да русские первые этого не допустят. Я сейчас пойду к Виктору Ивановичу, и он…

Б е р т а. Клара, что ты собираешься делать?

К л а р а. Расправить молодой любви крылья — только и всего. Да, именно крылья, которые вы — ты и твой муж — хотите опутать нитями прошлого. Пусть парит! (Остановилась у двери.) Впрочем, сначала познакомь меня со своим мужем. Я сама хочу поговорить с ним.

В и л л и (с недоумением смотрит на Берту). Простите… фрау Броэль, какой муж? Чей?

К л а р а. Вы всегда так долго соображаете, Вилли!

Б е р т а. Да, Вилли, вас ожидает еще одна неприятная новость: сегодня я встретилась здесь со своим мужем. Его освободили из лагеря военных преступников.

В и л л и. И он — здесь?

Б е р т а. Да. (Приоткрыла дверь в соседнюю комнату.) Курт, выйди, с тобой хотят познакомиться.

Входит К у р т. Он в гражданском костюме.

К у р т. Здравствуйте.

К л а р а. Здравствуйте.

Вилли резко поворачивается и уходит.

Не обращайте внимания. Мы все еще боимся своей собственной тени. Я так рада за Берту. И за вас. И я надеюсь, герр Броэль, что вы не омрачите эту радость неуместным вторжением в личную жизнь Луизы. (Улыбнулась.) Не буду вам мешать! Я и мой покойный муж не любили, когда в момент нашей встречи рядом был третий. Целую тебя, Берта. (Ушла.)

Берта провожает ее до двери.

К у р т. Что это значит? Луиза не едет сегодня со мной? Она остается? Но она сама сказала мне… Я сам… На моих глазах она выгнала этого русского…

Б е р т а. Я не видела ее после этого, Курт.

К у р т (взрываясь). И ты спокойна. Тебе как будто все равно.

Б е р т а. Зачем ты так говоришь?

К у р т. Луиза не будет женой русского, пока я жив. (Подошел к окну, круто поворачивается.) Да, я ненавижу русских! И если я все еще дорог тебе… (Твердо.) Луиза поедет в Германию. Со мной. Сегодня. И все будет хорошо.

Б е р т а. Хорошо?! Ты плохо знаешь ее, Курт. Если ты действительно хочешь ей счастья, не говори с ней вот так… о России. Вы не поймете друг друга.

К у р т. Она поймет, в ней течет моя кровь. (Резко.) Или она ела не тот хлеб, что был у меня в лагере? Каким хлебом кормят вас русские там, у меня на родине? Ты, например, слишком хорошо выглядишь.

Б е р т а. Как ты можешь?!

К у р т. Очень просто. Тебе ни о чем не говорят эти стены, эти улицы? (Шагнул к окну, резко отдернул штору.) Смотри, вон там мы потеряли генерала Фигля. В подвале того дома взяли в плен фельдмаршала Кроуса. А вон в той стороне находится овраг, в котором взяли в плен меня. Всех нас. Тысячи… Десятки тысяч. (Пауза.) Нас повели. Рядом с дорогой я увидел убитого русского. Он стоял по пояс в сугробе и смеялся. Убитый смеялся над нами, живыми. (С силой.) Я не забуду этого позора! Он жжет, он столько лет жжет мне грудь. Горит!.. (С силой задергивает штору, в комнате становится полутемно.)

Б е р т а. Зачем ты?

К у р т. Чтобы не видеть! (Другим тоном.) Только тебя… Хочу с тобой. (Страстно обнял.) Вот так. Жена моя!.. Берта моя!.. (Целует.) Ты по-прежнему любишь меня?

Б е р т а. Конечно. Как ты можешь спрашивать?

К у р т. Мне показалось сейчас…

Берта хотела о чем-то спросить Курта, раздумала, снова прижалась к нему.

Я понимаю. Ты — глава делегации. Я мешаю тебе. Меня увозят сегодня. Если хочешь, я уйду сейчас.

Б е р т а. Нет, нет… (Пауза.) Почему ты не писал? Не сообщил, что ты жив. Это жестоко.

К у р т. Вот так же, как сейчас… это помешало бы тебе, Луизе. Коммунисты, которые в Восточной Германии, не простили бы тебе. Ты лишилась бы куска хлеба. Луизу выгнали бы из школы. (Почти шепотом.) Я молчал ради вас. Ради вашего счастья.

Б е р т а. Без тебя у меня не было его, Курт.

К у р т (обнимает). А теперь?

Б е р т а. Курт, могут войти.

Раздаются звуки рояля — «Лунная соната».

Она… Клара… (Словно просит извинения.) Луиза не выходит у меня из головы… (Стараясь казаться веселой.) Знаешь что? Давай закажем вина.

К у р т (смотрит на Берту, задумчиво). Можно и вина…

Берта звонит. Входит М а р и я.

Б е р т а. Фрау Мария, попросите, пожалуйста, чтобы нам принесли вина, фруктов.

М а р и я. Хорошо.

К у р т. И… пригласите немцев. Всех.

Перехватил взгляд Берты.

От имени моей жены.

Мария ушла.

Б е р т а. Мы хотели вдвоем…

К у р т. Вдвоем мы там, в Германии. (Подошел к Берте и долго смотрит ей в глаза.) Со мной одним тебе будет скучно. (Пауза.) Пожалуй, и мне…

Б е р т а. Извини меня, если я что-то не так…

К у р т. Все так. Именно так. И в этом трагедия сегодняшней Германии.

Б е р т а. Не понимаю.

К у р т (прошелся). Что случилось с вами? Ты с такой легкостью готова отдать дочь русскому. Вы едете с подарками в Россию, которую должны проклинать, бояться, ненавидеть. Неужели немцы там, на моей родине, забыли все?

Б е р т а. Я постараюсь ответить тебе.

Стук в дверь.

Войдите.

Входит пожилой о ф и ц и а н т, накрывает на стол.

К у р т. Давно, старик, последний раз немцев обслуживал?

О ф и ц и а н т. В сорок пятом. Когда господин Кейтель капитуляцию подписывал. Я тогда при штабе генерала Чуйкова служил.

К у р т (усмехнулся). Так ты, может, полковник или даже генерал?

О ф и ц и а н т (просто). Нет, рядовой. Это, я слыхал, американцы любят, когда им в ресторанах бывшие ваши генералы подают.

К у р т. А я майором был, старик.

