Сокровища

Пролог

Пьетра Д’Анджели вновь подняла руку. Комнату освещала только одна лампа на столике возле кровати, но слабый свет, проникший в самое сердце бриллианта на ее руке, вырывался обратно наружу лучами огня и света.

За свою жизнь она перевидала множество бриллиантов — изучала их, — однако тот, что сверкал сейчас у нее на руке, значил для Пьетры больше остальных. Его ценность заключалась не просто в качестве камня, которое ювелиры называют 4С: цвет, прозрачность, вес в каратах и вид огранки[1].

Этот камень бесповоротно решил судьбу человека, который готов провести вместе с ней остаток своей жизни.

Готова ли она отдать ему себя?

Одетая лишь в тонкую ночную сорочку, Пит Д’Анджели вышла на террасу своего пентхауза[2] и устремила взор вниз на бархатную темноту Центрального парка; вереницы уличных фонарей выглядели на его фоне как сверкающие гардины. Единственное такси медленно ехало по извилистой дороге, которая граничила с Пятой авеню. В Нью-Йорке даже в три часа ночи есть место для влюбленных.

Почему же она все еще не решается принять предложение своего возлюбленного? Неужели она вынуждена вести жизнь, которую ей определили другие? Возможно ли, что ее судьба продиктована другой Пьетрой, ее тезкой, задолго до ее рождения: поиск сокровищ, вокруг чего ее близкие построили свою жизнь? Неужели ей придется спасать тех, кто пострадал от этих поисков? Безусловно, пора пожить для себя, пришло время овладеть сокровищами сердца.

Она еще раз подняла руку, чтобы посмотреть, сможет ли бриллиант отразить лунный свет.

В этот момент сзади нее, из открытой двери, разрывая тишину ночи, раздался громкий звон сигнализации. Пит повернулась и бросилась внутрь. Она уже направилась к телефону, когда в комнату буквально сразу же за ней ворвалась ее экономка, Мэдди.

— Боже мой, мисс! Неужели это из магазина?

Видя, как она расстроенна, Пит оставила телефон и пошла ей навстречу. Магазин был открыт уже более года, но сигнализация, проведенная прямо в ее апартаменты, сработала в первый раз. Ужасный звук.

— Да, должно быть, кто-то забрался в магазин. Не волнуйся, Мэдди. Полиция будет там с минуты на минуту. — Пит ободряюще обняла ее. — А теперь сделай мне поскорее кофе. Мне нужно, чтобы мой мотор хорошо работал.

Успокоенная, что у нее есть чем заняться, экономка побежала на кухню. Пит быстро повернулась к столику около кровати и нажала красную кнопку у основания телефона. Звон прекратился так же внезапно, как и начался. Она коснулась другой кнопки (прямая связь с магазином), но услышала лишь сигнал «занято». Они, должно быть, тоже пытаются дозвониться до нее. Вместо того чтобы попытаться связаться по другой линии, Пит в спешке начала одеваться.

На стуле уже лежала приготовленная на завтра одежда: юбка и блузка, рядом нижнее белье, в футлярах подходящие к туалету драгоценности, на полу сумка и туфли из крокодиловой кожи на плоской подошве. Застегивая зеленую шелковую блузку, она всунула ноги в туфли, расправила юбку из верблюжьей шерсти и взяла щетку для волос.

Она собирала тяжелые черные волосы в свободный французский узел, когда раздался телефонный звонок. Укрепив волосы двумя серебряными гребнями, она взяла трубку.

— Пит, это Джим Бейтман. Сообщаю, что я уже здесь. Полицейские тоже приступили к работе.

— Хорошо, я уже иду, — сказала Пит начальнику охраны магазина. — Большой ущерб, Джим?

— Грабеж, Пит, это уже достаточно плохо. У меня еще не было возможности проверить, что исчезло. С первого взгляда, однако, видно, что они не тронули много хороших вещей.

Пит вздохнула и положила трубку. Для макияжа уже не было времени. Она схватила лишь помаду и выбежала из комнаты.

Мэдди перехватила ее у лифта с чашкой дымящегося кофе. Пит с благодарностью выпила его.

