Снежный блюз

Глава тринадцатая

Офицер полиции Джонс прикрепила к своему тонкому дешевому костюмчику цветок герани и поднялась по ступенькам, ведущим на вокзал. Она приехала сюда без десяти три, а сейчас уже было пять минут четвертого: что если Мясник Джордж почуял неладное и не собирался показываться? Джонс, обнимавшая руками, на которых не было обручального кольца, искусно увеличенную талию, была больше взволнована, чем напугана. Она наблюдала за оживленным движением у вокзала на Флиндерс-стрит и вдруг заметила старенькое такси, которое, она была уверена, уже проезжало мимо пять минут назад. Машина снова проехала рядом с ней. Джонс прошлась по тротуару и уставилась в витрину шляпного магазина, пытаясь успокоиться.

Обернувшись, она увидела, как и было условлено, фургон. Высокий мужчина с короткой стрижкой махал рукой, подзывая ее к себе.

– Ты Джоан Бернард? – спросил мужчина. Джонс кивнула.

– Деньги принесла? Она вытащила кошелек.

– Тогда поехали, садись сзади.

Джонс забралась в отвратительно вонявший фургон и уселась на пол. Из окон ничего не было видно. Ей показалось, что они свернули, потом еще раз и поехали вдоль по длинной улице, несколько раз резко затормозив. Машина скрипела и дребезжала. Водителя констебль так и не смогла разглядеть.

Фургон остановился на шумной улице, пахнущей едой. Дверь распахнулась, констебля грубо схватили за руку и потащили прочь; она успела заметить, что находится на Литтл-Бурк-стрит и что такси, которое она видела раньше, остановилось неподалеку. Ее потащили через обитую железом дверь в гостиную, обставленную очень старомодно: пианино, кресла и стол с букетом засушенных цветов под стеклянным колпаком. В дальнем от окна углу стояли две железные кровати, накрытые старенькими одеялами, которые совершенно выбивались из этой обстановки.

– Давай деньги, – потребовал высокий мужчина с коротко стриженными волосами, протянув грязную руку.

Джонс отдала ему десятифунтовую банкноту, и тот отвратительно ухмыльнулся.

– Снимай белье и ложись на стол, скоро мы приведем тебя в порядок, – сказал он, убирая со стола букет и скатерть. – Ложись, я избавлю тебя от неприятностей. И ты снова станешь девственницей.

Джордж приближался к ней, расстегивая ремень на брюках. Джонс отступала, копаясь в сумочке, пока не наткнулась на стол.

– Если хочешь избавиться от обузы, девочка, только я смогу тебе помочь. И даже сделаю тебе скидку, если ты доставишь мне удовольствие. Десять процентов, идет?

Джонс наконец нашла в сумке свисток и со всей силы дунула в него. От резкого звука, взорвавшего тишину комнаты, Мясник Джордж подскочил на месте, все еще сжимая в руках стеклянный колпак и скатерть, а затем побежал к двери в смежную комнату. Джонс, дрожа от негодования, бросилась за ним, сбила его с ног и села ему на спину, изо всех сил заломив ему руки назад. С Джорджа сошла вся спесь, и он захныкал.

Через минуту три полицейских выломали дверь и забрали пленника констебля Джонс. На него надели наручники и вывели на улицу.

Старенькое такси все еще стояло неподалеку, возле него Джонс увидела двух мужчин: один высокий и светловолосый, другой пониже и смуглый.

– Это он, – сказал один другому. Сес подошел к констеблю Джонс.

– Это Джордж Флетчер? – вежливо спросил он.

Джонс кивнула.

Сес приблизился на два шага к Мяснику Джорджу, развернул его к себе лицом и нанес ему идеальный удар слева – такого удара в Литтл Лоне не видали со времен полицейской забастовки.[49] Джордж зашатался, его лицо перекосилось, и он бревном рухнул на руки испуганной Джонс. Берт и Сес залезли в машину и были таковы. Джонс и ее помощники загрузили поверженного Мясника Джорджа в полицейскую машину и направились в сторону Рассел-стрит.

– Что за парень так отлично ему двинул? – поинтересовался констебль Эллис.

– Не знаю, но об этом мы докладывать не будем, – ответила Джонс, поправляя прическу. – Так ведь?

– Он и правда Мясник Джордж?

– Да.

– Тогда точно не будем докладывать, – согласился Эллис.

