Сокол и цветок

Глава 14

Эстелла уложила внучку в постель, заставила выпить отвар ромашки, чтобы девушка успокоилась и уснула.

– Завтра я сама пойду с тобой к Джону, – пообещала она, – и сумею найти подходящие слова, чтобы укротить его похоть.

Но страх Джезмин не улегся: Джон был королем, а королю нужно повиноваться. Однако сонное зелье подействовало, мысли стали несвязными, но по-прежнему терзали душу. Что, если Джон все-таки сумеет остаться с ней наедине? Чего он от нее потребует? Джезмин уже имела возможность увидеть, насколько извращены наклонности короля, и внезапно ей захотелось, чтобы рядом оказался Фолкон де Берг. Он не позволил бы ни одному мужчине прикоснуться к ней. Джезмин никогда не встречала человека сильнее, и даже король и его приказы ничего не значат для Фолкона.

Наконец сон одолел девушку, и последнее, о чем она успела подумать, было: «Я, увижу во сне Фолкона; с ним буду в безопасности».

Фолкон де Берг в это время был далеко на севере, вблизи от границы с Шотландией. Сейлсбери назначил Юстаса де Вески командующим северной группой войск. Юстас был женат на Маргарет, побочной дочери короля Шотландии, и поэтому был крайне полезен для ведения мирных переговоров между королем Джоном и Рыжим Шотландским Лисом.

Фолкона прекрасно приняли в старинном замке Юстаса де Вески, угостили роскошным ужином; вино лилось рекой, но гость отказался от удобной опочивальни и пухленькой девицы, готовой помочь прогнать зимний холод, предпочитая вместо этого провести ночь в поле со своими людьми. Шатер из алого шелка был достаточно надежным убежищем для закаленного солдата, но Фолкон, закутавшись в меха, долго лежал без сна, охваченный безумным желанием оказаться рядом с Джезмин. Пальцы зудели от исступленного стремления прикоснуться к ней. Он будет играть с розовыми сосками, наполнит ладони тяжелыми округлостями упругих грудей... погладит спину, сожмет аппетитный задик в форме сердечка, потом раздвинет мягкие ляжки и даст волю нетерпеливым пальцам – сначала увлажнит кончики своей слюной... или ее... притронется к нежному холмику Венеры, но не станет торопиться, спешить, а подождет, пока в ней загорится ответный огонь, и тогда... тогда проникнет в розовую расщелину, но не грубо, так, чтобы лишь подушечки пальцев оказались внутри.

Фолкон почувствовал, как весь горит от желания, как набухает и пульсирует его могучее орудие. Он почти ощущал вкус ее рта под своим языком, в ноздрях стоял аромат ее женственности, и он от озноба задрожал, когда представил, как легко касаются его лица золотые волосы.

Теперь он медленно, чувственно пошевелит пальцами, чтобы суметь проникнуть глубже, а другой рукой начнет потихоньку играть крошечным затвердевшим бутоном, пока два пальца останутся в ней. Он не набросится на Джезмин, когда поймет, что она готова, но выждет еще несколько минут. И если она станет молить и просить взять ее, он будет непреклонен – пусть сладкие муки терзают ее, пусть захочет его, как ничего никогда не хотела раньше!

Сон Джезмин начался с короля Джона. Он протянул руку, высокомерно приказал ей лечь на королевскую постель.

«Подойди и сделай мне минет», – велел он, но Джезмин повернулась, побежала и не остановилась, пока не добралась до алого шелкового шатра Фолко-на де Берга. Только здесь она почувствовала себя в безопасности – с ним ей ничто не грозило. Фолкон лежал на земле и манил ее, молча – слова могли разрушить волшебство. Джезмин знала – под меховым покрывалом он совсем голый...