— Если будут звонить, Мэдди, не говори, где я. — Подъехал лифт, и Пит вошла в него. — Может быть кто угодно — репортеры, страховые агенты. Я не хочу поднимать ненужную панику в магазине.

— Я понимаю, мисс.

Пит оставила экономку с пустой чашкой и дала знак лифтеру отвезти ее вниз.

А в восьми кварталах от ее дома на Пятой авеню полицейские машины с зажженными фарами окружили вход в «Тесори — Нью-Йорк» — новейший и самый большой магазин среди магазинов фирмы «Тесори» во всем мире. Начало фирме было положено в Лугано, итальянском уголке Швейцарии, о чем говорило название компании. «Тесори» на итальянском означает сокровища. Фирма потратила два десятилетия, создавая филиалы в европейских столицах. Некоторые называли это забрасыванием сети на континент. Совсем недавно эта сеть достигла Каракаса и Рио, Токио и, наконец, Соединенных Штатов. Филиал в Нью-Йорке, хотя и расположенный на Пятой авеню, где царят давно известные ювелиры, такие, как Гарри Уинстон, Картье, Балгари, Тиффани и Дюфор и Ивэр, не пытался соперничать с другими по величине.

Однако магазину был присущ особый стиль, задуманный и воплощенный Пьетрой Д’Анджели, который привлек много покупателей. Более крупные конкуренты заинтересовывали клиентов с таким же большим пристрастием к самым дорогим камням и самым дорогим украшениям, особенно созданным по рисункам самой Пит. «Тесори» в Нью-Йорке фактически считался ведущим магазином всей фирмы по продаже ювелирных украшений.

То шагом, то бегом Пит меньше чем за пять минут добралась от своей квартиры до магазина, оставив позади восемь кварталов.

— Сюда, Пит! — позвал Джим Бейтман, человек с бочкообразной грудной клеткой и редкими светлыми усами. Он был одним из дюжины стоящих перед входом в магазин людей; некоторые переговаривались, другие что-то писали в блокнотах, третьи внимательно разглядывали землю, словно охотники за раковинами на морском берегу.

Пит быстро направилась к Бейтману в ослепительном свете фар полицейских машин, пробегая глазами по витринам. Толстое армированное стекло, скошенное по краям и отшлифованное так, что само было похоже на драгоценный камень, осталось невредимым. За ним — драгоценные камни и жемчуг — рассыпанные в беспорядке из серебряных чаш. Днем блеск был натуральный и стоил миллионы; ночью граненое стекло заменяло настоящие камни. Бейтман просил ее убрать даже это, чтобы не искушать грабителей, которые не увидят разницы.

«Ювелирные воры — непростая публика, — возражала Пит. — Те, кто крушит армированное стекло, могут отличить драгоценность от подделки. А оставив немного стекла в витрине, мы даем женщинам, которые прогуливаются мимо по вечерам, возможность помечтать о каком-нибудь украшении, за которым они могут отправить своих мужчин к нам утром». Джим Бейтман перестал с ней спорить. Кто может сказать, какая из идей Пит приносит самый высокий процент продажи на квадратный фут любого крупного ювелирного магазина в мире? С успехом не поспоришь.

Пит подошла к своему начальнику охраны.

— Доброе утро, мистер Бейтман. — Она произнесла приветствие как можно бодрее, полагая, что это ее забота — поднимать моральный дух служащих.

— Не такое уж оно и доброе, — отозвался Бейтман.

— Вы уже имеете представление об ущербе? Вид у вас гораздо мрачнее вашего тона по телефону.

— Похоже, нам в основном придется наводить порядок. Взгляните. — Мягко взяв Пит под руку, он провел ее в магазин через главный вход.

Перед глазами предстала картина страшного беспорядка. Большинство стеклянных прилавков было разбито вдребезги, драгоценности вынуты и разбросаны кругом, как рис после свадьбы. Бриллиантовые кольца валялись на черном гранитном полу. Изумрудные браслеты и рубиновые ожерелья раскиданы по застекленным стендам. Редкостная двойная нитка черного жемчуга извивалась как змея по шезлонгу в стиле Арт Деко, предназначенному для отдыха покупателей, и свисала на пол.

