Снова в детство

Глава 21

Приехали родители Маши. Кто бы мог подумать, ха-ха! Мои родители уже уехали под вечер, пьяненькая еще мама позвонила с телефона — автомата, сообщила, что они хотели навестить нас на квартире, посмотреть на жизнь молодоженов. Но попалась попутка в село и они вынуждены уехать. Ведь завтра рабочий день, а они и так уже пропустили сегодняшний.

В общем, езжайте дорогие мама и папа. Хорошо хоть приехали. Покойные мои родители (с точки зрения 2030-х годов, конечно) были откровенные домоседы. В гости они ехали тяжело, а уехав, постоянно оглядывались на хозяйство и при первой же возможности срывались домой.

А остальные уже друзья и подруги по работе нового адреса просто не знали. В лучшем случае, им дали домашний телефон. Раз уж с помощью тестя Александра Петровича его «организовали», то пожалуйста. Была еще возможность прихода местных коммунальщиков, ведь мы здесь новенькие, но это вряд ли. Так что тесть и теща на 100%.

Посмотрел еще в дверном проеме — сорвавшаяся Маша на мгновение посмотрела на себя в зеркало, как она, и решительно двинулась к двери. Похоже, она тоже не сомневалась, кто это, поскольку пошла в халатике, не накрасившись.

И точно, судя по знакомым голосам Александра Петровича и Анастасии Васильевны, они! Поспешил навстречу, не одной же Машеньке мучаться.

Родители жены многословно поздравили с радостным событием, сообщили, что в кафе все разошлись. Некоторых пьяных, правда, пришлось уносить, но вообще за счет спортсменов свадьба получилось почти трезвая.

Кстати, — перетянул на себя инициативу Александр Петрович, — свадьба — свадьбой, но как идет ваша спортивная подготовка, тренер Ломаева?

Маша помедлила, толи не знала, что сказать, толи не отреагировала но новую фамилию. Я постарался отвлечь огонь на себя:

— Александр Петрович, сегодня мы старательно проводили физические упражнения на постели. Очень старались!

Сказал серьезно, даже старательно, мол, главному начальнику докладываю! Пушины отреагировали понятно, с юмором был у них все в порядке. Тесть гоготнул, представив характер этих «упражнений». Маша тоже отреагировала, но по своему, густо покраснев. Двинула мне в бок, дескать, хоть и родители, но зачем такое сокровенное говорить.

На этот раз я был готов, напряг мышцы бока и живота. Кулачок Маши хоть и был тренированный, но девичий, да и била она, похоже, не сильно. Итог — мне было больно, но не сильно, а вот Маша свой кулачок смогла отбить.

Мужская часть собеседников, что я, что Александр Петрович, хотели словесно ответить, но не успели. В прихожую вошла торжествующая Анастасия Васильевна с нашей семейной простыней в руках.

— Вот, Саша, теперь точно можно поздравлять!

На простыне зияло красное пятно. Что это означало, понимают все взрослые. Маша смутила еще гуще, но Анастасия Васильевна ободрила ее:

— Дочь, этим не смущаются. Ты в законном браке, а детей по-другому еще производить не научились. Так что, слава Богу, может, и будут у нас внуки! По крайней мере, вы уж старайтесь, милые.

Родители в ходе «эвакуации» свадьбы в кафе, взяли оставшееся спиртное и продовольствие. Три большие тяжелые сумки мы с Александром Петровичем еле утащили с прохожей на кухню. Зачем нам это, тем более, водку и вино, мне было не понятно, как и Маше, но наши с ней попытки отбиться оказались неудачными.

Тесть и теща наотрез отказались, аргументируя это тем, что они уже старые и им много не надо. Аргументированное замечание и ведь не возразишь. Мы молодые (я, хм, тоже) поедим. Маша еще, может быть, и родит ребенка. Но зачем нам эту массу низкопробного спиртного? Я это бить не буду, даже пшеничную водку!

По-моему, им просто надоело барабаться с сумками. Это ведь не только тяжесть таскать, но и потом продовольствие заставлять в себя кушать. Оно испортится, деньги на ветер. Тоже самое спиртное. Водка и вино, разумеется, не скоропортящиеся продукты, но тоже постепенно становятся непригодными. И тесть Александр Петрович, хоть и не горький пьяница, но если есть, что выпить, то почему бы и нет?