О ф и ц и а н т. Всяко бывает. Вон ваш Геринг рейхсмаршалом был, или самого Гитлера возьмите, или помощников его. И маршалы, и фельдмаршалы, и генералы, а померли. А вам повезло.

К у р т. Повезло! Я девять с половиной лет дома не был. Девять с половиной лет, старик.

О ф и ц и а н т. Тоже неплохо. Небось все в голове продумали, по какой причине вы себя свободы лишили.

К у р т. Да, ты прав, старик, повезло мне… Все мои товарищи погибли, а я вот, видишь…

О ф и ц и а н т. Не всем же вашим сородичам на роду было написано на нашей земле помирать. Надо кому-то и в живых остаться, чтобы дома рассказать, какая карусель с вашим братом получилась. (Вежливо.) Что еще изволите?

К у р т (резко). Минут через пятнадцать — черный кофе с лимоном.

О ф и ц и а н т. Пожалуйста. (Ушел.)

Б е р т а. Зачем ты, Курт, с ним так? Он пожилой человек. Ты обидел его.

К у р т. Я? А он? О, их надо знать. Я их знаю теперь.

Б е р т а (грустно). Какой ты…

Стук в дверь.

Войдите.

Входит М а р и я.

М а р и я. Они не могут. Просили извинить.

К у р т. Все?

М а р и я. Все.

Б е р т а (смутилась). Ничего. Спасибо. Извините.

М а р и я. Пожалуйста. (Ушла.)

Напряженная пауза.

К у р т. Так… И все-таки я не могу сейчас уйти, Берта, пока не поговорю с Луизой. Придется тебе… вам… потерпеть. Подышать одним воздухом с немцем, от которого слишком пахнет прошлым. (Громко засмеялся.) Представляю, как сейчас члены твоей делегации перемывают мои кости. (Короткая пауза.) И твои. Нет, теперь у них с тобой разговор будет короткий. (С силой ударил, ладонью о стол.) А поговорим!

Б е р т а. Курт!

К у р т. Прости. (Налил себе вина, выпил.) Извини, я забыл налить тебе. Отвык…

Б е р т а. Не надо, забудь. Мне так приятно видеть тебя в этой одежде. Будто никогда не было войны, плена. Вот таким ты был, когда мы встретились в первый раз. Помнишь?

К у р т. Я был слишком молод тогда. И глуп.

Б е р т а. Нет, нет, ты был красив тогда. Налей и мне.

К у р т. Опять забыл. (Усмехнулся.) Видишь, оказывается, я уже не тот, каким ты помнишь меня.

Пауза. Звуки рояля.

Б е р т а. Я на некоторое время должна уйти, Курт. У нас сегодня три встречи с русскими. Я проверю: все ли готово с нашей стороны.

Курт встал.

Нет, нет, ты… пожалуйста… Ты можешь остаться. Я — скоро. (Ушла.)

К у р т. Я потерял дочь. И, кажется, теряю жену. (Выпил, тихо запел.)

(Уронил голову на стол.)

Входит Л у и з а. Остановилась у двери.

Пауза.

Л у и з а. Папа, ты один?

Курт не слышит.

Папа, что с тобой?

Курт поднял голову.

Ты плачешь?

К у р т. Мне тошно… одному.

Л у и з а (отчаянно). Налей мне. Налей, налей, я взрослая уже. (Сама наливает.) И давай выпьем. Знаешь, за что? Нет, ты в самом деле плачешь? Я вижу слезы…

К у р т (поднимает голову и вместо ответа).

Л у и з а. Не надо!

К у р т. Не надо… (Словно впервые увидел дочь.) Ты совсем взрослая. (Пауза. Серьезно.) Нам нужно поговорить с тобой, Луиза. Впрочем, не сейчас. Вот когда ночью сядем с тобой в поезд…

Л у и з а (быстро). Я… кажется, не поеду, папа.

К у р т (как можно спокойнее). Да, я забыл. Ты увлеклась русским юношей.

Л у и з а. Я люблю его.

К у р т (обнял Луизу). Девочка моя! В твои годы всем так кажется. Русские так жестоко обошлись со мной. Но бог с ними. Не хочу сейчас. (Хочет переключить разговор.) Боже, как я тосковал по тебе! Я рад, я счастлив, что вижу тебя. Как я страдал, что ничем не могу помочь маме, тебе. Расскажи, расскажи мне все. Как ты живешь, моя девочка? Ты работаешь? Учишься?

Л у и з а. Я учусь на пятом курсе физико-математического факультета. В университете. А практику прохожу на нашем оптическом заводе. Мне так нравится астрономия, папа! Звезды — они такие таинственные! (Засмеялась.) Говорят, я способная. (Пауза.) Сейчас на нашем заводе мы делаем планетарий для русских. Маму прислали согласовать с русским архитектором все вопросы. И я… я, кажется, буду работать в этом планетарии. Здесь. (Вдруг.) Папа, ты знаешь, английский король подарил русским меч. Мне кажется, он напрасно это сделал — подарил меч. Нет, мы подарим русским звезды. Чтобы о войне ничего не напоминало. Меч и звезды. Красиво, правда? Бывшие союзники дарят меч, а бывшие враги — звезды.

К у р т (осторожно). А ты не подумала, Луиза, о том, как трудно будет тебе здесь, вдали от родины, без меня, без мамы?

Луиза не отвечает.

Я сделаю все, чтобы ты была счастлива там, у себя на родине, в нашей Германии.

Л у и з а. Это невозможно теперь.

К у р т. Ты уже стала его женой?

Л у и з а. Нет, но мы уже решили.

К у р т. Девочка моя, ты решила стать женой моего врага?

Л у и з а. Сергей ничего не сделал тебе плохого.

К у р т. Пусть не он. Но я — враг русских, и они — мои враги. (Распаляясь.) Разве не они держали меня столько лет вдали от тебя? Разве не здесь стали седыми мои волосы? Посмотри, посмотри! Разве ты можешь быть счастливой среди них, на чужой земле?

Л у и з а (настойчиво). Я люблю его.

К у р т. Но я твой отец. Я не оставлю тебя русским. Слышишь?

Л у и з а. Но ты же не знаешь Сергея.

К у р т. Я знаю русских лучше, чем ты. Их язык, их психологию. Им до немцев так же далеко, как далеки твои любимые звезды от нашей грешной земли. Я знаю теперь то, что мы обязаны были знать в сорок первом году, когда русские заставили нас взяться за оружие.

