Собиратели Руси

1

Все помянутые сказания с их вариантами приведены Карамзиным (к т. 11, прим. 301), преимущественно по рукописям Синодальной библиотеки. О любовной связи Юрия с женою Кучки говорит Татищев на основании какой-то раскольничей рукописи. (Истор. Росс. 11, 300 и прим. 418). Имя Москва, по его толкованию, значит крутящаяся, искривленная. По другим толкованиям река Москва прежде называлась Смородиною. Буслаева — «Местныя сказания владимирския, московския и новгородския» (Летоп. Русс. Литературы. — Изд. Тихонравова, т. VI). Далее: «Сказание о начале Москвы» во Времен. Об. И. и Др. кн. II. Смесь. Это сказание (о помянутом убиении Даниила Александровича Кучковичами и построении Москвы братом его Андреем) сообщено Чертковым из одной поздней Новогородской летописи. Беляев, на таком основании, в примечании высказывает догадку о Москве как Новогородской колонии. Сию неосновательную догадку он потом развил в особой статье («Сказания о начале Москвы». Рус. Вести. 1868 г. Март), где Степан Кучка является уже Новогородским земским боярином, поборником старых владельческих притязаний против усиливающейся княжей власти. Ту же догадку принял и Снегирев в «Историч. и археологич. описании Москвы». (Издание Мартынова. T. I.). Разбор сего издания сделан Забелиным («Древности Москвы и их исследования». Вести. Европы. 1867. Март и июнь). В Тверской лет. под 1156 г. находим такое известие: «князь великий Юрий Володимерович заложи град Москву на устьи же Неглинны, выше реки Аузы». Так как выше под 1147 г. летопись уже упомянула о Москве, то последнее известие может быть истолковано в смысле расширения или обновления городских стен. О Московской котловине и положении Москвы, которой самою природою указано быть центром Руси, Рулье речь «О животных Московской губернии» (А. П. Богданова «Карл Францевич Рулье». М. 1895. 113).

2

По известию жития Даниила Александровича, помещенному в Степенной книге, он принял иноческий сан и был погребен в основанном им Данилове монастыре и притом по собственному желанию не в самой церкви, как обыкновенно погребались князья, а ради смирения вне храма, посреди прочей усопшей монастырской братии. В 1330 г. сын его Калита, построив каменный храм Спаса Преображения на княжем дворе в Московском Кремле и устроив при нем монастырь, перевел сюда архимандрита с братией из загородной Даниловой обители, и поручил ему ведать оба монастыря. Впоследствии, по нерадению Спасских архимандритов, Данилова обитель запустела и от нее остался только храм Даниила Столпника; место его прозвалось сельцо Даниловское. Великий князь Иван III в свою очередь перевел придворный монастырь за город на Крутицкую гору (Новоспассий монастырь); а Спас Преображения (т. е. Спас на Бору) обратил в мирской соборный храм и поручил его придворным протоиереям. По сказанию того же жития, однажды Иван III, забавляясь охотой, проезжал мимо Даниловского. Под одним из его молодых бояр споткнулся конь, и он принужден был остановиться. Тут явился ему незнакомый муж и сказал, что он князь Даниил Московский, погребенный на сем месте. Незнакомец велел передать великому князю Ивану: «ты всячески забавляешься, а меня предал забвению». Великий князь приказал петь панихиды и раздавать милостыни в память о своем предке. Но только после еще нескольких чудесных знамений, уже царь Иван Грозный велел соорудить здесь каменную церковь, поставить келии, собрать братию, и таким образом возобновил Даниловский общежительный монастырь. (Степ. кн. 380–383 стр.) А при царе Алексее Михайловиче и патриархе Никоне в 1652 г. гроб князя Даниила перенесен внутрь храма.

Никонов, свод под 1303 г., говоря о кончине Даниила Александровича, прибавил, будто он погребен на Москве у Михаила Архангела. Карамзин (т. IV, пр. 189) повторяет это известие, ссылаясь еще на Троицкую летопись. Доказательства против сего мнения и ссылка на рукописи, источники приведены в брошюре архимандрита Амфилохия о князе Данииле Александровиче и Даниловском монастыре. М. 1866 г.

3

П. С. Р. Лет. Своды Лаврент. Ипат. Воскресен. Новогород. Четвертый, Троицкий (Карамз. IV, прим. 189 и 191). Никонов. Степей, кн. Татищев. Прекрасным пособием для данной эпохи является добросовестный труд Борзаковского «История Тверского княжества». Спб. 1876.

4

Степен. Никонов. Татищев. Киприаново распространенное житие Петра в Степей, книге. А Прохорово краткое помещено в Истор. Р. Церкви Макария. T. IV, приложение 3. ВНиконов, заимствовано из Степей, книги. Об игумне Геронтии и Переяславском Соборе у Борзаковского в Истории Твер. княжества. Приложение 2. Хотя известие о Соборе у Татищева занесено под 1313 г. (в житии без года), но и преосв. Макарий, и Борзаковский основательно доказывают, что он не мог быть позднее 1311 года: в этом году игумен Прохор посвящен Петром в Ростовского епископа; а на соборе он участвовал как игумен (он же автор жития Петрова). Преосв. Филарет относит этот собор ко второй половине 1310 года. («Русс, святые». III. 578). Татищев говорит, будто к ереси новогородского протопопа пристал епископ Андрей и что самый собор был собран для обличения этой ереси. Он же указывает на деятельное участие в нем князя Ивана Даниловича в пользу митрополита Петра. См. также Карпова «Св. Петр митрополит» (Очерки из Истории Рос. церковной иерархии в Чт. Об. И. и Др. 1864. Кн. 3) и Григоровича «Историч. Исслед. о Соборах, бывших в России», Летопись Археографич. Комиссии. Вып. 2-й. Спб. 1869. Далее, проф. Павлова о начале Галицкой и Литовской митрополии. (Рус. Обозрение. 1894. Май) и церковно-историческое исследование Тихомирова «Галицкая митрополия». (Рус. Беседа. 1895. Май-Октябрь).

По поводу объездов русских областей Петром митрополитом летописи приводят следующее любопытное известие о междоусобии в Брянской области, в которой около того времени водворился род князей Смоленских. Святослав Глебович (вероятно, тот самый, у которого Юрий Данилович Московский отнял Можайск) выгнал племянника своего Василия Александровича из Брянска и сел на его место (1309). В следующем году Василий пришел на дядю с татарской ратью. В Брянске поднялось большое народное волнение. В это время в городе случился Петр митрополит. Он советовал Святославу поделиться волостью с племянником или совсем оставить город и не вступать в битву. Но князь, надеясь на преданность к себе граждан, не послушал совета и выступил из города против племянника. В происшедшей битве Брянцы изменили Святославу и, побросав стяги, обратили тыл перед Татарами. Мужественный Святослав продолжал сражаться только с одним своим двором, т. е. с собственной небольшой дружиной, и пал в этой битве. Татары ворвались в город и по обычаю предались грабежу. Митрополит Петр затворился в церкви, и пробыл там, пока миновала опасность. Кн. Василий Брянский не ограничился тем; в том же 1310 году он со своими союзниками Татарами ходил на соседний Карачаев, и убил его князя Святослава Мстиславича (внук Михаила Всеволодовича Черниговского). В 1314 году Василий Брянский умер. Ему наследовал брат его Димитрий. А потом встречается в Брянске князем Глеб Святославич, вероятно, двоюродный его брат, сын помянутого Святослава Глебовича. (Воскресен. Никонов. Татищев).

5

Хаммер Пургсталя Geschicte der Goldenen Horde. Григорьева «О достоверности ханских ярлыков русскому духовенству». М. 1842. Ярлык Узбека митрополиту Петру см. в С. Г. Г. и Д. П. № 7. Русский всадник, думавший получить награду от хана Тохты, принесши ему голову его врага Ногая, был казнен по приказу хана за то, что, будучи простолюдином, осмелился убить такого знатного человека (Тизенгаузена «Сборник к истории Золотой Орды». 114, 160).

6

Лет. Новогород. Софийск. Тверск. Воскресен. Никонов. Степей. Татищев. Вошедшее в летописные своды сказание о пребывании Михаила Тверского в Орде и его мученической кончине сочинено, по-видимому, современником события со слов одного из священников, сопровождавших князя в Орду. См. о том же: Соколова «Св. князь Михаил Тверской». Тверь. 1864. Борзаковского «История Тверского Княжества». Ключевского «Древнерусские жития святых». М. 1871 (71 стр.). Литература вопроса о причислении к святым и мощах Анны Кашинской приведена у Борзаков. в прим. 523.

О развалинах города Маджар см. в Бишинговом магазине V. 533. В путешествиях Гильденштеда (II, 27) и Палласа (I. 264). Положение Бездежа доселе в точности неизвестно. Карамзин полагал его на рукаве Волги близ Енотаевска (к т. IV прим. 238). Г. Милюков сближает его с Биштагом ИбнБатуты или с Пятигорском (Его реферат, читанный в Моск. Археологич. Общ.). Это название не единичное: Бездеж как название села (ныне местечка Кобрин, уезда) встречается в XVI веке («Писцовая книга Пинского и Клецкого княжеств» (Вильна. 1884. 122–124. Бобровского «Гроднен. губ. II. 1056).

Город Тверь, значительно распространенный и обстроенный Михаилом, неоднократно опустошен был в его время пожарами. Любопытно летописное известие о пожаре 1298 года. «На святой неделе в субботу, на ночь свитающи недели Фомине в городе (т. е. в кремле) на Твери, зажжеся двор княжь. Сеже чудо бысть како заступи Бог князя: колико людей в сенех спяще не очутили, ни сторожеве, но сам князь с княгинею, очутив огнь, изиде вон со княгинею, и не успе ничего вымчати; и тако погоре не мало имения, золота и серебра, оружия, порт». (Лавр. Воскрес. Никон. 1).

От княжения Михаила Ярославича дошел до нас целый ряд его договорных грамот с Новгородом Великим, числом до десяти. См. Соб. Гос. Гр. и Дог. T. I. №№ 4—14.

7

Соф. Воскр. Никон. Твер. Новогород. Псков. Татищ. Относительно избиения Шевкала с Татарами повод к мятежу (т. е. случай с кобылою) сообщает Тверская летопись; тогда как другие рассказывают, будто сам Александр поднял и повел народ на Татар; что не совсем вероятно. Наиболее обстоятельное известие об убиении Александра в Орде также находим в Тверск. летописи.

8

Соф. Воскр. Никон. Степей. Татищев. Две духовные Калиты в Соб. Г. Г. и Д. I. №№ 21 и 22. Г. Полежаев время второй грамоты относит к 1331 году. («Московское княжество в первой половине XIV в.» Спб. 1878). От Ивана Калиты дошли до нас еще две маловажные грамоты: одна, данная вместе с Новогородскими посадником и тысяцким на Двину, предоставляет «Печерскую сторону» в ведение какого то Михаила, а другая освобождает печерских сокольников от даней и повинностей. (Акты Ар. Экс. I №№ 2 и 3). Во второй грамоте Иван Данилович называет себя «князь великий всея Руси». О покупке Калитою городов Углича, Белозерска и Галича упоминается в завещании Димитрия Донского; если мы и после того встречаем в тех городах туземных князей, то Соловьев с вероятностью объясняет это тем, что Калита при покупке оставил им часть владетельных прав (Ист. Рос. III, прим. 417). «Събрателем Русской земли» Калита назван в Слове о житии и преставлении Димитрия Донского (Воскр. лет.). О прозвании Ивана Калитою см. у Карамз. к т. IV прим. 321. Бестужев-Рюмин справедливо сомневается в толковании Карамзина, что Иван носил при себе мешок с деньгами для раздачи бедным; скорее прозвание Калитой употреблено в переносном смысле, т. е. означает, что он копил деньги. Рус. Ист. I. 393. Однако древнерус. книжное сказание принимает это прозвание в благотворит, смысле: «бе бо милостив зело и ношаше при поясе калиту всегда насыпану сребрениц и куде шествуя даяше нищим сколько вымется» (Веселовского «Разыскания в области рус. духовного стиха» Сборн. Акад. Наук. XLVI. 104). Что «калитой» назывался большой кошелек, носимый на поясе, на это ясно указывает также и Духовная грамота Димитрия Донского, в которой упоминается «пояс золот с калитою, да с тузлуки».

Сбивчивое известие о приезде к Ивану боярина Родиона Нестеровича у Карамзина т. IV, прим. 324. По этому сказанию боярин Акинф изображается местником Родиона, отъехавшим из Москвы в Тверь. Но по Никонов, летописи он был во главе тех бояр великого князя Андрея Александровича Городецкого, которые после его смерти отъехали прямо в Тверь, желая, конечно, служить его преемнику на великом княжении Михаилу Ярославичу. Неправдоподобное столкновение Акинфа с Родионом см. у Марковича «О местничестве». Киев. 1879. Ч. I, стр. 175–178. Об утеснении Ростова Василием Кочевою и Миняем говорится в житии св. Сергия. (Никон, лет.). Об основании Успенского собора в житии св. Петра. Из пособий для истории главных кремлевских храмов Москвы укажу: «Путеводитель к святыне и достопамятностям Москвы» — архимандрита Иосифа. Издание пятое. М. 1878. «Историч. Описание Москв. Успенского собора». М. 1880. «Московский Архангельский собор» — протоиерея Лебедева. М. 1880 г. Сей последний в конце своей книги отстаивает известия о первоначальном погребении в Архангельском соборе Московских князей Даниила Александровича и сына его Юрия. Относительно первого выше мы заметили о несостоятельности такого мнения. Но относительно второго князя едва ли может быть сомнение: известие о его погребении в летописях (Никонов. и Воскресен.) отличается такою точностью и такими подробностями, которые не могли быть выдуманы. «Положили его в церкви Архангела Михаила на десной стране: бе же на погребении его митрополит Петр и архиепископ новгородский Моисей и ростовский владыка Прохор, и рязанский владыка Григорей, и тверской владыка Варсунофий; погребен же бысть в первую суботу святаго поста». Заслуживает внимания еще известие этих летописей о том, что тело замученного в Орде Михаила Ярославича Тверского, будучи привезено в Москву, в 1319 г. погребено было «в церкви Святаго Спаса в монастыре». Это противоречит известию тех же летописей и Степенной книги, по которому, как мы видели, устроение придворного Спасопреображенского монастыря принадлежало Ивану Калите, в 1330 году. Такое противоречие стараются объяснить тем, что Калита построил каменную церковь Спаса и только перевел сюда из Данилова архимандрию, а что монастырь существовал и прежде при Спасском деревянном храме (см. «Новоспасский монастырь» архим. Аполлоса. М. 1843).

Очень может быть, что Смоленский поход 1340 года находился в связи с враждебными отношениями Брянских князей к своим родичам князьям Смоленским. Вражда, конечно, происходила из-за волостей, и Брянские князья вмешивали в нее Татар. Так, в 1333 году Брянский Князь Димитрий вместе с Татарами ходил на того же Смоленского князя Ивана Александровича, своего родного или двоюродного брата, и после нескольких битв заключил с ним мир (Никон.). Во время Смоленского похода 1340 года князем Брянским является двоюродный брат Ивана Александровича Глеб Святославич. Вслед за этим неудачным походом, б декабря того же года, т. е. в самый Николин день, Брянцы («злые крамольники», по выражению летописи) сошлись вечем; вывели своего князя Глеба из церкви св. Николы и убили. (Воскр. Никон. Новгород. IV-я, Тверск.). Во время этого события в Брянске случился митрополит Феогност, но не мог укротить мятежников (как тридцать лет назад митрополит Петр в подобном же случае). К мятежу, вероятно, возбуждал Брянцев кто-либо из родственников Глеба, домогавшийся его удела. Ожесточенная борьба из-за волостей между князьями Восточной Руси и огрубение нравов под варварским игом проявились в ту эпоху неоднократными убийствами родственников. Так, в предыдущем году Козельский князь Андрей Мстиславич был убит своим племянником Василием Пантелеевичем. А в том же 1340 году Рязанский князь Иван Коротопол, возвращаясь из Орды, встретил дорогою своего двоюродного брата Александра Михайловича Пронского, который отправлялся с выходом в Орду. Коротопол схватил его, ограбил, привел пленником в свою столицу и там велел убить. Этот случай сверх того представляет нам обычный в те времена пример перехватывания на дороге князей, отправлявшихся в Орду, их соперниками. Летописи нередко сообщают известия о подобных случаях. Так, в 1304 г., когда Юрий Московский и Михаил Тверской спешили в Орду хлопотать о ярлыке на великое княжение по смерти Андрея Городецкого, то Юрия Тверичи хотели перехватить на дороге в Суздале; но он успел пройти в Орду другим путем. Затем, когда в 1324 году тот же Юрий Московский из Новгорода отправился в Золотую Орду и, по-видимому, с выходом, то на реке Урдоме (Ярослав, области) его перехватил Александр Михайлович, брат Димитрия Тверского, получившего тогда ярлык на великое княжение; у Юрия была отнята его казна, и сам он едва спасся бегством (в Псков). Калита посылал однажды перехватить на дороге в Орду своего непокорного зятя Василия Давыдовича Грозные Очи; но Ярославский князь отбился от московского отряда, состоявшего из 500 человек, и благополучно съездил к хану Узбеку. Соловьев правдоподобно объясняет такие случаи тем, что старшие князья «хотели одни знать Орду, т. е. собирать дань и отвозить ее к хану» (Ист. Рос. III. 296. Трет. изд.). Кроме того, не пустить в Орду соперника значило помешать ему повернуть милость хана на свою сторону и получить ярлык на какой-либо старший стол. Но любопытно, что Узбек, по-видимому, сквозь пальцы смотрел на подобные случаи. Великие князья старались также мешать непосредственным политическим сношениям Новгорода с Золотой Ордой; так, Михаил Ярославич Тверской, в то время великий князь Владимирский, в 1316 г. перехватил на дороге новгородское посольство, отправлявшееся к Узбеку.

9

Geschichte der Goldenen Horde — von Hammer. Карамзин к т. IV, прим. 334. Письма папы Венедикта XII к Узбеку, его жене Тайдуле и сыну Джанибеку в 1340 г. (Записки Одес. Об. Ист. и Др. V). Извлечение из Ибн Батуты сделано мною по английскому переводу краткой редакции: The Travels of Ibn Batuta. By Samuel Lee. London. 1829. Русский перевод путешествия Ибн Батуты в Золотую Орду, сделанный г. Тизенгаузеном по Парижскому полному изданию Дефремери, вышел в 1884 г. («Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды»). По Ибн Батуту старшая и самая любимая жена Узбека называлась Тайтуглы (Тайдула), отличавшаяся скупостью. По замечанию Эломари, жены золотоордынских ханов участвуют в управлении (Ibid., т. е. у Тизенгаузена, 229). Этим и объясняется участие ханш в судьбе русских князей и русского духовенства. См. также о средневековых путешествиях из Кюльба в переводе Шемякина (Чт. О. И. и Д. 1864. III).

Упоминаемый Ибн Батутою город Укак или Укек, по изысканиям Фре-на, лежал на правом берегу Волги к югу от Саратова, где теперь селение Увек. Определение у Ибн Батуты расстояния от Увека до Судака (следовательно и до гор Русских) он считает ошибочным («О бывшем Монгольском городе Укеке» в Трудах Рос. Академии. Ч. Ш. Спб. 1840). См. также у Ламанского «Славяне в Азии, Африке и Испании». Примечания, стр. 89. О местоположении, находках монет и посуды в развалинах Укека см. путевые заметки П. А. Пономарева (Древ, и Нов. Россия. 1879. № 4). «С. юго-востока». (Моск. Вед. 1888, № 137). Кн. Л. Л. Голицына и С. С. Краснодубровского «Доклады и исслед. по археологии и истории Укека». Саратов. 1891. Сообщение Духовника, производившего наблюдения на Увеке в 1893 г. при проведении железного полотна. (Археологические Известия и Заметки. Москва. 1894. № 5). Городище Увешано, около Саратова, упоминает в Книге Большого Чертежа, стр. 51. А на стр. 55, около р. Маныча, упоминаются «люди каменные болваны, против тое соли, что емлют Азовцы». (Очевидно, это каменные бабы). Относительно Сарая любопытна статья Кобеко «К вопросу о местоположении Сарая» (Зап. Восточ. Отд. Археол. Общества. T. IV. Вып. 3 и 4. Спб. 1890). На основании русских источников, он различает два Сарая: Старый (Ак-Сарай) в Селитряном городке в 80 верстах от Астрахани, и Новый (Сараи Большие) близ Царева в 400 верстах от Астрахани.

10

Лет. Воскресен. Никонов. Новогор. Псков. Софийск. Татищев. О странной причине развода Симеона с Евпраксией и ее браке с князем Фоминским упоминает «Родословн. книга князей и дворян Российских и выезжих». М. 1787. II. 207. Договорную грамоту Симеона с братьями и его духовную см. в С. Г. Г. и Д. №№ 23 и 24. Ярлык царицы Тайдулы митрополиту Феогносчу о льготах русскому духовенству в С. Г. Г. и Д. № 9. О запустении Глухова и Белозерска от Черной смерти говорит Никон, лет. О Черной смерти см. у Тизенгаузена в помянутом «Сборнике» отрывки из Эйлани и ссылку на Кремера Ueber die grossen Seuchen des Orients nach arabischen Quellen. Wien. 1880 (стр. 529–531 Сборника).

11

«История Рязанского княжества» Д. Иловайского. М. 1858. Там же см. доказательства, что Олег Иванович был сын не Ивана Коротополого, а Ивана Александровича.

12

«История Тверского Княжества» В. Борзаковского. Спб. 1876. «История Нижняго Новгорода до 1350 года» и «Нижегородское Великое Княжество» П. Мельникова в Нижегород. губерн. Вед. 1847. №№ 2, 3, 4. Родоначальником Суздальско-Нижегородских князей в большей части родословных назван не сын, а брат Александра Невского Андрей Суздальский. Но ошибочность этого родословия удовлетворительно доказана в Истории Соловьева. III. Стр. 283–284 (второго издания). Только Василия, вопреки Никонов, летописи, на основании родословных, мы считаем не сыном Михаила Андреевича, а его братом, т. е. не внуком Андрея Городецкого, а его сыном. Следовательно, Константин Васильевич приходился не правнук Андрею, а внук, что более согласно и с хронологией.

13

Житие Алексея митрополита, краткое в II. С. P. Л. (VIII. 26–28), и пространное в Степей, книге (I. 444); того же содержания «Повесть о Алексее митрополите всея Русии» в Никонов, летоп. (IV. 55). Авторами первого считается епископ пермский Питирим, а второго Пахомий Логофет; оба писали в XV в. О других житиях Алексея, существующих в рукописях, см. Макария «История Рус. Церк.» т. IV. 33. Критический разбор Алексеева жития, составленного Пахомием, см. у Ключевского «Древнерусск. жития Святых», 132 и далее. В названной сейчас книге преосв. Макария приведены относящиеся к этому времени константинопольские патриаршие грамоты по изданию Миклошича и Миллера Acta Patriarchatus Constantinop. Vindob. 1860–1862. Из того же издания эти акты проф. Павловым перепечатаны в «Русской Историч. Библиотеке», изд. Археограф, комиссией. T. VI. Спб. 1880 г. Ярлык Алексею от царицы Тайдулы на свободный проезд в Царьград через земли Ордынские и ярлык ему же от царя Бердибека в подтверждение льгот русскому духовенству, 1357 г. см. в С. Г. Г. и Д. II. №№ 10, 11. См. также Карпова «Св. Алексей Митрополит» (Очерк из ист. Рос. церк. иерархии. Чт. Об. И. и Д. 1864 кн. 3). Проф. Василевского «Записи о поставлении русских епископов при митр. Феогносте в Ватиканском греч. сборнике» (Ж. М. Н. Пр. 1888. И). Выше упомянутые монографии проф. Павлова «О начале Галицкой и Литовской митрополии» и Тихомирова «Галицкая митрополия». Византийский историк Никифор Григора (Lib. XXVIII) сообщает следующий любопытный факт: великий князь Семен Иванович и другие русские князья пожертвовали большую сумму на восстановление упавшей в 1345 г. аспиды с восточной стороны храма св. Софии Цареградской. Профессор Голубинский полагает, что с этим пожертвованием находилось в связи греческое соборное постановление об отмене особой Галицкой митрополии. («Митрополит Феогност». Богослов. Вестник. 1893. Февраль). В тексте настоящего тома я исправляю ошибку первого издания относительно Тайдулы, которую наши историки, церковные и светские, называли супругой Джанибека. В источниках, изданных г. Тизенгаузеном, она везде называется женою Узбека, матерью Джанибека. Да и помянутые ярлыки прямо не выдают ее за жену Джанибека.

14

Две духовные грамоты Ивана Ивановича, относящиеся к 1356 году и почти тождественные по содержанию, см. в С. Г. и Д. №№ 25 и 26. К грамотам этим привешена серебряная позолоченная печать. На одной ее стороне подпись: «печать князя великаго Ивана Ивановича», а на другой стороне, по обычаю того времени, оттиснуто изображение святого, которого имя носил князь, с надписью: «агиос иоан». Вопросу о возвышении Москвы и начале единодержавия, кроме рассуждений, рассеянных в сочинениях Полевого, Погодина, Соловьева, Беляева, Костомарова и др., посвящены были особые статьи: Станкевича «О причинах постепенного возвышения Москвы» (Учен. Зап. Моск. Универе. 1834) и Вешнякова «О причинах возвышения Моск. княж.». Спб. 1851. Не совсем справедливо оспаривая мнения Карамзина, Погодина, Соловьева и Станкевича, Вешняков сосредоточивает причины этого возвышения главным образом на личности Московских князей. О том же вопросе трактуют Полежаев в гл. VII помянутой выше монографии и Забелин в Историч. Вестнике за 1881 г. № 2, 3 и 4. В сочинении Дьяконова «Власть Московских государей» (Спб. 1889) XIV век почти обойден.

