Снежный поцелуй

Глава 3

Глубокий голос Винса прогрохотал над паром, поднимающимся из бурлящей целебной воды.

— Ты — закуска, основное блюдо и десерт, соединенные в одно восхитительное целое.

Взгляд Винса охватил всю Джинджер. Если бы он стоял ближе к ней, его пришлось бы отклеивать. Он надеялся, что под одеждой этой женщины скрывается красивое тело. Но даже в самых смелых, самых диких мечтах он не предполагал совершенства, которое открылось его взору. Пальцы болели от желания прикоснуться к ней, и он сжал их в кулаки. Пышные груди прекрасной формы высились над тонкой талией и длинными ногами.

Белое бикини, словно вторая кожа, лишь оттеняло сливочный цвет ее тела. Одного взгляда на эту женщину вполне достаточно, чтобы мужчина лишился разума, пошел на любой безумный поступок.

Он видел, что она пристально смотрит в глубину воды. Естественная, ничем не замутненная скромность только усиливала его жажду. Хорошо понимая, что некоторые части собственного тела лучше скрыть под водой, да поскорее, прежде чем Джинджер обнаружит, как сильно он ее хочет, Винс вошел в воду.

— Спускайся, — пригласил он.

Они здесь одни. Все точно так, как он и хотел, точно, как он спланировал.

— А где все? — поинтересовалась она на всякий случай. — Я думала, здесь полно народу.

— Я заплатил им, чтобы они держались подальше. — Он не мог отвести от нее глаз. Чертовски красивая — единственное, что он мог сказать о ней. Зато он чертовски удачлив.

— Да, понятно. Я что же, должна этому поверить? — засмеялась Джинджер.

— Милая моя, никогда в жизни я не был так серьезен, как сейчас. Есть одна деталь, которую тебе лучше усвоить сразу, — сказал он, сощурившись. — Я не терплю лжи. — Ни от кого. Особенно после того, что сделала моя бывшая жена.

Она забавно поклонилась и посмотрела вдаль.

Он спросил себя — почему, но потом подумал, что не каждая женщина может объяснить свои поступки. Не каждая женщина может делать то, что делала Лиз. Та, которую он любил больше жизни, сделала карьеру на лжи. Он скрипнул зубами и отодвинул возникшее видение — красивое, но ненавистное лицо — в дальний угол памяти. Пришло время двигаться вперед, а не оглядываться назад.

— Спускайся, — повторил он.

Поколебавшись секунду-другую, Джинджер взгромоздилась на край ванны и свесила стройные ноги над булькающими пузырьками. Медленно, дюйм за дюймом она погружала свое тело в воду. Когда вся, до самой шеи, она скрылась под водой, Джинджер закрыла глаза. Привалившись головой к стенке ванны, она вздохнула, губы ее приоткрылись.

— Ах, как в раю!

Винс подумал, что скорее в аду, чем в раю. Его кровь стала горячее воды, в которой он сидел. Он улыбнулся злой улыбкой.

Почему всякий раз, когда хочется чего-то, чего нельзя получить, этого начинает хотеться в десять раз сильнее? Джинджер уверена в собственной неприкосновенности. Изображая хищника, которого она, вероятно, видела в нем, он уселся рядом. Не так близко, не слишком угрожающе, но на расстоянии вполне достаточном, чтобы коснуться ее, если его пригласят… Или даже если не пригласят. Одному Богу известно, как ему хочется к ней прикоснуться.

— У тебя на самом деле болят мышцы? — спросил он, проводя указательным пальцем по шелковистой коже ее руки.

Глаза Джинджер мгновенно открылись, в их взгляде читалось удивление от его неожиданной близости. Она казалась такой испуганной, словно балансировала на краю пропасти. Стоит сделать неверный шаг, и она свалится вниз.

Винс ощутил незнакомую потребность обнять ее и защитить. Как смешно, подумал он, ведь ему надо защищать ее от себя самого. Его собственные чувства разрывали тело на части. Одна часть твердила: не спеши! Эта женщина не такая, как другие, она отличается от всех. Другая часть, словно животное, вырвавшееся из клетки, требовала взять ее тут же, на месте.

