Соломон Хук. Дилогия

Такси плавно затормозило у парадного входа, и в тот же миг перед ним появился швейцар, услужливо распахивая двери машины. Аксель расплатился и, очутившись снаружи, подал девушке руку, помогая выйти. Воздух снаружи оказался теплее, чем в охлажденном кондиционером салоне такси, и Аксель с наслаждением вдыхал ночные ароматы, показавшиеся сейчас необыкновенно приятным. Он удивился тому, что словно бы вновь открыл для себя воздух, насыщенный с детства знакомыми запахами, на которые давно уже привык не обращать внимания.

— Любуешься? — Лори неслышно остановилась рядом и с мягкой улыбкой посмотрела на мужчину.

— Космополис не такой, как другие города. Я люблю его,— неожиданно для себя признался Аксель.— Он не рвется ввысь, и он не съел на газонах всю зелень, и здесь в воздухи порхают птицы, а не гравилеты. Он архаичен и в то же время современен, как ни один из земных мегаполисов.

— Я тоже люблю его,— неожиданно серьезно согласилась Лори.— К сожалению, виденное тысячу раз перестает очаровывать.

— Неужели красота становится меньше, если и раньше любовался ею? — Вопрос прозвучал настолько неожиданно — в особенности из уст не склонного к сентиментальности сурового мужчины,— что в первый момент Лори не нашла, что ответить.

— Вот уж не ждала от тебя,— нашлась Лори.— Пойдем, лирик, осмотрим твои раны.

Глаза девушки вновь светились лукавством, а фраза показалась Акселю настолько многообещающей, что он и не подумал спорить, а, подхватив подружку за талию, направился к двери, всецело отдавшись приятным мечтам о грядущем «медосмотре».

— Мистер Хук…— метрдотель почтительно склонился за гостиничной стойкой орехового дерева и, дожидаясь ответного внимания, остановился взглядом на поглощенной друг другом парочке.— Для вас есть звонок,— молвил он и, став обладателем искомого внимания, пояснил: — Некий… Алекс Блэкфилд. Если желаете ответить немедленно, пройдите в кабинку,— его рука отработанным жестом указала направление,— если нет, я попрошу мистера Блэкфилд а перезвонить через пять минут, когда вы подниметесь в номер.

— Не стоит,— обменявшись с Лори быстрым взглядом, откликнулся Аксель,— я поговорю отсюда — друзей не заставляют ждать.

Он принял из рук метрдотеля услужливо протянутые ключи от номера и передал их своей спутнице.

— Я поднимусь в номер и закажу ужин,— принимая брелок с ключами, сказала девушка.— Стыдно признаться, но я вновь голодна, как волчица.

— Договорились.— Хук улыбнулся, коротко кивнул подруге и нырнул в кабинку.— Привет, дружище! — не удержался он от восклицания, едва дверца из толстого тонированного стекла закрылась за ним, и в центре мгновенно засветившегося голополя возникло улыбающееся бородатое лицо друга.— Сколько воды утекло! — И, после паузы: — А ты все такой же, чертяка! Вижу — стареть не собираешься!

— Все это — борода, да волосы,— улыбнулся действительно молодой на вид мужчина с заросшим волосами лицом. При первом взгляде было невозможно разобрать, где заканчивается шевелюра и начинается борода.— Молодого они, как известно, старят, старого — наоборот — молодят. Сам знаешь…

— Это ты-то старый! — усевшись в кресло, воскликнул Аксель.— Я вот себя стариком не считаю и еще долго не намерен!

Он насмешливо посмотрел на приятеля, с которым не виделся уже лет пять. Тот и впрямь не изменился — худощавый, но элегантный, в прекрасно пошитом костюме, то есть такой, как и всегда. Вот, разве что, взгляд сделался более цепким.

— Перестань придираться к чужим словам! — Алекс лениво взмахнул холеной рукой — еще одна зримая перемена. Нынешней вальяжности Сол за другом не помнил.— Я тоже в патриархи записываться не собираюсь, но годы, они годы и есть, и недостаток их всегда предпочтительней избытка. Впрочем, что я тебе рассказываю, мы ведь с тобой погодки! Не тебе, кстати, заводить разговор о годах — ни седого волоска в бороде, ни приличествующих солидному человеку зачеса и лысины!

— Что правда, то правда.— Соломон кивнул, но не рассмеялся, все пристальней вглядываясь в лицо друга, пытаясь догадаться о причине звонка, но не желал показаться нетерпеливым и добросовестно тянул время, пока терпение не лопнуло.— Судя по твоей хитрой роже, ты что-то уже нашел? — с надеждой задал он рвавшийся с языка вопрос.

— Ну, нашел — пожалуй слишком громко сказано,— небрежно произнес бородач в голополе, но по тому, с какой скромностью Блэкфилд произнес эти слова, Аксель понял, что единственный из ресторанных звонков принес-таки ожидаемый результат. Он почувствовал знакомый зуд и теперь едва сдерживался, давая другу возможности вести себя так, как тот собирался.

— Времени-то прошло совсем чуть,— пояснил Блэкфилд,— так что вернее будет сказать: я сам кое-чем заинтересовался некоторое время назад. И это «кое-что» по счастливой случайности имеет все шансы заинтересовать и тебя,— скромно закончил он.

— Не томи,— простонал Аксель, всем своим видом демонстрируя крайнюю степень нетерпения.

— И не собираюсь,— успокоил Соломона Блэкфилд. Он увидел, что друг уже «делает стойку», что само по себе служило достаточной для него наградой.— Дело в том, что примерно с полгода назад начали меняться хозяева ряда фирм. Такое происходит постоянно. Как гласят экономические законы: оживление рынка сменяется спадом, тот в свою очередь переходит в застой, за которым следует подъем… На этих процессах, собственно, и построена биржевая игра: угадай колебания курса, сделай верный ход, и ты на коне. Не в силах угадать — и ты на щите… Но такого всплеска деловой активности, как нынешний, прежде не бывало.

Алекс говорил спокойно, тщательно подбирая слова. Он, по сути, лишь подошел к главному — к цифрам, фактам, конкретным сделкам! Именно они интересовали сейчас Соломона, но, еще не услышав об их сути, он уже знал, что не ошибся. Хук почувствовал, как сильней заколотилось сердце. Он еще не услышал ни одного подтверждающего догадку факта, а подсознание уже шепнуло на ухо: «Вот оно!» Аксель не стал торопить друга, он почти смаковал оставшиеся мгновения ожидания.

— Я даже специально поднял архивы, чтобы убедиться, что прежде такого не бывало! — От волнения Аксель и сам не заметил, как стал повторять произнесенные ранее фразы.— Да что там не бывало — быть не могло! Буря, ураган, тайфун, торнадо, а биржевая публика словно заснула в самом Оке Бури и понятия не имеет о происходящем вокруг! Говорю тебе: люди словно ослепли и оглохли! — Лицо Алекса сияло, словно он сам являлся демоном бури, словно его воле подчинялись ее всплески и затишья.— Происходящее сейчас, не бум даже — взрыв активности! И никто не видит взрыва, а те немногие, что заметили его, понятия не имеют о том, что взорвалось!

Аксель изнемогал от нетерпения. Он безошибочно чувствовал, что стоит на пороге тайны, которую ему через мгновение предстоит узнать. Тайны, в которой найдется место для всего, что он до сих пор безуспешно пытался собрать воедино и скрепить между собой зыбкою цепью человеческой логики: странную жестокость противников, неподдающуюся осмыслению логику их действий, их огромные финансовые ресурсы. В следующий миг пол под ногами неожиданно дрогнул. Голоизображение замерцало и заколебалось, точно отчаявшийся обмануть человека мираж, но через несколько секунд восстановилось. Хук увидел встревоженное лицо друга и успел услышать его голос:

— Что происходит?!

Аксель услышал вопрос и только после этого понял, что Алекс кричит, а такое случалось с ним совсем нечасто. В следующее мгновение отдаленный расстоянием и стенами отеля глухой хлопок взрыва докатился до него вместе с осознанием простой мысли: Лори! Имя взорвалось в его голове, мгновенно вернув к действительности. Все стихло, и в этой тишине особенно дико звучал крик всегда сдержанного друга.

— Что там у тебя?! — уже не кричал, орал Алекс, тщетно вглядываясь в искрящееся изображение, пытаясь по выражению внезапно покрасневшего лица Акселя уяснить смысл происходящего. Словно не видя и не слыша его голоса, Хук рванулся было наружу, но в последний миг остановился.

— Ты можешь немедленно приехать сюда? — рявкнул он в голополе.

— Да! — мгновенно откликнулся Блэкфилд, на лице которого явственно обозначилось облегчение, из-за которого Соломон готов был прибить старого дружка.

— Вместе с документами! — вскрикнул он.

— Да! — лаконично ответил Алекс.

— Приезжай! — гаркнул Соломон напоследок.— Если возникнут проблемы со входом, сошлись на меня или директора Службы Безопасности Лиги Мтомбу!

Алекс изумленно присвистнул — похоже, увидев, что друг в порядке, он успел полностью прийти в себя,— всем своим видом выражая удивление, но Хук его уже не видел и не слышал. Он рванулся к лифту, едва не высадив на старте дверь кабины. В холле суетились люди, беспорядочно натыкаясь друг на друга, больше мешая, нежели помогая. Аксель стремительно лавировал в людском потоке, хватая за грудки тех, на кого натыкался, и пытался выяснить у них, что случилось, но почти сразу понял, что они не имеют понятия не только о происходящем, но даже о причинах собственной суеты. Лишь от невзрачного, облаченного в фирменную ливрею служителя отеля, он сумел добиться бессвязной информации о том, что вызваны пожарные, медики и полиция, но большего не знал и тот.

Чтобы не закричать от ярости, Аксель стиснул зубы — слабоумные черви! — и теперь уже, нещадно раскидывая попадавшихся навстречу людей, вновь рванулся к лифту, но тот оказался обесточенным — где-то в недрах гигантского здания сработала система противопожарной безопасности. Дьявольщина! До чего же не вовремя! Глухо зарычав и проклиная все на свете, Аксель рванулся вверх по лестнице. Забыв о боли, он скакал горным козлом, перепрыгивая через две ступени и моля Бога, чтобы опасения его не сбылись, хотя внутренне уже не сомневался — случилось худшее. Подъем казался нескончаемым, но, не снижая темпа, Хук упрямо преодолевал пролет за пролетом. Никогда еще Сол не бегал с такой скоростью. На конечном отрезке пути он почувствовал, что если не стиснет зубы, сердце через рот выпрыгнет на пол. Когда он ворвался в коридор, дыхание вырывалось хрипом, травмированная грудь горела, словно в огне. Пропитанный дымом и кисловатым запахом взрывчатки воздух заставил Акселя закашляться. Напуганные постояльцы попрятались, явно не торопясь проявлять гражданскую активность. Вызванная этой мыслью злость лишь мимолетно коснулась сознания Акселя и тут же испарилась, словно ветром унесенная, при виде лежащего на полу тела девушки.

— Лори!

Аксель кинулся перед ней на колени, поднял голову, гладил волосы. Нигде он не увидел ни кровинки, и сгоряча это показалось ему хорошим признаком, но черные как ночь глаза безучастно смотрели мимо. Сол целовал их, гладил девушку по щеке, просил ответить ему — безрезультатно. И тогда он поднял ее почти невесомое тело на руки и унес в искореженные недра своего временного обиталища.

* * *

Когда Мтомба вошел в номер, Хук так и сидел перед диваном, на котором покоилось мертвое тело Лори Марти, лицо его было безжизненным, словно гранитный блок. Развернувшись с неспешной монотонностью поврежденного робота, он поймал устремленный на себя взгляд директора. Мтомба отметил про себя, что проживи он хоть сотню лет, никогда не видеть ему тех изумления и боли, что прочел он в этот миг в глазах друга. В следующий момент ярость затопила светлый ум Соломона. Ярость и злоба на неизвестных, одного за другим убивающих дорогих ему людей.

— Но почему, Мтомба?! — с горечью произнес он.— Почему это происходит именно со мной?!

— Не только с тобой,— мрачно откликнулся тот, и, посмотрев на друга, Аксель понял, что тот прав. И хотя правоту Мтомбы принял разум Соломона, но упрямо отказывалось учитывать сердце; осознание этого факта несколько умерило ярость, но усилила горечь. Он почувствовал настоятельную необходимость излить ее, выговориться.

— Аксель, с тобой ничего не случилось? — Еще один человек появился в дверном проеме, и Хук узнал Алекса. Впрочем, Мтомба тоже узнал бывшего сокурсника, и хотя желанная в иных условиях встреча не сулила радости, они обнялись.— Что с ней? — Стремительно обежав гостиную, взгляд Блэкфилда остановился на лежащей на диване Лори.

— Мертва,— деревянным голосом отозвался Аксель,— а ведь это я должен был открыть дверь,— он посмотрел на друга отсутствующим взглядом,— твой звонок задержал меня в холле.— Аксель сложил ладони и крепко, с усилием растер лицо, словно надеялся смыть с него наложенную отчаянием деревянную маску.

— Если бы ты открыл дверь,— мрачно возразил африканец,— то сейчас бы лежал на диване, а она убивалась от горя, сидя перед твоим бездыханным телом. А, скорее всего, оба вы лежали бы рядышком в коридоре.

— Брось! — огрызнулся Аксель.— Мой череп копытом не прошибить! — В глубине души он понимал, что друг прав, а сам он только что высказал вопиющую глупость, но испытывал искреннюю благодарность за эту возможность излить горечь в ничего уже не значащем споре.— Вы оба не понимаете,— тихо произнес Аксель, перевел взгляд с Оварунги на Блэкфилда и сокрушенно покачал головой,— ведь она предупреждала…— он задохнулся от накрывшего чувства вины.— Она предупреждала, что меня не оставят в покое, что стоит на время укрыться…— Хук скользнул взглядом по телу бездыханной Лори, и лицо его болезненно дрогнуло.— Я же повел себя как мальчишка и вместо того, чтобы последовать совету, доказал ей…— он вяло всплеснул руками, силясь что-то изобразить,— доказал ей буквально на пальцах, что опасаться нечего. Что все ею сказанное — не более чем женские страхи. Я ее убедил, понимаете?! Убедил, чтобы убить! Я — соучастник!!!

