Софт. Тело (Software. Wetware)

Глава 20

– Они копируют содержимое мозга людей, – сказал Торчок отцу, выруливающему на стоянку. – При этом тела людей режутся на части и используются в качестве семени в емкостях, где выращиваются органы. У них уже имеются записи мозга примерно двух сотен людей. И по крайней мере трое из этих людей сейчас заменены роботами-двойниками. Один из них это точно Кобб, другой – главарь “малышей-шутников”, третья стюардесса с челнока.

Есть так же робот, который выглядит в точности как я. Это твой самозванец-сынок.

Муни выключил зажигание и задумчиво принялся рассматривать яркие слоганы супермаркета, расположенного по другую сторону пустой парковки. В голове его роились очень неприятные мысли.

– А ты, Стэнни, ты настоящий? Откуда мне знать? Может быть ты такой же железный, как тот болван, который дурачил нас с матерью целую неделю?

В ответ Торчок тихо и грустно рассмеялся.

– Проверить это невозможно. И я тебе ничего сказать не могу. Могло быть так, что кроты пересадили меня в робота, пока я спал.

Торчок с удовольствием отметил тревогу на лице отца. Мой сын – киборг.

Он решил разрядить обстановку.

– Да не волнуйся ты так, пап. Думаю, что кроты не способны на такую подлость. Этим занимаются только старшие бопперы. Кроты простые работяги, роют тоннели. Они хорошие парни, это точно. Они решили устроить на Луне переворот, затеяли революцию, чтобы взять власть в свои руки. Кто знает, может через месяц от старших бопперов и следа не останется.

Через парковку к их машине не торопясь протрусила собака. Откуда-то издалека едва слышно доносились обрывки рок-музыки. Сегодня у жмуриков вечеринка в баре “У Седых”. Со стороны океана мерно шумел прибой, прохладный вечерний бриз то и дело залетал в открытое окно машины, овевая кабину.

– Ну что сказать, Стэнни…

– Пап, меня зовут Торч. Что символизирует мое кредо. Кстати, у тебя ничего нет подогреться?

Муни открыл бардачок и засунул внутрь руку. Где-то должна быть пачка сигарет с травой… он отобрал их у одного из своих подчиненных, который курил на посту… так, вот она.

– Держи, Торч. Чувствуй себя как дома.

Рассмотрев этикетку, Торчок поморщился: дешевая солома “на ха-ха”, но засунул в рот сигарету и прикурил. Первый раз после того двойного-крепкого в баре “Диски-Хилтон” на Луне, где он сидел вместе с Мисти. Целую неделю ему пришлось прятаться в розовой операционной, а потом, скорчившись в три погибели, полтора дня сходить с ума в тесноте грузового контейнера. Да, нелегко пришлось. Он докурил первый косяк до конца и тут же взорвал второй.

Музыка за окном приобрела изумительную чистоту и ясность: нотка к нотке.

– Старый Андерсон наверняка тоже на этой вечеринке, – подал голос Муни, поднимая со своей стороны окно. Не собирается же он в конце концов так и просидеть здесь весь вечер, наблюдая за тем, как его сын накуривается до одури.

– Поехали, Торч, посмотрим что у Кобба твориться дома.

– Точно.

После недельного воздержания “приход” был сильным. Торчку уже хотелось куда-то бежать, что-то делать. Его колени нетерпеливо дрожали, а зубы выстукивали дробь. В голове неторопливо разливалось чернильное пятно смертного ужаса. Он тщательно закрыл пачку и спрятал в нагрудный карман рубашки. А начинка-то весьма неплохая!

Пройдя через парковку и по улице мимо магазина, отец и сын вышли на пляж. Рог убывающей луны серебрил океанские воды. Прямо перед ними по песку прошмыгнул краб и скрылся в своей норке. Давненько они уже не гуляли вместе.

Муни с трудом удержался от того, чтобы не положить руку на плечо сына.

– Я рад, что ты вернулся, – наконец сказал он. – Эта твоя копия, этот робот… он никогда не говорил “нет”. Он был примерным сыном, но ты-то другой…

Торчок быстро улыбнулся, потом хлопнул отца по спине.

– Спасибо. Я рад, что ты рад.

– Почему… – голос Муни сорвался и он начал снова. – Почему бы тебе не остепениться, Стэнни? Я бы помог тебе с работой. Разве ты не хочешь жениться и…

– И закончить как ты и ма? Нет уж, спасибо.

Немного грубовато. Торчок решил подсластить пилюлю.

– Конечно, мне нужна работа, но это должно быть что-то особенное. Ведь я ничего не умею. Я даже не умею как следует играть на гитаре. Все, чему я научился… это торчать, – Торчок беспомощно рассмеялся и развел руки. – Я занимался этим двадцать четыре часа в сутки и хорошо освоил эту науку. Что теперь мне делать?

