Собирающая Стихии

Глава 18 Софи. Принципы и необходимость

Пятно света услужливо сопровождало меня на всём пути до входа в Лабиринт. Здесь, в сердце владений Хаоса, доступ к Туннелю был закрыт, а мгновенные перемещения с помощью Образа Источника Хаосом, мягко говоря, не приветствовались. Так что мне не оставалось ничего другого, кроме как принять предложенные правила игры. В чужой монастырь, как любит говорить Артур, со своим уставом не лезут.

Впрочем, путь был не очень долгий, и я даже получила некоторое удовольствие от пешей прогулки. Это позволило мне собраться с мыслями перед разговором с Мирддином.

Пятно света остановилось, упершись в стену с арочным проходом, за которым начиналась кромешная тьма. Я уже занесла ногу, чтобы вступить на каменную лестницу, как из-под арки раздался голос Мирддина:

— Минуточку, Софи. Посторонись, пожалуйста.

Немного озадаченная, я отошла в сторону. Я подумала, что, возможно, Мирддин собирается выйти мне навстречу… Но почему тогда он просил меня посторониться? Не намерен же он вылететь из Лабиринта в ступе и с помелом…

Однако вскоре всё прояснилось.

Из мрака, скрывавшего вход в Лабиринт, вынырнуло похожее на пса существо, размерами с годовалого телёнка. Было оно чёрное, как ночь, лишь сверкали белизной острые зубы в огромной полураскрытой пасти, да сияли, точно намазанные фосфором, глаза. Вылитая собака Баскервилей из одной недавно прочитанной мною старинной книги…

Новоявленная собака Баскервилей, презрев ступени, одним махом спрыгнула к подножию лестницы, повернулась ко мне и стала рассматривать меня. В её взгляде я не заметила угрозы — в нём было лишь детское любопытство.

— Это новорождённый цербер, — прокомментировал голос Мирддина. — Недавно один из его собратьев погиб в схватке с Карателями Порядка, но прежде успел прикончить двух из них. Этот малыш займёт место павшего героя. Не бойся, Софи, он признаёт в тебе свою повелительницу.

И действительно: «малыш», заискивающе виляя хвостом, приблизился ко мне и уткнулся носом в моё левое плечо. Вопреки моим ожиданиям, от него не пахло псиной. От него вообще ничем не пахло.

Выказав таким образом свою преданность мне, новорождённый цербер круто развернулся и в два прыжка исчез в темноте. Поспешил, значит, занимать место павшего героя.

— Теперь можешь входить, — отозвался Мирддин. — Путь свободен.

Я поднялась по ступеням к арке и смело перешагнула через черту, разделявшую свет и кромешную тьму. На мгновение меня окутал непроглядный мрак, но уже в следующий момент я стояла на пороге небольшой уютной комнаты с роскошной меблировкой. Мирддин сидел в кресле перед шахматным столиком и, видимо, играл сам с собой.

Перед этим я только дважды бывала в Лабиринте Хаоса. Первый раз блуждала в густом тумане, ничего не видя перед собой, кроме молочно-белой пелены, и боролась с разрушительным влиянием Инь, стремившимся расщепить мою личность на множество частей. Я вышла из этой схватки победителем и, сохранив свою связь с Источником, подчинила себе Силу Хаоса.

Второй раз я вошла в Лабиринт почти сразу после того, как впервые вышла из него. Мирддин хотел показать мне, что он собой представляет в восприятии уже состоявшегося адепта.

Сравнение Лабиринта Хаоса с Безвременьем было весьма условным. Никакого аналога Источника здесь не существовало. В некотором роде, весь Лабиринт целиком был Источником Хаоса, вернее, сосредоточием его Силы. Единожды подчинив эту Силу, человек уже не испытывал её давящего воздействия при следующих вхождениях в Лабиринт; совсем иначе обстояли дела с настоящим Источником.

Кроме того, в отличие от Безвременья, течение времени в Лабиринте Хаоса могло произвольно меняться в зависимости от желания Хранителя. Сейчас оно шло «в унисон» с Основным Потоком.

И, наконец, Лабиринт Хаоса не был статичным, как Безвременье. Он содержал в себе бесконечное разнообразие форм, и его можно было обустроить, как угодно, на свой вкус и под то или иное настроение. Никаких ограничений, в том числе пространственных, не существовало. В прошлый раз мы с Мирддином сначала бродили по огромной картинной галерее, где было собрано множество шедевров, потом гуляли в дремучем лесу каменноугольного периода, а затем посетили шикарный (правда, безлюдный) французский ресторан, где очень вкусно поужинали.

