Снежный блюз

Глава четырнадцатая

В спертом воздухе Литтл-Лонсдейл-стрит был растворен дух безделья, который действовал на Фрину как наркотик. Устроившись на улице, у входа в заведение Мамаши Джеймс, она сидела на грязной табуретке, пила отвратительный чай с таким видом, будто он ей нравится, и разглядывала находившихся неподалеку женщин.

Днем на улице было тихо и грязно, а ее истинная суть проявлялась лишь ближе к полуночи. Тогда окна убогих тесных лавок освещались, на улицах толпился народ, голоса и музыка отдавались эхом, как в каньоне, отскакивая от стен нескольких высотных зданий, задние дворы которых выходили на эту оживленную, но неприглядную улицу. В воздухе сильно пахло рыбой, картошкой, пылью, горящим мусором, немытыми телами и «Калифорнийским маком», ароматом которого были пропитаны волосы большинства молодых людей.

Фрина в течение часа наблюдала за тем, как в аптеке идет торговля, и абсолютно уверилась в том, что именно здесь находится центр распространения наркотиков, который она искала.

Магазинчик аптекаря представлял собой открытый прилавок, на котором стояли две огромные колбы с зеленой и красной жидкостями, которые в умах толпы должны были ассоциироваться с аптекой. За прилавком топтались маленький плотный человек и его помощница – русоволосая девушка в ярко-зеленом платье с бахромой, выдававшая посетителям пластыри и порошки. Некоторые покупатели подходили к прилавку и просили о чем-то шепотом; среди них попадались хорошо одетые люди и даже настоящий джентльмен во фраке. Им аптекарь отпускал розовые пакетики с порошком и брал за них по пять фунтов. Покупатели победнее покупали за десять шиллингов крошечные свертки, в которых порошка было не больше щепотки. Фрина изо всех сил напрягала слух, но так и не смогла расслышать ни единого слова, произнесенного такими покупателями.

– Пора прошвырнуться, ребята, – пробормотала она Берту.

Тот залпом допил чай и вскочил на ноги. Сес не сдвинулся с места. На каблуках своих чудовищных туфель Фрина слегка пошатывалась, поэтому она взяла Берта под руку и почти на цыпочках приблизилась к аптеке.

Она погладила Берта по руке и заговорила с невнятным австралийским акцентом.

– Подожди здесь, милый, я нам кое-что принесу, – пообещала она и проворно двинулась к прилавку.

Маленький плотный человечек внимательно посмотрел на подвыпившую шлюху. Он никогда ее прежде не видел, но как сам он часто говорил: «Невозможно знать в лицо каждую шлюху на Литтл Лоне».

Фрина сделал жест рукой.

– Мне тех розовых порошков, – невнятно проговорила она.

Аптекарь медлил, как будто ожидал продолжения фразы.

Мозг Фрины, работавший чрезвычайно активно, тут же предложил ей решение. Она вспомнила рекламу, развешанную вдоль железнодорожных путей, – «Розовые пилюли доктора Паркинсона для цвета лица».[50]

– Тех розовых порошков для цвета лица, – добавила она, протягивая десятишиллинговую банкноту.

Человек кивнул и в обмен на деньги подал ей крошечный пакетик из розовой бумаги, на котором красовалось: «Розовые порошки Петерсона для цвета лица» и где содержалось небольшое количество нужного вещества.

Фрина слабо кивнула аптекарю и отправилась назад к Берту.

– Идем, морячок, – произнесла она, тяжело наваливаясь на кавалера. – Давай вернемся ко мне.

Берт обнял ее и повел прочь, к канаве, где, как всегда слегка осевший на колесах, обитал их «Моррис». Сес почти бесшумно последовал за ними.

– Сес, отнеси это в больницу королевы Виктории доктору Макмиллан и возвращайся к нам, – распорядилась Фрина, сунув пакетик в ладонь Сеса. – А мы с Бертом продолжим кутить. Будем ждать тебя в «Мамаше Джеймс», старина.

– Разве мы еще не закончили? – прошептал ей на ухо Берт.

