Сокровенная правда

Глава 14

Я слышу шепот на русском языке. Какое-то движение рядом со мной. Еще слова, быстрее и немного громче. Я открываю глаза, все еще немного сонливая, так как сон не хочет отпускать меня, и трачу несколько секунд на то, чтобы понять, где я. Утренний свет заливает комнату мягким светом, и единственное, что слышу, — это бормотание Сергея. Я поворачиваюсь и вижу, что он лежит на спине рядом со мной, зубы сжаты, глаза плотно закрыты. Я приподнимаюсь на кровати и слегка прижимаю ладонь к его щеке.

— Сергей?

Он открывает глаза и одновременно обхватывает мое горло. Я вскрикиваю, хватаю его за запястье обеими руками и тяну, но это ни к чему не приводит.

— Даша! — Сергей усмехается, на его лице отражается ненависть.

Нет времени думать о том, кто такая Даша, потому что даже при скудном освещении вижу, что его глаза пусты. Я задыхаюсь и усилием воли стараюсь не шевелиться. Он не причиняет мне боли, но я бы солгала, если бы сказала, что его огромная рука, обхватившая мою шею, не вызывает легкой тревоги.

— Сергей, это я. Ангелина, — отзываюсь я спокойным голосом.

Я отпускаю его запястье, снова кладу ладонь на его щеку и очень медленно начинаю двигать руку по его лицу.

— Сергей. Пожалуйста, вернись, здоровяк. — Я провожу пальцем по его носу. — Ты знаешь, что я очарована твоим носом?

Он моргает.

— Ну вот уже лучше, — говорю я и снова скольжу кончиком пальца по его носу. — Вернись, Сергей.

— Lisichka? — шепчет он.

— Ага. Твоя постельная воришка.

Он делает глубокий вдох, переводит взгляд на руку, которая все еще держится за мою шею, и напрягается.

— Господи. — Он отпускает мою шею, словно обжегшись, и вскакивает с кровати. Пятится назад, пока не ударяется о стену, затем опускается на пол и все это время смотрит на меня.

— Я заснул. — То, как он это говорит, звучит так, будто это самое ужасное, что он мог сделать. — Не могу поверить, что позволил себе заснуть рядом с тобой.

— Сергей…

— Я мог бы тебя убить. — Он зарывается руками в волосы, закрывает глаза и бьется затылком о стену. — Мне так жаль, детка.

Я оборачиваю одеяло вокруг себя, встаю с кровати и опускаюсь на колени на пол перед ним.

— Не надо! — Я закрываю его лицо руками. — Это моя вина. Феликс предупредил меня не трогать тебя, когда ты спишь. Я забыла.

— Ты не виновата в моей чертовщине, — говорит он. — Сегодня я отвезу тебя в отель. Ты не в безопасности, покуда я рядом.

— Я не поеду в отель.

— Хорошо. Тогда я.

Я поджимаю губы.

— Ты тоже никуда не поедешь.

— Ангелина…

— Нет. Мы оба останемся здесь. И мы найдем способ справиться с этим вместе.

Он вскидывает голову и смотрит на меня расширенными глазами.

— Ты с ума сошла? Ей-богу, я едва не придушил тебя.

— Ты просто держал меня на расстоянии от себя. В следующий раз я подожду, пока ты проснешься, прежде чем прикасаться к тебе.

— Следующего раза не будет, Ангелина. Я больше никогда не повторю свою ошибку и не подвергну тебя опасности.

— Я разбудила тебя посреди кошмара, Сергей. Ты подумал, что я представляю угрозу. И тем не менее ты не причинил мне вред.

— А мог бы. — Он качает головой. — Тебе нужно держаться от меня подальше.

Я наклоняюсь вперед, пока носом не касаюсь его носа.

— Не получится. Давай вернемся в постель.

— Нет. Я пойду в другую комнату. Я вряд ли смогу заснуть после того, что случилось, но на всякий случай.

— Хорошо. — Я киваю. — Я возьму подушку и пойду с тобой. И чтобы ты знал, я ненавижу спать на полу. Однажды ходила в поход, когда училась в третьем классе. Один из худших опытов в моей жизни, а это очень конкурентный список.

— Ты не будешь спать на полу, Ангелина.

— Тогда на кровати. Я рада, что мы в этом согласны. — Я беру его за руку и встаю. — Пойдем. Пожалуйста.

