Сон, ставший явью

10

Минуту спустя Рита уже лежала на гладких досках пола, еще хранивших дневное тепло. Ветерок овевал ее обнаженное тело, лаская словно перышком. С кружащейся головой и телом, пульсирующим от желания, она наблюдала, как Мел сдергивает через голову белую майку, как напрягаются при движениях мускулы его груди и живота.

Он быстро снял джинсы и трусы, и она увидела, как велико его желание. Затем Мел опустился рядом, наполовину накрыв ее тело, и его возбужденная, жаждущая плоть коснулась ее бедер.

— Как ты красива, — любуясь, сказал он и провел ладонью по ее лицу, словно вспоминая ее брови, ее нос, ее щеки, ее губы. — Без этой краски гораздо лучше. — Его пальцы зарылись в волосы Риты, перебирая пряди и слегка оттягивая их, отчего все ее тело охватил чувственный трепет.

— Мел… — выдохнула она, когда его губы приблизились и накрыли ее губы.

Поцелуй был электризующим, он заставлял Риту стонать и извиваться от желания почувствовать Мела внутри себя.

Еще нет, сказало ей тело Мела. Он оторвался от ее губ и накрыл ртом ее груди, посасывая — сначала одну, затем другую, — заставляя Риту сладостно содрогаться. Его руки скользнули вниз, к внутренним поверхностям ее бедер. Она раздвинула ноги навстречу его прикосновениям.

— Рита, — прошептал Мел, очень нежно лаская ее.

Если он будет так продолжать, все закончится слишком быстро.

— В-войди в меня, — взмолилась она.

Мел навис над ней и сделал то, о чем она просила, медленно проникнув внутрь и не отрывая при этом внимательного взгляда от ее лица.

Как и год назад, он словно был не только внутри ее тела, но и внутри головы, понимая, что она чувствует, чего хочет, что доставляет ей большее удовольствие. Рита была немного под хмельком, как и в прошлый раз, но сейчас испытываемое было гораздо сильнее, острее, оттого что однажды они уже потеряли друг друга, оттого что желание копилось так долго, а влечение оказалось таким неудержимым. Ей хотелось, чтобы это чувство не проходило, чтобы длилось вечно.

С каждым восхитительным движением она словно взлетала все выше и выше. Оргазм был неотвратим, даже если бы она захотела отдалить его, чтобы дольше наслаждаться Мелом. Он глубоко вонзился в нее, и Рита закричала.

Мел застонал в ответ, и его движения, сильные и уверенные, стали более частыми, словно он нащупал дорогу и знал, к чему идет, к чему ведет ее. Рита приподнялась ему навстречу, и они закачались вперед и назад, балансируя на краю.

Когда их содрогания стихли, они так и остались лежать на полу, тяжело дыша. Воздух холодил их блестящие от пота тела. Где-то закричала ночная птица.

— Похоже, за нами следили, — мягко хохотнув, сказал Мел.

Он соскользнул с нее. Внезапно охватившее ее чувство одиночества тут же испарилось, когда Мел тут же снова привлек ее к себе.

— Это было… — начала Рита.

— Прекрасно, — закончил он, все еще тяжело дыша.

— О да. Прекрасно.

— Так же хорошо, как и в прошлый раз?

— Лучше. Намного лучше.

Она надеялась, что он чувствует то же самое. Мел, уткнувшийся в ее волосы, кивнул.

— Это было очень давно.

Рита подняла голову, чтобы узнать, не сожалеет ли он о том, что было.

— Пусть прошлое останется в прошлом?

— А настоящее в настоящем. Нам придется наверстывать так много упущенных дней.

Она улыбнулась с облегчением и поцеловала его.

— Знаю. — Было так приятно лежать у него на груди! Рита закрыла глаза и пробормотала: — Даже не верится, что я здесь.

— Мне тоже не верится, что ты здесь. — Он погладил ее по голове. Его пальцы были такими нежными.

