Соблазнить негодяя

Глава 22

Стивен стоял у детской кроватки, глядя на своего сына. Было далеко за полночь. Он разбудил няню и велел ей идти спать в другое место. После клуба, куда они зашли с Айнсли, он был достаточно пьян, чтобы не замечать своей грубости.

Мысли его туманились от выпитого и от осознания того, что его предали. Теперь многое становилось понятно. И то, почему она так не хотела, чтобы он вспомнил прошлое. Да было ли между ними вообще что-нибудь? Спал ли он с ней хоть раз? Если верить Чуду, то нет.

Но многое теперь и утратило смысл. Чудо поведала им, что брала у Мерси деньги из страха. Если бы она стала отказываться, Мерси могла решить, что она, Чудо, рассказала правду о том, кто на самом деле приходится матерью Джону. Мерси и так не доверяла ей, даже приставила к ней соглядатая. Кроме того, она боялась, что Мерси рассердится на нее и уничтожит, как не раз угрожала.

«Я должна быть готова к худшему».

Рыдая, она рассказала о том, как проснулась однажды утром и обнаружила, что ребенок исчез. «Как же я тогда не догадалась, что он нужен ей, чтобы свои делишки обустраивать?»

Мальчик вскрикнул и проснулся, широко распахнув глаза, так же, как не раз бывало с его мнимой матерью. Она говорила, что ее преследуют ужасы войны. Или это чувство вины лишало ее покоя по ночам?

Стивен прикоснулся пальцем к щеке Джона.

— Ш-ш-ш. Все будет хорошо, вот увидишь.

Малыш притих.

— А ты узнаешь мой голос, да? Ты знаешь, кто я. Интересно, а свою мать ты узнаешь? Настоящую мать.

— Не знала, что ты вернулся.

Его тело тут же предательски откликнулось на сонную хрипотцу в ее голосе, но сердце превратилось в кусок льда. Он не повернулся. Не смог. Каждый его нерв трепетал, призывая заключить ее в объятия, но он не стал этого делать. И никогда больше не обнимет ее.

— Что ты делаешь? — спросила она мягко, подойдя к нему и приложив ладонь к его спине.

Он застыл от знакомого прикосновения, которое могло всколыхнуть его желания.

— Рассматриваю глаза сына.

— По-моему, у него глаза точно такие, как у тебя.

— Мне кажется, они больше похожи на материнские. Необычного оттенка синего. Почти фиалковые.

Пальцы на его спине дернулись, рука ее тут же опустилась. Он повернулся к ней. Мерси сделалась почти такой же белой, как ее шелковая ночная рубашка.

— Я знаю все, Мерси, все.

Голос его был холодным, как крымский ветер. Кровь застыла у нее в жилах от этого голоса, а сердце чуть не разорвалось от ненависти и презрения, которыми был полон его взгляд. Он не мог знать. Не мог!

— Ты вспомнил? — прошептала она.

Он хрипло хохотнул.

— Надо же, только сейчас я заметил, что эти слова ты всегда произносишь со страхом. Теперь я знаю почему. Нет, моя изворотливая женушка, я не вспомнил время, проведенное в Крыму. Я не вспомнил тебя.

Она через силу пролепетала:

— Это она рассказала тебе.

— Несмотря на твои угрозы погубить ее. Только попытайся это сделать, и я погублю тебя!

Что за бессмыслица?

— Я не понимаю. О чем ты говоришь?

— Я знаю, Мерси, знаю, что ты украла ребенка…

— Что?! Нет же, это она бросила Джона. Оставила его мне однажды утром и не вернулась. Он был ей не нужен.

Ей показалось, что гнев его слегка поутих, и надежда вспыхнула в ней, как зажженный факел.

— Так почему ты не рассказала мне об этом сразу же? — воскликнул он все тем же огрубевшим от обиды голосом.

Она ощутила страстное желание прикоснуться к нему, успокоить, утешить. Но сейчас дотрагиваться до него было нельзя. Все в его позе и выражении лица кричало: «Отойди, держись от меня подальше!» Но ей было все равно. Ради Джона она бы встретилась с самим Люцифером.

— Потому что боялась, что ты заберешь его у меня, а я так сильно его люблю. Если бы даже я сама его родила, я не любила бы его больше.

— Ты меня обманула, Мерси. Наш брак основан на лжи.

— Нет! — Она протянула к нему руку и тут же отдернула ее. Сжала пальцы так, что ногти впились в ладони. Захныкал Джон. Наверное, ребенок почувствовал возникшее напряжение между нею и Стивеном. Оно как будто, дрожа, повисло в воздухе между ними, такое плотное, что его, казалось, можно было проткнуть штыком. — Я никогда не лгала тебе. Ни разу. Я никогда не говорила, что это я родила Джона. Я только говорила, что я — его мать. И мое сердце считает это правдой.

— Ложь! Преподноси ее, как хочешь, выдавай за что угодно, но ты никогда не была честна со мной. Ты заставила меня жениться на тебе.

Она замотала головой.

— Я никогда не требовала от тебя этого.

— Но ты добилась, чтобы я это сделал. Эти невинные речи! Ты постоянно была рядом со мной. А твои ночные кошмары, они-то хоть были настоящими? Или это тоже был способ затащить меня в постель?

Джон уже выл во весь голос. Его крики мешали сообразить, как доказать ему, что у нее не было никаких далеко идущих планов.

— Как ты можешь так мне не доверять? Как ты можешь обо мне такое думать?

— Ты никогда не хотела, чтобы я вспомнил. Ты не сделала ничего, чтобы помочь мне вспомнить! — Он ударил кулаком по стенке кроватки.

Джон завопил. Этого Мерси уже не выдержала. Оттолкнув Стивена, она взяла Джона на руки и нежно прижала к груди.

— Ответь, между нами было что-нибудь в Ускюдаре?

Мерси понимала, чего это будет ей стоить, какую высокую цену придется заплатить за правду, но лгать ему она не могла, поэтому промолчала.

Он расхохотался.

— Вот почему ты не хотела, чтобы я вспомнил! Потому что тогда выяснилось бы, что ты не его мать. Что та чудесная ночь, о которой ты рассказывала, — сказка.

— Это не сказка. Все это было. Ты остался со мной, ты утешал меня. Только мы не… — Она покачала головой. — Все было невинно.

— Будь ты проклята! Будь ты проклята за то, что обманула меня! У тебя неделя, чтобы попрощаться с ним, а потом ты должна уйти, — прогрохотал Стивен срывающимся от едва сдерживаемой ярости голосом.

Мерси обомлела.

— Ты меня прогоняешь?

— Да, прогоняю. Его мать — Чудо. И, клянусь небесами, она получит его обратно.

— И тебя? Ведь это ты ей нужен, а не Джон. Теперь, когда ты стал рыцарем, она мечтает стать леди, а о ребенке она не думает.

— Она говорит другое. И она поможет мне вспомнить. Она расскажет мне обо всем, что было с нами на востоке. Память восстановится, и я верну то, что потерял.

— Почему ты веришь ей, а не мне?

— Потому что я знал ее до того, как поехал в Крым. Я ее знал хорошо, а вас, миледи, я не знаю совсем.

Он развернулся и вышел из комнаты так решительно, будто за дверью ему предстояло сразиться с армией русских.

Ей захотелось крикнуть ему в спину, броситься за ним следом, догнать его…

Но гордость не позволила ей сдвинуться с места. Из глаз хлынули слезы, она стиснула Джона и прижала к себе маленькое тельце. Стивен разбил ей сердце. А через неделю она лишится сердца навеки, когда Джона, милого, ненаглядного малыша, вырвут из ее рук.