Он позволяет мне поднять его и неохотно следует через комнату. Забравшись в кровать, я освобождаю для него место и поглаживаю подушку рядом со своей головой. Сергей наблюдает за мной, его лицо мрачно, затем садится на кровать спиной ко мне и свешивает голову, уставившись в пол между ног. Очевидно, что он не собирается ложиться. Я пересаживаюсь позади него, располагая ноги по обе стороны от его бедер и обхватываю руками его грудь. Положив левую ладонь прямо над его сердцем, я прижимаюсь щекой к его спине.

Сергей делает глубокий вдох и накрывает мою руку своей.

— Я так налажал, Ангелина. Серьезно, по-крупному облажался.

— Не переживай. Я принимаю тебя таким, какой ты есть. — Я закрываю глаза и утыкаюсь носом в его спину. — Кто такая Даша?

Он застывает, но сердцебиение под моей ладонью учащается. Долгое время он молчит. Не шевелится, и я уверена, что мой вопрос так и останется без ответа.

Но потом он начинает говорить.

— Даша была моей женой, — шепчет он, и я открываю глаза.

— Мы встретились случайно, — продолжает он, — или я так считал в то время. Шесть лет назад. Она была на несколько лет старше меня, работала официанткой в кафе, которое я часто посещал. Застенчивая. Немного неуверенная в себе. Она была русской. Приехала по рабочей визе, пыталась получить документы. — Он усмехается. — Я был молод. Глупый. И клюнул на ее фарс. И она мне понравилась. Феликс, конечно, проверил ее биографию. Она казалась солидной. Когда я сказал ему, что собираюсь жениться на ней, чтобы она могла получить грин-карту, он пришел в ярость. По крайней мере, сначала, но потом сказал, что, возможно, мне будет полезно иметь кого-то. Я тогда был не в лучшем положении.

— Так ты женился на ней?

— Да. Она переехала ко мне. Первые несколько месяцев было хорошо. — Он сжимает мои пальцы. — Потом она начала спрашивать меня о работе. Сначала по мелочам. Где я был. Чем занимался. Я сказал ей, что работаю на правительство и не могу делиться информацией, связанной с работой. Она начала давить все больше и больше и расстроилась, когда я ничего не рассказал.

Он делает глубокий вдох.

— Однажды вечером я вернулся домой после долгого задания. Я был уставшим и не выспавшимся. На тот момент мы были вместе уже шесть месяцев, но я перестал спать в нашей кровати двумя неделями ранее и планировал попросить ее съехать. Я рухнул на диван. Позже меня что-то разбудило. Это не был шум. Даша была слишком хорошо обучена, чтобы допустить такую оплошность. Возможно, это инстинкт. В одну секунду я глубоко спал, а в следующую, открыв глаза, увидел, что она нависла надо мной с одним из моих ножей у моего горла.

Сергей кладет руку на правую сторону шеи, над горизонтальным шрамом, который я заметила, когда мы принимали душ.

— Я колебался лишь мгновение, достаточное для того, чтобы она начала резать мою кожу, но потом сработала моя подготовка. Я схватил ее и свернул ей шею. — Он качает головой. — На следующее утро Феликс потянул за некоторые ниточки и смог пробить ее отпечатки по международной базе данных. Она была оперативником российского правительства. Мы нашли секретный электронный почтовый ящик на ее телефоне, с которого она получала приказы. В последнем сообщении она сообщила, что я не хочу говорить, и попросила разрешения отступить. В ответе было приказано убить меня, чтобы я ее не раскрыл.

Боже милостивый.

— Ты любил ее?

— Не знаю. Наверное. — Он глядит в сторону двери. Сергей не смотрел на меня ни разу с тех пор, как начал рассказывать мне о своей жене. — Ты понимаешь, что могло произойти раньше?

Я целую его в спину.

— Да.

— Хорошо.

Он кивает и начинает вставать, но я сжимаю руки и обхватываю его ногами.

— Это не значит, что ты пойдешь в другую комнату.

— Детка…

— Ты останешься здесь, — я целую его левое плечо, — останешься здесь, — еще один поцелуй на его руке, — со мной.

Я пропускаю руки под его подмышки, затем переношу весь свой вес на бок. Сергей наклоняется вместе со мной, пока мы оба не оказываемся лежащими на кровати.

— Твои демоны меня не пугают, — шепчу я ему на ухо. — Ты забываешь, Сергей, что я выросла в логове гиены. Может, я и воспитанная. Мой отец позаботился о том, чтобы я получила лучшее образование, но я все равно провела большую часть своей жизни в окружении людей, которые были либо плохими, либо сумасшедшими.

Я беру его руку и кладу ладонь на бедро, над шрамом, о котором он однажды спросил меня.

— Я не падала с дерева. Меня похитили, когда мне было семь лет. Пуля угодила в меня, когда человек моего отца выносил меня из сарая, где мой похититель держал меня для выкупа.