— Крепко сказано.— Мтомба недовольно поморщился.— Но ты не соучастник, ты дурак, если забыл о нашем вчерашнем разговоре! Во всех газетах появились твои некрологи! Никто не знал, что ты жив! — гаркнул африканец.— И не думай, что ты один страдаешь — я тоже несу свою долю ответственности за случившееся, а Лори, несмотря ни на что, была мне ближе, чем тебе!

— Кто-то все-таки знал,— угрюмо выдавил из себя Аксель.

— Судьбу не обманешь, друг мой,— поддержал африканца до сих пор не вступавший в разговор Алекс. Сейчас же, уяснив его суть, он мог позволить себе вмешательство на правах старого друга.— Многие пробовали…— Он покачал головой.— Она тебя обманет, а ты ее — нет.

— Неприятности следует переживать по мере их поступления,— поддакнул Мтомба.

— Перестань пошлить! — поморщился Хук.— Сколько раз в своей жизни я повторял этот дурацкий совет другим.

— Вот и последуй ему хоть раз сам. Если вместо работы мы станем горевать, то все скоро…— Он не договорил фразы, но остальные и без слов поняли, что он имеет в виду.— После погорюешь, когда все закончится.

В этот момент в развороченный взрывом номер вошел врач. По брошенному на африканца взгляду, Аксель сразу понял, что доктор принадлежит Службе Безопасности Лиги. Похоже, ночной звонок поднял его с постели, и именно этим объясняется его опоздание.

— Что здесь произошло? — будничным тоном поинтересовался служитель Эскулапа.

— Судя по запаху — отбомбилась небольшая армада тяжелых бомбардировщиков,— огрызнулся Аксель. Он даже попытался рассмеяться, но из горла вырвалось только жалкое бульканье. И тогда Хук откинулся в кресле, закрыл лицо огромной ладонью и беззвучно, без слез заплакал, как плачут сильные мужчины, сознающие свою вину и полное бессилие исправить последствия случившегося.

Мтомба с Алексом понимающе переглянулись, и африканец шагнул к бару. Три стакана и бутыль виски — как раз то, что им сейчас нужно. Он наполнил один стакан до краев, плеснул в два других на пару пальцев, и, кивнув Алексу, шагнул к Хуку, потряс его за плечо. Тот колыхнулся, точно тряпичная кукла, и бессмысленным взглядом уставился в глаза друга.

— Это реакция, дружище, это пройдет,— словно маленького мальчика успокаивал друга Мтомба.— На-ка, выпей.

Аксель тяжело вздохнул, но взял протянутый стакан, однако пить явно не торопился, будто тут же забыл о его существовании. Все его внимание поглощали действия врача, словно убитый горем великан надеялся, что тот и впрямь способен воскрешать, подобно Всевышнему. Во всей комнате сделалось так тихо, что он без труда услышал собственное неровное дыхание. Прошло не больше минуты, когда доктор обернулся и мрачно покачал головой. Тут же вошли двое санитаров с носилками, механически, словно исполняли давно привычную работу, переложили тело девушки с дивана на носилки и так же молча удалились. Алекс перевел взгляд на Хука — желваки играли на скулах великана, бородатое лицо казалось маской мрачного скандинавского бога, глаза горели холодной решимостью.

— Давайте, друзья,— кивнув на зажатый в ладони стакан он попытался взять себя в руки,— я всегда говорил, что пить следует больше, но чаще.— Он припал губами к стакану. Алексу показалось, что его содержимое, даже не коснувшись глотки друга, так и ухнуло ему в желудок. Он еще шутит!

Аксель шумно выдохнул и посмотрел на Блэкфилда. Загнав боль поглубже, он уже не занимался самоистязанием, взгляд его обрел осмысленную решимость.— Там, в холодильнике, должны отыскаться маслины… Сделай одолжение. За последние сутки я столько выпил, что сейчас мне полагалось бы валяться мертвецки пьяным, но я, как видишь, трезв. Лишь зол и подавлен — отвратительное сочетание эмоций.

— Да ты и выглядишь не лучшим образом,— невесело усмехнулся Мтомба. Он видел друга насквозь, и то показное спокойствие, которым он прикрылся, ни на миг не обмануло африканца.

— Да? — мрачно поинтересовался Аксель.— И на что это похоже со стороны?

— На лопнувший презерватив.

— Я этого не перенесу,— только и смог сказать Сол. В кои-то веки Мтомба прибег к пошловатому юмору, которого всю жизнь старательно избегал.— Извини, дружище, но мне сейчас кажется, что даже на свет я появился не вовремя.

— Перестань, Сол. Ты же всегда был самым стойким из нас. Допустим, Анну я не знал, но Лори… Чего бы я не отдал, чтобы вернуть ее. Надеюсь, в этом ты не сомневаешься? Знаешь, сколько наших гибнет, хотя войн не ведется уже сотни лет?

— Перестань, Мтомба…— Аксель болезненно поморщился. Господи! Да что он говорит! И разве имеет значение тот неоспоримый факт, что Мтомба прав и горевать не время? Хук встряхнул головой, и перевел взгляд на Оварунгу. Это я виноват, Мтомба. Она предупреждала, что станут убирать свидетелей,— с горечью повторил он,— а я отмахнулся. Понадеялся на нашу уловку, и вот результат. Сам ведь не уставал повторять: нельзя недооценивать противника, нельзя брать то, что он тебе предлагает.

— Разве тебе что-то предлагали? — Мтомба искренне удивился.

— Мне, дураку, предложили иллюзию безопасности,— ровным голосом, словно речь шла о материальной взятке, произнес он,— я же купился, словно последний простак, забыв, что мне слишком многое известно, а знание — это смертельная болезнь, как чума или черная оспа!

Молчавший до сих пор Блэкфилд кинулся было возражать, но Мтомба резким жестом остановил его, и Алекс снова умолк, негодующе глядя на друга.

— Ты считаешь, что виноват? Пусть так! — стиснув зубы, яростно процедил африканец.— И пусть эта трагедия послужит тебе уроком! Посмотри на себя! — Он бешено крутанул глазами, белыми пятнами выделявшимися на эбеновом лице.— Ты раскис, как баба, и забыл, что, играя на чувствах человека, ничего не стоит завлечь его в такую ловушку, из которой даже смерть не окажется выходом! Возьми себя в руки! Встряхнись! Вспомни, что сам мне говорил когда-то — опасность рождает осмотрительность! Осмотрительность, мать твою! Ты что, перестал соображать?! Где твоя Мэри-Эн?! Она должна была все видеть!!!

— Черт!…— процедил Аксель, кляня себя на чем свет стоит.— Мэри-Эн! Кто это был?!

Не сговариваясь, трое мужчин обернулись к столу как раз в тот момент, когда над сероватым диском Сукомпа взметнулось голополе, а в нем…

— Смертоносец-перехватчик, мать твою! — прошипел Хук, глядя, как тщедушный Минадо, притаившись у двери, пристраивает мину-ловушку.— Хватит! — вскочив, обратился он к Мэри-Эн, и голополе мгновенно пропало.— Пора всерьез взяться за этого мерзавца!

— Аксель, успокойся,— попытался урезонить друга Алекс.— Он наверняка зарылся так глубоко, что его и экскаватором не отроешь.

— На-ка вот,— протянул ему второй стакан Мтомба,— выпей. Сейчас это лучше всего поможет тебе.

— Если сегодняшних помощников поставить в строй, места на столе не останется,— неожиданно ровным голосом произнес Аксель и пить не стал.— Ты прав, дружище,— скользнув взглядом по лицу Блэкфилда, обратился он к Мтомбе.— Я забыл о собственных принципах. Все мы забыли — сидим и баюкаем друг друга сказками, как на дружеском мальчишнике. Что-то я не вижу полиции, и мне это не нравится.

— Это я приказал никого сюда не впускать, но все равно — ты прав! — Мтомба забеспокоился.— Если уж наши враги узнали о том, что ты не погиб вчера, значит, о том, что выжил сегодня, им и подавно известно. Едем.— Он вопросительно посмотрел на друга, словно ожидал, что тот станет возражать, но Аксель утвердительным кивком отмел его опасения.

— Мне и самому надоело изображать из себя мишень,— мрачно изрек он и решительно поднялся.— В особенности, в условиях, когда жертвами неизменно становятся окружающие меня люди.— Он перевел взгляд на Блэкфилд а.— Ты поедешь с нами, Алекс.— Приглашение прозвучало не вопросом, а беспрекословным утверждением.

— Это похищение! — запротестовал бородач. Впрочем, по лицу его Мтомба видел, что возражения друга поверхностны, а шутливый тон предназначен персонально для Акселя.

— Верно, но для твоей же пользы,— по инерции произнес он, сознавая, что если что и поможет Солу, так это время, которое, как известно, лечит все, но именно времени у них сейчас и не хватает.

Хук собирал вещи меньше пяти минут, тем более что единственный чемодан с одеждой он так и не удосужился распаковать. Когда трое мужчин вышли в коридор, лифты уже заработали, а постояльцы, осмелев, толпились, как и накануне, но на сей раз люди Мтомбы удерживали любопытных на расстоянии. Директор Службы Безопасности отдал подчиненным необходимые распоряжения, и на скоростном лифте все трое спустились в вестибюль. Метрдотель проводил Акселя изумленным взглядом — видно, несмотря на все предпринятые Мтомбой меры секретности, он все-таки знал о происшедшем наверху. Что ни говори, а два трупа за два дня — явный перебор. Возможно, он даже решил, что Сола арестовали. Впрочем, какая разница? Пусть думает, что хочет.

Едва они вышли, как перед входом мягко затормозил выруливший из-за угла мощный бронированный гиромобиль представительского класса, и дверь салона отворилась, словно приглашая пассажиров в глубь уютного салона. Через минуту багаж Акселя исчез в чреве вместительного багажника, а трое людей — в недрах салона. Стремительно набрав скорость, машина понеслась по автостраде.

Аксель без сил откинулся на спинку дивана и испытал странное и прежде посещавшее его ощущение, что опасность миновала, что он удаляется от нее со скоростью несущего его в неизвестность экипажа.

— Налей-ка мне, дружище. Я высох, как щепка,— сказал он.

Бояться Аксель не любил, хотя и не стыдился этого чувства, справедливо считая, что смелый не тот, кто не испытывает страха, но тот, кто способен преодолеть его. Мтомба открыл бар и достал объемистую бутыль.

— Что-то вспомнил? — передавая другу наполненный стакан, поинтересовался Оварунга. Аксель видел, что африканец пытался удержаться от вопроса, но не сумел.

— Извини, дружище,— принимая из его рук выпивку молвил Хук,— но я должен поразмыслить. После скажу.— И закрыл глаза.

Лениво отхлебнув спиртного, даже не осознав, что пьет, убаюкиваемый мерным покачиванием лимузина, он погрузился в размышления. Факты, фактики, подозрения и предположения назойливо крутились в мозгу, побуждая подсознание отмести все ненужное, а относящееся к делу собрать воедино и расположить в должном порядке. Такой стиль размышлений сознательно культивировался Соломоном еще в студенческие годы, экономя ему массу времени, да и в дальнейшем не давал сбоя. И вот он, результат: ужасное подозрение, от которого кровь стыла в жилах,— подозрение, давно уже не дававшее ему покоя, наконец оформилось в стройную последовательность событий. То немногое, что успел сказать ему по телефону Алекс, прекрасно укладывалось в уже существующую цепочку рассуждений, дополняя ее недостающими звеньями. Хук почти ухватил ее там, в переговорной комнате, но взрыв в номере направил его мысли по иному руслу. Так что в момент затишья он неторопливо поглощал свежую порцию спиртного, лениво обкатывая складывавшийся в мозгу сценарий. Отвратительный сценарий… Липнущие друг к другу мысли не слишком-то нравились ему, но они существовали, и не просто существовали, а не давали покоя. Слишком многие смутные опасения превращались в реальные неприятности, и потому не следовало смотреть на них сквозь пальцы.

— Здесь можно говорить? — неожиданно поинтересовался он, когда понял, что дальнейшее перетряхивание раздумий ни к чему не приведет— лишнего в них и без того не осталось.

— Конечно.— Казалось, африканец даже немного обиделся.— Это же машина Службы Безопасности.— Нет, в самом деле… что за бред?!

— Не обижайся, Мтомба, на еще один вопрос,— извиняющимся тоном произнес Аксель,— но ситуация обязывает… Не существует ли какой-нибудь Секретной Службы, контролирующей Службу Безопасности? — Он выжидательно замолчал.

— Ну, ну…— запротестовал Оварунга, но запротестовал с явно озабоченным видом. Подобные подозрения никогда не приходили ему на ум. Для них просто не существовало почвы. Нет, не может быть! — Паранойя и осторожность понятия достаточно разные,— добродушно заметил он, немного подумав.— Лига ни с кем не ведет военных действий.

— Даже если у меня паранойя, это не значит, что за мной не гоняются,— резонно заметил Аксель.— Утечка ведь каким-то образом произошла? Ты сам сказал, что никому не известно о том, что я жив, помнишь? — Он вопросительно посмотрел на друга, но тот молчал. Какого черта? Взгляд африканца выражал растерянность и постепенно приходящее понимание. И по мере того, как последнее крепло, на душе Сола становилось все муторнее. Хуже, чем крысы в доме, ничего нет!

Сол обернулся к Блэкфилду.— Алекс, расскажи подробнее о своих изысканиях.

— А что тут скажешь…— Бородач привычным жестом поддернул брючину, закинул ногу на ногу — благо салон авто позволял подобную вольность — и ответил Акселю прямым взглядом.— Если свести воедино все имеющиеся в моем распоряжении факты, то создается впечатление, что большинству владельцев процветающих фирм приелось любимое дело, в то время как некая прослойка обывателей вдруг ощутила непреодолимую тягу к предпринимательству.