Она спрашивала себя: осознает ли Мел, каким большим ребенком кажется сейчас — раскрасневшийся, с посветлевшими глазами и лицом, выражающим чуть ли не обожание?

— Ты преобразила мой дом.

— И что ты в связи с этим думаешь?

— Я не хотел бы изменить ни мгновения.

— Я рада.

Рите хотелось спросить, что он чувствует по отношению к ней, действительно ли он так неравнодушен, как кажется. Но что-то подсказывало, что не нужно спешить, что Мел сейчас вряд ли и сам до конца разбирается в своих чувствах. Все равно ей нужно от него большее. Она должна лучше понять его.

— А разве твоя жена не приезжала сюда?

Он напрягся. И Рита тут же пожалела, что сунула нос куда не следует, но на лице Мела появилась печальная улыбка.

— О нет. Этот домик — единственное наследство, доставшееся мне от отца. С тех пор как мы с Шейлой поженились и до развода я и сам приезжал сюда не больше трех раз. Шейла любит красивую одежду, блеск, роскошь. Здесь же всего этого нет, и белки не оценили бы ее шикарных платьев.

Рита поморщилась.

— Я тоже пожалела о том, что моя босоножка досталась форели.

— Так это она стоила сто пятьдесят долларов! — Он понимающе усмехнулся.

— Ты считаешь, что я похожа на твою бывшую жену, да?

Мел внимательно посмотрел на Риту и отвел прядь волос с ее лица.

— Тебя это волнует?

Она кивнула.

— Шейла совсем не плохая. У нее было тяжелое детство, и я подозреваю, что это научило ее не очень доверять людям. Она амбициозна и любит красивые вещи, как и ты. Но ты совсем другая. У тебя есть сердце. И ты все делаешь сама, не дожидаясь, пока другие поднесут тебе желаемое на блюдечке. Ты работаешь для осуществления своей мечты. Я восхищаюсь этим.

— Даже если эта мечта — всего лишь тряпочки, призванные скрыть шеи стареющих женщин?

— Хороший вопрос. — Мел поцеловал ее в лоб. — Я вижу, что твоя работа много для тебя значит. Я вижу, что ты хочешь помочь своей семейной компании. Я уважаю это.

— Спасибо, — сказала Рита.

— Это пустая трата времени, но я это уважаю.

Она поняла, что Мел поддразнивает ее, поэтому толкнула его в плечо, с удовольствием ощутив упругое сопротивление мускулов. И улыбнулась, почувствовав, что они стали немного ближе друг другу.

— А почему вы расстались с Шейлой? Ничего, что я задаю этот вопрос? — Сдержанность, похоже, покинула ее вместе с платьем.

— Она хотела, чтобы я стал известным художником, и, видит Бог, я все делал для этого. Но она также хотела денег, все больше и больше, поэтому за неделю до открытия моей амстердамской выставки поставила на бирже всю сумму, занятую на аренду зала… и проиграла.

— Вот как? — В глазах Риты светилось искреннее сочувствие, смешанное с возмущением.

— А потом, когда — от отчаяния и чтобы расплатиться с долгами — я устроился на работу в полицию, она сочла, что я ее не достоин, и нашла себе кого-то более амбициозного.

— Ты, наверное, был в ярости. — И испытывал боль. Рита была уверена в этом, хотя Мел ни за что не признался бы.

— Поначалу да, конечно. Но все равно это было только к лучшему. Я не создан для семейной жизни. Мне нравится одиночество. Тишина. И свобода делать то, что хочу. Вот мой кусочек мира. — Он собственническим взглядом окинул террасу и поляну.

— Но ведь ты пригласил сюда меня.

— Верно. Нарушил собственное правило. — Мел улыбнулся, скрывая некоторое сомнение, которое Рита уловила. — Но разве не для того и существуют правила? Это исключительный случай.

— Да.

Да, исключительный. Они оба здесь были совершенно другими. Мел стал менее настороженным, более открытым. Она чувствовала себя более женственной, чувственной и просто живой. Все ее чувства, казалось, обострились до предела — зрение, слух, осязание, обоняние…

Рита потянула носом воздух. Кажется, пахнет дымом?

