Совершенный флотер

Глава 1. Неестественный отбор

Ноготь прошелся по самому краю ожога. Ольга Захарова вздрогнула от колющей и одновременно жгучей боли, от которой почему-то заныло за правым ухом. Елизавета с такой легкостью выпекала эти маленькие фигурные похожие на осьминожек оладушки. Со стороны — пару взмахов рук и один оглушающий грохот ударившейся о поверхность плиты сковородки, и вот уже на тарелку младшей сестры падают пухлые чуть сладковатые куски теста. Вкусные... тающие во рту...

Ольга и правда верила, что сможет испечь оладушки-осьминожки. Сама. Без помощи старшей сестры.

Елизаветы больше нет. Но ведь Ольга вполне может справиться и без нее?

Однако сладковатая смесь так и не обрела форму. Сковородка улетела на пол, брызнув остатками масла на дверцу холодильника и юбку Ольги. В какой же из этих моментов угрюмого упрямства она обзавелась ожогом? Захарова точно не помнила. Ощутила лишь, как ее рука сама собой потерлась о шероховатую ткань подола, усиливая боль в ладони.

— Не получается, Лизка. — Бессмысленный взгляд женщины прошелся по кухне. — Может, ты хоть раз в жизни сделаешь то, что хочу я? Оживи. Вернись, гадина, и напеки мне моих осьминожек.

Стрелка на часах бодро отсчитывала секунды. Пора идти. Время забрать то, что оставила после себя Елизавета Захарова. Интересно, успела ли она стать Елизаветой Теньковской до того, как отправилась купаться в небесной сахарной вате? Вместе со своим Искрящимся Фокусником. Он мог бы уйти один. Не забирать у нее сестру. И сдохнуть вполне бы мог в одиночку.

Ольга устроилась в тени под раскидистыми ветвями деревьев, росших у самой ограды. Дом ребенка утопал в зелени, как какое-нибудь волшебное королевство с маленькими вечно веселыми остроухими эльфами с бубенчиками на сандаликах. Или это больше про фей? Думать совершенно не хотелось. Хотелось пива. Ольга с тоской глянула в сторону выхода с территории Дома ребенка. Она смутно помнила, что за углом на другой стороне улицы располагался магазинчик. Сквозь стеклянную витрину была видна холодильная установка, наполненная чуть запотевшими от холода бутылками с живительной золотистой жидкостью, игриво пенящейся от малейшего касания к стеклу.

Из пересохшего горла донеслись подозрительные сипы. Ольга постучала кулаком по груди и с яростным стоном стянула с себя пиджак. Сил больше не было терпеть эту жару. А ожидание просто убивало.

Юлия Не-Пойми-Чеевна (Ольга не расслышала отчество, а переспрашивать не стала просто потому, что ей данная информация была безынтересна) — престарелая, но прыткая дама с копной седых зачесанных в куличики волос, которые с разных углов обзора походили то на идеальные волны для серфинга, то на поломанную снежную горку — попросила Захарову подождать во дворе, пока она сходит за девочкой.

— Ар-ка-ди-я, — снова пробормотала про себя Ольга. — Ну и бредовое имя. Папанька, видать, придумал. Лизке-то вообще на детей плевать было. А тут взяла и... выносила какое-то мелкое отродье. С чего, спрашивается, мнение поменяла? Все это гадский Фокусник виноват. А теперь ни его, ни ее. Одна соплячка осталась.

Ветер шевельнул листья над головой, и солнце на секунду полностью ослепило Ольгу. По коже женщины поползли мурашки.

«Нет, нет, нет, — вдруг запаниковала она. — НЕ хочу. Я передумала брать ее себе! Лучше заведу котенка! Нет, хомячка. Рыбку. Улитку. Да. Скользкую сопливую улитку, которая будет жить в банке и тихонечко шевелить своими щупальцами!»

На крыльце здания появилась Юлия Чеевна. Она вела за руку пухленького мальчугана. Захарова выразительно глянула в сторону, оценивая реакцию стоящей недалеко от нее молодой пары — будущих родителей этого необъятного вместилища для каши.

Мальчишка-поросеночек испуганно захлопал глазками и спрятался за Юлию. Та, присев прямо перед ним, принялась нашептывать ему что-то утешающее, пока молодые родители (неужто собственным спиногрызом не могут этот мир испортить?) нетерпеливо мялись у ворот, жадно вглядываясь в милые черты своего будущего хрюноподобного чада.

Судя по всему, после счастливой пары очередь получать свое сопливое убожество дойдет и до леди Захаровой.

«Так. Это невыносимо. — Ольга, пыхтя, повязала пиджак на талию, создав на животе неровный бантик из рукавов. — Мне срочно надо выпить. И закусить. Улиткой».

Внезапно в дверном проеме за спиной Юлии Чеевны мелькнула тень. Прыткая фигурка ловко обогнула женщину и мальчишку и резко замерла на краешке верхней ступеньки.

— Аркаша! — запоздало вскрикнула Юлия, пытаясь ухватить малышку за ворот нежно-голубой футболочки. — Я же сказала тебе подождать меня внутри!

Но девчонка не слушала ее. Худенькая и казавшаяся крохотной на фоне внушительной фигуры мальчика она крутила головой как заведенная, явно ища кого-то. Когда лицо девчонки обратилось к ней, Ольга едва утерпела, чтобы не отпрянуть. Или с ходу запрыгнуть на ограду и унестись прочь.

Быстрый взгляд в сторону Юлии, чью морщинистую руку все еще сжимал готовый вот-вот разрыдаться поросеночек. Ольга лишь успела увидеть, как женщина, улыбнувшись, кивнула девчонке, похоже, отвечая на так и не заданный вопрос, а затем весь ее обзор перекрыл пламенный вихрь. Соплячка буквально перелетела ступеньки и понеслась в сторону Захаровой вприпрыжку, как глупый истосковавшийся по хозяину пес.

Вот теперь Ольга и правда начала отступать, в процессе пару раз запнувшись и от усердия ткнув каблуком в край цветочной клумбы. Благо, девчонка додумалась притормозить. Встав прямо перед Захаровой, девочка задрала голову. Бледное личико с восторженными карими глазенками, широкая улыбка, честно демонстрирующая нехватку зубов, и густые медно-рыжие волосы, сцепленные ленточкой с болтающимся в районе лопаток пышным белым бантом.

Это... вовсе не Елизавета! Ольга была в ужасе. В панике, в гневе. Ей хотелось разреветься и повизжать, а потом снова разрыдаться. И покрыть всех обитателей этого цветущего эльфийского королевства отборным матом.

Ей подсунули того, кто совершенно не был похож на Елизавету. Ольга пришла сюда за Елизаветой. За ее маленькой копией. За заменой. Где же светлые локоны и прозрачно-голубые глаза, от которых так и веяло холодом? Где тонкие едва отличимые по оттенку от кожи губы? Где та утонченность и аристократичная презрительность во взгляде?

«Заберите это! Спрячьте это! Не показывайте это миру!»

Маленькие пальчики коснулись руки Ольги. Она вздрогнула, ощутив, как по ее ладони скользнула нежная детская ладошка. Ожог и покрытая пузырями кожа вокруг него вспыхнули болью — горячей проникающей в глубины каждого нерва, — а затем пришел холод. Это длилось всего мгновение. Ольга отдернула руку и уставилась на поврежденную ладонь.