В России (в данном случае СССР), как известно, бывает две четкие и повсеместные причины выпить — с горя и с радости. Так что было бы спиртное…

А молодые выдержат, в конце концов, это им купили, или, точнее, для их мероприятия. И мороз на улице, быстро не испортится.

Вот и получилась ругань не о чем и без результата. Когда аргументы пошли по неизвестно которому кругу, а накал страстей явно усилился, мы с Машей переглянулись и заметно для родителей горестно вздохнули. Мол, жертвуем собой, что делать, папа, мама!

Родители, конечно, видели, что дети остались недовольны, но главное ведь, согласились. Взамен они отдали нам различные свадебные подарки, отданные в кафе и привезенные на машине — какую-то посуду — целых три сервиза и с десяток кубков, чаш и различных кружек, два ковра, покрывала и три постельных комплекта. Перину и две подушки (это явно из деревни самодельное). И что-то еще, мы с тестем вспотели все таскать. Вроде бы ездили они на служебной «Волге», но такое чувство, что это замаскированный «КАМАЗ».

Потом родители уже уехали, а мы все перебирали и заставляли. Продовольствие, главным образом, на балкон, частично на кухню. Ковры и посуду распределяли по комнатам, благо их три, да еще кухня и нечто вроде кладовки.

Ох, устали и без задних ног легли, даже и не подумали про амурные шалости. Спать, завтра пятидесятикилометровка!

Назавтра мы встали рано. Точнее, первый стал я около 6.00, сначала поговорил с белым фаянсовым другом, умылся, отправился на кухню. Все по договоренности — первым вставший готовит завтрак. Чай, нарезать батон. Что еще из тяжелой работы? А, вот еще, открыть банку с сардинами. Вот как я старательно работаю!

Потом вдруг встала Маша. Ей-то чего так рано! Да еще сразу наехала на меня. Дескать, почему я ее не разбудил, тренер должен работать со своим спортсменом. Ах ты, нехороший такой!

Будто бы я не знаю, что делать в таком случае. Поцеловал ее крепко, потом дал нож:

— На вот, давай работай со своим спортсменом.

— Э-эм, — поперхнулась она, — я же не это имела в виду!

Меня, однако, это не убедило. Она что не знала, куда шла, лукавая девчонка? Положил ей на плечо одну руку. Мол, все равно не уйдешь, работай,

Маша иронично посмотрела нс меня, типа, нашел рабыню? Но бутерброды послушно стала резать, а потом класть на ломти хлеба консервированную рыбу. Сделав так сказать блюдо, она показала мне язык и объявила:

— Поскольку завтрак готовили вместе, а обед сегодня варить некогда, ужин за тобой!

Встал по стойке смирно, торжественно козырнул. Мол, яволь, мой фюрер, все будет сделано, если я буду живой!

ТренерША, видимо, совсем забыла, что я буду сегодня бегать, точнее, мучаться на пятидесятикилометровке. И то, что после меня окажется на финише, уже не в силах будет не только готовить, но даже просто есть.

— Руку к пустой голове не подносят! — фыркнула моя ненаглядная красотулечка. Потом спохватилась: — Ой, у тебя же сегодня биатлон на 50 километров. Тебя вечером до спальни придется волочить, какая уж там кухня!

Подумала, почесала свой расчудесный носик, требовательно решила:

— Вечером буду готовить сама, а ты будешь должен. И я это буду помнить!

— Ну, наконец-то! — обрадовался я за нее, — а то я уж думал, что ты живешь по пословице — коса длинна, память коротка. А ты все помнишь, хотя и не сразу.

Маша не стала разводить дискуссию, только легонечко постучала рукояткой ножа по столу. Интересно, что она имела в виду — обрезать мой язык или перерезать горло?

Но все-таки попили горячий чай с вкусными бутербродами. Потом побежали на работу. Легкого автомобиля, впрочем, и грозового тоже, у семьи Ломаевых не было, а общественного транспорта, проще автобуса по зимнему времени стоило ждать долго — долго. А так пеший путь длиною в километр да легким бегом, чем не радость!