— И кто эти люди? — поинтересовался Хук, в то время как Мтомба ограничился лишь озабоченным взглядом.— Я имею в виду не тех, кто решил уйти на покой,— пояснил он,— а тех, кто вдруг воспылал любовью к бизнесу.

— Я понимаю,— кивнул Алекс.— Я даже пытался навести справки. Не обо всех, сам понимаешь, но…— Он демонстративно развел руками.— Никто из них в деловых кругах не известен.

— А источники их капитала? — не унимался Аксель.— Тут не поможет разбитая копилка малолетнего отпрыска, да и бабушкин чулок наверняка окажется недостаточно велик. Насколько я понимаю, основать или откупить процветающую фирму стоит немалых денег…

— Я займусь этим.— Мтомба посмотрел на Сола.— Знаешь, Соломон, у меня в руках огромные возможности. Быть может, большие, чем у кого бы то ни было на Земле, и при этом я последним узнаю о том, о чем должен был бы сам тебе рассказать.

Выслушав довольно расплывчатые соображения Алекса, он испытал нечто вроде обиды. Идет тайный передел собственности. Если кого-то сей процесс и должен заинтересовать, так это Службу Безопасности Лиги.

— Это потому, что твои сотрудники занимаются тем, что им предписано, в то время как наши друзья интересуются необычными, я бы даже сказал, настораживающими фактами.— Для Акселя не существовало вопросов там, где все ясно, как на ладони.

Мтомба кивнул, то ли соглашаясь, то ли принимая сказанное к сведению, и задумался. Конечно же, Сол прав! Рутина съедает все, а ведь когда-то Служба Безопасности задумывалась как организация, обеспечивающая безопасность всего сообщества в целом, неважно, откуда исходит угроза — зреет внутри или приходит извне. Реально же они превратились в наделенный чрезвычайными полномочиями дубликат Всемирного Полицейского Управления!

— А что, масштабы сделок действительно столь велики? — Вопрос Акселя оторвал африканца от невеселых мыслей.

— Я бы сказал так,— ответил Блэкфилд.— Идет негласный передел промышленности,— ни больше, ни меньше.

— И никто ничего не заметил? — Директор окончательно очнулся от своих мыслей и недоверчиво покосился на друга. Впрочем, взгляд его выражал скорее удивление, чем недоверие.— Ни слова не просочилось в печать, не поползли тревожные слухи? Разве такое возможно?

— Люди разобщены.— Алекс демонстративно развел руками.— Мало кого заботят дела ближнего. Разве что твой конкурент разоряется или подрядчик опаздывает с поставками… Конечно, стоит всерьез покопаться в экономических обзорах, в коммерческих вестниках, и многие вещи начинают видеться иначе, но кто нынче этим занимается? Прибыль укладывается в норму, а остальное… К тому же, с чего ты взял, что все так просто? Я вовсе не говорил, что собранная мной информация касается официальных продаж. Практически во всех случаях смена владельца происходила негласно. Для этой процедуры существует много не очень сложных способов. Правда, к ним почти никогда не прибегают: к чему лишняя канитель, если дело делается честно? Кстати, как раз появление смутных слухов о негласных продажах и привлекло мое внимание…

— И все-таки, странно все это,— помолчав, откликнулся Оварунга.— Ты-то заметил неладное, а остальные что?

— Наверняка еще кто-то заметил,— не стал оспаривать возражений друга Блэкфилд.— Заметил, подивился и думать забыл — мало ли в финансовом мире странностей? Терпят крах непоколебимые, а никому не известные неожиданно вырываются вперед. Впрочем, я должен был оговориться сразу, что дело касается лишь высокотехнологичных отраслей, таких как электроника, точное машиностроение, роботехника, двигателестроение, синтезаторы пищи и так далее. Если говорить только о них, то не меньше девяноста процентов фирм сменили своих владельцев, но этих фирм достаточно немного. На общем же фоне ситуация далеко не столь впечатляюща. Быть может, остальная часть рынка недвижимости оказывает маскирующее воздействие?

Некоторое время все трое молчали, переваривая озвученную информацию, в то время как машина плавно несла их по автостраде. Мир за затемненными стеклами лимузина словно перестал существовать для этих троих. Аксель подумал, что Алекс прав: если кто-то решил сохранить свою деятельность в тайне, то он избрал верный путь. И все-таки не удалось…

— Когда, ты говоришь, прокатилась волна странных продаж? -прервал молчание Аксель.

— Примерно шесть месяцев назад,— подумав, ответил Блэкфилд.— Месяца четыре назад я узнал об одном странном случае: скончался глава фирмы «Старз», одного из конкурентов «Вестерн Юнион Инкорпорейтед», специализирующейся, в отличие от нее, не только на производстве гиперприводов, но и фотонных двигателей…— При этих словах друга Аксель невольно насторожился.— Так вот,— продолжал Алекс,— по завещанию фирма отошла никому не известному молодому человеку. Странно, правда? — Он сделал паузу, дождался утвердительных кивков друзей и продолжил: — Дальше — еще страннее: родственники покойного не выразили ни малейшего несогласия с решением главы семейства, словно речь шла о никому не нужных безделушках, а не о многих миллиардах, в которые оценивается недвижимость «Старз».

Мтомба лишь изумленно присвистнул. Быть может, он и спросил бы о чем-то, но его опередил Сол.

— И такое прошло незамеченным? — недоверчиво произнес он.

— Ну, почему же? — усмехнулся Алекс.— Пресса достаточно много писала о смене владельца одной из крупнейших звездолетостроительных компаний. Печатались сдержанные интервью членов семейства… Кстати, именно они представили нового председателя Совета Директоров Майка Мейерса, как жениха одной из внучек почившего старца. Якобы они с пяти лет обручены, и поскольку никто в семье не испытывает тяги к бизнесу, решили, что управлением займется Майк. Заметьте — речь шла лишь об управлении. Никому и в голову не пришло, что вместе с передачей управления фирмой семейство отказывается от права владения, а на самом деле речь шла именно о завуалированной передаче контрольного пакета акций. Дальше. Поскольку семейство готовилось к похоронам, немногочисленные интервью быстро начали повторять друг друга, а вскоре интерес газетчиков к теме и вовсе сошел на нет. Так-то вот,— многозначительно добавил Блэкфилд.

— Ну и как ты докопался до остального?

— Мне это дело показалось странным,— не стал тянуть Алекс,— я навел справки о Майке Мейерсе и удивился еще сильнее: оказалось, что такого человека не существует! — Он обвел друзей победным взглядом. — Неизвестно, откуда он вообще взялся. Словно появился вдруг, на пустом месте, как чертик из коробочки. Такое случается, когда человек сознательно уничтожает о себе информацию, и вот что я вам скажу: этот Мейерс ОЧЕНЬ тщательно уничтожал свое прошлое.

— Что-то я не слишком ясно понимаю ситуацию,— заметил Аксель.— На моей памяти свершилось немало дурацких сделок. Как говорится: охота пуще неволи. Желаешь удовлетворить свою блажь, плати деньги. Все просто. Люди посмеются и забудут о твоей глупости, а ты остаешься счастливым владельцем неприлично дорогой игрушки.

Слушая его, Мтомба мрачно молчал. Все, что он только что услышал, походило на завязку скверного детектива — сказочно богатый скряга-старец умирает, прекрасный принц в образе таинственного незнакомца беспрепятственно завладевает наследством заодно с рукой и сердцем любимой внучки патриарха, но тут в бочку меда выплескивается традиционная ложка дегтя — в силу неизвестных читателю причин прекрасный принц вынужден тщательно скрывать свою биографию… Чушь собачья! В книжках подобное случается, в жизни — нет. Тут Аксель прав. А если что-то и происходит не совсем подобающим с точки зрения закона образом, то так гладко, как Мейерсу, редко кому удается спрятать концы. Впрочем, насчет Мейерса он пока ничего не знает, так что следует попридержать обвинения. Тем не менее, история явно с душком.

— Ты абсолютно прав,— согласился Алекс.— Я сразу почувствовал, что здесь дело нечисто.

— И каким же образом Мейерс облапошил мнимых родственников? — продолжал допрос Аксель. В отличие от Мтомбы он не искал материальных доказательств преступности сделки. Образно говоря, ему достаточно и того факта, что приближаться к ней допустимо только с наветренной стороны. Это судье необходимы веские улики для вынесения обвинительного вердикта. В жизни же случается и так, что злой умысел налицо, доказательства отсутствуют, а здравый смысл в суд не представишь… Человека обходят стороной, и вынужденно мирятся с формальным признанием его порядочности. Как в случае с Мейерсом. Пожалуй, только сейчас Оварунга впервые начал понимать, почему Аксель так настойчиво отказывался от его «заманчивых» предложений — кому охота копаться в бумагах, доказывая очевидное.

— В том-то и дело, что формально ситуация кристально чиста,— словно в подтверждение размышлений Оварунги, сказал Алекс.— Существует завещание покойного, и к нему не придраться. Родственники довольны, а значит, с этой стороны к делу тоже не подобраться, но когда журналистка отдела светских новостей «Гардиан» Ума Турман попыталась копнуть глубже, ничего у нее не получилось.

— Да? — Вопрос прозвучал достаточно нейтрально, но Блэкфилд понимал, что Алексу с Мтомбой нужны подробности.

— Видимо, решила постимулировать серые клеточки своего мозга,— с мрачной иронией произнес он,— и не рассчитала сил. Официальное заключение — передозировка наркотика.

— Ого! — не удержался Мтомба.— Экзотический диагноз! — Он, как никто другой, знал историю борьбы с наркоманией. И хотя полностью уничтожить проблему так и не удалось, формально с ней покончили добрую сотню лет назад. Недуг общества уменьшили до приемлемых размеров, загнали поглубже и сделали вид, что его не существует.

— Лучше на скажешь,— согласился Блэкфилд.— Названия препарата я не помню… какой-то длинный фармакологический термин. Девочку я знал. Хорошая девушка, совсем еще молоденькая. Прыти много, осторожности никакой, но этой дрянью она никогда не баловалась, даже спиртного по возможности избегала.

— Дай-ка я угадаю…— встрял в разговор Аксель.— Именно ее смерть подвигла тебя на собственные изыскания?

— Нет…— Алекс явно смутился, словно воспринял слова Сола не как случайное предположение, а единственно возможную для него, Алекса, реакцию на происшедшее.— Хотел бы я выглядеть благородно… этаким рыцарем в сверкающих доспехах и на белом коне, но я не молоденькая девочка с неуемной энергией и знаю, что там, где…— он поискал подходящее определение,— на дух не переносят не в меру любопытных журналистов, многого не раскопаешь. Он болезненно поморщился.

— Просто времени не хватит,— понимающе кивнул Аксель. Он, наконец, понял причину самооправданий Блэкфилда. Алекс изо всех сил не желал показаться трусом в глазах старых друзей. Он забыл, что трусливой его позицию мог назвать только не знакомый с ним, исполненный глупой бравады человек, знавший опасности лишь понаслышке.

— Верно,— с явным облегчением согласился Алекс,— но раз Уму поспешили убрать, значит, всерьез опасались, что она сумеет подобраться к чему-то важному.— Он помолчал.— Я же для себя уразумел, что пресловутый Мейерс — не просто темная лошадка. Он дикий жеребец с зубами крокодила и хвостом скорпиона! И вот тогда я задумался. Ладно, Ума. Жалко, конечно, девушку, но кто она такая? Рядовая гражданка Лиги. Богатых родителей не имеет, а значит, реальной силы не представляет. На что она может рассчитывать? Успей она раскопать что-то, хотя бы отдаленно отдающее сенсацией, и еженедельник наверняка защитил бы ее от возможных угроз, а в этих условиях смерть сотрудницы солидного издания вызвала бы громкий скандал, неизбежно влекущий за собой серьезное журналистское расследование. Но ей никто не угрожал — она лишь подступила к порогу тайны, но узнать ничего не успела. Защищать же наркоманку никто не пожелал, да и от кого? И тогда я задался вопросом: а не пошел ли еще кто по пути Умы? Нет, не из журналистской братии, а из числа сильных мира сего? Я рассуждал примерно так: молодой, энергичный бизнесмен пришел к рулю процветающего предприятия. Такое событие не может не насторожить конкурентов. Как, скажем, к этому отнеслись в «Вестерн Юнион Инкорпорейтед»? И я подкинул знакомому обозревателю мысль взять интервью у Бьёрна Стенсена. Тому идея понравилась, и он добился встречи. Каково же было мое удивление, когда, просмотрев по головизору интервью, я узнал, что мистер Стенсен нимало не озабочен появлением молодого агрессивного конкурента. Ни тени волнения, сплошная доброжелательность, одним словом, он вел себя так, словно сам стал владельцем «Старз».

— Может быть, поза? — предположил Мтомба.— Стремление показать, что ты по-прежнему в седле и как никогда силен и уверен в себе?

— Возможно,— пожал плечами Алекс.— Это первое, что приходит в голову, но я не верю в благодушие акул бизнеса. Уж о чем, о чем, а о «добрых отношениях» между конкурентами мне известно не понаслышке.— И он презрительно усмехнулся.

Все верно. Хищник не терпит вторгающегося на его территорию конкурента и либо убивает его, либо гибнет в схватке сам, либо… договаривается о разграничении территорий, но зубы при этом держит наготове.

— С какой же стороны ты решил подойти к делу? — поинтересовался африканец. Ему самому предстояло заняться именно этим вопросом и, вполне естественно, он желал знать, чем закончилась предыдущая попытка человека, знающего, как подойти к делу.

— Со стороны антимонопольного законодательства,— охотно пояснил Алекс.— На протяжении веков власть над миром многим не давала покоя, и если военным путем добиться ее давно уже никто не пытается, то этого не скажешь о способах экономических. И я подумал: а не предпринимается ли новая попытка? — Он обвел друзей взглядом.— Если принять такое предположение за основу, все, вроде бы, становится на свои места: и строгое инкогнито мистера Мейерса — невозможно проследить связи человека без прошлого,— и жестокая расправа с Умой — поскольку наказание за нарушение антимонопольного законодательства самое суровое в Лиге, — и демонстративное благодушие Бьёрна Стенсена.