Чистая кожа. Ожог бесследно исчез.

Ольга покосилась на улыбающуюся Аркашу и судорожно вздохнула.

Нет. Ей только показалось. Всего лишь показалось.

Штанины цеплялись за ветки, норовя соскользнуть с тела. Пятки вспарывали землю, тщетно пытаясь вернуть хозяйке равновесие. Кричать и звать на помощь Аркаша даже не пробовала, ясно осознавая, что результатом станет одно лишь глухое мычание. Ее рот по-прежнему зажимала чужая ладонь.

Еще одна ветвь чиркнула по колену и ткнулась концом в краешек брюк, подвернутых на лодыжке. Ткань натянулась, и одолженные Луми брюки под внешним напором начали медленно соскальзывать с бедер.

К черту похищение и похитителя! Здесь вот-вот случится конфуз!

Почему-то мысль о том, что ее нижнее бельишко (кстати, единственный предмет одежды на ней, так или иначе принадлежавший именно ей, а не являвшийся подачкой с чужого плеча и. чего пониже) вылезет на всеобщее обозрение, напугала Аркашу больше, чем смутные перспективы ее дальнейшей судьбы. В лифчике ее уже половина Блэк-джека успела увидеть, и с этим уже ничего нельзя было поделать, однако остальное оголять она категорически отказывалась.

Схватившись за края сползающих брюк и опалив на выдохе ладонь, зажимающую ей рот, горячим дыханием, Аркаша извернулась и уцепилась ногой за основание ближайшего куста.

На нее посыпались мелкие листочки и поломанные отростки веток. Движение застопорилось, и похититель растерялся. Это было заметно по тому, как он, пытаясь тащить девушку дальше, приподнимал ее над землей и, ощутив сопротивление, опускал. Ветер ударял по бокам каждым порывом, проникал под оттянутые края футболки и холодил кожу. Аркаша сжала зубы, едва не прикусив язык, и, встряхнувшись всей верхней половиной тела, обвила куст и второй ногой, накрепко угнездившись у самых корней.

«Не отдерешь, — мысленно пообещала она. — Или только как пластырь с ранки. Но вместе с запекшейся кровяной корочкой!»

Выбившиеся сбоку из плетения локоны шевельнулись и коснулись девичьей шеи. Он так близко! Наклонился к ее плечу, сдерживая слишком громкое дыхание.

Аркаша, шумно вдохнув воздух носом, прижала подбородок вместе с чужой рукой к своим ключицам, а затем резко откинула голову назад, люто надеясь, что ее затылок найдет себе самую лучшую цель. И желательно, где-нибудь на лице незнакомца.

Удар получился скользящим, но все же болезненным. Аркашиному затылку приглянулся чужой лоб, о чем он и поведал хозяйке, от души треснувшись о лобную кость незнакомца.

— Ай!

Чужая рука исчезла с лица Аркаши, а сама девушка, потеряв под спиной опору второй руки похитителя, повалилась на землю. Голова гудела, а затылок, судя по ощущениям, решил насовсем отделиться от тела. По крайней мере, чувствительность в этом районе была на время потеряна.

С интересом пронаблюдав пару танцевальных па в исполнении цветных звездочек и черных точек, заполонивших ей обзор после удара, она снизу вверх глянула на похитителя.

— Макки! — Аркаша резко села, и от этого рывка все поплыло перед глазами. — У-уй…

Теплая ладонь прижалась к ее спине, и Аркаша позволила себе расслабиться, воспользовавшись юношей как опорой.

— Ты как? — Голос Маккина дрожал от беспокойства. Указательный палец неуверенно коснулся ее челки в попытке убрать лезшие в глаза волосы.

— Макки... Макки? Макки!!

— Что?! — испугался юноша.

— Это что за трали-вали были?! Я думала, мне каюк!

— Но… но… — Русал совершенно опешил. — Я же просто...

— Я решила, что это похищение. — Аркаша хотела потереть затылок, но, так и не дотянувшись до него, удовлетворилась макушкой. — А о чем еще можно было подумать, когда тебе хватают и куда-то тащат?

«Это всего лишь Маккин. — Бешено стучащее сердце не желало возвращаться к спокойному ритму. — Нечего бояться».

И как она раньше не заметила одно престранное обстоятельство? Похититель весьма аккуратно тащил ее через ветвистую гущу, подставляясь под острые царапающие кожу сучки так, чтобы Аркаша не поранилась. Разве жаждущий причинить ей вред стал бы обращаться с ней как с драгоценной ношей? Теперь-то понятно, кто был этот беспредельщик, но знание этого не уменьшало странности случившегося.

— Я не хотел тебя пугать. — Маккин виновато понурился.

— Значит, обычная шутка? Неудачная. — Аркаша, цыкнув, дернула корпусом и легонечко ткнула локтем в юношеский бок. — Не смешно. Мой дух мог улететь далеко и надолго. Была бы инсталляция «испущенный дух».

— Прости меня.

— Ну чего уж тут. — Сердце чуть замедлилось, а тело вновь прошиб холодный пот. — Я вроде как отходчивая. И интересуюсь чисто из вежливости: а окликнуть меня нельзя было? Чего сразу в кусты-то? Да еще так. — Аркаша прижала пальцы к губам, демонстрируя, насколько она недовольства недавней ограниченностью своей говорильной активности. — Рот зажимал. Как злодей какой-то!

Маккин вытаращился на нее.

— Ой. — Аркаша быстро отстранилась от русала и попыталась подняться на ноги, но вконец рухнула на четвереньки. — Чушь несу. Это никак не связано с твоей репутацией. Нет, погоди.

Юноша выпрямился и отошел от нее на пару шагов.

— Ты вовсе не злодей.

— Я хуже. И я погорячился. — Маккин вытер ладони о спортивные брюки, а затем и вовсе вцепился в скользящую ткань — да так сильно, что впору было волноваться не вырвал ли он себе клочок кожи этим нервным захватом. — Мне стоило быть сдержанным. Возможно, нужно было просто стерпеть. И... держаться от тебя подальше. Но так хотелось поговорить с тобой.

— Какое путаное покаяние. — Аркаша надеялась, что в ее голосе проскальзывало намного больше шутливых ноток, чем она сама различала. — Ничего не поняла. С каких пор для разговора нам требуется прятаться в кустах?

— Я не хотел, чтобы тебя видели со мной. А твой крик мог бы привлечь постороннее внимание, поэтому и… — Маккин, спрятав глаза, прижал руку к собственном рту. — Прости за это.

— Вот как. — Аркаша заторможено переваривала информацию. — Погоди-ка, это что вообще значит? Почему меня не должны видеть с тобой?

— Потому что не хочу утянуть тебя за собой. — Маккин приблизился к Аркаше и повернул голову, словно предлагая чем-то полюбоваться. На его щеке чуть ниже скулы проступало пятно — как капля мутной краски, растекшейся по белоснежной простыне.

Синяк. Только-только начавший темнеть.

Все слова застыли на языке. Аркаша ошарашено рассматривала щеку своего соседа по комнате.

— Откуда...

— Помнишь кто я?

Сглотнув, Аркаша шмыгнула носом и выдавила:

— Ты Маккин.

— Не так. — Уголки губ юноши дернулись, завершая наигрустнейшую из всех улыбок на свете. — Я русал с севера. Сын Седны. Душегуб. Враг их... и твой.