В нем бушевало сражение между желанием и благоразумием. Винс задыхался, тело ниже пояса проявляло невероятную активность. Он должен был признать, что это опасно, и неясно, какая часть его натуры победит.

— Немного больно, — призналась она, потирая шею длинными тонкими пальцами.

Импульсивно Винс потянулся и положил руку на плечи Джинджер. Она подскочила, а он улыбнулся. Он никогда не встречал такой нервной женщины. Но она была такая хорошая, такая теплая. Такая гладкая. Винс не мог не прикоснуться к ней, даже если от этого прикосновения сгорело бы все здание, в котором они находились.

— Повернись, — приказал он. — Я сделаю тебе массаж.

Она поколебалась, снова бросила на него испуганный взгляд и подставила спину.

Умело, чувственно он разминал ее мышцы, которые болели от перегрузки. От воды гладкая кожа Джинджер разогрелась, и Винс понял, что вот-вот потеряет самообладание. Поначалу она была напряженной, потом расслабилась под его волшебными пальцами. Из-за спины он видел горки ее грудей и темные кружки сосков под купальником, едва прикрывающим тело.

Бесстыдное требование собственной плоти, которая под водой напряглась до предела, заставило его застонать. Не в силах остановить себя, не в силах справиться с собой, он наклонился и уткнулся губами в шею Джинджер.

Она вздрогнула, но наклонила голову, позволяя ему делать свое дело, открывая поле для маневра…

Его рот блуждал по нежной коже, он поднимался выше, потом опускался на шелковый влажный подбородок. Он прикусил мочку уха Джинджер, потом его руки скользнули под воду и обвились вокруг тонкой талии. Боже, сколько можно?.. Ему мало просто целовать ее. Он хотел ощутить эту женщину под собой, услышать ее стон, свое имя, произнесенное в экстазе. Он хотел унести Джинджер к высотам страсти.

Как будто читая его мысли, Джинджер повернулась в его руках и положила дрожащие ладони ему на грудь. Она дышала прерывисто, рот слегка приоткрылся — вот долгожданное приглашение, необходимое Винсу.

Кровь пульсировала в висках, он потянул ее к себе на колени, прижал и приник к ее губам в поцелуе.

Она отвечала ему с такой же страстью, обхватив руками за шею и запустив пальцы во влажные волосы.

Он клялся себе заставить ее признаться, что и она тоже хочет его. Никаких слов не сказано, но невозможно отрицать — она жаждет его так же сильно, как и он ее. Свидетельство тому — ее губы, кончики ее пальцев, ее влажное тело, которое прижимается к нему, к его ноющей возбужденной плоти.

Где-то в глубине его разума шло сражение между добром и злом.

Не делай этого, Винс. Такую женщину нельзя просто взять в общественной ванне с горячей водой.

Боже, помоги мне, но я не могу остановиться!

Обхватив за талию, Винс поднял Джинджер из воды и посадил на край ванны, не отнимая губ, не отстраняясь от ее тела.

— Вода слишком горячая, — пробормотал он.

Винс надеялся, что не забыл запереть дверь, потому что через две секунды они оба будут голыми, как Адам и Ева.

Он опустил Джинджер на пол и рывком выскочил из ванны. Накрыв ее собой, как одеялом, Винс изучал невинные синие глаза. Он видел желание и огонь страсти, а также сомнение и неуверенность.

На лице Винса задергался мускул. Если он джентльмен, он должен сейчас же успокоиться, пока это еще возможно. Но он продолжал целовать ее.

Стук в дверь эхом отозвался в маленькой комнате.

— Кто там? Откройте немедленно.

— Дерьмо! — выругался Винс, шумно вздохнув.

На секунду он уткнулся лбом в Джинджер, пытаясь усилием воли заставить уняться бьющееся сердце. В самый неподходящий момент. Ну почему именно сейчас? Совершенно ясно, дневной менеджер ничего не сказал ночному об их договоренности. Он не дурачил Джинджер, когда говорил, что заплатил людям, чтобы они держались подальше от ванны. Смотритель получил кучу денег и должен был зажечь табло «Не работает» после того, как Винс закроет за собой дверь.

