Сочинения

14. собеседование аввы Нестероя (первое) о духовном знании

Обещание наше и порядок пути заставляют изложить наставление аввы Нестероя, мужа во всем знаменитого и с высшим знанием. Когда он узнал, что мы кое–что из Св. Писания знаем по памяти и желаем уразумения того, то начал так говорить нам:

В этом мире много родов знаний, такое же разнообразие их, как и искусств и наук. Но хотя они все или вовсе бесполезны, или служат для удобств только настоящей жизни, однако все имеют собственный порядок учения и способа, по которому бы могли быть приобретены желающими. Итак, если те искусства имеют известные свои правила для усвоения их, то тем более учение нашей религии и монашеское звание, которое стремится к созерцанию невидимых тайн и ищет не настоящей корысти, а воздаяния вечной награды, имеет известный порядок и основание. Знание его бывает двоякое: первое практическое, т. е. деятельное, которое относится к исправлению нравов и очищению пороков; второе теоретическое, т. е. которое состоит в созерцании божественных предметов и познании сокровеннейших истин.

Итак, кто желает достигнуть созерцания Бога, тому необходимо сперва со всем усердием и силою приобрести деятельное знание. Ибо эта практика и без теории может

\\513// быть приобретена, а созерцательное без практического знания вовсе не может быть приобретено. Ибо некоторые ступени в таком порядке и расстоянии поставлены, что человеческое смирение может взойти до верха. Если они сказанным образом следуют одна за другою, то можно достигнуть высоты, на которую, отняв одну ступень, нельзя перелететь. Итак, напрасно стремится к созерцанию Бога тот, кто не уклоняется от нечистоты пороков. Ибо Дух Божий удалится от лукавства и не будет обитать в теле, порабощенном грехом (Прем 1, 4, 5).

А это деятельное совершенство двояким образом составляется. Первый образ его состоит в том, чтобы познать свойство всех пороков и способ врачевания их; второй — в том, чтобы наблюдался порядок добродетелей, и дух наш усовершенствовался в них так, чтобы служил им уже не по принуждению, как бы покоряясь насильственной власти, а естественным благом услаждался, питался и трудный, тесный путь проходил с удовольствием. Ибо тот как сможет постигнуть способ добродетелей, который отнесен ко второй степени в деятельной науке, или тайны духовных небесных предметов, которые находятся на высшей степени созерцания, кто не мог уразуметь свойство своих пороков и не старался истребить их? Следовательно, тот не может взойти на высоту, кто не победит на ровном пути; тем более не поймет внешнего тот, кто не мог понять находящегося в нем самом. Впрочем, следует знать, что нам необходимо подвизаться с двояким намерением: как для изгнания пороков, так и для приобретения добродетелей. И это мы говорим не по своей догадке, а научившись из слов того, кто один знает силы и способ своего произведения и говорит: Я поставил тебя в сей день над народами и царствами, чтобы искоренять и разорять, губить и разру-\\514//шать, созидать и насаждать (Иер 1, 10). Для истребления вредных предметов здесь называются четыре необходимые действия: искоренять, разрушать, губить, истреблять. А для совершенствования добродетелей и приобретения того, что относится к правде, обозначаются только два действия: созидать и насаждать. Отсюда ясно видно, что гораздо труднее исторгать и истреблять застарелые страсти тела и души, нежели насаждать и созидать духовные добродетели.

Итак, эта деятельная жизнь, которая, как сказано, состоит из двух образов, разделяется на многие виды и подвиги[118]. Ибо те, которые главной своей целью ставят уединение в пустыне, чистоту сердца, как в древности Илия и Елисей, а в наши времена блаженный Антоний и другие последователи той же жизни, те искренно соединялись с Богом посредством безмолвия в пустыне. Некоторые всю заботу своего старания приложили к наставлению братьев, к бдительному попечению о киновиях, как недавно авва Иоанн[119], который был начальником большой киновии близ города, называемого Тмуис[120], и некоторые другие заслуженные мужи, которые прославились апостольскими знаниями, как помним.

\\515// Некоторые с удовольствием занимаются благочестивым делом послушания по странноприимству, коим угождали Богу, как знаем, в прежние времена патриарх Авраам и Лот, а недавно — блаженный Макарий, муж, отличавшийся особенной кротостью и терпением, который управлял странноприемницею у Александрии, так что он был не ниже любого из пребывавших в уединении пустыни. Некоторые избирали попечение о больных, иные принимали на себя ходатайство за бедных, угнетенных, или занимались учением других, или раздачей милостыни нищим, и по своему расположению и благочестию они слыли великими и высокими мужами.