Л у и з а. Не они первые напали на нас. Это мы, немцы, виноваты.

К у р т. Да? Так учат вас в школе? В университете? (Резко.) Ты поедешь сегодня со мной.

Входит Б е р т а.

Берта, прошу позаботиться о билете на поезд для Луизы.

Л у и з а (бросается к матери). Мама, папа не разрешает мне остаться в России. Объясни ему, скажи, помоги мне. Папа, я люблю тебя, но я еще больше буду любить тебя тогда… ты не сердись на меня, не обижайся. Я уже взрослая, а ты все считаешь меня девочкой.

К у р т. Девочка! Маленькая! Глупая! Уедем! (Берте.) Берта, если ты не хочешь разрушить нашу семью, уедем втроем. Это очень серьезно, учти, Берта.

Л у и з а. Мама, папа не верит, что мы можем с Сергеем жить хорошо. Но почему? Почему?

К у р т. Хорошо. Допустим, я соглашусь, чтобы ты осталась. (Как последнюю карту.) Но тебя не примут русские.

Л у и з а. Примут! (Она сама испугалась этого слова, но решила не сдаваться, не уступать.) Примут! Приняли уже. Они хорошие. Да, хорошие. Им труднее, чем нам… забыть… а я уже была у них и не боюсь! Они хорошие! Хорошие!

К у р т. Ты уедешь.

Л у и з а. Нет!

К у р т. Нет?

Л у и з а. И я счастлива, что здесь ты не можешь помешать. Никто не может. (Делает движение к Курту.) Пойми меня.

К у р т. Грязная девчонка! (Дает Луизе пощечину.)

Б е р т а. Курт!!

Л у и з а (стоит не шелохнувшись, тихо). Еще бей.

Б е р т а. Курт, как у тебя поднялась рука. (Бросается к дочери.) Девочка моя, что здесь произошло?

Л у и з а (тихо). Я теперь Сергея еще больше люблю…

Стук в дверь.

Б е р т а (тихо). Луиза, приведи себя в порядок. (Громко.) Пожалуйста.

Входят К л а р а, В и л л и, Г е р т р у д а, Ф р и ц.

К л а р а. Берта, через пять минут мы должны выезжать. Машина ждет нас.

Б е р т а. Да, да… Я — сейчас. Присаживайтесь. Хотите вина?

Г е р т р у д а. Что вы, фрау Броэль! Перед встречей с русскими?..

Входит С е р г е й.

С е р г е й. Разрешите?

Б е р т а. Пожалуйста.

С е р г е й. Здравствуйте, госпожа Броэль. (Остальным.) Здравствуйте.

Л у и з а. Мама, Сергей и я хотим поговорить с тобой. Я просила его прийти.

С е р г е й (шагнул вперед). Госпожа Броэль, я люблю Луизу, Луиза любит меня.

Берта молчит.

Нам будет горько, если вы не дадите своего согласия. Луиза и я поклялись друг другу, и никакая сила не может разъединить нас.

Курт отвернулся.

К л а р а (Курту). Герр Броэль, это же ваш будущий зять — господин… (улыбнулась Сергею) товарищ Сергей Асанов. Берта, насколько я понимаю, обстоятельства складываются таким образом, что им немедленно нужно ваше благословение.

Б е р т а. Проходите, присаживайтесь, пожалуйста.

К л а р а. Что-о? Только и всего? А где поцелуи? Объятия? Поздравления? Радость и восторг? Берта, это же будущий муж твоей дочери! Ты посмотри, это же такая пара! Великолепная пара! Нет, нет, Берта, не хмурься. Благословляй!

Б е р т а. Я должна подумать.

К л а р а. Бог знает, что ты надумаешь, а здесь все уже решено, и решено правильно. Молодые, на колени! (Топнула ногой.) На колени!

С е р г е й. У нас не принято — на колени. И потом… зачем же так… силой.

К л а р а. А нас, немцев, скорее можно силой взять, умом не сразу проймешь. (Берте.) Берта, еще не поздно!

Б е р т а (беспомощно смотрит на Курта). Право, все так неожиданно…

С е р г е й. Вы не верите, что Луизе будет со мной хорошо? Что мы будем счастливы?

Б е р т а. Луиза — немка.

К л а р а (всплеснула руками, смеясь). Бог мой! Какое гениальное открытие! Луиза, ты немка, слышишь? (Берте.) И что из этого следует? Не любить? Отказаться от молодости? От такого юноши? И великолепно, что русский. Молодец, Луиза! Взяла русского в плен. Без войны! В мирной обстановке! С помощью голубя мира. (Взяла за руки Сергея и Луизу.) Благословляй, Берта.

Б е р т а. Я должна подумать.

К л а р а. Благослови, а потом можешь думать сколько твоей душе угодно.

Л у и з а. Мама…

Б е р т а (встретилась взглядом с Вилли). Не могу.

Л у и з а. Я прошу… Неужели ты не хочешь для меня счастья?

Б е р т а. Курт, что же ты молчишь?

К у р т. Ко мне не обращаются.

Б е р т а (не сразу). Будьте счастливы.

К л а р а. Вот так. А теперь думай. (Сергею и Луизе.) А вы ступайте в город, на берег реки, в соловьиную рощу, — куда угодно. Не мешайте фрау Броэль думать.

К у р т. Луиза, подожди!

Луиза и Сергей остановились.

Я… должен… я хочу сказать тебе одной… (Сергею.) Луиза сейчас выйдет.

Л у и з а (Сергею). Я сейчас.

Сергей вышел. Члены делегации хотят уйти, но Курт останавливает их.

К у р т. Вас прошу остаться. (Вынул из кармана небольшую ампулу.) Вот эта ампула… Мне дали ее верные друзья, когда я стоял перед судом русских и мне грозила смерть. (Луизе.) Если ты, Луиза, сейчас не поклянешься, что ты вместе со мной возвращаешься в Германию, я на твоих глазах… Ну? Решай, Луиза. И ты, Берта. Все вы решайте.

Луиза вдруг выхватывает из рук Курта ампулу и отскакивает в сторону. Курт делает движение к Луизе.

Л у и з а. Папа! Еще один твой шаг, и я… (Так, не спуская глаз с отца, держа наготове ампулу, Луиза отступает к двери, у порога растаптывает ампулу ногой, выбегает из комнаты.)

Б е р т а. Боже!

К л а р а. Берта, твой муж бросил вызов нам всем…

Ф р и ц. Позор! Позор!