Он вдыхает, и я целую его затылок. Затем поднимаю правую руку, развожу пальцы перед его лицом, чтобы показать ему длинный выцветший шрам на ладони.

— Один из мужчин в комплексе пытался изнасиловать меня, когда мне было тринадцать. Я порезала руку, когда пыталась отнять у него нож.

— Правда? — спрашивает Сергей, его голос едва слышен. — Он тебя изнасиловал?

— Нет. Он был слишком пьян. Я взяла его пистолет, который он оставил на тумбочке, и отстрелила ему его грязный пенис. Он визжал, как свинья на закланье.

Сергей поворачивается лицом ко мне и зарывает руку в мои волосы, в его глазах читается изумление.

— Ты умеешь стрелять из пистолета?

Я усмехаюсь.

— Все в комплексе знают, как пользоваться оружием.

— Ну разве ты не полна сюрпризов, мисс Сандовал?

— Думаю, дело в выживании. — Я пожимаю плечами. — Даже моя бабушка знает, как стрелять.

Я грустно улыбаюсь. Больно думать о ней, гадать, жива ли она еще.

— Ты можешь напомнить своему пахану о его обещании?

— О каком обещание?

— Он сказал, что попытается получить какую-нибудь информацию о моей бабушке. Я не уверена, что Диего причинил ей боль, когда узнал, что она помогла мне сбежать.

— Обязательно, детка. — Он целует меня в лоб. — Засыпай.

— Ты останешься?

Я чувствую, как его грудь поднимается под моей ладонью, когда он делает глубокий вдох.

— Останусь.

Улыбаясь, я зарываюсь лицом в его шею и, вдыхая его дикий, знакомый, успокаивающий запах, закрываю глаза и наслаждаюсь ощущением его рук, обнимающих меня, и его дыхания в моих волосах. Он боится, что может ненароком причинить мне боль, но дело в том, что я не помню, когда в последний раз чувствовала себя настолько защищенной, как в объятиях Сергея.

— Не смей покидать эту кровать, — бормочу я и позволяю себе заснуть.

Я жду, пока Ангелина уснет, затем встаю, иду к шкафу, чтобы надеть какую-нибудь одежду, и роюсь в ящиках, пока не нахожу свою пачку сигарет. Взяв наполовину полную пачку и прихватив по дороге телефон, выхожу из комнаты и свистом подзываю Мими, которая через пару секунд взбегает по лестнице. Я указываю ей на дверь спальни и отдаю приказ охранять, затем спускаюсь по лестнице и выхожу на улицу. Я достаю пепельницу, спрятанную под первой ступенькой, сажусь на крыльцо и звоню Роману.

— Как паренек? — спрашиваю я.

— Господи, Сергей! — шепчет он в трубку. — Сейчас пять утра.

Раздаются какие-то шорохи, вероятно, он направляется в другую комнату, потом закрывается дверь.

— С ним все будет в порядке. Ольга и Валентина всю ночь были его няньками.

— А они знают, что он спал с ними обеими?

— Ну, судя по тому, что я увидел, когда пришел проведать его, они, конечно, знают. Я нашел его раскинувшимся в постели, с Валентиной справа от него и Ольгой слева. Они втроем обнимались.

— Мило.

— Знаешь, я порой задумываюсь, есть ли хоть кто-то, не сумасшедший под этой крышей. — Он хмыкает. — Ты сам то как?

— Я в порядке. — Прикуриваю сигарету и делаю большую затяжку. — Что мы будем делать с ирландцами?

— Я попросил Юрия и Дмитрия сжечь их бар. И послал сообщение Патрику, так как предполагаю, что именно он теперь возьмет на себя управление.

— О как? Что это было за сообщение?

— У них есть два дня, чтобы покинуть Чикаго. Все, кто останется, умрут.

— Ты думаешь, он это сделает?

— Фицджеральд — трус. Они уедут.

— Хорошо. — Я прислоняюсь спиной к перилам и делаю еще одну затяжку. — Роман?

— Да?

— Спасибо, — говорю я. — За то, что терпишь меня.

Несколько мгновений молчания с другой стороны, прежде чем он отвечает.

— Ты не должен меня ни за что благодарить, Сергей. Ты хорош в своей работе для братвы.

— Да. Когда я ничего лишнего не взрываю и не убиваю людей, которых не должен, — фыркаю я.

— Ну, всякое бывает. — Он зевает. — Варя всегда пересаливает блюда. Костя каждый месяц разбивает машины. Думаю, никто не идеален.