15

Что новый княжеский дом вышел из Айраголы, о том говорит летопись Быховца, которая, не упоминая о Лютувере, прямо переходит к Вите-ну, и заставляет последнего возвыситься службою при дворе Тройдена (13–14 стр.). О Лютувере как Литовском князе упоминает Прусская Хроника Дюсбурга, под 1291 г. (III. 323 стр. Франкфуртского издания); это известие повторяют другие прусско-немецкие летописцы (Scriptores rer. Prussiar. I. 532 и III. 682) и Стрыйковский (I. 267 издание 1846 г.). О Витене как сыне Литовского князя говорит Дюсбург под 1292 г., а под 1296 называет Литовским князем (гех) самого Витена. Но еще ранее Витен встречается князем в Полоцке, судя по одной грамоте, где полоцкий епископ Яков называет его своим «сыном», конечно, в переносном смысле. (Русско-Ливон. акты, 20 стр.). Может быть, тот же Витен разумеется в ливонской грамоте 1290 года под именем Литовско-жмудского князя Бутегейда (ibid. 21 стр.). Что касается до Гедимина, то о его отношениях к Витену существует большое разногласие у хронистов и позднейших писателей. Летопись Быховца (14) называет Гедимина сыном и преемником Витена, который умер от громового удара; то же повторяют Стрыйковский (I. 354) и Коялович (Historia Lituaniae I. 244). Но у немецко-прусских хронистов XV века явилось сказание о том, будто Гедимин был сначала конюшим у великого князя, а потом в заговоре с его молодою женою убил великого князя, Витена, и завладел его престолом (Annales Olivienses). Эта легенда перешла потом к Длугошу (I. Lib. X. 60), Кромеру, Меховию, Бельскому, Гвагпини, Нарушевичу (Historia naroda Polskiego VIII. 138) и Фойгту (Geschichte Preussens IV. 314). От польских летописцев то же сказание, но с вариантами зашло в некоторые русские хронографы; на них указывает Карамзин, который принял это сказание за факт (т. IV. 127, прим. 266. Издание 1842 г.). К тому же мнению склонился Соловьев (III, изд. 2, 306, прим. 420–422). Но Нарбут и некоторые другие польские писатели (Ярошевич Obraz Litwy и Лелевель Histoire de la Lithuanie et de la Ruthenie) отвергли такое сказание как басню и приняли известие Быховца. Нарбут справедливо указывает на то, что немецко-прусский хронист писал о Гедиминовой династии под влиянием вражды к ней Прусско-Тевтонского ордена с явным желанием унизить происхождение литовских государей (Dzieje Narodu Litewskiego. IV. 456). Он ссылается при сем на грамоту Гедимина к папе Иоанну XXII, где Гедимин говорит о предшествующих литовских князьях как о своих предках — progenitores nostri; причем о Витене однако выражается просто: predecessor noster. (ibid. Dodatki, стр. 51). Этот вопрос о происхождении Гедимина решает одна из грамот, изданных Наперским в 1868 г. (Русско-Ливонские акты. № LIII, стр. 31). Здесь магистрат города Риги в своей грамоте, писанной Гедимину в 1323 г., называет Витена его братом и предшественником: guod pacem et treugas nobiscum contrahere essetis parati, sicut Vithene bonae mimoriae frater vester et antecessor nobiscum habuit. На эту грамоту, как на решающую вопрос, указал профес. Никитский («Кто такой был Гедимин» — Русс. Старина. 1871. Август). То же мнение повторяет Антонович в своем первом выпуске «Очерка Истории Великого княжества Литовского» (стр. 40, прим. 3) Таким образом, известие хроники Быховца оказалось приблизительно верно. Оно будет совершенно верно, если окажется, что в данном списке помянутой грамоты не могла вкрасться описка: frater вм. pater. Пока мы имеем для решения вопроса только одно это документальное свидетельство. Русские летописные своды очевидно выражаются о Гедимине не как об узурпаторе, а как о законном литовском государе. См. наприм. слова Воскресен. свода об Ольгерде, где он сравнивается со своими предшественниками, отцом и дедом (П. С. Р. л. VII, стр. 207). А выше та же летопись (стр. 25 в главе «Начало государей литовских») прямо называет Гедимина сыном Витена. Поводом к помянутой легенде о простом происхождении Гедимина могло послужить то же предание, которое Летопись Быховца рассказывает о Витенесе как о коморнике и маршалке (конюшем) великого князя Тройдена, только с прибавлением дальнейшего романтического вымысла.

16

О браках см. Никонов. III. 181. Тверская. 414. Latopisiec Litwy, изданн. Даниловичем. 27. Древняя Рус. Вивлиофика. Изд. втор. XVI, стр. 168. Длугош, lib. X. Родословье Витебских князей у Быховца, стр. 81. О Воине как Полоцком князе говорится в рус. летописях: «Приходиша из Литвы к Новгород послы: брат великаго князя Гедымина Воиний полоцкий князь и князь Василий Минский и Федор Святославич» (Воскресен. 199. Софийск. Перв. 217). Что касается до известия Стрыйковского, будто Литва овладела Полоцком в 1307 году (I. 349) и будто дотоле он находился в зависимости от Ливонии, а только с этого года Витен владел этим городом (Нарушевич, VIII. 137), тому противоречит помянутая выше грамота (Рус. Ливон, акты. 20 стр.).

Рассказ о завоевании Киева и Волыни Гедимином и о великой битве его с соединенным ополчением южно-русских князей на Ирпени в 1320 г., приводимый так наз. Летописью Быховца, составленною не ранее XVI века и повторенный с ее слов Стрыйковским и Густынской летописью, — этот рассказ отсутствует в более ранних источниках и оказывается одним из поздних и недостоверных вымыслов, как на это указывал еще Карамзин (IV. 129), а за ним повторили Стадницкий (Synowie Gedymina, II. 20), Зубрицкий — История Галицко-Рус. княжества, III, стр. 262 и далее; наконец подробно и основательно доказал проф. Антонович в своем «Очерке Истории великого княжества Литовского» стр. 52–65 (1878 г.). Но с другой стороны, если Волынь бесспорно в это время имела еще собственного князя из потомков Даниила Романовича, то относительно Киева остается некоторое сомнение в его полной независимости от Гедимина. Приведенный в русских летописях под 1331 годом случай с владыкою Новгородским Василием, которого на пути из Волыни под Черниговым нагнал киевский князь Федор с татарским баскаком и хотел ограбить, — этот случай недостаточно объясняет дело. Правда, мы видим в Киеве удельного князя Федора, действовавшего в товариществе с татарским баскаком; но в то же время он, вероятно, делал угодное Гедимину, преследуя владыку Новгородского, который именно не поехал на Литву, чтобы не попасть в руки враждебного ему великого князя Литовского. (Кроме того, в числе помянутых выше Гедиминовых послов, приходивших в Новгород в 1325 году, назван Федор Святославич наряду с князьями Полоцким и Минским. Не одно ли это лицо с Федором, князем Киевским?) Киевский князь, признавая свою зависимость от Узбека, старался угождать и Гедимину, пока Киевская земля не была окончательно отвоевана преемником Гедимина у Татар. Соображения о князе Федоре и разбор легенды о завоевании Киева Гедимином еще см. Грушевского «Очерк истории Киевской земли» (Киев. 1891. 467–484).

17

Относящиеся к Ливонским делам грамоты у Наперского «Русско-Ливонские акты», стр. 30–50. Отчет послов о помянутой аудиенции у Гедимина, ibid. стр. 42. Затем Даниловича Skarbiec, стр. 139–140, 147, 153–165. Длугош, Дюсбург, Виганд, Германа де Вартберга Chronicon Livoniae. См. также Васильевского «Обращение Гедимина в католичество» (Жур. М. Н. Пр. 1872. Февраль) и Антоновича «Очерк Истории в. кн. Лит.».

18

Предание об основании Вильны в хронике Быховца 16–17; оно повторяется с некоторыми украшениями у Стрыйковского I. 369–373 и Кояловича I. 262—65. «Очерк Истории города Вильны» — Васильевского (Памятники Рус. Старины. Изд. Батюшковым. Вып. V). Что Гедимин не сам видел известный сон, а слышал его от Лиздейка, о том сообщает загадочный дневник посольства графа Кибурга (Зап. Новорос. Универ. T. II, стр. 13). О Маргере и замке Пиллене см. у Фойгта. Geschichte Preussens. IV. 535. Год Гедиминовой смерти неверно отнесен у Длугоша к 1337 г., у Стрыйковского и Кояловича к 1328, у Виганда к 1337. В 1338 г. Гедимин заключил новый договор с Ригою и Ливон. Орденом (Русско-Ливон. акты. 68). Мы принимаем указание Русских летописей, Никоновской (III. 174) и Воскресенской (207), и Летописи, изданной Даниловичем (164), из которых первая относит смерть Гедимина к 1340 году, а вторая и третья еще с большей достоверностью к 1341 г.

19

О перевороте в пользу Ольгерда и посажении его в Вильне см. Летопись издан. Даниловичем, стр. 29. Густын. лет. 350. Коялович 1282. (Иначе в Воскр. лет. П. С. Р. Л. VII. 254). О характере и подробностях борьбы Кейстута с Немцами у Крашевского во второй части его Litwy, у Стадницкого Olgierd i Kjestut (Lwow. 1870), Oddział III. и Антоновича Оч. ист. Вел. кн. Лит. стр. 112–125. Два последние со ссылками преимущественно на орденских летописцев Германа Вартберга, Виганда Марбургского, Иоанна Посильче, Hochmeisterchronik и пр. (Script, rer Prussic). О Бируте у Быховца, 17–18, и Стрыйковского, II. 44. Крашевского. Litwa II. 282. В рассказе о плене и бегстве Кейстута из Мариенбурга я следую преимущественно Виганду (Scriptores rerum Prussikarum т. II). См. также Нарбута Dzieje narodu Litewskiego, т. V.

20

Об отношениях новгородских, псковских, смоленских и северских см. летописи Новгородские, Псковские, Воскресен. Софийск. Никоновскую. О распределении Чернигово-Северских уделов между сыновьями Ольгерда см. Антоновича стр. 135, со ссылкою на помянник Антониева Любечского монастыря. Только переход большинства мелких уделов земли Вятичей под владычество Литвы (стр. 134) мне кажется слишком рано относить ко времени Ольгерда. Исслед. Р. Зотова: «О Черниговских князьях по Любецк. синодику и Черниговском княжестве в Татарское время». 1892. Любец. Синодик издан, в Чт. О. И. и Д. 1871. кн. 2. Голубовского «История Смоленской земли до начала XV ст.» Киев. 1895.

21

Летописи издан. Быховцем и Даниловичем, Густынская, Никоновская, Стрыйковский. Важное пособие представляет сочинение Стадницкого Synowie Gedymina. Monwid-Narumunt, Jewnuta и Koriat (Львов. 1881), где рассмотрены свидетельства о завоевании Подолья и о князьях Кориатовичах. Грушевского «Очерк ист. Киев, земли» (соображения о присоединении Киева, стр. 485–497). Вольфа — Rod Gedimina. Krakow. 1886. Далее, Молчановского «Очерк известий о Подольской земле до 1434 года». Киев. 1885. В Главе XII он разбирает известия о завоевании Подолья Ольгердом и сообщает биографические сведения о четырех братьях: Юрии, Константине, Александре и Федоре. Но напрасно он настаивает на полной при них самостоятельности Подольской земли и отрицает притязания польского короля Казимира на Подолье как часть завоеванной им Волыни. Им же приводимые факты доказывают, что земля эта уже тогда была спорной между Польшей и Литвою и признавала то ту, то другую зависимость, смотря по ходу их борьбы за Галицко-Волынск. наследство. О том же предмете, т. е. о Подолье, см. Дашкевича «Заметки по Истории Литовско-Русского государства», 74–89.

22

Известие о смерти Андрея и Льва Георгиевичей заключается в письме Владислава Локетка 1324 года к папе Иоанну XXII, помещенном в Annal. Eccles, у Рейнальда, у Нарушевича т. VI, и в извлечении у Карамзина к т. IV, прим. 275. Дружественная грамота этих двух князей к прусскому магистру Карлу Бефорту от 1306 года, писанная во Владимире, хранится в Кенигсбергском архиве. Она напечатана у Карамз. в прим. 268, к IV т. Льготная грамота Андрея Георгиевича, данная во Владимире Волынском Торунским купцам в 1320 г., помещена в Supplem. ad. historica Russiae monumenta, стр. 126. Четыре дружественные грамоты Юрия II к прусским магистрам, с привешенными к ним княжескою и боярскими восковыми печатями, хранились также в Кенигсберг, архиве. Они в извлечении, а четвертая (от 1335 г., в которой Юрий называет себя Die gratia dux totius Russiae Minoris) вполне приведены Карамзиным в прим. 276 к т. IV; что повторено и у Зубрицкого в «Истории Галицко-Русского княжества», III, стр. 249–254. У Фойгта Codex dipl. Pruss. III. См. также содержание грамот у Даниловича Scarbiec diplomator (Wilno. 1860) стр. 145, 162, 163, 168, 173, 174. О насильственной смерти Болеслава Тройденовича повествуют Длугош и швейцарская Chronica Vitodurana; о последней см. у Стадницкого Synowie Gedymina. T. II. Lwow. 1855, стр. 11 и 13, прим. 27. Пособия для этой эпохи, кроме Стадницкого, это: Зубрицкого «История Галицк. Русс. княжества». Львов. 1852–1855 гг. T. III, и его же «Критико-Историческая повесть Червонной Руси», а также Шараневича «История Галицко-Володимирской Руси». Львов. 1863. Смирнова «Судьбы Червонной или Галицкой Руси». 1860. Kapo-Geschichte Polens. II.

По отношению к Юрию II и Болеславу Тройденовичу в первом издании второго тома Истории России я еще держался прежнего, Карамзинского, мнения об их раздельности. Но почти одновременно с этим томом (немного ранее) появилось исследование чешского ученого Ржежабека «Юрий II, последний князь всей Малой Руси» (Casopis Musea Ktalovstvi Ceskeho. 1883.1 — III), где он доказывает тожество Юрия II и Болеслава Тройденовича. И прежде высказывалась эта мысль, наприм., польским ученым Белевским («Monum. Pol. II». 620) и потом Рейфенкугелем в его «Die Gründung der romisch-katholischen Bisthumer in den Territorien Haliczund Wladimir» (Archiv fur Oester. Gesch 1875. 52. Bd.). Но всего полнее и основательнее доказано означенное тожество Ржежабеком. Мнение его немедленно нашло последователей между русскими учеными. Таковы: Линниченко — «Замечания на статьи Ржежабека» (Учен. Зап. Акад. Наук 1885 года. Там же помещен и его перевод исследования Ржежабека. Но любопытно, что ни перевод, ни рецензия доселе не вышли в свет, и последняя обязательно сообщена мне автором в оттиске. Он, между прочим, указал на статью Рейфенкугеля, по-видимому, оставшуюся неизвестной Ржежа-беку), Дашкевич — «Заметки по истории Литовско-Русского государства» (Киев. 1884), Лонгинов — «Грамоты малорусского князя Юрия II и вкладная запись кн. Юрия Холмского» (Чт. Об. И. и Д. 1887. II) и Филевич — «Борьба Польши и Литвы-Руси за Галиц. — Влад. наследие». Прежнего мнения об отдельности Юрия и Болеслава держатся: Андрияшев — «Очерк истории Волынской земли до конца XIV столетия» (Киев. 1887), Любавский — «Областное деление и местное управление Литовско-Русского государства» (Чт. Об. И. и Д. 1892. Ill), Иванов — «Исторические судьбы Волынской земли до конца XIV века» (Одесса. 1895) и некоторые другие (наприм., Купчанко — «Die Schicksale der Rutenen». Leipzig. 1887). По нашему крайнему разумению, доказательства Ржежабека в пользу тожества не только остаются никем не опровергнутыми, но они подкрепляются и некоторыми другими фактами, на которые он не указывал: например, ему осталась неизвестна грамота Юрия II на введение Магдебургского права в городе Саноке, от 20 января 1339 года (Codex dipl. Pol. III. № 88); тогда как, по прежнему мнению, Юрий II умер около 1336 года. Эту грамоту, между прочим, приводит Владимирский Буданов (Ж. Мин. Н. Цр. 1868. Август).

23

Летопись, изд. Даниловичем. Хроника Яна из Чарикова и Rocznik Traski (в Monum. Белевского, т. II). Витодуран, Длугош, Кромер, Стрыйковский. Хроника Быховца, Меховий, Коялович. Тейнера Vetera Monumenta Poloniae et Lithuaniae. 1860.1. Фейера Codex diplomaticus Hungariae. IX. Договорная грамота о перемирии Литовских князей (Явнута, Кейстута, Любарта и пр.) с королем Казимиром и Мазовецкими князьями помещена в Актах Запад. России. № I. Без даты. Пособия: Нарбут, Зубрицкий, Стадницкий (т. II. Lubart xiaze wołyński), Шараневич и Антонович. Зубрицкий указывает еще на один южно-русский памятник той эпохи, колокол при соборной церкви св. Юрия во Львове с надписью: «в лето 6849 (1341) сольян бе колокол сии святому Юрью при князе Димитрие игуменом Евфимием». (Историко-крит. повесть, стр. 78 и далее). При этом он теряется в догадках: кто такой был этот князь Димитрий, княживший во Львове в 1341 году, когда Львов был уже под властью Казимира Польского? Мы полагаем, что тут можно разуметь воеводу и пестуна Юрия И, известного Димитрия Дедко, который вследствие помянутого выше восстания завоевал на некоторое время тень самостоятельности для Львовской земли и стал во главе ее управления. В помянутой грамоте торунским гражданам он именует себя: Demetrius Dętko provisor seu capitaneus terrae Russiae. (Voigt. Codex diplom. Prussicus. III. p. 83. Datum in Lemburga). По всей вероятности, он происходил из русских удельных князей; а потому и сам носил княжеский титул, подобно своему товарищу князю Данилу, владетелю Острога.

Из новых трудов по данным событиям, которые в источниках представляются весьма запутанно, сбивчиво и противоречиво, укажу, кроме вышеупомянутых трудов Андрияшева, Иванова и Лонгинова, на монографии: Горжицкого — «Połączenie Rusi Czerwonej z Polska przez Kasimerza Wielkiego» (Lwów. 1889), Вейтера— «Wiadvyslaw ksiaze Opolski» (Lwów. 1889), Мильковича — «Студия критични над историею русско-польскою», часть I (Львов. 1893), А. Чоловского — «Lwow za ruskich czasów».(We Lwowie. 1891) и любопытное исследование профессора И. П. Филевича «Борьба Польши и Литвы-Руси за Галицко-Владимирское наследие». Спб. 1890 (Сначала помещено в Ж. М. Н. Пр.). Он особенно критично отнесся к повествованию Длугоша и отрицает его рассказ о двух походах Казимира в Галицию в 1340 году, т. е. признает только один поход, и притом неудачный. Но так как положительная сторона вопроса остается пока недостаточно разъясненной, то мы оставляем в тексте (основанное на Длугоше и Траском) почти прежнее изложение, с некоторой оговоркой, только отбросив явные преувеличения Длугоша, и тем более, что в общих чертах оно не противоречит ссылкам г. Филевича на документы папской канцелярии, помещенные у Тейнера (стр. 56–57 Исследования). Названные сейчас монографии вызвали со стороны профес. И. А. Линниченка ряд очерков, озаглавленных: «Критический обзор новейшей литературы по истории Галицкой Руси» (Ж. М. Н. Пр. 1891. Май, Июнь, Июль). Именно он возражает против некоторых частных выводов Лонгинова (наприм., против толкования его о Дмитрии Детко служебным званием детский); отрицает главный вывод Горжицкого, будто Казимир имел все законные права на Червонную Русь, был прямым наследником Юрия II, будто он уже предпринимал меры к скорейшему объединению ее с Польшей посредством введения церковной унии и польского гражданского права. В то же время он полемизует и с профес. Филевичем по некоторым сторонам его монографии; а далее возражает Вейтеру главным образом по поводу его мнения, что Владислав Опольский пытался водворять в Червонной Руси чисто венгерские порядки; скорее он вводил немецкие порядки, наприм., Магдебургское право. Впрочем, на монетах Владислава, битых на Руси, находим букву «L» с короной и надпись «Ludovicus rex Ungariae» (на другой стороне изображение льва, стоящего на заднихлапах, — герб Червонной Руси, — и надпись: «Vladislaus Dux»). В конце «Обзора» профес. Линниченко помещает свои соображения о «Червонорусском судоустройстве XIV–XV веков», по поводу брошюры известного польского ученого Ромуальда Губе о том же предмете, и критики на Губе профессора Лиске, издателя актов Червонной Руси. Но исследованию почти всего внутреннего строя г. Линниченко посвятил потом целую диссертацию под заглавием: «Черты из истории сословий в Галицкой Руси XIV–XV вв.» М. 1894 г. В эту диссертацию вошла его статья: «Юридические формы шляхетского землевладения и судьба древне-русского боярства в юго-западной Руси XIV–XV в.» («Юридич. Вести.» 1892 г. №№ 6–7). Профес. Филевич напечатал статью: «К вопросу о борьбе Польши и Литвы-Руси за Галицко-Владимирское наследие» (Ж. М. Н. Пр. 1891. Декабрь). Здесь он отвечает своим критикам: Чучинскому («Kwartalnik Histor». 1891.), Лисевичу («Przewodn. nauk i liter.» 1891.) и профес. Линниченку (помянутый «Критич. обзор»), и поправляет некоторые стороны своего вышеназванного исследования, наприм., относительно вероисповедания Юрия II, событий 1340 года, договора, помещенного в Ак. Зап. Р. № 1, без даты (г. Линниченко относит его к 1351 г., а Филевич настаивает на 1352). Договор 1366 года, ограничивающий Любарта только Луцкою землею. Этот двойной договор Казимира (отдельный с Любартом и общий с братьями Гедиминовичами) представляет также спорный пункт (Archiwum Lubartowiczow Sanguczkow. T. I. We Lwowie, 1887. № 1 и Нарушевича Historya. XI, 246. Пр. 2. Приводимый Нарушевичем второй договор г. Филевич считает подделкой). Чтобы дополнить перечень сочинений о Червонной Руси в данную эпоху, укажем еще на Магиова — «Der polnisch-ungarische Streit um Galizien und Lodomerien» (Lemberg. 1886) и на цитованную в диссертации г. Линниченка статью Прохаски «W sprawie zajęcia Rusi przez Kazimierza Wielkiego». Сей последний указывает на генеалогию Мазовецких князей, заимствованную Нарбутом из латинской рукописи XVI в. и напечатанную им по-польски в «Pomniejscze pisma histor» (Wilno. 1865. p. 206). Он сообщает, что «Болеслав, сын Тройдеца, получивший княжение в Червонной Руси как наследство матери, отравленный Русскими в 1340 г., имел женою Офку, в христианстве Марию, дочь в. кн. лит. Гедимина, сброшенную под лед в Вислу у Завихоста 5 февраля 1342 г.». Г. Прохаска полагает, что она погибла за свою преданность католицизму; но сие заключение необоснованно; да и самый факт такой гибели еще ждет подтверждения.

В помянутом выше «Критическом обзоре» г. Линниченко приводит любопытный эпизод из борьбы Польши с Литвою за Галицко-Волынское наследство — эпизод, заимствованный из одной угро-латинской летописи, собственно, из ее отрывка, который был издаваем Губером (Ludwig von Ungarn die ungarischen Vassalienlander), Флорианом (Historia Hungariae fontes Domestici) и Левицким (Kwartalnik Historyczny. 1889 г.).

В 1351 г. угорский король Людовик прибыл в Польшу на помощь своему дяде, королю Казимиру, против Литовских князей, из которых Любарт незадолго перед тем был захвачен в плен Поляками. Дошедши от Кракова до Люблина, Казимир опасно заболел, и тут остался; Людовик один продолжал поход с польско-угорским войском. Пробираясь лесами, через 15 дней он достигло Литовской границы и послал несколько знатных людей к Кейстуту. Они остались заложниками, а Кейстут отправился к королю и заключил с ним мир на таких главных условиях: во-первых, принять со своими братьями и всем народом крещение, если папа дарует ему королевскую корону; во-вторых, давать Угорскому королю военную помощь, а от него и Казимира получать ее против Крестоносцев и Татар. Для своего крещения Кейстут должен был вместе с королем отправиться в Буду. В день Успения Богородицы он явился в палатку Людовика и скрепил мирный договор клятвою по литовскому обычаю. Для сего привели быка рыжей масти и привязали его к двум столбам; после чего Литовский князь вонзил нож в серединную жилу быка, откуда широким потоком брызнула кровь. В этой крови Кейстут и его свита омочили руки и лицо, призывая своего верховного бога в свидетели своей клятвы. Потом он отрубил быку голову и вместе со своими Литовцами три раза прошел пространство между головой и шеей. Король, со своей стороны, присягнул соблюдать договор и затем освободил из заключения Любарта. Все вместе они направились в Венгрию; но через три дня обратного похода Кейстут, вверенный польской страже, внезапно ночью убежал вместе со своими домой и отпустил польско-угорских заложников. Опечаленные Людовик и Казимир прибыли в Краков, откуда первый вернулся к себе в Буду. Таким образом, Кейстут с помощью вероломства освободил из плена брата Любарта и отвратил на этот раз нашествие на свою землю Угров и Поляков. Но если вспомним трагическую судьбу Литовского князя, то увидим, что подобное вероломство не осталось безнаказанным.

