Солнце в декабре

Бомбей — город без электричества

В Бомбей мы летели с посадкой в Гоа. В Гоа на аэродроме стандартные надписи вроде «вход воспрещен» или «проход на посадку» написаны и по-португальски. Со временем, наверно, исчезнут и эти последние напоминания о португальском владычестве.

В самолете мне посчастливилось — рядом со мной сидел К. П. Менон, бывший посол Индии в Советском Союзе, а ныне — председатель общества индо-советской дружбы. Со свойственной дипломатам выдержкой он мужественно переносил мой английский язык. В Бомбее мы вышли втроем — К. П. Менон, Переводчица и я. Напомню, что наш Руководитель давно уже был в Москве. Однако встречавший нас представитель советской колонии не знал этого. Он обвел нас испытующим взглядом, быстро установил, что Глава делегации — не я и…

— Здравствуйте, товарищ! — тут он назвал фамилию нашего Руководителя и протянул руку господину Менону.

— Здравствуйте! — ответил по-русски К. П. Менон и пожал протянутую руку. Я пошатнулся.

— Как долетели?

— Спасибо, хорошо! — ответил К. П. Менон.

— Как вам нравится в Индии?

— Очень нравится! — искренне ответил К. П. Менон.

Встречавший весь излучал сияние, но в этот момент к господину Менону подошли те, кто ждал его прибытия. Встречавший перестал сиять; он обнаружил, что руководитель советской делегации говорит на языке ему, представителю, непонятном. Тут господина Менона назвали по фамилии, и мы оказали встречавшему нас товарищу посильную медицинскую помощь. Я сознательно не называю фамилии пострадавшего, потому что с каждым может приключиться такая невеселая история.

Бомбей — самый большой город Индии: в нем живет свыше шести миллионов человек.

Жители Бомбея утверждают, что он и самый красивый город Индии. Это утверждение можно оспаривать. Бомбей хорош, однако есть и другие прекрасные города. Но все согласны с тем, что ночной Бомбей действительно красивее любого индийского города — это считается бесспорным. Ночью Бомбей сверкает рекламами, знаменитая набережная Марин-Драйв, иначе ее называют «ожерельем королевы», огненным полукругом окаймляет морскую бухту.

Что касается численности населения, я охотно верю справочникам (сам не пересчитывал). Наверно, так оно и есть: народу здесь много, автомобилей тоже хватает, но вот относительно светящейся рекламы и разных там ожерелий — не скажу, не видел, хотя провел в Бомбее несколько дней. Я поднимался вечером на Малабарский холм, покорно смотрел вниз — небо видел, море видел, набережную видел, рекламы не видел, буквально, ни одной, на Марин-Драйв едва мерцали фонари, а на улицах меньшего значения и вовсе было темно.

Дело в том, что в Мадрасе мое прибытие было ознаменовано циклоном, а в Бомбее в честь моего приезда природа устроила землетрясение. Опасаюсь, что меня уже больше не впустят в Индию, дабы не возникали стихийные бедствия. Говорят, что в Бомбее это было вообще первое землетрясение…

В середине ночи как будто кто-то приподнял дома за шиворот и хорошенько встряхнул. Дома здесь, между прочим, довольно тяжелые; это — современный многоэтажный город, есть и высотные здания в 26 этажей.

В доме, где обитают сотрудники нашего торгпредства, кто в чем спал, так в том и выскочил на лестничную площадку.

Только одна молодая женщина вела себя храбро. Ее маленькая девочка проснулась и спросила испуганно:

— Мама, кто это трясет мою кроватку?

— Спи, доченька, спи! — ответила мама. — Это землетрясение!

Шутки шутками, а Бомбей действительно немножко встряхнуло, однако при этом никто не погиб. Вот небольшой городок Койнанагар пострадал сильно. Там жертвы были и серьезные разрушения. И выбыла из строя электростанция, которая снабжала Бомбей электроэнергией.

Поэтому вечерами город не освещался. Не знаю, из каких источников, но небольшие дозы электричества с промежутками подавали в дома — час погорят лампочки и снова погаснут. Значит, район отключили и энергию передали в другой. Остановилось много промышленных предприятий, в газете было сказано — 69, и хозяева отказались платить рабочим за простой. Это уже беда!