– Ты… – начал Муни, но замолчал задумавшись. – На твою долю выпало немало приключений, ты мог бы написать об этом книгу. Черт возьми, Стэнни, ты же одаренный парень. Я не хочу, чтобы ты до конца дней своих тянул лямку, как это случилось со мной. Я мог бы стать художником-иллюстратором, но пальцем о палец для этого не ударил. Ты сам должен сделать первый шаг. Никто не сделает его за тебя.

– Я знаю. Но взявшись за что-то, для всех я буду просто… никем, который и родом-то ниоткуда. Мистер Никто Ниоткуда. Это не по мне. Если я не буду точно знать, что в конце меня ожидает выигрыш, то уж лучше…

– У тебе светлая голова, – повторил Муни то, что говорил своему сыну уже может быть тысячу раз. – У тебя IQ 112 и ты мог бы…

– Да, конечно, – внезапно воскликнул Торчок, которому этот душеспасительный разговор начал надоедать. – Давай поговорим об этом как-нибудь в другой раз. Сейчас мы должны решить, что будем искать в доме Кобба.

К этому времени они уже отмерили по пляжу несколько километров. Коттедж Андерсона должен был быть вот-вот появиться.

– Ты не ошибся, когда говорил, что существуют роботы-копии твои и Андерсона? Подумай еще раз.

– Я уверен в этом, – ответил Торчок. – Конечно, теперь они могли изменить внешность. Вместо кожи бопперы используют штуку, которая называется мерц-покров. В ней полно таких тонких проводков, который подключаются в тело, и если по этим проводкам пропустить нужный ток, то при желании можно заставить покров выглядеть как угодно.

– И по-твоему, Андерсон один из этих роботов?

– Точно! Я своими глазами видел, как в операционной разрезали его на куски. Это было похоже… – неожиданно Торчок расхохотался и смеялся до тех пор, пока из глаз его не потекли слезы. Образ Кобба, лежащего в ванне, напоминающей огромную зубастую вагину, было невозможно передать словами. До чего же здорово было подкуриться снова.

– Но зачем для того, чтобы скопировать содержимое мозга, бопперам нужно было заманивать тебя и Кобба на Луну. Как я понял, это можно было сделать и на Земле?

– Не знаю. Может быть, они относились к Коббу слишком уважительно, чтобы похищать как прочих и вычищать его голову от мозгов в какой-нибудь грязной дыре. Или может быть его мозг был настолько ценным, что они хотели провести копирование без риска на надежном оборудовании. А что касается меня… меня просто нужно было убрать с глаз долой, любым способом…

– Тихо. Мы пришли…

В тридцати метрах от них, на фоне освещенного луной неба, четко вырисовывался коттедж Муни. Напрямую идти было нельзя, поскольку на пустынном пляже из окон их было нетрудно заметить, если, конечно, в доме был кто-то – или что-то – имеющее глаза. Укрывшись в тени пальм, спускающихся прямо к воде, они осторожно стали обходить дома стороной.

В окнах обиталища Кобба света не было, хозяин явно находился в отлучке.

Да и другие коттеджи стояли темными – сегодня, в пятницу вечером, жмурики резвились в баре. Тихо продвигаясь вдоль ряда коттеджей, Муни и Торчок наконец добрались до дверей Кобба. Муни сделал знак остановиться и несколько долгих минут напряженно прислушивался. Ни звука в ночи, только монотонные удары и шипение волн.

Толкнув дверь-экран, Муни проскользнул внутрь. Торчок устремился следом. Вот она, конура Кобба. В общем-то ничего, довольно уютно.

Когда-нибудь он тоже заделается жмуриком, подумал про себя Торчок… нужно было только каким-то образом убить оставшиеся сорок лет.

Муни надел пару специальных очков и включил инфракрасный потайной фонарь. В прошлую пятницу он забыл захватить этот фонарь с собой. Медленно поворачиваясь, он осмотрел комнату. Окурки сигарет с губной помадой на фильтре, детский крем, мокрый бикини… приметы присутствия женщины.

Эта пожилая белокурая бэби все еще жила здесь. Внезапно до Кобба дошло, что всю прошедшую неделю женщина просидела в домике у моря один на один с роботом. Неужели она не заметила ничего необычного? Она ожидала, когда Кобб придет в себя, а двойник ждал прибытия с Луны программы – то есть того же самого. Увенчались ли их ожидания успехом?

Могут ли роботы трахаться? – неожиданно задал себе вопрос Муни. Дома у него был бионик-член и в принципе, при желании, он мог быть использован для того, чтобы ублажить Беа. Но эта шлюха предпочитала искать удовлетворения в секс-клубах. Стэнни не должен об этом…

– Черт, где ты? – громко позвал его Торчок. – Ты что, заснул? Я ни черта не вижу.