24

О крещении Ольгерда в православную веру, в молодости, говорят летописи, Быховца (20 стр.), Густынская (349) и Никонов. (III. 178). Первые две указывают, что он принял православие именно при своем браке с Витебскою княжною. О посхимлении его перед смертью из летописи, приведенной Карамзиным в прим. 50 к т. V (причем, очевидно, неверно прибавляется о крещении его тоже перед смертью). Православное исповедание Ольгерда ясно свидетельствует и так наз. Дневник графа Кибурга. (Записки Новорос. Универе. T. II. Од. 1868. «Ягелло-Яков Владислав» Смирнова. Приложение, стр. 30. Но этот источник спорный). Отрывок о наружности Ольгерда и богослужении в придворном храме извлечен Нарбутом из рукописи, о которой, к сожалению, он не дает подробных сведений. (Dzieje naroda Litewskiego. T. V. 236–237). О трех мучениках православия в Литве повествует Минея Макария, откуда рассказ заимствован в Четь-минеи Димитрия Ростовского. О них же упоминает Софийская перв. летопись под 1341 г. О Петре Гаштольде и избиении францисканских монахов известно только из Летописи Быховца. См. также Васильевского «Очерк Истории города Вильны» стр. 13–16. Елагина «Первые христианские мученики в Литве». Ж. М. Н. Пр. 1843. № 6.

25

Воскресен. Никон. Татищ. Hammer-Purgstall. Мельников («Нижегород. Велик, княжество» в Нижег. Губ. Вед. 1847 г.).

26

Лет. Тверская, Воскресен. Новогор. Софийск. Никонов. Татищев, Договорные грамоты великого князя Димитрия Ивановича с Михаилом Тверским и с Ольгердом Литовским в С. Г. Г. и Д. I. №№ 28 и 31. (Договорная грамота 1375 года с Тверским князем здесь ошибочно отнесена к 1368 г.). Беляева — «Михаил Александрович, великий князь Тверской (в Чт. Об. И. и Др. 1861. кн. 3). Борзаковского («История Тверского княжества». Спб. 1876). В борьбе Димитрия Московского с Михаилом Тверским и Ольгердом Литовским духовная власть усердно помогала первому. Так митрополит Алексей отлучил от церкви Смоленского князя Святослава Ивановича за его измену Димитрию и переход на сторону Ольгерда. Цареградский патриарх Филофей подтвердил это отлучение. Оно распространялось и на других русских князей, поступивших подобно Смоленскому. (Рус. Ист. Библ. VI. Приложения №№ 20 и 21). После того Смоленский князь отстал от союза с Ольгердом.

27

Воскрес. Никонов, и Татищев. Иловайского — «История Рязанского княжества». 161–165.

28

Просьба Казимира патриарху Филофею о поставлении Антония митрополитом в Галич, акты Константинопольского патриархата, относящиеся к митрополиту Алексею, и жалобы на него Ольгерда см. в Рус. Историч. Библиот. T. VI, в приложениях. О коварном поведении в отношении к нему Киприана ibid. № 30. В той же грамоте упоминается о претерпенном от Ольгерда в юго-западной Руси митрополитом Алексеем задержании и ограблении. Затем Степей, кн. Ник. Лет. Житие Сергия в Никонов, лет. IV. 203–239. О нем в Истории Рус. Церкви Макария. IV, 177–189 и в приложениях №№ XIX и XX. О редакциях Жития Сергия Епифаниевой и Пахо-миевой у Ключевского: «Древнерусские Жития Святых», гл. III и IV. Лицевое, т. е. украшенное рисунками, Житие Сергия, составленное Епифанием и дополненное Пахомием — рукопись Троицкой Лавры, изданная литографным способом в 1853 г. См. также в Макарьевских Минеях. Сентябрь. Изд. Археогр. ком. Спб. 1883 г. Житие преп. Сергия, написанное Екатериной Второй, изд. Об. Древ, письменности. Спб. 1887. Житие преп. Сергия. Составил Иеромонах Никон. Изд. 2-е. М. 1891. «Житие преп. Сергия и похвальное ему слово, написанное Епифанием Премудрым в XV в.» Сообщил Архим. Леонид («Памятники» Древ. Письменности. Спб. 1885). Голубинского «Препод. Сергий Радонежский и созданная им Троицкая Лавра». Сергиев п. 1892.

29

«Повесть о Митяе» в Ник. IV. Отчасти в Степей, кн. Грамота митр. Киприана к игумнам Сергию и Феодору в Рус. Истор. Библиот. VI. № 20. Соборное определение патриарха Нила 1380 г. о Киприане и Пимене ibid. № 30 Приложений. Любопытно, что в этом византийском документе уже ясно Северо-Восточная Русь называется «Великою Россией» в противоположность Малой или Юго-Западной. О Митяе и обманном поведении Пимена в соборном определении 1389 года, ibid. № 33 Приложений. А еще прежде перевод этого акта, сделанный проф. Григоровичем, помещен Калачовым в 3-й книге Архива Историко-юридич. сведений о России. См. также Карпова «Церковная Смута» (Очерки из ист. Рос. церк. иерархии в Чт. Об. И. и Др. 1864 кн. 4). А. I. (архимандрита Леонида?) «Киприан до восшествия на Московскую митрополию» (ibid. 1867, кн. 2).

30

П. Соб. Р. Л. Особенно летописи Воскресенская и Никоновская, также Татищев. Арабшах происходил от Шейбана, одного из сыновей Джучи. Савельев полагает, что он не пришел служить Мамаю, а действовал «за свой счет», и после разорения Нижнего провозгласил себя ханом Золотой Орды; по крайней мере, в Тетюшском кладе, найденном в 1856 году, оказалось две монеты 1377—78 гг. с именем Арабшаха. Он полагает также, что болгарский царь Гасан 1370 года и казанский хан Асан 1376 года есть одно и то же лицо. («Монеты джучидские. джагатайские, и пр. в эпоху Тохтамыша» — П. С. Савельева в Записках Археол. Общества. T. XII. 1865 г.).

31

Источником для изображения данного события служат главным образом Русские летописные своды. Именно: Новогородский (так наз. Четвертая Нов. летопись. Пол. Соб. Р. Л. IV. То же и в Первой Новогородской, но очень кратко). Софийский (прибавление к Первой Софийской летописи. П. С. P. Л. T. VI). Воскресенский (П. С. P. Л. T. VIII). Так наз. Летопись Аврамка (П. С. P. Л. T. XVI). В этих четырех сводах повествование о «Побоище великого князя Димитрия Ивановича на Дону с Мамаем» представляет одну и ту же редакцию, и разнится немногими, незначительными вариантами. (Только Летопись Аврамка имеет более сокращений и отличий). Далее, Никоновский свод. Он заключает наиболее подробное и обстоятельное изложение из всех сказаний о Куликовском походе. Между прочим тут передаются: путешествие Димитрия к Сергию Радонежскому, гадание на Куликовом поле, благочестивые видения, единоборство Пересвета, действие засадного полка, нахождение Димитрия под срубленным деревом, обратный поход и встреча. Этих эпизодов совсем нет в предыдущих сводах.

Поведание и сказание о побоище великого князя Димитрия Ивановича Донского, изданное Снегиревым в Русском Историческом Сборнике Московского Общества Истории и Древностей. T. III. 1838 г. По своему содержанию и подробностям оно очень близко к рассказу Никоновской летописи; отличается же от нее главным образом по языку, который иногда переходит в пиитический склад и отзывается некоторым подражанием Слову о Полку Игореве. Это сказание сохранилось во многих списках, которые заключают много вариантов, а также разнствуют между собою некоторыми вставками и пропусками. Судя по одному из списков, сочинителем его считался какой-то Софоний Рязанец (вероятно, выходец из Рязанской области в Москву). Некоторые анахронизмы, например, Ольгерд, поставленный вместо Ягайла, или явные прибавки, например, участие Новогородцев в Куликовской битве, ясно указывают на позднейшие переделки и неточную передачу первоначального текста в Сказании.

Слово о великом князе Димитрии Ивановиче и о брате его князе Владимире Андреевиче, яко победили супостата своего царя Мамая (т. наз. Задонщина). Оно найдено в одном старинном сборнике Ундольским и издано с предисловием Беляева во Временнике того же Общества Истории и Древн. кн. XIV. М. 1852 г. (Кроме того, издано Срезневским в Извест. 2-го Отд. Акад. Наук. T. VI, вып. V, и Архим. Варлаамом в Учен. Зап. того же Отд. V). Это слово не заключает собственно никаких подробностей о походе и самой битве; оно представляет несколько поэтических картин, явно составленных по образцу Слова о Полку Игореве. Например, плач Евдокии и боярских жен на Москве есть подражание плачу Ярославны в Путивле; а изображение Димитрия Ивановича и Владимира Андреевича во время битвы напоминает Игоря и его брата Буй-тура Всеволода. Неизвестный автор Слова в начале своем прямо ссылается на Софония Рязанца, у которого он, кажется, и заимствовал содержание своего произведения. Что Софоний Рязанец, по-видимому, существовал и в древней Руси считался автором Сказания о Донском побоище, на это есть третье свидетельство, именно в Тверской летописи, где он назван «брянским боярином». Там, впрочем приведен только небольшой отрывок из его «писания на похвалу великому князю Димитрию Ивановичу и брату его Владимиру Андреевичу».

Кроме помянутых источников имеем еще «Слово о житии и преставлении Димитрия Ивановича царя Русского». (Издано в П. С. Р. Лет. IV, VI и VIII и в Историч. Сбор. Общества И. и Др. III). В этом Слове помещено краткое описание войны Димитрия с Мамаем, очевидно, основанное на тех же источниках.

Следовательно, нет сомнения, что такое великое событие, как Донской поход Димитрия Ивановича, имело своего современного певца или сказателя-панегириста, подобно многим другим важным событиям древней Руси. Обычай сочинять похвальное слово или песнь в честь князей тотчас после совершения ими какого-либо подвига — этот обычай идет на Руси из глубокой древности. Действительно, вскоре после самого похода сочинена была похвальная песнь о нем, в честь Димитрия Ивановича и двоюродного брата его Владимира Андреевича, и притом сочинена не только грамотным, но и начитанным автором, которого наши источники называют Софонием Рязанцем. Сочинение это в числе своих образцов имело поэтическое Слово о Полку Игореве и вообще исполнено риторических украшений. Автор его едва ли был боярином; скорее, это сочинение духовного лица. Похвальная повесть Софония не дошла до нас в целом и настоящем своем виде. Но она послужила главным источником для всех помянутых выше Сказаний и Слов. Ею воспользовался и тот летописный рассказ, который вошел в своды Новгородский, Софийский и Воскресенский. Ею вдохновился и из нее заимствовал свои картины автор Слова о Задонщине. Наконец, та же самая повесть является в Никоновском своде и в указанном выше «Поведении о Побоище», но только с большими переделками, пропусками и вставками. Рассказ Никоновского свода по языку более применен к летописному повествованию, а Поведание несомненно сохранило по большей части и самый язык Софониева «писания», риторический или украшенный. Сказание Софония очевидно получило большое распространение в древней Руси, и часто списывалось. Но позднейшие списатели или переписчики много его искажали или по невежеству и недосмотру, или намеренными переделками. Каждой области лестно было заявить о своем участии в великой Куликовской битве. И вот явились, например, списки Сказания с длинной вставкой об участии Новгородцев в походе Димитрия, хоть это совершенная басня. Тверские писатели вставили участие в походе Тверичей с племянником своего великого князя Михаила Александровича, хотя это тоже сомнительно. Присутствие митрополита Киприана в Москве во время события есть также позднейшая вставка. Может быть, имя его после поставили на место того епископа, который занимал в эту минуту главное место в московском духовенстве (едва ли не Герасим Коломенский). Точно так же если не все, то некоторые благочестивые легенды, приводимые особенно Никоновской летописью, вероятно сложились или умножились уже впоследствии, на основании каких-либо кратких намеков первоначальной Повести. Эта первоначальная Повесть была написана вскоре после события и притом лицом, если и не участвовавшим в походе, то, по крайней мере, получившим верные сведения от участников и очевидцев; на что существуют прямые указания в Поведании и летописных сказаниях. Например, имена убитых князей и воевод повторяются везде почти одинаковые и почти в одном порядке (исключая явные описки) не только во всех списках Поведания и в Никоновском своде, но и в других указанных нами летописных сводах. Имена десяти гостей-сурожан повторяются одинаково и в Поведании, и в Никоновской летописи; то же можно сказать и относительно имен высылавшихся вперед разведчиков. Дети Димитрия упоминаются только те, которые были у него во время похода. Такие точные данные могли быть записаны только современником.

Кроме приведенных указаний на Снегирева, Беляева и Срезневского, см. разнообразные мнения о Софонии. Сказаниях и их редакциях Карамзина (к T. V прим. 65), Строева (Ж. М. Н. Пр. 1834), Шевырева (История Рус. Слов.), Соловьева (Ист. Рос. IV. гл. 3), Преосв. Филарета (Обзор Духовн. Лит.), Бестужева-Рюмина (Рус. Ист. Введение 40), и Хрущова — «О памятниках, прославивших Куликовскую битву» (Труды Третьего Археологии. Съезда. II. и Чтения в Общ. Нестора кн. I. V. 1879). Из отдельных монографий о Куликовской битве упомяну: Савельева— Ростиславича («Димитрий Донской первоначальник Русской славы». М. 1837), который полемизует по поводу Димитрия с Полевым, т. е. с «Историей Русского народа», Афремова («Куликово поле». М. 1849) и Костомарова (в Академии. Месяцеслове на 1864 год). Довольно обширное изложение этого события в Киевском Синопсисе (К. 1768 г.) есть то же Сказание или Поведание, только переделанное на литературную повесть XVII века. Брошюрка Макарова («Село Монастырщина и Поле Куликово». М. 1826) заключает в себе несколько сведений о сельской Монастырщинской церкви Рождества Богородицы, основанной, как полагают, на месте погребения русских воинов. Но он сообщает мало топографических данных о самом Куликовом поле.

При своем изложении я старался принимать в соображение совокупность известий; а в случае их взаимных противоречий, выбирал наиболее достоверные. Должно, однако, сознаться, что сличение разных редакций представляет великую путаницу по отношению к именам князей и бояр, начальствовавших отдельными частями на походе и особенно во время битвы. Затем очерк самой битвы во всех известных нам редакциях сказаний представляет замечательную темноту и полное отсутствие подробностей. Сказания эти, столь переполненные благочестивыми размышлениями, посланиями и беседами главных лиц, легендарными видениями и знамениями, вообще очень бедны фактической стороной; что, по моему мнению, и обличает в авторе первоначальной Повести о Мамаевом побоище, во-первых, духовное лицо, а во-вторых, не самоличного участника и очевидца битвы (хотя бы и современника ее).

По указанным источникам, о самой битве (за исключением начала сечи) известны только два момента: поражение русского войска и победоносный удар засадного полка. А между тем по этим же источникам битва длилась не менее трех часов. Сколько-же должно было совершиться разных ее оборотов, различных движений и усилий с той и другой стороны в течение этих трех часов! Едва ли дело было так просто, что вся масса русской рати одновременно обратилась в бегство, а затем явился один запасный полк и мгновенно перевернул все в обратную сторону. Отчего же татарские наездники, вопреки своему обыкновению, не обошли Русских и не заметили ранее засадного полка, или почему же Татары не имели никакого резерва? Татарские темники и сам Мамай были люди много воевавшие и опытные в ратном деле. Но, конечно, в действительности битва была не так несложна, чтобы заключать только два момента, резко противоположные друг другу. Несомненно, что с обеих сторон было выказано все имеющееся налицо военное искусство и употреблены в дело все известные тогда приемы и все наличные средства. Татары несомненно превосходили нас числом; но это все-таки не было такое подавляющее превосходство, которое могло разом одолеть всю русскую рать. Недаром же Мамай медлил и все ждал на помощь Ягайла. По сказаниям даже выходит, что только вследствие противного ветра Волынец Боброк долго удерживал засадный полк от помощи своим, уже погибавшим. Как будто в подобных случаях своевременная помощь может зависеть от ветра.

Я полагаю, что если и более подробные сказания почти всю битву сосредоточивают около засадного полка и не говорят о других частях, то причиной тому, во-первых, действительно важная роль, которая пришлась на долю этого полка. Во-вторых, самая первоначальная повесть Софония Рязанца имела своею задачею собственно похвалу Димитрию Ивановичу и брату его Владимиру Андреевичу. Поэтому, восхвалив подвиги Димитрия Ивановича, лично сражавшегося с неприятелем, она почти прямо переходит к засадному полку Владимира Андреевича, решившего победу; а действия иных полков, иных воевод оставляет совершенно в тени. Но, к счастью, сохранились некоторые другие сведения о ходе Куликовской битвы, именно в Истории Татищева (IV. 280–281). Сколько нам известно, доселе историками не было обращаемо должное внимание на эти сведения, при описании Куликовского боя. А между тем, несмотря на свою краткость, они удовлетворительно объясняют нам ход битвы, во второй ее половине, и дают настоящее место действию засадного полка. Ими я воспользовался при своей попытке очертить взаимное положение ратей и постепенный ход боя, а также указать, кто в Русском войске начальствовал середнею и передовою ратью, правым и левым крылом. С достоверностью можно полагать, что последним, т. е. левым крылом, начальствовали именно князья Белозерские и что в предпоследний момент боя усилия Татар устремились именно на это крыло. Потому-то тут и было самое большое число убитых (в том числе и все князья Белозерские). После передовой рати, неудаче подверглось только левое крыло, а не все войско бежало, как обыкновенно изображается. В связи с этим моментом боя находится вопрос, где был помещен засадный полк: за правым или левым крылом?

Сказания не отвечают прямо на этот вопрос. Они говорят только, что великий князь отпустил брата своего Владимира вверх по Дону, в дуброву. Но тут явная ошибка: надобно читать «вниз», а не «вверх» по Дону; ибо, принимая исходным пунктом нашей переправы и расположения за Доном устье Непрядвы, верх Дона приходится на другой стороне Непрядвы, где не было сражения. По рассказу же Татищева выходит, что засадный полк ударил в тыл и бок Татарам, когда они погнали перед собою левый полк и поровнялись с дубровою. Следовательно, засадный полк стоял за левой рукой. Если от известий Татищева мы обратимся к обозрению самого Куликова поля и его окрестностей, то убедимся, что нигде в ином пункте он и не мог быть поставлен, как на левой стороне, над лесистым оврагом речки Смолки, который мешал татарской коннице охватить русское крыло с этой стороны и заранее открыть присутствие засадного полка. В помещении последнего видна замечательная предусмотрительность Димитрия и его советников. Этот полк был поставлен так умно, что в одно время служил и резервом, и прикрытием как обоза, так и единственного пути отступления вместе с наведенными на Дону мостами. Автор «Исторического обозрения Тульской губернии» Афремов в своем плане Куликовской битвы (приложенном к помянутому его сочинению «Куликово поле»), по нашему мнению, приблизительно верно обозначил место засадного полка. Князь же Голицын в своем специально военном сочинении («Русская военная история». Часть 1-я. Спб. 1877) и в приложенном к нему плане, неизвестно на каком основании, помещает засадный полк за правым крылом, на берегу Непрядвы, куда Татарам стремиться не было и большого расчета. Затем, по известию того же Татищева, когда Русская рать, подкрепленная засадным полком, сбила и погнала Татар, то Мамай также ввел в дело подкрепления (конечно, последние); Татары около своих таборов остановились и возобновили сражение; но тут были уже окончательно разбиты. Такой ход дела очень вероятен и ничему не противоречит. Так как Татищев пользовался и теми списками летописей, которые до нас не дошли, то очень возможно, что относительно Куликовской битвы он, кроме помянутых сказаний, имел под руками и еще источник, который остался нам неизвестен.

Прибавим еще несколько слов о поведении Димитрия Ивановича Московского в день битвы. Павший в его одежде боярин Бренк и ветви срубленного дерева, под которыми нашли великого князя, нисколько не могут уменьшить славу его личного геройства в этот день. Возлагая свою одежду на любимца, Димитрий никоим образом не мог предвидеть все случайности предстоявшего боя, предвидеть, что боярина непременно убьют вместо него самого. Если бы Димитрий остался на своем месте, то и отсюда никак не следует, чтобы он был непременно убит. Очень может быть, что самое замешательство, временно случившееся в большом полку, произошло именно вследствие того, что Димитрия не было на великокняжеском месте, а Бренк не мог вполне его заменить. Никто не ставит в упрек прадеду Фридриха II, великому курфирсту Бранденбургскому, то обстоятельство, что он во время Фербелинского сражения, 1675 года, в виду направленных на него выстрелов, поменялся своим белым конем со шталмейстером; после чего тот действительно был убит. Если бы великий князь искал безопасности, то он не поехал бы в передние ряды, чтобы самому рубиться с неприятелем; а, наоборот, поместился бы за войском, как советовали ему бояре и как поступил его противник Мамай. Или он мог бы остаться при засадном полку, который хотя и покрылся наибольшею славою, но пострадал менее всех прочих частей войска. Нет сомнения, что Димитрий, как еще молодой человек, исполненный сил и энергии, увлекся в Куликовской битве личной отвагой (а, может быть, желал своим примером поощрить воинов), и действительно подверг себя таким опасностям, посреди которых уцелел почти чудесным образом. Если до изнеможения утомленный битвою (не забудем о его тучности), лишившийся коня, окруженный врагами, отрезанный во время свалки от всякой помощи, он сумел еще добраться до закрытия и спастись, то это опять-таки свидетельствует о его энергии и находчивости. Надобно заметить, что тогда средством спасения в случае ран и крайней опасности во время боя употреблялся, по-видимому, такой способ: упасть среди трупов и пролежать до минования опасности. И этот способ не считался унизительным для храбрецов. Пример тому представляет князь Стефан Новосильский. Когда Владимир Андреевич расспрашивал, кто видел в бою великого князя, то Новосильский, не без некоторого хвастовства, сообщил, что видел, как Димитрия обступили четыре Татарина; что он (Новосильский) напал на этих Татар и троих убил, а четвертый убежал, когда же он погнался за этим четвертым, то на него самого напали другие Татары и нанесли многие раны, и он спасся только тем, что остальное время битвы пролежал между трупами («Поведание». Истор. Сбор. III. 62). Димитрий однако не прибег к этому именно способу. Источники согласно свидетельствуют, что Великий князь был осыпан ударами по голове, плечам и животу, и что доспехи его были все иссечены. Если же на теле его не оказалось глубоких ран, то этим он конечно был обязан превосходному качеству своей брони и своего шлема. Припомним, что нечто подобное случилось с французским королем Филиппом Августом, в сражении при Бовине 1214 года. И в Русских летописях находим другой подобный пример. В 1317 году, как мы видели, тверской князь Михаил Ярославич сразился с Юрием Московским и татарским воеводою Кавгадыем, и победил их. «Самому же князю Михаилу видети доспех свой весь язвен, на теле же не бысть никоея раны». (П. С. Р. Лет. V. 209. VII. 190). Впрочем в Ростов, летоп. о Димитрии говорится: «найдоша великаго князя вельми язвена лежаща». И если далее сказано: «доспех его весь бяше избит, но на теле его не бысть язвы», то это, конечно, означает отсутствие именно глубоких или опасных ран.

Если Димитрий Иванович в данном случае заслуживает легкого упрека, то именно за его излишнюю отвагу и увлечение воинским пылом. Но на это можно отвечать тем, что победителя не судят. А унижать его за то, что он не явился сказочным богатырем вроде Ильи Муромца, не только неисторично, но и просто грешно (со стороны некоторых писателей). Лично выигравший две такие битвы, как Вожинская и Куликовская, и собственноручно рубившийся с врагами до полного изнеможения, Димитрий вполне заслужил славу князя-героя. На основании моего повествования и сих соображений (в отдельной брошюре, изданной ко дню 500-летнего юбилея Кулик, битвы), Д. Ф. Масловский, наш военный историк, поместил (в Воен. Сборнике 1881 г. №№ 8 и 9) «Опыт критич. разбора похода Димитрия и Куликовской битвы».

32

С. Г. Г. и Д. I. № 32. Разбор источников и соображения о поведении Олега Рязанского в эпоху Куликов, битвы см. в моей Истории Рязан. княжества, 168–177.