Наверное, Аркаша зарычала. Жгучая обида обрушилась на нее потоком рвущего на куски водопада. Обида. Но не на Маккина, снова отказывающего ей в доверии. Не на него. На других. На тех, кто смеет воплощать в жизнь страхи, что тлеют в душе существа, которого она уже привыкла считать другом.

— Кто это сделал? — Это она произнесла почти шепотом. Злоба крала воздух, рвущийся через горло, и слова сопровождались сипом.

— Не знаю. — Проведя пальцем по краю «пятна», Маккин поморщился. — Я не видел. Выходил из здания бассейна, и что-то вспыхнуло перед глазами. Кто-то использовал заклинание, чтобы кинуть в меня камень. Вокруг было много ребят, и взгляды их говорили, что они и сами не прочь добавить к этому камню еще дюжину других. Они боятся и ненавидят. И сложно понять, какое чувство главенствует.

— Да что же это такое! — Аркаша в сердцах размахнулась и ударила нечто воображаемое в воздухе. — Почему они просто не могут оставить тебя в покое?

— Тебе сложно осознать сущность их ненависти. — Глаза Маккина блестели. — И, честно говоря, я ужасно этому рад. Если бы ты не была человеком, если бы не пришла из другого мира, если бы тебе с детства внушали то, что «полезно» знать о русалах с севера, как бы ты относилась ко мне? Разве стояла бы здесь, всего в каких-то трех шагах от меня? Разве смотрела бы с такой нежностью? Я понимаю, как это звучит. Словно упиваюсь жалостью к самому себе. Слабое никчемное создание.

Аркаша сделала длинный шаг — колени хрустнули, а мышцы отозвались ноющей болью, — а затем приподнялась на цыпочки. Пальцы ухватились за челку цвета поблескивающего песка и приподняли ее, открывая бледное и в какой-то мере даже изможденное лицо русала.

— Ты, видать, запамятовал, что от меня так просто не избавиться, — сердито сказала Аркаша. — Держаться от меня подальше вздумал — балбесина безхвостая. Боишься, что меня из-за тебя будут травить?

Маккин молча скосил взгляд, но, чтобы понять, Аркаше и не нужен был его ответ.

— Не собираюсь распыляться на всякие объяснения. Я уже к тебе прилипла. Знаешь Аркашу? Она репей. А еще она самая-пресамая приставучая, а потому зовется Командир Репей. А сейчас Командир Репей переквалифицируется в Капитана Очевидность и нудно повторит бесспорную истину: что бы ты ни говорил, а держаться я буду к тебе так близко, как только смогу. — Она с угрожающим видом вскинула указательный палец, чуть не ткнув Макки в нос. — Усек?!

— У... усек. — Маккин, видимо, впечатлившись, непроизвольно выпрямил спину и прижал руки к бокам, будто воин, выказывающий неоспоримое уважение своему командующему.

— Правильно. С Командиром Репей вообще спорить не советую. Кошмарище! У тебя и на лбу след от удара!

— Это, — Маккин, улыбнувшись, потер покраснение, проявившееся чуть повыше бровей, — от тебя досталось. Мощно припечатала затылком.

— А, точно. — Аркаша смутилась. — Извини.

— Сам виноват. Неприлично хватать девушку без ее согласия. Правда, миледи?

— Истинно верно, сударь. — Она издала нерешительный смешок, все еще с тревогой поглядывая на щеку Маккина. — Ты поэтому пропустил «травки-муравки»?

Юноша, смущенный ее пристальным взглядом, поспешно прикрыл щеку.

— Настроение было так себе. Да и находиться в толпе не очень приятно. Вот и решил снова наведаться на озеро в зоне Вечной Весны. Вода успокаивает.

— Лучше бы в медпункт пошел, — пробурчала Аркаша. Внезапно в ее голове что-то вспыхнуло. — Пара Немезийского тоже проводилась на территории Вечной Весны. — Она задышала чаще. — Как далеко находится твое озеро от пропасти?

— Какой пропасти?

Аркаша напряженно оценивала недоуменное выражение на лице русала.

— С... бревном. Большая такая пропасть в глубине леса. На другом краю обитает целое скопище несносцев. — Она помолчала, а потом добавила: — И пакли.

Маккин, задумавшись, покачал головой.

— Наверное, это все в другой стороне. Потому что на пути к озеру мне никогда не приходилось преодолевать никакие пропасти.

Лжет? Говорит правду? Маккин Моросящий ведь не может быть тем существом, что охотится на нее? Нечто из Туманного Лабиринта обладает алыми глазами, в которых время от времени вспыхивают желтоватые огни, а его рост не меньше трех метров. (Если, конечно, это не тот, кто может поднять свое тело на такую высоту и парить). Однако русал умеет превращать свой хвост в ноги. Кто знает, как еще он способен трансформироваться?

Нет! Нет! И еще раз нет!

Аркаша, гнетенная муками совести, скривилась. Подозревать Маккина — это неправильно. От ее глупых умозаключений пованивало паранойей.

И откуда эта паническая атака? Наверняка все это — одна большая глупость. Да и существовало ли на самом деле страшное Нечто? Может, и правда галлюцинации? Луми никого не встретил в Туманном Лабиринте, а Момо никого не видел там, у поваленных деревьев.

Она поежилась, раздумывая, сколько беспокойства может причинить друзьям, если будет беспричинно всех подозревать.

— Ты почему раздетая ходишь? — спохватился вдруг Маккин и принялся стягивать с себя кофту. — Дрожишь ведь! Не вздумай заболеть!

— Я вся потная. — Аркаша попыталась воспротивиться заботе, но кофта, в конце концов, все же оказалась на ее плечах. А раз она сама не пожелала сунуть руки в рукава, Маккин просто укутал ее, а рукава обвязал вокруг девичьей талии.

— Тем более нельзя вспотевшей по холоду бегать, — авторитетно заявил он, с удовлетворением осматривая результат своих трудов. Аркаша теперь походила на тщательно упакованную посылку.

— Нет, я к тому, что могу испачкать твою кофту, — вяло пробормотала девушка, упиваясь чужим теплом, сохранившимся на одежде русала.

Маккин закатил глаза.

— Миледи сегодня чересчур строптива.

— Ага. А ты будто только сейчас заметил. — Аркаша, усмехнувшись, дернула подбородком, указав на поврежденный лоб парня.

— Выглядишь усталой. Профессор Немезийский на паре неплохо над вами поизмывался?

— О, это было нечто, — возбужденно откликнулась Аркаша. Она рассказала русалу о пережитом унижении, устроенном Ваниль и Нарисой (при упоминании прилюдного оголения уши Маккина запунцовели), о командной работе с Викторией и Лакриссой, а затем и о падении в пропасть вместе с Ровеном Шарора. Правда подробности дальнейшего пребывания ее и Момо на дне пропасти Аркаша пропустила. Сообщила лишь, что их очень быстро спасли Роксан и Луми.

— Без приключений не обходишься? — Маккин присел прямо на землю. — Какие-то умные слова тебе говорить, полагаю, бесполезно? Взывать к благоразумию — тем более?

— Да я себя вроде как благоразумной считала. — Аркаша хотела всплеснуть руками, но они все еще были зафиксированы на боках рукавами кофты Маккина. — Хотя... бывает, проскакивают у меня сомнения.