А на сей раз Мирддина, похоже, потянуло на уют. Впрочем, убранство комнаты и мне пришлось по душе.

— Ну, здравствуй, Софи, — приветливо произнёс он, вставая с кресла. — Проходи. Я уже заждался тебя.

— Тогда почему не позвал, раз я была нужна? — спросила я, усаживаясь в предложенное кресло с другой стороны шахматного столика.

Мирддин вернулся на своё место, раскурил трубку и лишь затем ответил:

— Ты была нужна мне не по делам. Пока что никаких дел у меня к тебе нет. Я просто хотел пообщаться с тобой.

— В чём проблема? Так бы и сказал. Я бы пришла.

К моему удивлению, Мирддин смутился.

— Ну, видишь ли… За много столетий затворничества я стал нелюдимым, чуть ли не мизантропом. С одной стороны, меня тянет к другим людям, но с другой — я испытываю неловкость и даже робею, общаясь с ними. Обычно я прячу свою робость под маской высокомерия, играя роль этакого злого гения, надменного и горделивого Князя Тьмы, но… Перед тобой я не хочу играть.

— И не нужно играть, — сказала я. — Просто будь собой. Мне нравится, когда люди ведут себя естественно, пусть и неуклюже. А показухи не люблю.

— Я тоже не люблю, но вынужден устраивать помпезные представления. Ведь именно этого все от меня ждут.

— Только не я. И вообще, мне кажется, что ты преувеличиваешь. Ты довольно мил, когда держишься естественно.

— Спасибо на добром слове. — Мирддин, очевидно, воспринял это лишь как комплимент, хотя я говорила искренне. — Что-нибудь выпьешь?

— Не сейчас. Может быть, позже.

— Воля твоя. Сыграем в шахматы?

— С удовольствием.

Стол плавно развернулся на девяносто градусов.

— Продолжим начатую партию, — предложил Мирддин. — У тебя белые.

Я оценила положение фигур и сказала:

— Ты уступаешь мне более выгодную позицию.

— Но не преимущество. С моим многовековым опытом я, пожалуй, должен дать тебе ещё бо́льшую фору. Снимаю коня.

Я покачала головой:

— Не нужно. Если я выиграю, то не получу удовольствия, а проиграю — буду чувствовать себя сосунком.

— Как хочешь.

Некоторое время мы молча обменивались ходами. Моё первоначальное преимущество в позиции таяло на глазах. Я по праву считалась лучшим шахматистом Новой Персии, а на Земле даже выиграла чемпионат Франции среди женщин и заняла четвёртое место на молодёжном мировом первенстве. Но Мирддин оказался настоящим Мастером — с большой буквы. Вскоре я поняла, что у меня нет против него никаких шансов. Хорошо хоть он не поддавался — не то я обиделась бы.

А Мирддин был приятно удивлён моей игрой.

— Я слишком поторопился, предлагая в фору коня, — заметил он. — К счастью, ты от неё отказалась. У тебя уже есть звание гроссмейстера?

— Да.

— Ты его заслуживаешь. Пробовала сыграть с Дейдрой?

— С Хозяйкой? — уточнила я и, получив кивок в подтверждение, ответила: — Ещё нет. Она не предлагала.

— Так ты ей предложи. Вы друг друга сто́ите.

— Зато у нас с тобой явно разные весовые категории.

— Однако у меня нет твоего таланта. Просто опыт. Вот доживёшь до моих лет… — Он умолк и сделал глубокую затяжку. — Между прочим, Софи. Как ты себя чувствуешь в роли двойного адепта?

Я слегка поёжилась.

— Как и полагается, двойственно. Временами Инь здорово мешает моему Образу. Недавно я едва не поплатилась за это.

— Да, я слышал, — кивнул Мирддин.

— Ты уже знаешь про Эмриса?

— Дейдра рассказывала. — Он нахмурился. — Это очень плохо. Адепт Порядка — лишняя карта в нашем раскладе. Лишняя и ненужная.

— Судя по всему, — сказала я, — Эмрис одумался и хочет выйти из игры. Около часа назад Бронвен просила за него Хозяйку.

— Чтобы Источник избавил его от пут Порядка?

— Да.

— И что же ответила Дейдра?

— Она отказала.

— Так я и думал. — Мирддин покачал головой. — Порой принципиальность Дейдры граничит с глупостью.