33

О Тохтамыше, его нашествии и дальнейших его отношениях к Руси летописи Воскресен. Никонов. Новогородская Четвертая. Прибав. к Софийск. (т. VI), Супрасльская рукопись (М. 1856), летопись Авраамки, Татищев, Geschichte der Gold. Horde — Хаммера. О личности князя Остея помянутые летописи свидетельствуют только, что он был князь Литовский, внук Ольгерда. Но под 1385 г. летописи Воскресен. и Никонов, (последняя уходит вперед на год) упоминают Александра Андреевича «нарицаемаго Остея» московским наместником в Коломне, а также Михаила Андреевича Полоцкого, внука Ольгердова, отряженного в числе московских воевод на Рязань и там погибшего. Не был ли он братом Александра Андреевича Остея? А сей последний и князь Остей, начальствовавший в Москве в Тохтамышево нашествие, не есть ли одно и то же лицо? В таком случае повесть об этом нашествии ошибочно упоминает его в числе убитых Татарами; может быть, он только был захвачен ими в плен.

34

О войне и мире с Олегом см. мою Историю Рязан. княжества. О ссоре с Новгородом летописи Новгород. Воскресен. Никонов. Договор с Владимиром Андреевичем с С. Г. Г. и Д. № 33.

35

О кончине Димитрия повествуют помянутое в прим. 31 «Слово о житии и преставлении Димитрия Ивановича царя Русского» (II. С. P. Л. IV и VII; Историч. Сбор. О. И. и Др. III). См. также Ник. лет. и Татищева. Две духовные его в Соб. Г. Г. и Д. I. №№ 30 и 34. Приводимые мною прозвания некоторых бояр, записанных свидетелями в духовной 1389 года, Квашня, Кошка, Свибл, Остей, в этой духовной Грамоте не упоминаются, а взяты из летописей и родословных книг.

36

Летописи, изданные Быховцем и Даниловичем. Хроника Виганда. Длугош, Стрыйковский, Коялович, Scarbiec Даниловича. Kodex dyplomatyczny Litwy — Рачинского. Archivum Lubartowiczow — Sanguzkow. I и П. Фойгт — Geschicte Preussens. V. Нарбут, т. V. Крашевского — Litwa. 11. Warsch. 1850. Шайнохи — Jadwiga i Jagiełło I и II т. Lwow. 1861. Kapo — Geschichte Polens. II, Gotha. 1863. Смирнова — «Ягелло и первое соединение Литвы с Польшею» (Зап. Новорос. Университета. Одесса. 1868). См. у последнего прим. 87 и 91, где разбираются старания оправдать Ягелла в вероломном захвате и удушении Кейстута со стороны Шайнохи, писателя талантливого, но пристрастного. Согласно с Смирновым высказался об этом событии и Стадницкий (Olgierd i Kiejstut. Lw. 1870).

37

Длугош, Стрыйковский, Нарбут, Шайноха, Морачевский (Dzieje Rzeczy pospolitej. I. Poznan. 1851). Каро, Стадницкий (Synowe Gedymina и Bracia Wladyslawa-Jagella), Смирнов. Вопрос об отношениях Ядвиги к Вильгельму Австрийскому и указания разных источников на их действительное супружество (вопреки уверениям Шайнохи), вслед за Морачевским, удовлетворительно разъяснены и сгруппированы у Смирнова в примеч. 208. Решающее значение в этом вопросе имеет свидетельство Длугоша, у которого прямо говорится о двухнедельном супружеском сожительстве Вильгельма с Ядвигою в Краковском замке и о том, что Ядвига на брак с Ягеллом смотрела как на любодеяние (facinus guogue adulterii exhorrens. Lib. X. p. 105). Kapo co своей стороны указывает на некоторые противоречия в свидетельствах и сначала как бы берет отчасти сторону Шайнохи (Gesch. Polens. II. 505), но потом полемизует с ним (ibid. III. 39). Точно так же Смирнов, полемизуя против Шайнохи, разобрал вопрос о мнимом язычестве Ягеллы и подтвердил, что его крещение в Кракове было только переходом из православия в католичество, и что восточная церковь в католических известиях того времени не только называлась схизмою, но иногда приравнивалась к язычеству (idolatria). См. стр. 158–174 и соответств. примечания. См. также Нарбута Pomniejsze pisma historyczne. 89 —100. О наружности и нравах Ягелла см. у Длугоша (Lib. X. 103). О переходах Витовта из католичества в православие и обратно см. у Барбашева «Витовт и его политика до Гринвальдской битвы». Приложение № 2. О степени распространения православия среди Литвы и Жмуди и продолжительности его существования — у Дашкевича «Заметки по Ист. Лит. Рус. Государства». 105–108. Г. Юргевич в своем «Опыте объяснения имен князей литовских» (Чт. Об. И. и Д. 1883. Ill) объясняет имена Ягайла, Скиргайла, Свидригайла и др. из имен христианских.

38

Длугош, Стрыйковский, Коялович, Scarbiec, Летопись, изд. Даниловичем, Лет. Быховца, Виганд, Archivum Sanguszków. (Тут любопытны: во-первых, договор 1386 г., по которому Юрий Смоленский признает себя ленником короля Владислава и в. князя Скиргайла; во-вторых, поручная грамота 1393 г. Олега Ивановича Рязанского Ягайлу-Владиславу за своего зятя, князя Корибута, в его послушании королю. T. I. №№ 4 и 17). Договор 1387 г. Ягайла со Скиргайлом в Mon. med. aevi. VI. № XI. Голенбевского — Panowanie Wiadyslawa Jagella. W. 1846, Пшездзецкого— Zycie domowe Jadwei и Jagella. W. 1854, Нарбут, Фойгт, Морачевский, Шайноха, Шараневич, Стадницкий, Смирнов, Каро (Dritter Theil. Gotha. 1869). Ярошевича — Obraz Litwy. II. Wilno. 1844. Крашевского — Litwa za Witolda. 1850. O Зниче и Криве см. исслед. Мержинского в Трудах IX Археол. съезда. М. 1895. Барбашева «Витовт и его политика». Спб. 1885.

39

Лет. Воскресен., Софийск., Никонов., Татищев. Мухлинского «Исследование о происхождении и состоянии Литовских Татар» (Торж. Акт Спб. Универе. 1857 г.).

40

Русский перевод дневника Кибурга, составленный М. Смирновым, см. в приложении к названной выше его диссертации «Ягелло-Яков-Владислав». Он сделан не прямо с оригинала, а с польского перевода, сообщенного Нарбуту Онацевичем. Перевод этот впервые издан Нарбутом в собрании разных статей и выписок из рукописей (Pomniejsze pisma historyczne, szczególnie do historyi Litwy odnoszące sie. Wilno. 1856). Ho так как оригинал, которым пользовался польский перевод, доселе остается в неизвестности, то многие заподозрили его подлинность. Смирнов однако верил в эту подлинность. Что дневник не выдуман — с этим надобно согласиться, судя по некоторым характерным подробностям, вполне соответствующим тому времени; но едва ли польский перевод не внес в него некоторых неточностей и прибавок. Например, костюм Витовта и его драбантов что-то слишком напоминает польских королей XVI столетия. Точно так же и некоторые черты празднества Купалы в окрестностях Вильны отзываются позднейшим временем. Это мое мнение, высказанное в первом издании, я позволю себе в некоторой степени поддерживать и теперь после того, как мне указали на статью достоуважаемого В. Г. Васильевского о данном вопросе, озаглавленную: «Ученый подлог, либо забавная ошибка». Статья эта, затерянная на страницах одного провинциального издания (Виленский Вестник, 1869 г. № 56), ускользнула от моего внимания при первом издании настоящего тома. Автор статьи совершенно отрицает подлинность дневника графа Кибурга и самое его посольство в Вильну на следующих основаниях: граф Кибург, по свидетельству хроники Иоанна Посильге, был послан во Франкфурт на Майне на собрание курфирстов, которое разошлось не ранее 23 мая, следовательно, не мог 4 июня выехать из Рагниты (на Немане) в Вильну, как о том говорит дневник. 12 июля 1397 года, по словам дневника, он воротился в Рагниту; а того же 12 и 13 июля граф Кибург подписался на двух документах в городе Гданске. (Эти два документа изданы Бунге в его Liv-Esthund Kurland. Urkundenb.). Отсюда автор статьи выводит alibi гр. Кибурга. Далее он разными фактическими сопоставлениями доказывает, что дневник не может быть относим ни к какому другому году, кроме 1397. Потом указывает на умолчание в дневнике о цели посольства, некоторую специально литовскую тенденцию в разговоре епископа Виленского Андрея с графом Кибургом и т. д. Но в своем скептицизме г. Васильевский заходит слишком далеко. Например, он ставит на вид дневнику то, что тот полагает существование поселения Вильны ранее 1322 года, как бы заранее опровергая тем показание Стрыйковского, и подтверждает православие Ольгерда, тоже как бы заранее решая вопрос о его вероисповедании, спорный для ученых нашего века. По моему разумению, тут является не только натяжка со стороны автора статьи, но и косвенное подтверждение подлинности данных известий. Ибо, если Ольгерд исповедовал свое православие втайне, то сообщение дневника совсем не было излишним для его современников. Притом, какая же могла быть задняя мысль при подтверждении Ольгердова православия у католика Онацевича, которого г. Васильевский считает автором этого подложного дневника? А затем действительно могли быть ошибки в числах, если не в самом годе, и тогда предполагаемое alibi подвергается сомнению. Мы не думаем, чтобы это в самом деле были поденные заметки, которые велись во время пути; скорее, можно предположить, что посол составил свою записку по возвращении домой, причем легко мог описаться в числах и днях.

А так как, по-видимому, у нас недостает начала записки, и нет в ней указания на задачу посольства; если же она предназначалась для великого магистра, то и не было нужды напоминать ему об этой задаче. Возможно также, что записка эта в действительности принадлежала не графу Конраду Кибургу, а брату его графу Рудольфу Кибургу или даже лицу иной фамилии. Но в общих частях содержание дневника осталось не вполне опровергнутым и после статьи г. Васильевского. При первом издании сего тома мы имели в виду сравнение дневника с несколько позднейшим путешествием рыцаря Жильберта де-Ланнуа. Если бы кто вздумал обработать и распространить это путешествие, то получилась бы полная аналогия с Дневником в том виде, в каком мы его теперь имеем. Отдавая справедливость критике г. Васильевского, мы однако продолжаем думать, что в основу Дневника, изданного Нарбутом, положена какая-либо действительная записка об Орденском посольстве в Вильну. А потому, оставляя вопрос открытым, позволяем себе пока сохранить в своем тексте сделанное при первом издании извлечение из Дневника.

41

Фойгта — Geschichte Preussens. IV. 99—101. Kapo — Gesch. Polens. III. 168–179. Scarbiec Даниловича. I. №№ 694–700.

42

Воскрес., Никон., Тверск., Татищев. О браке Василия с Софьею Витовтовной: Никон. IV. 151. Script, rer. Prus. Ill. 167. Bunge Liv-Esth-und Curi. Urkundenbuch. III. 157. До какой степени Нижний Новгород был еще спорным, пока длилась борьба с Суздальскими князьями, видно из духовных грамот Василия Дмитриевича. В первой грамоте (1406 года) он выражается: «а даст Бог сыну моему держати Новгород Нижний да Муром» (С. Г. Г. и Д. I. № 39). Во второй (1423 г.): «а еже ми даст Бог Новгород Нижний» (ibid. № 41). Только в третьей грамоте (1424 г.) Василий благословляет сына своими примыслами: Новгородом Нижним и Муромом (ibid. № 42). О Тарусе, как примысле, в духовных пока не упоминается. Любопытно, что Василий при самом начале своего княжения уже наметил присоединение Мурома и Тарусы, что видно из его договорной грамоты с дядей Владимиром Андреевичем в 1389 году: «а найду себе Муром или Тарусу или иныя места» (ibid. № 35). В договорной грамоте Москов. князя с Рязанским в 1402 г. упоминаются князья Тарусские наравне с Новосильским, как подручники Москвы; «те князи со мною один человек» (ibid. № 36). Следовательно, великий князь довольствовался их верною службою и пока не заменял их своими наместниками. Что же касается до Мещеры или области Мещерского городка, лежащего на Оке, то он был куплен еще отцом Василия Димитрием Донским у местного владетеля Александра Уковича; о чем говорится в договорных грамотах Москвы с Олегом Рязанским 1381 г. и с сыном его Федором 1402 года (ibid. №№ 32 и 36). Мещерский городок, разоренный Татарами, около того времени возобновлен под именем Нового Низового Городка, а после он назван Касимовым по имени Татарского царевича, которому был пожалован Иваном III. Любопытно, что покупкою Мещерской волости, лежавшей между землями Рязанскою и Муромскою, Димитрий Донской отделил одну от другой эти земли, которых князья принадлежали к одной ветви и которые в церковном отношении составляли одну епархию. По поводу сношений с Византией, см. письмо патриарха Константиноп. Антония IV к Василию Дмитриевичу в Рус. Ист. Библ. VI. Приложения. Он упрекает Василия за непозволение поминать Византийского царя в диптихах. О том см. проф. Сокольского: «О характере и значении эпанагоги». (Византийский Временник. T. I. Вып. I).

43

Cheref-eddin-Aiy Histoire de Timur-bec. Trad, par Petis de Lacroix. P. 1792. Charmoy— Expedition de Timur ou Tomerlan contre Togtamiche, 1391. (Mem. de l’acad. des sciences. VI serie. St. Prsb. 1835). Хаммер Пургсталь — Geschichte der Goldenen Horde. Иванина «О военном искусстве и завоевания Монголо-Татар при Чингиз-хане и Тамерлане». Спб. 1875. «Жизнь и деяния великого Тамерлана». Соч. Клавихо. Днев. путешествия в Самарканд. Текст с переводом и примеч. И. И. Срезневского». (Сборник Акад. Н. XXVIII. Спб. 1881). «Автобиография Тамерлана». Перевод с тюркского Н. Лыкошина. Ташкент. 1894. Строгую заметку Н. И. Веселовского на этот перевод см. в Ж. М. Н. Пр. 1896. Январь. По сказанию мусульманского писателя Ибнарабшаха, главным виновником войны Тимура с Тохтамышем будто бы явился эмир Идику (Эдигей). Он у Тохтамыша был в числе начальников левого крыла, но потерял его расположение и, угрожаемый смертию, обманул его и бежал к Тимуру, которого подстрекнул к походу на Дешт-Кипчакского хана. После поражения Тохтамыша Идику обманул Тимура и ушел от него с своими Татарами в Золотую Орду, судьбами которой распоряжался в течение 20 лет. (Тизенгаузена — «Сборник». 457–474). По известию Эддзехеби, Идики (Эдигей) был только вторым эмиром, т. е. начальником левого крыла, а первым или начальником правого крыла был Текини (Тегиня); тем не менее Идики пользовался наибольшем влиянием на султана (Ibid. 553). Но известный мурза Тягиня принадлежит позднейшему времени.

В Русских летописях Тимур Аксак или Железный Хромец (буквальный перевод татарского Тимур-Ленк) сделался предметом двух особых легенд или сказаний. Во-первых, сложилось сказание о том, как он был сначала атаманом разбойников, постепенно сделался могучим государем, и как победил Баязета, султана Турецкого. Во-вторых, сказание о его войне с Тохтамышем и нашествии на Русь, связанное с легендою о чудотворной Боголюбской иконе, перенесенной из Владимира в Москву. Содержание этой легенды следующее: в тот самый день, когда чудотворную икону принесли в Москву, Темир Аксак, две недели стоявший станом на берегах Дона, увидел во сне высокую гору, с которой шли к нему святители с золотыми жезлами в руках, и вдруг в воздухе над ними явилась жена* [* Женщина. (Прим. peg.).] в багряных ризах, окруженная множеством светлых воинов, которые грозно устремили на него свое оружие. Хан в испуге проснулся, и вскоре велел своей рати идти назад. По этой легенде Русь обязана своим избавлением от Тимура заступничеству Богоматери и молитвам московского святителя Петра митрополита. См. летописи: Софийскую 2-ю, Воскресенскую, Тверскую, Никоновскую (в которой эти сказания повторяются дважды, по двум редакциям, почти то же у Татищева) и Степей, книгу.

44

Длугош, Стрыйковский, Летопись Быховца, Хроника Даниловича. Софийская, Воскресенская, Никоновская. Татищев почти буквально повторяет Никоновскую.

45

Лет.: Софийская, Воскресен., Тверск. и Никонов. О поступке Юрия с Юлианией кратко в Софийской и Воскресенской. См. ссылки Карамзина на лет. Архангельскую и Троицкую (к т. V. прим. 196).

46

Об Эдигеевом нашествии см. летописи: Воскресенскую, Тверскую и Никоновскую. Грамота Эдигея в Соб. Г. Г. и Д. П. № 15, а также в Никонов, лет. и у Татищева.

47

Главные источники: Длугош, Иоанн фон Посильге или Линденблат. Пособия: Фойгт Geschichte Preussens; Нарбута Dzieje №. Lit. T. VI. Шайноxa. Рутенберг Geschichte der Ostseeprovinzen T. II. и Kapo Geschichte Polens. T. III. Нельзя не упомянуть при этом о явном пристрастии последнего писателя, хотя довольно обстоятельного: в его изложении едва ли не главная честь Грюнвальдской победы достается татарскому вспомогательному войску, значение и число которого сильно преувеличены. Далее: изданный Прохаскою, Codex epistolaris Vitoldi. (Monumenta medii aevi historica res gestes Poloniae illustrantia. Tomus VI). Krakow. 1882. Барбашева исслед. о Таненбергской битве в Ж. М. Н. Пр. 1887. Декабрь. (Вошло в его книгу «Витовт — последние 20 лет княжения». Спб. 1891).

48

Акт Городельской унии см. у Даниловича Skarbies. T. II №№ 1025 и 1026. Codex ер. Vitoldi. О крещении Жмуди Длугош и Коялович. Пособия те же Нарбут и Каро.

49

П. С. Р. Л. III. V. VIII. Никон., Степей., Летоп. Даниловича, Акты. Истор. I. №№ 19, 40. Акты Зап. Р. №№ 23. 24. 25. 35. Некоторые грамоты перепечатаны в Русс. Историч. Библиот. изд. Археогр. ком. T. VI. Соч. Самвлака см. Опис. Славян, рукоп. Моск. Синод. Библ. От. П. ч. 3 и в Ист. Рус. Церкви Макария. T. V. Прилож. № X. О митрополите Фотии см. Горского в «Прибавл. к Творен. От. Церк.». М. 1852. Летопись Археогр. Комиссии. Вып. 3. (Послание Конст. патриарха к митр. Фотию о Григории Цамвлахе). Сырку — «Новый взгляд на жизнь и деятельность Гр. Цамблака» (Ж. М. Н. Пр. 1884. Ноябрь). Тут передается исследование румын, епископа Мельхиседека о жизни и сочинениях Цамблака (Букурешт. 1884). По уверению сего автора, Самблак был родом из Тернова из семьи Влашской, по удалении из России был митрополитом в Молдавии и игумном Дечанского монастыря. См. также Н. Д. «Григорий Цамблак митрополит Киевский» (Рус. Беседа. 1895. Январь). Вообще по уверению румынских писателей, он был ни Серб, ни Болгарин, а Валах, пребывал митрополитом в Сочаве и умер будто бы в 1452 г.

50

Длугош. Летописи Соф. и Воскресен. Коцебу — «Свидригайло».

51

Летописи Быховца, Даниловича, Длугоша, Стрыйковского. Guillebert de Lannoy et ses vogages. Par I. Lelewel. Poznan. 1844. Это, снабженный польским переводом, отрывок из путешествий Ланнуа, изданных в 1840 г. в Монсе. Русский перевод отрывка, относящегося к Южной Руси, и примечания Бруна к этому путешествию см. в III томе Записок Одес. Общества Ист. и Древ. Письма и грамоты, относящиеся до вопроса о королевском достоинстве, см. в Skarbiec diplomatow etc. T. II. и Codex epist. Vitoldi. Пособия: Нарбут, Крашевский, Шараневич, Каро, новейшие сочинения Антония Прохаски — «Ostatnie lata Witolda» (Warszawa 1882) и Барбашева — «Витовт. Последние двадцать лет княжения» (Спб. 1891).

52

Три духовные грамоты Василия Димитриевича в С. Г. Г. и Д. I. №№ 39, 41, 42. Герберштейн (Rerum. Moskov.) сообщает, будто Василий Дмитриевич, подозревая жену свою в неверности, завещал великое княжение не сыну Василию, а брату Юрию. Соловьев (Ист. Рос. IV. прим. 49) основательно заметил, что эта сказка выдумана была людьми, враждебными потомству Василия. Договорные грамоты Василия Васильевича с Юрием Дмитриевичем ibid. №№ 43 и 44. Междоусобие, суд в Орде, брак в. князя и случай с поясом см. лет. Воскресен. и Никонов. Тут нельзя не заметить некоторых неточностей. Во-первых, едва ли Всеволожский предлагал Василию свою дочь; если он женился до Куликовской битвы, то ему самому было теперь не менее 70 лет. Может быть, речь шла не о дочери его, а именно о той внучке, которую он после своего отъезда из Москвы обручил за Василия Косого. Во-вторых, в других летописях (Софийская и Архангел.) говорится, что боярин Захарий Иванович Кошкин (предок Романовых) на свадьбе великого князя схватился за пояс Косого, и сказал: «этот пояс пропал у меня, когда крали мою казну».

53

Собр. Г. Г. и Д. I. №№ 49–60. Акты Историч. I. № 40. Акты Археограф. Эксп. I. № 29. Лет. Воскресен., Софийская и Никонов. Об ослеплении боярина Всеволожского говорит Тверская лет. А эпизод о князе Брюхатом рассказан в Арханг. лет. Карамз. к т. V прим. 281.

54

Летописи Соф., Воскр., Никон., Степей, кн., Акты Историч. I. №№ 39, 41, 47, 262. Некоторые грамоты перепечатаны в Историч. Библиот. VI. №№ 61 и 62. Послание Афонских старцев в Россию об изменнике Исидоре и впадении греческого царя в «латинскую прелесть» и ответ великого князя Василия, см. Летоп. Занятий Археогр. Комиссии, вып. III, прилож. стр. 29–34. Пособия на русском языке: «История Флорентийского собора». Свящ. Смирнов. Спб. 1805. «История Флорентийского собора». М. 1845. Делекторского «Флорентийская уния и вопрос о соединении церквей древней Руси». (Странник. 1893. Сентябрь-Ноябрь). Любопытно издание отца Пирлинга La Russie et le Saint-Siege. Paris. 1896. Первая глава: Les Russes au Concile de Florence. Кроме печатных трудов, о. Пирлинг пользовался многими итальянскими архивами, особенно Ватиканским, а также некоторыми в других странах. Судя по ссылке его на сообщение Миланези в одном Флорент. историч. журнале, 1857 г., в числе лиц, подписавших декрет об унии, находится и русский епископ Авраамий (стр. 42).

55

Летописи: Софийская, Воскресенская, Никоновская, Тверская и Архангельская. Исчисление разных вин, сказанное Василию при его ослеплении. В Новогород. Четвертой. Послание духовенства к Шемяке см. в Акт. Истор. I. № 40. Об отправлении Шемяки в житии Пафнутия Боровского (Макар. Минеи). По Львов, лет. отравивший Шемяку был его боярин и любимец Иван Котов. Относящиеся к этой эпохе междукняжеские договорные грамоты см. в С. Г. Гр. и Д. I. №№ 61–81, 84, 85.

56

О поставлении Ионы на митрополию Летописи Соф., Никон., Степей. кн., Акты Истор. 1. № 262 и 263. Окружное поел. Ионы о своем поставлении с порицанием Шемяки, ibid. № 43. Его послания в Киев, Литву, Смоленск, Новгород, Вятку и пр., ibid. №№ 45, 47, 53, 56, 62, 63, 66, 261, 272, 273. Карпова «Св. Иона, последний митрополит Киевский и всея Руси» (Очерки из ист. Рос. Церк. иерархии. Чт. Об. и др. 1864. Кн. 4).

57

О поставлении Феодосия Акты Истор. I. № 69. О болезни и кончине Темного лет. Соф., Воскр., Никон. Духовная его в С. Г. Г. и Д. I. № 86–87. Ее писал дьяк Василий Беда — тот, который привез известие о смерти Шемяки. В этой духовной Василий Темный «приказывает» жену и сыновей своему «брату» королю Польскому и вел. князю Литовскому Казимиру по их договорным грамотам. Но это «приказывание», очевидно, тут простая любезность соседу.

58

Летописи Соф., Воскресен., Никонов., Тверская. Сказание о кончине Михаила Тверского см. П. С. Р. Л. IV, прибавление, а более подробное в Никон. Договорные грамоты Бориса с Казимиром в Актах Зап. Рос. I. №№ 50, 51, а с Василием Темным в С. Г. Г. и Д. I. №№ 76, 77. Борзаковского — История Тверского княжества.

59

Летописи, преимущественно Никоновская. Договорные грамоты, сюда относящиеся, см. в С. Г. Г. и Д. I. №№ 36, 48, 65 и Акт. Арх. I. №№ 25, 26. Акты Запад. Рос. I. № 50. Иловайского — «История Рязанского княжества». В связи с вопросом о происхождении Рязанских казаков, т. е. о сторожевой или военной колонизации на юго-восточной Рязанской украйне, находится вопрос о принадлежности к Рязанской земле степного пространства на левой стороне Дона между его притоками Воронежем и Хопром. В XIV веке это пространство носило по преимуществу название «Червленого Яра»; о чем в особенности свидетельствуют грамоты митрополитов Феогноста и Алексея, которые утверждали означенное пространство за Рязанской епархией, вопреки притязаниям на него епископов Сарайских. См. в моей «Истории Рязан. княж.» стр. 141–144. О «Червленом Яре» см. также Вейнберга «Очерк замечательнейших древностей Воронежской губернии». Воронеж. 1891. 29 стр. По поводу «белых каменных столбов, подобных стогам», упоминаемых в путешествии митр. Пимена, около устья Тихой Сосны, укажу на известие Книги Большого Чертежа, стр. 45: «а ниже устья Сосны на Дону Донская беседа, каменный столб и каменныя суды». Но это известие относится к Быстрой Сосне, а не Тихой. Нет ли тут ошибки в описании «Путешествия»? О Донской беседе как ряде причудливых скал на правом берегу Дона см. в назван, сейчас исследовании Вейнберга стр. 21.