— Господи! Мясо! — воскликнул Мел, тоже, видимо, учуявший запах.

Он вскочил, обнаженный, и бросился на поляну, где под деревом стоял гриль, разбрасывая в сгустившейся темноте оранжевые искры. Рита последовала за ним, овеваемая прохладным ветерком. Как ни странно, нога почти не болела. Наверное, крепкий коктейль подействовал как обезболивающее.

Мел стоял над грилем, покачивая головой, как врач, которому предстоит сообщить плохую новость.

— Это уже не барбекю. Похоже на весьма и весьма дорогой уголь. Прости.

Он был похож на мальчишку, разбившего окно, и казался таким милым, что Рита рассмеялась. Мелодичный звук разнесся в тишине — женственный, легкий. Эхом отразился от широких стволов сосен.

— Кого это волнует? Все и так чудесно.

Она была совершенно обнаженной в этой глуши, наедине с совершенно обнаженным мужчиной, который, несомненно, будет заниматься с ней любовью снова и снова.

— Хорошо, что остались салат и хлеб, — сказал Мел, когда они вернулись на террасу. — Пойду принесу нам одеяло.

Рита проводила взглядом исчезнувшего в доме Мела и почувствовала, что ей стало холодно под свежим ночным ветерком в отсутствие этого мужчины. Ее тело покрылось гусиной кожей. Она села за стол, откусила кусочек хлеба. Хотя он не был уже теплым, но свежая мякоть пахла восхитительно.

Вскоре появился Мел с толстым шерстяным одеялом и еще одним стаканчиком. Поставив коктейль на стол, он приподнял Риту и вместе с ней сел на стул, обернув их обоих одеялом.

— Как хорошо, — вздохнула она, теснее прижимаясь к нему и чувствуя спиной его покрытую волосами грудь, бедрами — его мускулистые бедра и уютное тепло одеяла — всем телом.

Мел придвинул миску с салатом, и Рита взяла немного себе. Сочный латук хрустел на зубах, соус был острым.

— Восхитительно, — прошептала она, поворачиваясь, чтобы покормить Мела.

— Ммм…

Это простое действие напоминало интимную ласку, и Рита ощутила, что снова хочет его. Она отпила из стаканчика, также поделившись с ним, желая продлить это чудесное, ни с чем не сравнимое чувство. Они делили салат, и хлеб, и коктейль, а вокруг сгущалась темнота.

Когда все было съедено, Рита снова прижалась к нему. События последних дней уже казались чем-то далеким и нереальным. Ей было вполне достаточно Мела и чувства, которое их объединяло. Разве когда-нибудь она бывала так счастлива? Вряд ли.

— Спасибо, что поделился со мной всем этим, Мел, — сказала она и, высвободив руку из одеяла, погладила его по щеке. — Теперь я понимаю: так можно жить.

— Да ты еще ничего и не видела. Подожди, пока поднимется луна. Я отведу тебя в одно волшебное место.

— Отведешь? Ночью?

— Это совсем недалеко.

Они собрали тарелки, и Мел, накинув на ее плечи махровый халат, повел Риту куда-то через поляну. Недалеко от ручья, в который она свалилась, обрыв становился круче, деревья отступали, и оттуда открывался удивительный вид на окутанную туманом долину в окружении темных холмов. Подсвеченная серебристым лунным светом, она мерцала и казалась огромной чашей, наполненной волшебным напитком.

— Нравится? — спросил стоящий сзади Мел и крепче прижал ее к себе.

— О да. — Рита откинула голову назад, на его плечо, и, коснувшись щекой чуть шершавого подбородка, а спиной ощутив мерное биение сердца, испытала незнакомое чувство спокойствия, уверенности в том, что она может положиться на этого человека. Она снова взглянула на великанскую чашу и поняла, что не хочет расставаться с этим чувством. — Как было бы чудесно — бросить все и поселиться в глуши. — Ее удивили собственные слова. — Забыть о красителях, забыть о борьбе, жить одним мгновением, наслаждаться дуновением ветра, лунным светом и свободой.