– Тихо. Вот, надень очки. Извини, я забыл о тебе.

Муни передал сыну вторую пару инфракрасных очков. В очках все цвета становились настолько красными, что казались голубыми.

– Начнем со спальни, – предложил он.

– Лады.

Расположение дома Муни знал отлично. Когда он, толчком приоткрыв дверь спальни, просунул в щель потайной фонарь, ему пришлось прикусить губу, чтобы не вскрикнуть. На кровати лежал Стэнни. Его лицо растеклось, нос, как оплавленный, свесился на сторону на щеку, рука касалась пола, выгнутая в суставе в обратную сторону.

Торчок издал приглушенный шипящий звук и прошел в комнату.

Остановившись над кроватью Кобба, он принялся разглядывать лежащего.

– Вот он, твой любимый сынок. Слышь, пап? Завтра будь дома с утра, его привезут тебе в красивом ящике. Должно быть, старшие бопперы как-то прознали, что я возвращаюсь. Двоим нам нет места в этом городке.

– Что с ним случилось? – неуверенно спросил Муни, подходя к кровати и останавливаясь рядом с сыном. – Он выглядит словно оплавленный пластмассовый манекен.

– Это робот-манипулятор. Кто-то выключил его центральный процессор.

Кроме всего прочего, этот процессор следит за тем, чтобы мерц-покров сохранял свою форму.

Где-то захрустел гравий, так близко, что казалось это происходит здесь, рядом с ними в комнате. Рыкнул мотор, тяжело хлопнула дверца кабины. К дому подъехала машина! Скрипнула входная дверь.

Бежать было поздно, да и некуда. В доме уже были люди. Муни схватил сына за плечи и толкнул его к чулану спальни. Времени на слова уже не оставалось.

– Эй, Берду, Мистел Молосис сказал, что он в спальне.

– Слышь, Радужка! Вытаскивай свою ленивую задницу и помоги мне достать из кузова этот чертов мешок!

– Не понимаю, почему такие здоровые лбы как вы не могут справиться с этим одни?

– Я фчела поднимал чтой-то и надолвался.

– Что ты там поднимал, Пол-Пола, свой хрен?

Некоторое время трое неизвестных дружно ржали над сальностью.

– Это “малыши-шутники”, – прошипел Торчок отцу на ухо. Муни подтолкнул свое чадо локтем, требуя от него тишины. Кто-то из них задел головой вешалки, о, черт!, и те дружно затарахтели, но приехавшие все еще занимались чем-то в гостиной.

– Дерьмовая работенка, как по-твоему, Берду?

– А тебе бы все на пляже валяться, так, Радужка, дорогая? Говорю тебе, слушай меня и скоро будешь как сыр в масле кататься.

– На язык-то ты мастер.

– Вы идите тащите тело, а я плиготофлю куда класть, – Пол-Пола вернулся на крыльцо. Дверь грузовичка снова хлопнула.

Берду и Радужка вошли в спальню.

– Черт!… ну и рожа! Точно гнилой труп.

– Не волнуйся за эту суку, детка. Мистер Морозис перепрограммирует его и он снова забегает как новенький.

– Стой, обожди. Помнишь того парня, с которым у нас ничего не вышло?

Тогда еще нагрянула полиция? На прошлой неделе у Кристлин?.. Это же он самый и есть, как две капли воды вылитый.

– Не гоношись, Радужка. Это не человек, это просто чертов выключенный робот. Тот парень ушел, ему повезло.

– Ясно. Ну что, взяли. Я за руки, ты за ноги.

– Рад-два. Смотри под ноги, этот урод тяжелый.

С кряхтением и руганью Берду и Радужка вытащили тело в коридор и, пройдя наружу через гостиную, снесли груз с крыльца по ступенькам. Все это время мотор грузовика работал на холостом ходу.

Муни осторожно приоткрыл дверь чулана и выглянул наружу. В спальне было два окна с противоположных сторон, и подкравшись к одному из них, он различил перед коттеджем похожий на белый призрак горбатый грузовичок. На крыше кабины безошибочно угадывался здоровенный пластиковый рожок мороженного.

Две неясные фигуры остановились перед задней дверью грузовичка и опустили на гравий что-то тяжелое. Третий человек выглянул из кузова и пошире открыл двери.

Лампы в кузове грузовичка осветили все и вся в спальне. В ужасе Муни кинулся обратно в чулан. Минут десять он и Торчок простояли неподвижно, затаив дыхание, позволив себе вздохнуть с облегчением и расслабиться только тогда, когда фургон “Мистера Морозиса” укатил прочь.