Я была удивлена:

— Ты считаешь, что ей следовало согласиться и допустить Эмриса к Источнику? Этого гнусного негодяя, который… — Я осеклась, поймав себя на том, что говорю чересчур вспыльчиво. — Я, конечно, предубеждена против него. Он хотел изнасиловать меня, подвергнуть нас с Брианом пыткам, а затем убить… Однако я не думаю, что моя предубеждённость мешает мне объективно судить о нём. Хорош получился бы из него адепт Источника!

— А я не говорил, что Эмрис должен стать адептом, — медленно, чеканя каждое слово, произнёс Мирддин. — Он вполне может войти в Источник и больше никогда не вернуться. Во власти Дейдры выписать ему билет в один конец.

Когда до меня дошёл смысл сказанного, я на несколько секунд онемела.

— Но… это… Это же подло!

— Это не подло, а коварно, — возразил Мирддин. — Нет ничего зазорного в том, чтобы хитростью заманить врага в ловушку и расправиться с ним.

— Всё равно это безнравственно.

— А не безнравственно ли оставаться чистенькой за счёт других, делая всю грязную работу чужими руками? — Он пытливо посмотрел на меня. — Как ты думаешь, Софи?

— Я не совсем понимаю тебя.

— Зато Дейдра прекрасно всё понимает. Когда пробьёт твой час, и ты отправишься в Цитадель Порядка, на твоём пути встанет Эмрис. Тебе придётся убить его.

— Но почему?

— Он не пустит тебя дальше. Ты сможешь пройти в Цитадель только через его труп.

— А разве с ним нельзя договориться?

— С ним лично, думаю, можно, — ответил Мирддин. — Но не с Порядком. Кроме нейтральной Силы Источника, ты также несёшь в себе Инь, и твоё приближение к Цитадели будет расценено Порядком как агрессия Хаоса. И тут уж от воли Эмриса ничего не зависит — Порядок заставит его выступить против тебя.

— И Эмрис не сможет воспротивиться?

— Не сможет. Он уже раб Порядка. У него не получилось подчинить себе Янь, поэтому Янь подчинил его.

— Ты говоришь это так уверенно, — заметила я. — Почём тебе знать наверняка, что Эмрис — раб Порядка? Вдруг он всё же подчинил Янь, а безумия боится лишь по своей дремучей глупости.

— Исключено. У Порядка нет настоящих адептов — иначе я знал бы. Я обязан знать это по должности.

Я надолго задумалась. Перспектива убить Эмриса — пусть даже он негодяй и подонок — не вдохновляла меня. Я никогда в жизни никого не убивала, я не знала, как это делается, и не горела желанием узнать. Да, Эмрис — враг, и если мне придётся убить его, то я убью его в поединке, защищая себя… Но это служило для меня слабым утешением.

— Я ещё не готова к этому, — наконец произнесла я.

— Вижу, — кивнул Мирддин. — Ты ещё не готова — ни обуздать Силу Порядка, ни убить Эмриса… Да, кстати. Во время вашей встречи ты имела возможность прикончить его?

— Да, имела… но не смогла. В последний момент я позволила ему уйти. Это так страшно — убивать человека… — Я тяжело вздохнула. — Боюсь, я слишком слабая для возложенной на меня миссии.

Невесть почему Мирддин рассердился.

— Не говори так, — резко промолвил он. — Ты чересчур много на себя берёшь. Твоя миссия — не в убийстве людей. Ты должна собрать воедино Стихии и употребить свою синтезированную Силу для спасения Вселенной. А мы с Дейдрой обязаны всемерно помогать тебе. Дейдра же пренебрегла своим долгом — побоялась, видишь ли, пачкать руки, испугалась обвинений в подлости и коварстве. Тоже мне, чистюля!

— Не злись на неё, — попросила я. — Нельзя упрекать человека в щепетильности. Нельзя ставить Дейдре в вину, что она не пошла на предательство — пусть и в интересах общего дела. Это жестоко.

— А не жестоко с её стороны вынуждать тебя к убийству? Тем более — подвергать тебя смертельному риску. Я уж не говорю о том, что Эмрис способен натворить много бед, когда окончательно рехнётся. Щепетильность Дейдры — это не добродетель, а ширма, за которой скрывается её нежелание брать на себя ответственность. Куда больше мне импонирует позиция твоего деда Артура. Ты же знаешь эту историю с Харальдом?