И ничего, что сейчас поздняя зима, а, значит, на улице еще темно, лишь только уличные лампы бросают на окружение искусственный свет, много автомашин, время близится к 8.00. и ничего, что к этому времени (1980-е гг.) их еще мало по сравнению с будущим, зато именно сейчас они и выезжают. У всех ведь обязательная работа (статья за тунеядство есть и государство с превеликим увлечением ее использует) и все они выезжают к 8.00 — 9.00. тут некая рамочка, да еще выезжать по-разному.

Но самое гадское зимой — это снег. Грязный городской снег — форменная марка города Ижевска. В этой, так сказать, прогулке ты перемазываешься с ног до головы, даже в рту противный вкус снега с сажей и чего там еще. Все стараются, словно им премию дают — водители автомашин, автобусов и немногих троллейбусов, прохожие, которым тоже некогда и они с недоумением смотрят на этих спортивных чудиков.

А мы все равно бежим. Сегодняшний тяжелый день расписан буквально по минутам. Если бы не соревнования, то разве уважаемый Александр Петрович не дал бы любимой дочурке и своему уже нее менее любимому зятю отгулы? По закону, между прочим, положены!

Но сейчас нельзя, идут состязания, ради которых они и напряженно работают весь год, даже всю жизнь! Вот и милейшая жена Мария Александровна со своим норовистым характером не торопится лезть ссоры с отцом. Понимает, что и он тут бессилен. Бежит, не ворча, только снег летит из под ног.

К городской базе они прибыли по графику. Дорога заняла, как и предполагали, около получаса легким бегом. А уже отсюда к загородной базе лыжной команде Удмуртии они поедут на автобусе. Или, если повезет на попутке — легковой машине кого-нибудь из сотрудников. Таковых еще немного, сумевших купить своего железного друга. Потом, в 1990-е годы, люди прибарахляться, автолюбителями станут практически все.

Впрочем, им нечего волноваться. Олег Ломаев, новая звездочка сборной команды УАССР, так неожиданно загоревшаяся вчера и ее тренер, уедут к лыжне обязательно, даже если им и не хочется.

Вчера вечером, уже при чаепитии с остатками свадебного пиршества, воспользовавшись тем, что жена с дочерью увлекательно разговорились о своем женском, тесть сам зафантазировал. Он немного ни мало расписал, как к концу 1990-х годов Олег Николаевич Ломаев, к тому времени уже неоднократный чемпион СССР и призер международных соревнований, сменит его на посту главного тренера лыжной сборной УАССР.

Маниловщина чистой воды, хоть Александр Петрович и этого не знает. При этом не в спортивной сфере, тут как раз все в порядке. Уже после первых же состязаний я понял, что Инмар и учитель Алексей Митрофанович вложили в его хилое в прошлом/будущем тельце достаточно много, чтобы я с уверенностью шел по лыжне, не боясь соперников. Конечно, будут и досадные поражения, и обязательный тяжелый труд. Это же спорт!

Дело в другом. К концу 1990-х годов, «усилиями» наших политиков, всех этих самых Горбачевых и Ельциных и иже с ними развалится и СССР и даже УАССР не станет. Слава Инмару, наш регион только ограничится сменой названия, но и в экономике и в политике произойдет тоже самое, за что 1990-е годы получат название «черного десятилетия».

Однако, я увлекся. Александр Петрович не был увлекающимся теоретиком. Наоборот, он был сугубым практиком. И немного поговорив о будущем, которое, он считал, знает хорошо и так ничего такого неожиданного не будет. Тогда как я думал иначе, и не предполагал, а просто знал памятью попаданца, что будет все иначе и по самому скверному варианту.

Так вот покумекав по этому очень неопределенному будущему, он прочно сел на наше современное. И, как я и предполагал, речь пошла о 50-км дистанции. Тут главный тренер был строго на коне, а я, молодой, можно сказать еще зеленый спортсмен внимательно слушал и подчеркивал в душе карандашом все важное и в приказном порядке обязательное.