— Что верно, то верно. Лжец должен иметь очень хорошую память,— подтвердил Аксель.— К тому же, Бьёрн Стенсен — человек прямой. Трусливо прятать за ложью свою шкуру — не в его стиле. А вот отвести от себя подозрения, лишний раз продемонстрировав свою силу — это да. Это на него похоже.

— И к чему ты пришел? — Этот вопрос задал Мтомба. Не то, чтобы его не интересовала психологическая оценка личности Стенсена или конкретные моменты в расследовании Алекса, но африканцу не терпелось поскорее добраться до конца рассказа, чтобы осмыслить картину в целом.

— Я очертил круг партнеров мистера Стенсена, его конкурентов, партнеров конкурентов и принялся за дело. Так вот, к моему удивлению выяснилось, что некоторое время назад и там начался передел, если психологически и не столь впечатляющий, то, по своей сути, ничуть не менее значительный. Тогда я расширил круг поисков, перешел к анализу дел в других отраслях промышленности и остался в итоге с теми фактами, о которых говорю. Кто-то на корню скупает высокотехнологичные фирмы вне зависимости от профиля выпускаемой ими продукции.

— Почему высокотехнологичные? — задумчиво переспросил Мтомба. Больше всего директора Службы Безопасности волновал именно этот вопрос, потому что любой ответ на него если и не сужал круг поисков, то высвечивал суть неожиданно возникшей проблемы. Что не менее важно.

— Ну, на этот вопрос и я могу тебе ответить, хотя корректного ответа на него не знаю,— усмехнулся Аксель.

— Хлестко,— признал Мтомба,— но мне бы хотелось поближе к делу.

— Изволь,— не стал спорить Соломон.— Итак, вариант первый. Высокотехнологичные фирмы наиболее рентабельны. Да, они требуют больших начальных вложений, но оборудование быстро окупается. Поскольку автоматизация на таких производствах чрезвычайно высока, себестоимость выпускаемой продукции получается низкой, а прибыль, соответственно, велика. Ресурсы же наших предполагаемых монополистов хоть и огромны, но наверняка не безграничны. Как тебе такая возможность?

— Подходит,— подумав, согласился Мтомба.— Плохо другое — при неоспоримой разумности твоя теория даже не намекает на возможного злоумышленника. А сейчас важнее всего именно это. Я должен знать, кто наш противник, какими ресурсами он обладает, а значит, какие средства необходимы для его нейтрализации.

— Тогда изложу второй вариант. Высокотехнологичные производства сплошь автоматизированы и не нуждаются в человеческих ресурсах,— повторил Аксель уже сказанное ранее. Нельзя ли оценить этот факт с другой стороны?

— Колонисты с Марса или Венеры…— прошептал Мтомба.

— Или Пустынное Братство,— подкинул идею Алекс.

— Если кто-то сумел объединить их и убедить,— тотчас ухватившись за идею, принялся вслух рассуждать Мтомба,— что с началом освоения Яна для Братства настанут черные времена…— Он замолчал, оценивая варианты, а Подумать было над чем. Никто не знал всех пиратских баз. Никто не знал точно их численности и состава группировок. Но вот что известно достоверно, так это внушительная сумма ежегодного ущерба, наносимого Лиге в результате нападения пиратов на мелкие планетарные базы и перехвата судов на трассах. И еще известно, что последние несколько лет операции, проводимые Братством, становятся все наглее…

— Ну, а еще что? — спросил он

— А тебе этого мало? — Аксель ухмыльнулся.— Братство, не Братство — какая разница? Возьми за основу теорию о том, что в среде Братства Пустынников появился лидер, вооружившийся одной из древних философий… Анархизм, фашизм или что-то еще — значения не имеет. Важно другое… Ты никогда не замечал, как легко глупость находит укромное местечко в мозгу, как цепко укореняется в отвоеванном гнездышке и как стремительно способна изменить личность попавшего под ее влияние человека? — Аксель выразительно взглянул на друга.— А лидер, если ты помнишь, это человек, который: «a» — знает, чего он хочет; «b» — знает, как добиться того, что он хочет; и «c» — умеет увлечь своей идеей окружающих. То есть навербовать бесплатную армию фанатично преданных сторонников. Чем тебе не подходит идея армии увлеченных единой целью, готовых на все людей? Если же со временем на первый план выдвинется иная теория — заменишь прежнюю. Уверяю тебя: в твоей деятельности никаких перемен не наступит.— Мтомба молчал, никак не реагируя на испытующий взгляд Хука.

— Что — не годится?

— Нет, почему же… Просто, я думаю. Теория с Братством отлично объясняет загадочность личности Мейерса, объясняет и жестокое подавление любой попытки проникнуть в их тайну, вот только…

— Что — только?

— Я никак не могу представить себе, что такой человек, как Бьёрн Стенсен, фигура в деловом мире значительная, пользующаяся заслуженным авторитетом, мог стакнуться с бандитами.

— Э-э-э!…— Хук погрозил другу пальцем.— В мире существуют идеи, но ведь существуют и технологии. Это разные вещи. До сих пор мы говорили об идее, если можно так выразиться, о сути происходящего, но ведь и технология ее претворения в жизнь не менее важна. Хочешь поговорить о технологиях? Изволь. Но для начала договоримся, что ты не станешь канонизировать все высказанные мною мысли — они ведь не более чем предположения.— Он едва не расхохотался, глядя, как вытянулось черное костистое лицо Мтомбы.— Так вот, что касается упомянутых тобой пиратов… Пираты они лишь до тех пор, пока грабят мирные суда, так сказать, в целях личного обогащения. К власти-то они не стремятся. Но если их объединить идеей… скажем, мирового господства, то они — уже не пираты. Они — тайное сообщество! И потом. Кто тебе сказал, что Братство завербовало президента «Вестерн Юнион Инкорпорейтед»? Такое предположение действительно выглядит достаточно глупо. Я бы сказал, что если версия взаимодействия Стенсена с Братством верна, то я скорее поверю, что именно Бьёрн Стенсен, поразмыслив на досуге над реалиями бытия, решил направить хаотичный поток бессмысленно растрачиваемой силы Братства на колесо своей мельницы. 4

— То, что ты только что сказал, выглядит гораздо страшнее,— заметил Алекс.

— То-то и оно,— согласился Аксель.— Но есть во всем этом деле еще один момент, которого мы пока всерьез не касались — деньги! Я затрудняюсь назвать даже приблизительное количество триллионов — уже вложенных в скупку!

— Может статься, дело обстоит несколько иначе,— заметил Алекс.— Случается, человек попадает в затруднительное финансовое положение. Все, что у него есть — недвижимость, стоимость которой значительно превышает сумму долга. И тогда она передается в качестве платы — на условиях солидной пожизненной ренты прежнему владельцу.

— Ну, это частные случаи,— заметил Мтомба.— Вряд ли они составляют значительную часть сделок. Так что Аксель прав, но, кроме как разделить с ним изумление по поводу бездонной казны скупщиков, я ничего не могу.

— А я могу указать тебе этот источник,— неожиданно заметил Аксель,— хотя, думаю, слова мои тебе не слишком понравятся.— Африканец невольно напрягся и вопросительно посмотрел на друга.— Приготовился? Это Ян. Думаю, кто-то давно к нему прилепился и потихоньку буравит ценную породу, а стружку не выбрасывает, а, наоборот — аккуратно собирает и привозит сюда, на Землю.

— Трепло! — с выражением произнес Алекс.

— Да не трепло я,— фыркнул в густые усы Сол.— Просто я вижу то, чего вы, братцы, по своей близорукости не замечаете. Могу добавить, что Ян ковыряют не первый год, а может быть, и не один десяток лет, потому что быстро такую массу золота в наших условиях не обналичишь.

— Ну, как раз это легко проверить,— заметил Мтомба.— Завтра же я вышлю сторожевой эсминец, и они просканируют всю поверхность Яня на километр в глубину, и если кто-то там орудует, не беспокойся, найдут. Согласен?

— И да, и нет,— неожиданно уклончиво откликнулся Аксель.— Пока не знаю.

— То есть?

— Алекс,— вместо ответа обратился к Блэк-филду Хук,— ты не пробовал проследить динамику заключения сделок?

— А как же! — улыбнулся маклер.— Плавная синусоида, к настоящему моменту практически сошедшая на нет.

— Но ведь это значит…— прошептал Мтомба. Он понял! Аксель с любовью посмотрел на африканца. Нет, он никогда не считал друга недалеким человеком, просто знал, что тому, как и большинству «тельцов», необходимо время на осмысление, что ум Оварунги, если можно так выразиться, глубок, но нетороплив.

— Это значит,— заговорил вместо него Аксель,— что сошедшая на нет волна потребительского спроса на высокотехнологичные фирмы — часть плана, ведущего к предполагаемой нами ужасной цели.

— Ужасной…— Вот дьявольщина! Действительно ужасной! Мтомба попытался представить, что произойдет в будущем, если в ближайшие несколько суток не удастся сдержать тайную пока экспансию неизвестных, и не сумел.

— Исходя из масштабов, иного определения я не подберу,— ответил Аксель.— Могу лишь повторить уже сказанное: за нынешним переделом собственности наверняка стоит мощная организация, действующая с дьявольской тщательностью и стремительностью, а главное — в полной тайне. Этой тайны мы лишь коснулись, получили гору трупов и ни единой зацепки. А сколько было задействовано людей, я даже боюсь предположить. Вдумайся,— сейчас он обращался исключительно к Мтомбе,— финансисты, юрисконсульты, биржевые маклеры… Кто-то ведет поиски, кто-то — переговоры, в руководящие верхушки фирм вливаются новые люди…

— Не обязательно,— возразил прислушивавшийся к разговору Алекс.

— Мое предположение легко проверить,— парировал Хук,— но не это главное — прав я полностью или частично, все равно получается невесть откуда взявшаяся армия специалистов, о которых прежде никто и не слышал. Чем все эти люди занимались до сих пор? Кстати, Алекс, ты не пытался прояснить для себя кадровый вопрос?

— Нет.— Блэкфилд угрюмо помотал вихрастой головой.— По сути, я лишь из интереса занимался подборкой примечательных для меня фактов, а ресурс времени…— Он недовольно поморщился.— Сам понимаешь.

— Да ты не скромничай,— усмехнулся Аксель.— От нечего делать, коротая вечера за биржевыми сводками, ты обскакал — прошу простить, если таковой не существует в реальности — Экономическую Разведку Службы Безопасности Лиги! — Он выдержал эффектную паузу.— Кстати, не удивлюсь, если наш общий друг, Мтомба, начнет осаждать тебя предложениями о переходе к нему на службу.

— А ведь это мысль! — Эбеновое лицо африканца расплылось в белозубой улыбке.— Никакой Экономической Разведки у нас и в помине нет, но в свете последних событий необходимость ее создания ни у кого не вызовет сомнений. Что, если ты ее возглавишь? — Он вопросительно уставился на явно ошеломленного Блэкфилда.

— Да я, право, не знаю,— замялся тот. Уж больно неожиданно прозвучало это предложение. Тут нужно взвесить все «за» и «против», продумать возможные последствия… Короче— время нужно!

— О нет…— простонал африканец, предчувствуя худшее.— Еще одной четырехлетней осады мне не выдержать!

— Четырехлетней…— Алекс перевел изумленный взгляд с Оварунги на Акселя и обратно.

— Именно столько наш общий друг мотал мне нервы, прежде чем сегодня утром дать согласие,— со вздохом разъяснил ситуацию директор Службы Безопасности.

— Так ты теперь в должности…— взял, наконец, себя в руки Блэкфилд и с уважением уставился на Акселя.

— Тайного Посланника по Особым Поручениям,— напустив на себя важный вид, прояснил ситуацию Соломон.— Так что, прошу любить и жаловать.

— Это дело следует отметить.

Спонтанное предложение Алекса ни у кого не вызвало возражений. Они отметили назначение. Потом отметили его еще раз, потом еще, еще и еще. Подобно черной молнии, лимузин мчался в ночи, светом фар выхватывая из тьмы все новые участки оставшегося до цели пути. После седьмого или восьмого тоста Алекс дал согласие возглавить Экономическую Разведку, и все трое принялись с усердием отмечать двойную удачу Мтомбы, предвидя скорый крах противника и собственную победу. Подвыпивший Аксель заметил, что не часто в один день столько дураков

попадается на крючок удочки неумелого рыбака по имени Мтомба.

* * *

Набравшийся накануне Аксель не помнил многого: ни куда они приехали, ни когда это произошло, ни как он сумел добраться до постели. Говоря проще, он вообще ничего не помнил. Тем не менее, утро встретило его пробивающимся сквозь плотные шторы ослепительно ярким солнечным лучом. Он нехотя перевернулся на другой бок. Кровать под ним пронзительно-жалобно скрипнула, окончательно выбивая остатки сна. Он понял, что заснуть больше не удастся, откинул одеяло в сторону и сел, изумленно оглядываясь по сторонам.

Воспоминания о прошедшем дне по капле просачивались в сознание. Первым делом он вспомнил, что здорово надрался накануне, но голова не болела, а от чрезмерного возлияния осталась только ледяная пустота в сознании. Эта форма похмелья изредка посещала его и, хотя и не сопровождалась иными болезненными ощущениями, справедливо причислялась К одной из самых неприятных категорий состояния организма, о котором сигнализировал и металлический привкус во рту.

Аксель стянул со спинки кресла в изголовье роскошный халат, даже не задумавшись над вопросом, откуда тот взялся. Он отправился на поиски необходимого сейчас лекарства, по опыту зная, что клин легче всего вышибается клином. Запахнув полы и сделав два шага к низкому столику у стены, он обнаружил, что некто неизвестный позаботился не только о халате. Воздав хвалу неизвестному, он отпил из граненой бутылки и вскоре почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы проявить интерес к окружающей обстановке.