— Да. Мне её рассказывала Дейдра… Не Хозяйка, а моя кузина, — тут я всё-таки не удержалась от улыбки, — вернее, моя тётя. Однако с Харальдом всё было по-другому. Артур убил его, защищая себя и Бренду.

— Так утверждают родные Артура. А если бы ты спросила у него самого, он ответил бы, что специально заманил Харальда в ловушку и убил без колебаний, ибо считал это своим долгом. Он взял на себя ответственность за хладнокровное убийство, хотя мог спокойно умыть руки и чистеньким вернуться в Срединные миры, переложив все хлопоты с Харальдом на плечи других. Но Артур не из тех, кто прячется за чужими спинами… А вот Дейдра меня разочаровала.

— Ваше разочарование взаимно, — сказала я, воспользовавшись этой зацепкой, чтобы увести разговор немного в сторону. — Ты не остановил Александра, хотя он препятствовал вашим планам. Ты знал, что он хотел использовать мощь космической цивилизации для атаки на Дом Света, но даже пальцем не пошевелил, чтобы помешать ему. А это могло привести к войне и уничтожению Узлового мира, на который вы с Хозяйкой возлагали столько надежд.

Мирддин опустил глаза и уставился на шахматную доску.

— Твой отец Джона знал о деятельности Александра и догадывался о его планах, — ответил он. — Значит, знала и Дейдра. Единственно они не знали, что Александр был адептом Хаоса. А то, что они так долго не сообщали об этом Кевину, не моя вина.

Мы замолчали. После некоторых размышлений я наконец сделала очередной ход. Мирддин тотчас ответил — наихудшим для меня образом. Мои надежды на ничью становились призрачными. А следующие несколько ходов фактически не оставили мне никаких надежд.

— Софи, — отозвался Мирддин, не отрывая взгляда от доски. — Я хочу задать тебе один нескромный вопрос. Ты не обидишься?

Я пожала плечами:

— Это зависит от вопроса. Спрашивай. Если обижусь — скажу.

Он немного помялся, затем выпалил:

— Тебя интересуют только женщины… или не только женщины?

Я внимательно посмотрела на него. Он же упорно продолжал глядеть на шахматные фигуры.

— Я не обиделась, Мирддин, — мягко сказала я. — Мне нравится твоя прямота. Я люблю прямоту. И отвечаю тебе: нет, не только женщины. Я не лесбиянка… По крайней мере, я не считаю себя таковой. У меня было немало мужчин, и со многими мне было хорошо. В том числе и с моим бывшим мужем Морисом. Для меня главное человек, а не его пол.

— Значит, тебе всё равно — мужчина или женщина?

— Вовсе нет. Это разное. Женщина может быть моей близкой и верной подругой, но она не заменит мне мужчину, мужа… А почему ты спрашиваешь?

— Когда Дейдра стала Хозяйкой Источника, она лишилась возможности иметь детей. Ты знаешь об этом?

— Да, зна… — Я осеклась, и в груди у меня похолодело. — Ты хочешь сказать, что и я…

— Нет, что ты! — поспешил успокоить меня Мирддин. Он наконец поднял взгляд и посмотрел мне в глаза. — Извини, что напугал. К тебе это не относится, с тобой всё в полном порядке. Речь обо мне.

— Ты тоже бесплоден?

— Не совсем так. От меня могут родиться дети… но только у женщины, которая подчинила себе Инь. Во всей Вселенной такая женщина одна-единственная — ты.

Между нами снова повисло молчание. Я понимала, что должна что-то сказать, но не могла найти нужных слов. Слишком неожиданным было для меня это признание. Нередко мужчина говорит женщине, что она для него единственная на свете, но я даже представить себе не могла, что это может оказаться не просто красивым оборотом речи, призванным выразить всю глубину чувств, а сухой констатацией факта.

Если, конечно, Мирддин не лукавит…

Но с какой стати ему лгать мне? Чтобы соблазнить меня?

— Это предложение? — осторожно спросила я.

Он натянуто улыбнулся:

— Нет, Софи. Я просто сообщаю тебе о действительном положении вещей. Чтобы ты не обманывалась насчёт моих намерений. Для меня ты — единственный шанс продолжить мой род. Думаю, я ясно обрисовал ситуацию?

— Да, разумеется, — протянула я. — Яснее некуда… Как я понимаю, о чувствах здесь речь не идёт. Они в расчёт не берутся.

— Почему же? Ты очень нравишься мне. Впрочем, на свете мало найдётся мужчин, которые остались бы к тебе равнодушными. Ты не просто красива, ты очаровательна. Другой вопрос, какие чувства вызываю у тебя я.