Сначала Александр Петрович охарактеризовал в целом эту дистанцию, которая, как и другие дистанции, имела свои дистанции, свои положительные и отрицательные стороны. Потом он уже заговорил о конкретной 7,5 км лыжне, специально выделенной для 50 км дистанции. Там тоже было много особенностей. Средний Урал в целом и Удмуртия в частности, расположены на очень холмистой местности. Километр не встретится, чтобы то подъем, то спуск. А это все очень важно для спортсмена.

Вот главный тренер и подробно рассказывал и даже рисовал простенькие кроки сначала на салфетке, а потом, когда «освободившаяся» от разговора с мамой Мария принесла ученическую тетрадь в 12 листов. На этой бумаге и Александр Петрович уже подробно начертал всю будущую трассу в 7,5 км, которую нам, и мне, конечно, пройти шесть раз и еще большой кусочек в пять километров.

— Смотри, — говорил опытный тесть, — лыжня начинается с довольно крутого и уж точно длинного, в три километра, подъема. На глаз он не кажется сильным, и лыжники надеются его пройти единым рывком. Такая тактика хороша при коротком расстояние, но не в 50 же километров! Ты же из существ думающих, Гомо Сапиенс, должен понимать, сколько тебе идти. С таким макаром пойдешь один, второй круг, а на третьем сгоришь.

Я, кстати, говорил нашим об этом, — сердито посмотрел он на меня, — да и умудренные тренеры из других тоже видят и говорят своим. Не знаю, спортсмены вроде бы слышат, кивают на слова. А вот на трассе…

Я тебе скажу так. Опытные лыжники увидят сами, да и вспомнят слова тренера. Но у них уже не хватит сил, чтобы выполнить все установки тренера. Молодые спортсмены забудут все и не увидят ловушки лыжни. Они понадеются на свои силы и все равно сгорят. Еще раз напомню, 50 км!

— А если молодой и сильный выдержит все установки своего тренера? — спросил я, загадочно улыбаясь.

— Это чемпион! — безоговорочно сказал Александр Петрович, — и не только это, тут еще много всяких тонкостей. Я тебе больше скажу — ты являешься этим талантливым игроком. Вчерашняя трасса это показала, а сегодняшняя должна подтвердить.

Ты думаешь, я почему поддержал тебя в твоих стремлениях женится на Маше? Говорю это при моей дочери, чтобы не говорили потом, что мыкаю родственниками. Конечно, личное счастье — это важно, опять же внуки тоже хорошо. Но главное, от чего я отталкивался — ты настоящий лыжник, по крови удмурт. Вот это, а остальное второстепенное.

И Маша, не криви губы, ты все равно бы вышла замуж, если влюбилась. Но это уже без меня!

Александр Петрович пронзительно посмотрел на окружающих. Я-то, его подчиненный, уже привык к такому тону, а вот женщины притихли. Не часто, видимо, их муж/отец так обращался с ними в семейном доме.

Вот так и окончился этот вечер. Говорили много. Вернее, говорил много и убедительно Александр Петрович. И хотя резюмирующих выводов не прозвучало, но громких и веских слов оказалось достаточно.

Я, по крайней мере, окончательно понял:

У меня хорошие потенциальные возможности лыжника и, прежде всего, биатлониста;

Пушин ставит на меня и готов ругаться и, если надо, драться;

И, наконец, Маша любит меня! То есть она пошла не из-за веления отца и потому что дело было табак. Старость уже приближалась, а ни семьи, ни даже ребенка не появилось. А туи я, такой красивый и наглый, сразу полез целоваться и обниматься.

Так что теперь? Вторая жизнь покатилась блестяще. Спортивная карьера оказалась замечательной, она дала мне и медали, а вместе с ними квартиру, м-гм, партийный билет, красавицу жену. Гип-гип, ура!

Но не надо расслабляться, жизнь спортсмена складывается из одной высоты до следующей, что означало для биатлониста очередной дистанции. Быстро бежать, метко стрелять и быть готовым ко всяким несуразностям.

Я ласково посмотрел на Машу, прибежавшей с вестью, что отец уже ждет нас. И если мы хотим ехать комфортабельно и быстро на его «Москвиче», то должны поспешить.

Что же, дистанция 50 км ждет нас. От винта!