Сочинения, том 42 (январь 1844 – февраль 1848)

К читателям и сотрудникам журнала «Gesellschaftsspiegel»

^{240}

Благородное стремление спешить на помощь страждущему человечеству, которое к чести XIX столетия повсюду проявляется в настоящее время, не имеет пока в Германии центрального органа, на страницах которого предавались бы гласности как бедствия, подлежащие устранению, так и средства, желательные или уже осуществляемые с этой целью и подробнее освещалось бы их благотворное или безрезультатное действие. Предлагая читателям первый номер такого органа, мы надеемся, что каждый гуманный человек сам сочтет своим долгом поддержать «Gesellschaftsspiegel» надлежащими сообщениями.

Для изыскания и применения средств основательного и последовательного устранения многообразных и к тому же еще искусственно скрываемых пороков нашей социальной жизни прежде всего необходимо изучить эти пороки. «Gesellschaftsspiegel» намерен поэтому выносить на суд своих читателей все болезни общественного организма; он будет публиковать общие очерки, монографии, статистические заметки и описания отдельных характерных случаев, которые дадут возможность правильно осветить общественные отношения всех классов и окажут содействие союзам, создаваемым для устранения общественных пороков^{241}; журнал будет стоять исключительно на почве фактов, приводить только факты и основанное непосредственно на фактах суждение, – такое суждение, дальнейшие выводы из которого сами опять-таки являются очевидными фактами.

Положению рабочего класса мы уделим внимание в первую очередь, так как из всех зол современного цивилизованного общества оно является самым вопиющим. Особенно будут желательны нам описания, статистические данные, отдельные убедительные факты из всех местностей Германии, в первую очередь из тех, где господствует необычайная нужда. Желательны также и сведения о численном соотношении между нуждающимися в помощи, вообще неимущим классом, и классом имущим; о росте пауперизма и т.д.

В круг наших обсуждений мы включаем как духовное, интеллектуальное и моральное, так и физическое положение рабочих и охотно примем сообщения, касающиеся состояния здоровья, поскольку оно определяется общественными условиями, состояния образования и нравственности пролетариев. Статистика преступлений, проституции, особенно если при этом приводятся сравнительные данные по различным отрезкам времени, местностям и условиям жизни, также заслуживает особенного внимания.

Наиболее благодатное поле исследования для целей «Gesellschaftsspiegel» представляют в этом отношении:

1) Большие города, которые не могут существовать без многочисленного, скученного на небольшом пространстве неимущего класса. Кроме обычных последствий, которые повсюду влечет за собой нищета, мы будем обращать здесь внимание и на влияние, оказываемое такой централизацией населения на физическое, интеллектуальное и нравственное состояние трудящихся классов. Описания, статистические, медицинские и другие сведения наряду с отдельными фактами, проливающими свет на чаще всего скрытые от взоров «трущобы» наших больших и малых городов, будут приниматься с благодарностью.

2) Промышленные и фабричные округа, существование которых также зависит от наличия многочисленного неимущего класса. Здесь мы хотим обратить внимание наших сотрудников, в числе прочего, на следующие моменты:

a. Характер труда сам по себе; отдельные виды труда, которые, по своему характеру или в силу неподходящих условий и чрезмерной продолжительности работы в этом производстве, вредны для здоровья; детский и женский труд на фабриках и последствия его; небрежное отношение к работающим и не работающим детям и женам пролетариев, распад семьи, вытеснение труда взрослых мужчин женским и детским трудом, несчастные случаи, причиняемые машинами, и т.д.

b. Зависимость рабочих от своего работодателя. Что касается этого пункта, то мы будем считать своим долгом держать сторону беззащитного рабочего класса против власти, а именно, против злоупотреблений властью, которые, увы, довольно часто допускаются капиталистами. Мы будем беспощадно предавать общественному осуждению каждый отдельный случай угнетения рабочих и будем особенно благодарны нашим корреспондентам за самые точные сообщения по данному пункту с указанием имени, места и даты. Если работа на фабриках продолжается слишком долго и даже в ночное время, если рабочие в свободные часы должны еще чистить машины, если фабриканты грубо или тиранически обращаются со своими рабочими, издают деспотические правила труда, выплачивают жалованье товарами вместо денег, – мы особенно будем преследовать эту бессовестную «truck-system», где бы и в каких бы формах она ни практиковалась, – если рабочие работают в нездоровых помещениях и вынуждены ютиться в принадлежащих фабриканту плохих жилищах, одним словом, если где бы то ни было капиталисты допускают по отношению к рабочим какие-либо несправедливые действия, мы просим каждого, кто в состоянии сообщить нам об этом, прислать как можно скорее точные сведения. Мы намерены предавать гласности все нарушения законов, изданных в защиту бедных против богатых, и каждое такое нарушение в отдельности в его мельчайших и позорных подробностях. Только таким образом могут действительно приобрести силу эти законы, существующие пока только на бумаге.

с. Небрежное отношение к рабочим со стороны общества вообще, когда они остаются без работы вследствие конкуренции, введения более усовершенствованных машин, применения труда женщин и детей, колебаний в торговле, иностранной конкуренции или когда они теряют работоспособность по причине болезни, увечья и старости, а также с каждым ухудшением положения рабочих вследствие падения заработной платы.

Мы будем описывать внутреннее и внешнее положение не только неимущего, но и имущего класса. На основе фактов мы докажем, что свободная конкуренция частных предпринимателей без организации труда и обмена ведет к обнищанию среднего класса, концентрируя собственность в руках немногих и косвенно восстанавливая таким образом монополию; что раздробление крупного землевладения разоряет мелкого землевладельца и косвенным образом восстанавливает крупное землевладение; что конкурентная борьба, в которую мы все втягиваемся, подрывает основы общества и грубым своекорыстием деморализует все общество.

«Gesellschaftsspiegel» будет описывать материальную нужду и духовную и моральную нищету не только в тех случаях, когда они идут рука об руку, журнал намерен скорее изображать нищету во всех ее видах, следовательно, также и нищету более высоко поставленных классов. В своем изображении он не ограничится только статистическими заметками и описанием действительных случаев из жизни, но предоставит свои страницы и художественным произведениям в прозе и в стихах, разумеется, лишь таким, которые правдиво отображают жизнь. Очерки на основании жизни ему не менее желательны, чем очерки из самой жизни.

Тот, кому столь беспощадные разоблачения положения нашего промышленного, сельского и прочего населения, – а оно до сих пор чаще всего лицемерно приукрашивалось или скрывалось, – тот, у кого публичное изображение всего нашего общественного порядка, задуманное журналом «Gesellschaftsspiegel», вызовет сильную головную и сердечную боль, тот не встретит дружелюбно наше начинание. Пусть же он задумается о том, что мужество, необходимое для того, чтобы прямо смотреть в лицо пороку, и успокоение ясным пониманием дела в конечном счете гораздо благотворнее действуют на ум и чувства, чем трусливая идеализирующая сентиментальность, ищущая утешения от безотрадной действительности в лживом идеале, которого нет и не может быть, ибо он построен на иллюзиях! Такая идеализирующая сентиментальность лицемерно выставляет напоказ свое сочувствие страданиям человечества, если они стали предметом политического скандала, – как мы видели во время силезских беспорядков^{242}, – когда все газеты и журналы вдруг заговорили о так называемом социализме, – но, лишь только беспорядки прекращаются, беднякам снова предоставляется возможность спокойно умирать с голоду.

Наконец, в круг интересов «Gesellschaftsspiegel» входят и те усилия, которые предпринимаются, чтобы положить конец общественным бедствиям и общественному неустройству, – следовательно, с одной стороны, деятельность возникающих теперь союзов, а с другой стороны, те принудительные меры, которыми ставится известный предел одним бедствиям, но лишь с тем, чтобы породить другие. К ним относятся: пагубные последствия позорящих честь приговоров, которые навсегда ставят преступника вне общества, обращение с закоренелыми преступниками в обычных тюрьмах и одиночное заточение в пенсильванских местах заключения, многочисленные убийства, как следствие законов о преследовании браконьерства, состояние и практика законов о бедных и санитарной полиции, характерные уголовные преступления и т.д.

Обращаясь за дружеским содействием ко всем тем, кто имеет возможность сообщать нам сведения по упомянутым выше или аналогичным пунктам, входящим в программу «Gesellschaftsspiegel», в особенности к господам священникам, школьным учителям, врачам и чиновникам, мы гарантируем во всех случаях, когда это потребуется, сохранение тайны имени и возлагаем на наших корреспондентов ответственность только за точность сообщаемых ими фактов. Ответственность же за опубликование берет на себя редакция.

Обязательство, потребованное от К. Маркса не публиковать в Бельгии работ по вопросам текущей политики

^{243}

22 марта 1845 г.

Для получения разрешения проживать в Бельгии я согласен взять на себя обязательство не публиковать в Бельгии никаких работ по вопросам текущей политики.

Д-р Карл Маркс

Устав Союза коммунистов

^{244}

Cm. 1. Целью Союза является освобождение людей путем распространения теории общности имущества и возможно более скорого претворения ее в жизнь.

Cm. 2. Союз делится на общины и округа, во главе которых в качестве исполнительной власти стоит Центральный комитет.

Cm. 3. От каждого, кто пожелает вступить в Союз, требуется:

a) достойное поведение;

b) чтобы он никогда не совершал позорящего проступка;

c) признание принципов Союза;

d) чтобы средства существования были известны;

e) чтобы он не принадлежал ни к какой политической или национальной организации;

f) единогласный прием в одну из общин и

g) быть верным своему честному слову и хранить тайну.

Cm. 4. Все члены Союза равны, они – братья и, как таковые, обязаны во всех случаях помогать друг другу.

Cm. 5. Все члены носят союзные клички.

Cm. 6. Общину составляют не менее трех и не более двенадцати членов. В случае превышения этого числа производится деление.

Cm. 7. Каждая община избирает председателя и его помощника. Председатель руководит собраниями, помощник заведует кассой, в которую поступают взносы членов Союза.

Cm. 8. Члены общины должны прилагать все усилия к увеличению численности Союза, привлекая дельных людей, и всегда стремиться к тому, чтобы руководствоваться принципами Союза, а не мнением той или иной личности.

Cm. 9. Прием новых членов производится председателем общины и тем членом, который ввел принимаемого в Союз.

Cm. 10. Общины неизвестны друг другу и имеют отличительные названия, которые они выбирают себе сами.

Cm. 11. Округ охватывает не менее двух и не более десяти общин.

Cm. 12. Председатели и помощники председателей этих общин составляют окружной комитет. Они выбирают из своей среды руководителя.

Cm. 13. Окружной комитет является исполнительной властью для всех общин округа.

Cm. 14, Самостоятельно существующие общины должны либо присоединиться к уже существующему окружному комитету, либо вместе с другими отдельными общинами образовать новый округ.

Cm. 15. Центральный комитет является исполнительной властью всего Союза.

Cm. 16. Центральный комитет состоит не менее чем из пяти членов и избирается окружным комитетом той местности, которая должна стать его местопребыванием.

Cm. 17. Конгресс является законодательной властью Союза.

Cm. 18. Каждый округ посылает делегата.

Cm. 19. Конгресс собирается ежегодно в августе. Центральный комитет имеет право в важных случаях созвать чрезвычайный конгресс.

Cm. 20. Конгресс каждый раз определяет место, где должен находиться в текущем году Центральный комитет.

Cm. 21. Все законодательные решения конгресса представляются общинам на предмет их принятия или отклонения.

Cm. 22. Центральный комитет, являясь исполнительной властью Союза, отчитывается перед конгрессом о своей деятельности и поэтому его члены присутствуют на конгрессе, но без права решающего голоса.

Cm. 23. Кто поступает недостойно или вопреки принципу Союза, либо отстраняется от дел в Союзе, либо исключается из него в зависимости от обстоятельств. Исключение делает невозможным обратный прием.

Cm. 24. Те члены, которые совершат преступление, подлежат суду окружного комитета; он же должен позаботиться об исполнении приговора.

Cm. 25. Каждая община должна строжайшим образом следить за отстраненными и исключенными лицами; кроме того, следует тщательно наблюдать за подозрительными личностями в своей местности и обо всем, что они могут совершить во вред Союзу, немедленно ставить в известность окружной комитет, который обязан после этого принять меры, необходимые для обеспечения безопасности Союза.

Cm. 26. Общины и окружные комитеты, а также Центральный комитет должны собираться не реже одного раза в две недели.

Cm. 27. Общины платят еженедельные или месячные взносы, размеры которых устанавливаются соответствующими окружными комитетами. – Эти взносы используются для распространения принципов общности имущества и на почтовые расходы.

Cm. 28. Окружные комитеты должны каждые шесть месяцев представлять своим общинам отчеты о денежных поступлениях и расходах.

Cm. 29. Члены окружных комитетов и Центрального комитета избираются на один год, после чего должны быть либо вновь избраны на свой пост, либо заменены другими.

Cm. 30. Выборы происходят в сентябре. Избиратели могут, впрочем, в любое время отозвать своих должностных лиц, если они не удовлетворены тем, как последние выполняют свои обязанности.

Cm. 31. Окружные комитеты должны заботиться о том, чтобы в их общинах имелся материал для необходимых и полезных дискуссий. А Центральный комитет со своей стороны обязан рассылать во все окружные комитеты такие вопросы, обсуждение которых важно для нашего принципа.

Cm. 32. Каждый окружной комитет, а за отсутствием такового община и даже каждый член Союза, если он оказывается в единственном числе, должен вести регулярную переписку с Центральным комитетом или с окружным комитетом.

Cm. 33. Каждый член Союза, желающий изменить свое местожительство, обязан предварительно известить об этом председателя своей общины.

Cm. 34. Каждый окружной комитет может по своему усмотрению принимать такие меры, какие он сочтет нужным для обеспечения безопасности округа и усиления его деятельности. Однако эти меры не должны противоречить общему Уставу.

Cm. 35. Все предложения об изменениях в Уставе должны направляться в Центральный комитет, а Центральный комитет должен представлять их на решение конгресса.