Комната, в которой он находился, больше всего походила на просторный каземат с узкими окнами-бойницами, сводчатыми потолками, плавно переходящими в сложенные из гранитных блоков стены и крепкими дубовыми дверьми с бронзовым зарешеченным смотровым окошком наподобие тюремного. Хук понял, что находится внутри замка, цитадели либо чего-то похожего, чего давно уже не строят. Тут дверь отворилась, и в комнату вошел Мтомба. Аксель как раз завершил повторный осмотр апартаментов, но ничего достойного внимания не обнаружил. Не произнеся ни слова, Оварунга опустился в кресло и кинул на стол кипу утренних газет.

Аксель отставил стакан и взял со стола внушительную стопу бумажных листов. Ему не пришлось утруждать себя поисками. Еще издали он заметил обведенные красным фломастером редакционные статьи и, расправив белоснежные полотнища на коленях, углубился в чтение.

«Сегодня утром президент и владелец компании «Вестерн Юнион Инкорпорейтед» Бьёрн Стенсен созвал пресс-конференцию и объявил о начале производства гиперпространственных приводов полного спектра грузоподъемностей без использования в конструкции редкоземельных элементов и, как следствие, по цене, не превышающей пятнадцати процентов нынешней».

Аксель откинул газету, скользнул по хмурому лицу Мтомбы мимолетным взглядом и перешел к следующей, где тоже имелась обведенная фломастером заметка.

«Паника на бирже! Через десять минут после проведенной Бьёрном Стенсеном пресс-конференции акции правительственных компаний аналогичного профиля упали на шестьдесят пунктов! Всеобщая паника привела к временному прекращению торгов, сколько продлится пауза, никто сказать не в состоянии! Эксперты предрекают скорый крах промышленности, поскольку до шестидесяти процентов мирового производства так или иначе задействовано в подрядных и субподрядных контрактах!»

Аксель откинул очередной лист в сторону. Здесь все понятно. Значит, Стенсен не врал, значит, ему действительно удалось добиться того, над чем безуспешно бились многие институты в течение десятков лет — создать дешевый гиперпространственный движок.

«Мы обратились за консультацией в Академию наук. Профессор Старк выразил полнейшее недоумение касательно принципов, заложенных в проект нового поколения гиперпространственных приводов, но предрек аналогичную судьбу и фирмам-производителям субсветовых двигателей, поскольку заложенные в них принципы аналогичны. Что же касается ядерных приводов, то, похоже, уже лет через пять их можно будет увидеть только в музеях».

Одну за другой он пробежал взглядом оставшиеся издания, но во всех размещалась стандартная информация, как и полагается при сенсации подобного масштаба. Он поднял взгляд на Мтомбу, и тот, наконец, заговорил:

— Везде одно и то же,— констатировал он.— В деловых кругах царит паника! Финансисты пребывают в растерянности! Эксперты в один голос твердят о грядущем крахе и резком падении уровня жизни населения!

Мтомба выразительно посмотрел на друга, словно именно его считал повинным в случившемся. В этот момент в дверь постучали.

— Войдите! — крикнули оба в один голос.

Дверь отворилась, и на пороге появился облаченный в такой же, как у Акселя, халат и шлепанцы на босу ногу Алекс. В правой руке он держал запотевшую бутыль виски и старательно прижимал ее попеременно ко лбу и вискам. Синие круги под глазами яснее слов говорили о его самочувствии. Он остановился на пороге, окинул друзей внимательным взглядом и хриплым голосом изрек:

— Не нравитесь вы мне… Какие-то вы мрачные… Плохо выглядите…

Парень явно пытался завязать беседу, но получалось это у него далеко не образцово. Мтомба с Хуком хмуро переглянулись. Выглядят они, видишь ли, плохо…

— В зеркало посмотрись,— огрызнулся Хук.

Мтомба мрачно оскалился: он тоже выглядел неважно и знал об этом. Блэкфилд болезненно поморщился. Что ж, как говорится — намек понял. Грубо, зато доходчиво. Алекс вздохнул, качнулся вперед, и ввалившееся в комнату тело потянуло за собой заплетающиеся ноги. Таким вот странным аллюром он просеменил к свободному креслу и, громко охнув, повалился на мягкое сидение.

— Голова болит? — участливо поинтересовался Аксель.

— Змей бородатый,— беззлобно ругнулся Алекс, отнимая от головы емкость.

— Ты неправильно применяешь микстуру. Содержимое следует принимать внутрь — через стекло не подействует,— терпеливо объяснил Сол допущенную слабоумным другом ошибку.

— Да я с этим и пришел,— откликнулся Блэкфилд, показывая, что Сол напрасно опасался — ситуация не столь безнадежна.— Одному-то нехорошо…

— Бродить по коридорам с такой, как у тебя, мордой нехорошо,— заметил Аксель, забирая из его рук бутыль. В два оборота пробка отделилась от горлышка, и янтарная жидкость потекла в высокие стаканы, весьма к месту подставленные Мтомбой.— Давайте-ка, приведем себя в порядок,— молвил Аксель, протягивая наполненные стаканы друзьям.

Морщась и вздрагивая, Алекс заставил себя выпить содержимое и, шумно выдохнув, откинулся на спинку кресла. Некоторое время страдалец сидел, закрыв глаза, потом веки его раздвинулись, и он окинул приятелей явно повеселевшим взглядом.

— Чем это вы тут без меня занимаетесь? — Ожившие глаза неуместно, словно инородные тела, смотрелись на серой отечной маске лица.

— Оклемался, родимый? — вопросом на вопрос ответил Аксель, передавая другу кипу принесенных Мтомбой газет.

Алекс взглянул на него вопросительно, но говорить ничего не стал, вовремя заметив помеченные фломастером статьи. Не задавая вопросов, он углубился в чтение. По мере того, как смысл текста доходил до него, выражение лица трансформировалось от глуповатой растерянности огорошенного неожиданным известием алкаша до трагической маски умудренного опытом мужа.

— Что скажешь, маклер? — ехидно поинтересовался Аксель.— Что нам пророчат мистеры Доу и Джонс?

— А что тут скажешь? — Проигнорировав замечание насчет индекса Доу-Джонса, Алекс пожал плечами и еще раз пробежал взглядом статьи. Он еще не настолько пришел в себя, чтобы кощунствовать над святыми для любого финансиста понятиями.— У жизни в запасе всегда найдется сюрприз.

— Я ожидал от тебя ответа поумнее,— строго заметил Мтомба. В отличие от Алекса он вообще не был настроен шутить.

— Вот как — поумнее,— медленно проговорил Блэкфилд.— Что ж, изволь. Могу ответить иначе.— Шаркнув шлепанцем по дорогому паркету, он церемонно закинул белую волосатую ногу на ногу и по привычке попытался щегольски поддернуть брючину, но тут же сконфузился, не обнаружив таковой. Аксель оскалился в беззвучном хохоте, которого Алекс почел за благо не заметить.— Я не верю в крах. Считаю, что для одних подобные заявления — попытка сделать себе имя на сенсации, для других — обычная игра на доверчивости обывателя. Третьи просто не разобрались и подхватили лозунг, чтобы не отставать от лидеров…

— Но никто не выступил против! — воскликнул Мтомба.— Ты понимаешь?! Никто! Вот что меня тревожит!

— Это рефлекторное! — Вялым взмахом холеной руки Блэкфилд небрежно отмел возражения.— Для того чтобы идти против всех, необходимы знания и смелость.— Он посмотрел на внимавшего его сентенциям африканца и поспешил добавить: — Подумай сам — всегда приятней оказаться в дураках в компании с другими опростоволосившимися пророками, нежели противопоставить себя всем и вляпаться в лужу одному. Люди — животные стадные…— Он сокрушенно пожал плечами и вдруг оживился.— Я вам вот что скажу: трудности возникнут неизбежно, но ни о каком крахе и речи быть не может!

— Смелое заявление,— заметил Мтомба, приготовившись слушать дальше, и мельком взглянул на Хука. Тот промолчал, но кивнул, не уточнив, правда, с кем он сейчас соглашается.

— Давайте порассуждаем,— продолжал развивать свою теорию Блэкфилд.— Что произойдет завтра? Что нас ожидает еще через день, когда минет первый, вызванный неожиданностью, шок? Что случится через неделю, через месяц? Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы предсказать следующее: для конкурентов мистера Стенсена настанут трудные времена, потому что столь специфическое производство, как предприятие по выпуску гиперприводов, быстро не перепрофилируешь. Если они не сумеют повторить фокуса «Вестерн Юнион Инкорпорейтед», то им придется либо ему же продать дело за бесценок, либо… у того же Стенсена купить лицензию на производство двигателей по его революционной технологии.

— Предположим худший из возможных вариантов — «Вестерн Юнион Инкорпорейтед» стал монополистом на рынке производителей суб- и гиперсветовых двигателей,— подсказал Мтомба, и продолжил развивать собственную мысль.— Вряд ли вчерашние конкуренты пожелают идти на поклон к победителю… Что им в таком случае остается? Ты упомянул о перепрофилировании? Но рынок и так забит не находящими сбыта товарами… Сам знаешь — официальная рабочая неделя для граждан Лиги всего лишь десять часов…

Африканец задумался.

— Если взять за отправную точку твои рассуждения, то получается парадоксальная ситуация, ты не находишь? — заметил Аксель, отвлекая Мтомбу от прочих мыслей.— Остановившиеся предприятия разоряется. Зато Стенсену никто не в состоянии помешать взвинтить цены на свою кардинально подешевевшую продукцию, зато при первой же попытке нарушить монополию «Вестерн Юнион Инкорпорейтед» Стенсен тут же скинет цены и разорит конкурентов. Положение у него, прямо скажем, беспроигрышное.

Мтомба выглядел мрачно. Будучи правительственным функционером, он не мог не думать в первую очередь о благе государства. Лига контролировала больше половины производства приводов и почти девяносто процентов звездолетостроения. Это огромные деньги. Больше того — именно в этой сфере сосредоточена передовая техническая мысль Земли, и если отрасль постигнет крах, неизбежно настанут тяжелые времена и для остальных сфер экономики. Экономика, подобно живому существу, функционирует, как единое целое. Если человек получил инфаркт, то и остальные части его организма окажутся мало на что годны.

— Я не разделяю твоего пессимизма, Аксель,— вновь заговорил Блэкфилд.— Если рынок производства двигателей обрушится — а он непременно обрушится,— то Стенсену волей-неволей придется резко расширять производство, а, значит, идти на огромные вложения…

— Он вполне может выкупить за бесценок предприятия обанкротившихся конкурентов,— подкинул еще одну идею африканец.— Многие окажутся рады получить хотя бы остаточную стоимость мертвого производства.

— Разве что сегодня,— вмешался в разговор Хук.— Прямо сейчас, но столь крупные сделки не проводятся в один день.

— Не понял,— изрек Мтомба.

— Сол прав,— поддержал друга Алекс.— Завтра сегодняшние жертвы краха опомнятся и сообразят, что никто не станет строить дорогостоящие технологические линии при наличии уже существующих. Остается два варианта: продажа нерентабельного производства по более низкой нежели сейчас цене, либо все остаются на своих местах, и Стенсен начинает бодрую торговлю лицензиями.

— Ай да Стенсен! Каким бы боком ни обернулась к нему фортуна, он-то наверняка руки нагреет, ведь после вызванного переоснащением спада деловой активности начнется настоящий бум! — восторженно воскликнул Блэкфилд.— Кто захочет летать на старых ядерных калошах, когда по той же цене можно будет приобрести слишком дорогой сейчас субсветовой лайнер?!

— Плюс дальний космос, о котором в настоящее время больше мечтают и куда почти не летают,— заметил Аксель и сочувственно посмотрел на Мтомбу.

— И я предвижу новую волну нападок на Лигу с требованиями закрыть, наконец, унесший столько человеческих жизней янский проект ввиду его очевидной ненужности,— мрачно провозгласил Мтомба. Блэкфилд поморщился и отвел взгляд.— Им даже не придется особенно стараться. Мы рассчитывали снизить цены на приводы до двадцати пяти, минимум двадцати процентов нынешней стоимости, а они говорят о максимум пятнадцати, а то и десяти процентах!

Некоторое время все трое молчали, осмысливая создавшуюся ситуацию.

— А ведь Стенсен — один из немногих уцелевших,— неожиданно заметил Алекс.

На Мтомбу было страшно смотреть. Его черное лицо посерело от прилива крови, желваки играли на скулах, губы дрожали. Хук невольно вздохнул, потом немного подумал и тронул друга за руку.

— Не все так уж скверно,— попытался он успокоить африканца, еще не представляя, к каким аргументам прибегнет через минуту. Просто он по опыту знал, что жизнь всегда оставляет лазейку, нужно только суметь ее отыскать.

— Не надо меня успокаивать! — отмахнулся Оварунга.

— Я говорю серьезно,— продолжал Сол.— Подумай сам. Заменить золото или платину чем-то не слишком дорогим — хорошо, но цена готового продукта складывается не только из стоимости сырья. Если директорат Лиги не станет, подобно тебе, предаваться унынию, а заключит партнерские соглашения со вчерашними конкурентами, то, при условии оперативно организованных поставок полиметалла с Яна, сумеет одновременно с «Вестерн Юнион Инкорпорейтед» поставить на рынок дешевые приводы.

— Которые, тем не менее, на пять, а то и на все десять процентов дороже новинки Стенсена,— огрызнулся Мтомба. Огрызнулся, скорее, по инерции, потому что вдруг понял, что замечание друга позволяет взглянуть на проблему с иной, оптимистической точки зрения.

— Но которых никто и в глаза не видел,— пожал плечами Аксель. Возражение прозвучало тем более веско, что родилось одновременно и в головах остальных собеседников.

— Верно! — поддержал его Алекс.— Заявить можно все, что угодно, но что их двигатели представляют собой на самом деле?! В то время как старые приводы пусть и дороги, зато надежность их подтверждена десятилетиями эксплуатации!

— К тому же не забывай еще об одном аспекте: чем большими партиями выпускается продукция, тем дешевле единица изделия,— добавил Сол еще один аргумент.— Здесь предприятия Лиги имеют несомненное преимущество перед «Вестерн Юнион Инкорпорейтед».

