Спасение мстителя

— Тебе нужно что-нибудь поесть, — недовольно произнес он.

— Через минуту.

Не удовлетворившись ответом, он наколол на вилку кусочек картофелины со своей тарелки, чтобы Ника попробовала. Что она и сделала, потому что не хотела слушать нотаций, но чуть не поперхнулась, когда увидела, что в комнату вернулся Винсент. Боже правый. «Это уж слишком», — подумала она, покрываясь мурашками при виде этих опасных черных глаз под полуприкрытыми веками. С последней встречи он отрастил козлиную бородку, придававшую ему опасный и чертовски сексуальный вид. А еще это первый раз, когда она видела его без своего любимого кожаного атрибута. Если такое возможно, то сейчас он выглядел еще опаснее, чем в длинном плаще, овевающем его ноги. Возможно потому что теперь можно было беспрепятственно рассмотреть его мощное тело под рубашкой и брюками. Все черное, как и длинные волосы. Такие шелковистые на вид, что Нике хотелось стукнуть себя за то, что не коснулась их, когда была возможность в Сиэтле. Ей стоило хотя бы провести сквозь них пальцами. Или сжать в руках, притягивая к себе, углубляя поцелуй...

Винсент взглянул в ее сторону, направляясь к Максиму и еще какому-то мужчине, и Ника поспешно отвела взгляд. Она теребила волосы, наматывая прядь на палец, и старалась отвечать на вопросы Калеба о свадьбе.

Почему она продолжала так реагировать на Винсента? По телу разливалось тепло, и Нике хотелось, чтобы это прекратилось. В конце концов, это бессмысленно. У нее нет будущего, пока не найдены улики Кевина против Калеба. Но и после этого скорее ад заледенеет, чем она вновь вручит мужчине свою свободу.

Даже тому, кто одним взглядом заставляет сердце биться чаще, а простой поцелуй запомнить так же сильно, как потерю девственности. Ника знала лишь, что поцелуй — это все, на что она сейчас способна. Когда придет время снова сблизиться с мужчиной, струсит ли она? Или еще хуже, впадет в истерику, вспомнив о тошнотворных лапах Кевина?

Она не знала и определенно не собиралась экспериментировать с мужчиной наподобие Винсента Романи.

Векс присоединился к ним как раз в тот момент, когда возле бедра завибрировал телефон, из-за чего желудок сжало, а маленький кусочек картошки настойчиво пожелал двинуться обратно.

— Сейчас вернусь.

Она отошла, не дожидаясь ответа, и вспомнила про ванную комнату недалеко от входа. Ника практически бегом бросилась туда, но недостаточно быстро. Звонок перешел на голосовую почту. Она подняла юбку и вытащила телефон из-за пояса нижнего белья — единственное место, где могла его спрятать, так как не посмела оставить телефон в комнате. Не было необходимости смотреть на экран, чтобы узнать, кто звонил.

Ника быстро перезвонила Кевину.

— Почему ты не здесь? И почему не отвечала?

От разъяренного требовательного голоса волосы на затылке встали дыбом.

— Я скоро вернусь. Церемония католическая, а ты же знаешь, какие они бывают затянутые. Они только закончили. — Ника говорила тихо, надеясь, что стены были толстыми.

— У тебя двадцать минут.

Ника сжалась от невысказанной угрозы.

— Мне понадобится больше времени, чтобы добраться...

— Двадцать. Минут.

— Но даже если я...

— Двадцать минут! — вскричал Кевин.

Ника часто заморгала, сдерживая слезы.

— Ладно. Хорошо, — прошептала она.

Отключившись, она заказала такси и покинула ванную, стараясь не очень торопиться на лестнице, дабы не вызвать подозрений. «Слава богу, Габриэль не привел Еву сюда для их личного празднования», — подумала Ника, входя в их спальню, скидывая шаль и расстегивая молнию платья. Она на ходу сдернула его до бедер, морщась от резких движений и путаясь в подоле. Добравшись до кровати, Ника скинула его на пол и расстегнула чехол, чтобы достать платье, в котором приехала. Странно, что она больше переживала о том, что может запачкать подарок Евы, а не что будет сама через час истекать кровью.

Рваный вдох и тихое проклятье заставило Нику вскрикнуть и обернуться. Она сжала, словно щит, золотую ткань перед своим практически обнаженным телом и сердце было готово вырваться из груди, когда взгляд наткнулся на разъяренное лицо Винсента.

Он стоял в дверях ванной, должно быть находился внутри, когда Ника вошла в комнату, а потому и не заметила его. В руках Ви держал маленькую подарочную коробочку в серебряной обертке с крошечным бантом наверху.

И только что ему предоставился идеальный вид на грубые желто-зеленые синяки, покрывавшие ее спину, плечи и верхнюю часть рук. Не говоря уже о еще более ужасных следах побоев на пояснице и ребрах.

— Что, блядь, с тобой произошло?