Поэтому всякому полезно и пристойно, по предпринятому намерению или по полученной благодати, с полным усердием и прилежанием стараться достигнуть совершенства в избранном деле; восхваляя и уважая добродетели других, не должен отступаться от своего, однажды избранного призвания, зная, что, по апостолу, церковь есть одно тело, а членов много, и как, по данной нам благодати, имеем различные дарования, то имеешь ли пророчество, пророчествуй по мере веры; имеешь ли служение, пребывай в служении; учитель ли, в учении, увещатель ли, увещевай; раздаватель ли, раздавай в простоте; начальник ли, начальствуй с усердием; благотворитель ли, благотвори с радушием (Рим 12, 6—8). Ибо никакие члены не могут присвоить себе служение других членов, потому что глаза не исполняют обязанности рук, ноздри — ушей. Потому не все апостолы, не все пророки, не все учители, не все имеют благодать врачевания, не все говорят языками (иностранными), не все истолковывают (1 Кор 12, 29, 30).

\\516//

Те, которые еще не укрепились в избранном призвании, когда услышат, что некоторые отличаются разными подвигами и добродетелями, похвалою их обычно так воспламеняются, что тотчас желают подражать их жизни; но слабость человеческая обязательно делает напрасными усилия их. Ибо невозможно одному и тому же человеку отличаться всеми вышеупомянутыми добродетелями. А если бы кто захотел все их вместе приобрести, то обязательно впадет в то, что, когда погонится за всеми, ни в какой толком не преуспеет, и от этой перемены и разнообразия больше потеряет, нежели приобретет. К Богу стремятся многими путями, и потому всякий должен с неуклонным вниманием к своему течению совершать тот путь, который однажды избрал, чтобы быть совершенным в своем призвании.

Кроме того вреда, который, как мы сказали, терпит монах, по непостоянству духа желающий переходить к разным подвигам, он еще этим подвергается опасности смерти, потому что иногда, что одни делают хорошо, другие тем же самым подают худой пример, и что для некоторых хорошо, то для других бывает гибельно, например, если бы кто захотел подражать той добродетели одного человека, о которой авва Иоанн рассказывал не в образец подражания, а только к удивлению. Некто, в мирском образе придя к сказанному старцу, коему принес некоторые начатки своих плодов, нашел там одного человека, одержимого злейшим демоном. Он, пренебрегая заклинаниями и повелением аввы Иоанна, говорил, что никогда не выйдет по его приказанию из одержимого им тела. А при входе мирянина, устрашившись

\\517// и с почтением произнеся его имя, вышел. Старец, удивляясь столь очевидной благодати мирянина, начал расспрашивать у него об образе жизни и занятиях его. Когда этот сказал, что он мирянин, связан супружескими узами, то блаженный Иоанн, размышляя о его превосходной добродетели и благодати, тщательнее выпытывал, какова его жизнь. Тот говорил, что он деревенский мужик, ежедневным делом рук своих приобретает себе пропитание, не сознает в себе ничего доброго, кроме того, что прежде чем утром выйти на сельскую работу и вечером возвратиться в дом, всегда заходил в церковь благодарить Бога, подателя всех благ, за сохранение своей жизни, и прежде чем употреблять плоды трудов своих, начатки и десятую часть их всегда посвящает Богу, и что он никогда не проводил волов своих через чужую жатву без того, чтобы не заградить уст их, дабы не причинить и малейшего вреда ближнему. Но поскольку это казалось авве Иоанну недостаточным для приобретения такой благодати, которой тот превосходил его, и выведывая, спрашивал, нет ли у него чего–либо такого, что могло бы снискать такую благодать; то он из уважения к такой усердной просьбе признался, что назад тому одиннадцать лет, по приказанию родителей принужден был взять себе жену, тогда как хотел быть монахом, и до сих пор, имея ее вместо сестры, без ведома для других сохранил ее и себя в девстве. Старец, услыхав это, поражен был таким удивлением, что перед всеми воскликнул: после этого неудивительно, что демон, не слушавший меня, не стерпел присутствия того, целомудрие которого он не мог поколебать не только в пылкое время юности, но и поныне. Об этом деле авва Иоанн с большим удивлением рассказывал; однако никому из монахов не советовал испытывать, зная, что многое, сделанное иными правильно, другим подражающим причиняет совершенную гибель, и не могут все употреблять то, что по особенной благодати Господь дарует немногим.

\\518//

Но возвратимся к изъяснению знания, о котором началась речь. Итак, как мы сказали выше, деятельное знание простирается на многие знания и занятия. А созерцательное знание разделяется на две части: на историческое (буквальное) толкование Св. Писания и духовное (таинственное) понимание. Потому и Соломон, исчисляя многоразличную благодать церкви, говорит: вся семья ее одета в двойные одежды (Притч 31, 21). А роды духовного знания — тропология, аллегория, анагогия[121], о которых в Притчах говорится так: напиши их себе трижды на широте своего сердца (Притч 22, 20). Итак, история содержит знание предметов прошедших и видимых, как объясняет это и апостол: Авраам имел двух сынов, одного от рабы, а другого от свободной. Но который от рабы, тот рожден по плоти; а который от свободной, тот по обетованию (Гал 4, 22—24); к аллегории относится следующее (потому что действительное происшествие было прообразом другой тайны): это, говорит апостол, два завета: один от горы Синайской, рождающий в рабство, который есть Агарь, ибо Агарь означает гору Синай в Аравии и соответствует нынешнему Иерусалиму, потому что он с детьми своими в рабстве (Там же, 24). А анагогия, от духовных тайн восходя к некоторым высшим и сокровеннейшим таинствам небесным, поясняется апостолом так: а вышний Иерусалим свободен: он — матерь всем нам. Ибо написано: возвеселись, неплодная, нерождающая; воскликни и возгласи, не мучившаяся родами; потому что у оставленной гораздо более детей, нежели у имеющей мужа (Там