Cm. 36. После прочтения Устава предусмотренные ст. 9 два члена Союза задают принимаемому в члены Союза следующие пять вопросов. Если последний отвечает на них: «Да», то с него берется честное слово и он объявляется членом Союза.

Вот эти пять вопросов:

a) Убежден ли ты в истинности принципов общности имущества?

b) Считаешь ли ты необходимым существование сильного Союза, для того чтобы как можно скорее осуществить эти принципы, и желаешь ли ты вступить в такой Союз?

c) Обещаешь ли ты словом и делом постоянно способствовать распространению и практическому осуществлению принципов общности имущества?

d) Обещаешь ли ты хранить в тайне существование Союза и все его дела?

е) Обещаешь ли ты подчиняться решениям Союза?

Итак, дай нам в подтверждение свое честное слово!

От имени и по поручению конгресса

Секретарь Хайде[189]

Председатель Карл Шилль[190]

Лондон. 9 июня 1847

Циркулярное письмо первого конгресса Союза коммунистов – членам Союза, июнь 1847

[191]

Дорогие братья!

Первый конгресс Союза, о созыве которого было объявлено Центральным комитетом (Народной палатой) в феврале прошлого года^{245} и который открылся здесь, в Лондоне, 2 июня с.г., завершил свою работу. Его заседания, соответственно всему положению нашего Союза, не могли быть открытыми^{246}.

Но мы, делегаты конгресса, обязаны ознакомить вас теперь с этими заседаниями, хотя бы настолько, чтобы вы получили общее представление о наших дебатах.

Мы тем более должны это сделать, что прежнему Центральному комитету предстояло отчитаться перед нами, и нам надлежит доложить, какую оценку конгресс дал этому отчету. Нам необходимо сделать это и потому, что мы дополнили новый Устав статьей, согласно которой все законодательные решения конгресса должны быть утверждены каждой общиной^{247}. Следовательно, по крайней мере для этой части наших решений мы уже по двум причинам обязаны изложить вам наши соображения.

После проверки мандатов прежняя Палата должна была в первую очередь отчитаться перед конгрессом за период своего руководства и сообщить о положении в Союзе. Делегаты полностью одобрили деятельность Палаты, которая отстаивала интересы Союза и приступила к его реорганизации. Так с этим пунктом было покончено. Из доклада Центрального комитета и из представленных конгрессу писем мы заимствовали материал для следующего краткого обзора.

В Лондоне наш Союз является наиболее сильным. Свобода ассоциации и слова необычайно облегчает пропаганду и дает возможность многочисленным энергичным членам его применить свои силы и таланты на благо Союза и его дела. Для этой цели Союз использует «Просветительное общество немецких рабочих»^{248} и его филиал в Уайтчепеле. Далее члены Союза принимают участие в обществе «Братские демократы», во французских коммунистических обществах для дискуссий^{249} и т.д.

Находившаяся в Париже Палата сама пришла к выводу, что Союз в Лондоне в большей степени, чем она, в состоянии взять на себя центральное руководство делами Союза. Надежность хранения всех документов и безопасность самих членов Центрального комитета нигде не могли быть так обеспечены, как здесь. Конгресс во время своих заседаний имел возможность убедиться, что лондонские общины располагают достаточным количеством дельных людей, которым можно доверить высшую исполнительную власть Союза. Поэтому он решил, что Центральный комитет остается в Лондоне.

В Париже Союз в течение последних лет пришел в большой упадок^{250}. Члены окружного комитета и Палаты уже долгое время занимались лишь спорами о форме и о мнимых нарушениях Устава, вместо того чтобы заботиться о делах всего Союза или своих округов. В общинах также обсуждались подобные отнимающие время излишние и вызывающие раздоры мелочи. В крайнем случае начинали дискутировать старые вопросы, которые бесконечно и до отвращения пережевывались со времени «Гарантий» Вейтлинга^{251}. В самом парижском Союзе не наблюдалось ни малейшего прогресса, ни малейшего участия в развитии принципов, в движении пролетариата, как это происходило в других организациях Союза и вне Союза. В результате все недовольные теми возможностями, которые им предоставлялись внутри Союза, искали дальнейшего просвещения вне Союза. Эту потребность в просвещении использовал литературный делец и эксплуататор рабочих, немецкий литератор Карл Грюн. Этот субъект примкнул к коммунизму, когда заметил, что на коммунистических писаниях можно заработать деньги. Через некоторое время он увидел, что становится опасным выдавать себя впредь за коммуниста, и нашел повод для своего отступления в новой переведенной им на немецкий язык книге Прудона о противоречиях в политической экономии^{252}. Содержащиеся в этой в общем весьма незначительной книге политэкономические суждения упомянутый Грюн положил в основу лекций, которые он читал в Париже членам Союза. Эти лекции посещались людьми двоякого рода: 1. теми, кому коммунизм вообще уже надоел; 2. теми, кто, может быть, надеялся найти у этого Грюна ответ на множество вопросов и сомнений, которые не могли быть разрешены на собраниях общин. Последняя категория представляла собой довольно многочисленную группу, к которой принадлежали наиболее дельные и способные к развитию члены парижских общин. Упомянутому Грюну на некоторое время удалось при помощи своей болтовни и мнимой большой учености ослепить многих из этих людей. В результате Союз раскололся. На одной стороне находилась партия, которая полностью преобладала в Народной палате, округе, партия вейтлингианцев; на другой стороне были те, кто еще полагал, что и у Грюна можно кое-чему научиться. Но и они скоро увидели, что Грюн резко враждебно высказывается против коммунистов и что вся его доктрина совершенно не в состоянии заменить коммунизм. Происходили ожесточенные дискуссии, в ходе которых выяснилось, что почти все члены Союза остались верны коммунизму и только двое или трое защищали упомянутого Грюна и его прудоновскую систему. Одновременно выяснилось, что этот самый Грюн по своему обыкновению обманул рабочих, использовав в своих личных целях взносы в размере 30 франков, собранные ими в пользу польских повстанцев^{253}, и вообще выманил у них несколько сотен франков для печатания жалкой брошюры о решениях прусского ландтага^{254}. В результате, большинство прежних слушателей Грюна отпали и образовали новую партию, которая считала своей главной задачей развивать дальше коммунистический принцип во всех его следствиях и в связи с общественными отношениями. Из-за этого раскола распалась организация Союза в Париже. Центральный комитет зимой направил эмиссара[192], который, насколько это было возможно, восстановил организацию. Но споры скоро возобновились; три различные партии и три различных принципа были непримиримы. Прогрессивной партии с помощью вейтлингианцев удалось исключить из Союза 3 – 4 упорных грюнианцев, которые прямо высказались против коммунизма. Но во время выборов делегата на конгресс обе партии на заседании окружного комитета снова схватились друг с другом. Раскол стал неизбежным, и чтобы, по крайней мере, провести выборы, три общины, где прогрессивная партия была представлена сильнее других, решили отделиться от двух общин, составлявших главную опору вейтлингианцев, и выбрать на своем общем собрании делегата на конгресс. Так и произошло. Тем самым вейтлингианцы временно были исключены из Союза, и число членов Союза уменьшилось на 1/3. Конгресс, рассмотрев представленные аргументы обеих партий, высказал свое согласие с образом действий трех общин, так как вейтлингианская партия повсеместно задерживала развитие Союза, в чем можно было убедиться на опыте в Лондоне и в Швейцарии. Конгресс единогласно постановил исключить парижских вейтлингианцев из Союза и допустить на конгресс делегата парижского большинства[193].

Число членов Союза в Париже, разумеется, очень уменьшилось. Но зато устранены тормозящие элементы, и благодаря этой борьбе люди вдохновились к новой деятельности. Появился новый дух, небывалая энергия. Преследования полиции, по-видимому, прекратились, и вообще они были направлены не против той партии, которая теперь победила и из числа которой был выслан только один член, а касались почти исключительно грюновской партии – доказательство того, что причиной преследований явились сообщения прусского правительства, как будет ясно из последующего. А когда правительство распустило открытые собрания у городской заставы, то это тоже главным образом коснулось последователей Грюна, которые там произносили большие речи и резко выступали против коммунизма, поскольку коммунисты в этих условиях, разумеется, не могли им свободно отвечать. Таким образом, теперь в Париже положение Союза гораздо лучше, чем тогда, когда он согласился изменить местопребывание Народной палаты. Мы теперь менее многочисленны, но мы едины, и у нас там есть дельные люди.

В Лионе Союз имеет организованных членов, которые, по-видимому, в меру своих сил принимают участие в работе.

В Марселе мы также конституировались. Относительно членов тамошней организации нам пишут следующее: «Положение марсельского Союза не блестящее. Ободрение при помощи писем вряд ли помогло бы»; мы будем стараться, чтобы этой осенью некоторые из нас туда поехали и организовали Союз заново.

Союзу удалось также укрепиться в Бельгии. В Брюсселе существует деятельная община, членами которой являются немцы и бельгийцы, организовавшие в Льеже, среди валонских фабричных рабочих, вторую общину. Перспективы для Союза в этой стране весьма отрадны, и мы надеемся, что на следующем конгрессе Бельгия будет представлена несколькими делегатами.

В Германии у нас было несколько общин в Берлине, которые этой весной были внезапно разгромлены полицией. Члены Союза, вероятно, знают из газет о том, что рабочее собрание, руководимое членами Союза, было разогнано полицией, что было возбуждено следствие и в результате арестовано несколько руководящих членов Союза. Среди арестованных был некий Фридрих Ментель, портной, родом из Потсдама, около 27 лет, среднего роста, приземистый и т.д. Раньше он был в Лондоне и в Париже, где принадлежал к партии Грюна и занимался сентиментальной болтовней о любви; впрочем, изучив довольно точно положение в Союзе во время своих путешествий, он оказался не в состоянии выдержать это маленькое испытание. Этот случай еще раз показал, что подобные экзальтированные натуры со своей ограниченностью и неясностью мысли находят себе в конце концов удовлетворение лишь в религии. Священнику удалось в течение нескольких дней полностью обратить упомянутого Ментеля, и во время своего тюремного заключения он дважды совершил комедию причащения. Один берлинский член Союза пишет нам следующее: «…он рассказывал перед судом об общинах в Париже, Лондоне, Гамбурге и Киле (которые он сам посетил) и сообщил адреса, по которым Герман Криге посылал в Берлин свою газету „Volks-Tribun“. Он сказал это другому подсудимому прямо в лицо: разве я не продавал тебе эти книги? Разве мы не собирались там-то и там-то? Разве ты не член Союза справедливых? А когда на все эти вопросы был получен отрицательный ответ, Ментель сказал: как можешь ты брать на себя ответственность за это перед всемогущим и всеведущим богом? И еще много других подобных глупостей». К счастью, подлость упомянутого Ментеля не сбила с толку других обвиняемых, и потому правительству ничего иного не оставалось как пока отпустить арестованных. Доносы упомянутого Ментеля явно находятся в самой прямой связи с преследованиями немецких коммунистов в Париже. Мы можем себя поздравить с тем, что грюнианец Ментель считал грюнианцев действительными руководителями Союза и на них доносил. Тем самым подлинные коммунисты в основной массе не были затронуты преследованиями. Разумеется, в результате этого события весь берлинский округ был дезорганизован. Впрочем, мы надеемся, что благодаря известной нам энергии тамошних членов Союза скоро будет проведена его реорганизация.

В Гамбурге также произошло конституирование. Правда, тамошние члены Союза были несколько напуганы преследованиями в Берлине. Однако связи ни на один момент не прерывались.

Далее, Союз конституировался в Альтоне, Бремене, Майнце, Мюнхене, Лейпциге, Кёнигсберге, Торне[194], Киле, Магдебурге, Штутгарте, Мангейме и Баден-Бадене. В Скандинавии он конституировался в Стокгольме.

Положение Союза в Швейцарии не так отрадно, как мы бы этого могли желать. Здесь с самого начала преобладала партия вейтлингианцев. Недостаток развития в общинах Швейцарии проявился особенно в том, что, с одной стороны, они не были в состоянии довести до конца старую борьбу с младогерманцами, а с другой – выступали против младогерманцев в религиозном духе и разрешали самым жалким аферистам, например напыщенному Георгу Кульману из Гольштейна, эксплуатировать себя самым подлым образом. В результате полицейских репрессий Союз в Швейцарии был настолько дезорганизован, что конгресс постановил принять чрезвычайные меры, чтобы конституировать его заново. Результат и характер этих мероприятий, разумеется, может быть доведен до сведения общин лишь позднее.

Относительно Америки нужно подождать более подробных сообщений от посланного туда Центральным комитетом эмиссара, и тогда можно будет представить отчет об условиях деятельности Союза там[195].

Из данного отчета, а также из самих представленных писем вытекают два вывода: во-первых, что Союз в тот момент, когда Народная палата в Лондоне взяла на себя руководство, несомненно, находился в тяжелом положении, что прежний Центральный комитет^{255} не понял обязанностей, которые на него возлагались; что он совершенно не заботился об единстве Союза, что наряду с этой дезорганизацией Союза в отдельных общинах постепенно зарождались враждующие элементы. В этих условиях, угрожающих существованию Союза, Лондонский Центральный комитет сразу же принял необходимые меры: разослал эмиссаров, отстранил некоторых членов Союза, опасных для существования всей организации, восстановил связи, созвал общий конгресс и подготовил вопросы, которые должны были там обсуждаться. Одновременно он предпринял шаги, чтобы вовлечь в Союз другие элементы коммунистического движения, которые раньше были далеки от Союза^{256}. – Эти шаги увенчались полным успехом.