Замер порт! Изредка тревожно гудели сирены, беспомощно повисли в воздухе стрелы кранов.

Газеты сообщали, что на электростанции полным ходом идут восстановительные работы, но они не сообщали главного — через сколько дней электростанцию восстановят.

Следующей ночью Бомбей снова тряхнуло, правда, уже не так сильно. От толчка у меня в номере завертелся под потолком вентилятор…

Днем мы начали смотреть превосходную картину «Индия-67» молодого режиссера Сукдэва. Это документальная, остросовременная лента, живая и темпераментная. Ни одного пустого кадра, ни одной проходной сцены, ни одной банальности. Как вдруг где-то на середине картины экран погас. Запомнился последний увиденный кадр: на общественной уборной реклама фильма с Лоллобриджидой… Мы долго ждали, однако электричества не дали и досмотреть картину до конца не удалось. С просмотра надо было ехать на встречу с драматургами. Машина влилась в мощный уличный поток. Это было странное зрелище: тысячи машин на темных улицах и единственный источник света — свет автомобильных фар. Они на мгновенье освещали темные ресторанчики и грустные фигуры хозяев у $хода, регулировщиков в шортах и коротеньких рубашечках, на которые были нацеплены уздечки из тоненьких ремешков.

Встречу с драматургами назначили в театре. Мы собрались за сценой в одной из служебных комнат, с нами не было, к сожалению, заболевшего Кришан Чандра. Создавалось впечатление, что мы вернулись в XIX век. В подсвечниках оплывали свечи, и тень от их пламени пританцовывала на стене. Мы разговаривали долго, часа полтора, может быть, два. Потом вдруг вспыхнул электрический свет, огоньки свечей оказались в нем прозрачно-светлыми и беззащитными. Сначала мы даже не поняли, что произошло, а потом заторопились в зрительный зал. Актеры хотели сыграть нам отрывок из готовящегося спектакля.

Это была пьеса Виджая Тендулкара. Герой ее — обыкновенный клерк — вдруг обнаружил в себе удивительную способность летать. Представьте себе, без всяких летательных аппаратов или сложных приспособлений просто мог подниматься в воздух и летать. И клерк решил: раз он обладает столь удивительной способностью, он теперь послужит людям, попытается совершить что-то нужное и полезное им. Однако ничего хорошего клерку сделать не удалось. Его собственная семья попыталась извлечь из неожиданного события элементарную коммерческую выгоду. И тогда маленький летун махнул на все рукой и улетел в неизвестном направлении…

Таково было содержание очаровательной иронической комедии, которую ставил Арвинд Дешпанде на языке маратхи в профессиональном театре. Главную роль играл Ганеша Соланки, комик чаплинского толка, умевший вызвать у зрителя не только смех, но и слезы. Общеизвестно, что смешное и грустное бродят рядом, но совместить это в искусстве дано не каждому.

Мы успели увидеть первый акт. Как только он закончился, свет снова погас и мы уехали из театра, завершив, увы, на этом наше конкретное знакомство с маратхской драматургией.

На следующий вечер мы были приглашены к Радж Капуру на день рождения. Советскому читателю не нужно объяснять, кто такой Радж Капур. Его популярность в нашей стране поразительна. По-моему, «Бродягу» посмотрело все население от мала до велика. Успех Капура определялся не только талантом актера и режиссера, но и тем интересом ко всему индийскому, который живет в советском народе. Фильм Капура был в СССР одним из первых индийских фильмов. Скорее всего поэтому, он от начала и до конца воспринимался как жизненная правда. Но главное, этого у Капура не отнимешь, актер человечен, умеет соединять смешное с трогательным и грустным.

В тот вечер в отеле света не было. Мой галстук оказался изрядно мятым, мне его погладили в нашем консульстве. В галстуке и в пиджаке я почувствовал себя погибающим: в девятом часу температура была… плюс тридцать два! Немного примирило меня то, что все мужчины, а их в загородном доме Капура собралось немало, были втиснуты в белые рубашки и темные пиджаки. Лишь один гость был в светло-кремовой рубахе. Он возвышался над всеми в буквальном смысле слова. Я узнал его по фотографиям. Это был выдающийся кинорежиссер Сатьяджит Рэй. Он прилетел из Калькутты поздравить Капура. Так волею случая я познакомился с Рэем. И общался с ним без переводчика, он понял меня, я понял его, во всяком случае, мне так показалось… В разговоре выяснилось — у Рэя зреет желание вместе с советскими кинематографистами снять картину о русском человеке Лебедеве, который еще в конце XVIII века основал в Калькутте театр.