Нехотя он оторвался от теплого тела Джинджер. Очень давно ни одна женщина не действовала на него так, как эта, не задевала ни разум, ни сердце. Вообще-то Винс не был уверен, что ему это нравится.

— Забирай свои вещи, — прорычал он, не глядя на нее. Он не мог заставить себя посмотреть на то, чем почти обладал. Нет, если он хотел сохранить здравый рассудок. — Мы уходим.

Борьба между телом и разумом завершилась. Его лишили выбора, сражение окончено. Но до конца войны еще далеко.

Вместо радости он испытывал давящее разочарование, угрожавшее съесть его живьем.

После очень холодного душа Джинджер лежала на своей кровати, вполуха слушая новости по телевизору. Мысли о Винсе толклись у нее в голове, а холодная вода нисколько не помогла. Вставая под душ, она надеялась испытать облегчение. Джинджер все еще чувствовала прижавшееся к ней твердое тело, все еще видела страсть в самой глубине зеленых глазах. Внутри было пусто и тоскливо.

Она ударила кулаком по подушке. Джинджер не могла понять отношения к ней Винса. После того как менеджер подошел к двери и потребовал ее открыть, они ехали в лифте в неловком молчании. От односложного «до свидания» она почувствовала себя совершенно несчастной. Винс отказывался смотреть ей в глаза. Он сожалел о том, что случилось. А она?

Ей следовало чувствовать себя виноватой. Она видела, что вынесла мать, вынужденная растить ребенка в одиночку, и кому, как не ей, знать, чем оборачивается уик-энд в компании с мужчиной? Прежде она следовала материнским советам, и у нее никогда не возникало проблем. Почему же сейчас ей трудно поступать так, как говорила ей мать? Стук в дверь прервал мучительные мысли.

Робин, покрывавшая ногти на ногах ярко-красным лаком, соскочила с кровати.

— Самое время принести еду. Я просто умираю от голода. — Она прошла через комнату на пятках, чтобы не размазать лак.

Джинджер наблюдала за подругой. Неуклюже шагая в черно-белой пижаме, она больше походила на пингвина, чем на женщину. Джинджер улыбнулась — впервые за последние несколько часов.

— Ничего себе! — Робин вернулась в комнату, раскачивая в руке длинную белую коробку.

— Рик прислал тебе цветы? — Уж конечно, это не ей. Винс дал понять, что не намерен суетиться вокруг нее.

Взгляд Робин стал задумчивым.

— Эти цветы не мне.

Сердце Джинджер подскочило. Не может быть, чтобы от Винса! Она сорвалась с кровати и схватила коробку. Осторожно сняв крышку, заглянула внутрь. Под зеленой бумагой лежали две дюжины роскошных персиковых роз. Джинджер задохнулась от избытка чувств и дрожащей рукой вынула записку, написанную решительным мужским почерком.

«Мне жаль, что я вел себя как животное. Встретьтесь со мной за обедом, в восемь. Пожалуйста! Винс».

— Робин, — сказала она, направляясь в туалет. — Что ты предложишь мне надеть?

— Идем? Лимузин ждет. — Винс взял Джинджер под руку. Оказаться так близко, прикасаться к нему — это больше, чем она могла вынести. Затаив дыхание, охваченная внутренней дрожью, Джинджер думала: она увлеклась этим мужчиной слишком сильно и слишком быстро. Но абсолютно ничего не могла сделать, чтобы остановить буйство эмоций, захлестнувших тело.

Он поддержал ее крепкой мускулистой рукой, открывая дверцу машины. Мужчина просто не имеет права выглядеть таким красавцем, как он в этом смокинге, подумала Джинджер. Горло перехватило, она не могла дышать. Его волосы касались края воротника и сияли так же, как темный костюм. Джинджер вспомнила, какие мягкие эти волосы, и ей хотелось снова запустить в них пальцы.

Она провела свободной рукой по черному бархату платья. Это платье обтягивало ее, как перчатка, от самого лифа, оно было с длинными рукавами и доходило до середины бедер, открывая ноги гораздо больше, чем, вероятно, следовало.

— Не делай ничего такого, чего не стала бы делать я, — посоветовала Робин, блестя глазами, когда пара выходила из комнаты.

Винс небрежно усмехнулся, а Джинджер нахмурилась.