После разрешения этих вопросов конгресс приступил к рассмотрению Устава. Все статьи Устава в результате этого обсуждения приняты единогласно; новый Устав предлагается общинам для окончательного принятия. В обоснование внесенных изменений мы хотим сделать следующие замечания:

Изменение названия Союза справедливых на Союз коммунистов было принято, во-первых, потому, что старое название вследствие подлого предательства упомянутого Ментеля стало известно правительству и уже поэтому целесообразно было его изменение. Во-вторых, и главным образом, потому, что старое название было принято при особых обстоятельствах, учитывая особые события, которые ничего общего не имеют с целью Союза в настоящее время. Это название, следовательно, уже не соответствует нашему времени и меньше всего выражает то, к чему мы стремимся. Многие хотят справедливости, вернее того, что они называют справедливостью, но это вовсе не означает, что они являются коммунистами. Мы же отличаемся не тем, что мы хотим справедливости вообще – это каждый может о себе утверждать, – а тем, что мы выступаем против существующего общественного строя и частной собственности, тем, что мы хотим общности имущества, тем, что мы коммунисты. Поэтому для нашего Союза имеется лишь одно подходящее название, которое выражает то, что мы действительно собой представляем, и это название мы выбрали. В том же духе мы заменили перешедшие к нам от политических организаций названия «Область» и «Палата», тевтонский характер которых производит отрицательное впечатление при антинационалистическом, широко открытом для всех народов, характере нашего Союза; эти названия мы заменили такими словами, которые означают действительно то, что они должны означать. Введение таких простых, ясных названий еще больше содействует тому, чтобы лишить наш пропагандистский Союз заговорщического характера, который так охотно приписывают нам враги.

Необходимость повторить созванный ныне впервые конгресс, созывать его регулярно, передать ему всю полноту законодательной власти Союза при условии последующего одобрения общинами была признана единогласно, без всяких дискуссий по этому поводу. – Мы надеемся, что в установленных здесь определениях найдены пункты, которые необходимы и благодаря которым обеспечивается эффективная деятельность конгресса в интересах всего Союза.

Устранение названий, которые заменены там, где шла речь об уставных определениях, конкретными статьями Устава, а там, где речь шла о всеобщих коммунистических принципах – Коммунистическим символом веры, придает Уставу более простую и единообразную форму и одновременно более точно определяет роль каждого из руководящих органов.

После решения вопроса об Уставе перешли к обсуждению различных предложений, подготовленных Центральным комитетом или выдвинутых отдельными делегатами.

Прежде всего обсуждалось предложение одного депутата созвать через шесть месяцев новый конгресс. Конгресс сам понимал, что в качестве первого конгресса, который был созван и собрался в такое время, когда организация Союза была ослаблена, должен был рассматривать себя прежде всего как организационно-конституирующее собрание. Он понимал, что для того, чтобы серьезно решить имеющиеся важные вопросы, потребуется новый конгресс. К тому же новый Устав предусматривал созыв очередного конгресса на август месяц и, таким образом, промежуток составлял только около двух месяцев. Но так как нельзя было отодвинуть второй конгресс до августа 1848 г., то было решено этот второй конгресс созвать в понедельник, 29 ноября текущего года здесь, в Лондоне. – Нас не удерживало ни плохое время года, ни новые расходы. – Союз пережил кризис и при данных обстоятельствах не должен пугаться этого чрезвычайного напряжения. – Новая конституция Союза содержит соответствующие положения о порядке выбора делегатов, и мы поэтому надеемся, что на второй конгресс будут присланы представители от многочисленных округов.

Предложение того же делегата относительно выделения определенного фонда для посылки эмиссаров получило также всеобщее одобрение. – Сочли необходимым, чтобы наш Союз имел в своем распоряжении двоякого рода эмиссаров. Во-первых, таких, которые отправляются в определенные места на средства Союза со специальным поручением – либо конституировать Союз в местностях, где он еще не существовал, либо восстановить его там, где он распался. Эти эмиссары должны обязательно находиться под непосредственным контролем Центрального комитета. – Во-вторых, рабочих, которые возвращаются на родину или которым предстоят какие-либо другие поездки. Такие рабочие, зачастую очень толковые люди, с большой пользой для Союза могут быть использованы для посещения отдельных общин, расположенных недалеко от пути их следования, если Союз возместит им связанные с этим дополнительные расходы. Такие эпизодические эмиссары могли бы, разумеется, находиться под непосредственным контролем окружных комитетов и лишь в особых случаях должны действовать под контролем Центрального комитета. – Поэтому конгресс постановил: поручить Центральному комитету взимать с каждого окружного комитета определенный денежный взнос каждые три месяца и из этих взносов составить фонд для посылки эмиссаров первого рода. Далее, поручить окружным комитетам чаще, чем это делалось до сих пор, использовать указанным образом дельных членов Союза в качестве эпизодических эмиссаров и оплачивать вперед дополнительные расходы по поездкам из своих собственных фондов. – В чрезвычайных случаях окружные комитеты могут прибегать к фонду Центрального комитета для этой цели. Вопрос, следует ли удовлетворить подобное требование денег, решает, разумеется, Центральный комитет. Каждый эмиссар ответствен перед той инстанцией, которая ему давала средства, и отчитывается перед ней.

Вы все увидите, как необходимо организовать пропаганду при помощи эмиссаров и подчинить ее централизованному руководству. – Мы надеемся, что наши тщательно обдуманные решения получат ваше одобрение и приведут к хорошим результатам нашего дела.

Следующим был вопрос о печатном органе Союза; было признано без всякой дискуссии, что он крайне необходим. Также без каких-либо возражений было решено, что этот орган должен издаваться только в Лондоне, что он должен выходить не чаще чем раз в неделю и не реже чем раз в месяц. – Заглавие, эпиграф и формат установлены и будут сообщены вам в пробном номере, который выйдет в июле. Для осуществления редакции создана комиссия, которая подготовит выход журнала. Редактор уже назначен[196]. Он будет осуществлять руководство в сотрудничестве с комиссией. – Обсудив все это, конгресс подошел к вопросу о расходах. Прежде всего необходимо приобрести еще многое для оборудования типографии, в частности железный печатный станок, для чего Центральному комитету поручается собрать взносы с округов. Затем подсчитали расходы. – Выяснилось, что при цене в 2 пенса = 4 су = 2 зильбергроша = 6 крейцеров за каждый еженедельный номер в один лист, для покрытия расходов необходимо будет такое число подписчиков, на которое в настоящий момент нельзя еще с определенностью рассчитывать. – Ежемесячный журнал без редактора мог бы просуществовать с небольшим числом подписчиков, но он не удовлетворял бы требованиям Союза. – Окажемся ли мы в состоянии собрать количество подписчиков, необходимое для еженедельника, было, как указано, совершенно не ясно, и потому преждевременно было брать какие бы то ни было обязательства на этот счет. Поэтому мы решили следующее: сперва выпустить в июле бесплатный пробный номер. Затем общины через свои округа сообщат, сколько членов они насчитывают; ведь конгресс постановил, что, по крайней мере, пока журнал остается ежемесячным, каждый член Союза оплачивает один экземпляр, а каждая община получает только один экземпляр, и остальное распределяется бесплатно. – Члены Союза должны затем выяснить, сколько экземпляров можно будет наверняка распространить в их местности, должны собрать подписку и также сообщить об этом. – Затем конгресс в ноябре, в зависимости от полученных им от Центрального комитета сведений, примет дальнейшие решения и, по возможности, выпустит журнал до Нового года. – А пока лондонская типография будет использована для печатания листовок^{257}.

Наконец, вопрос о Коммунистическом символе веры. – Конгресс полагает, что открытое провозглашение принципов Союза является шагом величайшей важности; что такой Символ веры, который через несколько лет, а быть может и месяцев, уже не будет соответствовать времени и не будет в духе большинства, окажет столь же вредное воздействие, в какой мере хороший Символ веры будет полезен. Поэтому этот шаг следует делать особенно осторожно и не торопиться. Именно в этом вопросе, как и в вопросе о печатном органе Союза, конгресс сознавал, что он должен выступать не с окончательным проектом, а с учредительной инициативой, чтобы путем дискуссии о плане Символа веры дать новую пищу вновь пробуждающейся жизни в Союзе. Поэтому конгресс решил подготовить набросок этого плана и представить его общинам для обсуждения, и также для составления и присылки в Центральный комитет предложений об изменениях и дополнениях. План прилагается[197]. – Мы рекомендуем общинам серьезно и зрело обсудить его. – Мы пытались, с одной стороны, держаться подальше от всякого изобретения систем и всякого казарменного коммунизма, а с другой стороны, стремились отмежеваться от жалкой и пошлой болтовни о любви и слезливого умиления некоторых коммунистов. Напротив, мы старались постоянно принимать во внимание общественные отношения, которые только и порождают коммунизм, и стремились всегда сохранять твердую почву под ногами. Мы надеемся, что Центральный комитет получит от вас большое количество дополнений и предложений об изменениях, и еще раз призываем вас к особенно обстоятельной дискуссии именно по этому вопросу.

Таков, дорогие братья, обзор работы конгресса, таковы результаты наших обсуждений[198]. Мы очень охотно бы изложили представленные нам пункты в виде законченных решений, основали бы орган Союза, провозгласили бы коммунистические принципы в Символе веры. Но в интересах Союза, в интересах коммунистического движения мы здесь сами должны были себя ограничивать, должны были снова апеллировать к большинству и предоставить второму конгрессу провести то, что мы подготовили.

Теперь вам, дорогие братья, остается доказать, что дело Союза, дело коммунизма близко вашему сердцу. Союз победоносно вышел из периода упадка. Преодолены слабость и вялость, устранены появившиеся в самом Союзе враждебные элементы. Влились новые элементы. Будущее Союза обеспечено. Но, дорогие братья, наше положение еще не таково, чтобы мы хоть на минуту могли ослабить свои усилия, еще не все раны зарубцевались, не все пробелы заполнены, еще дают себя чувствовать некоторые болезненные последствия той борьбы, через которую мы прошли. Поэтому интересы Союза, интересы коммунизма требуют от вас еще на короткое время напряженнейшей деятельности; поэтому в течение нескольких месяцев вы должны неутомимо трудиться. Чрезвычайные обстоятельства требуют чрезвычайной энергии. Кризис, подобный тому, который пережил наш Союз, когда нам сначала пришлось бороться с инертностью, вызванной тяжелым гнетом немецких и прочих полицейских преследований, но в еще большей мере тем, что надежда на скорое улучшение социальных отношений становилась все более далекой; – кризис, в котором мы должны были бороться не только с преследованиями со стороны наших противников – правительств, находящихся под влиянием буржуазии или выступающих вместе с буржуазией против нас, но и с врагами в нашей собственной среде, которых необходимо было победить и обезвредить, не взирая на лица, принимая во внимание только опасное положение Союза, и угрозу дезорганизации всей коммунистической партии немецкого языка. Такой кризис, братья, не преодолевают за одну ночь. И даже если существование Союза, если сила организации будет снова упрочена, все же потребуются еще месяцы непрерывной работы, прежде чем можно будет сказать: мы выполняли свой долг коммунистов, свой долг членов Союза.

Братья! В полной уверенности, что вы так же, как и мы, почувствуете важность этих обстоятельств; в полной уверенности, что и при этих трудных обстоятельствах вы окажетесь на высоте положения, мы с доверием апеллируем к вам, к вашей преданности общему делу! Мы знаем, что подлая жажда наживы буржуазии не оставляет вам почти ни одной минуты для борьбы за наше общее дело; мы знаем, что буржуазия до предела сокращает нищенскую плату, которую вы получаете за свой тяжелый труд; мы знаем, что именно теперь вы особенно страдаете от голода и от кризиса, мы знаем, что буржуазия вас преследует, арестовывает, разрушает ваше здоровье, ставит под угрозу вашу жизнь, как только вы все-таки находите время и деньги, чтобы действовать в интересах общего дела. Мы все это знаем, и несмотря ни на что, мы ни одной минуты не колебались потребовать от вас новых денежных жертв и призвать удвоить свои усилия. Ведь мы сами вынуждены были бы, краснея от стыда, отойти от участия в движении, если бы не знали, что люди, которые нас избрали для принятия решений ко всеобщему благу, готовы решительно и без промедления осуществлять наши решения, если бы мы не знали, что в нашем союзе нет таких, для кого интересы коммунистической партии, свержение буржуазии и победа общности не являются самым кровным, самым дорогим делом; если бы мы не знали, что люди, которые обладали достаточной решимостью для вступления в Союз, что влекло за собой большие опасности, также достаточно решительны и сильны, чтобы противостоять этим опасностям, чтобы сделать Союз большим и могущественным во всей Европе; если бы мы, наконец, не знали, что такие люди становятся тем мужественнее, тем воодушевленнее, чем большие препятствия встречаются на их пути.

Братья! Мы представляем великое, прекрасное дело. Мы провозглашаем величайшее преобразование в истории – преобразование, которое по своей основательности и по своим результатам не имеет себе равного в мировой истории. Мы не знаем, суждено ли нам будет воспользоваться плодами этого преобразования. Но мы знаем одно – что это преобразование неотвратимо приближается. Мы видим, что повсюду, во Франции, в Германии, в Англии, в Америке, возмущенные массы пролетариата приходят в движение и подчас еще неуверенно, но все более громко и отчетливо требуют своего освобождения от власти денег, от оков буржуазии. Мы видим, что класс буржуа становится все богаче, что среднее сословие все больше разоряется и что само историческое развитие ведет к великой революции, которая разразится в свое время вследствие нужды народа и наглости богачей. До этого дня, братья, мы все надеемся дожить, и если это не произошло прошлой весной, как это предсказывалось в обращении Народной палаты^{258}, если мы не смогли взяться за оружие, то не дайте ввести себя в заблуждение! Этот день придет, и в тот день, когда массы народа, сомкнув ряды, разобьют наемные войска капиталистов, – в этот день обнаружится, что собой представлял наш Союз и как он действовал! И если нам и не суждено воспользоваться всеми плодами великой борьбы, если сотни из нас и погибнут под картечью буржуазии, то мы все, даже погибшие, все-таки пережили борьбу, и эта борьба, сама эта победа достойна жизни, заполненной самым напряженным трудом.

На этом мы заканчиваем. Желаем вам всего хорошего!

От имени конгресса

Секретарь Хайде[199]

Председатель Карл Шилль [200]

Лондон, 9 июня 1847

Центральный комитет Союза коммунистов в Лондоне – общине Союза в Гамбурге

^{259}

Лондон, 24 июня 1847.

Дорогие братья!

Получили ваше письмо от 18 сего месяца вместе с берлинским приложением и рады были узнать, что вы как и прежде выражаете готовность словом и делом бороться за наше право.