— Ну-ну. Говоришь, тебя демон спас? — Правая бровь Маккина дернулась. — Странный порыв для демона. Очень-очень странный. Такие сущности обычно не спасают, а добивают.

— Может и так. Но Момо... Ровен Шарора — студент Сириуса. Он отличается от других.

Маккин, стоя на коленях, внезапно приподнялся и заглянул ей под челку.

— Твои интонации смягчились. Похоже, ты хорошо к нему относишься. Думал, ты не выносишь демонов. Как и я.

— Да, а конкретно Томаса Багро! — Аркаша стушевалась. Неужели у нее и правда меняются интонации, когда она говорит о Момо? — Твое отношение понятно, ведь ты ненавидишь демонов.

— Потому что они не боятся русалов с севера и могут напасть при любом удобном случае. И Багро уже не раз это весьма наглядно продемонстрировал.

— С Багро все ясно. С другими демонами я не общалась, но хорошее впечатление они на меня и издалека не произвели. Но Момо и правда другой. Возможно, это все влияние Грегори. Поэтому-то он и спас меня. Уважение к старосте или еще какие-то причины, но, несомненно, связанные со старостой, не позволили ему бросить меня в беде. — Аркаша осеклась и нерешительно пробормотала: — Да. И Грегори бы расстроился, если бы чарбольная команда Сириуса лишилась бы нового члена команды.

— Чарбольная? Аркаша! — Маккин схватил ее за плечи. — Ты все-таки влезла в это?!

— Мне... — Она задохнулась от нахлынувших воспоминаний. — Удалось пройти испытание. Сегодня. Я прошла его еще до пары Немезийского. И теперь я в команде.

— Аркаша...

— Но я хочу! Только что закончилась тренировка. Мы сыграли друг против друга. Без Наложения, а как в обычный баскетбол. И это было так здорово, понимаешь? Здорово!

Губы Маккина вытянулись в тонкую ниточку.

— Если... тебе нравится, то я... Ладно, я в любом случае не вправе тебе указывать. И... Грегори. Он капитан. Он не даст тебя в обиду.

— Последняя фраза была вопросом или утверждением? — Аркаша громко шмыгнула носом и ткнулась лбом в грудь юноши.

— Ты не владеешь магией. — Последняя отчаянная попытка воззвать к разуму девицы.

— Да, фигово. Но я попробую обойтись без нее. Эй, Макки, не поможешь с прической? Коса крутая, но у меня голова начинает болеть, если волосы не свободны. — Аркаша повернулась к русалу спиной. — Расплети, пожалуйста.

— Позволяешь прикоснуться к своим волосам? — неуверенно спросил он.

— Э? Ну да. — Аркаша удивленно покосилась на него через плечо. — Как ты расплетешь косу, если не будешь меня касаться?

— Касаться тебя... — Маккин неожиданно резко отпрыгнул назад, налетев спиной на гущу кустов.

— Ты чего? — опешила девушка.

— А... я... тут насекомое какое-то перед глазами промелькнуло, — пролепетал он. Его уши налились насыщенным алым цветом. — Испугался слегка.

— Тебе ли насекомых бояться? — поддела его Аркаша. — Дубль два. Помоги. А потом неплохо было бы перехватить чего съестного.

Судя по тяжелому вздоху, задача перед Маккином стояла нелегкая. Аркашу так и подмывало спросить, чего он тушуется, но парень, скорее всего, снова бы смолчал.

Все десять минут, потраченных юношей на сражение с замысловатым плетением, созданным Шаньян, Аркаша терпеливо стояла без движения, отстранено рассматривая охваченные растительностью стены Туманного Лабиринта вдали.

— Готово. — Маккин с облегчением вытер пот со лба. — Словно бомбу обезвреживал.

— Мне обидеться или издевательски похохотать?

— Начни с издевательств и хохота.

— Я вообще-то человек добрый и издеваться не умею.

— А я бы сказал, что... — Маккин замолчал.

— Сказал? Что сказал бы? Эгей, ты чего?

— Твои волосы... — Маккин во все глаза смотрел на нее.

— Что? — заволновалась Аркаша. — Грязные и пропитанные потом? Ужасно выгляжу, знаю. Срочно в душ.

— Нет. — Русал дернул головой и нервно огладил подбородок. — Твои волосы стали длиннее.

— Не удивил. Волосы имеют свойства расти.

— Не так. Они стали намного длиннее.

— Да ну? — Аркаша обернулась, словно так можно было увидеть, что происходит с ее шевелюрой. Волосы, конечно же, последовали за движением головы. Опомнившись, девушка завела руку за спину и на мгновение остолбенела. Раньше рыжие кончики свисали чуть ниже лопаток, сейчас же волосы доходили до талии. — Чума!

— И они стали пышнее и... — Макки сощурился, — ... ярче?

— Тебе виднее, — растерянно пробормотала Аркаша, прижимая кончики волос к талии. Рассмотрев поближе один из рыжих локонов, она убедилась, что это действительно были ее волосы. Не иллюзия, не галлюцинация и даже не паричок, невесть как оказавшийся прикрепленным голове. Ее родная слегка кудрявившаяся шевелюрка. — И что это было вообще? В смысле... как?..

Аркаша взволнованно вдохнула и так и осталась стоять с надутыми щеками.

— Чье-то колдовство? — Маккин, казалось, был обеспокоен намного больше своей пострадавшей соседки. — Думаешь, это какое-то заклинание?

— Без понятия. — Аркаша провела пальцами по своей густой шевелюре — мягкой и послушной. — Не ты постарался? Типа волшебное русалочье касание обеспечивает рост и шелковистость вашей лысинки.

— Это что, реклама сейчас была?

— Пиар-ход-раскрутка! — Аркаша энергично щелкнула пальцами.

— Ну с таким пиар-менеджером мне успех обеспечен. А теперь серьезно: я подобным волшебством уж точно не владею.

— Тогда это Шани учудила? Или кто-то еще?

— Надеюсь, это не проклятие.

— Так, отставить пессимизм! Мне еще с этой волосней жить!

— Прости. Я и правда перегибаю палку. Да и нагнетать обстановку тоже умею. Не самая хорошая моя черта. Но знаешь, хоть я и сказал, что это может быть проклятием, также добавлю, что ты стала выглядеть лучше.

— Да я вообще симпатюля. — Аркаша скорчила рожицу.

— И это тоже. Но я имею в виду, что от тебя так и пышет бодростью. И на щеках цвет появился. Ты словно успела хорошенько отдохнуть и теперь полна сил.

И то верно. Игра против Джадина, Роксана и Момо должна была забрать последние силы. И она четко помнила соленый привкус пота на языке, жар изнурительной победы на коже и неприятное покалывание в коленных чашечках, предвещавшее стойкую ноющую боль. Сколько времени прошло с тех пор, как она покинула спортивный зал Сириуса? Полчаса, не больше. А Аркаша чувствовала себя прекрасно.

— А что, мне даже нравится это проклятие. — Девушка пару раз подпрыгнула на месте. — Совершенно не чувствую усталости.

— Наверное, нужно посоветоваться с кем-нибудь из преподавателей, — предложил Маккин. — Директора отвлекать не хочется. Кто у нас наиболее лояльный помимо Скального?