60

Летописи: Арханг., Воскр., Никонов., Гваньин — Sarmatiae Europeae descriptio. «Опыт Казанской истории» — Рычкова. Спб. 1767. История о Казанском царстве неизвестного сочинителя XVI столетия». Спб. 1791. «Скифская история Лызлова», изданная Новиковым. М. 1787. Эти три сочинения, изданные в прошлом столетии, представляют смесь разных известий и преданий, достоверных и недостоверных. К сожалению, мы еще не имеем истории Казанского царства в такой же научной обработке, которую представляет обширный труд В. В. Вельяминова-Зернова «Исследование о Касимовских царях и царевичах». Критический свод всех известий, относящихся к возникновению Касимовского ханства, в связи с началом царства Казанского, см. в I томе этого труда (Спб. 1863 г.), в первой главе.

61

Главный источник для истории Литовской Руси того времени есть Длугош, современник событий и переворотов, совершившихся в ней по смерти Витовта. (Historiae Polonicae Lib. XI–XIII). Далее следуют: Бельский (Kpobika Polska). Кромер (De orig, et rebus gest. Polonorum. Hb. XX–XXII). Меховий (Chroń. Reg. Polon. LIV). Коялович (Historiae Lituan). Стрыйковский (Kronika. T. II. Кн. XVI–XVIII). Pomniki do dziejów Litew. изд. Быховца. Lietopisiec Welik. kniazei Litów, изд. Даниловича. (Эти два летописца сообщают подробности о убиении Сигизмунда и Смоленском бунте 1441 года). Scarbiec diplomatow— Даниловича. T. II. См. также Акты, относ, к истории Запад. Рос. T. I. №№ 37 и 38, и Акты, отн. к ист. Южной и Зап. P. I. №№ 19 и 20. Эти акты, вопреки рассказам польских историков, также показывают, что до самого 1438 года включительно Свидригайло владел Волынскою и Киевскою землею. Он продолжает именовать себя великим князем Литовским и Русским и раздает жалованные грамоты, подписанные то в Луцке, то в Остроге или Киеве. Archivum Sanguszków. Тут любопытна грамота 1432 года папы Евгения IV, разрешающая Литвинов от присяги Свидригайлу как их в. князю (Т. I. № XXXII). Пособия: Нарбут Dzieje Narodu Litewskiego. T. VII и VIII. Коцебу «Свитригайло великий князь Литовский» (перев. с немец. Спб. 1835). Стадницкий Bracia Wladysiawa-Jagiełły. (XI. Swidrygiello-Boleslaw). Зубрицкий «Критико-историческая повесть Червонной или Галицкой Руси». (Перевод с Польского Бодянским. М. 1845). Шараневича «История Галицко-Володимирской Руси до року 1453». Львов. 1868. Каро Geschichte Polens. IV. В. Gotha. 1875. О покушении Михаила Сигизмундовича посредством своих клевретов убить Казимира IV на охоте, сообщает собственно летопись Быховца (стр. 55); причем она постоянно называет его Михайлушка Жигимонтович; а за ней тоже и Стрыйковский (II. 204).

62

Рассказ о заговоре Поляков на жизнь Литвинов находится в летописи Быховца стр. 57–58 и у Стрыйковского кн. XVIII. Первая относит его ко времени, тотчас последовавшему за коронацией Казимира, а вторая к 1451 г. Но Шараневич в своей Истории Гал. — Влад. Руси приурочивает его к Парчовскому сейму 1463 года (442–444 стр.); его доводы были бы основательны, если бы весь этот рассказ можно было считать достоверным. По договорной грамоте Василия Темного с Казимиром IV в 1449 г. первый обязался не принимать к себе князя «Михайлушка», а второй — Димитрия Шемяку. Грамота эта, заимствованная из Литов, метрики, издана сначала в Сборнике Муханова (М. 1836) под № 7, а потом в Актах Зап. Рос. I. № 50. Муханов, еще не знавший летописи Быховца (изданной 1846 г.), объяснил Михайлушку князем Михаилом Александровичем Тверским (см. Примечания). В Актах 3. Рос. его ошибка исправлена. Рассказ об отравлении Михаила Сигизмундовича см. в той же летописи Быховца, стр. 56.

63

Разнообразные известия о заговоре Вольского и Олельковича и его исходе «встречаются у немецкого хрониста в XVI веке Альберта Кранца (Vandalia. I. XIII) и в «Русской Хронике» издан. Даниловичем. См. также Нарбута. T. VIII. Dodat. № X. Герберштейна. Послание кн. Ивана Дмитриевича Вольского к Сигизмунду Августу в 1567 г. — «Вивлиофика» Новикова т. XV. изд. втор. Перепечатано в Скарбце Даниловича т. II. Образчики договорных и присяжных грамот Казимира с удельными русскими князьями см. в Актах Зап. России I. №№ 41,48, 63. Отрывочные обзоры судьбы удельных княжеств Литовско-Русского государства можно найти в обширном исследовании Любавского «Областное деление и местное управление Литовско-Русского государства». Очерк I. (Чт. Об. И. и Д. 1892. кн. 3). Только автор не совсем верно придает Литовско-Русскому государству «федеральный характер». Точнее это была смесь удельной системы с феодальною. Самый переход этой системы к государственному единству остался недостаточно обследованным и выясненным.

64

Относительно Григория Болгарина см. подтвердительную буллу на его поставление папы Пия II от 8 августа 1458 г. в Прибавлениях к т. VI. Поли. Соб. Р. Лет.; а грамоты митрополита Ионы к Западнорусским епископам о непризнании Григория митрополитом в Актах Историч. I. №№ 62 и 63, и его же некоторые другие послания о том же предмете см. в Историч. Библиотеке т. VI. О Григории Болгарине и его преемнике Мисаиле см. Макария «История Рус. Церкви», т. IX. А о Киеве в XIV веке проф. Антоновича «Киев, его судьба и значение с XIV по XVI столетие» (Киевская старина. 1882. Январь).

65

Хождение митрополита Пимена в Царьград, составленное смоленским иеродиаконом Игнатием, в Никон. Лет. т. IV. «Сказания русских людей» Сахарова. 97—107. Отрывок из Ланнуа, относящийся к его посещению Западной Руси и Татар, в указанном выше Познанском издании Лелевеля и в III томе Записок Од. Об. Ист. и Др. с примечаниями Бруна. Записки Шильтбергера изданы в Записках Новор. Университета, т. I, 1867 г. в русском переводе и со многими примечаниями того же проф. Бруна. Относительно генуезских колоний на Черном море главное пособие: Мурзакевича «История Генуезских поселений в Крыму». Одесса. 1837. Его же «Генуезские консулы города Кафы» (Зап. Од. Об. Ист. и Др. т. III). Его же «Донесение об осмотре архива банка св. Георгия» (ibid. т. V). Волкова «О соперничестве Венеции с Генуею в XIV веке» и «Сборник венециано-генуезских грамот 1342–1491 гг.» (ibid. т. IV).

Его же «Четыре года города Кафы» (ibid. VIII). Юргевича «Устав для Генуезских колоний на Черном море 1449 года», «Генуезские надписи в Крыму» и «Донесение о поездке в Крым в 1861 г.» (ibid. т. V). Его же «О могилах генуезских, находимых в России» (ibid. т. VIII) и «Новые Генуезские надписи» (ibid. т. VII). Вообще о Таврич. полуострове той эпохи Сеетренцевич-Бугуш Histoire de la Tauride. Brunswick. 1800. (Русский перевод издан в 1806 г.). Кеппена «О древностях южного берега Крыма и гор Таврических». Спб. 1837. Архимандрита Антонина — «Заметки XII–XV века на греч. Сипаксаре, относящиеся к городу Сугдее» (Зап. Од. Об. т. V).

66

«Путешествие Иосафата Барбаро в Тану» издано вместе с русским переводом и комментариями В. Семеновым в его «Библиотеке иностранных писателей о России» т. I. Спб. 1836. О городе Тане см. Леонтьева «Розыскание на устьях Дона» (Пропилеи, кн. IV). Что касается окончательного отделения Крымской Орды от Золотой и в особенности происхождения династии Гиреев, в этом отношении господствует порядочная темнота и сбивчивость в историографии вообще, а в особенности у Хаммера в его Geschichte der Goldenen Horde и Geschichte der Chane der Krim (Wien. 1856). По его «Истории Золотой Орды» (стр. 384) Эдигей погиб в сражении на берегах Яксарта только в 1431 году. Более сообразно с обстоятельствами предположение проф. Бруна, высказанное в помянутых выше комментариях к Ланнуа, что Солкатский хан, умерший перед его приездом, «вероятно был Эдигей». Рассказы прежних историков (Дегиня, Сестренцевича, Нарушевича, Карамзина и пр.), основанные на сочинениях Хивинского хана Абульгази, Литвина Михалона, жившего в XVI в. (De moribus Tartarorum, Litvanorum et Moschorum. См. Архив Историко-юрид. свед. М. 1854) и некотор. др., о том, как царевич Ази был воспитан Гиреем и как Татары Крымские получили его себе на царство из рук Витовта, — эти рассказы не выдерживают критики. Мы видели, что в тридцатых годах XV века, т. е. по смерти Витовта, Барбаро не упоминает ни о каком особом крымском царе. С этим обстоятельством совпадает известие наших летописей о том, как Василий Васильевич тягался в Сарае со своим дядею Юрием о великом княжении перед Улу-Махметом; причем сторонник Юрия мурза Ширин-Тягиня ездил с ним на зимовку в Крым в 1432 году; этот мурза, конечно, был главою одного из пяти знатнейших крымских родов (Ширинского), а Крымская Орда, очевидно, находилась тогда в подчинении у Сарайского хана. Поэтому гораздо более достоверно известие так наз. Хроники Быховца под 1446 г., где говорится, что пришли к великому князю Казимиру князья, уланы и все мурзы Ширинские и Бахрынские и от всей орды Перекопской, и просили у него себе на царство Ачгирея, который выехал из орды при Сигизмунде и получил от него город Лиду; Казимир отпустил его с честью в сопровождении земского маршалка Радивила, который и посадил его на Перекопском царстве. Нарбут ссылается еще на одну рукопись с выписками из Лидских актов, которые подтверждают, что Хаджи Гирей действительно держал Лидское староство (VIII. 56). Это известие в общих чертах подтверждается грамотою в. кн. Александра Казимировича к Менгли-Гирею в 1492 г., где говорится «также и тебе ведомо, иж и отец твой царь Гаджи-Кгирей у отца нашего хлеб соль ел и оттоль и столца царекаго достал». (Акты Запад. Рос. I. № 102).

Еще материалы и пособия для начальной истории Крымской орды: Негри «Извлечения из Турецкой рукописи, содержащей историю Крымских ханов». (Зап. Од. Об. Ист. и Др. т. I). Григорьева «Монеты Джучидов, Генуезцев и Гиреев, битыя на Таврич. полуострове» (ibid. т. I). Броневского в переводе Шершеневича и с примечаниями Мурзакевича (ibid. т. VI), Кроме того несколько сведений о Крымской истории той эпохи у Длугоша, Кромера, Меховия и Гвагнина. Березина «Тарханные ярлыки Крымских ханов» (Зап. Од. Об. VIII). Спасского «Старый Крым» (ibid. IV). Хартахая «Историч. судьба Крымских Татар» (Вест. Европы. 1866 июнь и 1867 июнь). Сестренцевича Histoire du Royaume de la Chetrsonese Taurigue. 2 edit. St. Prsb. 1824. Абульгази Histoire Mongolorum et Tatarorum. Casani. MDCCCXXV. Мухамеда-Разы История Крымских ханов (Ассебоссейяр или семь планет. Издана под наблюд. Казембека. Казань. 1832). Вельяминова-Зернова «Материалы для Истории Крыма». В его же «Исслед. о Касимов. царях и царевичах» приведены выписки из Родословной царей Крымских и Астраханских, по рукописному Синопсису Сторожев. монастыря; по этой Родословной Ази-Гирей является сыном Дулат-Бердея, внуком Тохтамыша (I. 44). Точно так же по Родослов. книге, изданной во Времен. Моск. Об. Ист. и Др. кн. 10, стр. 129 и 222. По этой Родословной отец Ази-Гирея Дулат-Бердей жил в Литве у Витовта. В том же исследовании Вельяминов-Зернов, по поводу брата Менгли Гиреева Нур-Доулета, бывшего потом Касимовским ханом, приводит любопытную выписку из Дженнаби, восточного писателя XVI века, о Менгли-Гирее. Взятый Турками в плен при завоевании Манкупа и отвезенный в Константинополь, он вместе с другими пленниками осужден был Магометом II на казнь; но помилован в минуту исполнения приговора, осыпан почестями и отправлен в Крым в качестве султанского наместника (I. 101). Эти рассказы Дженнаби, впрочем, не вполне достоверны в своих подробностях. Недостоверно также сообщение Эль-Дженнаби о происхождении Крымских ханов от Кучук Магомета, Тохтамышева сына (?). (Тизенгаузена «сборник». 538).

67

Летописи Новгородские, Псковские и Софийские. О войне Пскова с Немцами и событиях в Эстонии см. Scriptores Rer. Livonie. II. Бунге Livl. Urkundenbuch. II. Пособия: Рутенберг (Gesch. der Ostseeprov.) и Боннель (Russ.-Livland. Chronographie).

68

Летописи те же. Пособия: Далин Geschichte des Reiches Schweden и Гейер Geschichte Schwedens. О Болотовском договоре Новгорода с Псковом сообщают Новогородская Четвертая, под 1348 г. Новогородская Третья и Софийская Первая под 1347 г. Название Пскова младшим братом Новгороду приводится в Новогородской Третьей. О моровой язве в Пскове и кончине владыки Василия см. Новогородскую Четвертую летопись и Псковскую Первую.

69

Летописи Новогородские. Acta Patriarch. Constant. 1. Беляева «Церковь и духовенство в древнем Пскове» (Чтения в Москов. Общ. Любителей Духовн. проев. 1863). Никитского «Очерк внутренней истории Пскова». Спб. 1873. Его же «Очерк внутренней истории церкви в Великом Новгороде». Спб. 1879. Памятники Старин. Рус. Литературы. I. («Повесть о Новогородском белом клобуке»).

70

Летописи Новогородская Первая и Четвертая, Софийская Первая. Acta Patriar. Conts. II. Отсюда перепечатаны с рус. переводом две грамоты патриарха Антония в Новгород в Рус. Историч. Библиотеке VI. Приложения №№ 37 и 38.

71

Летописи Новогородские и Никоновская.

72

Новогород. IV. Псков. Софийск. Воскресен. Никон. Акты Арх. Эксп. I. №№ 32, 57, 59, 372. Карамз. V, прим. 361. (Тут договор, грамота Яжелбицкая). Подробности битвы под Русою см. в Воскресен. и Никон. О заговоре Новогородцев против Василия сообщает Софийская лет.

73

О нашествии Витовта Псковская I. Воскресен. Никон. О князе Александре Чарторыйском, временном учреждении архимандрии, мздоимстве Ионы и ходатайстве у вел. князя об отдельн. епископе в Псков. Первой. А жалоба Ионы митрополиту см. в Акт. Истор. I. № 277. О неудачной попытке поставить двух собственных церковных правителей Псков. Первая. Пособия: помянутые выше соч. Беляева и Никитского.

74

Вопрос о Новогородской боярской думе поставлен и отчасти разработан проф. Никитским в его статье Правительственный Совет («Очерк из Жизни В. Новгорода». Журн. М. Нар. Проев. 1869. Октябрь), где и указаны подходящие места из Рус. летописей, грамот и актов, а также из Сборника Бунге Urkundenbuch и Русско-Ливонских актов, собранных Наперским. Относительно того, что новогородское боярство было сословием крупных землевладельцев, а не торговцев (как некоторые думали), прямые указания мы имеем в Новогородских грамотах, купчих, рядных и особенно духовных (Акты Юридические). Кроме того, см. Ланнуа. Беляев в своей «Истории Новгорода Великого» (57 стр.) приводит одну неизданную грамоту начала XV века о пожертвовании Богородицкому монастырю некоторых земель в Толвойском краю, на Онежском озере. Жертвователи крупные местные землевладельцы названы здесь «скотники и помужники Толвойской земли». В числе их поминаются новогородский посадник и два тысяцких. На существование особых поборов с Новогородских волостей в пользу посадника и тысяцкого указывает Жалованная вечевая грамота 1411 года и на взимание поралья посадника и тысяцкого с «сирот» (крестьян) Терпилова погоста (соседнего с Двинскою слободою), по старине; именно: «по сороку бел, да по четыре сева муки и по десяти хлебов». (Акты Ис-тор. I. № 17).

75

Источники: Новогородские и Псковские летописи. Пособия: «История княжества Псковского». Киев. 1831. (митроп. Евгения). Костомарова «Севернорусские народоправства», Беляева — «История города Пскова и Псковской земли», Никитского — «Очерк внутренней истории Пскова». Его же: «Военный быт В. Новгорода» (Рус. Старина. 1870). «Областной быт В. Новгорода» (1872) и «Экономич. быт В. Новгорода», (чт. О. И. Д. 1893 Кн. 2-я).

76

Ланнуа. См. также в Географ. Извест. (Русского Географич. Общества. 1850 г. Выпуск первый) статью Савельева о путешествии Гильберта-де-Ланноа в Великий Новгород и Псков. О новгородской иконе с изображением молящегося семейства см. исследование Филимонова в Вестнике Общества Древнерусского искусства. № 6—10. М. 1875.

77

Договорные и духовные грамоты Москов. князей в Собр. Г. Гр., Дог. I. №№ 21,24, 33, 34, 39, 40, 43, 45,71, 127–128. Татарскую эпоху характеризовали господством вотчинного начала на Руси в особенности Соловьев (в своей «Истории России», IV), Кавелин (см. его «Сочинения») и Чичерин («Опыты по Истории Рус. права»). Сюда же примыкает сочинение Хлебникова («О влиянии общества на организацию государства в царский период Русской истории». Спб. 1869). То же господство вотчинного или частного права в Северо-Восточной Руси в данную эпоху развивает Ключевский («Боярская Дума древней Руси»; (не в такой степени допускает его Бестужев-Рюмин («Русская История». I); а Костомаров отличает эту эпоху на Руси борьбою монархизма с феодализмом («Начало единодержавия в древней Руси». Вести. Евр. 1870. Ноябрь и декабрь). Дьяконов («Власть Москов. государей». Спб. 1889) по отношению к XV веку касается только церковной стороны, наприм., воззрения наших книжников на в. князя Московского как на защитника православия, по поводу Флорент. унии и падения Византии.

78

Главными источниками для изучения боярского и вообще служилого сословия в эту эпоху, кроме летописей, служат договорные и духовные грамоты князей, жалованные и судные грамоты. См. Собр. Г. Г. и Д. Акты Историч., Акты Юридич., Акты Археогр. Экспед. и т. п. Вместе с сочинениями проф. Загоскина «Очерки организации и происхождения служилого сословия» (Каз. 1876) и «История права Московск. Государства». II. (Дума Боярская. Каз. 1879), лучшее пособие по сему предмету это проф. Ключевского «Боярская Дума древней Руси». М. 1881. Тут же находим наиболее удовлетворительные объяснения вопросов, что такое бояре путные и введенью (см. главы V и VI), и как складывалась иерархическая боярская лестница с ее последствием или местничеством. «Первый разряд, который тонким слоем лег на поверхности московского боярства, составили высшие служилые князья, предки которых приехали в Москву из Литвы или с великокняжеских русских столов: таковы были потомки Литовского князя Юрия Патрикеевича, также князья Мстиславские, Бельские, Пенковы, Ростовские, Шуйские и др.; из простого (т. е. нетитулованного) московского боярства одни Кошкины с некоторым успехом держались среди этой высшей знати. Затем следуют князья, предки которых до подчинения Москве владели значительными уделами в бывших княжествах Тверском, Ярославском и других, князья Микулинские, Воротынские, Курбские, старшие Оболенские; к ним присоединилось и все первостепенное нетитулованное боярство Москвы, Воронцовы, Челяднины и др. В состав третьего разряда вместе со второстепенным московским боярством, с Колычевыми, Сабуровыми, Салтыковыми, вошли потомки мелких князей удельных или оставшихся без уделов еще прежде, чем их бывшие вотчины были присоединены к Москве, князья Ушатые, Палецкие, Мезецкие, Сицкие, Прозоровские и многие др. Этот иерархический распорядок был основан на происхождении, мало поддавался действию личных заслуг, как и произвола московских государей, и делал большие успехи к стремлению стать наследственным. На этом распорядке держалось и местническое боярское отечество, т. е. созданное предками и переходившее по наследству к потомкам служебное отношение лица и фамилии к другим служилым лицам и фамилиям». (Стр. 237). По поводу того, что в Москве около половины XV в. встречаются боярские фамилии, вышедшие из всех концов Руси, тот же автор приводит следующие примеры: «С Волыни шли Волынские, из Киева Квашнины, Разладины, из Чернигова Плещеевы, Фомины, Игнатьевы, из Смоленска Фоминские, Всеволожские, из Мурома Овчины, из Твери Ольферьевы, Безнины, Шетневы, из Орды Сабуровы, Годуновы, Старковы, из Крыма Ховрины-Головины, из Литвы князья Патрикеевы с позднейшими отраслями Голицыными и Куракиными, из Пруссии Кошкины с отраслями своими Захарьиными, Беззубцевыми и с родичами Колычевыми и друг. Фамилии различного происхождения, первые поколения которых некоторое время кружились по Северной Руси, пока не уселись в Москве в половине XV века: Морозовы, Скрябины, Поклевины, Бутурлины, Челяднины и многие др.» (стр. 183–184). Критические заметки на сочинения о Боярской Думе гг. Загоскина и Ключевского, во-первых, проф. Владимирского-Буданова в Сборнике Государст. знаний. T. VIII. Спб. 1880, а во-вторых, проф. Сергеевича в его «Рус. Юридич. древности». T. II. Вып. 2. Спб. 1896. Последний особенно строго разбирает труд Ключевского, впрочем, не с фактической, а с теоретической стороны.

К данной эпохе относится любопытный документ, найденный проф. Соловьевым в деле об известном вельможе XVIII века А. П. Волынском (в Го-суд. Архиве) а помещенный в приложениях к XX тому «Истории России» (стр. 484). Это Список с грамоты местные. Содержание его следующее: Димитрий Константинович, великий князь Нижегородский (тесть Димитрия Донского), по челобитью и печалованию своего духовного отца архимандрита Нижегородского Печерского монастыря Ионы и по благословению Серапиона, владыки Нижегородского, Городецкого, Сарского и Курмышского, пожаловал своих бояр и князей, дал им местную грамоту с указанием: «кому с кем сидеть и кому под кем сидеть». Ближайшее к великому князю место назначил он своему тысяцкому Димитрию Алибуртовичу (т. е. Любартовичу, сыну Любарта Гедиминовича) князю Волынскому: «А под Димитрием садиться князю Ивану Васильевичу Городецкому; да против его в скамье садиться Дмитрию Ивановичу Лобанову, да в лавке же под князем Иваном князю Федору Полскому Андреевичу, да садиться боярину его Василию Петровичу Новосильцеву. А пожаловал его боярством за то, что он окупил из полону государя своего дважды великаго князя Димитрия Константиновича, а втретье окупил великую княгиню Марфу. Да садитись боярину князю Петру Ивановичу Березопольскому, да садитись в лавке князю Димитрию Федоровичу Курмышскому. А к местной грамоте князь великий велел боярам своим и дьяку руку прикладывать, а местную грамоту писал великаго князя дьяк Петр Давыдов, сын Русин». Грамота эта любопытна во-первых, в том отношении, что показывает состав княжеско-боярской думы в одном из наиболее крупных уделов второй половины XIV века, и порядок думных мест. Состав не многочислен: всего восемь членов и большая часть их суть служилые потомки удельных князей; причем двоим из таких князей назначены места ниже двух простых (нетитулованных) бояр, братьев Новосильцевых. А эти два брата представляют пример богатых купцов, пожалованных в бояре за денежные услуги великому князю и великой княгине, именно за уплату их долгов (вероятно, ордынских). Замечание о той же грамоте см. еще в V приложении к названному выше сочинению Ключевского, по соображениям которого она относится к 1380—81 гг.

Относительно окольничего, одного из придворных сановников, вслед за Соловьевым («История России», т. IV, глава III) и Калугиным («Окольничий» в Архиве Истор. Юрид. Свед. Калачова, т. II, кн. 1-я) обыкновенно повторяется мнение, что этот сан мы встречаем только в XIV в., именно со времен Симеона Гордого. Но окольничий упоминается уже в XIII веке. Так мы находим его в числе бояр Смоленского князя Федора Ростиславича в одной судной грамоте 1284 года. (Русско-Ливонские акты. № XXXVII). Из позднейших источников видно, что окольничий при походах и разъездах царских посылался вперед и приготовлял станы или места царских остановок. А из Судебника видно, что ведению окольничьего подлежит «поле» или судебный поединок.