Он находил это предприятие нервным и опасным, хотя и получал некоторую компенсацию в виде близости Фрины.

– Пока нет. Я хочу посмотреть, кто еще сюда заходит, – ответила Фрина и опять повела его по улице.

Они снова нашли места в «Мамаше Джеймс». В такой пивной Фрине еще никогда не доводилось бывать. Она занимала часть старого дома с верандой со стороны фасада. Сама Мамаша Джеймс оказалась ирландкой огромного роста, выглядевшей лет на триста, с лицом, которое вполне могло заставить молоко свернуться, и железной рукой. Она разносила свое ядовитое пойло посетителям, сидевшим на веранде и прямо на тротуаре. В доме стоял тошнотворный запах – вонь экскрементов и кухонный чад. Фрина подумала: ни за что на свете, даже если бы долго голодала, она бы не съела ни крошки из кухни, в которую не решился бы войти ни один санитарный инспектор.

Три-четыре ночные бабочки сидели на веранде под оцинкованной крышей и, потягивая джин или пиво, пристально глядели на Фрину. Она почувствовала близость опасности. И дело было не только в том, что она выслеживала кокаиновую банду; любая из этих девушек могла возмутиться ее присутствием здесь, на их территории, и устроить сцену или позвать сутенера. Скверное дело.

Фрина громко обратилась к Берту:

– Пора нам идти домой, милый. Завтра утром мне рано вставать на фабрику.

Женщины отвели от нее глаза и успокоились. Дилетантка, подумали они, вышла поразвлечься и немного подзаработать. Никакой опасности.

Фрина с облегчением вздохнула.

– Это похоже на ожидание атаки, – заметил Берт.

– Ты, кажется, говорил однажды, что война – заговор капиталистов, – прошептала Фрина.

– Да, так и есть. Но нам с Сесом пришлось в нем поучаствовать. Мы познакомились на передовой в Галлиполи, – продолжал Берт. – Он спас мне жизнь – толкнул меня на дно окопа в тот момент, когда турок целился мне в башку. Мы выбрались оттуда живыми, в отличие от многих. Повезло нам, – заключил он. – Теперь я вспоминаю это всегда, когда приходится ждать.

К наркоторговцу подошли новые покупатели. Фрина подсчитала, что за три часа он заработал не меньше сотни фунтов. Она порадовалась за свой наряд. Вульгарное платье и дырявые чулки как нельзя лучше подходили к этому месту. Фрина подумала было, что сегодня они не увидят больше ничего интересного, и уже собиралась толкнуть Берта локтем и сказать, что дело сделано и пора по домам, как вдруг заметила закутанную в плащ фигуру человека, на секунду остановившегося в свете уличного фонаря, и затаила дыхание.

– О господи, – прошептала она и вытянула шею.

Берт увидел, как высокая театральная фигура приблизилась к лавке аптекаря и потребовала:

– Кокаин!

– Это Саша, – прошептала ошеломленная Фрина. – Да он с ума сошел!

– Тот парень, которого мы подобрали с заточкой в боку? – шепнул Берт на ухо Фрине.

Она кивнула.

– Нам обязательно его спасать? – уныло спросил Берт. Он не любил иностранцев, за исключением товарищей-коммунистов. А Саша был контрреволюционером.

Фрина захихикала тонким голоском и шлепнула Берта по руке, которую он положил ей на колено.

Лицо аптекаря приобрело оттенок сала, его помощница благоразумно предпочла исчезнуть. Завсегдатаи «Мамаши Джеймс» встрепенулись и принялись наблюдать за происходящим. Три человека с необычно серьезным для Литтл Лона видом двинулись в сторону Саши.

Фрина сжала зубы. Так вести себя может либо комедиант, либо идиот.

– Пора бы уже Сесу вернуться, – волновался Берт. – Не в его привычках опаздывать к драке.

– Ты их знаешь? – спросила Фрина.

Берт кивнул, и Фрина тоже узнала Первого и Второго Головорезов.

– Это Джентльмен Джим, Коки Биллингс, а следом идет Бык, – объяснил Берт.