— Немезийский неплох. В помощи точно не откажет. — Аркаша освободилась от рукавов кофты и принялась поспешно и весьма небрежно вновь заплетать свои слегка изменившиеся волосы. — Если поразмыслить, мне грех жаловаться. Чувствую себя прекрасно. Но давай, прежде чем сходить с ума от неизвестности, сначала искупаемся и покушаем. Ох, и как теперь это дело под капюшон затолкать? Не пойду же я в открытую по общаге разгуливать, а до комнаты еще нужно четыре этажа преодолеть.

— Ладно, я пойду первым. Ты за мной. — Маккин решительно начал продираться сквозь кустарник.

— А как же ты? Отдал мне свою кофту, а сам? Ты ведь тоже не особо мелькать любишь.

— Меня больше волнует, чтобы тебя никто не увидел. Остальное неважно. Еще несколько полных ненависти взглядов я вполне могу стерпеть.

Похоже, у Аркадии Теньковской появился свой личный рыцарь. Послушно следуя за широкой спиной, Аркаша клятвенно пообещала себе, что обязательно когда-нибудь отплатит Маккину за его самоотверженность.

К счастью, им повезло. К главной лестнице незаметно подобраться было невозможно, потому что пришлось бы проскочить мимо широко распахнутых створок двери, ведущей в общую гостиную. Из помещения как раз раздавался мощный бит (и где только успели раздобыть музыкальный центр?) и слышались голоса. Кто-то очень рьяно пытался перекричать музыку. А холл пустовал. На пути же к узкой лестнице, приютившейся за стеной справа от входа, никто их не потревожил. Ступени были непомерно высокими и предназначались скорее для четкого марша, чем для суетливого бегства. На узеньких оконцах, встречающихся через каждые десять ступеней, кое-где висела полупрозрачная надорванная по краям паутина. Эту тайную лестницу Аркаше показал Маккин — мастер поиска альтернативных путей, — и она частенько пользовалась ею, когда нужно было очень быстро скрыться от любопытных мальчишеских глаз местных жителей. Наверное, в этом и заключалась главная причина того, что за пару дней проживания в мужской общаге Аркашу так ни разу и не разоблачили. И холеная маскировка тут совершенно ни при чем.

Комната четыреста семнадцать встретила их запахом дынных булочек, кисловатым ароматом раздавленного крыжовника и танцующими Аркашиными носками.

Система из розовых и светло-зеленых полосок на хлопковой поверхности, которая обычно благополучно умещалась на ноге, ныне всецело господствовала на чьей-то маленькой мохнатой голове. Ну как, чьей-то. Голова-то была как раз очень даже знакома всем. Пестрый носок расположился на черно-белой макушке сурового Гучебея Фонвизина де Скаляри Шестого наподобие колпачка для сна. Свисающий мысок лихо крутился из стороны в сторону, а скунс, стоящий на задних лапах и упирающийся передними в край Аркашиной кровати, дергал попеременно то хвостом, то головой, придавая еще большую скорость своему носку. Судя по частоте дерганий, Гуча пытался подстроиться под ритм доносящейся из-за стены музыки — мощного рока, от которого подрагивали стекла. А еще зверька нещадно покачивало, отчего он периодически утыкался носом в покрывало.

Рядом с Гучей бойко отплясывал Шаркюль. Комендант общежития, в отличие от скунса, не ограничился одним позаимствованным из Аркашиной сумки предметом одежды. Разноцветные носки увешивали его как гирлянды елку: по одному на треугольных ушах, парочка торчала из-за шиворота, кислотно-желтый болтался у самого подбородка словно слюнявчик. В руках гоблин сжимал узорчатые комки из носков и тряс ими как маракасами. И, надо заметить, чувство ритма у него было намного лучше, чем у Гучи. Хотя и качало его ничуть не меньше.

— Офигеть... — Аркаша застыла на пороге, пока Маккин поспешно закрывал за ними дверь.

Первым ребят заметил Шаркюль. Вскинув руки вместе с комками из носков, он всхрапнул:

— С-хр-сам-хр-ка Ар-хр-ка-хрш-и!

А затем громко икнул.

Аркаша обвела зорким взглядом комнату. А вот и оно. На стуле, отодвинутом на приличное расстояние от стола, лежала ламинированная картонка с расписанием занятий вводной недели, а на ней — матово-белая емкость, похожая на термос. Картину завершали две миниатюрные чарки.

— До... ик!.. Доча! — Гуча предпринял попытку оттолкнуться от края кровати и встать на все четыре лапы, но завалил выполнение маневра уже на первой секунде. Вместо лап пол поприветствовала морда скунса. Краешек носка печально приютился рядышком. — Ик!.. — Рывок и прямо-таки героическое восстание: Гуча приподнялся и более или менее закрепился на передних лапах, хотя задние продолжали разъезжаться в стороны. — Доча… Ик! А я... ик!.. на работу устроился! В библио… ик!.. теку.

— Поздравляю. — Аркаша приблизилась и присела рядом, скептически разглядывая своего папаню, которого не на шутку развезло.

— Буду покупать… ик!.. поку... ик!.. тебе платьица и... ик!.. колготочки. Моей принцессе. — Зверек хихикнул и повалился на ногу девушки. Подцепив лапкой шнурки на ее кроссовке, он принялся с наивысочайшим интересом наматывать их на другую лапку.

— Оу. А это типа празднование?

— Ага. Пра... ик!.. праздную... с приятелем.

— Я приятель! — бойко отрапортовал Шаркюль, от которого несло крыжовниковым вареньем.

— Вы разворотили всю мою сумку. Ладно, хоть нижнее белье на себя не напялили. — Аркаша сдернула с головы Гучи свой носок и махнула им в сторону Шаркюля. — Разве комендант не должен следить за порядком? И быть воплощением этого самого порядка?

— А я... хрюк!.. в порядке, — уверил девушку Шаркюль, с вожделением следя за носком в руках Аркаши.

— Ага, вижу. — Она подняла руку, и гоблин, обижено проскулив, направился к ней, шатаясь, как канатоходец на трясущемся канате. Не дотянувшись до носка, Шаркюль обнял Аркашину руку и привалился лбом к ее плечу. — Подозрительно пахнет. Что за пойло? И где вы вообще успели откопать его?

— Это... хрю... ик!.. прабабусино, — прогнусавил Шаркюль, вытирая свой провал, зияющий на месте носа, краем рукава Аркашиной футболки. (Точнее, футболки Шани). — Настоечка. — Он захихикал. — Хорошая настоечка. Вкусная.

— Гоблин сказал, — Гуча заговорчески понизил голос, — что ик!.. компотик вкусный.

— Прости, что открываю тебе истину, но, по-моему, в том термоске был не компотик.

— Правда-а-а?

Аркаша осуждающе глянула на коменданта, который уже успел малек прикорнуть на ее плече.

— А? Чегось? Не виноватый я. — Шаркюль мотнул головой и уронил на Гучу кислотно-желтый носок. — Моя пра-пра… настоечку... хрюк... литрами хлебала. И ни в одном... глазу.

— Видимо, твоя прабабуся была суровой женщиной. — Аркаша ткнула в лоб гоблина пальцем и отодвинула его от себя. — Потому что у вас обоих уже в оба глаза. И вообще глаза в кучку. Ты чего с моим папаней творишь? На нем, между прочим, ответственность лежит.