В и л л и. Я сейчас должен встречаться с рабочими метизного завода. Я не пойду туда, пока ваш муж… Пока я не буду знать… что между ним и вами нет ничего общего.

Ф р и ц. Я — тоже.

Г е р т р у д а. Фрау Броэль, мы не рассчитывали на встречу с вашим мужем. (Курту.) Тем более что мы не знаем, за какое военное преступление вы отбывали наказание.

К у р т. Убивал русских. (Исступленно.) Да, убивал. И убивал бы сейчас… Беспощадно! До конца!

Г е р т р у д а. Вы слышите! Нет, нет, фрау Броэль, вы должны что-то предпринять. По крайней мере избавить нас от встреч с вашим мужем.

Б е р т а. Он сейчас уйдет. Немедленно.

К у р т. А я думал, вы возьмете меня с собой на завод, на встречу с русскими «товарищами».

К л а р а (гневно). И вы еще смеете издеваться! Вы, которые залили эту страну кровью!..

Б е р т а. Курт… Уходи!..

Курт мгновение подумал, резко повернулся, ушел.

К л а р а. Я не завидую тебе, Берта! И для Германии не будет праздником его приезд… Нет, не будет…

З а н а в е с

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Декорация второго действия. Вечер. П е т р, задумавшись, стоит, повернувшись в сторону реки. П а н к р а т С т е п а н о в и ч сидит за столиком. Ш у р а — на крыльце. Сигнал автомашины. Все невольно повернули головы, выдавая этим свое напряженное состояние. Из дома вышла В а р в а р а П е т р о в н а, незаметно метнула взгляд в сторону улицы.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч (встал). Нет, не такси… (Сел.) Эх, Серёга…

В а р в а р а П е т р о в н а. Накрывать ужинать-то?

Все молчат.

Чего молчите? Вас спрашивают!

Петр закурил. Панкрат Степанович отвернулся. Варвара Петровна спускается с крыльца.

Как хотите. (Пауза.) Расстроились, видишь, Сережка вещи свои собрал, из дому уходит. И пусть!

Все молчат. Варвара Петровна прошла туда-сюда, села, опять встала, не зная, что ей делать, как вести себя.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Ох-хо-хо…

В а р в а р а П е т р о в н а. Одна я, выходит, виновата. Ну и пес с вами. И так можно. Валите все на мать, мать сдюжит. (Кричит, Шуре.) Ты чего овечкой прикинулась? Уйди с глаз моих! (Панкрату Степановичу.) Панкрат, вода по трубе не идет, поливать нельзя. Ступай, погляди, что с краном опять…

Панкрат Степанович продолжает сидеть.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Противник отброшен, а в стане победителей паника, хотя еще и слышатся боевые команды.

В а р в а р а П е т р о в н а. Покомандую еще, не беспокойся. (Ушла в дом.)

Петр решительно подходит к Шуре.

П е т р. Сейчас же поезжай в гостиницу, где остановились немцы, извинись перед Луизой.

Ш у р а. Здрасте, придумал.

П е т р (твердо). Ты сейчас же пойдешь и извинишься за свою грубость. И не придешь домой, пока не сделаешь этого.

Ш у р а. Ну и схожу, подумаешь. (С вызовом.) Может, слова не те, а сказала, что думала. (Вдруг.) Я утром схожу.

П е т р. Ты пойдешь немедленно.

Шура с независимым видом надевает сандалеты, снимает с дерева косынку.

Ш у р а. Даже умыться не разрешишь, платье переодеть?

П е т р. И такая сойдешь.

Ш у р а (пошла, остановилась). Если Сергей останется жить у нас с немкой, я уйду из дома.

П е т р. Поживешь.

Ш у р а. Ну, знаешь ли!..

П е т р (схватил ее за руку). Ты слышала, как стонут раненые? Ты слышала, как кричат солдаты, когда их с обмороженными ногами — в теплую хату?..

Ш у р а. Пусти! (Убежала.)

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. А если хочешь, полковник, не ее, а тебя больше виню. Судьба людей давеча на твоих глазах решалась, а ты… оборону занял, нейтралитет стал из себя разыгрывать. Мать, Шурка — свою линию высказали, а тебя что, китель наглухо заковал? Или впрямь вместо сердца лед у тебя там, под кителем-то? (Пошел к калитке, остановился.) Сережка будет уезжать, пусть адрес оставит. (Ушел.)

Доносится музыка — духовой оркестр.

П е т р (один). Сердце, говоришь? А что осталось от моего сердца? Людмила с детьми погибла, и половина моего сердца — долой. Отца перед смертью не повидал — еще кусок долой. И вот — это… Да, кажется, ничего не осталось от моего сердца… (Пауза.) «Нейтралитет… оборону занял». Не так это просто, дядя Панкрат, на свое раненое сердце в наступление идти. (Слушает музыку.) Как тихо на земле. Эту тишину люди в своих руках держат. Правильно дядя Панкрат сказал: «Кровь дана человеку для любви, а не для того, чтобы обагрять ею землю». Как же я мог?.. Надо выправлять положение. Самому. (Ушел.)

Сцена некоторое время пуста. Из дома выходит В а р в а р а П е т р о в н а, в тоске ходит по двору.

В а р в а р а П е т р о в н а. Полосанули ножом по сердцу и разбежались в разные стороны. (Прислушивается к далекой музыке.) Хоть бы кто-нибудь…

Входит А л е ш а.

А л е ш а. Добрый вечер, Варвара Петровна.

В а р в а р а П е т р о в н а (вздрогнула от неожиданности). Кто это? (Увидела Алешу, обрадовалась.) Алеша!

А л е ш а. Я, Варвара Петровна.

В а р в а р а П е т р о в н а. Куда это ты так нарядился?

А л е ш а. В театр… (Осекся.) То есть… выходной завтра. (Пауза.) Александра Михайловна дома?

В а р в а р а П е т р о в н а. Кого? Ах, Шуру. Чудно как-то с непривычки. То Шурка была, а теперь — Александра Михайловна. Никого нет. За сторожа меня оставили. Вот и охраняю. А спроси меня — чего охраняю? Про Сергея-то нашего слыхал?

А л е ш а (солидно). В курсе.

В а р в а р а П е т р о в н а. От кого слыхал?

А л е ш а. Так я же давеча тут был. Лично ее видел — немку. Тощая, а красивая. Объективно.