\\519// же, 26, 27). Тропология есть изъяснение нравственное, относящееся к исправлению жизни и деятельному наставлению, например, если под этими двумя заветами будем понимать деятельное и теоретическое учение; или если под Иерусалимом или Сионом захотим понимать душу человека, по изречению: хвали, Иерусалим, Господа; хвали, Сион, Бога твоего (Пс 147, 1). Итак, вышесказанные четыре рода понимания сходятся к одному, если хотим, так что один и тот же Иерусалим можно понимать в четырех смыслах, — в историческом смысле он есть город Иудеев; в аллегорическом — церковь Христова; в анагогическом — город Бога небесный, который есть матерь всем нам; в топологическом — душа человека, которую часто под этим именем Господь порицает или хвалит. Об этих четырех родах толкования апостол говорит так: теперь, если я приду к вам, братия, и стану говорить на незнакомых языках, то какую принесу вам пользу, когда не изъяснюсь вам или откровением, или познанием, или пророчеством, или учением? (1 Кор 14, 6). Откровение принадлежит к аллегории, по которой то, что содержит историческое повествование, объясняется в духовном смысле; например, если мы попытаемся раскрыть то, как отцы наши все были под облаком, и все прошли сквозь море; и все крестились в Моисея в облаке и в море; и все ели одну и ту же духовную пищу; и все пили одно и то же духовное питие: ибо пили из духовного последующего камня; камень же был Христос (1 Кор 10, 1—4); то это изъяснение в смысле преобразования тела и крови Христовых, которые мы ежедневно принимаем, составляет способ аллегорического толкования. А познание, упоминаемое также апостолом, есть тропология, по которой все, что относится к деятельной рассудительности, что полезно или честно, мы различаем благоразумным исследованием, как, например, следующее: рассудите сами, прилично ли жене молиться Богу с непокрытою головою (1 Кор 11, 13). Это объяснение, как сказано, содержит нравственный смысл. Также про-\\520//рочество, которое апостол поставил на третьем месте, означает анагогию, которая относится к невидимому и будущему, как, например, следующее: не хочу же оставить вас, братия, в неведении об умерших, дабы вы не скорбели, как прочие, не имеющие надежды. Ибо, если мы веруем, что Иисус умер и воскрес, то и умерших в Иисусе Бог приведет с Ним. Ибо сие говорим вам словом Господним, что мы живущие, оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим умерших, потому что Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде (1 Сол 4, 13—16). Это изъяснение будет аналогическое. Лучение означает простой порядок изложения истории, в коей не содержится никакого больше сокровенного смысла, кроме того, какой означается словами, как, например, следующее: я первоначально преподал вам, что и сам принял, т. е., что Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что Он погребен был, и что воскрес в третий день, по Писанию, и что явился Кифе (1 Кор 15, 3—5). Бог послал Сына Своего (Единородного), Который родился от жены, подчинился закону, чтобы искупить подзаконных (Гал 4, 4, 5). Или это: слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь един есть (Втор 6, 4).

Поэтому, если вы стараетесь достигнуть света духовного знания не из пустого тщеславия, а для очищения, сначала воспламенитесь желанием того блаженства, о котором сказано: блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят (Мф 5, 8), так чтобы вам можно было достигнуть и того, о чем говорит ангел пророку Даниилу: и разумные будут сиять, как светила на тверди, и