Фрина в страхе глядела на Быка. Он был около метра восьмидесяти ростом, с плечами шириной в три топорища и руками как лопаты. Двигаясь на Сашу, Бык вытащил изо рта сигарету и загасил ее о свою ладонь.

– Ты это видел? – спросила Фрина.

– Да, раньше он работал каменщиком, – ответил Берт без тени удивления.

– Ничего не поделаешь. Придется нам спасать Сашу, – вздохнула Фрина.

Она привстала, но Берт удержал ее.

– Вы же хотите узнать, кто за всем этим стоит? Они поведут его к хозяину, и мы проследуем за ними.

– А что если они убьют его прямо здесь?

– Нет, они захотят выяснить, что ему известно, – пробормотал Берт, почти не раскрывая рта, и стал выпускать колечки дыма.

– Но где же полиция?

– В Литтл Лоне? Да их сюда никакими коврижками не заманишь. Понаблюдаем за дракой, а дальше увидим. Сейчас мигом соберется не меньше сотни парней – они слетаются на драку, как мухи на мед, вот увидите!

Первый из нападавших приблизился к Саше и выбросил вперед кулак. Саша увернулся, и кулак Быка угодил в стену, пробил тонкий слой оштукатуренной фанеры и застрял. Джентльмен Джим проскользнул под рукой своего приятеля, сделал обманный выпад правой рукой, а когда Саша отскочил, изо всех сил ударил его в грудь левой. Саша пошатнулся, но быстро пришел в себя, потом попытался ударить Джима в колено, промахнулся и угодил в голень. Со словами, которые не пристало произносить джентльмену, Коки Биллингс, явно уже хорошо набравшийся, схватил Сашу сзади и затянул у него на шее шарф.

– Бей его, бей! – голосили завсегдатаи «Мамаши Джеймс».

Некоторые из них, шатаясь, заковыляли на улицу, чтобы присоединиться к драке. Удары сыпались градом на кого попало, Фринe тоже кто-то задел по плечу. Она пнула обидчика ногой и последовала за Бертом на улицу. Крики и проклятия стали громче, как и монотонные глухие удары – сначала кулаками по телам, а потом телами о мостовую. Берт ловко уворачивался, пробираясь между драчунами и натыкаясь то на их ноги, то на лежавшие тут и там тела, пока не достиг дверей аптеки.

Как раз в этот миг Бык замычал, как его рогатый тезка, высвободил руку из дыры в стене, разметая вокруг щепки, и заковылял за Джентльменом и Коки, который уже взвалил Сашу на свое плечо. Маленький толстячок аптекарь пытался закрыть ставни, но кругом было слишком много народу. В глубине лавки открылась дверь, пропустила процессию головорезов и захлопнулась.

– Уходим, Берт! – крикнула Фрина, и они стали выбираться из толпы, пробивая себе дорогу кулаками, пока не оказались наконец в относительно тихом переулке.

– Где мы?

– Возле синагоги. Этот переулок ведет к внутреннему дворику. Но где же Сес? Что за времена пошли – ни на кого нельзя положиться!

Фрина одернула платье, поправила волосы и вдруг неожиданно крепко прижалась к Берту.

Губы Берта приблизились к ее рту, и Фрина жадно поцеловала их. Его губы оказались мягкими и решительными, и руки Фрины сжались вокруг его мускулистого тела. Берт крепче прижал девушку к себе, и она зашаталась на сломанных каблуках.

Их ослепила вспышка света. Не выпуская Фрину, Берт поднял голову.

– Не видишь, человек занят! – проворчал он.

Владелец фонаря извинился и пошел прочь. Это был Коки Биллингс.

– Они нас еще не вычислили, – шепнул Берт.

– Нет еще. Где же заканчивается этот дом? И не надо так крепко обнимать меня.

Берт тут же отпустил Фрину.

– Вроде бы он примыкает к баням, – медленно проговорил он.

– К баням мадам Бреда? – спросила Фрина. Она закурила сигарету дешевой марки, купленную здесь и соответствующую ее нынешней роли, и прислонилась к стене. – Похоже, драка заканчивается.

Берт выглянул за угол.