Я разражаюсь смехом. Только Роман может провести параллель между моим делом и стряпней Вари.

— Позвони мне завтра и расскажи, как все прошло с ирландцами.

Я прервал звонок и откинул голову на столб позади себя, закрыв глаза. Я надеялся, что звонок Роману отвлечет меня от того, что произошло с Ангелиной. Но этого не произошло. И понятия не имею, что с ней делать. Хотя знаю, что это будет к лучшему, одна мысль о том, чтобы отослать ее, заставляет меня впадать в ярость.

— Сергей?

Я открываю глаза и вижу, что Ангелина стоит у входной двери, завернувшись в одеяло, и с беспокойством смотрит на меня. С босыми ногами и с волосами, спутавшимися и торчащими во все стороны, сонной складкой на левой щеке. Мими стоит в шести футах позади нее, но, когда замечает меня, она лает и отворачивается, вероятно, направляясь в гостиную спать.

— Ты простудишься, — говорю я.

Ангелина пожимает плечами, преодолевает разделяющее нас расстояние за несколько быстрых шагов и садится между моих ног, прислонившись спиной к моей груди.

— Ужасная у тебя привычка. — Она кивает в сторону моей руки, в которой я держу сигарету.

— Тебя это беспокоит?

— Нет. Я просто говорю.

Я тушу сигарету и убираю пепельницу.

— Ты в порядке? — спрашивает она.

— Да. — Я обхватываю ее руками и зарываюсь носом в ее волосы, вдыхая ее цветочный аромат. — А ты?

— Я скучаю по папе, — шепчет она, глядя на рассветное небо. — Это странно. Мы никогда не проводили много времени вместе, особенно в последние пару лет. Я ездила в Мексику только во время летних каникул и то, как правило, всего на неделю или две. Я старалась держаться подальше от этого безумия, насколько это возможно. Но все равно я скучаю по нему.

— Вы не были близки?

— Я бы не сказала, что мы не были близки. — Она пожимает плечами. — Мы не часто виделись, но он звонил по вечерам каждое воскресенье, как по часам. Он очень гордился тем, что я поступила в колледж. Ни у кого в моей семье не было высшего образования.

— Это твой отец настоял на том, чтобы ты переехала в США?

— Да. Его главной целью было убрать меня подальше от картеля, и он не хотел, чтобы я возвращалась в Мексику каждое лето, но мне хотелось увидеть его и мою бабушку хотя бы раз в год. Они были моей единственной семьей.

Я прижимаюсь к ее шее носом, мне нравится, как она наклоняется, чтобы дать мне больше доступа.

— А твоя мама?

— Она умерла, когда я была маленькой. От рака. Я даже не помню ее. Всегда были только мой папа и бабушка Гваделупе.

— Мы вытащим ее, — говорю я и сжимаю руку на ее талии. — Я обещаю.

Ангелина выдыхает и откидывает голову на мое плечо. Не думаю, что она мне верит, но клянусь себе, что приведу ее бабушку сюда, независимо от последствий.

— Сергей? — шепчет она. — О чем ты думаешь, когда теряешься в себе?

Я замираю на мгновение, застигнутый врасплох ее вопросом, затем кладу подбородок ей на плечо и смотрю на горизонт.

— Я не знаю, как объяснить. Это как будто я здесь, но только частично. Я могу слышать и видеть, что происходит вокруг меня, но не могу контролировать свои действия. Тебе лучше держаться от меня подальше, когда я в таком состоянии. Не хочу причинить тебе боль даже непреднамеренно.

Ангелина смотрит на меня, глазами находит мои и удерживает мой взгляд, затем кладет руку на мое лицо.

— Не думаю, что ты когда-нибудь сможешь причинить мне боль, Сергей. Намеренно или нет. — Она наклоняет голову, пока губами мягко не прижимаются к моим. — Я не боюсь тебя, здоровяк.

— А стоило бы, Ангелина, — говорю я ей в рот. — Ты никогда не видела, как я полностью отключаюсь, детка. Если бы видела, ты бы убежала и никогда не оглядывалась назад.

— Так вот что делают другие люди, когда ты отключаешься? Убегают?

— Если они умные, то да.

Ангелина улыбается и кладет кончик пальца на мой нос, прослеживая линию по гребню, пока не доходит до рта.

— Ну, я не планирую убегать, Сергей. На самом деле я планирую подойти еще ближе и держать тебя, пока ты не вернешься, куда бы ты ни уходил. — Она находит мой рот, и во время поцелуя я на мгновение забываю о крови и убийствах. Ярость, с которой я постоянно жил так долго, отступает.