В а р в а р а П е т р о в н а. Вот тебе и «объективно». И что оно теперь будет?

А л е ш а. Весь день об этом думаю. (Пауза.) Конечно, можно воздействовать.

В а р в а р а П е т р о в н а. Как? Ну-ка, ну-ка, голова у тебя молодая, свежая.

А л е ш а (после паузы). Не прописывать. Санитарная норма, мол, не соответствует.

В а р в а р а П е т р о в н а (безнадежно махнула рукой). Что ты! Чем испугал. Повернутся и уйдут. Вон уж Сережка и вещи свои собрал.

А л е ш а. Куда уйдет? С немецким паспортом ее нигде у нас не пропишут. Паспорт не обменяют, потому что брачного свидетельства нет, а брачное свидетельство не дадут потому, что паспорт необмененный. (В восторге от своей «мудрости».) Безвыходность! Один маршрут: к себе в Германию опять ехать.

В а р в а р а П е т р о в н а. Какой ты гвоздь, оказывается. Да что же такого она тебе сделала, если тебе только милиция, да прописка, да паспорта мерещатся?

А л е ш а. Я же для вас, Варвара Петровна, для вашего душевного спокойствия. Чтобы на вас пальцем из-за этой немки не показывали.

В а р в а р а П е т р о в н а. А кто же это будет показывать?

А л е ш а. Ого! Только свистни!

В а р в а р а П е т р о в н а. Такие мудрецы, как ты, что ли?

А л е ш а. Варвара Петровна…

В а р в а р а П е т р о в н а (горячась). Сам за моей дочерью ходишь, о любви небось самые красивые слова говоришь…

А л е ш а (пытаясь выправить положение). Говорю, говорю…

В а р в а р а П е т р о в н а. Да какая же у тебя, прости господи, любовь, если ты в свои годы как гриб сушеный?

А л е ш а. Варвара Петровна, вам облегчить хотел… Из уважения.

В а р в а р а П е т р о в н а. Из уважения! Да как же это твою глупость я могу уважать?

Скорбный вид окончательно растерявшегося Алеши вызывает у Варвары Петровны жалость.

Ну, ну, вижу — перестарался. (Пауза.) Никому, Алеша, и никогда не угождай по заказанному.

А л е ш а. Мне бы Александру Михайловну.

В а р в а р а П е т р о в н а. Хорошо, что напомнил. К Надюшке, наверное, побежала. И у той — черный день нынче. Вот что, позови-ка ты Надежду ко мне. Прикинем мы с ней, как нам дальше действовать. И Шурку зови, если там.

А л е ш а. Я в момент, Варвара Петровна.

Побежал, в калитке сталкивается с Б е р т о й.

Б е р т а. Простите, госпожа Асанова здесь живет?

А л е ш а. Зде-есь… (Кричит.) Варвара Петровна, к вам! (Ушел.)

Б е р т а (увидела Варвару Петровну). Здравствуйте.

В а р в а р а П е т р о в н а. Здравствуйте.

Б е р т а. Вы госпожа Асанова?

В а р в а р а П е т р о в н а. Асанова.

Б е р т а. Я — мать Луизы. Я хочу поговорить с вами как мать с матерью. Это можно?

В а р в а р а П е т р о в н а. Коли уж пришли…

Б е р т а (после паузы). Бог мой! Какого труда стоило мне прийти сюда, к вам… Поймите, как трудно говорить с вами мне, немке.

В а р в а р а П е т р о в н а. Мы ко всякому привычные.

Б е р т а. Ваш сын и моя дочь любят друг друга. Я хочу счастья Луизе. Но она молода и неопытна. Она так верит, что будет счастлива с вашим сыном.

В а р в а р а П е т р о в н а. Я свое слово сказала.

Б е р т а. Да. Луиза говорила мне, как вы приняли ее.

В а р в а р а П е т р о в н а. Приняли так, как сердце подсказало.

Б е р т а. Да, мне понятно это…

В а р в а р а П е т р о в н а. И тебе скажу: радости в том, что они поженятся, для меня нет.

Б е р т а (поняла, что происходит какое-то недоразумение). Нет, вы не так меня поняли. (С достоинством.) Я пришла просить вас… Я хочу, чтобы ваш сын оттолкнул от себя Луизу. Помогите мне в этом.

В а р в а р а П е т р о в н а (опешила). Вы… вы… за тем и пришли?

Б е р т а. Да. Я заклинаю вас всеми святыми, буду молиться за вас богу! Скажите, попросите вашего сына, чтобы он оттолкнул от себя Луизу. Счастье между ними невозможно. И у меня! И у вас! Наши сердца… как это сказать? Ожесточены, горячие от боли. Ведь она немка… Луиза сказала, как хорошо вы приняли ее.

В а р в а р а П е т р о в н а (поражена). Она так сказала?

Б е р т а. Да. Хвалила вас, вашу семью…

В а р в а р а П е т р о в н а. Батюшки! Вот что любовь делает! (Пауза.) Как тебя зовут-то?

Б е р т а. Называйте меня просто Бертой.

В а р в а р а П е т р о в н а. Так вот, Берта, помогла бы я тебе, опять врать не стану, с радостью бы помогла, да плохо ты моего Сергея знаешь. (Задумчиво.) Увидела я нынче, убедилась, силы нет такой, чтобы разлучила их, нет.

Б е р т а. Есть!

В а р в а р а П е т р о в н а. Какая?

Б е р т а (волнуется). О, мне трудно говорить это, но я должна… я скажу… (Пауза.) Мой муж был убит здесь… (Жест.) Да, да, когда была война. Тогда мне прислали документ, что он убит. (Пауза. С силой.) Он живой!

В а р в а р а П е т р о в н а. Господи!

Б е р т а. Да, да, много лет он был убит, а теперь живой… Сегодня мы встретились с ним.

В а р в а р а П е т р о в н а (искренне). Радости-то, поди, сколько было!

Б е р т а (с горечью и отчаяньем). Пусть бы он умер лучше!

В а р в а р а П е т р о в н а. Господь с тобой!

Б е р т а. На его руках не обсохла кровь! Он убивал маленьких детей, ваших старых людей. Все, все, за что бог покарал немецкий народ, делал мой Курт на вашей земле. Он ненавидит русских. Он мечтает о новой войне, он проклинает Луизу и не простит ей, мне, вам…

В а р в а р а П е т р о в н а (глухо). Уходи! Уходи, ради Христа…

Б е р т а. Спасибо. (Берта повернулась, пошатываясь, неровным и нетвердым шагом пошла.)

