Сороки

Глава 20

Кирсти и Хизер сидели в столовой для персонала. Хизер снова рассказывала, как Пол разрушил ее жизнь. Кирсти сочувствовала, хотя уже устала об этом слушать. Во-первых, Хизер не первая в мире женщина, которую бросил мужчина. Это случается примерно каждый день, но Хизер вела себя так, как будто жизнь выдумала это жестокое наказание персонально для нее. А на самом деле Пол просто решил, что не хочет больше быть с ней. Он пережил ужасную травму. Разумеется, ему было над чем подумать и было куда идти. Хизер ему мешала. Всё.

Во-вторых, у Кирсти были и свои проблемы. Кошмары вернулись — ужасные кошмары о пряничном домике. А теперь еще какие-то отрывки из кошмаров Пола, которые он видел, пока лежал в коме, просочились в ее сны, и на крыше домика теперь сидели какие-то твари с крыльями и острыми когтями. Они источали жуткую вонь и — абсолютно точно — хотели ее смерти.

Когда она просыпалась, легче не становилось. Джейми был явно не в себе, боялся из-за вируса потерять работу и всех друзей. Он не спал сутками и все время бурчал. Кажется, он даже сам не понимал, что делает. Он очень удивился, когда она унесла одеяло в гостиную и легла на диване.

Ей все это надоело. Она хотела уехать.

Дом мечты оказался кошмаром. Они жили над парой психов. По-другому их было не назвать. Психи подбрасывали им пауков, колотили в пол в самые интимные моменты, отняли у нее возможность расслабиться. У нее была очень нервная работа. Раз в десять хуже, чем у Джейми. Она постоянно имела дело с болезнями и смертью. Ей нужен был отдых, возможность переключиться, выдохнуть, восстановиться. А она вынуждена была ходить на цыпочках по собственной квартире, и если она и забывала на секунду о Ньютонах, Джейми тут же о них напоминал. До поездки в Гретна-Грин она еще справлялась. Известие о беременности и мысли о материнстве ее радовали и успокаивали. Тогда она еще могла отключиться, предоставив беспокоиться Джейми. Себе же позволить тревогу она не могла — стрессы вредны для ребенка. Здравый смысл еще брал верх.

В Гретне все изменилось. Увидев могилу, она поняла, что обманывает сама себя. А когда они приехали домой и Джейми показал ей слово «опасность», написанное кем-то на экране компьютера, это стало последней соломинкой.

Она хотела уехать. Теперь она не просто испытывала стресс — она чувствовала себя в опасности. Ее собственная квартира превратилась в пряничный домик из кошмаров, и она чувствовала, что должна переехать. Теперь Кирсти казалось, что уже при первой встрече с Люси она заметила в ней что-то странное. Это вызвало в ней напряжение, но она не придала ему значения. А сейчас Кирсти считала, что Люси опасна, опаснее Криса, и не хотела рожать ребенка рядом с ней. В такой атмосфере растить малыша было невозможно.

Детям нужно пространство, им нужно бегать и играть. Они не могут сидеть тихо. Вся эта ерунда вроде утверждения, что «детей должно быть видно, но не слышно», давно уже не актуальна. И дело было не только в этом. Если она и могла представить, что кто-то из ее знакомых способен на насилие, в том числе в отношении детей, то это была именно Люси. Кирсти никому этого не говорила, потому что не хотела выглядеть сумасшедшей. Но жизнь рядом с Люси была для нее равноценна жизни с педофилом.

Она осознала все это по дороге из Шотландии. Им нужно было уехать.

Но Джейми отказывался даже думать о переезде. «Если мы уедем, — утверждал он, — это будет означать, что мы сдались. Они этого и ждут». Еще он говорил: «Когда они к нам привыкнут, они перестанут нас мучить» или: «Мы не можем себе позволить другую квартиру».

Последняя отмазка точно никуда не годилась. Они могли продать квартиру и купить похожую в другом месте. Или продать квартиру и купить домик подальше от Лондона. Найти новую работу, завести новых друзей. Это не очень сложно, так что все эти аргументы Джейми ничего не стоили.

Она тоже сначала хотела убедить себя в том, что Ньютоны могут устать или привыкнуть к ним. Но быстро поняла, что это глупо и наивно. И она знала, что в глубине души Джейми тоже не верит и понимает, что все может стать только хуже.

Так что реальная причина, по которой он не хотел переезжать, была совсем в другом — в чертовых мужских играх. Он не хотел сдаваться, выкидывать белый флаг, как будто переезд поставит под сомнение его мужественность. Хотя поначалу она даже с ним соглашалась. Ей не хотелось, чтобы ее выжили из квартиры. Она не хотела давать Люси и Крису возможность злорадствовать. Но теперь все изменилось. Нужно было думать о ребенке. В Шотландии перед Кирсти словно предстал образ смерти, и она все еще слышала зловещий крик вороны.

Они уедут. И если Джейми не поедет с ней, она уедет одна.