79

Некоторые ученые полагают, что в древней Руси не существовало частной поземельной собственности, что поместье есть древнейшая форма землевладения й что из поместий развились вотчины (Лакьера и Поместья и Вотчины». Спб. 1848). Другие как бы смешивают поместья с кормлениями (Неволина «История Росс, гражданских законов» т. II), См. о том же предмете критику Погодина на Лакьера (Москвитянин. 1848 г. ч. 3-я) и Кавелина (Сочинения т. III). Существование частной поземельной собственности в древней России отстаивает Гладков в своей диссертации («О влиянии общественного состояния частных лиц на право поземельной собственности по началам древн. Рос. законод.» М. 1855). О том же вопросе см. в диссертации Градовского («История Местного Управления в России». Спб. 1868 г. Глава I) и в исследовании Н. Загоскина («Очерки организации и происхождения служилого сословия в Допетровской Руси». Казань. 1876).

80

Акты историч. I. № 13, 36, 71. Акты Археогр. Эксп. I. № 9. С. Г. Г. и Д. I. №№ 1, 3, 21, 23, 25, 27, 33, 40, 61, 76, 83, 87. Мнения о происхождении сословия детей боярских довольно разнообразные. См. Соловьева (Ист. Рос. IV. Глава III), Павлова («Об историч. значении царствования Бориса Годунова»), Беляева («О дружине и земщине в Моск, государстве» — Временник Общ. И. и Др. 1849. № 2. «О служилых людях в Моск, госуд., собственно о боярах». — Ibid. № 3. «Служилые люди в Москов. госуд., слуги или дворяне, а впоследствии дети боярские» — Московский Сборник. T. I. М. 1852). Свод разных мнений см. в соч. Горбунова «О льготных грамотах монастырям и церквам» (Архив Историч. и практич. сведен, изд. Калачова. Т. VI); причем значительная их часть склоняется к тому, что сословие боярских детей, главным образом, произошло из обедневших отраслей размножившихся боярских родов.

О количестве боярских детей в ту эпоху приблизительно можем судить по известию итальянца Кампензе, относящемуся к первой половине XVI века. (Переведен в «Библиот. Иностран. писателей» Семенова). По его словам, в Рязанском княжестве считалось до 15 000 конницы, в Московском 30 000, а в Тверском 40 000. Но мы полагаем, что в этом известии цифры едва ли не перепутаны; принимая в расчет все обстоятельства, вероятнее расположить их таким образом: в Московском княжестве 40 000, в Рязанском 30 000 и в Тверском 15 000.

81

Грамота митрополита Киприана 1390 г. в Актах Арх. Эксп. T. I. № 11. Грамоты, относящиеся до крестьянских переходов и Юрьева дня, см. Акты Арх. Эксп. I. №№ 17, 23, 46, 48, 73, 64, 83. Грамота Василия Темного о селе Присеках в Ак. Ист. I. № 59. Главное пособие И. Беляева — Крестьяне на Руси. М. 1860. Сочинения и статьи по вопросу о сельской общине в древней России указаны в 40 примечании ко Второй части I тома моей Истории России. Прибавим указание на монографию Градовского («Общественные классы в России до Петра I». Жур. «Мин. Нар. Пр.» 1868), на упомянутую выше книгу Хлебникова («О влиянии общества на организацию государства») и сочинение Тумасова «Крестьянство до конца XVI века». Киев. 1872. В вопросе о Сельской общине эти писатели примыкают к мнению Беляева, т. е. считают ее происхождение более древним и самостоятельным. Блюменфельда — «О формах землевладения в древней России». Одесса. 1884. Он в своих выводах является сторонником теории задружно-семейной общины.

Меж тем как в Московском великом княжении уже начались попытки к прикреплению крестьян, в Рязанской земле, наоборот, свободный переход крестьян подтверждается междукняжескими договорами даже в конце XV века. Именно в договоре великого князя Рязанского Ивана Васильевича с братом своим удельным князем Федором Васильевичем в 1496 г. находится такое выражение: «а боярам и детям боярским и слугам и Христианом меж нас вольным воля». (С. Г. Г. и Д. №№ 127 и 128). Впрочем, это право признается тут только в пределах той же Рязанской земли.

82

Пособия: Сергеевича Вече и князь (Русское государственное устройство и управление во времена князей Рюриковичей). М. 1867. Градовского Уезд Московского государства (История местного управления в России. T. I). Проф. Ключевский указывает на «связь станов со старинным городским делением на сотни». (Отчет о 15-м присуждении наград гр. Уварова, 1873 г. Разбор сочинения Горчакова «О земельных владениях всерос. митрополитов, патриархов и св. Синода». Спб. 1868). Неволина — О пятинах и погостах Новгородских (Записки Рус. Географ. Общ. VIII. 1853 г.). Забелина — библиографический отчет об этом исследовании («Опыт изучения Рус. древностей» ч. I. М. 1872). Как известно, Неволин относит деление Новогородской земли на пятины ко времени уже Московского владычества. Его мнению следовали: Костомаров («Северно-русск. Народоправства». II. 63), Чичерин («Областные учреждения России в XVII в.» 68 стр.). Еще прежде Неволина того же мнения держался Ходаковский (Рус. История. Сборник. T. I, кн. 3, стр. 100. 1837 г.). Неволин ссылается на то, что название пятин не встречается в источниках ранее Московского завоевания. Против такого доказательства основательно возразил Соловьев в своей Истории России (T. IV, прим. 224). Он говорит, что в летописях нет этого названия и после завоевания, и нельзя смешивать летописей по точности данных с актами и писцовыми книгами. В особенности убедительна его ссылка на следующее свидетельство Герберштейна о Новгороде: или; Civitas latissimam ditionem in guingue partes distributam gabebat; или «Город имел обширную область, разделенную на пять частей, из кцторых каждая часть тянула к начальству своей части» (т. е. своего конца). Впрочем, название «пятины» встречалось и в других местах, как указал тот же Ходаковский. В некоторых актах новогородские погосты называются — потуги. «А купец поедет во сто, а смерд потянет в свой потуг» — говорится в договорных грамотах Новгорода с Москвою 1456 и 1471 гг. (Акты Арх. Эксп. I. № 57 и С. Г. Г. и Д. I. В 20). «Кто купец пойдет в свое сто, а смерд пойдет в свой погост» — в договорах Новгорода с Тверью в первой половине XIV века. (С. Г. Г. и Д. I. № 9 и 15).

83

Уставные грамоты: Двинская, Белозерская и Новогородская Судная изданы в Актах Археогр. Эксп. T. I. №№ 13, 92 и 123. А Псковская Судная грамота, известная прежде по отрывку у Карамзина (T. V, пр. 404), издана вполне Мурзакевичем в Одессе, в 1847 г.; второе издание в 1868. Все эти грамоты вполне перепечатаны и снабжены прекрасными комментариями у Владимирского-Буданова в его «Хрестоматии по Истории Русского права». Ярославль 1871–1873 гг. Специальные исследования, заслуживающие внимания: Ф. Панова «Исследование о Новогородской Судной грамоте» (Сборник, изд. студентами Петерб. Университета, Вып. 1-ый. 1857 г.); Калачова «О Псковской Судной грамоте» (в Москвитянине 1848 г. кн. I); Ф. Устрялова «Исследование Псковской Судной грамоты 1467 г.». Спб. 1855, и прекрасное исследование И. Энгельмана «Гражданские законы Псковской Судной грамоты». Спб. 1855. Несколько дельных соображений о той же грамоте см. в соч.: проф. Никитского «Очерк внутренней Истории Пскова»; Спб. 1873, проф. Загоскина «Уставные грамоты XIV–XVI вв.» Два выпуска. Казань. 1875—76. Общие пособия по судопроизводству и судоустройству данной эпохи: Тобина Die älteste Gerichts-Ordnungen Russlands. Dorp. 1846. А. Куницына «Историческое изображение древнего судопроизводства в России». Спб. 1843. Чеглокова «Об органах судебной власти в России до Алексея Михайловича». (Казань, 1855). Демченка «О показаниях свидетелей по Рус. праву до Петра Великого». Киев. 1869. Дювернуа «Источники права и суд в древней России». М. 1869, и исследование Мейчика «Грамоты XI и XV вв. Московского архива Министерства юстиции». М. 1883. В этом любопытном исследовании между прочим отрицаются крайности некоторых теорий о господстве вотчинного суда в древней Руси по частному праву и доказывается, что источником всякого суда была верховная или княжеская власть, т. е. начало государственное. (Это подтверждается и заметками Михалона «О нравах Татар, Литовцев и Москвитян». Архив Юрид. Свед. Калачова. II. Полов. 2-я. 37.) Беляева «Лекции по Истории Рус. законодательства». М. 1879. Его же «Собрание историко-юридических актов», поступившее в Румянц. музей, описано Д. Лебедевым. (М. 1881 г.). Сергеевича «Лекции и исследования по Истории Рус. права». Спб. 1883. О поле см. Каченовского «Рассуждение о судебных поединках» (Труды Общ. И. и Др. P. I. М. 1825 г.). Калайдовича «Рассуждение о поединках в России вообще и в особенности о судебных» (Рус. Историч. Сборн. Общества И. и Д. P. М. 1838. кн. III), также в соч. Пахмана «О судебных доказательствах по древнему Русскому праву». М. 1851. О судебных поединках в России упоминают Михалон и Герберштейн. Подобие Новогородской наводки находим в польском Вислицком статуте 1347 года, в статье 19-й. (Акты Зап. Рос. I. № 2.)

Относительно телесных наказаний имеем известие Никонов, свода под 1442 г.: «тогда же Колударова и Реже кого кнутом били». Это наказание происходило в Москве, и, по-видимому, за измену во время междоусобия Василия Васильевича с Димитрием Шемякою. В 1462 г. Василий Темный, как известно, велел бить кнутом, резать носы, отсекать руки, а некоторым головы, дружинникам Василия Ярославича Серпуховского, которые хотели освободить своего князя (Воскр. лет.). А в конце XV века даже в Пскове, где нравы несомненно были мягче, нежели в Московской Руси, как мы видели, вече однажды хотело публично наказать кнутом священников (см. Псков, лет. под 1495 г.). Кроме того, в латинской договорной грамоте Ганзейских городов с Новгородом в XIII веке упоминается о наказании вора розгами вместе с его клеймением в щеку. Впрочем эта грамота спорная; некоторые считают ее только проектом договора (см. прим. 59 ко 2-й части моей «Истории России»).

84

Источники: летописи, акты и грамоты, преимущественно договорные. «Русско-Ливонские акты». Спб. 1868. Пособия: Аристова «Промышленность древней Руси». Спб. 1866. Бережкова «О торговле Руси с Ганзою до конца XV века». Спб. 1978. См. также на это сочинение рецензию проф. Никитского. Спб. 1880 г. Важнейшие сочинения и издания материалов для истории этой торговли см. в 59 примеч. ко второй части моей Истории России. Для знакомства с Ганзейским двором в Новгороде и его отношениями к туземцам любопытные подробности представляет дело об убийстве Немцами новгородского человека в ночной драке, которая случилась в ноябре 1331 года. Немцы уладили дело помощью подкупов. Отчет об этом случае на старом нижненемецком наречии сохранился в Римском архиве. Он издан у Бунге Liv.-Esth.-Kurland. Urkundenbuch VI. № 3077 и Русско-Ливонских актах. № LXXV. Русский перевод этого отчета Чумиковым в Чт. О. И. и Д. 1893.1. смесь. (В этом отчете или донесении упоминается о 300 золотых поясах). Далее любопытна для отношений немецких гостей в Северо-Западной Руси грамота Рижан к Витебскому князю Михаилу Константиновичу, написанная около 1300 года. В ней рижские ратманы перечисляют разные обиды гостям и лишние поборы с них, понесенные от князя Михаила. (Известия Акад. H. X. 633–636). Никитского «Отношения Новгородского владыки к немецкому купечеству по новым данным». (Ж. М. Н. Пр. 1883. Июль). Его же «Очерки экономической жизни Вел. Новгорода» в Чт. О. И. и Д. 1893.1 и II. (Тут особенно о Немецком дворе и Ганзейской торговле. Заметки его о влиянии немецкой культуры на Новгород на стр. 298). Записки Контарини с переводом Семенова на русский язык изданы в «Библиотеке иностранных писателей о России». T. I. Спб. 1836.

85

Шодуара Apercu sur ler monnaies et sur les moggaies еtrangеres, gui ont eu cours en Russie. 1836. Черткова «Описание древних Русских монет». М. 1834, и три «Прибавления». Сахарова «Летопись русской нумизматики». Спб. 1842. Кн. Гагарина «О подделке русских монет» в Записк. Археолого-Нумизм. Общества. T. I. 1849. Кн. Долгорукова «Описание неизданных русских монет». Зап. Археолого-Нумизм. Общ. T. III. Заблоцкого «О ценностях в древней Руси». Спб. 1854. Его же «Что такое выражение: рубль, рубль Московский, рубль Новогцродский?» Ж. М. Н. Пр. 1857. № 7. П. С. Савельева «Монеты Джучидские, Джагатайские и пр.». Записки Археолог. Общ. T. XII. 1865. (Здесь о «русско-татарских монетах» на стр. 139–150). Д. Н. Прозоровского «Монета и вес в России до конца XVIII столетия». Зап. Археол. Общ. T. XII. Разбор этого сочинения А. Ф. Бычковым в отчете о 9-м присуждении наград гр. Уварова. Спб. 1867. Солнцева «Деньга и пулы древней Руси». М. 1860. Его же «Нумизматические исследования Славянских монет». М. 1865 — 66. Проф. Мрочек-Дроздовского «Опыт исследования по вопросу о деньгах Русской правды». М. 1881.

Изображения на печатях XIV и XV вв. см. в особенности в Собр. Гос. Гр. и Дог. Как и пособия: Иванова «Сборник снимков с древних печатей в Моск. Архиве Минист. Юстиции». М. 1858. «Снимки древних русских печатей государственных, царских, областных, городских и пр.». Издание Комиссии при Моск. Архиве Мин. Иностр. Дел. Вып. 1-й М. 1882. Вместе с историей титула Московск. государей проф. Загоскин рассматривает историю Герба Московск. Государей («История права Москов. государства». T. I. Казань. 1877. Внутрен. история права. Гл. 2-я. Там и указание на литературу предмета).

86

Главные источники: летописи, акты, Макарьевские минеи, отчасти уже изданные. Главные пособия: Амвросия «История Российской иерархии». I–VI. М. 1807–1815. Ратщина «Исторические свед. о монастырях и церквах». М. 1852. «Месяцеслов Святых» — Прибавление к Тамбовским Епархиальным Ведомостям. Выпуски I–IV. Тамбов 1878–1882. Н. Барсукова «Источники Русской агиографии». Спб. 1882. Филарета, архиеп. Черниг. «История Русской церкви». Период второй. Изд. 4-е. Чернигов. 1862. Его же «Русские святые, чтимые всею церковью или местно». Три тома. Третье издание. Спб. 1882. Макария, архиеп. Харьков. «История Русской церкви». IV и V. Спб. 1866. Историческому обзору наших церковных отношений к Константинопольскому патриархату посвящено сочинение Т. Барсова «Константинопольский патриарх и его власть над Русскою церковью». Спб. 1878. «Записка (греческая) о поставлении русских епископов» (при митр. Феогносте) — проф. Васильевского. Ж. М. Н. Пр. 1888. Февраль. Рассказ о епископе Симеоне см. у бар. Розенкампфа «Обозрение Кормчей книги». 2-е изд. Спб. 1839. Стр. 139. Карамз. к т. IV. прим. 178. Этого Симеона считают первым Тверским епископом. О нем упоминает Никонов, лет. под 1287 г. Относительно церковно-юридич. сборников, кроме «Обозрения Кормчей книги», см. Калачова о «Мериле Праведном» в Архиве Историко-юридич. свед. о России. I. Отдел. 3-е. Его же «О значении Кормчей в системе древнего Рус. Права». Чт. Об. И. и Др. 1847. № 3. «Закон Судный людям» в Русек. Достоп. II. и в П. Соб. Р. Лет. VI. «Книги законные в древнерусск. переводе вместе с греч. подлинником и с историко-юридическим введением». Издал проф. Павлов (Сборн. Акад. H. XXXVIII. Спб. 1886. Рецензия проф. Васильевского на это сочинение в Ж. М. Н. Пр.). «О церковном судоустройстве в древней России». И. С. (Чт. О. И. и Д. 1865.1.). Ханские ярлыки Русс, духовенству изданы в Древн. Русс. Вивлиофике. 1787. Т. IV., в Собр. Г. Гр. и Дог. II №№ 2, 7, 9, 10, 11, 12, и у Григорьева «О достоверности ханских ярлыков». М. 1842. О монастырях Московской земли Кудрявцева «История Православ. монашества со времени преп. Сергия». М. 1881. О Кирилле Белозерском у Шевырева «Поездка в Кирил. — Белоз. монастырь». М. 1850. Послания его в Актах Историч. I. №№ 12, 16, 27. Завещание его под № 32. Отрывки из его жития у Макария. История Русск. Церкви. IV. Приложение. № XXI. О колонизационной деятельности Макария Унженского несколько замечаний у Перетятковича «Поволжье в XV и XVI вв.». М. 1877. Глава 2-я. Критический обзор легенды об основании Тверского Отроча монастыря у Борзаковского «История Тверского княжества». Спб. 1876. Глава 2-я. Легенда о начале Шилова монастыря издана в «Памят. Старин. Рус. Литературы». Вып. I. Спб. 1870. Архимандрита Макария — «Описание Соловецкого монастыря». М. 1825. А. А. Титова «Житие и подвиги препод. Зосима и Савватия». Изд. Вахрамеева. М. 1889. Арх. Доси-фея— «Описание Соловецкого монастыря». М. 1836. Проф. Ключевского — «Хозяйственная деятельность Соловецкого монастыря в Беломорском крае». (Москов. Университет. Известия. 1867. № 7). Смирнова — «Историческ. Описание Саввина Сторожевского монастыря». М. 1860. Послание митрополита Фотия к Новогородцам в 1410 г. в Актах Археогр. Эксп. I. № 369. Послание митроп. Киприана к игумену Афанасию в Актах Историч. I. № 255. Рассказ о начале Колоцского монастыря в Никон, лет. V 48–51 и Степей, кн. I. 566—68.

Житие Стефана Пермского, написанное Епифанием, в Памят. Стар. Рус. Лит. IV. Отрывки из него у Макария: История Рус. Церкви. IV. Приложение. № XVIII. «Историч. сказания о жизни святых, подвизавшихся в Вологодской епархии». Вологда. 1880 года. Шестакова о Стефане Пермском в Учен. Запис. Казан. Универ. 1868. IV. («Св. Стефан, первосвятитель Пермский») и в Журн. Мин. Напр. II р. 1877. Январь («Чтение древнейшей зырянской надписи»), Саваитова «О зырянских деревянных календарях и пермской азбуке, изобретенной св. Стефаном». (Труды Перв. Археолог, съезда. М. 1869. II. 408). В прошлом столетии академик Лепехин нашел остатки зырянского перевода литургии, написанного русскими буквами (см. его путешествие. III. стр. 242). См. также «Сказание о жизни и трудах Стефана Пермского». А. М. Спб. 1856. Позднейшая монография о том же предмете принадлежит Лыткину «Пятисотлетие Зырянского края». (Журн. Мин. Н. Пр. 1883. Декабрь). Будучи родом Зырянин, г. Лыткин указывает некоторые погрешности предыдущих трудов, напр. смешение Вычегодских Пермян с Великою или Камскою Пермью, толкование слова пермь (которое он объясняет зырянским парма — высокая лесистая земля) и пр. Но настаивая слишком на принадлежности Вычегодского края в то время Новгороду, автор упустил из виду то место самого жития, где языческий волхв говорит, что из Москвы пришли к ним тяжкие дани, тиуны и пр. Следовательно уже до Стефана в этом крае Москва собирала дани. Приложения у г. Лыткина заключают в себе памятники древне-зырянской письменности. Профессор Некрасов к вопросу о Зырянской письменности делает поправку, указывая, что палочки или бирки с заметками принадлежали не Зырянам собственно, а Новгородцам (см. Бюллетени Шест. Археол. съезда. 1884 г.). Потом профессор Некрасов издал отдельную брошюру «Пермские письмена в рукописях XV века» (Одесса. 1890). Тут он утверждает, что пермское письмо в XV веке употреблялось нашими книжниками для криптографии или тайнописи. А самое изобретение этого письма он пытается объяснить старанием изменить Славянскую азбуку до неузнаваемости; так как Зыряне «восставали против всего, что шло из Москвы». Во всяком случае это письмо не привилось; из чего заключаем, что насущной потребности в нем не было. Шумова «Стефан Пермский» (Русская Беседа — Благовест. 1896. Апрель). О кончине епископа Пермского Питирима см. в соч. Васильева и Бехтерева «История Вятского Края». Вятка. 1879.

87

Пособия суть те же сочинения Филарета и Макария. Руднева «О ересях и расколах в Русской Церкви». М. 1838. Упоминания о ереси неизвестного новогородского протопопа у Татищева IV. 92 и в Степей, кн. I. 418. В последней сказано: «в то же время и Сеит еретик явися». Архиеп. Макарий правдоподобно считает это имя просто ошибкою переписчика вместо «и се ин еретик явися», как сказано в Никон. III. 135, или вместо «и се тако еретика препре», как сказано в кратком Житии Петра митрополита («Истор. Рус. Церкви». IV. 310–313). Послание архиеп. Василия к влад. Феодору напечатано в П. С. P. Л. IV. 87–89.

О казни Стригольников упоминают: Но. вогород. Третья под 1376, и тут Карп назван «простецом»; Новогород. Четвертая под 1375. Здесь Карп назван «дьяконом». То же в Супрасльской (стр. 94). Никонов. IV. под 1374 г. О посольстве архиепископа Дионисия во Псков от патриарха Нила по поводу ереси упоминают Новогород. Первая и Четвертая под 1382. Никонов. IV под 1381. Последняя под 1394 упоминает еще о посольстве в Новгород Михаила, владыки Вифлеемского, от патриарха Антония с двумя грамотами о том же предмете. Грамоты патриарха Нила и епископа Стефана помещены в Актах Историч. I. №№ 4 и 6. (Греческий подлинник первой издан Миклошичем и Мюллером в Acta Patriarchatus Constantinopolitani. t. II.) Обе эти грамоты вновь изданы в Русс. Историч. Библиотеке. T. VI. №№ 22 и 25. Вторая из них доселе несправедливо приписывалась Константиноп. патриарху Антонию. Та ее рукопись, которая находится в Москов. Синодал. Библиотеке, имеет в заглавии Стефана «владыки Перемыскаго». Архиеп. Макарий защищает принадлежность этой грамоты патриарху Антонию, а владыка Перемыский читает «Перемышльский» (Истор. Рус. Церк. V. Приложение № IX). Но профессор Павлов, под редакцией которого издан VI т. Историч. Библиотеки, отстаивает более правдоподобное чтение: владыка «Перьмьскый» или Пермский, и тем более, что Стефан в то время действительно был Пермским епископом, тогда как Перемышльскйй с этим именем нигде не упоминается. Из грамоты Стефана узнаем, что Карп действительно был дьяконом, отлученным от церкви. А что «он был художеством стригольник»; о том говорится в «Просветителе» Иосифа Волоцкого (Казань. 1855). Послания Фотия к Псковичам о Стригольниках в 1416 и 1427 гг. в Актах Истор. №№ 21, 33 и 34, а также в Историч. Библиотеке. T. VI. № 42, 55 и 56.0 строгих мерах Псковичей против Стригольников упоминают как последняя из трех грамот Фотия, так и Просветитель Иосифа Волоцкого. Уставную грамоту, данную Суздальским архиепископом Дионисием Псковскому Снетогорскому монастырю, впоследствии митрополит Фотий отменил особою грамотою на том основании, что Дионисий учинил сие не в своей епископии (Акты Историч. I. №№ 5 и 26). О препод. Евфросине и сугубой аллилуии см. неизданное послание Фотия к Псковичам 1419 года (Востокова Опис. Румянц. музея. Стр. 512). Филарета «Обзор Духов. Литер.» стр. 87 и «Рус. Святые». II — стр. 101. Житие или «Повесть о Ефросине Псковском» издана в Памяти. Стар. Рус. Литер. IV. См. «Примечание» к этой Повести от редакции. См. также Ключевского «Псковские споры» в Правосл. Обозрении. 1872.

