Соблазнить негодяя

Глава 10

Мерси проснулась, чувствуя себя одновременно разбитой и посвежевшей. Странное ощущение. Как такое возможно? Но по-другому она не могла это назвать. Она как будто проспала тысячу лет.

Не сразу Мерси осознала, что на кровати она не одна. Голова ее лежала частично на сильной твердой руке, частично на подушке. Его пальцы нежно заправляли ее волосы за ухо, снова и снова, движениями легкими, как танец фей на лепестках цветка. Одна ее нога лежала между его ногами, и ступня упиралась в его икру, скрытую тканью брюк. Она теперь пожалела, что не попросила его полностью раздеться и что сама натянула ночную рубашку.

Устало подняв глаза, она увидела в его взгляде радость и — осмелится ли она поверить в это? — вожделение. Тут же на нее обрушились вспоминания о ночных часах и о том, что он делал с ней. Жар опалил кожу раскаленным металлом, тело затрепетало от нестерпимого желания.

Она и представить не могла, что два человека способны делать такое друг с другом. Но ее вдруг захлестнуло чувство вины оттого, что все удовольствие досталось ей, хотя, судя по его виду, он был не в обиде. И она вдруг поняла, что такая близость ей не противна, а очень даже приятна, во всяком случае с ним.

— Привет, — произнес он хрипловатым после сна голосом, и, к ее стыду и облегчению, желание растеклось волной по ее телу.

К стыду — потому что она представила, что он делал с нею этой ночью, к облегчению — потому что ей захотелось этого снова. Какой сгусток чувств! Но она опасалась, что может забеременеть, будучи не замужем.

— Который час? — спросила она.

Немного приподнявшись, он посмотрел на часы на каминной полке.

— Похоже, половина третьего.

Мерси увидела, что из-за штор пробивается солнечный свет. Удивившись, она уточнила:

— Дня?

Стивен с улыбкой наклонился и поцеловал ее в кончик носа.

— Я же говорил вам, что могу избавить вас от кошмаров.

— Никогда не спала так долго. Пожалуй, больше двенадцати часов.

— Вам нужно было хорошенько выспаться.

Он провел рукой вниз по ее боку, но она остановила его, схватив за запястье. Он посмотрел на нее с вызовом.

— Мы не можем продолжать… — Она немного отклонила голову, чтобы лучше его видеть. — Что у вас с глазом?

Кровоподтек, темно-синий у края глаза и желтоватый на щеке, выглядел довольно устрашающе.

— Вы ударили меня. — Похоже, он проснулся в хорошем настроении, и теперь все ему казалось смешным.

— Что? Нет! — Она помнила, как билась, охваченная страстью, но…

— Когда вам снился плохой сон, — пояснил он и снова заправил волосы ей за ухо, как будто получал удовольствие от этого занятия.

— Боже! Простите меня! Простите! Я, похоже, обречена вечно просить у вас прощения.

— И у Жанетт.

Она застонала. Оставалось только надеяться, что Жанетт тоже поймет ее.

— Подумать только! И вы остались, хотя я могла вас еще поранить.

— Это было нетрудно.

Да, нетрудно, и все же она была здесь гостем и как для гостя повела себя совершенно непозволительно.

— Если ваши родственники узнают о нашей… неосмотрительности… что они подумают обо мне?

— Зная этих людей, я могу вас заверить, что они не станут думать о вас хуже.

— Я сама стала думать о себе хуже. Я должна была найти в себе силы отказаться.

— Вы и нашли. Я же хотел намного большего. Вы должны это знать.

— И в следующий раз вы непременно этого добьетесь. Вы такую женщину хотите в матери своему сыну?

— А вы хотите иметь мужа, который не помнит последних двух лет своей жизни?

— Если это вы — да.

Переодевшись в повседневный костюм, Стивен направился в библиотеку брата. Уходить от Мерси ему не хотелось. Он снова понял, что ошибся. Дело было не в ее глазах, не в улыбке, не в душе и не в теле, которое так манило его. Дело было в ее страсти. Он теперь не сомневался, что близкое знакомство с нею в Ускюдаре разожгло в ней страсть, и он не смог погасить это пламя — она ему не позволила. И хоть в этом не было ничего хорошего (а он никогда не ставил свои желания выше женских), закончилось все это тем, что она родила ему ребенка. Он больше не мог в этом сомневаться. А еще он теперь был убежден в том, что многим ей обязан.