Мы пересылаем вам Циркулярное письмо конгресса к Союзу, а также новый Устав и проект Коммунистического Символа веры и просим вас возможно скорее ответить на шесть нижеследующих вопросов с тем, чтобы мы уже сейчас могли начать необходимые подготовительные работы по организации второго конгресса:

1. Удовлетворены ли вы работой конгресса и согласны ли с принятыми на этом конгрессе решениями;

2. Принимаете ли вы новый Устав или отклоняете его;

3. Можете ли вы предоставить нам на цели, указанные в Циркулярном письме конгресса, требуемые денежные средства за квартал или за полгода, и в каком размере можете это сделать;

4. Образовали ли вы уже округ, а если нет, то с какой местностью вам легче всего и лучше образовать его. – См. статью 14 Устава[201];

5. Выделять ли для вашей местности и в каком количестве экземпляры печатного органа Союза, намеченного к выпуску в августе;

6. Осуществляется ли и какими средствами распространение среди населения вашей местности социальных и коммунистических идей и какой отклик они находят.

Далее мы просим вас обсудить самым серьезным образом проект Коммунистического символа веры и сообщить нам возможно скорее все дополнения и изменения, которые вы сочтете целесообразным сделать, чтобы мы могли их систематизировать и представить на обсуждение следующему конгрессу, который должен составить окончательный текст Символа веры.

Было бы хорошо также, если бы вы уже сейчас решили, сможете ли вы одни или вместе с другой местностью направить делегата на следующий конгресс, и сообщили бы нам о своем решении.

Мы надеемся, что вы сделаете все, что в ваших силах, для укрепления и организации Союза в Альтоне, Магдебурге, Берлине и т.д., и просим вас поэтому при возможности доставить членам Союза, находящимся в указанных местностях, Устав, проект Символа веры, а также Циркулярное письмо конгресса.

В заключение мы должны еще раз обратить ваше внимание на то, что, поскольку теперь лишь конгрессу предоставляется право вносить изменения в Устав, вам надлежит лишь сообщить, принимаете ли вы Устав или нет; если же вы сочтете необходимым внести какие-либо изменения или дополнения, то мы просим вас выслать нам ваши предложения на этот счет, мы же, в свою очередь, представим их следующему конгрессу, который их обсудит и вынесет решение.

На этом, братья, мы заканчиваем. – В надежде скоро получить от вас хорошие известия, шлем вам всем сердечный привет.

От имени и по поручению Центрального комитета

Секретарь Иосиф Молль

Председатель Карл Шаппер

Так как В. Марр находится в Гамбурге и вы, вероятно, знаете его лично, мы вас спрашиваем, считаете ли вы возможным и желательным привлечь его к нашему делу?

Адрес: г-жа Росс

44 Честер-стрит, Кеннингтон-род

Лондон

Обращение Центрального комитета к Союзу коммунистов, сентябрь 1847

^{260}

Братья,

Прошло уже три месяца с момента окончания работы конгресса и с тех пор, как вам было отправлено его Циркулярное письмо[202]. Поэтому мы снова представляем вам отчет о нашей деятельности за истекший период и даем обзор положения Союза в настоящее время.

Мы сожалеем, что не можем сообщить вам очень радостных известий, но мы решили говорить вам обо всем только правду, какой бы она ни была. Некоторые склонны думать, что всегда следует подчеркивать лишь лучшие стороны нашего положения, чтобы люди не падали духом; мы, напротив, придерживаемся того взгляда, что все должны знать о необычайных и разнообразных трудностях, с которыми нам приходится вести борьбу. – Настоящего человека это не отпугнет, а наоборот, побудит к более энергичным действиям.

Пока наш Союз не приобрел достаточно сил и не упрочился, пока он не вмешивается активно в современные события, наше влияние остается незначительным. – Правда, у нас теперь новая основа и кое-где действуют как будто с новым подъемом, однако в общем мы еще далеки от того, чем давно должны были бы стать. – Разослав Циркулярное письмо конгресса, мы надеялись получить отовсюду благоприятные и определенные ответы. – Центральный комитет вместе с Циркуляром направил сопроводительное письмо[203], в котором еще раз подчеркивались те вопросы, на которые надо было ответить, и содержалась просьба прислать быстрый и определенный ответ.

Определенный ответ мы получили пока лишь от Брюссельского окружного комитета[204]. Из других мест нас известили о получении Циркулярного письма, поблагодарили за наши старания, сделали некоторые общие замечания, и это – все.

Откуда проистекает подобная нерадивость и к чему она может нас привести? – Многие немецкие пролетарии мечтают стать свободными, но если они не будут действовать решительнее, чем до сих пор, то они в самом деле недалеко уйдут. – Жареные голуби сами в рот нам не влетят. – Многим мешает действовать их духовная инертность; другие, правда, много говорят, но когда дело доходит до денежных пожертвований, они делают кислые лица, придумывают всевозможные оправдания и ничего не дают; иные изрядно страдают трусостью буржуа, повсюду видят только полицейских прислужников и жандармов и всегда считают, что время действовать еще не наступило. Глядя на все это, можно нажить себе колики. Бóльшая часть пролетариев, к тому же наиболее дееспособных, находящихся в Силезии, Саксонии, Рейнской Пруссии, в Вестфалии и в Гессене, почти или совсем не имеет руководства, по крайней мере коммунистического.

Поэтому мы еще раз призываем членов нашего Союза, наконец, пробудиться ото сна и взяться за дело и в первую очередь дать определенный ответ на Циркулярное письмо конгресса, чтобы мы, по крайней мере, знали, на кого можем рассчитывать.

По окончании конгресса мы разослали его Циркулярное письмо, новый Устав, Коммунистический символ веры и сопроводительное письмо Центрального комитета в десять городов Швейцарии, Франции, Бельгии, Германии и Швеции, где имеются общины. – Кроме того, из Лондона мы направили двух полномочных эмиссаров в Америку, по одному в Норвегию, Германию и в Голландию[205]. – Все они обещали Центральному комитету сделать все, что в их силах, и без промедления создать в тех местах, где они будут останавливаться, новые общины и связывать их с нами.

Согласно решению конгресса, новый печатный орган Союза[206] должен был появиться в августе, обещали прислать для него статьи, а также оказать денежную поддержку; кроме того всех членов Союза призвали помогать, насколько это будет в их силах. К сожалению, и в этом отношении большинство обещаний осталось на словах. За Исключением Брюссельского округа, который пока высылает ежемесячно один фунт стерлингов на печать и пять франков на пропаганду, и брата Хайде, приславшего нам свою статью, мы до сих пор ни от кого ничего не получили. – Редакционная комиссия, которой со дня на день обещали прислать нужные статьи, была, в конце концов, вынуждена сделать все сама, чтобы выпустить хотя бы пробный номер. Если мы впредь не будем получать бóльшую поддержку, чем до сих пор, то мы и в этом деле далеко не уйдем. Для того, чтобы нашу типографию привести в полную готовность, чтобы кроме органа Союза мы могли бы выпускать еще листовки и небольшие брошюры, нам не хватает еще 600 франков. Достать их в одном Лондоне мы не можем.

Со времени рассылки Циркулярного письма конгресса мы получили сообщения из следующих мест:

[207] Швеция. От посланного нами эмиссара[208], проехавшего через Хельсингёр в Швецию и исходившего всю страну пешком, мы получили письмо, датированное: Упсала, 23 мая. Здесь, в Лондоне, так как другого при нем ничего не было, он наполнил свой чемоданчик коммунистическими листовками и благополучно перевез их через границу в Швецию. – Он сообщает нам, что во всех городах, где есть немецкие рабочие, он посетил их в мастерских, распространил среди них наши листовки, и его пропаганда нашла живой отклик. К сожалению, он не мог, поскольку не находил работы, оставаться достаточно долго на одном месте, чтобы создавать общины. – В Стокгольме он передал местной общине (нашему коммунистическому форпосту на севере) два первых обращения Центрального комитета^{261}, и его сообщения придали мужество тамошним братьям. – Из Стокгольма он отправился в Упсалу, оттуда в Гёвле, где он проработал некоторое время, а теперь находится на пути в Умео и Торнео. Коммунистический эмиссар – среди лапландцев!

Один член Союза, прибывший из Карлскруны в Лондон, рассказал нам: брат К., находившийся раньше в Париже и Лондоне, основал общины в В., и Союз насчитывает там уже более 100 кленов. Брат из Карлскруны дал нам адрес К., и мы направили ему настоящее обращение вместе с новым Уставом и специальным обращением к тамошним членам Союза. – Из Стокгольма мы получили письмо, датированное 8 июля. Наши тамошние братья с огромным энтузиазмом присоединяются к нашим принципам. Одному священнику, открыто нападавшему на коммунизм, ответил член Союза, брат Форселль, в брошюре, написанной на шведском языке, в которой он разъясняет наши принципы также и народу^{262}. – «Аftonbladet», самая крупная шведская газета, тоже защищает коммунизм от поповщины. Они пишут нам далее: «Просветительное общество в Стокгольме, которое мы раньше рассматривали как подготовительную ступень к коммунизму, к сожалению, попало ныне в лапы филистеров. Зато внутри здешнего Скандинавского общества^{263}, членами которого все мы являемся, а один из нас – президентом его, преобладают настоящие демократические элементы, и из этого общества мы вербуем своих членов». Сразу же по получении этого письма мы переписали латинскими буквами Циркулярное письмо конгресса, Коммунистический символ веры и Устав, так как большинство шведов не знают готического алфавита, и послали им все почтой. – На это последнее послание мы ждем ответа.

Германия. Около шести недель назад отсюда в Берлин отправился эмиссар, который взял с собой наше письмо для тамошних братьев и должен был их подбодрить. – Он собирался пробыть там около недели, а затем поехать в Лейпциг и послать нам оттуда отчет. Мы надеемся вскоре получить сообщение.

Братья в Бр.[209] известили нас о получении наших посланий и обещали в ближайшее время дать на них обстоятельный ответ, но пока это еще не выполнено.

Братья в Гамбурге подтвердили получение наших посланий и выразили сожаление по поводу изменения названия Союза справедливых, которое они хотели бы восстановить; далее они заявляют, что им совершенно не нравится, когда так резко нападают на приверженцев В. Вейтлинга и Грюна, как это имеет место в Циркулярном письме конгресса. Они советуют придерживаться умеренности, единства и говорят: «За то, что человек стоит в отношении принципа на ступеньку ниже или выше, мы не должны подвергать его нападкам и раскалывать свои ряды, ибо, как, по вашему мнению, могли бы мы действовать, если бы хотели проявлять такую односторонность; мы привлекаем к себе все прогрессивные силы и пытаемся путем убеждения постепенно склонить их в пользу наших идей».

Мы должны возразить братьям из Гамбурга, что причины, побудившие изменить название Союза и приведенные в Циркулярном письме конгресса, весьма основательны, и, если не будет выдвинуто серьезно аргументированных возражений, Центральный комитет на предстоящем конгрессе будет отстаивать сохранение названия Союз коммунистов. – Это название прямо выражает, чтó мы собой представляем и чего мы хотим, тогда как старое название этого не отражает. Название Союз справедливых означает все и ничего, мы же должны отличаться определенностью. – Поэтому пусть братья из Гамбурга еще раз прочтут приведенные в Циркулярном письме конгресса доводы. Если они сумеют их опровергнуть, тогда мы с ними согласимся, а одни лишь эмоции мы принимать во внимание не можем.

Относительно второго пункта мы хотим заметить, что вейтлингианцы и грюнианцы отнюдь не подвергаются нападкам, они лишь представлены в истинном свете. – Настало время проснуться, мы не можем больше мечтать и возиться с системами, лишающими нас всякой активности, мы не хотим иметь дело с мертвецами. Грюнианцы – это люди, которые много болтают о равенстве, не понимая значения этого слова, которые относятся критически ко всему, только не к самим себе, одним словом, самодовольные люди, которые много говорят и ничего не делают. Мы – не рафинированные буржуа и говорим поэтому не намеками, а напрямик, т.е. называем вещи своими именами.

Более десяти лет проповедовали в Союзе умеренность, осторожность и объединение, и при всех этих проповедях, при всей братской любви мы почти ничего не сделали и в последний год были близки к распаду. – Нам следует изменить свои методы; несправедливо требовать, чтобы мы всю свою жизнь занимались пустяками и предавались мечтам. – Мы придерживаемся такого мнения: 100 дельных людей лучше, чем 1.000, из которых половина нерешительных и равнодушных. – Вместо того чтобы задержаться и помочь неспособным двигаться, мы устремляемся мужественно вперед, возможно, это заставит подтянуться и других. – Впрочем, братья из Гамбурга, кажется, не очень многого добились со своей умеренностью, так как о присылке денег на пропаганду и печать они ничего не пишут, а по поводу печатного органа Союза они заявили, что в связи с ростом безработицы смогут приобрести только несколько номеров.

Мы должны здесь разъяснить, что каждый член Союза обязан приобрести один экземпляр журнала; если он не сможет за него заплатить, пусть это сделает та община, в которой он состоит.

Еще раз обращаемся к вам, братья, не будем растрачивать все свои силы на несвоевременную умеренность, на сплочение противоположных направлений, становясь посмешищем для других партий – мы можем добиться успеха, если только захотим, если же захотим, то нам ничего не нужно кроме: мужества! мужества! мужества! Если люди не желают или не могут идти так далеко, как это делаем мы, – ну, что же, если у них честные намерения, мы не отказываем им в своем уважении, но если нас призывают вернуться назад, чтобы объединиться с отступающими, мы заявляем: никогда!

Наши братья из Лейпцига недавно писали, что некоторые члены Союза, напуганные несколько резким тоном письма Центрального комитета, покинули ряды Союза. Остальные обещали сохранять верность организации и сделать все, что в их силах. – Мы можем только поздравить братьев в Лейпциге с тем, что они освободились от людей, из которых ни один не обладает мужеством быть настоящим человеком. Письмо из Лейпцига, которое мы получили вчера, написано уже совсем в другом, более сильном стиле, чем предыдущие, – видно, что тамошняя община преодолела свою нерешительность.