На заднем сиденье лимузина он намеренно отодвинулся к окну. Разочарование охватило Джинджер, подтверждая мысль о том, что Винс сожалеет о случившемся. Он просто пытается быть галантным. Чего же он хочет от нее? Джинджер посмотрела на его суровый профиль. А чего хотела она сама?

В ресторане он сел напротив нее. Между ними горела свеча, ее свет мерцал загадочно и таинственно. Джинджер откинулась на спинку стула и натянуто улыбнулась. Напряженность повисла в воздухе, и она была так же материальна, как и его нога, которая терлась о ее ногу.

Он улыбнулся в ответ, но глаза его остались серьезными.

— Мы должны поговорить.

Ее сердце ухнуло вниз, как подъемник, сорвавшийся с троса. Вот оно! Он собирается сообщить ей, что это шутка, забава… вот и все. Она вздохнула. Ну и хорошо.

Джинджер набрала в легкие побольше воздуха, потом медленно выдохнула через раскрытые губы, подняла глаза и пристально посмотрела на него через стол. Она готова. Она приготовилась к самому худшему из того, что он мог сейчас сказать.

— Прошу прощения за все, что случилось.

Сердце тяжело ударилось о ребра. Ему жаль, что это случилось, или он сожалеет о том, что их прервали?

— Я вел себя, как настоящее животное. Ты не заслуживаешь подобного обращения.

Нет, но, честно говоря, Джинджер сама этого хотела.

— Я уверен, ты уже устала от назойливого мужского внимания. Ты обладаешь гораздо большим, чем просто красивое лицо и тело, которые могут сбить с ног любого. Тебе незачем мириться с тем, что тебя лапает мужчина.

Ощутив неловкость, она опустила голову и принялась изучать кружева на скатерти. Он уже говорил ей раньше, что ненавидит лгунов. Не время ли сейчас признаться ему, пока не слишком поздно?

— Я должна тебе кое-что рассказать.

— Нет.

Ее взгляд вернулся к его лицу:

— Нет?

Большая теплая рука Винса накрыла ее ладонь, лежавшую на столе. Ее сердце запрыгало, поскольку в ту же секунду Джинджер вспомнила об их близости. Внутренний жар окрасил щеки. Она знала, что это опасно, но ничего не могла с собой сделать, не могла помешать себе, остановиться. Ей снова хотелось почувствовать тепло его тела, снова испытать, как оно прижимается к ней.

Огонь свечи плясал у него в глазах, в них возникло что-то дьявольское, неодолимо влекущее.

— Я хочу тебя, и ты хочешь меня, — шептал он. — Но я не могу, я отказываюсь пользоваться случаем. Завтра в полдень я уезжаю. А до того момента мы с тобой насладимся обществом друг друга. Ни меньше, ни больше. Никаких откровений, никаких неожиданностей. Если только, — он улыбнулся, — твой муж не прячется где-то поблизости.

Джинджер покачала головой:

— Нет никакого мужа, только бывший жених.

— Бывший? Что же случилось? — удивился он.

Она взглянула ему в лицо.

— Наверное, мое сердце предчувствовало встречу с тобой. — Эти слова сорвались с губ против ее воли. Спонтанность, порывистость не в ее натуре. Обычно Джинджер Томпсон тщательно подбирала слова, прежде чем их произнести, и до сих пор это помогало ей избегать крупных неприятностей. Сегодня она вела себя совершенно иначе, совершенно не похоже на себя. И такое уже не впервые, напомнила себе Джинджер.

Глаза Винса загорелись, в них отражалось теперь не только пламя свечи.

— Ты помнишь, я спросил тебя, веришь ли ты в судьбу? Это было вчера вечером…

Джинджер кивнула. Разве все началось лишь вчера? Ей казалось, она знает этого мужчину целую вечность.

— Теперь ты веришь? — спросил Винс.

Джинджер подняла свой бокал, делая вид, что любуется игрой света в хрустале.

— Ты смог убедить меня. — Убедить? Смешно. Все, что ему надо было делать, это идти вперед, а она — за ним, как ребенок за взрослым. — Расскажи мне о себе, — попросила она, желая сменить тему разговора, чтобы скрыть свои чувства.