— А также отсутствием нормальных удобств и время от времени случающейся здесь непогодой, — добавил Мел.

— Какая разница? Это было бы настоящим приключением.

Рита высвободилась из тепла объятий Мела, из халата и осталась стоять обнаженная в лунном свете, чувствуя себя Евой, первой женщиной на земле, единственной женщиной.

— Осторожнее, ты простудишься. — Мел снова привлек ее к себе. — Это в тебе говорит джин.

— Вовсе нет. Я не пьяна. Я абсолютно серьезна.

Мел хмыкнул, но она заметила мелькнувшую в его глазах радость. Ему понравилось то, что она сказала.

Рита крепче прижалась к его груди. Работа казалась ужасно далекой и ничего для нее сейчас не значила. У нее есть Мел, и только это важно. Чувствуя легкое покачивание, Рита куда-то словно уплывала, расслаблялась в объятиях Мела…

Она смутно осознавала, что ее куда-то несут, затем кладут на что-то мягкое… на подушку, от которой пахнет лосьоном Мела… Он целует ее… и она погружается в восхитительный водоворот сна.

Мел смотрел на мгновенно заснувшую Риту. Лежа в его постели с разметавшимися по подушке волосами, она казалась принцессой из сказочной страны. Без косметики она выглядела намного лучше — ничего фальшивого, никакого притворства, лицемерия. Шейла обычно отстаивала свое право «делать лицо», словно ее настоящее следовало скрывать. Самое ужасное заключалось в том, что ей действительно необходимо было делать это перед ним. Но Рита — не Шейла. Он это понимал.

«Как было бы чудесно — бросить все и поселиться в глуши». Мел улыбнулся и, выйдя на террасу, уселся в шезлонг. Разумеется, на самом деле ей этого не нужно, но Мела удивило то, как обрадовали его слова Риты.

Он недоверчиво покачал головой. С ума он, что ли, сошел? Рита, живущая в его хижине? Она в ужасе от его душа, и всякий раз, когда возвращается из туалета, у нее такой вид, словно она больше не хочет повторять этого опыта. Правда заключается в ее словах, сказанных, когда они только приехали сюда. Для нее это приключение. А для него — образ жизни.

Образ жизни. Так ли это? Рита верит в то, что он знает, к чему стремится. Но действительно ли свобода и творчество — единственное, что ему нужно? Присутствие рядом Риты пробуждало в нем надежды, желания. Он чувствовал, что хочет большего. От чего? От Риты? От жизни? Хорошего вина, и книг, и картин, и музыки, и общения… Чего еще?

А может, это только секс? Да. После той ночи с Ритой он ни с кем не спал. Сегодняшняя их близость была великолепной и удивительной — полное слияние и понимание малейшего желания, готовность во всем идти навстречу друг другу. И такая яркость и интенсивность чувств, что он помнил каждое мгновение: то, как Рита изумленно вскрикивала, будто не веря, что такое чудо возможно, то, как ее рот не мог насытиться им, то, как она смотрела на него, словно ей очень нравилось то, что она видит.

Эти воспоминания снова пробудили в нем голод, и Мел вернулся на диван, чтобы проверить, не ответят ли ему взаимностью… И в этот момент зазвонил телефон.

Это был один из полицейских детективов. Он проник в квартиру, пока Джейн ходила обедать, и сменил пленку. На первой не оказалось ничего необычного. Джейн только поморщилась при виде беззаботности Риты, оставившей рецепты на столе, и убрала их в шкатулку.

Гмм… Повесив трубку, Мел взглянул на Риту, продолжающую мирно спать. Она положилась на него в этом деле, а он по-прежнему топчется на месте.