И тут понимание происходящего медленно, словно восходящее солнце, озарило Джезмин. Его глаза впились в нее, сознавая ее возбуждение, слегка дразня и в то же время ободряя И что бы ни ожидало впереди, Джезмин была на все согласна. Она стала даром, священной жертвой его страсти и с радостью отдаст ему свою драгоценную девственность. Невинность подготовила ее к самозабвенному прыжку в неизвестное. Скользнув под покрывало к Фол кону, она внезапно услыхала свой молящий голос: «Пожалуйста, обними меня, любимый! Пожалуйста, больше никогда не оставляй меня!»

И, забыв обо всем, охваченная взрывом чувств, позволила Фолкону овладеть собой.

Джезмин проснулась от звуков собственных рыданий. Она, дрожа, села в постели, пытаясь стереть из памяти все грешные вещи, которые позволила делать Фолкону со своим телом, но по-прежнему ощущала невыразимое наслаждение – потаенные местечки еще горели от страстных ласк. Она обхватила колени руками и сжав зубы поклялась, что никогда не станет развратницей, никогда, никогда не будет умолять коснуться ее – уж скорее умрет.

Фолкон де Берг пробудился словно от удара, весь в поту, хотя ночь была холодная, и проклял то, что разбудило его, разрушило невероятную магию эротического сна, в котором он обладал Джезмин.

Назавтра госпожа Уинвуд не стала ждать полуночи, а постучала в дверь покоев короля Джона в одиннадцать. Он был явно обозлен непрошеным вмешательством, поскольку уже успел приготовиться к встрече с Джезмин и надел богатую ночную мантию, вышитую узором в виде разъяренных оленей-самцов. На столе стояли блюда с ужином и кувшины с французским вином.

Рот Эстеллы едва заметно дернулся в брезгливой усмешке: даже сейчас Джон не захотел снять корону. Видно, собираясь соблазнить девушку, не чувствовал себя уверенно без этого символа королевской власти. Не тратя лишних слов, госпожа Уинвуд изложила цель своего прихода:

– Мужчина, горящий желанием, может недоумевать, почему не должен дать свободу этому желанию. Но если его не сдерживают обычаи, мораль или законы, он никогда не поймет, что плотская любовь – это огненная река, которую необходимо охлаждать и запруживать сотнями запретов, иначе она поглотит и уничтожит и человека и страну.

– Я жажду ее, – упрямо объявил Джон.

– Магические силы Джезмин безграничны, лишь пока она девственна. Если разрушите эти силы своей жадной похотью, знайте, что шутите с волей богов, и муки ада могут обрушиться на вашу голову.

– Думаешь, я испугаюсь адского огня? – засмеялся Джон.

– Возможно, нет, ваше величество. Но если у вас сохранилась хоть капля здравого смысла, то побоялись бы гнева Сейлсбери, командующего всеми армиями английской короны. Если вы опозорите его побочную дочь, он поднимет на вас свой меч. Кроме того, она ваша племянница, а кровосмешение – страшный грех.

Слова Эстеллы мгновенно охладили пыл короля. Глаза его затуманились. Ну что ж, он может и подождать. Пока Джезмин не замужем, она всецело покоряется воле отца, но потом станет собственностью мужа, а каждый придворный рад угодить монарху и даже отдать в наложницы собственную супругу, если таково желание короля.

Эстелла поняла, что на этот раз вышла победительницей... пока. Старуха от души надеялась, что не придется принимать более решительные меры и гоовить зелье, которое сделает его импотентом, если не хуже...

А тем временем в Шотландии Юстас де Вески сумел добиться мирного договора между Англией и Шотландией. Англия обещала запретить своим семерным баронам и лордам совершать набеги на шотландские земли из своих замков в Камберленде и Нортумберленде, а король Александр, в свою очередь, отказался от претензий на эти земли.

Александр в конце концов согласился на условия договора не столько из-за близкого родства с Юстасом, сколько испугавшись английской армии, стоявшей едва ли не на пороге его дома. Король Джон должен был отправиться на север, чтобы скрепить мир, но боялся проезжать через земли северных баронов еще больше, чем попасть во Францию. Сейлсбери пришлось выслать эскорт в сотню рыцарей и двести конных лучников для сопровождения королевского двора, но даже тогда Джон отказался двинуться дальше крепости Юстаса де Вески, находившейся по эту сторону границы. Он решил оставить королеву и двор в величественном, хорошо укрепленном замке Ноттингем и приказал армии идти имеете с ним на север для подписания договора.