Сегодня ему хотелось остаться с ней в постели, чтобы продолжить исследование ее желаний и узнать (или воскресить в памяти), какие удовольствия она ему может подарить. Но его внимания требовали другие, более неотложные дела. Это было очередной неожиданностью, потому что раньше для него не было ничего важнее удовольствия.

Он искал наслаждений, взращивал их, тратил на них большую часть сил и времени. Какой смысл жить без удовольствий? Охота за ними являлась основной целью его существования. Однако сегодня он на время выбросил из головы мысли о приятном ради того, что казалось более полезным. Кто этот человек, который идет коридорами Грантвуд Мэнора? Он перестал себя узнавать.

В библиотеке он с удивлением увидел доктора Робертса, сидевшего в кресле у письменного стола Айнсли. Доктор вспыхнул и быстро поднялся.

— Майор Лайонс, — произнес он, поклонившись, — рад видеть, что вы так свободно передвигаетесь.

— Без трости, как видите. Но я не ждал вас сегодня.

— Доктор Робертс пришел ко мне, — сказал Айнсли, вставая и пряча в ящик стола какую-то бумагу.

Айнсли никогда не имел привычки скрытничать. Хотя, может, и имел, только Стивен был слишком поглощен собой, чтобы это замечать.

— А что случилось? — поинтересовался Стивен, подходя ближе.

— Ничего важного. — Айнсли прищурился. — Что это у тебя с глазом, скажи на милость?

Виноватое выражение на лицах двух мужчин не укрылось от внимания Стивена, но он слишком хорошо знал Айнсли, чтобы понимать, что вопросами в лоб правды от него не добиться.

— Небольшой несчастный случай. Налетел на дверь.

Айнсли фыркнул.

— Наверняка какая-нибудь из служанок так ответила на твои приставания. Я же просил тебя не трогать их. Я не потерплю такого отношения к своим людям.

Стивен благоразумно промолчал. Пусть думает, что хочет.

— Тебе что-то нужно? — недовольным тоном спросил Айнсли.

— Да. Но это личное. Я не знал, что ты не один. Вернусь позже.

— В этом нет необходимости, — сказал доктор Робертс. — Мы уже закончили. Ваша светлость, как всегда рад был повидаться. Майор, если с вами этой ночью стряслось еще что-то неприятное, я бы хотел об этом знать. Если нет — всего хорошего, сэр.

Стивен проводил взглядом поспешно удалившегося доктора, после чего повернулся к Айнсли.

— Может, расскажешь, что тут, черт возьми, происходит?

— Это личное.

Он смерил взглядом брата.

— Что-то со здоровьем?

— Не бери в голову, малыш.

— Ты не называл меня так с тех пор, как я вернулся.

— Извини. И сейчас не стоило. Старая привычка. Я восхищаюсь твоим геройством в Крыму.

— Геройством, о котором я ничего не помню.

— Но от этого оно не становится менее достойным. О тебе даже писали в «Таймс» и «Иллюстрейтед Лондон ньюс». К тому же мне прислали письмо из военного министерства. Если хочешь прочитать, у меня все это хранится.

— Возможно, когда-нибудь.

Он неторопливо подошел к буфету и плеснул в стакан виски.

— Будешь?

— Немного рановато для виски, ты не находишь? Даже для тебя.

— Никогда не рано получить удовольствие. Если мы с Вестклиффом и должны были тебя чему-то научить, так этому. Иначе плохие мы братья.

— Что-то происходит, — заметил Айнсли. — Ты не был со мной так дружелюбен лет с двенадцати.

Чертов умник. Стивен налил виски в другой стакан и с двумя стаканами в руках и самой невинной улыбкой на лице вернулся к столу.

— Я едва не погиб. Разумеется, это сделало меня более дружелюбным.

Айнсли взял стакан и опустился в кресло.

— Возможно. Но я тебе не доверяю…

Стивен стремительно выдвинул ящик стола, схватил спрятанную Айнсли бумагу и отпрыгнул в сторону, прежде чем брат успел его остановить.

— Недоверие взаимное.

— Черт! — крикнул Айнсли. — А ну верни!

Стивен подошел к окну, где было больше света. В руках у него был список имен. Только женских.