При этих словах Гуча встрепенулся.

— О нет... ик!.. Я безответственная свинья! — патетично воскликнул он, выдувая из слюны пузырики

— Свин... хрюк?.. Так ты не скунс? — поразился Шаркюль. Всхлипнув, видимо, от разочарования, гоблин ткнул скунса в нос серым когтем. — А где же твой пятачок?

— Нету... пятачок пропал! — взвыл Гуча.

— Тихо, тихо. — Аркаша погладила скунса по черно-белой спинке. — Я пойду поищу твой пятачок. — Она оглянулась на Маккина, сохранявшего на лице потрясенное выражение и никак не желавшего отлипнуть от входной двери, и подозвала его, махнув рукой. — Я в душ. Присмотришь за ними, Макки?

— Попробую. — У парня был такой вид, словно он не знал, с какой стороны подступиться к этому делу.

Аркаша постаралась управиться с душем как можно быстрее. Натянув брюки Луми и новую футболку Маккина, она, приоткрыв дверь, осторожно заглянула в комнату. Уж больно тихо там было.

Картина по ту сторону открывалась просто умилительная. Маккин, напряженный до предела, сидел на своей кровати. Гуча лежал на коленях юноши, задрав лапки кверху, а Шаркюль устроился сбоку от русала, обвив его локоть своими тонкими серыми лапами и мечтательно косился на носки на ногах Маккина.

— Если обидишь мою принцессу, — вещал Гуча, — ик!.. я возьму у своего приятеля мушкет... ик!..

— Не у меня, — еле ворочая языком, уточнил Шаркюль.

— У тебя нет... мушкета? — удивился скунс.

— Не-а.

— Тогда придется... ик!.. найти приятеля и мушке-е-е-ет. А когда я найду приятеля... ик!.. или... мушкет... то знаешь что будет?

— Пожалуй, я не хочу этого знать, — опасливо отказался Маккин, ловля за шиворот навернувшегося с кровати Шаркюля.

Летящий к полу стакан был ловко перехвачен решительной рукой. Грегори задумчиво покрутил спасенный стакан между ладонями и вернул его на полку раздачи.

— Что-то у тебя нынче все валится из рук, Шарора.

Демон, вцепившийся в лежащий на прилавке поднос так, что костяшки его пальцев приобрели снежно-белый оттенок, раздраженно покосился на старосту сквозь малиновый покров волос.

— Выглядишь плохо, Шарора. — Грегори уцепился за локоть Момо и потянул его прочь от раздачи Сириуса. — Давай-ка отойдем.

Быстро сориентировавшись, Грегори подтолкнул покачивающегося демона к ближайшей стене за колонной. Тот тяжело привалился к ней плечом.

— Да, видок ужасный. Ты и на тренировке еле-еле двигался. Что стряслось?

Момо прижал ладонь к губам и, отвернувшись, что-то пробулькал.

— Тебя что, тошнит?

Получив в ответ утвердительное кряхтение, староста вздохнул.

— Боже, боже. — Грегори сдержанно похлопал демона по спине. — Милый, надеюсь, это не мой ребенок?

— Заткнись, — раздраженно огрызнулся Момо, отпихивая от себя Грегори.

— Осторожно с очками, — хмыкнул староста, перехватывая демонскую руку и отодвигая ее подальше от своего лица. — Это что за чудеса такие? Не думал, что демоны могут чувствовать недомогание.

— Я тоже.

— Раньше такое случалось?

— Нет.

— Предположения? Да ладно, не смотри на меня фурией. Ты же знаешь, я помочь пытаюсь.

Момо неопределенно дернул плечами и сильнее прижался к стене. Если бы у него отобрали и эту опору, он, пожалуй, растянулся бы на полу.

— Странное ощущение было еще до тренировки. — Момо прикрыл глаза и сделал пару шумных вдохов.

— Типа упадка сил? — уточнил Грегори.

— Ну...

— Хм-м. Как если бы у тебя забрали часть жизненной энергии? Забавно. У демона, который крадет жизненные силы, кто-то взял и стащил его собственные. Такой удар по самолю...

— Что сказал? — Момо резко открыл глаза и вперился в Грегори.

— Чего? — На мгновение староста растерялся. — Говорю, самолюбие твое наверняка пострадало.

— Нет. То, что сказал раньше.

— Про воришку твоих демонских сил? Это была шуточка. — Грегори посерьезнел. — Разве кто-то способен сотворить подобное с демоном?

Момо молча смотрел на него еще пару секунд, а потом уставился в темный потолок. До них доносился смех учащихся и шуршание касающихся о тарелки столовых приборов.

— Нет.

— Слушай, в Блэк-джеке демонам запрещено питаться чьей-то жизненной энергией. И тебе об этом прекрасно известно. Ты ведь ничего такого себе не позволял, Шарора?

— По моему виду разве незаметно? Похоже, что я кого-то сожрал?

— Согласен, до цветущей розы не дотягиваешь. Но в прошлый раз ты покушался на Теньковскую. Тогда, в спортзале, когда она предпринимала первые попытки примкнуть к нам. Если бы я тебя не остановил, то что? Хлебнул бы ее жизненной силы?

— Легче, очкастый. — Момо поморщился. — Это была шуточка. — Он в точности скопировал интонации, которые использовал до этого Грегори. Подобный трюк вполне сошел бы за издевательство, если бы сам демон не казался таким полудохлым. — Я чту правила и не питаюсь всякими шмакодявскими отбросами.

— Уговорил. Верю. Но твое состояние меня все же беспокоит. Проверил метку «Базовый держатель»? Она ни что не реагирует?

— Норма.

— А что с твоей печатью?

— Вряд ли проблема в ней.

— Дай-ка гляну. — Грегори схватил Момо за плечо и, силой развернув демона к стене, дернул край его майки вверх, обнажая демонскую спину. Часть черной спиралевидной татуировки с карточными мастями тоже оказалась на виду. — Вроде с ней ничего не... — Заметив боковым зрением шевеление, староста подавился словами.

Чуть левее от колонны стояли Ваниль и Брунгильда. Брови Брунгильды упорхнули к макушке, отчего глаза казались непомерно огромными. Выскользнувшая наружу жвачка была прижата к нижней губе языком и по плану должна была вернуться в рот, но ведьмочка, видимо, пораженная представшим перед ними зрелищем, так и застыла.

Ваниль — розовласая миловидная куколка — с остервенением грызла краешек зеркальца в розовой оправе, украшенной малюсеньким полупрозрачным атласным бантиком и розовыми бусинками на серебристых шнурочках. Ее взгляд прожигал Грегори, а челюсть работала со скоростью грызуна, стремящегося поскорее расправиться с чужими съестными запасами.

— А я-то думала, в чем твой секрет, староста. — Брунгильда все-таки затолкала жвачку в рот и смачно ею чавкнула. — Почему парни Сириуса к тебе так сильно душой прикипели? А ты у них, оказывается, этот... альфа. Самец.

— Не знаю, как это выглядит, — заметив, что все еще оттягивает край майки Момо, Грегори поспешно разжал пальцы, — но, уверяю, выглядит это совсем не так, как есть на самом деле.

— Несомненно. — На секунду Брунгильда даже перестала жевать. Видимо, чтобы продемонстрировать наисерьезнейшую реакцию на слова старосты.