На лице Варвары Петровны отражается внутренняя душевная борьба.

В а р в а р а П е т р о в н а. Погоди!

Берта вздрогнула, как от удара, остановилась. Варвара Петровна подошла к Берте, привлекла ее к своей груди.

Баба ты разнесчастная. Сказано — мать! На какие только жертвы не пойдет она во имя своего детища! (Смотрит Берте в глаза.) Мужем жертвуешь. Собой. И не боишься? Нет в тебе страха?

Берта вдруг зарыдала.

(Варвара Петровна не останавливает Берту, не успокаивает ее. Тихо и просто она говорит.) Ой, как много боли накопилось в тебе. Чу, чу. И пожалеть тебя, видно, кроме меня, тут некому. Как ни говори — чужая тебе земля. (Пауза.) А дочь твоя обманула тебя — плохо мы встретили ее давеча, не приняли. А она, видишь, про меня как… (Пауза.) Как же нам теперь быть? Что делать?

Б е р т а. Умереть хочу. Как я хочу умереть!

В а р в а р а П е т р о в н а. Глупая! Да кому она нужна, смерть-то твоя? Слушай меня. То, что ты мне о муже своем… умерло тут. Поняла? Будто ничего не слыхала я. Было и быльем поросло. Заживет. Тебе завсегда будем рады. А приехать не сможешь — письма будем писать. А уж коли внучонок народится или внучка — карточку пришлем. Раскрашенную, чтобы живности было больше. Так-то!

Б е р т а. Я буду мечтать о том дне, когда вы приедете ко мне в Германию. Я приму вас, как свою мать.

В а р в а р а П е т р о в н а. Никогда бы и мысли о том в голове не было, а теперь, видать, придется. (Пауза.) Пойдем-ка.

Б е р т а. Куда?

В а р в а р а П е т р о в н а. В избу, говорю, пойдем. Прикинем, как жизнь молодых лучше устроить.

Ушли в дом. Входят Ш у р а и Н а д я.

Н а д я. Нет, нет, к вам я больше не пойду. Не хочу.

Ш у р а. Брось, Надька. Поломала я ихнюю свадьбу? Поломала! Мое слово твердо. Теперь ты, Надежда, над Сергеем власть бери.

Н а д я. Мне не власть, мне любовь нужна. Оборвалась. В узел не свяжешь…

Ш у р а. Ты что, рехнулась? Я целый день ради тебя…

Н а д я. Я не просила.

Ш у р а. Здрасте. Дура! Дура и есть.

Н а д я (задумчиво). Любовь сильна, когда любят друг друга.

Ш у р а. Гордости в тебе много, Надька. Из гордости небось и целовать себя не давала. А в поцелуе вся наша сила. Ты вот почему Сережку к себе не примагнитила, знаешь?

Надя молчит.

Одинаковые вы. А гром, Надька, тишину ищет. Вот мое счастье от меня не уйдет. Уж если я Алешку полюблю, как железный обруч на него накину. Их, чертей, в руках надо держать, власть в свои руки брать.

Н а д я. Глупости. Да о какой власти будешь думать, если любишь?

Ш у р а. Ты мне эти теории брось. У тебя никакой практики в этом отношении. Воспрянь! Слышишь? Вот немка уедет, ты недели две к нам не ходи. И закрути какому-нибудь парню голову так, чтобы земля стонала. Это же для них, мужиков, — смертное дело. Сережка от любви и от ревности железо грызть начнет.

Н а д я (встала). Нет, Шура, в артистки не собираюсь.

Входит С е р г е й.

С е р г е й. Добрый вечер. Дома кто есть?

Ш у р а. Свет горит — видишь?

С е р г е й. Вынеси, пожалуйста, мой чемодан. Он в сенях, в углу стоит.

Шура ушла. Пауза.

Надя, я хочу с тобой поговорить. Может быть, тебе все это кажется странным, диким, но…

Н а д я. Не надо!

С е р г е й. Ты умная девушка и должна понять…

Н а д я. Прошу тебя — не надо!.. (Закрыв лицо руками, побежала к калитке.)

Из дома выходит Ш у р а с чемоданом.

Ш у р а. Надя! Надя! (Поставила чемодан, убежала следом за Надей.)

Сергей закурил, посмотрел в сторону дома, как бы прощаясь с ним, и быстро направился к калитке. Услышав голоса, остановился.

П е т р. А я говорю — входите.

Л у и з а. Нет, нет, спасибо… Я не могу.

С е р г е й. Петр, в чем дело?

П е т р (только сейчас увидел Сергея). Вот. Еле разыскал. На такси — туда и обратно. (Шутливо.) Тридцать рублей за твой счет.

С е р г е й. Зачем? Чтоб так, как днем?

П е т р. То было днем, а то будет вечером.

Л у и з а. Нет, нет, я не имею права… Ваша сестра, ваша мать…

П е т р. Сестра тоже поехала вас искать, извинения просить.

Л у и з а. Она?!

С е р г е й. А мать?

П е т р (Сергею). Маму, Сергей, надо понять. И ты должен понять. (Пауза.) Я буду с ней сейчас говорить. Сам. И если она опять… то и снова мы должны простить ей.

Л у и з а. Я прошу вас, не надо. Вам трудно, я вижу.

С е р г е й. Правда, не надо, Петр.

П е т р. Не валяй дурака, Сергей. Будете жить с нами. Вот мое последнее слово.

С е р г е й. Тебе мама не простит.

П е т р. А я у нее не прощения иду просить. (По военной привычке поправил гимнастерку.) Как говорил Наполеон: «Ввяжемся в бой, а там — посмотрим». Побудьте здесь поблизости где-нибудь.

Сергей и Луиза укрылись за кустами сирени. Из дома доносятся голоса. Петр подошел к окну, заглянул, удивился, быстро поднимается на крыльцо.

Из дома выходит В а р в а р а П е т р о в н а.

Мама, кто у нас?

В а р в а р а П е т р о в н а. Фу, напугал как.

П е т р. Мама, кто у нас?

В а р в а р а П е т р о в н а. Ну, немка. Мать Луизы.

П е т р (крайне удивлен). Мать Луизы?

В а р в а р а П е т р о в н а. Успокойся, Петя, выслушай меня. Не звала я ее. Сама она пришла. И я ей свое слово сказала.