Эстелла и Джезмин были теперь в большой моде. Женщины буквально не давали им проходу, пристаней с расспросами и просили совета. Как-то Джезмин заметила молодую красивую женщину, застенчиво державшуюся в стороне, но, очевидно, горевшую желанием узнать нечто важное для нее. За день до отъезда на север Джезмин отвела ее в сторону и без обиняков спросила, о чем та хочет узнать. Мэри Энн Фитцуолтер, прибывшая ко двору с отцом, желавшим уладить очередную земельную тяжбу, покраснела до корней волос, но все же рассказала о постигшем ее горе:

– О леди Джезмин, я слишком горячо люблю, мне никто не в силах помочь! Его зовут Роберт, лорд Хантингтон. Мы были помолвлены, но как-то раз я каталась верхом в Барнисдейлском лесу и Роджер де Лонгчамп, друг короля Джона, похитил меня. Прежде чем он сумел силой вынудить меня выйти за него, явился Роберт. Он самый сильный и храбрый рыцарь в Англии, и я буду любить его до самой смерти! Но Роберт убил де Лонгчампа, а король объявил его вне закона и отобрал земли и титул. Теперь даже мой отец запрещает мне видеться с ним.

По щеке девушки поползла прозрачная капля, слезы душили ее, не давая говорить. Джезмин была потрясена совпадением – ведь и ее пытались похитить, однако де Берг захватил замок де Беламе, а Роберт потерял все. Она немедленно сняла бархатную тряпочку с хрустального шара и пристально вгляделась в него.

– Мэри Энн, не нужно грустить. Ты увидишься с Робертом, когда будешь в Ноттингеме. Не беспокойся за него. Он бесстрашен, силен, и имя его станет легендой. Путь ваш не будет гладок, но добро восторжествует над злом. Кажется, не тебе одной дорог этот человек. Он притягивает друзей словно магнит. Твой Роберт – великий вождь. Никогда ни в чем не отказывай ему, Мэри Энн. Он отдаст жизнь ради тебя.

– Знаю, леди Джезмин. Я сама сделаю для него все на свете и с радостью умру за один поцелуй. Стоит ему прикоснуться ко мне, и я словно таю.

Джезмин вспомнила о странном сне, и щеки ее чуть заметно порозовели. Что это за чувство – страсть или любовь? Бог даст, она никогда не узнает этого, достаточно поглядеть на бедняжку Мэри Энн, она почти обезумела!

Но несмотря на глупое увлечение мужчиной, девушкa понравилась Джезмин. Обе они чужие при развращенном дворе, где к тому же королева обладала злобным нравом и ранящим словно кинжал языком, а придворные дамы во всем подражали госпоже, да еще и развлекались, распуская гнусные сплетни.

– Завтра, когда мы отправимся в Ноттингем, держись возле меня, – предложила она, и Мэри Энн с мновностью согласилась.

Слуги всю ночь не спали, готовя короля с королевой и придворных к путешествию на север. Во дворе Вестминстерского замка кипела бурная деятельность. Управляющий пытался внести хоть какой-то порядок во весь этот хаос – обоз с багажом и припасами должен был растянуться почти на милю. Коню-mi и грумы пробовали успокоить лошадей, сопро-иождающая короля челядь спешила оседлать коней 11И себя и господ.

Для путешествия Джезмин выбрала дорожный плащ из рубинового бархата. Выйдя во двор, она увидела Изабеллу, окруженную придворными, едва ли не дравшимися за то, чтобы протиснуться поближе к королеве, и как можно быстрее прошла мимо. Она не сумела отыскать ни Эстеллу, ни Мэри Энн, но заметила, как грум вывел ее белую кобылку, и легко как ветер помчалась туда через весь двор. Неожиданно девушка почувствовала устремленные в ее сторону взгляды и, быстро подняв голову, ужаснулась – не кто иной, как сам король Джон, ухмыляясь, уставился на нее. Стоявшие рядом мужчины тоже раздевали Джезмин глазами. Каждый в свое время играл роль сводника для короля, и теперь знатные негодяи хохоча выкрикивали непристойные предложения в надежде позабавить монарха похабными шуточками, но Джон сам был величайшим распутником в королевстве, и никто не мог превзойти его в искусстве сквернословия.