Ваниль перевела дикий взгляд с края майки Момо, который совсем недавно сжимала рука Грегори, на самого старосту. Ее зубы со скрипом проехались по поверхности бедного зеркальца, а помада оттенка фуксии оставила след на одном из шнурочков.

Опомнившись, Грегори кинулся к Момо. Девушки стояли сбоку и вряд могли разглядеть тату-печать на пояснице демона, но перестраховаться все же стоило. Поспешно оправив майку Момо, староста убедился, что демон ничем лишним больше не сверкает. Такой заботливый жест Ваниль стерпеть уже не могла. Она яростно вгрызлась в бусины на зеркале, а мгновение спустя и вовсе оттяпала одну.

Настороженно проследив, как сплюнутая бусина скачет от них прочь, Грегори на всякий случай отодвинулся от Момо. Тот, к слову, вообще уже ни на что не реагировал. Так и стоял, уткнувшись лицом в стену.

«Подъем, Шарора!» — прошипел Грегори, протягивая к нему руку, и одним рывком развернул его.

— Чего тебе? — раздраженно буркнул Момо, кося на него затуманенными странной дымкой глазами.

— Не лапай моего принца! — тонко взвизгнула Ваниль, истерично взмахивая руками. Многострадальное зеркальце взлетело к потолку, а затем рухнуло точно в руку Брунгильды. Та даже бровью не повела, а просто подставила ладонь под летящий аксессуар. Похоже, ей не в новинку было ловить всякую всячину, посылаемую в полет Ваниль.

«Так, это, по ходу дела, серьезно, — устало подумал Грегори, рассматривая перекошенное яростью личико розоволосой девушки. — Женское воображение поразительно. Это ж что нужно было себе напридумывать, чтобы приревновать ко мне?»

А Ваниль тем временем успела переместиться в личное пространство объекта своего обожания.

— Ровен, как ты себя чувствуешь? — заворковала девушка, прижимаясь грудью, обтянутой тканью белой блузки, к руке Момо чуть повыше локтя и, доверчиво округляя глаза в ворохе длинных сдобренных тушью ресниц, заглянула под малиновую челку демона. — Тебе плохо? Могу я помочь?

Привлекательная девчушка, не поспоришь. И личико приятное, и фигура отличная. И буфера есть. Ими-то она и старательно терлась о руку Шарора. Просто красочная сладость в прозрачной упаковке. Но очень уж зацикленная, по мнению Грегори. Такие создают пустой шум на пустом месте. Сексуальная, но на этом все.

В принципе такие девушки — сами по себе недоступные, но готовые демонстрировать свою доступность в определенные моменты и в крайне агрессивной форме, — должны быть во вкусе демонов — существ, мало ограниченных моралью.

Ровен в последние дни сам не свой. А им еще предстоит сыграться с новым составом. Фасцу и Теньковская должны стать крепкими элементами их общего сложного механизма. Чтобы не проиграть пари Александру Цельному, нужно задействовать потенциал каждого на максимуме. Поэтому если Ровен Шарора таким образом сможет расслабиться, то это, пожалуй, пойдет ему на пользу.

— Ну и кто ты?

Грегори едва сдержался, чтобы не издать возмущенный вопль. Мало того, что взгляд демона, кинутого на Ваниль, был наполнен равнодушием, так и в голосе не была ни намека на эмоции. Хотя бы вежливость включил, чурбан! Нельзя же так с девушкой поступать. Тем более с той, которая к тебе клеится. Нужно вести себя корректно.

Однако Ваниль, в отличие от Грегори, откровенное равнодушие Момо ничуть не смутило.

— Я Ваниль. Из Мимозы. Мы часто в коридорах с тобой сталкиваемся. — Жаль, что из интонаций нельзя варить сладкий сироп. В голосе Ваниль было столько сласти, что, казалось, вдохни воздух рядом с ней, и в горло потечет горячая патока. — А в прошлом году ты огрел меня дверью, когда выходил из аудитории Эльблюма, но не заметил этого!

Грегори медленно передвинулся поближе к Брунгильде и, кивнув на разыгрываемую сцену, вопросительно дернул бровями, вкладывая в это всю совокупность волнующих его вопросов.

— Что? — Брунгильда в ответ пожала плечами. — Я за нее и за ее разврат ни в каком виде не отвечаю. Хотя, когда она сушит лифаки на раме открытой форточки и роняет свое мокрое тряпье кому-нибудь на голову, разбираться почему-то всегда приходится мне.

— Ты молодец. — Грегори не нашел ничего лучше чем просто похвалить ее. Сочувствовать в такой ситуации несколько неуместно.

На мгновение оторвавшись от любования Момо, который теперь даже не утруждал себя ответами на вопросы беспрестанно щебечущей девушки, Ваниль сообщила:

— Я отведу Ровена в медпункт. — Ее глазки хищно сверкнули. — И сама уложу его в кроватку.

— Э, не нужно. — Грегори нерешительно шагнул в их сторону.

— Почему? — Ваниль злобно зыркнула на старосту. Ее рука обвилась вокруг локтя Момо. — Я справлюсь.

Коря себя за излишнее беспокойство, Грегори обошел сладкую парочку по кругу и приблизился к Ровену с другой стороны. Ворчать можно сколько угодно, но оставить Шарора в таком состоянии он не мог. И уж тем более передать на чужое попечение.

Новая вспышка нахлынувшей ревности отразилась на лице Ваниль перекошенной линией густо обмазанных помадой губ. А ведь Грегори даже не мог воспользоваться своим положением и воздействовать на девушку, ведь теперь он не был старостой Мимозы.

— Я могу помочь, — настаивала Ваниль, еще теснее прижимаясь к Ровену. Тот нахмурился. Заторможено, но он все же начинал проявлять раздражение.

— Спасибо, лучше я... — Грегори предпринял попытку мирных переговоров, но влюбленная ведьмочка и не думала прислушиваться к его лепету.

— Я могу сделать массаж, — Ваниль привстала на цыпочки и проникновенно сообщила Ровену: — любой части тела.

Снова никакой реакции. Демон медленно качнул головой.

— Он сделает. — И подкрепляя фееричность заявления, Момо неожиданно ловко сграбастал Грегори за воротник, а большим пальцем другой руки ткнул его в плечо.

Ясно-понятно, что Момо особо не вслушивался в слова девушки и уж тем более не вникал в смысл щедрых предложений, которыми она смело раскидывалась. Ему надо было просто отделаться от нее, поэтому он, недолго думая, переложил ответственность на ближнего своего. А кто тут был самый ближний?

Выражением, появившемся на лице Ваниль, можно было пугать непослушных деток. Ожидался удар. И он был неминуем.

Но тут на помощь подоспела Брунгильда. Схватив локоток своей готовой вот-вот взорваться соседки, она дернула ее на себя, в один момент отцепив от демона, и потащила прочь, приговаривая: «Мороженое. Нам срочно нужно съесть мороженое».

Грегори выдохнул. Его отпустило. Стукнув по демонским пальцам, продолжающим тянуть его за воротник, староста проворчал:

— Если меня проклянут, Шарора, я тебе такой массаж устрою... Век помнить будешь.

— А щас-то ты чё нудишь?

— Не представляешь, в каком свете ты меня только что выставил. Да здравствуют новые наполненные свежим фарсом слухи.