— Что это? Список твоих последних побед? — Тут взгляд его упал на знакомое имя. — Что? Здесь имя Мерси? — Он резко развернулся и посмотрел на брата. — Что это такое?

Айнсли присел на край стола и опрокинул в себя виски.

— Тебе это не понравится.

— Мне это уже не нравится.

— Это список женщин, отобранных для службы вместе с мисс Найтингейл.

— Зачем он тебе?

— Я проверял ее рассказ. Хотел убедиться, что она на самом деле была сестрой и что ваши дороги могли пересекаться.

— Ты ей не доверяешь?

— Просто хотел убедиться.

— Не тебе об этом беспокоиться.

— Ты же ничего не помнишь о двух годах своей жизни. Ты даже не уверен, что спал с ней.

— Спал.

Айнсли удивленно повел бровью.

— Ты это помнишь?

— Нет. — Стивен скомкал бумагу. — Но я знаю. — Будь Стивен романтиком, он даже прижал бы к сердцу кулак для убедительности. — Ребенок мой. И Мерси будет моей. Я пришел, чтобы просить тебя помочь достать специальное разрешение.

— А если ты ошибаешься?

— Значит, мне жить с моей ошибкой. — Он шагнул к брату. — Айнсли, ты на три года меня младше, а относишься ко мне, как старший брат. Ты за меня не отвечаешь.

— А если бы я не купил тебе место в армии?

— Ты и Вестклифф. Я не помню время, проведенное в Крыму, но все, что было до этого, помню прекрасно. Нужно было выбить дурь из моей головы. Мне необходима была цель в жизни. — Как и Мерси. Он понятия не имел, оправдал ли ожидания братьев, но был уверен, что нашел цель, от которой не собирался отказываться.

— Значит, тебе небезразлична эта девушка? — спросил Айнсли.

— Насколько я на это способен. И это, я знаю, выглядит смешно в данной ситуации, поскольку фактически мы с ней знакомы всего несколько дней. Но ничего не попишешь.

Айнсли ухватился за этот аргумент, как утопающий за соломинку, но Стивена было не так-то легко отговорить от того, что он вознамерился сделать.

Затем Стивен сходил к матери. Нашел он ее в северной гостиной, где она сидела в кресле у окна с таким блаженным выражением на лице, будто ее взору открылись все прелести рая. Он опешил, когда увидел ее такой. Она была строгой, грозной женщиной, известной тем, что всегда поступала по-своему. Сейчас же, сидя в этой позе, она казалась значительно моложе, и он вдруг осознал: несмотря на то, что она похоронила двух мужей, вырастила трех непослушных сыновей, а теперь уже была бабушкой двух внуков, ей еще не было пятидесяти.

Лео стоял неподалеку перед мольбертом, с палитрой в руке. Похоже, герцогиня была его излюбленной натурой. Стивен видел великое множество его работ, и почти на каждой из них центральное место занимала герцогиня.

Лео замер, не донеся кисть до холста.

— Майор.

— Лео. Могу я поговорить с матерью наедине?

Герцогиня повернула голову и поджала губы.

— Ты сделал девушке предложение.

— Вы против?

— Нет. Мать твоего ребенка заслуживает этого. Она могла выбросить Джона в Сену, и мы ничего не узнали бы. Я думала, мне придется заставлять тебя, и даже поспорила с Лео, который утверждал, что ты сам это сделаешь. Придется теперь с ним расплачиваться.

Лео положил кисть, подошел к герцогине, наклонился и поцеловал ее в щеку.

— Я оставлю тебя с сыном, а сам тем временем пойду поразмыслю о своем выигрыше.

— Держись подальше от той молодой горничной — ты знаешь, о ком я говорю. Не нравится мне, как она на тебя смотрит.

— А я ничего такого не заметил. Впрочем, я смотрю только на тебя.

— Как мило! — Она рассмеялась. — Теперь ступай.

Пока Лео шел к двери, она не отрываясь наблюдала за ним.

— Он всегда был романтиком.

Стивен сел в кресло напротив нее и вытянул ноги. Теперь, когда солнце не падало на ее лицо, она уже не выглядела так молодо, и тем не менее оставалась весьма красивой женщиной.

— На что вы спорили?

Она покраснела.

— Это только между Лео и мной. — Глубоко вздохнув, она окинула сына взглядом. — Значит, ты женишься на ней.