Ника была так шокирована его появлением и тем, что кто-то увидел то, что так тщательно скрывалось на протяжении года, что мозг отказывался работать. Она изо всех сил пыталась придумать причину подобных следов на теле.

Авария? Слишком очевидная ложь.

Падение с лестницы? В их квартире нет ни одной.

Нападение? Ее из квартиры не выпускали, чтобы такое могло произойти.

— Э-э-э... — Есть последнее средство и, если возможно, Ника его использует.

— Кто это сделал с тобой? — его вопрос прозвучал почти шепотом, но таким угрожающим, что волоски на руках встали дыбом. Винсент подошел ближе. — Это был он? Твой старик... — Он зажмурился, и на его лице появилось такое мучительное выражение, словно он вот-вот превратится в дьявола. — Господи-боже. Он покойник.

Слова буквально вырвались рычанием из его горла, и Ника лишь молча уставилась на мужчину. Он был страшен, но не для нее. На самом деле, для жаждавшей спасения Ники его ярость была настолько привлекательной и желанной, что руки дрожали от желания броситься в его объятия и позволить сражаться за нее.

— Нет, — прошептала она, думая о выпуклости под подкладкой чемодана. — Нет, Винсент. Это не то, эм... что ты думаешь. — Ему нельзя сейчас вмешиваться. Когда она была так близка, чтобы покончить с этим кошмаром.

В голове щелкал таймер. Нужно идти. Худшее, что она могла сделать, это позволить Кевину ждать.

— Тогда тебе лучше рассказать мне, что это, прямо, блядь, сейчас, Рыжая.

Он смотрел не на нее, а ей за спину. Проследив за его взглядом, Ника увидела свое отражение в окне. Он пялился на ее почти голую задницу!

— Пожалуйста, отвернись. Сейчас же, — бросила она, когда Винсент не послушался.

Он повернулся спиной, и Ника быстро натянула через голову платье. Позвоночник пронзали иглы тревоги, отзываясь болью в спине. Кевин убьет ее за то, что заставила себя ждать.

— Послушай, — произнесла она, упаковывая зеленое платье в чехол, больше для того, чтобы чем-то занять руки. — Мне нужно ехать, и сейчас нет времени объяснять, но я в порядке. Ладно? Это пустяки. — Покончив с упаковкой, Ника скользнула мимо Винсента, но он вытянул руку, останавливая ее. Он не коснулся ее, лишь поднял мощную руку, словно барьер на железнодорожном переезде перед мигающими огнями.

Ника подняла взгляд из-под ресниц и почувствовала прилив смущения, причин для которого, казалось, не было. Это совсем не походило на сны, в которых они с Винсентом были одни в спальне, прикасаясь друг к другу, целуясь и медленно снимая одежду... Ника едва сдержала дрожь. Конечно, они не соприкасались. Винсент даже не позволил себе перегородить ей путь своим телом, но он определенно видел ее в красивом нижнем белье цвета фуксии. Только вместо привлекательной девушки перед Винсентом предстали лишь уродливые синяки и шишки. Если она вызвала у него отвращение тогда, возле бассейна, то как он должен относиться к ней сейчас?

— Ты никуда не пойдешь. Пока все мне не расскажешь.

— Почему я вообще с тобой разговариваю, тогда как это совершенно не твое дело? — чопорно произнесла Ника, пытаясь убедить, что он пересек черту дозволенного. Безуспешно — прозвучало слишком истерично.

— Моретти хочет знать, что ты так...

Они оба обернулись и увидели в дверях Калеба. Ника сникла. Серьезно? Это реально происходит сейчас, когда мне нужно убираться нахрен отсюда? Я уже должна быть далеко.

— Вот ты где, Ник. Что ты, черт побери, делаешь, Ви? — спросил Калеб, имея ввиду явное нежелание Винсента пропустить Нику.

— На ней отметины.

Калеб нахмурился и вошел в спальню.

— Что?

— Я случайно зашел, когда она переодевалась и увидел...

Ника пнула по его дорогому итальянскому ботинку.

— Заткнись, — процедила она сквозь зубы. А потом четче: — ничего, Калеб. Винсент решил, что что-то увидел, но ошибся.

— Выглядит так, словно кто-то бил ее монтировкой по спине.

Она ахнула от такого предательства и злобно уставилась на неандертальца. Тот скрестил руки на груди и уставился в ответ. Внимание Ники привлекли кожаные ремешки, прикрывавшие небольшую татуировку на широком запястье. Полдюжины тонких полосок, без изысков, если не считать маленькую подвеску на одном из них. Благородный серебряный ангел с расправленными крыльями склонялся над букетом цветов. Ника не знала, почему при виде этой фигурки стиснуло горло, хотя от дерзости парня хотелось скрипеть зубами.

— Ник? — Тревога в голосе брата разрывала сердце. — О чем он говорит?

— Ни о чем, — надавила она. — Это синяк. Тоже мне, невидаль.