— Если я правильно вас понял, то мы еще и прибыль получим…— Мтомба хмыкнул и невесело покачал курчавой головой. Все-таки настоящие друзья — великое подспорье в беде!

— Твоя ирония великолепна, дружище.— Усмехнулся Аксель.— Только не надейся меня разжалобить. Я тебе вот что скажу: Стенсен решился в одиночку противостоять всем. Кстати, я с ним разговаривал накануне отлета на Ян и скажу честно: он произвел на меня впечатление сильного человека, который ясно представляет, что делать, а главное, знает ответ на вопрос: как добиться желаемого? Он тщательно все продумал, или, по крайней мере, уверен, что все предусмотрел. Помнишь наш вчерашний разговор? Стенсен серьезный противник, но даже если наши вчерашние выкладки верны, рано сдаваться — предстоит трудная борьба. Трудная, заметь, но не безнадежная. О капитуляции и речи нет!

— Если он таков, как ты говоришь, то не может этого не понимать, а, значит, приготовился к драке, чего не скажешь о нас. Ты ведь знаешь старую истину: кто подготовился к сраженью, наполовину победил.

— Тем более, не время киснуть, как баба! — гаркнул Аксель.— Уверен, Стенсена перспектива борьбы не наводит на мысль о капитуляции. Что с тобой случилось, Мтомба? Ты же всегда бойцом был!

Африканец ответил на реплику Акселя гневным взглядом, но тот не отвел глаз. Блэкфилд с интересом следил за безмолвным поединком. В молодости Аксель всегда выигрывал. Чуть адекватнее реагировал он на события, чуть дальновиднее оценивал ситуацию, немного трезвее относился к невзгодам, капельку быстрее соображал… Интересно, изменилось ли что-нибудь за истекшие годы? Некоторое время двое состязались, как в молодости, пока Оварунга не отступил. Ничто не изменилось…

— Ты прав, друг,— признался в поражении Мтомба.— Слишком на меня подействовала магия цифр.

— Я тебе вот что скажу,— добавил Хук, не заостряя внимания на закончившемся поединке,— перед самым моим отлетом на Ян Стенсен предлагал мне выгодный контракт. По его словам, из проектного бюро фирмы похитили документацию на привод, не использующий драгметаллов. Он ни словом не обмолвился о производстве или испытаниях чего-то реально существующего. Наоборот, у меня создалось впечатление, что документация — это все, чем он обладал в тот момент. И что потеря ее будет полным крахом замыслов Стенсена.

— Ты хочешь сказать…— неуверенно начал Мтомба.

— Что он блефует? — подсказал Аксель.— Не-ет. Я просто подумал сейчас, что мистер Стенсен уже тогда планировал разразившийся сегодня кризис и, отговаривая меня от полета, попросту пытался выиграть время. Похоже, у «Вестерн Юнион Инкорпорейтед» тоже не все идет гладко — они в цейтноте. Так что не удивлюсь, если вскоре после начала производства сенсационной новинки «Вестерн Юнион Инкорпорейтед» захлестнет поток рекламаций. И вообще, нутром чую, что-то здесь нечисто. Я, конечно, не специалист, но в свое время интересовался гиперприводами. Экспериментальные работали надежно, но перемещать могли практически лишь собственный вес. Доработка же и устранение недостатков неизбежно приводили к применяемой ныне дорогостоящей системе.

— Значит, Стенсен сумел обойти все трудности,— небезосновательно заметил Блэкфилд.

— Вероятно, ты прав. Мы можем только догадываться о том, что он сумел, а чего нет, но сейчас это не имеет значения. Повторяю: главное то, что никакого краха не предвидится. Это — во-первых, а во-вторых — вашим директорам пора очнуться от многолетней спячки, вытащить задницы из мягких кресел и заняться, наконец, своими прямыми обязанностями.

— За что я тебя люблю, Аксель, так это за способность никогда не унывать! — усмехнулся африканец.

— Это верно,— не без удовольствия согласился он.— А вот ты, как я погляжу, расклеился. Давай-ка сходи, сделай пару-тройку звонков, свяжись со своими. Пусть впрягаются в работу, пока Стенсен не перехватил контракты уцелевших независимых подрядчиков.

— У Лиги не хватит средств! — буквально простонал африканец.

— Не нужно заводить разговор о покупке! — терпеливо объяснил Сол.— Пусть договариваются о поставке сырья по демпинговым ценам.

Оварунга уважительно посмотрел на друга, не стал спорить, кивнул и вышел.

— Посланник!…— хитро усмехнулся Алекс, едва дверь за Мтомбой закрылась.— А ведешь себя, как Председатель Совета Директоров! Диктатор! — резюмировал он.

— Брось! — небрежно отмахнулся Аксель.— У директоров сейчас головы кругом идут. Подсказка Мтомбы может оказаться весьма кстати, хотя…

— Хотя? — насторожился Блэкфилд.

— Хотя, думаю, вряд ли это поможет,— несколько неожиданно пояснил свою мысль Аксель. Вернее, не пояснил, а подпустил для маскировки шапку дыма.

— Вот те раз! — усмехнулся Блэкфилд.— А я думал, ты у нас оптимист!

— Мой оптимизм тут ни при чем,— заметил Сол.— Просто я пытаюсь размышлять, и размышления приводят меня не к слишком приятным выводам.— Он взглянул на друга, как бы приглашая того поразмышлять вместе.— Давай-ка, суммируем наши вчерашние и сегодняшние выводы. Гипотезы гипотезами, Но если правда, что именно Стенсен заранее позаботился и об устранении конкурентов, и о монополии на производство, то наша милая беседа приобретает зловещую окраску.

— Перестань, Аксель. Слышал, что сказал Мтомба? У Лиги не хватит средств! У Лиги, понимаешь?!! А ведь мы сейчас говорим об одном человеке,— произнес он уже спокойнее. Видно, приведенные доводы подействовали, по крайней мере, на самого говорившего.

— А я не говорю об одном человеке,— спокойно возразил Аксель.— Я говорю о группе людей, из которых нам пока известен только один,— еще более спокойно добавил Хук.

— Ты это серьезно? — Алекс немного растерялся. Он вдруг взглянул на события последних суток как бы сверху. Еще вчера жизнь размеренно текла по привычному руслу, и вдруг все рухнуло в бездонную пропасть.

— А ты вспомни о собственных выкладках.— Аксель выразительно посмотрел на Блэкфилда.— Вспомнил? — И по тому, как медленно менялось выражение лица друга, осознал — да, вспомнил.

— Объясни мне тогда смысл твоего словесного… фонтана,— рефлекторно огрызнулся он.

— Осторожность никогда не помешает — ответил Аксель. К тому же, не исключено, что одного или другого мудреца из Директората посетит светлая мысль… раз уж так скверно сложилась конъюнктура — уступить принадлежащую Лиге часть рынка расторопному частнику. Одним махом, кстати, избавившись и от болезненного янского вопроса. Как тебе такой расклад? — Он вопросительно взглянул на Алекса.

— Не нравится мне подобная перспектива,— признался Блэкфилд.— И даже если наш переменчивый друг дозвонится до кого следует и добьется успеха, не знаю…— Он невольно осекся.— Похоже, в сложившейся ситуации даже при идеальном для Лиги раскладе, драка предстоит нешуточная.

— Верно.— Аксель держался спокойно. Настолько спокойно, что создавалось впечатление — он все знает наперед и сейчас лишь сверяет висящую перед мысленным взором хронологию предстоящих событий со словами друга.— Но еще хуже,— продолжал Сол,— если борьба, по сути даже не начавшись, уже закончилась, и нас сочли нужным известить лишь о ее завершении.— Он задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику кресла.— Нет! — внезапно решился он.— Я непременно должен поговорить со Стенсеном!

— Ты с ним в столь близких отношениях? — Алекс недоверчиво покосился на друга.

— Какие же вопросы ты собираешься задать мистеру Стенсену?

Аксель и Алекс обернулись. В дверях стоял Мтомба и молча слушал их разговор.

— Сказать по правде, я об этом еще не думал,— честно признался Аксель. Алекс изумленно посмотрел на приятеля.

— Ответа примерно такого рода я и ожидал,— мрачно кивнул Мтомба, всем своим видом давая понять, что, как и прежде, не одобряет склонности друга к различного рода авантюрам.

— Я полностью с тобой согласен,— поддакнул Алекс. Ведь это надо додуматься! Если хотя бы половина из того, что они вчера нафантазировали, верна, то назад вполне можно и не вернуться!

Аксель обвел приятелей удивленным взглядом и пренебрежительно фыркнул. Два перестраховщика — тени своей боятся! А главное, какое единодушие… И ведь оба не пьяны, и не под гипнозом…

— А что, собственно, вас не устраивает в моем желании получить информацию из первых рук? — поинтересовался он.— Любую информацию, вне зависимости от того, окажется она полезной или нет?

Мтомба открыл рот и тут же закрыл его — нужный ответ упрямо не шел на ум. Алекс нахмурился. А ведь на в самом Деле речь-то идет не о краже со взломом, даже не о вторжении в чужое жилище.

— Ну, не знаю,— признался Мтомба.— Не хочется мне, чтобы ты туда ехал.

— Отличный ответ! — Аксель удовлетворенно рассмеялся.— А главное — не содержит и намека на объяснение причины.— Может, со второй попытки получится? — поинтересовался он, но оба его оппонента молчали.— Ладно.— Хук посерьезнел.— Тогда я попытаюсь угадать: ВЫ ОБА БОИТЕСЬ,— ровным голосом произнес он, и Мтомба непроизвольно вздрогнул, а Алекс нахмурился. Ага, братцы, значит, стрела угодила в цель! — Вы опасаетесь, сами не знаете чего, и это обстоятельство не нравится вам. Но попытайтесь определить его первоисточник.— Он вопросительно посмотрел на одного, потом на другого.— Да просто дело здесь нечисто.

— Тем более! — Африканец упрямо стиснул зубы. В особенности его злило осознание того факта, что все убеждения напрасны. Аксель решил действовать и будет поступать так, как решил, какие бы доводы он, Мтомба, ни приводил.— Беда придет к тебе сама,— сказал он.— А ты прешь на рожон!

Алекс кивнул, показывая, что полностью согласен с точкой зрения друга, но не проронил ни слова. Спелись! Хороши, нечего сказать!

— А беда уже пришла! — рявкнул Аксель.— Вот только ни ты, ни я не оказались готовы к встрече.— Мтомба промолчал, и только по лихорадочно затрепетавшим ноздрям можно было судить о том, чего ему стоило это молчание.— Ты не хуже меня знаешь закон: либо ты, несмотря ни на что, идешь вперед, либо неизбежно отстаешь от лидера.

— Ну, хорошо,— наконец сказал Оварунга.— Чего ты хочешь добиться?

— Сам не знаю,— повторил Аксель и беззаботно пожал плечами.— Просто чувствую, что между утренним экономическим переворотом, событиями на Яне, гибелью Анны и приведшим к гибели Лори покушением на меня существует невидимая связь. Мне хотелось бы сделать ее зримой и проследить, куда ведет ниточка.

— Должен тебя огорчить,— Мтомба поморщился.— Ты еще этого не знаешь, но дело в том, что Анна — дочь Стенсена. Не думаешь же ты, что он собственное дитя принес в жертву прибыли?

— Вот черт! — Аксель вскочил и возбужденно зашагал по комнате. Чего-чего, а такого поворота он явно не ожидал. Хорош бы он был, явившись в дом Стенсена и с глупейшим апломбом обвинив его в убийстве собственной дочери!

— Быть может, передумаешь? — с надеждой в голосе поинтересовался Мтомба.

— С чего бы это? — рассеянно откликнулся Аксель, прекрасно понимая, что друг прав, и момент для визита не слишком удачен; но ведь время не терпит!

— Значит, я тебя не убедил…— Мтомба искренне огорчился. Чудак! Зная друга, как никто другой, он мог бы и заранее предугадать подобный результат.

— Ну, почему же? Я разговаривал со Стенсеном и не сомневаюсь, что такой, как он, человек скорее бросит бизнес ради спасения дочери, чем наоборот. Однако ничуть не менее я уверен в другом — не он отдает приказы киллерам. В любом случае, эта история с полетом Анны на Ян ставит больше вопросов, нежели дает ответов. Зачем дочери состоятельного родителя лететь в такую даль? К чему подвергать себя опасностям? И, наконец, почему глава семейства лично не позаботился о безопасности наследницы? В их семье явно не все гладко, вот только рассуждать об этом сейчас вряд ли стоит. Важнее другое — в твое отсутствие я уже говорил об этом Алексу. Стенсен, на мой взгляд, не лидер, но лишь один из многих, а смерть Анны, как бы ни была она тяжела для меня и для Стенсена, является хорошим поводом для визита.

— Ты забываешь о том, что есть вещи и поважнее: через несколько дней тебе предстоит выступать перед Советом Директоров, и от этого выступления будет зависеть очень многое, если не все.

— Надо, значит выступлю.— Аксель равнодушно пожал плечами — его мысли гуляли явно далеко от обозначенной Мтомбой проблемы.

— Надеюсь, ты не забыл о вчерашнем? — напомнил африканец.— Кто-то стремится тебе помешать. Не забывай: ты у нас единственный живой свидетель.

— Пусть стремится.— Напоминание явно не подействовало на Хука. За свою долгую карьеру профессионального авантюриста он привык к опасной близости смерти. Не раз она протягивала к нему свои костлявые руки, но так ни разу и не сумела дотянуться. Лишь пугающе щелкала костяшками пальцев, но Аксель в ответ только смеялся. С какой стати именно теперь праздновать труса? Разве он не прежний?

— Ты должен быть осторожен,— гнул свое Мтомба.— Осторожность — мать Победы.

— Была бы осторожной, не стала бы матерью,— отмахнулся Сол.

Молча следивший за разговором Алекс фыркнул. Аксель в своем репертуаре!

— Послушай, Мтомба, если ты что-то от меня скрываешь, то сейчас самое время все рассказать. Если нет, то перестань пугать меня призраками несуществующих угроз и сгущать действительно существующие проблемы.