Он лег рядом с ней, заложив руки за голову. Мысли о расследовании теперь слишком занимали его, чтобы думать о сексе. Мел был уверен, что Джейн что-то скрывает. Может быть, она просто слишком хорошая актриса. Может быть, на следующей пленке будет видно, как она делает что-нибудь криминальное. Утром он обязательно обыщет ее комнату…

Рита издала тихий звук и, перевернувшись на другой бок, положила голову ему на грудь. Боже, как хорошо!

На следующее утро какие-то стук и треск заставили Риту неохотно пробудиться. Она пошевелила языком во рту. В нем был лимонный привкус коктейля, а язык казался огромным и шершавым. Джин. От одного глотка или от целого аквариума джина, но голова у нее болела всегда.

Рита приоткрыла один глаз. Яркий солнечный свет, бьющий в окно, заставил ее откатиться в сторону. И она ударилась больной ногой о стену. В телефонной будке душа вчера она делала это неоднократно.

Рита села в постели и, разлепив отяжелевшие веки, увидела у плиты Мела в одних белых шортах. Он взбивал яйца для омлета. У нее так все болело, что она едва смогла оценить, насколько он хорош.

— Что за грохот? — ворчливо спросила она.

— Похоже, это землетрясение, вызванное вашим плохим настроением, мисс, — ответил он, усмехнувшись.

— По утрам я не расположена шутить, — поморщилась Рита. — К тому же от джина у меня болит голова.

— Прости.

Мел поставил омлет на плиту, накрыл его крышкой и прыгнул на диван рядом с ней. Лодка закачалась.

— Полегче, — пробурчала она, вцепившись в матрас, чтобы остановить головокружение.

— И тебя с добрым утром, — насмешливо сказал Мел и потянулся, чтобы поцеловать ее.

Но Рита оттолкнула его.

— От меня ужасно пахнет.

Он улыбнулся и пожал плечами.

— Ничего страшного. Это скоро пройдет. — И приник к ее рту.

Его дыхание, напротив, пахло мятой и кофе. И он, должно быть, успел принять душ — от него исходил запах свежести.

Рита разорвала поцелуй.

— Могу я, по крайней мере, почистить зубы?

— Некогда. У меня есть время только на то, чтобы заняться любовью, позавтракать и вернуться в город. — Он стянул с себя шорты, затем уткнулся губами в ее шею. — Ммм… как хорошо ты пахнешь.

— У тебя есть время? — спросила она, стараясь не обращать внимания на то, что он делает с ее ключицей. — А как насчет меня? Я еду с тобой. Ммм… — Возбуждение пересилило ее неудовольствие. — Ты не можешь этого хотеть. Я вся грязная.

— Именно такой ты мне и нравишься. Грязной, — с чувственной хрипотцой произнес Мел, скользнув руками к ее бедрам.

— О-о-о…

— Я вернусь в город. Ты останешься здесь, в безопасности, — сказал Мел, покусывая ее живот.

— Мне нужно работать, — с трудом выдохнула она, запутавшись пальцами в его волосах.

— Ты можешь работать здесь.

— Нет… о-о-о… не могу. — Ласки Мела лишили ее способности думать. Она целиком отдалась на его волю.

— Восхитительно, — произнес он и снова приник к ней в поцелуе.

— Мне бы хотелось принять душ, — наконец смогла прошептать Рита.

— Зачем? Ты потрясающе пахнешь — собой, и мной, и сексом. Это прекрасно.

— Но мне хотелось бы быть свежей.

— Милая, ночью я слизывал джин с пальцев твоих ног. У нас нет времени на церемонии.

Она была бы не прочь с этим согласиться. Ей нравился запах секса, но именно сейчас больше всего хотелось чистоты. Как было бы чудесно оказаться вместе под сильными живительными струями душа, а потом — на шелковых простынях с тонким цветочным ароматом!

Мел целовал ее, его руки вершили свой медленный волшебный путь, и бедра Риты невольно подались к нему. Он проник туда, где ей больше всего хотелось почувствовать его, и Риту так потрясло это вторжение, что она забыла обо всем на свете и крепко обхватила Мела руками.