– Да, они уже устали. А вот и Сес. Эй, приятель! Я нашел для нас шлюху! – выкрикнул он, и Сес, как ни в чем не бывало, подошел к ним.

Не привлекая внимания, он завернул за угол.

– Она сказала, все чисто, – заметил Сес. – Что у вас?

– Неприятности, – ответила Фрина, вкратце обрисовав ситуацию. – Вот так-то. От Саши нас отделяет эта стена. Думаю, аптека размещается в том же здании, что и заведение мадам Бреда. Что будем делать?

– Вам решать, – равнодушно ответил Сес. Фрина задумалась. В этот момент раздался громкий крик, полный боли и возмущения, и поток русских ругательств.

– Похоже, он жив, – заметил Берт.

Оба водителя взглянули на Фрину. Крик взволновал ее. Конечно, Саша повел себя как дурак и заслуживал первого приза на всемирном конкурсе идиотов, но Фрина однажды уже обнимала это тело и чувствовала глубокую привязанность к тому, кого истязали сейчас за высокой кирпичной стеной.

– Я перелезу через стену, – решила она. – Подсадите меня?

Сес взглянул на Берта, тот пожал плечами. Стена была высотой всего около двух с половиной метров. Берт подставил руки.

– Не уходите далеко, – шепнула Фрина, и на ее густо накрашенном лице вспыхнула ослепительная улыбка. – Может случиться нечто непредвиденное.

– И что нам делать? – поинтересовался Берт.

– Вызвать полицию, – ответила она, поставив ногу на руку Берта и легко вспрыгнув наверх.

Она взобралась на стену в один прыжок – на мгновение под ее юбкой мелькнули изящные ножки в дырявых чулках, – повисла на другой стороне, опустившись на руках как можно ниже, чтобы не шуметь, и спрыгнула вниз.

Во внутреннем дворике лавки аптекаря было сыро, скользко и очень темно. Фрине пришлось нащупывать путь вдоль стены, то и дело останавливаясь, чтобы освободиться от чего-то, похожего на очень длинную и сырую бельевую веревку (хотя представить себе, что кто-то в этом доме занимался стиркой, было очень трудно), пока она наконец не обнаружила начало следующего дома. Во дворе повсюду валялись пустые консервные банки и бутылки. В конце концов Фрина встала на четвереньки – так легче было пробираться через свалку. Таким образом ей пришлось познакомиться с этим местом ближе, чем хотелось, поэтому она обрадовалась, когда добралась до стены дома, а потом, продвигаясь вдоль нее, нащупала и дверь.

Под дверью пробивался свет. Фрина приникла к ней ухом. В невнятном шуме голосов слова были неразличимы. Она продолжала двигаться на ощупь, пока не добралась до окна – высокого и грязного, но через него было слышно лучше, чем через дверь.

Ее сердце забилось заметно быстрее, дыхание участилось, но Фрине это нравилось. Авантюристками не становятся, ими рождаются.

– Отведите меня к вашему королю! – громко кричал Саша. – Я хочу увидеть его, прежде чем умру!

– Ты встретишься с ним, даго, он до смерти хочет тебя увидеть! Ты и твоя семья доставили ему столько хлопот! – ответил Джентльмен. – Но где же эти несносные женщины? Мы должны представить Его Величеству полный комплект.

– Не знаю, – угрюмо ответил Саша. Последовала пауза, во время которой кто-то чиркнул спичкой. Затем снова раздался крик. Этот шум заставлял Фрину нервничать. Она не могла войти, пока дверь была под наблюдением. Поэтому она снова двинулась наощупь вдоль дома и завернула за угол, откуда ничего не было слышно. С другой стороны дом примыкал к соседнему строению – не повезло. Медленно и бесшумно Фрина стала двигаться обратно в правую сторону и вышла к узкой – шириной всего около полуметра – дорожке между домом и кирпичной стеной. Она скользнула туда в поисках открытого окна.

Задняя дверь с грохотом распахнулась, и Фрина застыла на месте, прижавшись лицом к стене. Ослепительно яркий свет электрической лампы озарил двор. Дверь снова захлопнулась.