— Если она согласится. Предложение я еще не сделал.

Он разведывал обстановку, прощупывал почву и выяснил, что в Ускюдаре, похоже, дал ей не все, на что был способен. Однако он намеревался очень скоро наверстать упущенное.

— Но тебе нужно кольцо?

Кольцо, которое подарил ей отец Вестклиффа, перешло жене Вестклиффа. Кольцо от отца Айнсли перейдет жене Айнсли. Но кольцо, которое ее отец подарил ее матери, должно было достаться Мерси.

— Да.

Глаза ее затуманились, но лишь на миг.

— Ты всегда любил женщин, поэтому я считала, что ты женишься последним, если вообще женишься.

— Женщин, мама. Я всегда любил женщин, но никогда не любил одну женщину. Кроме вас, разумеется.

Ее губы тронула улыбка.

— Льстец. — Улыбка потускнела. — Значит, ты ее не любишь?

— Практически я знаю ее меньше недели. Мог ли я полюбить ее за это время?

Кивнув, она посмотрела в окно.

— Я прошу тебя, будь ей верен.

— Как условия вашего с Лео пари не касаются никого, кроме вас двоих, так и моя верность касается только меня и Мерси.

— Неверный муж может разбить женское сердце, сломить ее гордость, наполнить ее душу горечью и…

— Мама, мы поженимся не потому, что нам того хочется, а потому, что так складываются обстоятельства. Это будет брак по расчету, и я не думаю, что кто-то из нас ожидает большего, — сурово произнес он.

— Я воспитывала своих сыновей так, чтобы они выросли сильными, уверенными в себе и гордыми мужчинами. Конечно, ты пойдешь своей дорогой, я в этом не сомневаюсь, но пусть компасом тебе служит сердце.

Стивен хотел пригласить Мерси прогуляться вместе с ним, но поднялся ветер и в саду стало очень холодно. На закате в окна начал хлестать ливень. Весной он бы устроил пикник где-нибудь на берегу одной из рек, протекавших через поместье его брата, или одного из прудов, в которых они ловили рыбу еще в детстве. Грудь его сжималась от мысли о том, что настанет день, когда он туда поведет порыбачить Джона.

Он никогда не исключал возможности того, что все же обзаведется детьми, но полагал, что в роль отца будет входить постепенно, однако отцовство свалилось на него как снег на голову. Но разве мог он жаловаться, если такая же судьба постигла и Мерси? Он не станет сокрушаться, негодовать или сожалеть, что все так вышло. Он возьмет на себя обязанности отца и мужа и попытается справиться с ними как можно лучше. Стивену совсем не хотелось, чтобы его сын когда-нибудь пожалел о том, что он его отец. Более того, ему не хотелось, чтобы Мерси пожалела, что он стал ее мужем.

Он начнет приготовления так, как и собирался: вдумчиво и с оглядкой на ее желания.

Стивену нужно было найти место, где бы их никто не потревожил. Такое место, где назойливая мать не смогла бы спрятаться и подслушать их беседу. Наконец он остановил выбор на портретной галере на первом этаже, из окон которой открывался исключительный вид на поместье, и попросил Мерси присоединиться там к нему за час до обеда.

Он стоял у окна и репетировал фразу, которой хотел начать разговор, когда услышал тихие шаги. В тот же миг вспышка молнии озарила черное ночное небо и на миг осветила землю. Величественное зрелище. И подходящий антураж, решил он, для женщины, которая доказала, что сделана из куда более крутого теста, чем он. Когда природный свет померк, предоставив горящим лампам противостоять тьме, он увидел в стекле ее отражение рядом со своим. На ней было зеленое платье, которое она надевала в свой первый день в поместье. Только теперь он знал, какие сокровища оно скрывает.

Поскольку дело шло к обеду, она не стала надевать перчатки. Он тоже. Волосы ее были уложены так, что они не выглядели короткими. Взгляд Стивена привлек жемчужный гребень у нее на голове. Сколько же ему будет лет, когда волосы у нее снова отрастут до талии?

Они смотрели на отражение друг друга. Они смотрели в темноту. Они смотрели, как набирает силу гроза, как ветер клонит деревья и дождь хлещет по окнам.