Прежде всего община в Лейпциге считает, что необходимо придать Символу веры более научный и доступный всем классам общества характер. – Она предлагает почти полную переработку его и приводит для этого основания. Предложенные изменения мы представим на обсуждение предстоящего конгресса. С большинством приведенных в письме предложений Центральный комитет согласен. Далее община заявляет, что намерена приобрести, кроме положенных для ее членов экземпляров нашего журнала, еще 12 штук, чтобы их распространить. Если все общины последуют примеру Лейпцигской общины, тогда орган Союза сможет выходить каждую неделю и продаваться за полцены. – Собранные на пропаганду и печать взносы мы просим переслать нам возможно скорее. – Мы рассчитываем, что в Лейпциге скоро возникнет и вторая община; но если это не произойдет, то первая община может присоединиться к общинам в Б.[210]; мы примем для этого необходимые меры.

Из Мн.[211] мы не получили никаких сообщений и не знаем там никаких адресов, так как наш тамошний корреспондент, видимо, уехал в Париж. – Мы попытаемся как можно скорее восстановить связь с тамошними общинами.

В Майнц мы не могли отправить Циркулярное письмо конгресса по почте. – Только месяц назад один здешний член Союза отправился туда, ему мы дали все с собой. – Поэтому мы не могли еще получить оттуда никакого ответа. В письме, полученном от членов Союза в Майнце, нам сообщают, что там намереваются основать вторую общину, вследствие чего будет образован округ. – Полиция ведет постоянную слежку за нашими братьями в Майнце. Однако это еще больше вдохновляет их на энергичную борьбу за наше дело. – Честь и слава храбрым пролетариям Майнца; если бы всюду в Германии действовали так, как там, наши дела обстояли бы блестяще.

Голландия. В Амстердаме существует Просветительный союз, который связан с нами и имеет в своем составе дельных людей. – Три недели назад мы направили туда полномочного эмиссара[212] с целью основать общину^{264}.

Америка. Эмиссар, посланный отсюда этой весной в Нью-Йорк, рисует нам печальную картину положения Союза в Новом Свете. – Союз в Нью-Йорке сделал уже большие успехи, когда туда прибыл Вейтлинг[213] и зажег в нем факел раздора. – Начались ожесточенные споры на заседаниях, следствием чего явился развал всей организации. – Общины в Нью-Йорке раньше постоянно призывали нас к умеренности и настоятельно просили помириться с Вейтлингом; теперь же, когда они сами, спустя две недели после приезда Вейтлинга, вступили с ним в ожесточенный спор, корреспонденты так пали духом, что вовсе больше не пишут нам, чтобы не быть вынужденными раскрывать печальное положение дел местного Союза. – Об этом сообщает нам находящийся там эмиссар; при сложившихся обстоятельствах он ничего не смог сделать в Нью-Йорке и уехал в штат Висконсин, где обещает в меру своих сил действовать в пользу нашего дела.

В Филадельфии находятся еще многие члены Союза, которых мы настоятельно просили восстановить там общины. – Мы уполномочили двух эмиссаров, которые несколько недель назад уехали отсюда в Нью-Йорк и в Филадельфию, приложить все силы для восстановления в этих местах Союза на основе улучшенного Устава.

Франция. В Марселе положение остается неизменным. – Туда направилось несколько членов Союза из Лиона, обещавших сделать все возможное, чтобы вдохнуть в тамошний Союз новую жизнь.

Из Лиона сообщают, что члены Союза действуют в меру своих сил и обсуждают Символ веры. – Лионский округ согласен с новым Уставом, за исключением раздела 7, касающегося приема новых членов. – Лионцы считают, что не следует требовать от принимаемых, чтобы они давали клятву, так как имеется много примеров, когда люди все обещали и ничего не выполняли; главное внимание следует обращать на поведение человека. – Мы заметили лионцам, что требуется отнюдь не клятва, а честное слово. Далее лионцы пишут:

«В связи с тем, что в сентябре мы снова оказываемся в критическом положении, просим вас запросить парижан, не смогут ли они выделить несколько дельных членов Союза, которые во имя общего дела принесут себя в жертву и на некоторое время изберут своим местожительством Лион. Все старые члены Союза наморены уехать и поэтому не хватает людей, которые могут взять на себя руководство.

Постарайтесь поэтому предотвратить угрозу распада.

Что касается журнала, который будет у вас выходить, мы еще не можем определить, сколько экземпляров мы возьмем, так как все может принять другой оборот».

О деньгах на печать и пропаганду не сообщают ничего. –

Мы настоятельно просим братьев в Париже, как можно скорее направить в Лион несколько дельных членов Союза.

Из Парижа нам пишут, что Устав там принят единогласно, что в общинах идет обсуждение Символа веры и что число членов Союза значительно увеличилось. Результаты обсуждения нам пока не известны, нет также сведений, собирают ли средства на печать и пропаганду. Впрочем, к чести парижан следует сказать, что за последнее время они сделали значительные денежные пожертвования, направив делегата[214] на конгресс и эмиссара в Швейцарию[215].

Из частного письма одного члена Союза в Париже, переданного Центральному комитету[216], видно, что в парижских общинах имеется, к сожалению, еще много людей, которые и поныне не освободились от бессмыслицы Грюна и весьма своеобразных идей Прудона. Кажется странным, что эти люди, будучи членами Союза коммунистов, отвергают коммунизм; они хотят равенства, и только. – Эти внутренние раздоры, по-видимому, и являются причиной того, что мы так редко получаем сообщения из Парижа. Прудон стал в такой мере истинно немецким философом, что и сам не знает, чего хочет; Грюн сделал взгляды Прудона еще более неясными, поэтому вряд ли можно требовать, чтобы у людей, являющихся сторонниками учений обоих этих мужей, была ясность. – Мы призываем приверженцев Прудона и Грюна прочитать книгу Маркса «Нищета философии», которая, как мы слышим, переведена также и на немецкий язык^{265}, и они поймут, что государство равенства, которого они требуют так многословно, но весьма неопределенно, является не чем иным, как нынешним государством. – Таким образом вращаются в кругу ложных идей и в конце концов снова приходят к тому, от чего ушли.

Мы призываем коммунистов в Париже твердо держаться друг друга и добиваться того, чтобы ложные идеи в общинах исчезли. Если приверженцы Грюна и Прудона будут настаивать на своих принципах, то они должны, если являются честными людьми, выйти из Союза и действовать самостоятельно. – В нашем Союзе могут состоять только коммунисты. – Пока в наших общинах будут находиться приверженцы Грюна, то ни они, ни мы не сможем вести действенной пропаганды; силы будут распыляться, а молодежь падет духом, – следовательно, лучше раскол, чем внутренние раздоры^{266}.

Исключенные вейтлингианцы снова прислали нам пространное письмо, в котором обрушиваются на нас и на парижские общины и утверждают, что они являются подлинными коммунистами. В конце письма они просят указать надежный адрес, так как у них есть еще к нам поручения. – Однако вейтлингианцы ничего не говорят о том, что хотя они в меньшинстве, тем не менее, оставили у себя всю кассу парижских общин, которая находилась в руках одного из них. – Такой поступок вполне согласуется с проповедуемой их шефом теорией кражи^{267}.

Мы очень вежливо ответили, что действовали, повинуясь чувству долга и убеждению, и будем твердо стоять на том, что признаем правильным. Поэтому их оскорбления не могут нас задеть. – Мы послали им адрес, который они просили, но с тех пор ничего больше о них не слышали.

Швейцария. Центральный комитет уведомил братьев в Ла-Шо-де-Фоне о скором прибытии эмиссара[217] и призвал их содействовать ему в меру сил в деле реорганизации Союза в Швейцарии.

Бернская община уже с некоторых пор предстает в двусмысленном свете. – Нам сообщили оттуда, что намереваются издавать коммунистическую газету «Der Wanderer» и просили нас о поддержке.

Мы послали 25 франков и чек на 50 франков в Лозанну и в Ла-Шо-де-Фон. Эти деньги были, однако, истрачены бернцами на печатание листовок Карла Гейнцена, который уже тогда выступал как злейший враг коммунистов. – 29 июня мы снова получили письмо из Берна, в котором нас уведомляли, что младогерманцы^{268} пустили в ход все средства, чтобы противодействовать коммунистам в Швейцарии, и призывали как можно скорее основать печатный орган Союза. Одновременно нам прислали небольшую листовку «Голод в Германии и германские государи» и просили нас о добровольных пожертвованиях для дальнейшего распространения «Военных статей», «Подготовки» и т.д.^{269} Нам писали: «Кое-кто из республиканской партии имеет, правда, благородные намерения, а именно бравый Гейнцен, но у него связаны руки, он не является душой немецко-республиканского движения, в настоящее время он – правая рука и т.д.».

Гейнцен особенно яростно выступал против коммунистов; однако община в Берне печатает и распространяет его листовки и, по-видимому, находится с ним в прямой связи. Это казалось и кажется нам подозрительным. – Мы не позволим водить нас за нос; сегодня каждый честный человек должен открыто развернуть свое знамя. Поэтому мы отправили серьезное письмо Бернской общине и просили немедленных разъяснений, но до сих пор ответа не получили.

Наш эмиссар пишет из Женевы, что там наши дела принимают самый благоприятный оборот. – Два члена Союза основали этой весной в Женеве общину; пока эмиссар там находился, образовалась вторая община и в перспективе намечалась третья. – Кроме того, существует открытое общество, которое используется для воспитания дельных коммунистов. Из этого можно заключить, что в Женеве наша партия, по-видимому, снова укрепила свои позиции, и если наши братья там будут продолжать столь же энергично действовать, как они это делали до сих пор, то коммунисты в Швейцарии скоро окажутся сильнее, чем где бы то ни было. – В Ла-Шо-де-Фоне, как сообщает эмиссар, от исключенных вейтлингианцев получен уже ряд писем, полных самых гнусных личных выпадов против некоторых членов Союза; в них вейтлингианцы призывают местных членов присоединиться к ним. – Однако общины в Ла-Шо-де-Фоне не поддались на происки этих людей и хотят дождаться прибытия нашего эмиссара, чтобы дать определенный ответ. Будучи в Женеве, наш эмиссар установил контакт с Петерсеном из Лозанны, который еще оказывает довольно значительное влияние на коммунистов в Швейцарии. Надо надеяться, нашему эмиссару удастся привлечь его к нашему движению.

Парижские вейтлингианцы на деньги, украденные у нашего Союза, направили некоего Хорншу в качестве эмиссара в Швейцарию с заданием склонить тамошние общины на сторону вейтлингианцев. Этот Хорншу в настоящее время находится в Лозанне. Ранее он был в Лондоне, поэтому мы его хорошо знаем и можем с уверенностью сказать, что он совершенно не в состоянии вести какую бы то ни было пропаганду. – Он ужасно нудный болтун и вообще немногого стоит. – Уезжая из Лондона, он попросил у своей общины небольшой аванс на поездку, дав обещание в ближайшее время вернуть деньги. Община предоставила ему 25 франков. – С тех пор прошло два года, а Хорншу, хотя ему не раз напоминали об этом, еще ничего не вернул. Поистине печально, что люди, подобные Хорншу, единственной целью которых является ублажать свою леность и самонадеянность, до сих пор еще находят возможность растрачивать заработанные тяжелым трудом деньги пролетариев.

Наш эмиссар объезжает сейчас города, расположенные на Женевском озере, затем направится в Ла-Шо-де-Фон и т.д. – Он просил у нас дополнительные денежные средства для продолжения поездки; мы послали ему тотчас же 50 франков, которые, однако, нам пришлось взять в долг, так как наши кассы опустошены.

Бельгия. В Бельгии наши дела идут хорошо. – Со времени конгресса в этой стране образовалось уже два округа; с одним из них, который находится в Льеже, мы еще не находимся в непосредственной связи, однако ежедневно ждем писем.

Брюссельский округ установил связь с рейнской Пруссией и действует энергично^{270}. Он уже организовал певческое и Просветительное общества^{271}; обоими обществами руководят члены Союза коммунистов и оба они являются подготовительной школой для вступающих в Союз.

В Брюсселе приняли Устав; однако предложили два изменения для обсуждения на предстоящем конгрессе. – Первое предложенное изменение касается пункта «е», ст. 3, раздела I; второе – ст. 21, раздела V^{272}. – Брюссельцы говорят: «Мы считаем политически неверным запрещать членам Союза вступать в какую-либо политическую или национальную организацию, ибо тем самым мы лишаемся всякой возможности оказывать влияние на эти организации». Далее, относительно ст. 21: «С наступлением более революционного времени это ограничение сковало бы всю энергию конгресса. Вспомним, что в 1794 г. аристократы выдвинули в Конвенте такое же требование, чтобы парализовать все его действия».

Мы призываем общины подвергнуть внимательному рассмотрению упомянутые предложения и снабдить своих делегатов на конгресс инструкциями, касающимися данных предложений.

В связи с обсуждением Коммунистического символа веры было предложено много важных изменений, которые мы вынесем на рассмотрение конгресса.

Как уже упоминалось выше, Брюссельский округ выделил на печать 25 франков и на пропаганду на первое время ежемесячно 5 франков. – Мы просим все остальные округа как можно скорее последовать данному примеру.

Лондон. В Лондоне новый Устав был принят единогласно, и во всех общинах ведутся оживленные дискуссии о Символе веры. – Как только они закончатся, здешний окружной комитет передаст нам все предложения и дополнения. – За последние два месяца отсюда уехало большое число членов Союза, тем не менее мы в ближайшее время восполним образовавшийся пробел. Просветительные общества служат нам подготовительными школами, их огромная польза становится с каждым днем очевиднее.

В Лондонском округе царит полнейшее единство и всеобщее стремление действовать в меру сил в пользу нашего дела. – За последние полгода мы израсходовали здесь на печатные издания и т.д., на журнал[218], на почтовые и типографские расходы, на расходы, связанные с конгрессом, на эмиссаров и т.д. более тысячи франков. – Затем каждый член Союза обязан вносить еженедельно 3 пенса в кассу Просветительного общества и, кроме того, почти ни одно вечернее заседание не обходится без частных сборов в пользу нуждающихся. – Больше половины наших членов Союза не имеют работы и живут в нужде, поэтому мы не можем одни нести все расходы, как мы это делали до сих пор. – Мы вынуждены поэтому настоятельно просить все округа и общины оказывать нам денежную помощь в меру своих возможностей и как можно скорее, для завершения оборудования типографии Союза, продолжения выпуска нашего журнала и для пропаганды. В настоящий момент наши средства полностью исчерпаны. Раньше мы всегда посылали деньги, как только это требовалось, поэтому мы можем позволить себе рассчитывать, что нас также не оставят в затруднении.