Как и собиралась, Фрина проспала до полудня, попросив Дот не пускать к ней страдающего от любви Сашу. Проснувшись, она съела легкий завтрак и отправилась в мельбурнские купальни. За несколько пенни она получила во временное пользование полотенце, шкафчик для одежды, а также возможность искупаться в огромном бассейне. Она надела короткий черный купальный костюм с открытой спиной и без юбки, натянула на голову резиновую шапочку и стала плавать туда-обратно. Она всегда считала, что плавание стимулирует мыслительный процесс.

Необходимо решить сразу две загадки, размышляла она. Во-первых, Лидия, которая изображает из себя жертву отравителя.

Возможно, отравление подтвердит анализ волос и ногтей, которые прислуга Лидии доставит доктору Макмиллан. Всего вероятнее, это мышьяк – на протяжении многих веков его использовали в этих целях, и, похоже, он все еще в моде. Если Лидия умрет бездетной, Эндрюс унаследует целое состояние – поэтому он главный подозреваемый. Деловые отношения с Бобби не принесут ему прибыли – здесь Лидия права. Бобби Мэтьюсу доверять нельзя. Но можно ли доверять самой Лидии? Коварное ползучее и липучее растение, она обладала деловой хваткой, которой позавидовали бы многие финансисты, и проницательностью в оценке окружающих. Но есть еще одна проблема. Что на самом деле представляет собой купальное заведение мадам Бреда?

Фрина доплыла до бортика бассейна, повернула и поплыла назад. Вода струилась по ее плечам и обвивала шею. Кроме нее, в бассейне никого не было. Каждый всплеск воды отдавался эхом.

Мадам Бреда. Вряд ли она торгует наркотиками. У нее слишком честный и здоровый вид. Однако здание бань большое и с одной стороны выходит на Литтл-Лонсдейл-стрит, логово воров. Фрина смутно припомнила, что на двери здания висела медная табличка, она заметила ее, когда служанка впускала их с княгиней… Что же там было? Она перевернулась на спину и, закрыв глаза, закачалась на поверхности воды. Ага! «Шоссёр и К^о» – косметика. Но Герда не предлагала порошков и средств этой фирмы. На всех банках были наклейки с египетской птицей – символом мадам Бреда. Если наркотики проходили через купальное заведение, «Шоссёр и К^о» вполне могли быть дилерами. А верная Герда – их курьером. Никто, кроме Герды, не мог подложить пакетик с настоящим кокаином Фрине в карман. Следовательно, именно Герда оставила ей записку с советом остерегаться розы.

Мадам Бреда пошла на встречу со своими хозяевами, и Герда отправилась с ней – это случилось, когда Сашу застигли в Тураке. Герде было проще простого обратиться к обитателю дома, пристрастившемуся к продукции «Шоссёр и К^о», и организовать сделку. У Герды был зуб на мадам, и превратить ее Храм Здоровья в царство наркотиков – разве можно придумать лучшую месть?

Слово «храм» напомнило Фрине о Саше и близости с ним. Гм. Служанка в банях мадам Бреда пыталась ласкать ее в откровенно сапфистской манере и, казалось, была очень опытна в этих делах. Может, с этим связано то, что Лидия не забеременела и тем самым навлекла на себя угрозу устранения? Может, она лесбиянка? Эндрюс казался разочарованным – возможно, его жестокость отталкивала жену. Возможно, Лидия была сапфисткой со школьной скамьи, да и ее отец упоминал о беспутной компании, с которой она связалась в Париже. Фрина знала, что в этом городе существует целая субкультура лесбиянок – они носят мужскую одежду, ездят верхом в Буа, встречаются в определенных барах. Ее давний друг жиголо Жорж Сантен однажды сопровождал ее в одно из таких заведений. Его присутствие не раздражало женщин. В отличие от многих жиголо Жорж по-настоящему их любил. Фрина не чувствовала особой склонности к гомосексуальным отношениям, но в лесбийских барах ей нравилось. Они были свободны от мужского господства, там была совершенно особая атмосфера.

– Интересно, где можно найти кого-нибудь из парижских знакомых Лидии? – сказала она вслух, и слова эхом вернулись к ней.

Пора идти. «Сегодня вечером отправлюсь на разведку – посмотрим, что удастся узнать», – решила Фрина, вынырнув у края бассейна. Но кто такая эта роза? Человек? Место? Вряд ли это было предупреждение о взрывающемся букете. Какими свойствами обладают розы? Ароматом? Цвет у них может быть самый разный. Фрина отложила размышления до лучших времен, вылезла из воды и отправилась отмокать в горячую ванну.