Момо в ответ лишь равнодушно моргнул.

— Наплевать.

— И тебе нет дела до того, о чем же будут эти слухи?

— Ну...

— Звучать будет что-то вроде «Рюпей сеет разврат и подминает под себя весь Сириус».

— Наплевать.

— Супер. Знаешь, когда я был старостой Мимозы, моя репутация никогда не страдала. А связался со Смешанными — вуаля, теперь я — пучок из наиинтереснейших сплетен.

— Наплевать.

Грегори уже было решил, что Ровен так и ограничится этим своим односложным равнодушным откликом, когда демон лениво добавил:

— Но ты пучок не Мимозы. Ты пучок Сириуса. Наш.

Грегори застыл, сердце застучало быстрее.

— Эй, Шарора, — он скрестил пальцы и покосился на свои кроссовки, — на пробной игре, если нам выпадет в ней участвовать, и в дальнейшем на турнире помни, пожалуйста, свои слова.

— Ну...

Этого неясного и гнусавого отклика для Грегори было более чем достаточно. Настроение вмиг повысилось.

— Как насчет перекусить? Или тебя все еще тошнит?

— Я бы перекусил. — Момо оттолкнулся от стены и схватился за плечо Грегори. — Обычный отдых восстановит мои силы, но слишком медленно. Мне нужна энергия хотя бы для того чтобы на ногах устоять.

— И не проси, я не позволю тебе питаться чужой жизненной силой. — Грегори был непреклонен. — Ничего, сам восстановишься. От тебя не убудет.

— Ты знаешь, что мне это сделать в сто раз сложнее, чем другим.

— Так и не терял бы драгоценные силы. Смысл теперь жаловаться?

— Это не моя вина. Их, похоже, и правда... забрали. Я разберусь.

— Ну попробуй разобраться. Слушай, у меня уже плечо от твоих пальцев хрустит. Чего ты от меня хочешь, Шарора? Выкладывай.

— Силу.

— Чего-чего?

— Дай мне силу.

— Та-а-а-ак, полегче на поворотах. — Грегори отступил от него. — Вот об этом даже не заикайся. Идиот!

— В чем дело? — раздраженно спросил Ровен и медленно заковылял в его сторону. — Раньше ты уже делился со мной энергией.

— Заткнись. — Грегори оглянулся по сторонам и зашипел: — Всего раз было! К твоему сведению, это отвратительнейшее, чем я когда-либо занимался! И тот раз был крайним случаем. Сейчас ты вполне способен сам выкарабкаться. И... — Юноша врезал кулаком по стене. — Даже не напоминай мне об этом больше.

— А если...

— Ни за что! Все, умолкни, олух. Пошли. Зарядим тебя иным энергетиком.

Грегори принялся толкать Момо к раздаче Сириуса. Там как раз исчезла вся толпа.

— Мефиста. Вкусняшку для Шарора. — Приняв от буфетчицы высокий стакан с красной жидкостью, староста сунул его в руки присевшего на ближайшую скамейку демона. — Пей. — Сам встал рядом. Раздражение все никак не покидало его. — Пей-пей. Может мозги прочистятся. Шумновато как-то стало, не находишь?

В столовой действительно наметилась странная активность. В воздухе ощущалась некая зловредность. Атмосфера дикой стаи, собравшейся вокруг слабой особи.

— Да ладно вам? — Грегори поискал взглядом рыжие локоны.

Вот она. Аркадия Теньковская. Присела на скамью в середине зала и замерла истуканом, смотря прямо перед собой. От ее стола по направлению к раздаче Сириуса шел Маккин Моросящий. На его лице тоже застыла маска — никакой реакции на шушуканье окружающих. Чуть поодаль от стола, где сидела Теньковская, Ваниль что-то рьяно нашептывала стайке ведьмочек. Миг и девчонки залились смехом, в открытую пялясь на Аркадию. Остальные студенты тоже не обделили ее вниманием.

Оголилась перед всеми, посмела противостоять Нарисе да еще и шастает везде под ручку с русалом с севера. Плотина держалась на паре Немезийского, потому что все были слишком загружены предстоящей встречей с несносцами, но, как только сложности миновали, плотину прорвало и Теньковской припомнили ее подвиги.

Однако Грегори впервые наблюдал столь массовый и откровенный негатив. Без сомнения, основная причина — русал. Староста покосился в сторону соседнего ряда. Моросящий почти дошел до раздачи. Студенты расступались перед ним, едва ли не шипя, как клубок насмерть перепуганных змей.

— Надо было давно переговорить с ней по поводу ее отношений с русалом, — принялся корить себя Грегори. — Ума не приложу, как она умудрилась связаться с ним. Слушай, Шарора, я думаю, нужно как-то показать народу, что Теньковская с нами, а потому неприкосновенна. Не хотелось бы, чтобы у кого-то в нашей команде отсутствовала мотивация. Упавшие духом нам ни к чему.

Грегори полагал, что Ровен, хлебнувший напиток, успел задремать, и с удивлением обнаружил, что тот, повернув голову, не моргая, смотрит на Теньковскую.

— Похоже, ты слегка ожил. — Грегори отодвинулся, потому что Ровен внезапно начал подниматься. — Напиток помог?

Демон не ответил. Он, чуть шатаясь и едва не выплескивая красную жидкость на пол, направился вдоль столов. Грегори понятия не имел, куда держит курс это угрюмое создание, поэтому молча последовал за ним. Он все еще опасался, что Ровен, не справившись со слабостью (потому что совершенно не привык быть слабым), способен эпично рухнуть кому-нибудь под ноги.

Пару десятков шагов, и они окунулись в зону всеобщего внимания. Просто взяли и подошли к столу Аркадии Теньковской. Заметив их, девушка встрепенулась и вскочила.

— Привет, — несколько испуганно пробормотала она.

— Привет, — откликнулся Грегори, с недоумением ожидая дальнейших действий Ровена Шарора.

А тот безотрывно смотрел на стушевавшуюся Аркашу. Тяжелым таким взглядом смотрел. Как будто огромный молот ей на макушку опускал. Наставшая вокруг тишина не прибавила Грегори понимания.

Несколько неторопливых шагов приблизили Момо вплотную к девушке. Ей было не по себе от его взгляда. Это было заметно. Она задрала голову и настороженно глядела в ответ.

«Наверное, мне надо это как-то прекратить». — Грегори уже было решил воплотить пришедшую на ум мысль в реальность, когда Момо вдруг дернул рукой. Той, что держал стакан. Красная жидкость с хлюпаньем ударилась о стеклянные стенки, пара алых капель вылетела наружу и приземлилась прямиком на бледную девичью щеку.

— Ай... — Аркаша удивленно заморгала, а красные капли начали медленно скатываться по ее щеке, прочерчивая неровные линии.

— Шарора, — прошипел Грегори, уверенный, что Момо опять принялся за свои провокационные наезды на девчонку.

Хлоп! Аркаша вздрогнула, когда на ее плечо опустилась рука Момо. Он наклонился к ней.

— Бесишь, — четко и ясно сообщил ей демон.

А затем лизнул. Лизнул ее.

Провел языком от самого подбородка Аркаши до ее скулы, слизывая красные линии. И сделал это чрезвычайно медленно.

И даже как-то... чувственно.

Раздался звон. Кто-то швырнул свое маленькое розовое зеркальце на пол.