— Дружеские, — с ходу ответила я, словно резко отбила теннисный мяч в стремительном выходе к сетке. Я чуть не ляпнула про Эрика, но, к счастью, вовремя поняла, что это было бы жестоко и нетактично. — О чём-то большем пока говорить рано.

Мирддин кивнул:

— На большее я не рассчитывал. Времени у нас много, торопиться некуда, а я умею ждать. Я ждал полторы тысячи лет, подожду ещё сколько потребуется. Мне не привыкать.

Боюсь, мой взгляд выражал слишком много сочувствия, поэтому я поспешила отвести глаза.

— А до того, как ты стал Хранителем Хаоса, у тебя не было детей?

— Нет, не было, — ответил он глухо. — Правда, была женщина, которую я любил, но она предпочла стать Хозяйкой Источника, а не моей женой. С тех пор мы стали врагами, хоть и продолжали любить друг друга.

— Это была Вивьена?

— Да.

— А что с ней случилось?

— Она покончила с собой. — Голос Мирддина из глухого сделался мрачным. А я мысленно выругала себя за чрезмерное любопытство. — О мёртвых принято говорить только хорошее, но… Вивьена была плохой Хозяйкой. Она ушла из жизни, оставив Источник без присмотра, а Вселенную — накануне катастрофы. Я смог простить ей всё — и глупость, и ошибки, и предательство. Но этого простить не могу.

И вновь воцарилось молчание. Тягостное, неловкое, гнетущее…

— Послушай, Мирддин, — сказала я. — Конечно, это не моё дело, и всё же… Думаю, на свете есть много женщин, достойных быть адептами Хаоса — и достойных твоей любви. Если такая женщина сначала войдёт в Источник, а потом — в Лабиринт, то она подчинит себе Инь, не лишившись рассудка.

Мирддин молчал и лишь улыбался — с горечью.

— Извини, — продолжала я, всё больше смущаясь, — но этот вариант напрашивается сам собой. Наверное, в нём есть какой-то изъян, которого я не вижу? Хозяйка против?

— Нет, Дейдра как раз не против. Дело в самом Источнике. Он не хочет отпускать своих адептов, а адепты не хотят терять с ним связь. Когда я привёл тебя к Лабиринту, ты ничем не рисковала. Ты просто не смогла бы войти в него, если бы не чувствовала, если бы не знала, что способна подчинить Инь, сохранив при себе Образ. Никто из познавших Силу Источника не откажется от неё по своей воле — ни за все сокровища мира, ни ради самой большой любви.

— Но ты же смог, — заметила я.

— Со мной был случай особый, я спасал свою жизнь. И то — каких усилий мне стоило войти в Лабиринт! Как сейчас помню: когда я наконец решился и пришёл сюда, то несколько часов простоял у входа, не в силах заставить себя сделать первый шаг. Я уже начал склоняться к мысли, что лучше скорая смерть, чем жизнь без Источника, но тут сказал своё слово инстинкт самосохранения — и я почти бессознательно переступил черту.

— Тебе грозила смерть? — спросила я. — От чего?

— От рук Вивьены. У неё было своеобразное понимание безопасности. Она считала, что люди не должны обладать подлинной Силой Источника, и, когда стала Хозяйкой, решила уничтожить всех адептов. Спаслись только мы с Артуром. Теперешняя Хозяйка, Дейдра, способна убить любого из своих адептов, просто пожелав этого. К счастью для нас, Вивьена не обладала такой властью. И всё же она была достаточно могущественной, чтобы преследовать нас и в Экваториальных мирах. В конце концов мы оказались припёртыми к стенке, и альтернативой верной гибели был лишь отказ от Силы Источника. Мы оба выбрали жизнь — но на этом наши пути разошлись. Артур видел своё спасение в Порядке, он стал его адептом и пророком. Я же предпочёл Хаос.

Я, конечно, поняла, что Мирддин говорит не о моём деде Артуре, а о его легендарном прадеде и тёзке, основателе Дома Света… И тут меня посетила одна мысль…

— Постой! — промолвила я изумлённо. — Если только я не ошибаюсь, Мирддин — это древнее произношение имени Мерлин…

Мирддин встал и поклонился.

— Совершенно верно, принцесса. Позволь представиться: меня зовут Мерлин Амброзий, мой отец был братом короля Утера — твоего четырежды прадеда. Так что мы с тобой дальние родственники.

В ответ я только покачала головой. Вот это сюрприз!..