Официант поставил перед ними подогретые тарелки.

Винс взял нож и нацелился на сочный бифштекс.

— Что ты хочешь узнать?

Джинджер уперлась подбородком в ладони, наблюдая, как он наслаждается едой.

— Чем ты любишь заниматься, когда не работаешь?

— Ну, когда у меня есть свободное время, я старший брат бедным детям.

Джинджер поняла, что ее мать ужасно ошибается. Мужчина, который берет на себя труд заботиться о чужих детях, никогда не сможет уйти и бросить своих собственных. По крайней мере не этот мужчина. Она уже знала, каким он обладает терпением, она испытала его на себе в тот день, когда они провели столько времени на склоне. А теперь узнала, что он заботится и о других людях.

В лимузине по дороге в гостиницу Винс взял ее за руку, их пальцы переплелись. Они ехали молча, но это молчание не было напряженным или тягостным.

Было поздно, когда их каблуки простучали по мраморному полу гостиницы. Свободные от дежурств портье столпились в кружок и над чем-то смеялись, их смех отзывался эхом во всех уголках вестибюля.

Двери лифта соединились с тихим свистом, все звуки мигом исчезли. Джинджер стояла рядом с Винсом, их руки соприкасались, они не разнимали пальцев. Никто из них не проронил ни звука. Оба жадно следили за цифрами, которые указывали на сменяющие друг друга этажи, словно никогда не видели ничего более интересного.

Звонок возвестил, что они доехали до нужного им этажа. Не нарушая молчания, они направились к комнате Джинджер. От нетерпения у нее перехватило дыхание. Они продолжат то, что начали в горячей ванне? Она и хотела продолжения, и боялась.

Джинджер жаждала Винса и боялась этого. Разрешить себе открыться каким-то чувствам означало для нее испытать ту же боль, которую испытала мать. Она не уверена, что готова к этому.

Возле двери Винс взял ее за плечи и повернул лицом к себе. Джинджер глубоко вздохнула.

Он не поцеловал ее. Джинджер уткнулась подбородком ему в плечо и обняла руками за талию. Она могла стоять так целую вечность, прижавшись к нему всем телом. Закрыв глаза и уткнувшись лицом в изгиб его шеи, она ощущала приятный запах одеколона, чувствовала тепло объятий. С ее губ сорвался тихий вздох.

— Усталость? — спросил он.

— Удовлетворение, — ответила она. Как только она произнесла это слово, странное предчувствие охватило ее. Что-то неправильно. Внезапно глаза Джинджер открылись. В темном конце холла стоял мужчина и смотрел на нее. Она охнула от неожиданности, а он повернулся и скрылся за углом.

— Что случилось? — спросил Винс, взяв ее за плечи.

— Какой-то мужчина стоял вон там и наблюдал за нами, — прошептала Джинджер, указывая в конец коридора.

— Подожди здесь, — сказал он, направляясь, куда она показала.

Джинджер схватила Винса за рукав, дрожа от страха.

— Ты сошел с ума? Я не останусь здесь одна. — Она быстро пошла за ним, не отставая ни на шаг.

Они заглянули за угол, но в коридоре было пусто.

— Ты уверена, что там кто-то стоял?

Джинджер видела сомнение в его глазах.

— Конечно, — Произнесла она таким возмущенным тоном, что он поднял брови. — Кажется, он следит за мной со вчерашнего дня.

— С какой стати кому-то надо за тобой следить? Может быть, он видел тебя на показе или где-то еще?

Газетные заголовки, кричащие об убийствах женщин маньяками, заплясали у нее перед глазами. Она потерла руки, пытаясь избавиться от гусиной кожи. Ничего подобного с ней случиться не может, ведь на самом деле она вовсе не модель.

— О Боже, я понятия не имею! Я ничего такого не сделала. Почему кому-то надо меня преследовать? Мне это не нравится, это слишком страшно.

Винс обнял ее за плечи, желая успокоить. Ей хотелось спрятаться в его объятиях и остаться там навсегда. Ощутив тепло мужского тела, Джинджер почувствовала себя лучше, страх понемногу проходил.