Пробный номер журнала нашего Союза хорошо разошелся в Лондоне и привлек большое внимание проживающих здесь иностранцев. – Мы выставили его для продажи во многих книжных магазинах и газетных лавках. Мы разослали экземпляры по всем адресам, и у нас осталось еще 1.000 экземпляров, которые могут быть посланы туда, где еще потребуются.

На этом мы заканчиваем наш отчет о положении Союза и о нашей деятельности; вам теперь предоставляется возможность самим судить о том, как обстоят наши дела, как Центральный комитет выполнял свои обязанности в течение трех последних месяцев в качестве исполнительной власти Союза.

Вы убедитесь, что, как уже сказано в начале нашего обращения, повсюду ведется энергичная работа, но в общем и целом мы еще далеки от той цели, которой должны были бы уже давно достигнуть. Поэтому мы надеемся, братья, что теперь вы приложите все свои силы, чтобы мы быстрее продвинулись вперед и в следующем отчете могли сообщить более отрадные вести, чем до сих пор.

Но прежде чем закончить, мы призываем вас обратить самое серьезное внимание на нижеследующие пункты. Мы просим настоятельно:

1. Все округа и существующие самостоятельно общины, если им представится хоть какая-нибудь возможность, должны избрать делегата на предстоящий конгресс и позаботиться о том, чтобы этот делегат смог прибыть 29 ноября сего года в Лондон. – Вы знаете, что на первом конгрессе мы не могли принимать окончательные решения и что по этой причине было признано необходимым созвать еще в этом году второй конгресс^{273}. – Этот второй конгресс будет иметь весьма важное значение потому, что ему предстоит не только выработать Коммунистический символ веры, но и принять решения, касающиеся окончательной организации Союза и его органа, а также дальнейшего ведения нашей пропаганды. – Поэтому абсолютно необходимо, чтобы на этот конгресс явилось как можно больше делегатов. – Братья! Мы надеемся, что вы не остановитесь ни перед какими жертвами, чтобы выполнить свой долг;

2. Все округа и общины, которые еще не провели сбора средств на печать и пропаганду, обязаны сделать это без промедления. – Если все хоть что-нибудь дадут, то мы будем в состоянии энергично приняться за дело. – Без денег мы не можем вести никакой пропаганды. – Просим те округа и общины, которые уже собрали средства, как можно скорее переслать их нам;

3. Все округа и общины, которые еще не дали определенного ответа на Циркулярное письмо конгресса, должны это сделать без промедления;

4. Все округа и общины, которые еще не сообщили, сколько экземпляров нашего журнала они возьмут, должны сделать это немедленно, а также указать пути, по которым журнал скорее и безопаснее всего может быть доставлен в соответствующие местности;

5. Все округа и общины должны информировать нас о том, ведется ли в их округе коммунистическая пропаганда и каков ее характер;

6. Всех членов Союза просим присылать статьи и стихотворения в редакцию нашего журнала. – Для первого номера, как мы уже отмечали, многие члены Союза обещали свои статьи, но не сдержали своих обещаний; мы можем приписать это только небрежности, которой не должно быть места у нас.

В надежде получить от вас в ближайшее время благоприятные и определенные сообщения приветствуем вас.

От имени и по поручению Центрального комитета

Карл Шаппер

Генри Бауэр

Иосиф Молль

Лондон, 14 сентября 1847

Р.S. В тот момент, когда данное обращение должно было печататься, мы получили письма от эмиссаров из Германии и Швейцарии.

Из Германии нам сообщают: энтузиазм наших братьев в Берлине исключителен, особенно со времени известного события, имевшего там место^{274}. – Правительство прямо действовало нам на руку. – Благодаря поднятому шуму вокруг коммунистов наши принципы стали широко известны, и народ, вместо того чтобы испугаться, воодушевился ими. Эмиссар заканчивает свое письмо словами: Братья, мы можем с уверенностью смотреть в будущее, повсюду есть достойные люди, которые отстаивают правое дело.

Из Швейцарии поступают в высшей степени благоприятные сообщения. – Там налажена организация Союза, и он уже существует более чем в 10 различных пунктах. – Петерсен перешел на нашу сторону. Эмиссар пишет: В Ла-Шо-де-Фоне и Ле-Локле мы имеем, по моему мнению, лучших и ревностных членов нашего Союза – их мужество непоколебимо. – Браво, братья, вперед! – Исключенные вейтлингианцы всюду изгоняются. – Недоразумение с Бернской общиной улажено. – Теперь мы заявляем, что допустили несправедливость по отношению к тамошним братьям, они твердо придерживаются наших принципов. – Нас очень радует, что мы можем об этом заявить. О дальнейшем в следующем отчете.

Центральный комитет

Карл Шаппер

Иосиф Молль

Генри Бауэр

Отчет «Northern Star» о международном митинге в Лондоне 29 ноября 1847 г., посвященном 17-й годовщине польского восстания 1830 года

^{275}

Годовщина польского восстания 1830 г. была торжественно отмечена в прошлый понедельник, 29 ноября, публичным митингом, состоявшимся в зале Немецкого общества на Друри-Лейн.

Митинг был созван обществом «Братские демократы» совместно с Демократическим комитетом возрождения Польши. Зал был заполнен представителями Англии, Шотландии, Ирландии, Франции, Германии, Бельгии и Польши.

Г-н Джон Арнотт, избранный председателем, сообщил о цели митинга и предложил г-ну Столвуду огласить первую резолюцию.

Г-н Столвуд, рассказав о героизме и храбрости поляков в Варшаве, об их безграничной преданности делу свободы, восторженно отозвался о «Краковском манифесте»^{276}, назвав его образцом демократической программы, а затем огласил первую резолюцию следующего содержания:

«Мы рассматриваем расчленение Польши как тяжкое преступление, которое человечество должно заклеймить вечным проклятием. С благодарностью и восхищением вспоминаем мы о героических усилиях, предпринятых польским народом в 1830 – 1831 гг. для восстановления независимости своей родины. Мы чтим священную память мученически павших в славной борьбе за освобождение своего народа от рабства и глубоко сочувствуем всем жертвам угнетения, томящимся в настоящее время в тюрьмах, на каторге, в изгнании».

Затем председатель предоставил слово г-ну Эрнесту Джонсу для поддержки резолюции. Г-н Джонс сказал: «В этот день, семнадцать лет тому назад, Польша пробудилась от своего глубокого сна для того, чтобы начать борьбу не на жизнь, а на смерть; в этот день, семнадцать лет назад, она напрягла свое тело, кровоточащее от пыток, которым подвергала ее Россия, и разбила свои оковы; в этот день, семнадцать лет назад, она превратилась из провинции в нацию! (Аплодисменты.) В Варшаве царило спокойствие. Россия менее всего ожидала восстания, – и вдруг оно вспыхнуло». Далее г-н Джонс ярко описал, как развивалось и как одержало победу восстание в Варшаве, особенно подчеркнув то обстоятельство, что до тех пор, пока население не было вооружено, исход был сомнителен. «Затем дело пошло с молниеносной быстротой, и, через несколько часов, великий князь Константин ретировался за Мокстовскую заставу со своими 11.000 русских и вынужден был, подобно бездомному бродяге, провести ночь под деревом, укрывшись листвой». (Аплодисменты.) Далее оратор вскользь упомянул о дальнейшем ходе восстания и выразил уверенность, что «восстание увенчалось бы успехом, если бы оно было не аристократическим, а народным восстанием, если бы оно опиралось на такой документ, как замечательный Краковский манифест. (Аплодисменты.) И тем не менее, нам не следует падать духом. – Польша готова к новой борьбе. – Память о целой армии мучеников для нас священна, и у нас будет новая армия героев, которой положение в Европе предвещает победу». Оратор указал далее на то, что все страны Европы стоят перед лицом внутренних перемен, проанализировал скрытые слабости великих держав и, произнеся несколько сильных и волнующих слов об Ирландии, закончил свою речь призывом к своим слушателям готовиться к грядущей борьбе в Англии и на континенте. Речь г-на Джонса была одной из самых сильных и проникновенных и вызвала восторженные аплодисменты.

Г-н Мишло в энергичной речи, произнесенной на французском языке, поддержал резолюцию, которая была принята единогласно.

Карл Шаппер, встреченный горячими аплодисментами, поднялся на трибуну, чтобы огласить вторую резолюцию, и сказал: «Граждане, когда люди борются за правду и свободу в великом деле, даже если сначала они не имеют успеха, но, в конце концов, непременно добьются своего; такие люди достойны всяческой похвалы, а потому, сказал оратор, честь и слава храбрым полякам. (Громкие аплодисменты.) Слава тем, кто пал под Варшавой, слава тем, кто пал от руки палача, слава тем, кто погиб в сибирских рудниках, и тем, кто сложил голову в Кракове, и всем мученикам борьбы за свободу. (Продолжительные аплодисменты.) В июле 1830 г. произошла революция во Франции, а затем, в ноябре, призыв к свободе стал всеобщим, и многие хотели, чтобы Польша освободилась от России, но не хотели отмены крепостного права в Польше; можно быть уверенным, что если бы польская шляхта не стремилась увековечить рабство масс, революция победила бы, и вся славянская раса была бы теперь свободной. (Громкие аплодисменты.) Но польские пролетарии спросили: „Какая польза для нас от того, что Польша освободится от ига России, если я останусь под кнутом польского шляхтича?“. (Слушайте, слушайте!) Итак, революция потерпела поражение, и сыны Польши вынуждены были эмигрировать, неся с собой семена свободы в Германию, Францию, Англию и в другие страны, а в 1845 г. обновленные духовно возвратились на польскую землю и выпустили свой знаменитый, навсегда прославленный манифест, провозгласивший демократические идеи от имени Краковской республики. (Продолжительные аплодисменты.) Но, увы, попытка оказалась тщетной, плохое семя, посеянное в 1830 г., дало плохой урожай, тиранам удалось использовать крестьян против патриотов^{277}, восстание было подавлено, и черная душа Меттерниха снова злорадствовала, упиваясь кровью павших польских мучеников. (Слушайте, слушайте!) Но к счастью, братство быстро укреплялось, принципы политического и социального равенства распространились повсюду. (Громкие аплодисменты.) Взгляните на Швейцарию^{278}. (Продолжительные аплодисменты.) И свобода восторжествует, несмотря на старого высохшего тюильрийского паука[219]. (Шум при слове „паук“.) Швейцарские радикалы победили Луи-Филиппа и Гизо. Затем явился прекрасный лорд Пальмерстон, который сказал: „Давайте полюбовно уладим дело“. „Ах, ответил беспомощный старый парижский паук, именно этого я и хотел“. (Смех.) И ни один полк не вступил в Швейцарию, старый паук не посмел их послать. (Громкие аплодисменты.) И это был успех демократии. Кто же теперь является заговорщиками? Это Меттерних, старый высохший паук во Франции, лорд Пальмерстон и иезуиты. (Громкие аплодисменты.) Но народ быстро покончит с их заговором». (Продолжительные аплодисменты.) Оратор сказал, что у него для сообщения имеется приятная новость о том, что в Брюсселе основана Демократическая ассоциация, т.е. Ассоциация братских демократов, и эта Ассоциация направила ученого, д-ра Маркса, в качестве своего представителя на этот митинг. (Продолжительные аплодисменты.) Затем гражданин Шаппер зачитал следующий документ:

Это обращение было встречено восторженными аплодисментами. К. Шаппер горячо приветствовал великого польского патриота Лелевеля и седовласого ветерана, «сына французской республики» генерала Меллине, в заключение предложил следующую резолюцию:

«Принимая на себя обязательство оказывать всемерную посильную помощь польским патриотам, мы выражаем решительное несогласие с тем аристократическим духом, который столь роковым образом повлиял на борьбу 1830 года. Мы видим проявление прогрессивности Польши в Краковском манифесте 1846 г.[220], охватывающем принципы широкой политической демократии и социальной справедливости, на которых только и может основываться подлинная свобода и общественное благополучие».

Т. Лукас, поддерживая резолюцию, выразил удовлетворение по поводу того, что встретил здесь так много своих братьев-демократов. Он уверен в том, что если английские демократы (чартисты) добьются свободы, то они смогут сказать «старому пауку в Париже» и всем другим тиранам: «Остановитесь, ни шагу дальше». (Аплодисменты.)

Резолюция была принята единогласно.

Д-р Маркс, делегат из Брюсселя, поднялся затем на трибуну, и ему был оказан чрезвычайно восторженный прием. Он произнес энергичную речь на немецком языке, суть которой сводилась к следующему: его прислали сюда брюссельские демократы, чтобы от их имени обратиться к лондонским демократам, а через них и к демократам Великобритании с призывом созвать международный конгресс – конгресс рабочих с целью завоевания свободы во всем мире. (Громкие аплодисменты.) Буржуазия, фритредеры уже созывали конгресс^{279}, но их братство односторонне, и как только они обнаружат, что подобные конгрессы скорее идут на пользу рабочим, их братство немедленно распадется и их конгрессы прекратятся. (Слушайте, слушайте!) Бельгийские демократы почувствовали, что английские чартисты являются настоящими демократами и что, как только они осуществят шесть пунктов своей Хартии, путь к свободе будет открыт для всего мира. «Рабочие Англии, добейтесь осуществления этой великой цели», сказал оратор, «и вас будут приветствовать как спасителей всего человечества». (Бурная овация.)

Джулиан Гарни огласил следующую резолюцию:

«Участники митинга с радостью узнали об основании брюссельского общества „Братские демократы“, и в ответ на предложение этого общества о союзе приветствуют его делегата, д-ра Маркса, с глубоким чувством братского расположения; участники митинга горячо одобряют предложение о созыве конгресса демократов всех стран и обязуются направить делегатов на этот конгресс, когда бы его ни созвали лондонское и брюссельское общества „Братские демократы“».