П е т р (понимая мать по-своему). Нет, нет, подожди, мама. Это ты сгоряча. Нельзя так. Поговори с ней еще раз, скажи, что ты поняла свою ошибку, что ты продумала…

В а р в а р а П е т р о в н а. Петя, не могу я свое слово обратно взять, пойми. Успокойся, Петя, как-нибудь переживем, ты уж смирись первое время.

П е т р. А Сергей и Луиза? О них ты подумала?

В а р в а р а П е т р о в н а. А что мне о них думать? Они только этого и ждали.

П е т р. Погоди, погоди, я ничего не понимаю.

В а р в а р а П е т р о в н а. Обижайся не обижайся, а из моего дома я их никуда не пущу.

П е т р (опешил). Как?!

В а р в а р а П е т р о в н а. А так. Пока я ваша мать, разрешите уж мне вас до дела доводить. Принимаем Лизу в дом, — пока не привыкну, так ее буду звать.

П е т р (обрадовался). Есть!

В а р в а р а П е т р о в н а. А Шурке скажи, чтобы она с сей минуты палкой муравейник не ковыряла.

П е т р. Есть!

В а р в а р а П е т р о в н а. Что это ты со мной вдруг по-военному?

П е т р. Хорошие приказы, мама, слышу.

В а р в а р а П е т р о в н а. Хорошие? Так ты… так ты… тоже… за них?

П е т р. Выходит, мама, сегодняшний день мы с тобой не напрасно прожили. С тем к тебе и шел: в пользу Сергея и Луизы агитировать.

В а р в а р а П е т р о в н а. Опоздал, выходит? А теперь, сынок, в погреб спустись, помидорки, арбуз соленый, который получше, выбери.

П е т р. Да разве, мама, солеными помидорами заграничных гостей угощают?! Я сейчас чего-нибудь повкуснее из магазина принесу.

Входит К л а р а.

К л а р а. Простите, здесь живет госпожа Асанова?

П е т р. Здесь.

К л а р а. Нет ли у вас госпожи Броэль?

В а р в а р а П е т р о в н а. Это не Лизина ли мама?

К л а р а. Да, да, мать Луизы. Я хочу ее видеть.

В а р в а р а П е т р о в н а. Сейчас позову.

Уходит в дом и быстро возвращается с Бертой.

К л а р а. Берта!

Б е р т а. Клара, ты?!

К л а р а. Берта, зачем ты пришла сюда? Разбивать их счастье? Ты забыла, что благословила их, дала им обещание. Где она? Где Луиза? (Варваре Петровне и Петру.) Что вам Берта здесь наговорила? Что-нибудь чудовищное, да?

В а р в а р а П е т р о в н а. Господь с вами. Пришла за дочку свою и за моего сына порадоваться. Вот и все.

К л а р а. Слава Иисусу! Я бы не простила тебе, Берта, если бы ты…

Б е р т а. Успокоилась? Теперь познакомься с госпожой Асановой.

П е т р. И с братом Сергея…

Клара знакомится с Варварой Петровной, затем протягивает руку Петру.

К л а р а. Клара Штромм.

В а р в а р а П е т р о в н а. А это, Петя, Лизина мать. (Берте.) Пока не привыкну, так ее буду звать.

П е т р (пожал руку). Асанов. Приглашай, мама, гостей в дом. Я быстро. (Жест Берте и Кларе.) Прошу.

В а р в а р а П е т р о в н а. Проходите, пожалуйста.

Варвара Петровна, Берта, Клара ушли в дом. К Петру подбегают С е р г е й и Л у и з а.

С е р г е й. Спасибо, Петр, вовек не забуду.

П е т р. К сожалению, полковник Асанов прибыл на поле боя с опозданием. Ступайте, своих матерей благодарите.

Сергей и Луиза ушли в дом. Теперь оттуда доносятся радостные возгласы, восклицания. Слышен голос подвыпившего Панкрата Степановича, который идет со стороны города: «Стоить гора высокая, и пид горою гай». Входит П а н к р а т С т е п а н о в и ч.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Все кумекаешь, полковник, какой курс взять?

П е т р. Отгадал. А ты, я вижу, уже «накумекался»?

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. И распрекрасно себя чувствую. Сережка уехал?

П е т р (на полном серьезе). Уехал.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Правильно сделал. Обидели немочку. А почему? А потому, что струи в вашем доме нет. (Прислушался к голосам, доносящимся из дома.) Гуляют, никак? Кто это там?

П е т р. Посмотри.

Панкрат Степанович подходит к окну.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Кто там, Петруха? Сережка, Луиза, Варвара и еще две — кто?

П е т р. Мать Луизы. И еще одна немка из ихней делегации.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Они же стол накрывают. Неужто Варвара сознательную санкцию дала?

П е т р. Дала.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Святая душа!

П е т р. Вот и пойдем, к столу что-нибудь принесем.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Это принципиально!

Ушли.

Из дома выбегают С е р г е й и Л у и з а.

Л у и з а. А это удобно, что мы ушли?

С е р г е й. Мне сказать надо…

Л у и з а. Что?

С е р г е й. Спасибо! Тебе, земле, небу, звездам, всем — спасибо. Звезды милые! Где среди вас горит моя счастливая звезда? (Луизе.) Найди!

Л у и з а. Найду!

С е р г е й. Подари!

Л у и з а. Подарю!

С е р г е й. Обними!

Л у и з а. Обниму!

Поцелуй.

(Подбегает к обрыву и останавливается, пораженная красотой освещенного города.) Как высоко!.. Какой ваш город большой! Сколько огней. Словно опрокинулся на землю Млечный Путь.

Доносятся звуки духового оркестра — вальс. Сергей напевает слова, Луиза, не зная слов, подхватывает мелодию. Потанцевали, остановились.

С е р г е й. Здравствуй, Луиза, счастье мое, жена моя!

Л у и з а. Как интересно! Сегодня Луиза, а завтра уже жена… (Пауза.) Давай помолчим.

С е р г е й. Давай. (Снял пиджак, расстелил.)

Луиза села.

(Прилег на траву, положил голову на колени Луизе, смотрит в небо. Пауза.) Я, бывало, лежу вот так на траве, смотрю на звезды и думаю: что сейчас Луиза делает? А ты? С тобой было так?

Л у и з а. О да. Часто было… (Пауза.) Сережа, если мы поссоримся когда-нибудь, то виноватый не будет просить прощения до вечера. Хорошо?

С е р г е й. Почему?