88

Послание Фотия к Новогородцам в Акт. Арх. Эксп. I. № 369. Об Осее Кормиличице и Новогородской клятве в Никонов. Об игрищах на Рождество Ивана Предтечи говорится в послании Памфила, игумена Елеазарова монастыря. Дополн. к А. Ист. I. 29. Псков. Перв. Лет. под 1505 г. Вот что, между прочим, говорит игумен Памфил: «Егда бо приходит велий праздник день Рождества Предтечева, и тогда во святую ту нощь, мало не весь град взмятется и взбесится, бубны и сопели и гудением струнным, и всякими неподобными играми сатанинскими, плесканием и плясанием… женам же и девам плескание и плясание и главам их покивания, устам их неприязнен клич и вопль, и хребтом их вихляние и ногам их скакание и топтание; ту же есть мужам и отрокам великое прельщение и падение, тако же и женам мужатым беззаконное осквернение, та же и девам растление». «В той святый день Рождества Предтечи исходят обавницы, мужи и жены чаровницы, по лугам и по болотам, в пути же и в дубравы, ищуще смертыя травы и приворота чревоотравнаго зелия, на пагубу человечеству и скотом, ту же и дивиа копают корения на потворение и на безумие мужем; сия вся творят с приговоры сотанинскими». В Никонов, своде сохранились по поводу Эдигеева разорения под 1409 г. следующие обличительные слова летописца против современных ему нравов: «Не яве ли есть, яко за грехи наша попущает их (Агарян) на нас Господь Бог, да обратимся и покаемся, много бо суть в нас неправды, зависти, ненависти, гордость, разбои, татьбы, грабления, насилования, блуды, пьянство, объядение, лихоимание, лож, клевета, осуждение, смех, плясание, позорища бесовския» и всяко возвышение возвысящиеся на разум Божий». О языческих суевериях и обличении их см. также «Историч. очерк Русского проповедничества». Спб. 1879.

89

Послание Геннадия к митрополиту в Акт. Истор. I. № 104 и в Древ. Рос. Вивлиоф. 2-е изд. T. XIV. На обвинение против митрополита Киприана (сделанное еще в XVI веке) в том, что он недостаточно знал Русский язык и в свои переводы вносил слишком много слов сербских и болгарских, ответил архим. Амфилохий в статье: «Что внес м. Киприан из своего родного наречия в наши Богослужебные книги». При тщательной их проверке оказывается, что он внес не так много, чтобы подвергаться каким-либо нареканиям (Труды третьего Археолог. Съезда. Киев 1878. T. II.). Пособия для знакомства с образованностью и литературой этой эпохи: Н. Лавровского «О древне-русских училищах». Харьков. 1854. Преосвященного Филарета Харьковского «Обзор Русской духовной литературы» в Учен. Записках Акад. Н. Кн. III. Спб. 1857. Преосв. Макария «История Русской Церкви». Т. V. Спб. 1866. Шевырева «История Рус. Словесности». III и IVM. 1858–1860. Буслаева «Лекции из курса истории Рус. Литературы»: «Смоленская легенда о Св. Меркурие»; «Местные сказания Владимирские, Московские и Новогородские» в Летописях Русской Литературы, изданных Тихонравовым. М. 1859–1863. Его же «Новгород и Москва» в Очерках Рус. Словесности и Искусства. T. II. Его же «Историч. Хрестоматии Церковно-славян. и древне-русского языков». М. 1861. Ключевского «Древне-русские жития святых как исторический источник». М. 1871. Васильева «История канонизации рус. святых». Чт. Об. И. и Др. 1893. III. И. Некрасова «Зарождение национальной литературы в Северной Руси». Одесса. 1870. Его же «Пахомий Серб». Од. 1871. Что касается до исторических сказаний и умильных повестей, большая часть их вошла в летописные своды и литература их указана в свое время. Прибавлю: «Муромская легенда о кн. Петре и княгине Февронии» — Буслаева в журн. Атеней. 1858. № 30. О нашествии Батыя на Рязан. землю — Срезневского в «Свед. и заметк. о малоизвест. и неизвест. памятниках». XXXIX. О. Миллера — «О древнерусской литературе по отношению к Татарскому игу», в жур. Древ, и Новая Россия. 1876. № 5. Литературу Сказаний о Мамаев. Поб. см. выше в прим. 31. Новогородские легенды в Памят. Стар. Рус. литературы, изд. Кушелева-Безбородко, редакция Костомарова. Вып. I и II. Спб. 1860. Шляпкина — «Шестоднев Георгия Пизида в слав. — рус. переводе 1385 года». Спб. 1882.

Путешествия Стефана Новогородца, Пимена, Зосимы и Афанасия Никитина у Сахарова — «Сказания Русского народа». T. II. Хождение Пимена, кроме того в Никонов, лет. под 1389 г., а Никитина в П. С. Р. Л. T. VI. 330–358. О вставках в хождение митр. Пимена см. Попова «Обзор рус. хронографов». Вып. II. 50. Хождение инока Зосимы переиздано г. Лопаревым в «Палестинском Сборнике». Вып. 24. 1889 г. Особые исследования о путешествии Никитина см. Срезневского в Учен. Зап. Втор. Отд. Ак. Н. кн. II. Спб. 1856 и санскритолога Минаева в Журн. М. Н. Пр. 1881 июнь-июль. «Хождение гостя Василия». Изд. Палестин. Общества, под редакцией архим. Леонида. Спб. 1884. «Два хождения в Иерусалим иеромонаха Варсонофия», относящиеся ко второй половине XV века. О них заметка проф. Тихонравова. (Сборн. Ак. H. LV. Спб. 1893). Записки иеромонаха Симеона о путешествии во Флоренцию и Осьмом Соборе в Древн. Рос. Вивлиофике — Новикова, втор. изд. т. VI и в П. С. Р. Лет. VI и VIII под 1437—8 гг. «История о Листрийском соборе». Напечатано в 1598 г. при Апокрисисе в Остроге. Делекторского — «Флорентийская уния и вопрос о соединении церквей в древ. Руси». Странник. 1893. Сентябрь-ноябрь. Его же: «Критико-библиографический обзор древнерус. сказаний о Флорентийской унии». Ж. М. Н. Пр. 1895. Июль. Он говорит, что в издании Новикова «Путевые записки неизвестного суздальца» смешаны вместе с повестью об Осьмом Соборе суздальского иеромонаха Симеона. О мистерии Благовещения у Новикова т. XVII и у А. Попова «Историко-литературный обзор древне-рус. полемич. сочинений против латин» стр. 400–406. В той же книге Попова и Повесть Симеона об Осьмом Соборе. 344–359. Сказание о создании и взятии Царьграда в Никонов. Летописи; Срезневского в Учен. Зап. 2-го Отд. Ак. Н кн. I., у А. Попова в «Изборнике статей, внесенных в Рус. Хронографию», и др. Пыпин считал это сказание переводным с византийского подлинника (стр. 213). В Памятниках Древ, письм. оно сообщено арх. Леонидом, под заглавием: «Повесть о Царьграде Нестера-Искиндера» XV века». Спб. 1886. О ней см. Дестуниса в Ж. М. Н. Пр. 1887. Февраль, и П. Погодина ibid. 1889. Август. Автор ее оказывается Искиндер, русский пленник, служивший в турецком войске и описавший осаду Царьграда эпическим слогом с преувеличениями о подвигах императора Константина, но во многом верно воспроизводящий события. Далее, Арх. Леонида — «Обозрение цареградских памятников и святынь XIV и XV веков по русским паломникам». М. 1870. Л. Н. Майкова «Беседа в Царь-граде». С текстом Беседы, сочинение которой он относит к началу XV века. (Сборн. Ак. H. LI. Спб. 1890). Относительно предсказания о низвержении Турецкой державы Русскими, любопытны соображения, как род русых, долженствующий, по Мефодию Патарскому, победить измаильтян, обратился в народ Русский. См. проф. Веселовского «Опыт по истории христ. легенды» (Ж. М. Н. Пр. 1875) и Дьяконова «Власть Моск. Государей». 60–64. В. Семенова— «Древнерус. Пчела по пергаментному списку». С примечаниями и греческим текстом. (Сборн. Ак. H. LIV. Спб. 1893). Повести «Александрия», о Мутьянском воеводе Дракуле и пр. см. у Пыпина в «Очерке старинных повестей и сказок русских»: Спб. 1857. Его же исследование «Для объяснения статьи о ложных книгах» в Летописи занятий Археография. Комиссии. Спб. 1862. А также см. Отреченные или апокрифические легенды в Памят. Стар. Рус. Литературы. Вып. III под редакцией Пыпина. «Памятники Отреченной Рус. литературы» — изд. Тихонравовым. T. I и II. М. 1863. Веселовского — «Славянские сказания о Соломоне и Китоврасе». Спб. 1872. Басня о трясавицах в Архиве Калачова. 2-й книг, половина 2-я и в Очерках Буслаева. II. стр. 46–48. Перечень ложных книг издан Калайдовичем в его «Иоанн екзарх Болгарский». М. 1824, стр. 203–212. Порфирьева «Апокрифич. сказания о ветхозаветных лицах и событиях» (Сборн. Ак. H. XVII). Его же «Апокрифич. сказ, о новозаветных лицах и событиях» (Ibid. LII). Е. В. Барсова «О воздействии апокрифов на обряд и иконопись» (Ж. М. Н. Пр. 1885; Декабрь).

Что касается до рукописей и особенно рукописных сборников XIV и XV вв., находящихся в наших публичных и частных книгохранилищах, то сведения о них рассеяны в многочисленных описаниях, каковы: Востокова классическое «Описание Рукописей Румянцевского музеума». Спб. 1842. Горского и Невоструева «Описание славянских рукописей Московской синодальной библиотеки». Отдел 1-й. М. 1855 и отдел 2-й. М. 1859. Архим. Саввы «Указатель для патриаршей ризницы и библиотеки». М. 1858 (изд. 3-е). Калайдовича и П. Строева «Описание рукописей графа Толстого». М. 1825. П. Строева «Рукописи Царского». Это собрание перешло к графу А. С. Уварову и значительно им умножено. Превосходное описание его сделано архим. Леонидом, в четырех томах. М. 1893–1894. Ф.Смирнова «Описание рукопис. сборников Новгор. Софийск. библ, (ныне в Спб. Духов. Академии). Спб. 1865. Тут в приложениях: послание Конст. патриарха к митр. Фотию о Григорие Цамвлахе, послание афонских иноков к Василию Темному и послание Василия Т. к афон. инокам о митроп. Исидоре. М. 1848. Архим. Варлаама «Обозрение рукописей препод. Кирилла Велоз.» (Чт. О. И. и Д. 1860. кн. 2). Артемьева «Историч. рукописи Казан. Университета». Ж. М. Н. Пр. Ч. LXXV, LXXXIII, ХС. Его же «Описание» этих рукописей издано в Летописях занятий Археогр. ком. Вып. VII. Спб. 1884. П Гильтебрандта «Рукописное отделение Виленской публичной библиотеки». Вильно. 1871. «Описание славянских рукописей библиотеки Свято-Троицкой Сергиевой Лавры». Чт. Об. и Др. 1878, кн. 2 и 4; 1879, кн. 2. «Описание рукоп. Соловец. монастыря, находящихся в Казан. Духов. Академии». (Православ. Собесед. 1877–1878 гг.). А. Ф. Бычкова «Описание рукописных сборников Импер. Публич. Библиотеки» Ч. I. Спб. 1882. Викторова «Собрание рукописей В. М. Ундольского». М. 1870. Его же «Собрание рукописей Беляева и Севастьянова». М. 1881. Андрея Попова «Описание рукописей А. И. Хлудова». М. 1872, и к нему «Первое прибавление». М. 1875. Н. Петрова «Описание рукописей церк. археол. музея при Киевск. Духовн. Акад.». К. 1875. Д. Прозоровского «Опись рукописей Археолог. Общ.» Спб. 1879. О сборнике, называемом «Толковая Палея», см. исследование В. Успенского. Казань. 1876. Шляпкина «Описание рукописей Сузд. Спасо-Ефимиева монастыря». (Памятники Древ, письменност. Спб. 1880). О. Истомина «О рукописных находках в Арханг. и Олонец, губ. летом 1886 г.» (Известия Географ. Об. 1886. XXII). Из частных, еще не описанных, собраний рукописей укажем на важное и любопытное собрание Е. В. Барсова в Москве.

90

Сведения о списках и сборниках летописных см. Н. Иванова «Краткий обзор Русских временников». Казань. 1843, и в предисловиях к Поли. Собр. Рус. Летописей, издание Археограф. Комиссии. IX томов. Спб. 1846–1862. Издание остановилось пока на начале Никоновского Сборника. Первые три тома изданы вновь и, кроме того, что особенно важно, «Повесть временных лет» издана фотографически по обоим спискам Лаврентьевскому и Ипатскому в 1871–1872 гг. А списки эти относятся именно к XIV–XV вв. Вышел еще XV том или «Летописный Сборник, именуемый Тверской Летописью». Спб. 1863. Затем начат печатанием XVI том или «Летописный Сборник, именуемый Летописью Абрамки» (западно-русской редакции). Отдельно издан кн. Оболенским «Летописец Переяславля-Суздальского». М. 1851. См. исследования И. Тихомирова «Сборник, именуемый Тверской летописью» (Ж. М. Н. Пр. 1876. Декабрь). Его же о первой Псковской летописи (Ibid. 1883. Октябрь). Относительно западно-русских летописей см. Даниловича «О Литовских Летописях» в Ж. М. Н. Пр. 1840. Ноябрь. Тот же Данилович издал «Летописец великих князей Литовских» и «Хронику Русскую» латинским шрифтом. Вильно. 1827. Тот же летописец вновь издан А. Н. Поповым в Ученых Зап. Ак. Н. кн. I. Спб. 1854 с его же предисловием. Точно так же западно-русский летописный сборник, известный под именем его владетеля Быховца, издан Нарбутом латинским шрифтом под заглавием Kronika Litewska. Вильно. 1846. Исидора Шараневича О Latopisiach i Kronikach ruskich XVI и XVII wieku, a zwiaszcza o latopisie welikogo Kniaztwa Litowskogo i Zomojtskogo (Rosprawy i sprawozdania z posiedzeń Wydziału historyczno-filosoficznego Akademii Umiejętności. T. XV. 351–413. Krakow. 1882). Станислава Смольки Naidawnejsze pomniki dziejopisarstwa rusko-lilewskiego. Rozbior krytyczny. (Pamiętniki Wydziału того же. T. VIII. Краков. 1889). Об этих трудах см. библиография, заметки Тихомирова в Ж. М. Н. Пр. 1891. Февраль. К числу трудов в Рус. летописях, указанных в 59 примем, к Первой части, прибавим Маркевича «О летописях». Одесса. 1883.

91

Пособия: Буслаева «Общие понятия о Русской иконописи» (Сборник Общества Древне-рус. искусства на 1866 г.). Его же «Русское искусство в оценке французского ученого» (Критич. Обозрение. 1879. №№ 2 и 5. По поводу сочинения Вьелеледюка о Русском искусстве). Равинского «История Русских школ иконописания до конца XVII века». (Записки Археол. Общ. т. VIII). Иеромонаха Арсения «Исторические сведения об иконописи в Троицкой Сергиевой Лавре» (Сборник Общества Древне-рус. искусства на 1873 г.). Н. В. Покровского «Страшный суд в памятниках византийского и русского искусства». (Одесса. 1887. Тут преимущественно о фресках Успенского и Дмитриевского соборов во Владимире на Клязьме). Л. Даля «Звенигородский Успенский Собор» (Вестник Общ. Древне-рус. искус. № 1–3. 1874). А. А. Мартынова «Церковь Рождества Богородицы, что на Старом Симонове» (Рус. Стар, в памяти. Зодчества. Год второй. М. 1850). Гр. Михаила Толстого «Святыни и древности Великого Новгорода». М. 1862. Его же «Святыни и древности Пскова». М. 1861. Г. Д. Филимонова «Церковь Николая Чудотворца на Липне» и «Вопрос о первоначальной форме иконостасов в Русских церквах». М. 1859. О построении в Москве боевых часов в Воскресен. лет. П. С. О. Л. VIII. О литье свинцовых досок во Пскове в Псковской Второй. П. С. P. Л. V. О саккосе митрополита Фотия в «Указателе для Патриаршей ризницы и библиотеки» — Архим. Саввы. Литографированные изображения Василия Дмитриевича и Софьи Витовтовны изданы И. Снегиревым в «Памятниках Московских Древностей». М. 1842— 45. Г. Филимонова «Иконные портреты Русских государей» (Вест. Общ. Др. Рус. Искус. № 6—10. М. 1875). Относительно брака дочери Василия Дмитриевича с Иоанном Палеологом (Соправителем своего отца Мануила), кроме Никонов, летописи и. Софийской, есть известие у византийского историка Дуки (в гл. XX): «Она переменила свое имя на Анну. Ей было только 11 лет, и через три года она умерла от моровой язвы». Краткое известие об этом браке еще у Халкокондилы и главе IV и у Франтза гл. I. Упоминает о том же браке и Ксенос или хождение инока Зосимы, который находился в числе сопровождавших юную невесту в Константинополь.

92

Летописи Новогор. IV-я, Псковская, Софийская, Воскресен. Никонов. Степ. кн. Договорную грамоту Новгорода с Казимиром см. в Акт. Археогр. Эксп. I. № 87. А послания митрополита Филиппа в Акт. Истор. I. №№ 280,281. В Новгород. Синод, лет. по поводу пожара 21 сентября 1478 г. говорится: «погоре побережье все и до Великой улицы и Марфе Посадницы чадный двор». См. Карамзина к т. VI прим. 36. В том же примечании указана недостоверная грамота (напечатанная в Истории Рос. Иерархии. IV), данная Марфою в 1471 году на села, земли и рыбную ловлю Карельскому Николаевскому монастырю, будто бы ею основанному на том месте, где погребены ее сыновья, утонувшие в море. Что Марфа Борецкая и ее сторонники Овиновы, Селезневы, Губины и пр. были самыми богатыми землевладельцами в Новогородской земле, о том свидетельствует Переписная Окладная книга Вотской пятины в 1500 г. (Временник Об. И. и др. кн. 11.0 ней тут же статья Беляева. См. стр. 79). «Марфе по рекам Суме и Выгу принадлежало 19 деревень, которыя в писцовых книгах 1496 г. обозначаются еще именем Марфинских Исаковых». «На Поморском берегу она подарила монастырю (Соловецкому) несколько страдомых (распаханных) деревень и угодий по реке Суме, у часовни и речной пристани». «В 1470 году Марфа Посадница подарила Зосиме свою вотчину между теми же реками (Умбою и Варзугою) у Кашкаранского ручья и на Кашкаранском Наволоке». (Помянутая в 86 примечании статья проф. Ключевского. Стр. 5 и 12). Грамота Марфы 1470 года приведена у архим. Досифея в описании Соловецкого монастыря, стр. 57. Ее писал сын Марфы Федор, а свидетелями руку приложили ее духовник софийский поп Иосиф и Алексей Бархатов. Относительно личности Марфы Борецкой надобно сознаться, что летописи, держащие сторону Москвы, все-таки говорят о ней довольно темно и сбивчиво. Некоторые даже приписывают ей намерение выдти замуж за Михаила Олельковича или вообще за какого-то знатного Литовского пана; тогда как она была в это время уже очень преклонных лет; у нее были не только зрелые сыновья, но и внуки. Исаак Борецкий, как посадник и притом уже не степенный, упоминается под 1428 г. по поводу нашествия Витовта на Новогородскую землю. Отсюда до 1470 года, когда является в летописях Марфа, прошло 42 года. К сожалению, в Русской исторической литературе доселе нет никакого исследования, посвященного этой замечательной личности.

93

Летописи Новогород. IV. Псковская, Софийская, Воскресен., Никоновская. Степей, кн. С. Г. Г. и Д. I. 26. 30. Акты Арх. Экспед. I. №№ 90, 91,93, 94., Карамзин. К т. VI, прим. 66.

94

Летоп. Псковская, Воскресен., Никонов. Райнальда Annales Eccles, an. 1470–1471. Кранца Vandalia. Продолжение древн. Рос. Вивлиофики. Ч. III. Спб. 1788, стр. 48–66. («Приезд Софьи Фоминишны и бракосочетание ее с в. к. Ив. Вас.»). Волатеррана Diarium Romanum (у Муратори в Scriptores rerum Ltalicarum). Главное пособие: Исследование о. Пирлинга, основанное отчасти на итальянских архивных документах, Le mariage d'un Tsar au Vatican (вошло в его собрание La Russie et le Saint-Siege. Paris. 1896). Отчет об этом исследовании проф. Успенского в Истор. Вест. 1887. Декабрь. Русский перевод его «Царское бракосочетание в Ватикане. Иван III и Софья Палеолог». Спб. 1892. Издание Суворина. О Фоме Палеологе и его семье известия см. у византийских историков: Георгия Франтза и Лаоника Халкокондила. У Франтза приведена инструкция кардинала Виссариона о воспитании детей Фомы (416–423 Бонского издания. Подписался кардиналом и патриархом Константинополя). Тут же о браке Фомы в 1430 г. с Екатериною, дочерью Ахайского князя Асана Захарии Кентириона (148 и 154). То же подтверждает Халкокондила (стр. 242). Поэтому неверными являются слова Максима Грека о том, что Софья Фоминишна по матери происходила от дукса Феррарского (следств. дело о нем и Берсене в Актах Археогр. Эксп. I. № 172). Не смешал ли он в этом случае деспота Фому с его старшим братом импер. Иоанном VI, который по кончине русской княжны Анны Васильевны был женат на Софье, дочери Монферратского герцога? По изысканиям отца Пирлинга, в сношениях и переговорах Московского двора с Римским по вопросу о браке с Зоей или Софьей Палеолог, вместе с Джан Батистом Вольпе принимали участие его брат Карло Вольпе, родственники Тревизано Вольпе, Антонио и Николо Джислярди. По русским источникам, почин в этом вопросе о браке Ивана с Софьей принадлежал Римскому двору, именно кардиналу Виссариону, который прислал для того в Москву грека Юрия. (Прод. Др. Рос. Вивл. III. 49). О. Пирлинг в помянутом выше сочинении утверждает, что, наоборот, грек Юрий был прислан из Москвы в Рим. Но если этот грек Юрий есть Юрий Траханьот, один из сыновей того Траханьота, который состоял в Риме при детях Фомы Палеолога, то едва ли он не был первым агентом кардинала Виссариона в данных переговорах. По русским родословным книгам к Ивану III вместе с Софьею Фоминишною приехали на службу Димитрий и Юрий, сыновья Мануила Траханьота, бывшего «боярином» у Фомы деспота Морейского. Димитрий умер бездетным, а Юрий имел потомство. (Родос, кн. изд. 1787 г. II. 276). Этот Юрий, по-видимому, побывал в Москве еще прежде приезда туда Софьи, именно в качестве агента кардинала Виссариона.

В числе знатных людей, приехавших с Софьей в Москву, называют также Константина князя Мангупского (из Южного Крыма), который потом постригся под именем Кассьяна, основал монастырь близ Углича на реке Учме и причислен к русским святым. О. Пирлинг также повторяет это известие о Кассьяне, как спутнике Софьи; но оно сомнительно и основано только на сбивчивом показании проложного жития. См. Филарета «Русские святые». III. 184–185. К этому Кассьяну, как полагают, Нил Сорский писал свое послание. См. Архангельского — «Нил Сорский и Васси-ан Патрикеев». (Памятники Древ. Письменности. XVI. Спб. 1881. 55–56). Автор, между прочим, ссылается на имеющееся в Импер. Публич. Библиот. рукописное «Житие и подвиги преп. отца нашего кн. Константина Мавкупского Римлянина-Грека, нареченного во иноцех Кассьяна».

95

Летописи Псковская, Софийская, Воскресенская, Никоновская, Татищев. О Новогородском мятеже 1480 года и последующих затем переселениях подробнее других сообщает Татищев (Чтен. Об. И. и Др. 1847 г. № 4). О сокровищах архиепископа Феофила, увезенных в Москву будто бы на трех стах возах, говорит Длугош. Historiae Polonicae. II. 588. За ним повторяет то же Герберштейн. Rer. Moscov. Commentarii. О судьбе Марфы Посадницы архим. Досифей, не указывая источника, замечает следующее: она «отвезена с семейством в Нижний Новгород, с пострижением в монахини наименована Марфиею и заключена в тамошний девичий монастырь». (Опис. Соловец. мон. 60). По книге Поместного Приказа Илья Квашнин был первым владельцем бывших Марфеиных деревень, отписанных на государя в 1478 году». (Карамз. кт. VI прим. 600).

96

Летописи Софийская, Воскресен. Никонов. Степенная. Татищев (в Чтен. Об. И. и Др 1847. № 4). Архангельский летописец. Из иноземных писателей Герберштейн, Длугош и Кромер. Кроме того, дела Крымские и Ногайские в Москов. Архиве Мин. Иностр. Дел. Есть еще известие, будто главной причиной, заставившей хана Ахмата поспешно уйти назад от берегов Угры, было следующее обстоятельство: Иван Васильевич заблаговременно отправил на Золотую Орду отряд воинов под начальством московского воеводы князя Ноздреватого и служилого татарского царевича Нордоулата (брат Менгли-Гирея); они напали на беззащитный Сарай, где оставались только старики, женщины и дети, и совершенно его разгромили; весть о том и смутила хана Ахмата. Карамзин принял это известие за правду. Но Соловьев справедливо отверг его как недостоверное (T. V. Прим. 123), указав на его мутный источник: оно приводится в Скифской истории — Лызлова (М. 1787. Стр. 71) и в Истории о Казанском царстве — неизвестного сочинителя (Спб. 1791. Стр. 38). Ахмат не думал бежать с Угры; а напротив, пошел оттуда после Ивана Васильевича и занялся грабежом Литовской украйны; после чего направился на Дон, а не на Волгу. О хане Иваке или Бреиме (Ибрагиме) см. Сборн. Рус. Ист. Общ. XLI. 80–87 и 198–199. Он кочевал на Тюмени в Шибанских улусах.