Ее локоть ударился о стену. Она захотела отодвинуться, но диван был таким узким, что трудно было даже дышать. Мел по-своему истолковал ее движение.

— Прекрасная идея! — воскликнул он, водружая Риту на себя.

Она медленно выпрямилась, боясь упасть из-за непрекращающегося головокружения, но в этой позиции хотя бы могла шевелить руками.

Мел обхватил ее груди и еще глубже проник в нее. Было так прекрасно, так правильно ощущать его глубоко внутри себя, что на мгновение Рита забыла обо всех неприятных чувствах. Они слились воедино, двигались как одно тело. Его бедра приподнимали ее вверх, и она покачивалась на нем, как лодка на волнах.

Затем краем глаза Рита уловила какое-то движение в открытом окне. Что-то летело по направлению к ней. Огромное насекомое зловещего вида, с двумя головами, длинным телом и пучком крыльев столкнулось с ее рукой и снова отлетело в сторону.

— Ай! — вскрикнула Рита и, отшатнувшись, ударилась головой о стену. Острая боль добавилась к тупой и ноющей.

— Что за?.. — воскликнул Мел.

Рита, держась одной рукой за голову, другой указала на насекомое, мечущееся от стены к стене.

— Это всего лишь стрекоза, — успокоил ее Мел. — Вернее, две стрекозы.

Слившиеся создания наконец с жужжанием вылетели из окна, и Рита смогла перевести дыхание.

— Они не причинили бы тебе вреда. Они занимались тем же, чем и мы, только с большим успехом. С тобой все в порядке?

Мел повернулся, чтобы поцеловать ее, но она отпрянула.

— Нет, — сказала она. Ее голос звучал резко от боли. — Я ударилась головой. — В горле у нее застрял огромный, неудобный шерстяной комок, голова болела, грязное тело чесалось. — Здесь так тесно. Как ты это выносишь?

— Мы можем это поправить, солнышко. У меня есть несколько идей, которые не требуют ни дюйма дополнительного места к тому, что мы уже имеем. — Он провел рукой вверх по ее ноге.

— Нет, пока не пройдет шишка. — Рита потерла ушибленное место.

Рука Мела остановилась. Он внимательно посмотрел на Риту, и карие глаза сузились.

— Хорошо. Может быть, позже. — На его лице промелькнуло разочарование.

Риту охватила паника, она захотела взять свои слова обратно. Она, казалось, не прошла испытания, о котором даже и не подозревала.

— Прости. Я сама не своя, Мел. Давай вернемся домой, убедимся, что там все в порядке, и сможем побыть вместе в более подходящих условиях.

— Конечно, — сказал Мел, улыбаясь одними губами. Он отвернулся и схватил свои шорты. — Возьми из ящика мои спортивные шорты и майку, — деловито произнес он, — и пойдем поедим.

Рита сделала, как ей велели, затем заскочила в крошечную душевую, чтобы почистить зубы. Увидев свое отражение в зеркале, она замерла от ужаса. На нее смотрело изможденное, бледное лицо, свалявшиеся волосы свисали безжизненными прядями. Как мог Мел называть ее красивой? Она просто уродина!

Глядя на себя, Рита вспомнила, как в любовной эйфории сказала Мелу, что хотела бы жить с ним в глуши. О чем она думала?! Ей нравится ее жизнь. А если даже и не так, то это последнее место, где она желала бы жить. В солнечном свете дом казался убогим и пах несвежими простынями. Она больше и дня не вынесет в этой тесной лачуге, где бьется головой о стену, не может толком умыться и вынуждена ходить в этой мешковатой одежде. А туалет! Рита содрогнулась.

Почистив зубы, она почувствовала себя немного лучше. Затем надела шорты и майку Мела, в которых почти утонула, и потащилась на террасу, где бочком уселась за столик подальше от Мела.

В углу она заметила свое шелковое платье — то, которое Мел сорвал с нее ночью. Оно лежало неряшливой кучкой на полу и было порвано под мышкой и заляпано грязью. Голова мучительно болела, в глаза словно насыпали песку.