– Нет, никого, – услышала она голос Быка. – Просто у тебя кайф, Коки.

«Просто у него кайф», – подумала Фрина, цепляясь окоченевшими пальцами за предполагаемый подоконник и доставая из-за подвязки нож. Она нащупала задвижку, без труда ее отодвинула и, подняв раму, которая издала несколько холодящих душу взвизгов, влезла в окно. Оказавшись в темной комнате, она закрыла за собой окно, присела на подоконник и прислушалась.

Фрина не стала убирать нож и поэтому, когда ее без предупреждения атаковали, она изо всех сил ударила куда-то вверх и подхватила осевшее тело. В свое время мисс Фишер получила несколько уроков от парижских мастеров уличных боев, но еще никогда не применяла нож, поэтому Фрине пришлось подавить приступ тошноты, когда она высвобождалась из-под тела нападавшего, которое тут же шлепнулось на пол. Тусклый уличный свет пробивался через окно, и Фрина, перевернув тело на спину, увидела, что ее обидчицей была Герда, служанка мадам Бреда. Похоже, Фрина забралась в ее спальню. Из ослабевшей руки Герды выпал кухонный нож. Фрина наклонилась к ее груди. Герда была жива. Нож прошел под ключицей – рана была тяжелой, но не смертельной. Учителя Фрины вряд ли одобрили бы поступок своей ученицы, а тем более – облегчение, которое она испытала.

Фрина чиркнула спичкой, нашла в комнате Герды свечу и сняла с подушки наволочку, чтобы перевязать рану. Она вытащила нож из раны сразу же после удара, что категорически не рекомендовалось, и теперь ее жертва истекала кровью. Фрина увидела, что Герда потеряла сознание, и забинтовала ее как мумию. Оставшимся тряпьем она привязала служанку к кровати и вставила ей в рот кляп. Что-то подсказывало Фрине: Герда вряд ли очнется в хорошем расположении духа. Тем временем ей еще нужно было освободить кричавшего Сашу и потолковать со Снежным королем.

Фрина подкралась к двери с ножом в руке и прислушалась. Она взвесила в руке нож Герды, решила, что он слишком тяжел для внезапного удара, и спрятала его под кровать. Теперь из кухни не доносилось ни звука, зато в коридоре слышались чьи-то шаги. Фрина учуяла восхитительный запах, которым благоухали купальни мадам Бреда, и ощутила невероятное желание пробраться в переднюю часть дома, чтобы немного привести себя в порядок. В комнате Герды нашлись кувшин с водой и раковина, и Фрина, прислушиваясь к шагам в коридоре, принялась дорогим мылом смывать грязь, в которой она извозилась во дворе.

Задув свечу и тут же открыв дверь, Фрина увидела Коки Биллингса. Грызя ногти, он приблизился к парадной двери, открыл ее, осмотрелся, вздохнул и снова закрыл. Ясно было, что он принял дозу некоторое время назад. Поэтому незаметно проскользнуть мимо него невозможно. Саша затих – что они с ним сделали? Может, они убили его? Фрина порылась в вещах Герды и нашла купальный халат. Она сняла свои драные чулки, положила в карман пистолет и снова выглянула за дверь.

Теперь к Коки присоединился Джентльмен Джим.

– Хватит метаться, как зверь в клетке, – проворчал Джим. – Его Величество сказал тебе: не больше четырех доз в день. На сегодня тебе хватит. До завтра – всего три часа.

– Раньше хватало, а теперь уже нет, – захныкал Коки. – Только разок нюхнуть… только разок… у меня нервы ни к черту…

– Нет, говорю тебе. Король сказал – четыре дозы.

– Только одну… одну щепотку… только на этот раз… – умолял Коки.

Джентльмен сдался и вытащил из кармана маленький сверток.

– Запомни, это в последний раз, – сказал Джентльмен и направился на кухню.

Фрина выжидала, пока Коки, сперва сидевший на лестнице с закрытыми глазами, резко сорвался с места и убежал в переднюю часть дома. Он отправился в свой собственный мир и не заметил Фрину.