Снова оказавшись у двери комнаты Джинджер, он взял у нее из рук ключ. Открыв замок, толкнул дверь и привлек Джинджер к себе. Когда его губы коснулись ее, она закрыла глаза. Поцелуй был горячий, жгучий, от него стало жарко всему телу, он пробрал Джинджер до кончиков пальцев.

— Ты хочешь еще один урок? Завтра утром?

— Да, — прошептала она, наслаждаясь его объятием, мечтая о том, что произойдет завтра.

Он поцеловал ее в кончик носа.

— Я имею в виду урок катания на лыжах.

Джинджер мило порозовела и бесстыдно вцепилась в его рукав.

Винс осторожно разжал ее тонкие пальцы.

— Я не хочу тобой воспользоваться, помнишь, что я сказал?

— Да. Я помню. — Как она могла забыть? Она почувствовала тяжесть внизу живота. — Встретимся в вестибюле в девять?

— Прекрасно. — Он подтолкнул ее в комнату. — Приятного сна.

— Приятного сна, черт побери, — в десятый раз пробормотала Джинджер, ворочаясь на неудобном гостиничном матрасе. Тихое похрапывание Робин, спавшей на соседней кровати, раздражало ее, и она была почти готова запустить в нее от злости подушкой. Как несправедливо! Весь мир спит, а она ничего не может с собой поделать, лежит с открытыми глазами и думает о Винсе.

Винс улыбается. Винс дьявольски усмехается. Винс целует ее. Винс садится в машину и исчезает из ее жизни навсегда. Она лежала и смотрела на пляшущие на потолке тени. Нельзя позволить ему уехать, не сказав о том, что значит для нее быть рядом с ним… во всех смыслах этого слова. Она улыбнулась в темноте, а в голове ее зрел план.

— Что ты делаешь? — Робин поднялась на локте, убирая с глаз густые темные кудри. — И черт побери, где ты это взяла?

Джинджер посмотрела на свое боди телесного цвета, потом на подругу. Ее мучили сомнения, и она покачала головой, отгоняя их.

— Закрой рот, Робин. А то муха залетит.

Робин встала на колени, с изумлением глядя на Джинджер.

— У тебя есть две секунды, чтобы объяснить мне, что происходит. И не пропусти ни одной детали, ни одной мелочи. Боже, ты в этой вещичке кажешься совершенно голой. Откуда она у тебя? Почему ты скрывала ее от меня, и могу ли я когда-нибудь ее у тебя позаимствовать?

Схватив свои красные лыжные штаны, Джинджер натянула их на тонкое белье. Руки дрожали от волнения, но ничто не могло остановить ее теперь, когда она все для себя решила.

— Я заставила менеджера на рассвете открыть ради меня магазин подарков. Сказала ему, что для меня это вопрос жизни и смерти. — Она съежилась, вспомнив скептический взгляд мужчины, когда она платила за покупку. Это так на нее не похоже. Она должна доказать себе, что мать не права. Джинджер хотела вступить в отношения с мужчиной, пусть даже на уик-энд, и выжить. Стоит рискнуть?

— Ты подхватишь пневмонию, отправляясь на лыжах в одном тонком белье и лыжном костюме.

— Сегодня я не собираюсь кататься на лыжах.

— О мой Бог. — Робин вылезла из постели и встала перед Джинджер, в глазах ее блестели слезы. — Никогда в своей жизни я не испытывала такой гордости.

Оказавшись перед дверью пентхауса, Джинджер спросила себя, правильно ли она поступает. Нет. Нет ничего гадкого или презренного в ее желании провести время с Винсом.

Даже если она знает его всего только два коротких дня, это не означает, что она женщина со свободной моралью.

Просто ее сердце стремилось найти сердце себе под стать. Она искала одного-единственного человека — своего мужчину. Нужного, необходимого. Ей нужен Винс. Если бы у нее оказалось больше времени, чтобы узнать его, то он с легкостью смог бы украсть ключи от ее сердца.

Напряжение, возникшее в груди Джинджер, сказало ей то, чего она не хотела слышать. Ее влекли к Винсу глубокие чувства. Она хотела гораздо большего, чем провести с ним один уик-энд, но если эти выходные — все, что он может ей дать, она примет это и исчезнет.

С железной решимостью Джинджер постучала в дверь.