Соправитель (СИ)

Эпилог

Эпилог

Санкт-Петербург. Новомихайловский дворец

20 ноября 1889 года

В. кн. и Соправитель Александр Михайлович

Сандро сидел в покоях вдовствующей императрицы и смотрел на осунувшееся и как-то мгновенно постаревшее лицо Ольги Фёдоровны. Вячеслав Авксентьевич Манассеин в который раз вытащил государыню буквально с того света. То, что это стало попыткой отравления выяснилось, когда не вышла на работу Мария Фролова, ее стали искать — на следующий день нашли труп молодой женщины, а при обыске комнаты, которую Маша снимала в доходном доме купчихи Качинской обнаружили и флакон с каплями белладоны. Повезло, что Ольга Фёдоровна сделала всего несколько глотков, если бы выпила обычную порцию, что была ей прописана доктором (успокоительные капли успешно подменили), то ничего бы не помогло. В это время специфических антидотов от этого яда еще нет. А то, что Манассеин быстро сориентировался и понял, что это не инсульт (апоплексический удар), а отравление, да еще столь специфическое, так честь и хвала ему как доктору. Вот только после перенесенного состояние женщины оставляло желать лучшего. Слишком большое нервное потрясение она пережила. Воспользовавшись беспомощностью Николая ему сумели-таки подсунуть на подпись документы, которые, фактически, сводили на нет все завоевания Михаила Николаевича. Самое интересное, что был готов и указ о сокращении флота, который тоже был подписан, хотя Николай и обещал в эту сферу не вмешиваться. Правда, сокращение флота подавалось как перевод двух третей кораблей в резерв, фактически, их готовы были списать, не учитывая интересы государства Российского. Николай оказался, как принято говорить, «у англичан под колпаком». И готов был подписывать что угодно, лишь бы ему не капали на мозги. Как говориться, пошёл в разнос. Трезвым за это время его не видели. При этом моё появление в Санкт-Петербурге могло стать смертельно опасным. В среде гвардейцев, окруживших Николая своими заботами, зрел заговор с целью моего устранения. Сработали мои люди. На этот раз на опережение.

И в ночь с шестого на седьмое ноября (красный день календаря) в Северную Пальмиру вошли штурмовые отряды: бригада спецназа, бригада морской пехоты, гвардейский морской экипаж. Этого хватило. Казармы гвардейцев были окружены, переворот получился быстрым и почти что бескровным: застрелился Черевин и несколько командиров-гвардейцев. Впрочем, это никакого значения уже не имело. Николая удалось изолировать и сейчас его активно лечили от алкоголизма. Я не собирался брать власть в свои руки и становится единоличным правителем. Правда, указы Николая, которые уже успел подмахнуть Витте я отменил. А сам Витте Полуроссийский (в этом варианте истории он не стал Полусахалинским, но вот кличка Полуроссийский к нему пристала намертво) оказался в Петропавловской крепости. К нему возникло очень много неприятных для него вопросов.

Сейчас я думал о том, сообщать Ольге Фёдоровне или нет о подозрениях, что Михаил Николаевич жив? И решил повременить. Врачи запретили матушке-государыне волноваться. Любые сильные эмоции, даже положительные, могли привести к кризу, который мог стать для неё роковым.

В разведку на мыс Святой нос отправился Полковников вместе со своим человеком. Надо было выяснить, что там происходит, прежде чем планировать спасательную операцию. Конечно, при условии, что там есть кого спасать. А пока оставалось только ждать. И работать. Ведь время не ждёт!