Столкнувшись с таким хаосом, Пит была вынуждена сдерживать ярость, которая нарастала в ней, ярость на тех, кто мог с таким явным презрением обращаться с красотой. Она потянулась за бриллиантовой брошью, лежащей на полу у ее ног.

Джим остановил ее.

— Ни к чему не прикасайтесь, Пит. Сначала все должны сфотографировать и снять отпечатки пальцев.

Она выпрямилась.

— Конечно. Я по-прежнему хочу знать, сколько мы потеряли.

— Не уверен, пока мы не соберем все и не сделаем опись, но пока что ущерб невелик. Ничего крупного, во всяком случае.

Крепкий мужчина в спортивном пиджаке с рацией подошел к ним и протянул руку Пит.

— Мисс Д’Анджели, я капитан Дейв Петроселли, — представился он. — Я из…

— Я знаю, капитан, — сказала Пит. Даже не заметив нагрудного полицейского знака, она все равно узнала бы фамилию Петроселли. Специалист по кражам драгоценностей, редких произведений искусства, ценных картин, он был своего рода легендой. — Рада, что именно вы взялись за это дело.

— Место вроде «Тесори» пользуется успехом, поэтому я здесь. — Он огляделся. — На первый взгляд вы, кажется, легко отделались. Умные ювелирные воры обычно берут драгоценности средних размеров, которые они смогут быстро продать за хорошую цену, или те, из которых можно по отдельности продать камни. Большинство вещей, которые я вижу вокруг, подходят под эту категорию, но их не взяли. И мистер Бейтман говорит, что крупные драгоценности тоже не тронуты, все спрятано в вашем сейфе. Значит, их интересовало что-то другое.

Бейтман утвердительно кивнул Пит.

— Даже в рабочей комнате, где мы держим множество неоправленных камней, ничего не тронули.

Пит покачала головой и махнула в сторону царящего кругом беспорядка.

— Я не понимаю. Ради чего все это, если они ничего не хотели?

— Я не сказал, что они ничего не хотели, — заметил детектив. — Думаю, что, возможно, они устроили весь этот кавардак для отвода глаз, чтобы сбить нас со следа, не дать нам быстро сообразить, что в действительности они хотели.

— Что именно?..

— Это скажете мне вы, — ответил Петроселли. — Я только строю догадки, но полагаю, что тот, кто явился сюда, искал что-то особенное. Я думаю, это может быть делом рук кого-нибудь из служащих. Того, кто наверняка знал, что спрятано нечто особенно интересное. Известно вам о чем-нибудь подобном, мисс Д’Анджели? Что вы храните, что может быть только несколько человек…

— О, Боже, — вдруг с трудом произнесла Пит и бросилась к лестнице, ведущей в служебное помещение в мезонине.

Тяжело дыша, она остановилась перед своим кабинетом, распахнула дверь, спотыкаясь, вошла внутрь и зажгла верхний свет. Вот он, ее личный сейф, дверца широко распахнута, обнажая его пустоту. Мрак внутри его, казалось, выходил за границы самого металлического ящика, мрак прошлого, которое сейчас никогда уже нельзя полностью узнать.

Сокровище исчезло.

Она опустилась на колени перед открытым сейфом. Слезы застилали ей глаза, слезы гнева, крушения надежд, разочарования. Она не сдерживала их и смотрела, как они падают на колени, где лежали сжатые в кулаки руки.

Она увидела на пальце бриллиант и вновь подумала о нем, о том, что для нее было важно. Неужели она должна гоняться за старыми мечтами, следуя за навязчивой идеей других? Одно сокровище пропало, но его может заменить еще одно, совершенно другого свойства.

Нет. Да поможет ей Бог, она должна иметь именно это. Без него старая тайна никогда не может быть разгадана, и никогда не восторжествует справедливость. Двое разделенных никогда не смогут стать одним целым.

Она должна ответить на вопросы прошлого, прежде чем идти в будущее.