Л у и з а. Вечером, когда так красиво вокруг, мы захотим увидеть друг друга. И радость встречи разделит между нами вину. (Наставительно.) Сережа, в ссоре никогда не бывает виноват только один. Понимаешь?

С е р г е й. Понимаю, что я ничего не понимаю. Вижу — шевелятся твои губы, ты говоришь что-то хорошее, а что? Луиза, что ты сейчас сказала?

Л у и з а. Смешной!..

С е р г е й. Смешной. Это от счастья. Ах, какой я сейчас счастливый, если бы ты знала!

Л у и з а (тихо). Я знаю, Сережа.

Поцелуй.

Входят П а н к р а т С т е п а н о в и ч и П е т р с бутылками и свертками.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Серега, дозвольте пройти.

Луиза и Сергей вскочили. Луиза хочет убежать. Сергей задерживает ее.

С е р г е й. Не бойся, теперь не бойся.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Не бойтесь. Тут у нас никто не тронет. Зови, Петя, мать.

П е т р (кричит в окно). Мама!

Из дома выходит В а р в а р а П е т р о в н а.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Варварушка, мил человек, дай тебе бог доброго здоровья за мудрость твою, за доброту. Гляди, сколько я принес за твое здоровье пить. Тут, на свежем воздухе, будем или в дом прикажешь?

В а р в а р а П е т р о в н а. Да ты и так, видать, хорош.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Хорош. (Запел.) «А в гае том живет дивчина, голубка ридная моя»… (Целует Луизу.) Серега, карауль, пока я молод.

В дверях показались Б е р т а и К л а р а.

В а р в а р а П е т р о в н а. С гостями бы поздоровался.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Гутен абен. Пардон. Извиняюсь, если несоответственно.

В а р в а р а П е т р о в н а. Хорошо мужикам, плеснул себе в нутро водки — горе-то и прижёг.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Это ты справедливо, Варвара Петровна, насчет прижога. А вот некоторые по легкости мыслей думают, что водку-то пить — мед. Черт бы ее лохматый заместо меда пил.

В а р в а р а П е т р о в н а. Это товарищ моего покойного мужа.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Каменщик. Гнезда людям строю. И радуюсь каждой хорошей паре, которая в гнездо, мною сотворенное, войдет.

Л у и з а (подбежала к Панкрату Степановичу). Спасибо вам за ваше доброе сердце.

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Живи счастливо, девонька.

Быстро входит К у р т.

Л у и з а. Как мне хорошо сейчас! (Поворачивается, видит Курта, тихо вскрикнув, отступает.) Папа!

Б е р т а (увидела Курта). Курт! Зачем?!

К у р т. Меня отпустили проститься. Отдайте мою дочь. Я не даю согласия на этот брак.

К л а р а. У вашей дочери нет отца. Убирайтесь прочь, низкий вы человек!

К у р т (вытянулся по-военному перед Петром). Я могу говорить, господин полковник?

П е т р. Говорите.

К у р т. Я был начальником гестапо в этом городе, и все санкции, которые мы проводили по отношению к русским, подписывал и утверждал я. Я вынужден заявить об этом, потому что моя дочь…

Л у и з а. Это ложь! Он выдумал! Он не хочет, чтобы я осталась в России!

К у р т. Я говорю правду. Жаль, что среди вас нет…

П а н к р а т С т е п а н о в и ч (подошел к Курту). Есть. Узнал я тебя. На суде на всю жизнь приметил. (Варваре Петровне.) Это он Михаила… мужа твоего…

Курт делает движение к Луизе, но Петр и другие преграждают ему дорогу. Луиза, воспользовавшись коротким замешательством, бросается с обрыва.

С е р г е й (ищет глазами Луизу). Луиза! (В ужасе.) Луиза!!

Вбегает Ш у р а.

Ш у р а (рыдает). Она… там!.. Внизу!..

Берта страшно кричит. Свет на сцене гаснет. Снова возникает черное, усыпанное крупными звездами небо.

Луч света выхватывает из густой темноты С е р г е я, который несет на руках недвижимую Л у и з у. Ему навстречу идут Б е р т а, В а р в а р а П е т р о в н а, П а н к р а т С т е п а н о в и ч, П е т р, К л а р а, Ш у р а, Н а д я, А л е ш а. К у р т стоит в стороне.

С е р г е й (в крайнем отчаянии). Она умирает! (Положил Луизу на землю.)

Б е р т а (в ужасе). Нет! Нет!.. (Бросилась к Луизе.) Девочка моя! Твой отец носил в своей груди яд, чтобы убить тебя! И он убил. Слезинка моя… Последняя моя, не уходи! (Исступленно целует Луизу.)

Л у и з а. Папа, я проклинаю тебя…

С е р г е й. Зачем ты это сделала, Луиза?..

Л у и з а. Спасибо, родные… (Пытается приподняться.) Любимый… прощай… Мне так хорошо было сегодня… (Умирает).

Н а д я. Вы не умрете! Я не хочу, чтобы вы умирали!..

С е р г е й (все еще не верит). Она умерла?

Возникает музыка — «Лунная соната».

Б е р т а. Нет, нет, она уснула, не надо шуметь. (Гладит волосы мертвой Луизы.) Девочка моя… (Тихо плачет.)

П а н к р а т С т е п а н о в и ч. А я нынче кладку нового дома закончил. Я для тебя, девочка, гнездо выстроил…

Ш у р а (с глухой болью). Не надо умирать…

С е р г е й (опускается перед Луизой на колени). Луиза, Луиза, скажи мне что-нибудь. Ведь ты так много должна была сказать мне…

Курт делает несколько шагов к Луизе, останавливается в отдалении.

Б е р т а. Курт! Это — ты, ты убил ее!..

К у р т (сухо). Да. Так лучше.

П е т р (Курту). Когда-то вы пришли в нашу страну с мечом. Сегодня вы вооружены ненавистью. А ваша дочь приехала к нам с открытым сердцем. Ваша жена приехала к нам с открытым сердцем. И таких людей к нам будет приезжать все больше и больше. И они спросят с вас за все, за каждую каплю крови, за каждую человеческую слезу.

Курт уходит в темноту. Звучит «Лунная соната».

С е р г е й. Луиза, ты слышишь? Слышишь? Посмотри, как прекрасна жизнь! Какие крупные звезды!.. Это твои звезды… Это наши с тобой звезды…

М е д л е н н о з а к р ы в а е т с я з а н а в е с

1954—1957