И в творческих планах Капура тоже есть мысль поработать с советскими артистами, он собирается занять наших актеров цирка в своей картине «Судьба клоуна».

На дне рождения было три Радж Капура. Отец именинника — известный актер Притхвирадж Капур, сам именинник и его юный сын, пока еще просто Радж Капур. В иллюминированном саду горели разноцветные лампочки и ни разу не погасли. На эстраде танцевала звезда варьете, смотрели на нее звезды экрана, съехавшиеся со всей страны. На стене дома висел огромный «пермит», письменное разрешение на… спиртные напитки по случаю дня рождения. В Бомбее — строгий сухой закон и в отличие от Дели — без выходных дней. Есть даже такая должность — министр сухого закона.

Гости Капура вели себя, как все гости на всех днях рождения: ели, пели и веселились. Когда именинник резал огромный торт, а маленькая дочка помогала ему, все дружно пели:

— Ты хороший парень…

Кинематограф Бомбея тоже страдал от землетрясения. Не хватало энергии, и не велись съемки. Картины здесь снимают, как правило, гангстерские, мелодраматические, исторически помпезные. В Бомбее и по всей Индии кинематограф схвачен за горло коммерцией, это выражение принадлежало одному из критиков. Картины делаются коммерческие, коммерческие и еще раз коммерческие.

Смотрят с реклам обольстительные женщины (ничего не скажешь, одна красивее другой!) в купальных костюмах, в коротких кофточках с голым животом, в брюках в обтяжку… Крупно написано: «У нее есть драгоценности». Глагол «есть» перечеркнут, и сверху огромными буквами выведено: «были». Содержание фильма ясно — крадут драгоценности.

Конечно же, кино должно развлекать, и отбирать у него развлекательную функцию так же бессмысленно, как и ставить перед кинематографом только развлекательные цели.

Наш последний визит в Бомбее был к замечательному танцовщику Кутти Кришнану. Он на сцене тридцать пять лет, танцует катхакали, и северный танец катхак, и южный бхарат натьям, и все другие танцы, какие только есть в Индии. Лампочка слабо мерцала под потолком. Кутти Кришнан показывал нам всевозможные мудра, знакомил нас с традиционной индийской мимикой. В записной книжке я написал: «Райкин Бомбея».

Артист дал мне газету и попросил прочесть первую попавшуюся фразу. Я прочитал:

«Греческого короля лишили власти, и он бежал из страны».

Кутти Кришнан, танцуя, сыграл нам эту фразу. Это был грустный рассказ о судьбе короля, длинная история, в которой Кришнан изобразил и греческого монарха и тех, кто его лишал власти, букву «и» он тоже сыграл, а в бегстве был бесподобен.

Потом танцовщицы показывали отрывки из современных балетных сцен. Хотя их ставил Кришнан, честно сказать, это было не так уж интересно. Южный катхакали или северный катхак, переложенные на сюжеты второй половины XX века, видимо, теряли свою прелесть. То же происходит зачастую и с нашим балетом, где строители или колхозники танцуют в пачках…

Когда мы уходили от Кутти Кришнана, на улице было совсем темно. Я присел на корточки. Недавно здесь работал уличный художник. Мелом рисовал на асфальте слонов, тигров и танцовщиц. Сейчас рисунки уже частично стерлись…

Мы снова поехали на гору, откуда открывается вид на Марин-Драйв и бухту. Я попытался представить себе этот город, сверкающий огнями. Драматургия требовала, чтобы в тот момент, когда, спустя несколько дней, наш самолет поднялся над Бомбеем, самый большой город Индии вспыхнул грандиозным электрическим фейерверком. Было бы очень приятно так написать, но совесть не позволяет. Сказать по правде, мы улетали днем, и я так и не увидел Бомбей во всем его блеске.