Зачитав резолюцию, оратор произнес затем большую речь о польском восстании 1830 г., об успехах чартизма, о перспективах мощного движения в Англии за осуществление Хартии^{280}, о значении общества «Братские демократы», о той огромной пользе, которую может принести намечаемый конгресс демократов всех стран. Его замечания были приняты восторженно.

Г-н Столвуд поддержал резолюцию, которая была принята единогласно.

Затем трижды прокричали громкое ура в честь славного Лелевеля, трижды в честь героического генерала Меллине и трижды в честь брюссельских демократов.

Чарлз Кин внес четвертую резолюцию следующего содержания:

«Признавая братство всех людей, мы считаем своим долгом бороться за торжество демократических принципов во всех странах, и, будучи уверенными в том, что осуществление „Народной хартии“ дало бы возможность народу Великобритании оказывать делу поляков более действенную помощь, чем „протесты“, которые британское правительство выражало до сих пор в газетах, мы с радостью приветствуем намерения британского народа приложить все усилия к тому, чтобы добиться законодательного признания и утверждения парламентом своих прав и привилегий, в которых ему долго отказывали».

Оратор сказал: мы проповедуем всеобщее братство, потому что испытали вред, проистекающий из-за отсутствия этого братства. Правда, в церквах и часовнях по воскресеньям нам тоже говорят: «Все мы братья», но если бы в случае дождя мы попытались по выходе из этих церквей или часовен сесть в экипаж своих богатых братьев, какой бы это вызвало скандал! (Громкий смех.) И это после того, как десять минут назад те же самые люди пели хором: «Все люди братья». (Слушайте, слушайте!) Тем не менее братство является истиной, не требующей доказательств, и пока не могут быть достигнуты какие-либо значительные и практические результаты, необходимо, чтобы братство было не только признано во всем мире, но и осуществлялось на деле. (Громкие аплодисменты.) Мы собрались, чтобы торжественно отметить годовщину польской революции, и возникает вопрос: чем мы можем помочь Польше? Не имея власти – ничем. Добьемся же Хартии и у нас будет власть. (Аплодисменты.)

Гражданин Энгельс (из Парижа), поддерживая резолюцию, сказал: Дорогие сограждане, празднование годовщины польской революции имеет значение не только для Польши, но и для всего мира, так как оно будет содействовать дальнейшему и более широкому распространению принципов демократии. (Слушайте, слушайте!) Он, как немец, весьма заинтересован в успехах Польши, ибо это ускорит освобождение Германии, а Германия решила рано или поздно завоевать свободу. (Громкие аплодисменты.) Он твердо убежден, что ни одна нация не может стать свободной, не принося тем самым пользы всем остальным. Он в течение некоторого времени жил в Англии и гордится тем, что может назвать себя чартистом «не только по имени». (Продолжительные аплодисменты.) Кто является теперь их главными угнетателями? Не аристократия, а богачи и стяжатели, буржуазия. (Громкие аплодисменты.) Итак, долг рабочего класса всех наций объединиться и добиться свободы для всех. (Восторженные аплодисменты.)

Гражданин Тедеско (из Брюсселя, обратился к собранию с речью на французском языке; приводимые здесь выдержки из нее не позволяют полностью оценить его красноречия) сказал, что бельгийцы смотрят на английских демократов как на ведущую партию и верят, что они осуществят эту великую меру – Народную хартию. Он восхищен тем духом, который здесь преобладает. Он вернется в Брюссель, чтобы рассказать о тех прекрасных чувствах и энтузиазме, которым преисполнены английские пролетарии, и о их решимости бороться до тех пор, пока они добьются своей Хартии; и он убежден, что с введением Хартии будет установлена справедливая заработная плата за справедливый рабочий день. (Слушайте, слушайте!) Она даст такой толчок делу прогресса, что весь европейский континент последует этому примеру и свобода восторжествует во всем мире. (Громкие аплодисменты.)

Полковник Оборский, польский эмигрант, сказал, что, когда началась польская революция, двести унтер-офицеров сдерживали три полка русских, а когда последние узнали, что сражаются против Польши, они повернули оружие против своих угнетателей. Пусть старая Польша погибла, но поднимется молодая Польша, и она станет гораздо сильнее прежней. (Громкие аплодисменты.) Он все же надеется, что Польша первая окажется полем битвы за свободу. С искренней благодарностью английскому народу он воскликнет тогда: «Ура, да здравствует демократия!» (Продолжительные аплодисменты.)

Гражданин Энгельс сказал после этого, что он недавно прибыл из Парижа и что подлинные парижские демократы высказываются за созыв международного конгресса. (Громкие аплодисменты.)

Резолюция была принята единогласно.

Джулиан Гарни снова вышел на трибуну и зачитал выдержки из защитительной речи Людвика Мерославского, одного из руководителей восстания 1846 г., находящегося в настоящее время в берлинской тюрьме и приговоренного к смертной казни^{281}. Чтение этих выдержек произвело огромное впечатление на присутствующих. Дж. Гарни затем заявил, что ему доставили особое удовлетворение высказывания его друга Энгельса. Он рад видеть, что немцы питают к полякам глубокие братские чувства. Он уверен, что стоит немцам добиться свободы, они не замедлят совершить великое дело национального возрождения и покончить с тем пагубным актом, который австрийские и прусские деспоты помогли осуществить Екатерине, – с актом уничтожения Польши. Он знает, что если французы обретут свободу, если они разрушат гнусный деспотизм, доведший их страну до самой низкой ступени позора, – их первой мыслью будет – освобождение Польши. (Аплодисменты.) Если Франция в следующий раз пойдет на Москву, то не во главе с императором. Афоризм Наполеона гласил: «политическая ошибка хуже политического преступления». Он был виновен в преступлении и в самой грубой ошибке, когда, дойдя до Варшавы во время своего похода на Россию, отказался провозгласить восстановление Польши. Восстанови он польскую республику в ее прежних границах, он возродил бы душу нации, и двадцать миллионов человек составили бы его резервную армию, – армию, движимую непобедимым энтузиазмом и преданностью своему освободителю. Но нет, Наполеон, гроза королей, для народа был тираном; самый смертельный враг «божественного права», он в то же время был не меньшим врагом суверенитета народа. Он желал диктовать условия северному самодержцу[221], но в своих интересах, а не в интересах Польши и других наций, попираемых железной пятой этого самодержца. Его эгоизм получил заслуженное возмездие. Когда он спасался от мстительных пик казаков и еще более страшных морозов и снежных буранов с их непременными спутниками – голодом и эпидемиями, – Наполеон не нашел в Польше опорного оборонительного пункта, где бы он мог укрыться и дать передышку своим потрепанным войскам, чтобы затем обрушиться на своих преследователей. Он отказался вернуть Польшу к жизни, и, таким образом, когда ему потребовались ее вооруженные силы, чтобы спастись от ударов московитов, – этих сил не оказалось. Но грядущая республика исправит политическое преступление императора, и совсем недалек день, когда Франция станет республикой, а английский народ получит свою Хартию. (Продолжительные аплодисменты.) В заключение оратор предложил выразить благодарность председателю[222].

Карл Шаппер поддержал это предложение, за которое высказался и г-н Исаак Уилсон, отметив, насколько больше понравился ему ход настоящего митинга, чем митинга, происходившего недели две тому назад под председательством д-ра Боуринга в помещении «Краун энд Анкер», когда ему пришлось вносить поправку. (Аплодисменты.)

Благодарность председателю была выражена аплодисментами.

После того, как председатель выразил признательность за высказанное одобрение, троекратное ура прозвучало в честь «героя-мученика Мерославского»; троекратным ура приветствовали газету «Réforme» и французских демократов; три раза прозвучало ура в честь «Northern Star» и «Deutsche-Brüsseler-Zeitung», трижды негодующими возгласами выразили решительное порицание «Times», «Journal des Débats», газете «Österreichischer Beobachter».

Затем гражданин Молль прекрасно исполнил «Марсельезу», и этим закончился этот интересный митинг.

Обращение брюссельской Демократической ассоциации к швейцарскому народу

Швейцарцы, наши братья!

Только что закончилась в вашей стране мучительная борьба^{282}. Все народы взирали на нее с той тревогой, смешанной с грустью, которую всегда испытывают благородные сердца при зрелище гражданской войны.

Мы не собираемся заниматься здесь причинами этого конфликта. Обе стороны пожелали разрешить его сами, без всякого посредничества.

Пусть же те, кто без приглашения захотели выступить в роли добровольных судей ваших внутренних споров, примут упрек в преступной опрометчивости.

Но эта опрометчивость угрожает принять иной характер.

Все друзья свободы вправе возмущаться ею, если не бить тревогу.

Более или менее горячие, более или менее искренние пожелания, даже предложения помощи той или другой стороне вначале можно было объяснить, не прибегая к другим мотивам, кроме различия мнений в области политических или религиозных убеждений.

Теперь же речь идет о другом.

Вмешательство в ваши дела конгресса монархов^{283} может быть воспринято только в смысле открытого или завуалированного наступления на ваши институты и в особенности на то их законное развитие, которого вы добились за последние пятнадцать лет.

Являясь почти шесть столетий хранителями свободы, которую феодальная узурпация последовательно изгнала из всех других частей Европы, вы, швейцарцы, наши братья, обязаны перед нами, перед самими собой отстоять в последний раз зто драгоценное наследие, в этот решающий час, когда все народы готовятся потребовать от вас его раздела.

Если вы позволите отнять его у вас, то шесть столетий упорной бдительности, за которую мы приносим вам глубокую благодарность, окажутся потерянными для вас и для всей остальной Европы.

Изгнанные за океан, на новую почву, ваши демократические институты надолго перестали бы служить нам образцом для постоянного изучения и доступного подражания.

Управление государством правителями, избранными всем народом; – ведение государственных дел без обременительных денежных поборов, без разорения трудящихся ради оплаты множества бесполезных чиновников; – оборона государства без постоянных армий; – торговое и промышленное процветание государства без таможен; – свобода верований без господства теократии; – где еще найти достойный подражания образец такого строя, к которому стремится ныне вся Европа, если Швейцария допустит вмешательство в свои дела сообщества королей, банкиров, министров, наемников, монополистов, доктринеров?

Их вмешательство не может иметь иной цели, как стереть с лица земли этот находящийся в центре Европы опасный для них пример народа, который управляет собой сам, без их помощи.

Это настолько ясно нам, собравшимся здесь со всех концов Европы вследствие политических превратностей последнего времени и находящимся среди маленького народа, свободного, как и вы, и почти на ваш манер, что мы сочли необходимым выразить вам, швейцарцы, наши братья, наше единодушное пожелание – чтобы вы оказали должное сопротивление дипломатическим интригам, замышляемым против вас.

Мы заклинаем вас не внимать этим коварным предложениям о посредничестве, с которыми к вам обращаются пять дворов (мы не говорим: пять народов), объединившись между собой, чтобы завлечь вас в пагубную ловушку. Вам не следует бояться возможных угроз с их стороны. Вы должны остерегаться лишь их происков.

Если бы их угрозы оказались серьезными, вы были бы в состоянии помериться с теми силами, которыми эти дворы располагают в действительности, учитывая наличие у них все возрастающих внутренних трудностей.

Если же они захотят принудить вас силой, у вас не будет недостатка в союзниках. Еще раз рекомендуем вам, швейцарцы, наши братья, хранить это священное наследие демократических вольностей Европы, которое вы так хорошо сохранили до сих пор и которое вы сумели поставить в последнее время на службу прав и интересов огромного большинства.

Заранее выражаем вам нашу благодарность за стойкость, которую вы покажете миру, и наши живейшие симпатии.

За вышеназванную Демократическую ассоциацию, на основании решения, принятого ее общим собранием 29 ноября 1847 г. после празднования годовщины польского восстания, состоявшегося в тот же день в городской ратуше Брюсселя,

Комитет Ассоциации:

Генерал Меллине, руководитель гражданских легионов в 1830 г., почетный председатель.

Л. Жотран, адвокат, бывший член бельгийского национального конгресса в 1830 г., председатель.

Майнц, адвокат Брюссельского апелляционного суда.

Энбер, вице-председатель, бывший редактор марсельской газеты «Peuple souverain».

Карл Маркс, бывший редактор «Rheinische Zeitung», вице-председатель.

Иоахим Лелевель, член Национального правительства.

Георг Веерт.

Секретарь Общества, А. Пикар, адвокат Брюссельского апелляционного суда.

Спильтхорн, адвокат при Гентском суде. Глава временного правительства Фландрии в 1830 году.

Пеллеринг, рабочий-сапожник.

А. Борнштедт, редактор «Deutsche-Brüsseler-Zeitung».

К настоящему Обращению присоединились немецкие рабочие, объединившиеся в Общество в Брюсселе. Об этом присоединении свидетельствуют нижеподписавшиеся члены Комитета этого Общества.

Председатель – Валлау

Вице-председатель – Гесс

Вольф – секретарь

Ридель – казначей

Протокольная запись выступления Ф. Энгельса в лондонском просветительном обществе немецких рабочих 30 ноября 1847 года

^{284}

Граждане! Когда 350 лет тому назад Христофор Колумб открыл Америку, он, наверное, не представлял себе, что его открытие не только опрокинет все тогдашнее европейское общество с его порядками, но и заложит основу для полного освобождения всех народов; между тем все больше обнаруживается, что дело обстоит именно так. В результате открытия Америки был найден новый морской путь в Ост-Индию, что совершенно изменило прежние торговые связи Европы; следствием этого явился полный упадок итальянских и немецких торговых отношений и выдвижение на первый план других стран; торговлей завладели западные страны, и, таким образом, главенствующую роль стала играть Англия. До открытия Америки отдельные страны, даже в Европе, были еще очень разобщены между собой, и торговля в целом занимала незначительное место. Лишь после того, как был найден новый путь в Ост-Индию и в Америке открылось широкое поле выгодной деятельности для европейских торговых наций, Англия начала все более и более концентрировать в своих руках торговлю, что вынуждало другие европейские страны все теснее сближаться друг с другом. Все это привело к возникновению крупной торговли и созданию так называемого мирового рынка. Огромные сокровища, которые европейцы вывозили из Америки, и прибыли, извлекаемые из торговли вообще, имели своим последствием упадок старой аристократии и возникновение буржуазии. С открытием Америки связано и то, что появились машины, а тем самым стала неизбежной борьба, которую мы теперь ведем, – борьба неимущих против имущих.