Длинный коридор тянулся через весь дом. Стивен планировал пройти с ней по всей его длине. Он даже прихватил свою трость, чтобы скрыть уже почти незаметную хромоту. Но закончилось все тем, что он просто указал ей на кресло перед окном.

— Пожалуйста, садитесь.

Она села, сложила руки на коленях и выжидающе посмотрела на него. Интересно, догадывалась ли она, ради чего он пригласил ее сюда? Заведя руки за спину, он снова повернулся к окну, в котором, правда, отчетливо видел ее отражение. Его тянуло к ней. С этим не поспоришь. Как не поспоришь и с тем, что это по его вине она оказалась в таком положении. Он мог забрать ребенка, позволить герцогине растить его, освободить Мерси. Но Стивен видел, как глубока ее любовь к малышу. Было бы жестоко разлучать Мерси с Джоном.

Можно было бы взять малыша и оставить при нем Мерси в качестве няни или гувернантки. Если она не будет заявлять на него права, те, кто знал, кем она на самом деле приходится Джону, со временем забудут об этом. Она может встретить кого-нибудь, влюбиться и выйти замуж. Зажить собственной жизнью. Покинуть Джона. Но по отношению к Джону это было бы несправедливо.

По правде говоря, он не хотел, чтобы она уехала. Но он не любил ее и, опять же, это было бы несправедливо по отношению к ней. Какое-либо идеальное решение ему не приходило в голову, поэтому он был вынужден остановиться на том, которое, по его мнению, было наилучшим в данной ситуации. Она была из тех людей, кто выжимает максимум из самого неблагоприятного положения, он же был готов сделать все, что в его силах, чтобы сделать ее счастливой. Женщина не должна знать горя, во всяком случае по его вине. Женщины забавны, они делают жизнь интереснее и доставляют мужчинам удовольствие. Женщины — это бесценный дар природы, и в этом качестве он всегда ценил их.

Сделав глубокий вдох, он всмотрелся в ее отражение.

— Я не знаю, тот ли я человек, с которым вы познакомились в Ускюдаре. Я не знаю, как к вам относился тот человек и какие намерения насчет вас у него имелись. Я даже не уверен, что знаю того человека, которым являюсь сейчас. Я знаю лишь того, кем я был два года назад. Скажу честно, я от себя не в восторге. — Он повернулся к ней. — Если вас это успокоит, тот человек никогда не укладывал в свою постель женщину, к которой не испытывал совершено никаких чувств.

Она кивнула и сглотнула. Движение мышц на ее тонкой шее привлекло его внимание, потом он снова перевел взгляд на ее глаза.

— Кроме вас, я не знала мужчин, — негромко промолвила она.

Он беспечно хохотнул.

— Прошлой ночью это было очевидно. Не знай я всех обстоятельств, я мог бы поклясться, что вы девственница.

— Вы многих знали?

Он поднял брови.

— Девственниц?

Она кивнула, явно смутившись. Щеки ее запылали огнем.

— Нет, но обсуждение моих былых подвигов… в подробностях… — это не та причина, по которой я попросил вас присоединиться ко мне. Сегодня утром вы намекнули, что не против выйти замуж за человека, который частично утратил разум.

— Вы утратили не разум. Вы утратили всего лишь часть воспоминаний.

— А что, если этот… недуг распространяется не только на то время, которое я провел в Крыму? Что, если снова произойдет нечто подобное и я опять вас забуду? Забуду вас и Джона.

— Зачем переживать из-за воображаемых неприятностей?

Но и реальных неприятностей хватало. Она накликала их, причем с избытком, когда приняла решение забрать его сына. Стивен не мог позволить ей нести это бремя в одиночку. Каким бы человеком он ни был в Крыму, он знал, каким был до того. Это в нем не изменилось. Укладывая в постель женщину, он всегда четко осознавал: случись что, он не оставит ее в беде.

— Вы — мать моего ребенка, и в душе я знаю: этого не произошло бы, если бы я был к вам совершенно равнодушен. Не могу сказать, что любил вас. Даже сейчас не могу… Но вы не бросили моего сына, и я не брошу вас.

Он опустился на одно колено. Заживающая нога отозвалась болью, когда он согнул ее, принимая не очень удобную позу.

Мерси ахнула. Глаза ее распахнулись. Стивен взял ее за руку, прижал к своим губам, испил виски ее глаз.

— Мисс Доусон, Мерси, будьте моей женой.