Они преградили Джезмин дорогу, встав полукругом так, что она не могла пройти, не соприкоснувшись с кем-то из них. Только теперь Джезмин поняла, как глупо поступила, надев яркий плащ. С такими золотистыми волосами, как у нее, да еще на белой лошадке... она будет выделяться в любой толпе. Пришлось протискиваться между двумя придворными, задевая их краями одежды. Король снова рассмеялся.

– Можешь потереться об мою ногу в любое время, котенок! – Неожиданно, не веря собственным глазам, Джезмин увидела Фолкона де Берга, быстрыми шагами направлявшегося к королю, и в мгновение ока подлетела к нему, вне себя от радости.

– Фолкон, как хорошо, что ты здесь!– Он отгородил ее от Джона и остальных. Шлем с перьями позволял ему возвышаться над окружающими: казалось, Фолкон упирается головой в небо. Он сразу понял, что Джезмин ищет у него защиты. Что-то напугало ее, или, вернее всего, кто-то!

– Джезмин, любовь моя, – громко сказал Фолкон, безошибочно давая знать всем, что эта женщина принадлежит ему и помоги Господь человеку, посмевшему забыть это.

Глаза короля злобно сузились при виде того, как де Берг, сжав в ладонях лицо прелестной девушки, наклонился и завладел ее губами. Джезмин попыталась сопротивляться, но он вынудил ее стоять спокойно, удерживая сильными руками, а когда отпустил, щеки красавицы горели гневным огнем. Понизив голос, чтобы никто не слышал, она яростно прошипела:

– Обязательно хватать меня своими ручищами прямо на людях?

– Мне казалось, это самый быстрый способ дать всем знать, что ты моя, – просто пробормотал Фолкон, осторожно отдвинув ее, отдал честь королю и пручил ему запечатанный воском свиток.

Джон развернул его и принялся разбирать гигантские каракули Сейлсбери:

«Ваше величество, посылаю лучшего командира, которого когда-либо имели вы или я. Можете без опаски , доверить жизнь благородному де Бергу».

«Итак, – подумал король, – это и есть человек, которого братец выбрал в мужья своей драгоценной дочери».

Он неожиданно рассмеялся, довольный зародившейся в мозгу дьявольской мыслью.

– Отправляемся, де Берг. Я надеюсь увидеть Ноттингем через два дня.

Де Берг кивнул.

– Мои рыцари поедут впереди вашего величества, мои лучники будут охранять вас с тыла.

Король, подняв брови, мягко поправил:

– Мои рыцари, де Берг... мои лучники. Фолкон поклонился и, положив огромную ладонь на талию Джезмин, подтолкнул ее к белой кобылке, а потом взял повод из рук грума и молча поднял девушку в седло, так что их глаза оказались на одном уровне. Джезмин кипела от немой ярости с той минуты, как он объявил ее своей собственностью, и, подняв подбородок, на миг превратилась в само воплощение холодной, сдержанной, уверенной в себе женственности.

– Де Берг, ты никогда не будешь владеть даже самой малой частицей меня.

Уязвленный Фолкон, как всегда, немедленно принял вызов:

– Я могу и не владеть той самой маленькой частичкой тебя, но уж будь уверена, найду время попользоваться ею всласть!

Охнув от неожиданной грубости, Джезмин отвернулась. Оказывается, ее нежное приветствие было всего лишь притворством, игрой, желанием показать королю и придворным, что она находится под защитой и покровительством де Берга, думал Фолкон. Остается узнать только, кого она так боится. И душой Фолкон, кажется, инстинктивно чувствовал, кто может встать на их пути. Король Джон.