\\521// обратившие многих к правде — как звезды, вовеки, навсегда (Дан 12, 3). Итак, занимаясь чтением с прилежанием, какое, думаю, вы имеете, со всем усердием спешите сперва вполне приобрести деятельное, т. е. нравственное познание. Ибо без этого нельзя приобрести той теоретической чистоты, которую после многих употребленных трудов, уже как бы в награду приобретают только те, которые не от слов других учителей, а от добрых своих дел научились. Ибо приобретающий понимание не размышлением о законе, а от плодов дел, с Псалмопевцем воспевает: повелениями Твоими я вразумлен (Пс 118, 104), и, истребив все страсти, благонадежно говорит: буду петь. Буду размышлять о пути непорочном (Пс 100, 2). Ибо поющий понимает, что поет тот, кто по пути непорочному ходит с чистым сердцем. И потому если хотите в вашем сердце приготовить священный шатер духовному знанию, то очистите себя от нечистоты всех страстей и отрешитесь от забот настоящего века. Ибо той душе, которая хоть немного занята мирскими развлечениями, невозможно заслужить дар познания, или порождать духовные чувства, или быть постоянной в священном чтении. Итак, прежде всего старайтесь, особенно ты, Иоанн (Кассиан), которому для сохранения того, что я намерен сказать, много благоприятствует и юный возраст, наложить на свои уста совершенное молчание, чтобы от суетного возношения не сделались бесполезными усердие в чтении и труд твоего желания. Это есть первый шаг к деятельной науке (жизни); ибо весь труд человека в устах его (Еккл 6, 7); нужно тебе постановления и наставления всех старцев принимать внимательным сердцем и как бы с немыми устами; и, прилежно сохраняя в своей груди, спеши лучше к выполнению их, нежели к научению других. Ибо от этого (учительства) происходит гибельное тщеславие; а от того (выполнения) произрастут плоды духовного знания. Итак, не осмеливайся ничего говорить при собеседовании старцев, разве только незнание, причиняющее вред, заставит тебя спросить что–нибудь или необходи-\\522//мое познание, так как некоторые, увлекаясь любовью к пустой славе, для выказывания своей учености притворно спрашивают о том, что сами хорошо знают. Невозможно заслужить дар истинного знания тому, кто с намерением приобрести людскую похвалу занимается чтением. Ибо кто побежден этою страстью, тот обязательно будет связан и другими страстями, особенно гордостью, и таким образом пораженный в деятельном, нравственном отношении не достигнет духовного знания, которое рождается от деятельного. Итак, будь во всем скор на слышание и медлен на слова (Иак 1, 19), чтобы не пало на тебя замечание Соломона: видал ли ты человека опрометчивого в словах своих? на глупого больше надежды, нежели на него (Притч 29, 20). Не решайся учить кого–либо словами, если прежде ты не сделал делом. Держаться этого порядка научил нас Своим примером Господь наш, о Котором говорится: что Иисус делал, и чему учил от начала (Деян 1, 1). Итак, остерегайся, чтобы, прежде делания приступая к учительству, ты не оказался в числе тех, о которых в Евангелии Господь говорит Своим ученикам: все, что они (фарисеи) велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте, ибо они говорят и не делают: связывают бремена тяжелые и неудобоносимые и возлагают на плечи людям, а сами не хотят и перстом двинуть их (Мф 23, 3, 4). Ибо если кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном (Мф 5, 19); а кто, пренебрегая многими и большими (заповедями), возьмется учить других, тот должен считаться уже не малейшим в Царстве Небесном, а величайшим в муках геенны. И потому тебе необходимо остерегаться, чтобы не увлечься к учительству примером тех, которые, приобретя дар слова и искусство состязаться (поскольку могут красноречиво и удовлетворительно доказать то, что захотят), слывут владеющими духовным знанием у тех, которые не умеют различать силу и качество его. Ибо иное — иметь раз-\\523//вязкость на словах и чистоту речи, а другое — проникать в сущность небесных глаголов и чистым оком созерцать глубокие и сокровенные тайны, чего никак не предоставит человеческое учение, светская ученость, а одна чистота духа посредством просвещения Духа Святаго.

Если хочешь достигнуть истинного знания Св. Писания, то тебе следует постараться сперва приобрести непоколебимое смирение сердца, которое усовершенствованием в любви приведет тебя не к тому знанию, которое доставляет надменность, а к тому, которое просвещает. Ибо невозможно неочищенной душе приобрести дар духовного знания. И потому со всей осторожностью избегай, чтобы у тебя через упражнение в чтении, вместо света знания и вечной славы, приобретаемой просвещением науки, не произошли качества, ведущие к погибели от суетной гордости. Потом надо тебе всячески стараться, отвергнув всякие заботы и помышление земное, рачительно и неотступно заниматься чтением Св. Писания, пока постоянное размышление не напитает твой дух, как бы преобразит в подобие себе, сделав из него некоторым образом ковчег завета, содержащий в себе две каменные скрижали, т. е. постоянную твердость двоякого завета; также золотую стамну, т. е. чистую, беспримесную память, которая бы постоянно твердо сохраняла в себе скрытую манну, т. е. вечную, небесную сладость ангельского хлеба — духовных чувств; также жезл Ааронов, т. е. спасительное знамя высочайшего и истинного Первосвященника нашего Иисуса Христа, всегда цветущее свежестью бессмертной памяти. Этот–то жезл, после того как был посечен от корня Иессеева, после умерщвления теперь еще с большей жизненностью процветает. Все это осеняется двумя херувимами, т. е. полнотою исторического и духовного знания. Ибо херувим значит множество знания, которое всегда будет осенять