Солнце, которое ее разбудило, скрылось за серыми низкими тучами, и лес, окружающий поляну, казался мрачным и неприветливым. Рита готова была отдать все, что угодно, за нормальный душ и щипцы для завивки.

Мел, напротив, являл собой олицетворение здоровья. Он казался спокойным, бодрым, непринужденным и довольным, хотя избегал смотреть на нее, наливая кофе и пододвигая к Рите тарелку с омлетом. Ее жалобы обидели его.

Рита сожалела. Но в этой хижине она чувствовала себя рыбой, вытащенной из воды. Ей хотелось одного: вернуться домой.

— Спасибо, — сказала она.

— Постарайся поесть. Это немного ослабит головную боль.

Прошлой ночью у них было такое слияние душ, что они казались одним человеком. А сегодня чувствовали себя совсем чужими друг другу. Что было причиной того ночного волшебства? Желание забыть на несколько часов об обрушившихся на нее неприятностях? Удивительное ощущение, охватившее при виде залитой лунным молоком долины? Коктейль «Спенсер»?

Рита поднесла вилку ко рту и заставила себя проглотить кусочек омлета.

— Восхитительно, — сказала она.

Мел кивнул, сосредоточенно поглощая еду.

— Ночью звонил детектив. Ничего необычного не произошло. Может, на следующей пленке будет что-нибудь стоящее. Я хочу обыскать комнату Джейн и еще раз поговорить с ней, да и кое с кем из соседей тоже.

Он казался совершенно другим. Так, словно оставил минувшую ночь далеко позади себя. Она помогла ему убрать со стола, стараясь не думать о том, что происходило всего лишь несколько часов назад. Затем подобрала грязное шелковое платье, в котором упала в заводь, и положила в чемодан вместе с зубной щеткой.

— Ничего не забыла? — спросил Мел.

— Нет. — Если не считать тебя.

Мел, закрыв дверь и подхватив ее вещи, двинулся по направлению к тропинке. Рита шла следом. Его напряженная спина оказалась далеко впереди. Кто бы подумал, что прошлой ночью они покачивались вместе, стонали, выкрикивали имена друг друга, шептали слова любви. «Это невероятно… Такого никогда не было… Не останавливайся, только не останавливайся…»

— Прости, что я так по-дурацки вела себя, Мел, — сказала она, нагоняя его. — Просто я…

— Оказалась не в своей стихии, — закончил за нее Мел и начал спуск. — Я понимаю. Мы вернем тебя в цивилизацию, и ты почувствуешь себя лучше.

— Это просто потому…

— Послушай, прошлая ночь была великолепной. Но мы оба могли догадаться, что с утром следующего дня нам ужасно не повезет.

Остановившись, Мел повернулся и поцеловал ее — настоящим поцелуем, напомнившим все то, что они пережили прошлой ночью. Но затем вдруг резко отстранился, словно сказав себе: «Конец истории. Дело закрыто».

— Все в порядке?

— Конечно, — ответила Рита, но в отличие от Мела она по-прежнему чувствовала, что внутри у нее все дрожит.

Она знала, что это исключительный случай — кусочек времени, который им удалось выкроить для себя. Но ведь было и нечто большее, разве не так? Это ведь не могло быть просто пьяной фантазией? Рита чувствовала это сердцем, видела по его лицу. Но теперь это прошло…

Когда машина двинулась по проселочной дороге, увозя их от несостоявшейся идиллии, у Риты защипало глаза от слез. Она готова была отдать что угодно за еще одну такую ночь. Она хотела, чтобы ей предоставили еще одну попытку, хотела снова ощутить то, что чувствовала тогда.

Надо забыть об этом. Почему она всякий раз так преувеличивает значение происходящего между ними? Рита незаметно смахнула слезы и заставила себя думать о том, как замечательно будет снова оказаться дома, где можно отмокнуть под горячим душем, закутаться в пушистое полотенце и поспать на чистых шелковых простынях. Вот чего она хочет. Вот что она любит и к чему привыкла.