Аксель вопросительно воззрился на друга. В самом деле — какого черта?! В конце концов все они в одной лодке!

— Токадо переметнулся,— нехотя признался Мтомба.— Я только что разговаривал с одним из секретарей Совета. Ситуация тревожная, более того: она развивается по предсказанному тобой сценарию. Получены весьма выгодные предложения, и шесть из пятнадцати директоров склоняются в пользу продажи принадлежащих Лиге предприятий.

— От кого исходят предложения? — быстро спросил Аксель. Собственно, этот вопрос являлся сейчас определяющим.

— Покупатель пожелал остаться неизвестным до момента подписания договора.

Алекс изумленно присвистнул. Сколько лет он занимается бизнесом, а такого не припомнит.

— Не свисти — денег не будет,— механически заметил Аксель, продолжая расхаживать по комнате. Внезапно он остановился и, словно решившись на что-то, направился в душевую, на ходу скидывая халат. Дверь за ним закрылась, и оставшиеся в одиночестве Алекс с Мтомбой переглянулись.

— Сол совсем не изменился,— с усмешкой заметил Блэкфилд.— По-прежнему из всех возможных продолжений он выбирает то, что ближе всего к драке.

— В данном случае думаю, что он прав, несмотря на все мои предостережения. События разворачиваются стремительно, а мы не только не в силах влиять на них, но даже не знаем, кто противостоит нам, каковы его цели… Нет, он определенно прав. Образно говоря, нас поставили на мостик и дожимают, а мы и противника в глаза не видели! Нет, прав Аксель,— в третий раз повторил он, словно убеждая самого себя,— с чего-то начинать следует. Пусть проведет разведку боем, тем временем ты завершишь свой экономический анализ, а я спущу с цепи своих людей — пусть выясняют, кто стоит за покупками.

* * *

В тот день Аксель так и не осуществил своего намерения. До самого вечера трое затворников ругались, пили, вновь ругались, ели, ругались опять, пока, наконец, исходя из сложившейся ситуации, не пришли к единой точке зрения на необходимую последовательность действий. Удовлетворенные, они разошлись спать с тем, чтобы утром убедиться, что ошиблись в предположениях, и события развиваются по совершенно иному руслу…

* * *

— «Старз» официально объявила о прекращении своей деятельности! — Мтомба с порога объявил неприятную новость.— «На срочно созванной пресс-конференции Майк Мейерс заявил, что в создавшейся после вчерашних событий ситуации директорат „Старз" не видит возможности проводить независимую финансовую политику, отстаивать оригинальную философию двигателестроения, всегда отличавшую продукцию „Старз", а без перечисленных только что составляющих нет и самой „Старз"».— Мтомба закончил цитату и пробежал глазами окончание статьи.— Дальше следуют поздравления Бьёрну Стенсену, пожелания ему всяческих успехов в новом, революционном начинании и заверение потребителям, что все взятые на себя обязательства фирма выполнит и лишь после этого начнет сворачивать производство. Что сам он преисполнен скорби, но иного выхода не видит — становиться придатком более удачливого конкурента такой компании, как «Старз», не подобает… В общем, все это уже не имеет значения.— Со вполне понятным ожесточением он швырнул на стол внушительную кипу утренних газет.

— Вот, любуйтесь! «Интернешнл Гералд Три-бюн», «Дейли Уорлд», «Файнешнл Тайме» и прочие в один голос подхватили новость, щедро снабжая ее комментариями экспертов,— сообщил Оварунга.— Те заливаются, как соловьи, в один голос утверждая, будто сами не ожидали, что вчерашние предсказания обвала рынка начнут сбываться уже сегодня. Ясно как день, что в самое ближайшее время последуют аналогичные заявления подрядчиков; что же касается более мелких фирм-производителей, то они попросту лишены шансов на выживание. Вот так!

— Тебе ничего не показалось странным? — спросил Аксель. Он знал, что в создавшейся ситуации лучше всего занять друга не приходившей тому в голову проблемой.

— В смысле? — Мтомба вопросительно посмотрел на Сола.

— В том смысле, что молодой и энергичный владелец «Старз» даже не подумал оказать сопротивления: не попытался противостоять «Вестерн Юнион Инкорпорейтед» в одиночку, не сделал даже попытки договориться с конкурентом о сотрудничестве, не обратился за поддержкой к властям, наконец! Просто капитулировал, безвольно и позорно подняв лапки вверх! Тебя это ни на какие мысли не наводит?

— У меня лично создалось впечатление согласованности действий. Уж больно все гладко и оперативно — вчера выступил Стенсен, сегодня Мейерс, завтра нас ожидают новые сюрпризы того же сорта… Словно Стенсен выстрелил из стартового пистолета, и его команда рванула вперед, а у наших подметки приклеились к колодкам!

— Что ты предлагаешь?! — спросил африканец.

— Я вижу два варианта развития событий. Первый, наихудший для нас, заключается в следующем: на совещании директората Лиги принимается решение продать Стенсену профильные предприятия. Если это произойдет — считай, говорить больше не о чем, ибо сим идиотским шагом Лига фактически самоликвидируется.— Он умолк. Такие вещи не обсуждают наспех. Необходимо все обдумать, все взвесить, а уж потом… повторить процесс еще раз, чтобы никакой ошибки не закралось.

Лицо Мтомбы посерело. Много о чем переговорили за истекшие двое суток, но он по-прежнему представления не имел о конечной цели заговорщиков и только сейчас, кажется, начал осознавать дальновидное коварство замысла. Не обладающее реальной силой правительство Лиги превратится всего лишь в театр марионеток в руках Стенсена и иже с ним. И это в лучшем случае. Он живо припомнил доводы Акселя о вполне возможном существовании заговора, гнездящегося пока на одной из тайных баз Пустынников, укрытой в недрах Пояса Астероидов.

— Что реально мы можем сделать,— спросил Алекс,— чтобы помешать воплощению этого предположения?

— Во-первых,— Аксель начал загибать пальцы,— необходимо приставить к неопределившимся членам директората негласную охрану. И не формально, по человечку, но по полновесной группе, включающей в себя спецов по наблюдению, боевиков, связистов и так далее.— Мтомба промолчал и только оскалился в мрачной усмешке. Здорово! Приставить тайных соглядатаев к членам правительства! Да за одно это его не только что со службы попрут…— Пусть пасут своих подопечных день и ночь, пусть спят у них под кроватями, мочатся в одном сортире.— Соломон Хук, подумал Оварунга, в своем репертуаре: главное — дело, и плевать на законность! — И запомни: лучше несусветный скандал и твоя отставка, чем наш провал на голосовании Совета.— Надо же… Он, оказывается, даже понимает, что предлагает…— Во-вторых, шестерка переметнувшихся. Немедленно заведи на них дела и пусти по следу самых опытных сыскарей. Пусть выяснят, где, когда и в силу каких причин эти шестеро приняли идущее вразрез с интересами Лиги решение. А главное — Токадо. Остальных я просто не знаю, но от него, честно скажу, не ожидал подобного ренегатства. Я не верю в то, что он добровольно отказался от своих взглядов. Либо его смертельно напугали, либо предложили столько…— Аксель покачал головой и замолк.

— Теперь все? — Мтомба уже полностью овладел собой и потому говорил спокойно.

— Что касается худшего из возможных предложений, то да,— пояснил Аксель.— Сразу оговорюсь, что лучшее из возможных продолжений вряд ли понравится тебе больше худшего. Оно всего лишь предлагает нам чуть больше времени и заключается в следующем: голосование заканчивается нужным нам результатом, и Лига отстаивает свою хозяйственную независимость, а, стало быть, и право на лидерство. Вопрос, к чему это приведет? Предприятия Лиги контролируют половину рынка суб- и гиперприводов и девяносто процентов космического судостроения. Причем в этих процентах сконцентрированы все правительственные заказы и крупнотоннажное производство. На долю остальных производителей остаются спортивные яхты, спасательные катера и прочая шелупонь.

— Ты хочешь сказать, что даже при лучшем раскладе Лига попадает в зависимость к Стенсену? — уточнил Алекс.

— Именно,— кивнул Сол,— и что он предпримет в этом случае, остается только гадать. Быть может, бойкотирует правительственные фирмы, чтобы переманить на свою сторону недовольных покупателей и создать собственное крупнотоннажное производство, может — наоборот, решится на бархатное проникновение, да мало ли что еще он может придумать!

— Не понимаю, к чему ты клонишь…— Мтомба действительно не понимал и не стеснялся в этом признаться.

— Мысль простая. Если мы не ошиблись, и Мейерс только что дал сигнал к началу волны банкротств, то необходимо любой ценой сделать так, чтобы оборудование банкротов не прошло мимо наших рук.

Аксель не сомневался в собственной правоте, иначе попросту не решился бы советовать. И еще он понимал, что если Стенсен не получит контролируемых Лигой фирм, то у них останется очень мало времени для наращивания производства двигателей, чтобы довести его до ста процентов, и скупки оставшихся десяти процентов производства корпусов. Конечно, спортивные яхты не столь важны, но без спасательных шлюпок и грузовых челноков не отправится в рейс ни один лайнер или сухогруз. Не говоря уже о крейсере-матке, с целой флотилией истребителей.

— Но как?! — Они уже касались вопроса скупки производства конкурентов и разумного решения не нашли.

— Пока не знаю. Зато могу предсказать, что если этого не сделает Лига, тем же самым займутся Стенсен и компания. Аксель пожал плечами, как бы говоря: ты не имеешь средств, но поскольку они нужны, отыщи их.— Для начала начни следствие,— подсказал он.— Пусть твои юристы выяснят подноготную всех сделок, какими бы законами ни охранялась их тайна.

— Думаю, это можно сделать,— подумав, согласился Оварунга.

— Прекрасно! — Алекс открыл роскошную папку крокодиловой кожи и положил на стол несколько листков.

— Список у тебя есть, и приставь к юристам по паре секретарей с наказом ни в коем случае не оставлять их с клиентами наедине. Еще лучше, если все беседы будут прослушиваться и протоколироваться.— Аксель с удовлетворением подумал, что в итоге все складывается не так уж скверно. Мтомба же поморщился, но промолчал, хотя последнее предложение пришлось ему явно не по вкусу.

— И что они должны искать? — Оварунга с удовлетворением проглядел список и не нашел ни одного незнакомого названия. Конечно, это не слишком много значило, но отсутствие «темных лошадок» всегда приятно.

— Пока не знаю,— пожал плечами Аксель.— Пусть ищут любую законную зацепку, какой бы идиотской она ни казалась.— Это было сказано таким серьезным тоном, что африканец едва сдержался, чтобы не рассмеяться.

— Если бы ты подсказал…— весьма тонко намекнул он на недостаточность исходной информации. Алекс с интересом следил за беседой, но сам вступать в нее не торопился.

— В сводах федеральных законов субъектов Лиги существует немало глупых положений, доживших до наших дней лишь потому, что никому в голову не приходит обращаться к ним. Например, до сих пор на территории Мичигана запрещено плевать против ветра, а в Юте женщину могут заключить в тюрьму, если высота каблуков ее туфель превышает четыре сантиметра.

Несколько лет назад Аксель случайно наткнулся в Юридическом Вестнике на статью о необходимости серьезной переработки законодательств субъектов федерации, с тем чтобы согласовать их с общим для субъектов Лиги сводом законов. В качестве примера приводились древние, явно бессмысленные статьи, часть которых он почему-то запомнил и сейчас добросовестно процитировал.

— И что это нам дает? — По лицу Мтомбы ясно было видно, что он не испытывает энтузиазма от предложенного Хуком плана действий.

— Пусть поднимут видеоархивы,— Аксель равнодушно пожал плечами, показывая, что все, что мог, он сделал, а остальное — не его забота,— и промеряют каблуки у всех попавших в кадр официальных лиц женского пола. Если окажется, что кто-то из вышеозначенных персон не чтит закон, тем хуже. Тяните ее в суд, аннулируйте сделку… Внушите своим людям, что главное — любым законным путем добиться аннулирования продажи.

— В прессе нас просто поднимут на смех! — с видом мученика простонал Мтомба.

— Пусть смеются. Здоровый смех продлевает жизнь,— философски заметил Аксель.

Африканец гневно взглянул на друга. Ему-то хорошо говорить… Пусть смеются! А впрочем… Быть может, так и надо: побольше думать о деле, поменьше о том, как доложить о нем начальству? Вот что действительно скверно, так это гора работы, которую предстоит вывалить на плечи своих подчиненных. И ничего с этим не поделаешь! Мтомба недовольно поморщился. Алекс его хорошо понимал, не понаслышке зная, что такое юриспруденция. Работа спецам Лиги предстояла адова, но, как ни странно, имела все шансы на успех. По крайней мере, сам он ни один десяток раз сталкивался с ситуацией, когда приходилось обходить идиотские препоны.

— Это не все,— продолжил Аксель.— Для тех сделок, которые не удастся аннулировать, необходимо найти любую зацепку с тем, чтобы помешать банкротам тишком вывезти оборудование в неизвестном направлении, продать его неизвестному лицу, попросту выкинуть на свалку или утопить в неизвестной точке мирового океана. Отчего-то мне кажется, что таких попыток в нашем деле не избежать. Идеальный вариант — все обанкротившиеся производства переходят в собственность Лиги.

— Жаль, не ты на моем месте,— невесело усмехнулся Мтомба, предвидя черные дни каторжной работы и плевки в своем направлении со всех сторон одновременно, которые не будут зависеть от метеорологических условий.

— Жаль,— согласился Аксель,— но с этим ничего не поделаешь. Я же немедленно отправляюсь к мистеру Стенсену. Думаю, самое время выразить ему свои соболезнования.

— Ты так и не отказался от своего намерения? — недовольно заметил Оварунга; и Алекс всем своим видом выказывал неодобрение.

— А почему я должен от него отказываться? — Хук понимал тревогу друзей, но не одобрял их упрямства. Как, в самом деле, можно настаивать на соблюдении безопасной пассивности, когда любая мелочь может оказаться решающей?