До изобретения машин почти каждая страна производила столько, сколько ей требовалось, и торговля ограничивалась в основном лишь теми продуктами, которые та или иная страна вовсе не могла производить; когда же появились машины, то стали производить такое количество, что во многих местах пришлось прекращать работу, ибо те самые люди, которые раньше такие же изделия изготовляли своими руками, теперь для собственного потребления стали покупать изделия машинного производства. Положение прежних рабочих совершенно изменилось, и все человеческое общество, состоявшее ранее из четырех – шести различных классов, разделилось на два враждебно противостоящих один другому класса.

С тех пор, как англичане завладели мировой торговлей и развили машинное производство до такой степени, что могли снабжать своими изделиями почти весь цивилизованный мир, с тех пор, как буржуазия добилась политического господства, – англичанам удалось преуспеть и в Азии, буржуазия и там стала возвышаться. С распространением машин варварское состояние других стран непрерывно разрушается. Мы знаем, что португальцы[223] застали Ост-Индию на той же ступени развития, что и англичане, и тем не менее индийцы столетиями продолжали жить по-старому, то есть ели, пили и прозябали; как дед обрабатывал свой клочок земли, так делал это и внук; а множество насильственных переворотов, которые имели место, представляли собой однако не что иное, как борьбу за власть между различными племенами. Когда туда пришли англичане и стали распространять свои промышленные товары, индийцы лишились заработка и в результате этого стали выходить из своего неподвижного состояния. Рабочие уже уходят из родных мест и, смешиваясь с другими народами, впервые становятся восприимчивыми к цивилизации. Старая индийская аристократия совершенно разорилась, и людей натравливают там друг на друга так же, как и у нас.

Позже мы видели, как в Китае, в этой стране, которая более тысячи лет противилась всякому развитию и движению истории, с появлением англичан и их машин все изменилось и втягивается в цивилизацию.

Австрия, этот европейский Китай, единственная страна, внутренние порядки которой не были поколеблены французской революцией и с которой даже Наполеон ничего не смог поделать, уступила силе пара; там внезапно все изменилось под влиянием машин; покровительственные пошлины вызвали их появление в этой стране. В результате возвысилась мелкая буржуазия и свергла высшее дворянство; Меттерних оказался несколько обойденным, чего он, разумеется, никогда не ожидал; на последнем заседании богемского сейма буржуазия отказала ему в утверждении налогов на сумму в 50.000 гульденов. Классы общества претерпели изменения, мелкие ремесленники разоряются и вынуждены превращаться в простых рабочих, вследствие чего появился элемент, который может стать опасным для Меттерниха.

В Италии промышленное производство также возросло, буржуазия повсюду садится на шею Меттерниху, и правительство оказалось в таком затруднительном положении, что Меттерниху пришлось согласиться с отказом Богемии уплатить налоги в сумме 50.000 гульденов.

Итак, благодаря открытию Америки все общество разделилось на два класса, чего не случилось бы без возникновения мирового рынка. Рабочие всего мира повсюду имеют одинаковые интересы, промежуточные классы повсюду исчезают, и их различные интересы начинают совпадать. Если, следовательно, революция начнется в какой-либо одной стране, она неизбежно окажет воздействие и на другие страны, и только теперь может произойти действительное освобождение.

Протокольная запись выступления К. Маркса в лондонском просветительном обществе немецких рабочих 30 ноября 1847 года

Относительно Бельгии могу сообщить, что там образовалось Рабочее общество, насчитывающее в настоящее время 105 членов^{285}. Немецкие рабочие в Брюсселе, которые до сих пор были совершенно разобщены, теперь представляют уже силу; и если раньше их никуда не приглашали, то в этом году представителя Общества просили принять участие в праздновании годовщины польской революции, которое проводится в Брюсселе городскими властями, и выступить от имени этого Общества. В случае если правительство попытается притеснять Общество, поскольку оно безусловно окажет влияние и на бельгийских рабочих, Общество решило передать свою библиотеку, насчитывающую 300 томов, и другое имущество лондонскому Обществу.

Сделаю еще несколько замечаний о литературе. Луи Блан доказывает теперь в одной из своих работ^{286}, что во время французской революции, в тот момент, когда пролетариат штурмовал Бастилию, городскую тюрьму, буржуазия принимала решения против тех, кто своей кровью обеспечил ей победу. Все главные деятели революции предстают теперь в своем истинном виде, появилось множество листовок, написанных в духе пролетариата и оказывающих значительное влияние на общество. Французы действуют больше в интересах какой-либо партии, чем ради выгоды. Перед июльской революцией[224] циркулировали листовки, написанные в духе буржуазии, точно так же, как теперь в ходу листовки в пролетарском духе.

Из всех трудов, созданных немецкой философией, наиболее важные посвящены критике религии; но эта критика исходила не из общественного развития. Все, что до сих пор писалось против христианской религии, ограничивалось доказательством того, что она покоится на ложных принципах, например, что писатели заимствовали друг у друга; но до сих пор еще не подвергнут исследованию практический культ христианства. Мы знаем, что высшей идеей в христианстве является жертвоприношение людей. Даумер доказывает в своей недавно вышедшей работе, что христиане действительно умерщвляли людей и во время причастия ели человеческое мясо и пили человеческую кровь^{287}. Этим он объясняет, почему римляне, которые терпимо относились ко всем религиозным сектам, преследовали христиан и почему позднее христиане уничтожили всю языческую литературу, направленную против христианства. Сам апостол Павел горячо протестует против того, чтобы к причастию допускали лиц, не вполне посвященных в таинства. Теперь также легко поддается объяснению, откуда, например, взялись мощи 11.000 девственниц и т.д.; имеется документ, относящийся к средневековью, который рассказывает о контракте, заключенном между монахинями одного французского монастыря и настоятельницей о том, чтобы без согласия всех не допускалось больше никакого обнаружения мощей. Повод к этому подал некий монах, который постоянно разъезжал из Кёльна в Париж и обратно и каждый раз оставлял чьи-то мощи. Все, что с этим было связано, обычно рассматривалось как мошенничество попов, но при этом им приписывались ловкость и мудрость, далеко превосходившие время, в которое они жили. Жертвоприношение людей считалось священным делом, и оно действительно существовало. Протестантизм лишь перенес это на духовную жизнь человека и несколько смягчил дело. Поэтому среди протестантов встречается больше умалишенных, чем в любой другой секте. Эта история, как она изображена в работе Даумера, наносит христианству последний удар; спрашивается теперь, какое это имеет значение для нас. Это дает нам уверенность, что старое общество идет к своей гибели, что рушится все это здание обмана и предрассудков.

Протокольная запись выступления Ф. Энгельса в лондонском просветительном обществе немецких рабочих 7 декабря 1847 года

Гражданин Энгельс делает доклад, в котором доказывает, что торговые кризисы вызываются только перепроизводством и что биржи являются главными пунктами, где фабрикуются пролетарии.

Из отчета «Deutsche-Brüsseler-Zeitung» о новогоднем вечере Немецкого рабочего общества в Брюсселе 31 декабря 1847 года

^{288}

…Затем слово взял Карл Маркс и провозгласил на французском языке тост в честь брюссельской Демократической ассоциации^{289}, подчеркнув в ясном и четком анализе либеральную миссию Бельгии в противовес абсолютизму, по достоинству оценив благотворное воздействие либеральной конституции страны, в которой допускаются свободные дискуссии, право ассоциаций и могут распространяться семена гуманизма на благо всей Европы[225]. (Громкие аплодисменты.)

Отчет «Deutsche-Brüsseler-Zeitung» о речи Маркса на собрании Демократической ассоциации 9 января 1848 года

^{290}

Никогда еще собрание не было столь многолюдным. Многие слушатели стояли в глубине зала. Было принято семь новых членов.

Благодаря докладу Карла Маркса о свободе торговли это собрание явилось одним из самых интересных, из ранее созываемых Ассоциацией. Сообщение Маркса, сделанное на французском языке, длилось свыше часа, но внимание слушателей не ослабевало.

По предложению одного из членов было решено единогласно – нет, при одном голосе против, – отпечатать эту речь за счет Ассоциации.

Отметим лишь, что заключительные слова речи д-ра Брейера, а именно, что средства производства (машины и т.д.) должны принадлежать всему обществу, а не отдельным его членам, были встречены полным одобрением.

Приводим здесь краткий анализ речи Маркса:

«Великим достижением свободной торговли в XIX в. является отмена хлебных законов в Англии. Вообще промышленники под свободной торговлей понимают прежде всего свободную торговлю сырыми материалами и в особенности свободную торговлю зерном. Агитация Лиги против хлебных законов преследовала лишь филантропическую цель – сделать более дешевыми жизненные средства для народа, точно так же, как сторонники свободы торговли вообще жаждут лишь улучшения положения трудящихся классов».

Г-н Маркс отмечает поразительную неблагодарность народа, особенно английского, по отношению к этим самоотверженным людям. «Pain à bon marché»[226], сказал он, пользуется теперь в Англии такой же скверной репутацией, как «gouvernement à bon marché»[227] во Франции. Он дает затем обзор наиболее типичных для английских фритредеров взглядов. Он высмеивает противоречивые и лицемерные фразы, с которыми они обращаются к различным слоям народа – к фабричным рабочим, мелким предпринимателям, арендаторам, к сельскохозяйственным рабочим. Он подробно характеризует три сочинения, премированных Лигой против хлебных законов и имевших целью доказать благотворное влияние отмены хлебных законов на английское земледелие.

Г-н Маркс кратко описывает отношение английских рабочих к своим фабрикантам, чтобы показать всю пустоту филантропических фраз фритредеров.

Борьба за отмену хлебных законов в Англии, продолжает он, была лишь борьбой между промышленными капиталистами и землевладельцами. Рабочий класс мог при этой отмене непосредственно лишь потерять. Разъяснив это обстоятельство, г-н Маркс указывает на тот политический интерес, который побудил английских рабочих поддержать капиталистов. А именно рабочие хотели ликвидировать последние остатки феодализма в Англии.

Затем г-н Маркс подробно опровергает утверждение фритредеров о том, что рабочий класс будто бы выигрывает от удешевления всех товаров и от роста национального богатства и производительного капитала. Напротив, указывает он, заработная плата должна все больше падать по мере увеличения так называемого национального богатства. «Впрочем», сказал он, «влияние свободной торговли на положение рабочего класса не является уже проблемой». Все экономисты при изложении экономических законов исходят из той предпосылки, что свободная торговля уже полностью осуществляется. Законы, касающиеся определения заработной платы, которые можно найти в каждом учебнике политической экономии, следовательно, применимы с тем большей точностью, чем полнее осуществляется свобода торговли. Основной закон, определяющий уровень заработной платы, закон, провозглашенный экономистами от Кенэ до Рикардо, заключается, однако, в том, что нормальной заработной платой является та, которая дает возможность рабочему существовать в качестве рабочего и продолжать свой род; это означает, следовательно, что минимум заработной платы и является нормальным уровнем заработной платы.

Свобода торговли есть освобождение капитала от национальных оков, которые в большей или меньшей степени сковывают еще его развитие. Это свобода капитала по отношению к труду. Следовательно, вместо того, чтобы упразднить противоречие между капиталом и наемным трудом, свобода торговли еще более обостряет его. Разве мой враг, восклицает г-н Маркс, перестает быть моим врагом от того, что он разрывает путы, сковывающие его борьбу против меня? Рабочим может помочь лишь уничтожение всей системы отношений между наемным трудом и капиталом.

Такого же рода fraternité[228], продолжает г-н Маркс, которое свобода торговли устанавливает между различными классами одной нации, устанавливает она и между различными нациями земного шара. Только в голове представителей класса буржуазии могла зародиться идея присвоить эксплуатации, освобожденной от национальных пут, эксплуатации, возведенной на космополитическую высоту, название fraternité universelle[229].

Г-н Маркс отвечает далее на некоторые софизмы фритредеров, например, что свободная торговля осуществит международное разделение труда, при котором каждая нация будет производить в соответствии со своим природным призванием и в каждой отрасли промышленности изберет себе определенную специализацию и т.д. «Если приверженцы свободы торговли не способны понять, как это одна нация может обогащаться за счет другой, в этом нет ничего удивительного. Эти господа ведь не понимают, каким образом внутри каждой страны один класс может обогащаться за счет другого».

Г-н Маркс останавливается кратко на покровительственной системе, которая является при отсталости нации средством осуществить свободную торговлю внутри данной страны, сокрушить феодализм, установить господство буржуазии и поставить неразвитый в промышленном отношении народ в зависимость от мирового рынка, то есть от свободной торговли с другими народами.

Г-н Маркс заключает следующими словами:

«Но вообще говоря, господа, покровительственная система в наши дни является консервативной, между тем как система свободной торговли действует разрушительно. Она вызывает распад прежних национальностей и доводит до крайности антагонизм между пролетариатом и буржуазией. Она ускоряет социальную революцию, и в этом смысле демократы могут подавать свой голос за свободную торговлю».

Из отчета «Deutsche-Brüsseler-Zeitung» о праздновании в Брюсселе второй годовщины краковского восстания 1846 года

Годовщина Краковской революции была торжественно отмечена многолюдным собранием 22 февраля вечером в празднично освещенном и украшенном польскими и бельгийскими флагами зале «Старого Двора» в Брюсселе, улица Сер Нуар. Выступило несколько ораторов: Лелевель, Карл Маркс, Ф. Энгельс, Валлау, адвокат Люблинер и другие; они с большим воодушевлением говорили о чисто демократическом характере Краковского восстания. В ближайшем номере мы сообщим подробно об этом праздновании^{291}, пока лишь отметим, что после публичного заседания состоялся банкет, в котором приняло участие около 100 человек и на котором бельгийские и немецкие демократы произнесли немало тостов. Не было недостатка и в застольных песнях.