Нарбут сообщает, что басмою назывался оттиск ханской ступни на воске, который возился в богато украшенном ящике на особом роскошно убранном верблюде, окруженном ханскими уланами. (Dz. nar. Lit. VIII. Dodatek XI). Если от того же слова происходит «башмак», то это сообщение вероятно. Унизительные обряды приема ханских послов в Москве современник Ивана III Длугош описывает таким образом (Lib. XIII): «Князь пеший встречает приезжающих в его резиденцию послов татарскаго хана, даже незнатных, приходящих за данью или по другой надобности; подает им сосуд с кобыльим молоком и капли его, падающие на гриву коня, слизывает губами. Татарину, читающему ханское письмо в русском переводе, он подстилает под ноги наилучшую шубу, подбитую соболями, и сам со всеми младшими Князьями, боярами и ближними своими должен на коленах слушать чтение». Описание едва ли не преувеличенное и относящееся к прежним временам ига. Несколько позднейший, сравнительно с Длугошем, источник, Литвин Михалон повторяет почти то же, но с некоторыми вариантами: «Прежде Москвитяне были в таком рабстве у Татар Заволжских, что между прочим их князь выходил за город навстречу всякому ханскому послу и ежегодно приезжавшему сборщику податей, и пеший вел его лошадь под уздцы до дворца. Посол садился на княжеском престоле, а князь, преклонив колена, выслушивал посольство». (Архив Истор. юридич. Свед. Калачова. II. Полов. 2-я. М. 1854. стр. 33). Герберштейн говорит только, что Иван III выслушивал послов стоя, когда они сидели. Он же сообщает, как Софья удалила Татар из их Кремлевского подворья. Любопытен ярлык Ахмата Ивану III в 1476 г. (Известия Археол. Общ. T. X. 1884 г. стр. 270): хан приказывает заплатить себе дань «60 000 алтын вешнею, да 60 000 алтын осеннею». «А на себе бы еси носил Батыево знамение у колпака верх вогнув ходил». По объяснению архимандрита Леонида, сообщившего сию грамоту, будто бы это Батыево знамение и была пресловутая ханская басма.

Вопреки фактам и очевидности, С. М. Соловьев в своей «Истории России» или обходит молчанием, или явно преуменьшает то влияние, которое имело Татарское иго на русские нравы и учреждения. По поводу этого вопроса, между прочим, обращаю внимание на помянутый выше дневник Клавихо, испанского посла в Азию к Тамерлану (Сборн. Ак. H. XXVIII). Тут любопытны татарские обычаи, наблюдавшиеся при встречах, приемах и содержании иноземных посольств; например, посылание им корма, старание скрыть невыгодные факты, подозрительность, доходившая до лишения их свободы, и т. п. черты, которыми отличаются московские дипломатические порядки со времен Ивана III.

97

Летописи: Софийская, Воскресен., Никонов. Татищев. Соб. Г. Г. и Д. I. №№ 88–89 и 119–120. Акты, относящ. к Истории Запади. России. №№ 79 и 89. В «Путешествии по Полесью» Шпилевского (Современ. 1853. № 8) сообщается, что в Несвижском замке показывают портрет молодой женщины в русском платье и что, по преданию, это дочь последнего Тверского князя, вышедшая замуж за одного из Радивилов. А. К. Жизневский обращался к владетелю Несвижского замка кн. Радзивилу; нотам никакого портрета тверской княжны не нашли; а нашли портрет будто бы самого князя Михаила Борисовича и прислали фотографический снимок («Портрет Твер. в. князя Мих. Борисовича». Изд. Тверской ученой Архивн. комиссии. Тверь. 1889). Год присоединения Твери показан различно: по Софийской летописи оно совершилось в 1485, а по Воскресен., Никонов, и Татищеву в 1486. Карамзин и Соловьев держались первого года, Борзаковский в своей «Истории Тверского княжества» (стр. 202) принимает последний год, впрочем, не представляя своих оснований. Если верна дата, означенная на посольских речах от Казимира IV к Ивану III 1486 годом 25 сентябрем (Акты Зап. Росс. I. № 89), то упомянутое здесь бегство Михаила в Литву надобно отнести к предыдущему, т. е. 1485 году.

98

Источники и подробности см. в моей «Истории Рязанского княжества».

99

Летописи: Архангельская, Софийская, Татищев. С. Г. Г. и Д. 1. №№ 90, 92,93,96,97,99, 113, 118, 121, 122. II. № 22. Акты, относящ. к Истории Запад. России. I. № 71. Продолж. Древ. Рос. Вивл. III и IV.

100

Софийск., Никонов., Архангел. Акты Историч. I. №№ 97 и 98. Карамзин кт. VI, прим. 462. «История Вятского края», составленная Васильевым и Бехтеревым. Вятка. 1870. Оксенова «Политич. отношения Москов. государства к Югорской земле в 1455–1499 гг.» (Ж. М. Н. Пр. 1891. Февраль).

101

Летописи Псковские. Дело о Смердьей грамоте, весьма отрывочно и неясно рассказанное в летописи, лучше всего разъяснено в помянутом выше труде проф. Никитского «Очерк внутренней истории Пскова», гл. IV.

102

Летописи: Софийск., Архангел., Воскресен., Никонов., Татищев. Разрядные книги в Моск. Архиве Мин. Ин. Дел. № I. Крымские и Ногайские дела (ibid). История о Казанском царстве. Прекрасный свод относящихся сюда источников см. также в исследов. о Касимов, царях. — Вельяминова-Зернова. Ч. 1-я. Исследование Перетятковича — «Поволожье в XV и XVI вв.». М. 1877 года.

103

Дела Польские в Москов. Архиве Мин. Ин. Д. № I. Дела Крымские, ibid. №№ 1 и 2. Сборник Муханова. М. 1836. (См. грамоты времени Ивана III). Акты, относящ. к Истории Запад. Рос. I. №№ 105, 109, 110, 112, 113, 114, 116, 122, 123, 179, 183, 188, 192, 200. Примеч. 115. Собр. Г. Г. и Д. V. №№ 29, 110. Акты Археогр. Эксп. I. В 138. Suppiementum ad Hist. Russ. Monum. №№ CXXI–CXXXIII. II. С. P. Лет. IV, VI, VIII. Никонов. Лет. Balthasar Russow — Livl. Chroń. (Scriptor. Rer. Livon. II). Willebrandt-Hanseat. Chronik. Памятники Дипломат, снош. древней России. I. Герберштейн, Стрыйковский, Гадебуш, Сарторий. «Переписка между Россией и Польшей» — Составл. по Архиву Иностр. Дел Бантыш-Каменским (Чт. О. И. и Др. 1860. Кн. IV). Карпова— «История борьбы Московского государства с Польско-Литовским» (Чт. О. И. Др. 1866. Кн. 3 и 4). О браке Елены Ивановны с Александром Литовским в Древ. Рос. Вивлиоф. XVI. №№ 1 и 2. Вообще же для Московско-Литовских сношений наиболее полное собрание актов издано в Сборнике Рус. Ист. Общ. XXXV. Второе издание. Спб. 1892. Уляницкого «Материалы для истории взаимных отношений России, Польши, Молдавии, Валахии и Турции в XIV–XVI вв.». (Чт. О. И. и Д. 1887. III). Реферат Бережкова о браке Елены, читанный на IX Археологич. съезде в Вильне в 1893 г. О захвате ганзейских купцов в Новгороде у Никитского. Чт. О. И. и Д. 1893. II. 287.

104

«Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными». Спб. 1851. T. I. Отд. I. О сношениях с Данией см. Щербачева «Датский Архив», в Чт. О. И. и Д. 1893.1. О сношениях с крымским ханом и турецким султаном см. в Записках Одес. Об. И. и Др. т. V: «Историческое и Дипломатическое собрание дел происходивших между Рос. великими князьями и бывшими в Крыме татарскими царями с 1462 по 1532 год». Особенно важны приложения, т. е. посольские грамоты. Некоторое количество грамот из Архива Мин. Иностр. Дел напечатано кн. Щербатовым («Истор. Росс.». Т. IV. ч. 3). Самая «Книга Крымских Посольских дел» (1474–1505 гг.), хранящаяся в сем Архиве, издана Им. Рос. Ист. Обществом: Сборник № XLI. Сюда вошли и многие документы, относящ. до сношений с Ногаями, Казанью, Молдавией, Кафой и Царьградом. Заметки об этом издании Бережкова в Извест. Таврич. Учен. Архивн. Ком. № 21. Симферополь. 1894. Бантыш-Каменского— «Обзор внешних сношений России». Ч. I. М. 1894.

105

О постройках, об Аристотеле Фиоравенти и других художниках см. под соответствующими годами летописи: Софийскую, Воскресенскую, Никоновскую. Памяти, диплом, снош. I. Упоминание о немецких мастерах, поручившихся за ревельск. посла, см. в статье Гильдебрандта. Baltische Monatschrift. Neue Folge. В. 2, и Бережкова «О торговле Руси с Ганзой» стр. 261. Просьба Менгли-Гирея о серебряных чарах в Крымск, делах. № 1. (См. Историю Соловьева т. VI, стр. 153). Контарини в Библиотеке Иностр, пис. о России. По словам Михалона, у Москвитян много разных мастеров, так что в Литву от них идут чаши, трости, седла, копья, украшения и разное оружие. Он же сообщает, что Иван III украсил свой дворец каменными изваяниями наподобие Фидиевых, позолотив некоторые верхи его часовней (33). I. О кремлевских соборных храмах см. монографии: «Истор. Описание Москов. Успен. собора». М. 1880. «Московский. Архангельский собор». Протоиерея Лебедева. М. 1880. «Благовещенский собор в Москве» И. С. (Снегирева). М. 1854. В 1882 году, по случаю переделки иконостаса в Моск. Успен. соборе, за этим иконостасом открыта каменная стенка с фресками. Эта стенка представляет алтарную преграду в ее первоначальном виде, когда в соборе еще не было высокого деревянного иконостаса. Относительно этих фресок см. брошюры: проф. Усова «К истории Московского Успенского собора». М. 1882, и профес. Мансветова «По поводу недавно открытой стенописи в Москов. и Владимир. Успенских соборах». М. 1883. Затем см. К. Быковского «Доклад о реставрации Московского Успенского Собора» в 1895 г. Вообще об итальянских мастерах см. у о. Пирлинга (La Russie et le Saint-Siege, кн. II. гл. 2) La Renaissance a Moscou, с некоторыми новыми архивными данными.

106

До нас дошло подробное описание свадьбы великой княжны Федосьи Ивановны с Василием Даниловичем Холмским, с теми старинными обрядами и церемониями, которыми она сопровождалась. См. Древн. Рос. Вивлиофика. T. XIII. О выборе Соломонии Сабуровой между 1500 девицами сообщает Герберштейн — Comment. По изд. Старчевского стр. 18. О нашем сватовстве в Дании см. у Щербачева (Чт. О. И. и Д. 1893. 1.).

107

О смерти Ивана Молодого и лекаре Леонте П. С. P. Л. T. VI. 239. и Ник. Л. VI. 125. О лекаре Антоне у Карамз. к т. VI. прим. 318, ссылка на летопись Львова. О казни приверженцев Василия и Софьи П. С. P. A. T. VI. 279. Венчание внука Димитрия в Софийск. Воскреси. Никон, и в С. Г. Г. и Д. II. № 25. Герберштейн. «Чин поставления на в. княжество Димитрия, внука Ивана III». (Летоп. Занятий Археогр. Ком. Вып. 3. 1864). «Историческое Описание Коронации» М. 1856. См. также Е. В. Барсова «Древнерусские памятники свящ. венчания царей в связи с греческими их оригиналами». М. 1883. Георгиевского «Коронование русских государей». (Рус. Обозрение. 1895). Ноябрь. Напрасно некоторые приписывали торжественный обряд венчания на царство влиянию Софьи. Данный случай, т. е. венчание внука, прямо против нее направленное, доказывает, что этот обряд выработался у нас прежде ее прибытия. Опала Патрикеевых и казнь Ряполовского в Софийск. Воскресен. Степей, кн. О благословении Василия великим князем в Никонов. О путешествии Карачарова и Ралева в Италию для найма мастеров и задержке их Стефаном в Молдавии см. Сбор. Им. Рус. Ист. Общ. XLI. О том же предмете и о судьбе братьев Софьи о. Пирлинг. 209–210 и 229–236. О двукратном приезде Андрея Палеолога в Москву. Никон. IV. ПО и 125. П. С. Р. Л. № VIII, 205–219. Русский летописец с неудовольствием заметил, что великая княгиня Римлянка «много истеряла казны в. князя, давала бо брату». (П. С. Р. Л. VI. 235). Тут выразилось такое же нерасположение к Софье, как и по поводу ее бегства из Москвы во время Ахматова нашествия (Ibid. 232). О выезде в Москву Ралопалеолога с семьей в Ник. под 1484 г.

108

Источники: П. С. Р. Л. III. IV, VI, VIII. Никонов. Степей, кн. Татащиев (в Чтен. Об. И. Др. 1847 г. IV). Русский хронограф 2-й редакции. (Изб. Анд. Попова. 172 и след.). Послание Геннадия к архиеп. Ростовскому Иоасафу в Чт. Об. И. и Д. 1847. VIII. Его же послание митроп. Зосиме в Акт. Арх. Эксп. 1. № 380. Его же повольная грамота на избр. митроп. Симона в Допол. к Ак. Ист. I. № 19. Его же послание к митроп. Симону в Акт. Истор. I. № 104. Грамота великого князя и митроп. Геронтия Геннадию в Акт. Ист. I. № 285. Иосифа Волоцкого послания к Никифору еп. Суздальскому и архим. Митрофану в Чт. Об. И. и Др. 1847.1. Его же Просветитель в Православ. Собеседнике. Казань, 1855—56 гг. См. также в Древн. Рос. Вивлиофике. XIV. (Грамоты Геронтия митрополита к архиеп. Геннадию о ересях и Геннадия к митр. Симону.) Соборные определения 1503 года в Акт. Ар. Эксп. I. №№ 382 и 383. Отреченная грамота Геннадия. № 384. «Житие препод. Иосифа Волоколамского», составленное Савою, еписк. Крутицким. М. 1865 (Также напечатано в Велик. Мин. Чет. митроп. Макария. Спб. 1868). Житие того же преподобного, составленное неизвестным. М. 1865. «Надгробное слово» преподобному Досифея Топоркова. М. 1865. Послание Георгия Скрипицы в Чт. Об. И. и Др. 1848. VI. Соборное определение о церковных имуществах напечатано в исслед. Калачова «О Кормчей книге». Чт. Об. Ист. и Др. 1847. III. Пособия: Исследование Руднева «О ересях и расколах в Русской церкви». М. 1838. Сервицкого «Опыт исследования ереси Новогород. еретиков» в Православн. Обозр. 1862. VIII. Казанского «Иосиф Волоколамский» и «Писания Иосифа Волок.» в Прибавлениях к Твор. Св. Огцев. 1847 г. Булгакова «Преподобный Иосиф Волоцкий» — церковно-историч. исслед. Спб. 1865. Хрущева «Исследование о сочинениях Иосифа Санина, преподобного игумена Волоцкого». Спб. 1868. (В приложениях напечатаны некоторые источники, известные только по рукописям.) Взыскательная рецензия на эту книгу Невоструева в Отчете о двенадцатом присуждении наград графа Уварова. (Еще рецензия проф. О. Миллера в Ж. М. Н. Пр. 1868. Февраль.) В. Милютина «О недвижимых имуществах духовенства в России». Чт. Об. И. и Др. 1859. IV. «Препод. Нила Сорского предания ученикам своим о жительстве скитском». М. 1849. «Препод. Нил Сорский, первооснователь скитского жития в России». Спб. 1864. Архангельского «Нил Сорский» в Памятниках Общ. Древ. Письменности. XVI. Спб. 1882. Рецензия Д. К. (Д. А. Корсакова?) на это сочинение в Ж. М. Н. Пр. 1882. Сентябрь. Архиеп. Литов. Макария «История Русской церкви». T. VI. Панова — «Ересь жидовствующих». Жур. И. Н. Пр. 1877. Январь, Февраль и Март. В своих выводах он склоняется к тому, что эта ересь главным образом была направлена против церковно-обрядовой внешности; причем все-таки слишком много влияния на нее дает иудейству. Г. Панов (вслед за Карамзиным, Соловьевым и др.) смешивает жида Схарию с таманским владетелем Захарием Скарою, которому Иван III писал грамоты в 1487—88 гг. (Зап. Одес. Об. Ист. и Др. T. V. 272 и 274. В этих грамотах Иван называет себя «Царь всея Руссии».) Брун доказал, что этот Скара совсем не был еврей. (Труды Перв. археол. съезда. 385.) Об этом таманском князе Захарии «Черкашенине» или «Фрязине» (он был итальянского происхождения) упоминается в Сбор. Рус. Ист. Общ. XLI. 114 и 309. Иван III тщетно звал его на свою службу. В указателе к этой книге также смешивают его с евреем Схарией (О том у Бережкова в заметках помянутых в прим. 104). О новогородских еретиках и жиде Схарии см. еще в Рус. Хронографе второй редакции (Изборн. А. Попова. 172 и след.). Никитского «Очерк внутренней Истории церкви в Н. Новгороде». Спб. 1879. Приложение 6-е. Здесь разбор существующих воззрений на ересь Жидовствующих. Автор вполне основательно отдает предпочтение мнению Сервицкого перед взглядом Руднева на ересь эту и доказывает, что еврейству придано в ней преувеличенное значение. Павлова — «Исторический очерк секуляризации церковных земель в России» (Записки Новорос. универе. T. VII. Од. 1871). Об анафеме на «обидищие церкве», взятой из Новгород. Чина православия, см. у него на стр. 51 примечание.

Некоторые из помянутых выше посланий, относящихся к Ереси Жидовствующих, вновь изданы в VI томе Русской. Исторической библиотеки, под редакцией того же проф. Павлова. Именно, №№ 114, 115, 120 и 121. Под № 115 издана вполне грамота Геннадия Собору 1490 года, известная прежде только по отрывку. Кроме того здесь впервые появляется «Поучение митрополита Зосимы» против еретиков. № 116. Это собственно только начало поучения, а конец утрачен. Сей отрывок дает редактору повод утверждать в примечании, будто Зосима не был в числе еретиков: ибо он написал против них послание. Такое мнение не выдерживает критики. Послание это написано не от одного Зосимы, а от всего Собора епископов, на котором была осуждена ересь. Подпись митрополита под сим официальным актом нисколько не противоречит известию о том, что он втайне разделял учение еретиков. Не противоречит тому и другой официальный акт с именем Зосимы: Список отреченных книг, напечатанный под № 117. На таковом основании еще нельзя отрицать положительных свидетельств Иосифа Волоцкого и других современников о тайных связях Зосимы с еретиками, которые по наружности оставались православными; а из них принадлежавшие к духовному чину продолжали точно также священнодействовать. Что на Соборе 1490 года Зосима ратовал против казни еретиков, о том. см. у Татищева (стр. 110). О свержении его некоторые летописи прямо говорят: «митрополит Зосима остави митрополию не своею волею, но непомерно пития держашася и о церкви Божии не радяша». (Новогород. Четвертая и Воскрес, под 1494 г.). Степей, книга (1. 477) выражается, что Зосима лишен престола за некое преткновение. О всенародном сложении с себя сана «ради немощи» сказано в названной выше Повольной грамоте Геннадия на избрание митроп. Симона. На астрономический или собственно астрологический элемент Новгородской ереси указывает и сам Иосиф Волоцкий в своем Просветителе. (См. полемику мою с проф. Павловым, во втор, выпуске моих «Мелких Соч.». М. 1896 г.)

Борьба с Ересью мниможидовствующих дала толчок нашей духовной письменности. Тот же архиепископ Геннадий, в виду начитанности еретиков, озаботился собрать воедино все книги Св. Писания в славянских переводах. Любопытно, что те книги Ветхого Завета, которых он не находил в переводе с греческого или еврейского языка, он поручал переводить из латинской Библии или Вульгаты. Полный Геннадиевский список Библии хранится в Московск. Синод. Библиотеке. См. о нем у Горского и Невоструева в «Опис. Синодальн. Рукописей». Введение и Отдел I. Рецензии на этот труд П. А. Безсонова в Рус. Беседе 1857 г., а также И. И. Срезневского и А. Ф. Бычкова в Сборнике статей по Отд. Рус. яз. и Словесн. T. VII. Там же и ответ Невоструева рецензентам, направленный преимущественно в защиту деятельности Геннадия по составлению полной славянской Библии. О литературной деятельности Геннадия см. у архиеп. Филарета «Обзор духов. литературы» и архиеп. Макария «Истор. Рус. церкви». T. VII. Относительно обряда посвящения нового митрополита, по обычаям Византии, см. Г. Георгиевского в Моск. Вед. 1893. № 242 («Вступление на паству Московских Святителей»).

109

П. С. Р. Л. VI и VIII. Об участии Гусева говорится в летописце, который служит продолжением Нестора. Судебник 1497 года был издан несколько раз; напр. вместе с Судебником 1550 года Калайдовичем и Строевым. М. 1819. Самое исправное издание в Акт. Истор. I. № 105. Отрывки из него в латинском переводе были приведены Герберштейном в его Rerum Moscoviticarum Commentarii. Здесь особенно подробное извлечение о поле или судебн. поединке. Проф. Ключевский утверждает, будто неполное или кабальное холопство явилось только в XVI веке и в Судебнике 1497 года нет на него никаких намеков («О происхождении крепост. права». Рус. Мысль. 1885. Август). Но он не отрицает того, что к конку XV в. этот вид холопства уже существовал.

110

Библиот. Иностр. Пис. о России. 1.59,106, 112–114. Памятники диплом. сношений. I. Дела польские в Арх. Мин. И. и Д. Поручение разведать о французской болезни, данное боярскому сыну Ивану Мамонову, см. в «Переписке между Россиею и Польшей». (Чт. Об. И. и Др. 1860. IV. стр. 33). Заботливость Ивана III по сему поводу вполне оправдывается известием летописи Быховца, которая под тем же 1499 годом отметила: «тогож году был голод великий в земли Литовской и немоцы французские на люды почалися множити». (стр. 67). Об этой болезни см. любопытную монографию Эно Le mal français a l’epogue de l’expedition de Charles VIII en Italie. Paris. MDCCCLXXXVI. Почти то же, что венецианец Барбаро, говорит и литвин Михалон, но более преувеличивает: Иван III запретил кабаки и обратил свой народ к трезвости; а за корчемство определил строгие наказания (стр. 31 и 33). Герберштейн — в переводе Анонимова стр. 21–22. у Старчев. стр. 10. Духовная Ивана III в Собр. Г. Г. и Д. I. № 144. Любопытно, что на ордынские выходы, в Крым, Астрахань, Казань и Царевичев городок (Касимов) по этой духовной грамоте назначена тысяча рублей, которая и распределяется между братьями; причем на долю великого князя приходится около 718 рублей. Свидетелями завещания названы только духовник Ивана Андрониковский архимандрит Митрофан, четыре боярина: Василий Данилович (Холмский), Данило Васильевич (Щеня) и Яков Захарьич (Кошкин), да казначей Димитрий Володимерович (Ховрин). Грамоту писал дьяк Данило Мамырев. Кроме них в грамоте упомянуты: дворецкий Петр Васильев Великий, печатник Юрий Дмитриев Грек, дьяки Тишка Моклоков и Семен Башенин — все это хранители великокняжих ларцов с казною; в них заключались деньги, золотые или осыпанные жемчугом и дорогими каменьями кресты, иконы, сосуды, цепи, пояса, соболя, шелковые платья и иная рухлядь. Договорные грамоты между сыновьями Ивана III, Василием и Юрием. Ibid. №№ 133 и 134. Печать с двуглавым орлом и всадником см. при Договорной грамоте Ивана Васильевича с его двумя племянниками, князьями Волоцкими о промене и размежевании волостей. Ibid. № 129. П. С. Р. Л. VI, VII. Никонов. Татищев (в Чт. Об. И. и Др. 1847. № S 4). Относительно Киевской области Иван III в одном письме к дочери Елене с неудовольствием говорит, что по слухам супруг ее Александр хочет отдать эту область своему младшему брату Сигизмунду (Крым, дела № 1). Наименование Ивана III Великим уже встречается у писателей, например, в XVI веке у Герберштейна (стр. 22 перевода, у Старчев. стр. 10), в XVIII у Татищева (стр. 152). Кроме того, у некоторых старых авторов он назван Грозным. Chronica Петрея. Ядро Рос. Истории. См. у Карамз. кт. VI. прим. 588. Михалон говорит, что Иван III причтен своими к лику св. подвижников как освободитель отечества (33). Ко времени Ивана III конечно относится начало известной московской теории, по которой Москва есть прямая наследница Византии и называется «Третьим Римом». «Два Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быть» — как выражались наши книжники в XVI веке. Вот как говорит митрополит Зосима в своем «извещении о пасхалии на осьмую тысячу лет»: «иже в православии просиавшаго, государя и самодержца всея Руси, новаго царя Константина граду Константину-Москве» (Рус, Ист. Библ. VI. 799). Тут очевидное начало указанной сейчас теории.