— Ну, хорошо,— сдался Мтомба.— Не стану с тобой спорить. Кстати, я знал, что этим дело и кончится, и навел справки… Не нравится мне ситуация в «Вестерн Юнион Инкорпорейтед». Твое имя там явно не в моде, уж и не знаю, почему. Не думаю, что стоит реально чего-то опасаться, но и теплого приема не жди. Будь настороже и помни о личном охраннике Стенсена. Зовут его Богомир, или Бо, но за глаза парня все называют Гризли.

— Он что, поляк, этот Гризли? — Интересно, чему или кому он обязан своей популярностью?

— Этот Гризли,— откликнулся Оварунга,— пожалуй, чуть пониже тебя будет, зато в плечах много шире. Поговаривают, он всерьез приударял за дочкой Стенсена, и папаша якобы не выражал недовольства. И еще я слышал, что он тебя винит в ее смерти.

Вон оно что… Оказывается, его записали в киллеры! Ну, ну…

* * *

— Ну, ты посмотри на него! — воскликнул Мтомба, едва лимузин скрылся за поворотом, и они с Алексом остались одни.— Раздает приказы, словно он полноправный монарх, а правительство Лиги — всего лишь одна из его многочисленных игрушек! Так сказать, марионеточный кабинет министров! Пошли в дом! — Он яростно махнул рукой и направился ко входу в особняк. Алекс усмехнулся и поспешил следом за гигантом-африканцем, неуклюже переступая ногами в мягких, явно не предназначенных для прогулок на лоне природы шлепанцах.

— Чему ты удивляешься? — пожал плечами более спокойный Блэкфилд, нагнав в коридоре Оварунгу.— Лично я давно научился принимать Акселя таким, каков он есть.

Мтомба фыркнул как разъяренный камышовый кот и смерил друга возмущенным взглядом.

— Что тебя удивляет? — как ни в чем не бывало продолжал Блэкфилд.— Аксель относится к числу людей,— быть может, он один такой на свете, — кто любую проблему видит насквозь, сходу выявляя ключевые моменты и трудности, и тут же планируя способы их преодоления. Он тратит считанные секунды на то, на что у любого нормального человека уходят бесконечные минуты, часы, а подчас и дни напряженных раздумий. Так уж устроен этот парень — Соломон Хук, по прозвищу Акселератор! Все чувствуют его превосходство с первого взгляда, хотя почти никто и не осознает этого. Зато все беспрекословно подчиняются.

— Это то, о чем я и говорил,— почти спокойно согласился Мтомба.

— Возможно,— продолжил Алекс,— когда-нибудь Аксель встретит равного соперника, и тогда нашему другу придется отстаивать свое право на первенство, а пока все признают его беспрекословно. Тебя это раздражает? — Он испытующе посмотрел на друга.— Меня — нет.

— Ладно, дружище,— усмехнулся Мтомба,— идем выполнять указания, а то вернется Аксель… Ох и нагорит нам, если чего не успеем! Рука у него тяжелая…

* * *

По дороге в город Аксель пытался продумать план личной встречи с Бьёрном Стенсеном, но ничего у него не получалось. Степень неопределенности ситуации делала бессмысленными любые прогнозы. «Вестерн Юнион Инкорпорейтед» являлась мощной корпорацией. Сами себя они называли сокращенно «Вьюинк», а потребители их двигатели называли «Вьюинками». «Вьюинки» отличались добротностью сборки, сравнительной тихоходностью и высокой экономичностью, но большего Аксель как ни старался, припомнить не смог — никогда прежде он не имел дел с «Вестерн Юнион Инкорпорейтед» и с этим фактом мог сейчас только смириться.

Он принялся вновь думать о предстоящем визите и вдруг вспомнил о Полномочном Секретаре Стенсена и секретарше Полномочного Секретаря. Воспоминание об их карикатурных образах настроило Акселя на несколько шутливый лад. Он попытался прописать сценарий личной встречи c каждым их них и сам не заметил, как машина затормозила у шикарного приземистого здания, выполненного в стиле ампир. Впрочем, Аксель не собирался тратить время на изучение образчика современной архитектуры и, быстро миновав двери, оказался в затененном прохладном холле. Четверо охранников остановили на нем тяжелые немигающие взгляды, не пробудив в Акселе добрых чувств, зато секретарша оказалась хорошенькой, совсем непохожей на секретаршу Гэри Бёрда. Аксель охотно ответил на приветливую улыбку девушки и подошел к ее столику, почти физически ощущая на себе настороженные взгляды охранников.

— Я непременно должен встретиться с мистером Стенсеном, мисс,— поклонившись, произнес Аксель.

— Аудиенция вам назначена? — не сомневаясь в ответе, поинтересовалась она, склоняясь к коммутатору, но заметив краем глаза отрицательное покачивание головы посетителя, вновь выпрямилась.— Прошу меня простить,— улыбка покинула лицо девушки, лишив его изрядной доли притягательности,— но, боюсь, не смогу выполнить вашу просьбу — уже вторые сутки мистер Стенсен никого не принимает.

— При нашем последнем разговоре мистер Стенсен просил заходить запросто, без уведомлений,— нагло соврал Аксель.— Я думаю, если вы чуть нарушите предписанные правила и попросту сообщите, что мистера Бьёрна Стенсена желает видеть мистер Соломон Хук, то проблем не возникнет,— добавил он и по тому, как испуганно отпрянула секретарша и напряглись охранники у стены, понял, что Мтомба вовсе не сгустил краски. Скорее разбавил их прозрачной водицей неосведомленности.

— Успокойтесь, мисс, возьмите себя в руки,— Аксель усмехнулся в усы и пригладил бороду. Сказав правду, он и сам не ожидал подобной реакции. Этот факт льстил самолюбию, но настораживал ум. Да и то сказать: радости в его популярности мало.— Уверяю, я прибыл с самыми конструктивными намерениями,— проникновенно заметил он, изо всех сил стараясь прикинуться тонкорунной овцой.— Сделайте то, о чем я вас прошу, и вы поступите, как надо.

Девушка перевела испуганный взгляд с Акселя на охранников, но те, видя, что визитер не проявляет агрессивных намерений, продолжали стоять истуканами. Тогда она вновь посмотрела на посетителя и, чуть поколебавшись, склонилась над коммутатором. Что она говорила, Аксель не слышал, не слышал он и ответа, но понял, что цели достиг, когда испуг во взгляде секретарши сменился искренним изумлением.

— Присядьте, пожалуйста, мистер Хук,— она попыталась улыбнуться, впрочем, улыбка получилась несколько деревянной,— сейчас поднимется сопровождающий.

Аксель не стал спорить и бухнулся в кресло, от нечего делать недвусмысленно разглядывая девицу за столиком. Та кожей почувствовала его взгляд и безуспешно попыталась прикрыть коленки подолом слишком короткого платья, покраснела, потом побледнела и наконец бросила на посетителя первый робкий взгляд. Как раз в этот момент двери лифта разошлись и в холл вдвинулась массивная фигура сопровождающего.

Как уже говорилось, Хук не имел прежде дел с «Вестерн Юнион Инкорпорейтед» и, естественно, впервые видел появившегося в холле бритого наголо громилу, но сразу узнал его по описанию Мтомбы. Разве что на его взгляд Бо мало походил на гризли, а скорее напоминал бегемота — облаченного в крысино-серую униформу поднявшегося на задние лапы бегемота. В иное время Аксель, возможно, не обратил бы на униформу внимания — как ни странно, обделенные интеллектом особи любят выделяться из толпы,— но сейчас форменный мундир с портупеей и внушительных размеров «пушкой» в кобуре невольно подтвердил самые мрачные из его опасений. Гризли уступал Акселю в росте, но превосходил его шириной плеч, и хотя красотой не блистал, источал вокруг себя ощущение звериной мощи и неукротимой ярости.

— Хук? — словно выстрелил громила хриплым басом вопрос, пожирая пришедшего недобрым взглядом.

— Да,— так же коротко отозвался Аксель, в свою очередь не без интереса рассматривая зверообразного незнакомца.

— Следуйте за мной,— молвил Гризли, развернулся и направился к располагавшемуся рядом с лифтом караульному помещению. Хук очутился в небольшой комнате, где находилось еще четверо охранников, трое из которых отдыхали, а один наблюдал за происходящим в холле через большое, прозрачное с тыла, зеркало за спиной секретарши.

— Нам велено вас обыскать,— прорычал Гризли.— Таков порядок.— Впрочем, судя по неустанно ощупывавшему Акселя взгляду, Бо давно уже начал обыск.

— Извольте,— не стал спорить Соломон. Он никогда не страдал вредной для здоровья привычкой демонстрировать браваду не вовремя.

Обыск не занял много времени, и через минуту они покинули караулку. Рассчитанная на четверых обыкновенных людей кабина лифта явно не предусматривала транспортировку одновременно двух таких великанов, как Аксель и Гризли. Еще при обыске Аксель ловил на себе мрачные взгляды «сопровождающего», а здесь, в тесноте кабины, неожиданно ощутил на себе его горячее дыхание.

— Гляди у меня, урод волосатый,— яростно прохрипел «красавец»,— вздумаешь выпендриваться, ахнуть не успеешь, как заработаешь пулю в лоб — у меня давно руки чешутся, а стреляю я хорошо.

— Ладони чешутся — это к деньгам,— с трудом сохраняя серьезность, констатировал Аксель. Бо зарычал от ярости, но сделать ничего не успел, потому что кабина остановилась, створки дверей разошлись, и к ним шагнули два вооруженных охранника, уже поджидавших посетителя у дверей лифта.

— Все в порядке, парни,— с усилием взяв себя в руки, успокоил своих подчиненных Гризли.

Все четверо проследовали причудливо изгибавшимся коридором и вошли в святая святых — кабинет главы фирмы. Стенсен стоял спиной к двери у огромной — во всю стену — голографической диорамы битвы при Ватерлоо. Он явно изучал ее не в первый раз, мучимый одному ему известными сомнениями, но на звук открывающейся двери мгновенно обернулся и небрежным жестом отослал охрану. Бо, однако, остался в кабинете, и тогда всесильный Бьёрн Стенсен впервые заговорил.

— Благодарю, Богомир. Ты мне пока не нужен.— Говорил он тихо, в твердой уверенности, что каждое его слово будет непременно услышано, понято правильно, а озвученное требование мгновенно исполнено.

— Вы настаиваете, шеф?

— Разве я должен повышать голос? — удивился Стенсен, смерил телохранителя непередаваемым взглядом, от которого Гризли мгновенно съежился и, пятясь, вышел.

Аксель с любопытством следил за сценкой, попутно отметив про себя, что наяву Стенсен выглядел почти так же, как в поле голопроектора, разве что лет на пять моложе. Ему еще не было и пятидесяти. Как ни странно, совершенно седые волосы ничуть не старили этого сильного человека. Серо-стальные глаза смотрели жестко, беспощадно-холодно оценивая собеседника. Аксель подумал, что колючий взгляд явно не идет к благородному лицу Стенсена, а значит, демонстрируемая им черта характера относится к приобретенным, а не врожденным свойствам натуры хозяина кабинета. В этот момент, словно развеивая неприятное впечатление гостя, Стенсен улыбнулся широко и открыто, и черты лица его сразу смягчились, а первое, неприятное, впечатление сгладилось. И именно в этот момент Аксель безошибочно признал в нем отца Анны.

— Я пришел выразить вам свои соболезнования, мистер Стенсен,— произнес Аксель, и ему не пришлось имитировать скорбь.

— Да. Конечно.— Лицо шведа вновь помрачнело.— Благодарю за участие и… прошу садиться, мистер Хук.— Отработанным жестом радушного хозяина он указал на глубокое кожаное кресло перед обширным письменным столом и, не дожидаясь гостя, уселся в кресло напротив.— Насколько я знаю, вы курите…— констатировал он, откидывая крышку палисандрового ларца.— Прошу. Настоящий кубинский табак.

Аксель опустился в удобное кресло и по примеру Алекса, щегольски поддернув брючину, закинул ногу на ногу. Сол раскурил сигару и вопросительно посмотрел на хозяина кабинета.

— Вы умный человек, мистер Хук,— поймав на себе взгляд гостя, заговорил Стенсен,— а потому не стану играть с вами в прятки. Мы — враги. Я предлагал вам принять мою сторону, но вы — если помните — отказались. Видно, так уж распорядилась судьба. Зачем вы пришли ко мне, Соломон Хук? Только не говорите о соболезнованиях, вы здесь не ради них! — Он говорил все так же тихо, но на этот раз в голосе Стенсена послышалась нешуточная угроза.

— Значит, я не ошибся…— Сол с наслаждением выпустил облако ароматного дыма — сигара и впрямь оказалась хороша. Он предпочел не реагировать на угрозу, сочтя ее всего лишь одним из отработанных методов силового давления на собеседника.— Мистер Стенсен,— напрямик спросил он,— почему вы допустили убийство своей дочери? — Он понимал, что рискует, что после такого вопроса его могут попросту никогда не найти, но все-таки задал его, надеясь расшевелить невозмутимого хозяина кабинета. Задумка удалась. На шведа стало страшно смотреть. На скулах заиграли желваки, глаза налились кровью, держащие сигару пальцы задрожали. Он едва держал себя в руках.— Я спас Анну от ваших роботов на Яне,— не упуская из рук инициативу продолжил Аксель.— Это ведь были ваши роботы? Я сумел уберечь ее от гнавшихся за нами до Пояса Астероидов киллеров, но оказался бессилен защитить ее здесь, на Земле.

— То, что вы сказали, правда? — вновь обретя дар речи, Стенсен заговорил все так же тихо, но теперь с явным усилием и в ответ на утвердительный кивок Акселя шумно выдохнул и откинулся на спинку кресла. Риск оказался оправданным. Взрыва не последовало, и он сумел одним махом подтвердить многие из не дававших покоя подозрений.— Мне донесли, что неизвестно, кто конкретно стрелял в мою дочь, зато несколько уклончиво намекнули, что вы повинны в ее смерти. Я почти поверил в это. Признаюсь, вы до сих пор живы лишь потому, что я надеялся выведать, КАКИМ ОБРАЗОМ вы повинны?