\\524// спокойствие твоего сердца и покрывать от всех нападений злых духов. И таким образом дух твой, не только в ковчег Божественного завета, но и в Священное Царство возведенный посредством ненарушимого расположения чистоты, как бы поглощенный духовным учением, будет исполнять ту первосвященническую заповедь, о коей Законодатель говорит так: от святилища он (первосвященник) не должен отходить и бесчестить святилище Бога своего (Лев 21, 12), т. е. сердце свое, в котором Господь обещал постоянно пребывать, говоря: вселюсь в них и буду ходить в них (2 Кор 6, 16; Лев 26, 12). Поэтому следует прилежно заучивать на память и постоянно с размышлением прочитывать книги Св. Писания. Ибо это постоянное размышление приносит нам двоякий плод. Первый тот, что когда внимание души занято чтением и размышлением о прочитанном, она не опутывается никакими сетями вредных помыслов; второй же состоит в следующем: чего из пройденного частым повторением, когда мы старались усвоить на память, не могли понять духом, в то время не свободным, после, освободившись от всех развлечений делами и видением, особенно размышляя во время ночного безмолвия, мы яснее усматриваем, так что после успокоения и даже погружения в глубокий сон нам раскрывается понимание сокровеннейшего смысла, коего мы даже и слегка не поняли в бодрствующем состоянии.

А при возрастании обновления нашего духа от этого упражнения начнет также обновляться и взгляд на Св. Писание, и с преуспеванием в этом будет некоторым образом преуспевать и красота более сокровенного понимания. Ибо к приемлемости человеческого смысла и вид его (Св. Писания) применяется и будет являться или земное плотским, или божественное духовным, так что те,

\\525// которым прежде оно казалось покрытым какими–то густыми облаками, не могут ни понять его тонкости, ни сносить блеска. Но чтобы это сделалось яснее из какого–либо примера, довольно представить одно свидетельство закона, которым мы докажем, что все небесные заповеди по возрасту нашего состояния простираются на весь род человеческий. В законе написано: не прелюбодействуй (Исх 20, 14). Это человеком, еще связанным страстями плотской нечистоты, с пользою соблюдается в собственном значении слова. Атому, кто отстал от этого грязного дела и нечистой страсти, необходимо соблюдать то же самое духовно[122], т. е. чтобы удаляться не только от идолопоклонства, но и от всякого суеверия язычников, гадателей и от наблюдения всех знамений, дней и времен и не предаваться гаданиям посредством некоторых слов или имен, вредящим чистоте нашей веры. Ибо этим блудом осквернил себя Иерусалим, который блудодействовал на всяком высоком холме и под всяким ветвистым деревом (Иер 3, 6). Господь, порицая его через пророка, говорит: пусть выступят наблюдатели небес и звездочеты и предвещатели по новолуниям, и спасут тебя от того, что должно приключиться тебе (Ис 47, 13). О таком блудодействе и в другом месте Господь, обличая, говорит: дух блуда обольстил их, и они блудят, отступив от Бога своего (Ос 4, 12). Кто отступил от этого двоякого блуда, тот должен удалиться и от третьего, который состоит в иудейском законе и суевериях, о коих апостол говорит: наблюдаете дни, месяцы, времена и годы (Гал 4, 10). И еще: не прикасайся, не вкушай, не дотрагивайся (Кол 2, 21). Нет сомнения, что это сказано о суевериях, в которые если кто впадет, тот прелюбодействует от Христа, не удостоится услышать от апостола: я обручил вас единому мужу, что

\\526//бы представить Христу чистою девою. Но к нему отнесутся следующие слова того же апостола: боюсь, чтобы как змий хитростью своею прельстил Еву, так и ваши умы не повредились, уклонившись от простоты во Христе (2 Кор 11, 2, 3). Если кто избежит нечистоты и этого блуда, то должен сторониться и четвертого, который состоит в прелюбодействе еретического учения, о котором тот же апостол говорит: я знаю, что, по отшествии моем, войдут к вам лютые волки, не щадящие стада; и из вас самих восстанут люди, которые будут говорить превратно, дабы увлечь учеников за собою (Деян 20, 29, 30). Кто мог избежать и этого, тот пусть остерегается, чтобы более тонким грехом не впасть в порок блуда, который состоит в блуждании помыслов; поскольку всякий помысел не только гнусный, но и праздный и хоть сколько–нибудь удаляющийся от Бога совершенный муж вменяет в самый нечистый блуд.

Герман. При этом придя в сердечное сокрушение и потом тяжело вздыхая, я говорю: все то, что ты пространно исследовал, ввело меня в еще большее отчаяние. Ибо кроме тех общих пленений души, коим, без сомнения, подвергаются извне все слабые, у меня присоединяется особенное препятствие к спасению со стороны познания наук, которое я немного приобрел и которое от наставления ли учителя или от напряжения постоянного чтения так запечатлелось во мне, что теперь дух мой, как бы настроенный поэтическими стихами (пустыми баснями, рассказами о войнах), коими он пропитался с малолетства размышляет даже и во время молитвы. И когда пою псалмы или молюсь о прощении грехов, то приходят на память постыдные поэмы или как бы перед глазами представляется образ сражающихся героев, и такими мечтами вооб-\\527//ражение всегда смущает меня, так что не допускает духу моему возноситься к горнему созерцанию, и они не могут быть изгнаны даже ежедневным плачем.