В пять она уже была в отеле – как раз когда позвонила доктор Макмиллан.

– Дорогая моя, они поймали Мясника Джорджа! Мне только что позвонил тот душка полицейский. Ему пришлось вызывать полицейского хирурга. Наш знакомый Сес сломал челюсть этому ублюдку.

– Там была драка? – спросила Фрина.

– Насколько я поняла – нет. Просто Сес его ударил. У меня как гора с плеч. Его допросят, как только он сможет говорить, поэтому Элис не придется давать показания. А что вы расскажете о тех жутких мощах, которые вы мне вчера прислали?

– Волосы и ногти? Там есть мышьяк?

– Полным-полно, моя милая. Из анализа волосяного стержня следует, что мышьяк поступал в организм уже по крайней мере полгода. Вам следует заявить в полицию, Фрина. Вы взяли образцы с трупа?

– Нет, это живая дама. Я сообщу в полицию, Элизабет, когда посчитаю нужным. Сохраните эти образцы, они мне еще понадобятся. У вас сегодня есть время поужинать со мной?

– Нет. У меня здесь выкидыш, пациентка поступила только что. До свидания, Фрина, будьте осторожны!

Фрине показалось, что доктор Макмиллан встревожена. Люди постоянно волнуются за нее. «Что ж, тоже занятие», – подумала Фрина и начала переодеваться к ужину.

Она вернулась в свой номер около одиннадцати и нашла Дот за изучением жалких останков одежды из магазина «Пейнс». Высохшее платье скукожилось и покрылось пятнами, а подол, который порвала Дот, был зашит грубо и неаккуратно. Починка одежды была делом чести для Дот. Но Фрина лишь улыбнулась и сказала:

– Замечательно.

Она выглянула в окно, но на улице не было ничего интересного.

– Послушай, Дот, что тебе первым придет в голову, если я скажу слово «роза»?

Дот отвлеклась от мрачного изучения подола.

– Ну как же – цвет, мисс. Ну, такой розовый.

– Да, – произнесла Фрина, которая вдруг все поняла, да так ясно, что у нее закружилась голова. – Конечно. Я не знаю, когда вернусь, но дожидаться меня не надо. Пока меня не будет, Дот, пожалуйста, будь здесь и запри дверь. Не впускай никого, кроме меня. Все поняла? Да, и вот еще что: здесь твое жалованье на неделю вперед и рекомендация – так, на всякий случай.

– Хорошо, мисс. Помочь вам одеться?

– Да, закрой дверь на щеколду и принеси маскировку.

Дот сделала все, как ее просили, и помогла Фрине нарядиться в испорченное платье, искусно продырявленные чулки, стертые туфли и сплющенную шляпу. Три перышка, которые сломала Дот, теперь грустно болтались на плече платья. Фрина сняла все свои украшения и нацепила стеклянные бусы, дважды обмотав их вокруг шеи. Они свисали до самых подвязок с оборками.

– Ваксу, Дот! – провозгласила Фрина. – Я слишком чистая.

Она изобразила на своих шее и ногтях грязные разводы. Чтобы волосы не блестели, она нанесла на них пудру, а щеки густо намалевала румянами, которые Дот приобрела в универмаге Коулза.

– Отвратительно! – воскликнула Фрина, разглядывая себя в зеркало. – Который час?

– Половина двенадцатого. Как вы выйдете из «Виндзора» в таком виде, мисс? И что мне сказать, если кто-нибудь позвонит?

– Скажи, что я сплю и просила не будить и что если ты попытаешься, то будешь уволена. Я не собираюсь никого присылать сюда, Дот, поэтому закрой дверь на щеколду и держи оборону, пока я не вернусь. Если я не появлюсь сегодня ночью, выжди до полудня, а потом отнеси этот сверток полицейскому. Поняла?

– Да, мисс.

– Я не могу выйти в таком виде. Дай мне широкий черный плащ, а шляпу я понесу в руках. Так, все ли я взяла? Деньги, пистолет, сигареты, зажигалка… да. Прощай, Дот. Увидимся завтра – или позже.

Фрина закуталась в широкий черный плащ и ушла. Дот задвинула щеколду, как ей наказали, и начала волноваться.