Нестерой. Касательно этого предмета, из–за которого у тебя рождается отчаяние в очищении, там же можно найти довольно скорое и действенное лекарство, если такое же прилежание и постоянство, какое, говоришь, ты имел в тех светских науках, захочешь приложить и к чтению духовных писаний и размышлению. Ибо, по необходимости, твой дух до тех пор будет заниматься теми стихами, пока не найдет себе что–нибудь другое, чем бы он внутри себя занимался с подобным усердием и постоянством, и вместо тех бесплодных и земных породит духовные и божественные (чувства). Когда он глубоко и крепко усвоит их и будет пропитан ими, то прежние помыслы мало–помалу исчезнут. Ибо дух человеческий не может быть свободным от всех помыслов; и потому, пока он не занят духовным упражнением, ему необходимо заниматься тем, что прежде изучил. Ибо пока он не имеет к чему стремиться, чем занимать свою неустанную деятельность, он обязательно устремляется к тому, чем с юности пропитан, и всегда занимается тем, что усвоил себе долгим употреблением и размышлением. Итак, чтобы это духовное знание утвердилось в тебе с постоянной прочностью, чтобы тебе пользоваться им уже не временно, подобно тем, которые не своим старанием приобретают его, а сообщением других улавливают, и чтобы оно внедрилось и сохранялось совершенным и сподручным, — необходимо тебе со всею осторожностью соблюдать, чтобы сообщаемое в собеседовании не принимал ты с пренебрежением и презрением из–за того, что это тебе уже известно, но прилагал к своему сердцу с таким расположением, с каким вожделенные слова о спасении непрестанно должны входить

\\528// в наши уши или постоянно исходить из наших уст. Ибо хотя бы и часто предлагалось повествование о святых предметах, однако в душе, жаждущей истинного познания, сытость никогда не породит отвращения; но ежедневно принимая то же как новое и вожделенное, чем чаще будет воспринимать, тем с большим желанием будет слушать или говорить, и от повторения того же скорее получит твердость приобретенного познания, нежели какое–либо отвращение из–за частого собеседования. Это явный знак холодной и гордой души, если спасительные слова, хотя бы они и слишком часто предлагались, принимает небрежно, с отвращением. Ибо сытая душа попирает и сот, а голодной душе все горькое сладко (Притч 27, 7). Итак, если это учение, усердно принятое, в сокровенности духа скрытое, будет запечатано молчанием, то после, как какое–нибудь приятное вино, веселящее сердце человека, когда будет приправлено чистотою чувства и древностью терпения, с большим благоуханием будет исходить из сосуда твоего сердца, как неиссякаемый источник, будет изливаться из жил опыта и из проточных каналов добродетелей и, как непрерывный ручей, будет истекать как бы из некой пучины твоего сердца. Ибо на тебе сбудется то, что в Притчах говорится к исполнившему это на деле: пей воду из твоего водоема и текущую из твоего колодезя. Пусть (не) разливаются источники твои по улице, потоки вод по площадям (Притч 5, 15, 16). И, по словам пророка Исайи, будешь, как напоенный водою сад и как источник, которого воды никогда не иссякают. И застроятся потомками твоими пустыни вековые, ты восстановишь основания многих поколений, и будут называть тебя восстановителем развалин, возобновителем путей для населения (Ис 58, 11, 12). Тебе также достанется и то блаженство, которое тот же пророк обещает: учители твои уже не будут скрываться, и глаза твои будут видеть учителей твоих; и уши твои будут слышать слово, говорящее позади тебя: «вот путь, идите по нему», если бы вы уклонились направо и если бы вы уклони-\\529//лись налево (Ис 30, 20, 21). Таким образом не только всякое направление и размышление твоего сердца, но и все блуждающие, рассеивающиеся твои помыслы обратятся к святому непрестанному поучению в законе Божием.

Но невозможно никому не испытавшему, как мы сказали, познать или учить этому. Ибо кто неспособен к пониманию, как будет способен к преподаванию? А хотя бы и вздумал чему–нибудь из этого (духовного) учить, то, без сомнения, бездейственное и бесполезное слово его дойдет только до ушей слышащих, а в сердце их не сможет проникнуть из–за недостатке дел и по бесплодной своей суетности; потому что происходит не из сокровища доброй совести, а из пустого тщеславия. Невозможно нечистой душе приобрести духовное знание, с каким бы она постоянством ни трудилась в чтении. Ибо никто не вливает какую–либо благородную масть, или отличный мед, или какую–нибудь драгоценную жидкость в зловонный, испорченный сосуд. Кувшин, однажды пропитанный страшным зловонием, скорее испортит даже самое благоуханное вино, нежели сам примет от него сколько–нибудь приятное благоухание; поскольку гораздо быстрее чистое повреждается, нежели испорченное исправляется. Так и сосуд нашего сердца, если не будет сперва очищен от всякой зловонной скверны пороков, не сможет воспринять ту благословенную масть, о которой говорит пророк: как драгоценный елей на голове, стекающий на бороду, бороду Ааронову, стекающий на края одежды его (Пс 132, 2), и не сохранит неоскверненными того духовного знания и изречений Св. Писания, которые слаще меда и капель сота (Пс 18, 11). Ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света со тьмою? Какое согласие между Христом и Велиаром? (2 Кор 6, 14, 15).

\\530//

Герман. Это мнение, нам кажется, вовсе не утверждается на истине, не имеет правдоподобного основания. Ибо как все, не принявшие веры во Христа, по нечестивому развращению повреждающие догматы, как многие из иудеев и еретиков или даже из православных, которые предаются разным порокам, приобретя совершенное знание Св. Писания, славятся обширностью духовного знания; и напротив, бесчисленное множество святых мужей, сердце которых очищено от всякой греховной нечистоты, довольствуясь чистотою простой веры, не знает тайн более глубокого знания. Как же примирить то мнение, которое духовное знание приписывает одной чистоте сердца?

Нестерой. Неправильно понимает силу определения тот, кто не все слова высказанного мнения взвешивает рачительно. Мы сказали, что такие люди имеют только красоту речи и искусство состязаться, а в сущность Св. Писания, в сокровенный духовный смысл проникать не могут. Ибо истинное знание приобретают только истинные чтители Бога, а тот народ не имеет его, которому говорится: слушай, народ глупый и неразумный, у которого есть глаза, а не видит, у которого есть уши, а не слышит (Иер 5, 21). И еще: так как ты отверг ведение, то и Я отвергну тебя от священнодействия предо Мною (Ос 4, 6). Поскольку в Христе сокрыты все сокровища премудрости и ведения (Кол 2, 3), то как можно думать, что тот истинно приобрел знание, кто не хотел найти Христа, или найденного хулил святотатственными устами, или, по крайней мере, нечистыми делами осквернил православную веру? Ибо святый Дух премудрости удалится от лукавства… и не будет

\\531// обитать в теле, порабощенном греху (Прем 1, 5, 4). Итак, духовного знания достигают не иначе, как тем порядком, который один из пророков хорошо изображает, говоря: сейте у себя праведность, жните надежду жизни, засветите у себя светильник знания (Ос 10, 12). Следовательно, нам следует сначала сеять правду, т. е. распространять деятельное совершенство делами правды; потом нам нужно пожинать надежду жизни, т. е. изгнанием плотских страстей собирать плоды духовных добродетелей, и таким образом сможем зажечь у себя светильник знания. Этого же порядка повелевает Держаться и Псалмопевец, говоря: блаженны непорочные в пути, ходящие в законе Господнем. Блаженны хранящие откровения Его (Ис 118, 1, 2). Он не сказал сначала: блаженны хранящие откровения Его (Св. Писание), а потом: блаженны непорочные в пути, но прежде сказал: блаженны непорочные в пути; этим ясно показывает, что никто не может достигнуть правильного испытания свидетельств Божиих (Священного Писания), если сперва деятельным поведением не будет непорочно поступать по пути Христову. Следовательно, те, о коих я сказал, приобретают знание не духовное, которое нечистые не могут иметь, но лжеименное, о котором блаженный апостол говорит: О, Тимофей! храни преданное тебе, отвращаясь негодного пустословия и прекословии лжеименного знания (1 Тим 6, 20). О тех, которые, по–видимому, приобретают некоторый вид знания, или о тех, которые хотя прилежно занимаются чтением священных книг и заучиванием на память Св. Писания, однако плотских пороков не оставляют, хорошо говорится в Притчах: что золотое кольцо в носу у свиньи, то женщина красивая и — безрассудная (Притч 11, 22). Что пользы кому–либо приобрести красоту небесных изречений и драгоценную благовидность Священного Писания, если, прилагая ее к нечистым делам или чувствам, как бы втаптывая в грязную землю, попирает или оскверняет отвратительной грязью своих похотей? Не красна похвала в устах грешника (Сир 15, 9). Такому через

\\532// пророка говорится: что ты проповедуешь уставы Мои и берешь завет Мой в уста свои (Пс 49, 16). О таких душах, которые, не имея постоянно страха Божия, стараются приобрести знание смысла Св. Писания постоянным размышлением о нем, говорится в Притчах: к чему сокровища в руках глупца? Для приобретения мудрости у него нет разума (Притч 17, 16). Это истинное, духовное знание от мирской учености, которая оскверняется нечистотою плотских пороков, настолько отличается, что оно, как мы знаем, иногда удивительно процветало даже в некоторых не знающих языков и почти неграмотных. Это ясно доказывается примером апостолов и многих святых мужей, которые не отличались суетной велеречивостью философов, но приносили истинные плоды духовного знания. О них написано в Деяниях Апостольских: видя смелость Петра и Иоанна и приметив, что они люди некнижные и простые, они удивлялись (Деян 4, 13). И потому, если ты с пламенным желанием стараешься достигнуть духовного знания, то сначала со всем усилием потрудись приобрести от Господа чистоту целомудрия. Ибо никто, в ком еще господствуют плотские страсти, особенно страсть блудная, не может приобрести духовное знание. Ибо в сердце добром почиет мудрость, и кто боится Бога, тот найдет знание с правдою (Притч 14, 33). А что сказанным порядком надо достигать духовного знания, этому учит и блаженный апостол. Ибо когда он хотел изложить не только перечень всех своих добродетелей, но и порядок их, чтобы показать, какая за какой следует или какая какую порождает, то после перечисления нескольких добродетелей он присовокупляет: в бдениях, постах, в чистоте, в благоразумии, в великодушии, в благости, в Духе Святом, в нелицемерной любви (2 Кор 6, 5, 6). Этим сочетанием добродетелей, очевидно, он хотел научить, что от бдения и поста нужно переходить к чистоте, от чистоты к благоразумию, от благоразумия к великодушию, от великодушия к благости, от благости к Святому Духу, от Святаго Духа к нелицемерной любви. Итак, когда по этому учению, этим

\\533// порядком будешь достигать духовного знания, то, без сомнения, будешь иметь, как мы сказали, не бесплодное, не бездейственное, но живое и плодоносное учение и семя спасительного слова, которое, когда тобою будет посеяно в сердцах слушающих, последующий обильнейший дождь Св. Духа оплодотворит, и, по обетованию пророка, дастся дождь семени твоему, где бы ни посеял на земле, и хлеб, плод земли твоей, будет обилен и тучен (Ис 30, 23).

Остерегайся также, чтобы того, чему научишься как посредством чтения, так и трудом опытности, когда более зрелый возраст приведет тебя к учительству, ты как–нибудь, по обольщению тщеславия, не стал преподавать нечистым людям и не сделал того, что запретил премудрый Соломон: не злоумышляй, нечестивый, против жилища праведника, не опустошай места покоя его (Притч 24, 15), ибо не полезны глупому утешения (Притч 19, 10); и не нужна мудрость там, где нет чувства, ибо больше водятся неразумением. Жестокосердый раб не исправится словами, ибо если и поймет, то не послушается (Притч 29, 19). В уши глупого не говори, потому что он презрит разумные слова твои (Притч 23, 9). Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас (Мф 7, 6). Итак, надлежит тебе, закрывая для таких людей тайны духовного смысла, деятельно воспевать: в сердце моем сокрыл я слово Твое, чтобы не грешить пред Тобою (Пс 118, 11). Но, может быть, скажешь: кому же нужно сообщать тайны Божественного Писания? Этому учит тебя премудрый Соломон, говоря: дайте сикеру погибающему и вино огорченному душою; пусть он выпьет и забудет бедность свою и

\\534// не вспомнит больше о своем страдании (Притч 31, 6, 7), т. е. тем, которые, раскаиваясь в прежних делах, угнетаются печалью и скорбью; обильно изливайте приятность духовного знания, как вино, веселящее сердце человека, поите спасительным словом, чтобы они, погрузившись в непрестанную печаль и смертоносное отчаяние, не были поглощены чрезмерною скорбью. А о тех, которые, находясь в равнодушии и беспечности, не уязвляются никакой скорбью сердца, говорится так: кто любит веселье, обеднеет (Притч 21, 17). Итак, со всей осторожностью, сколько можешь, избегай увлекаться любовью к суетной славе, чтобы ты мог быть соучастником того, кого восхваляет пророк, кто серебра своего не отдает в рост (Пс 14, 5). Ибо всякий, кто слова Божии, о коих говорится: слова Господни — слова чистые, серебро, очищенное от земли в горниле, семь раз переплавленное (Пс 11, 7), преподает из любви к людской похвале, серебро свое отдает в рост и за эту похвалу не только не заслужит никакой награды, но еще подвергнется наказанию. Ибо он для того хотел расточать серебро Господне, чтобы от этого получить себе временную награду, а не для того, чтобы Господь, как написано (Лк 19, 23), придя, получил Свое с прибылью.

А бездейственным бывает учение о духовных предметах по двум причинам: или оттого, что наставляющий, предлагая то, чего сам не испытал, старается пустым звуком слов научить слушателя, или оттого, что слушатель негодный, подверженный порокам, спасительного учения духовного мужа не воспринимает ожесточенным сердцем. О таких говорится у пророка: огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их (Ис 6, 10).

\\535//

Впрочем, по милостивой щедрости нашего Господа, Который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины (1 Тим 2, 4), иногда допускается и то, что тот, кто укоризненным поведением сделал себя недостойным евангельской проповеди, для спасения многих получает благодать духовного учения. А каким образом сообщаются от Господа дары исцелений для изгнания бесов, это следует разъяснить подобным же рассуждением. Но, отправляясь на обед, отложим его до вечера, поскольку всегда действеннее воспринимается сердцем то, что мало–помалу, без чрезмерного утомления тела внушается ему.

\\536//