— Синяки. Их много, — добавил Винсент.

— Может, хватит? — Она раздраженно топнула ногой. Как бы ни старалась Ника придумать что-нибудь вразумительное, ее мозг напоминал чистый лист бумаги. Поэтому, взяв себя в руки от невыразимого смущения, она открыла рот и ее чуть не стошнило от того, что собиралась сказать.

— БДСМ, — выдавила она.

Повисшая тишина навела Нику на мысль о звучании космического пространства. Лишь кровь шумела в ушах от повышавшегося с каждой секундной давления.

— Что ты сказала? — На лице Калеба появилось странное замешательство.

— Подчинение и прочая херня, — проговорил Винсент.

— Я знаю, что это, — рявкнул Калеб и, благослови Господь прекрасное сердце брата, скривился, не поверив услышанному ни на секунду. Не то чтобы с этой практикой было что-то не так...

— Все равно, это чушь собачья, — добавил Винсент. — Игры с болью не оставляют на теле то, что я только что увидел. А теперь хватит юлить, Рыжая, и расскажи нам, почему ты так отчаянно покрываешь этого покойника, за которого вышла замуж.

«Чтобы спасти жизнь брата!» — хотелось крикнуть ей. Вместо этого бросила:

— Спасибо, что испортил мою попытку успокоить брата, мистер Эксперт.

Необходимость убираться отсюда буквально ревом раздавалась в голове. Кевин слетит с катушек.

Если только ей не посчастливится заполучить флэшку и убраться подальше до того, как он накинется на нее.

— Я иду искать Еву, — произнесла Ника, двинувшись к двери. — Она подтвердит мои слова. Она знает, чем я занимаюсь. — Как я смогла это сказать без истерического смеха? Ника остановилась и подняла руку, когда они оба направились следом. — О нет, не надо. — Если бы можно было все рассказать и взять их с собой для защиты. Но нет. Потому что если это не флешка в чемодане, тогда улики против брата могут находиться где угодно. Если Ника заявится с этими двумя, и Кевин поймет, что тайна раскрыта, тогда он без промедления отправит доказательства в полицию. Калеба посадят. Брат лишится свободы и не выйдет лет до пятидесяти. Она не могла такого допустить.

— Вы двое оставайтесь здесь, а я приведу Еву. Достаточно и того, что вы заставляете втягивать ее во все это в день свадьбы. Не думаю, что ей понравится обсуждать такое в присутствии гостей.

Ника развернулась на каблуках и вылетела из спальни. Все, что она могла, это удержаться от желания снять туфли и побежать. Но она шла быстро, без преследователей, и спустилась по лестнице. Скрестив пальцы в фойе и чувствуя вину, что бросила Калеба, она направилась прямо к выходу. Помахала трем головорезам и вышла под низкий гул голосов из гостиной.

Спускаясь по каменным ступенькам к ожидавшему такси — слава Богу, оно приехало — Ника молилась как никогда прежде, о том, чтобы пережить эту ночь.

Глава 6

Винсент буквально прирос к полу посреди спальни Габриэля и Евы.

Ника врала. Должна была врать. Грубый секс не мог так изуродовать ее статное тело. Святое дерьмо.

Забрав подарок, за которым послал Габриэль, и выйдя из ванной, Винсент чуть не упал на колени в молитве при виде Ники в одном лишь нижнем белье. Но потом заметил темнеющие синяки на шелковой коже: желтые, зеленые и серые вздувшиеся шишки на изящных лопатках. Все еще опухшие, они означали крайнюю жестокость того, кто нанес их. И ужас в этих изумрудных глазах, когда Ника повернулась к нему, выдавал трагическую тайну.

Выражение ее лица не было похоже на смущение из-за своих сексуальных предпочтений.

В груди стало тяжело, и Винсент с трудом сглотнул.

— Не секс сделал с ней такое, Пейн.

— Что ты видел?

Калеб выглядел плохо, и Винсенту не хотелось говорить, но...

— Десятки ушибов. Какие-то старые, какие-то нет. Глубокие и темные. На ребрах... — Он яростно втянул воздух. — Какого хрена мы ждем? Я знаю, что она врет!

Калеб выглядел неуверенным, но все равно последовал за Винсентом.

— А если нет?

— Да. — Винсент давно научился прислушиваться к своим инстинктам, и эти ублюдки вопили так громко, что казалось, голова вот-вот взорвется. Знать, что эти раны нанесены мужской рукой. Черт. Сила ярости пугала даже его.

Ее муж чем-то удерживал ее. Больше ничего не могло объяснить то, что Ника оставалась с насильником. Кевин Ноллан, этот мудак чем-то шантажировал Нику.

Спустившись с Калебом в фойе, Винсент сразу заметил Еву, смеявшуюся над чем-то вместе с отцом. Они были у входа в гостиную, стоило Еве заметить их приближение, улыбка сползла с ее лица.

— Что случилось? Калеб? Где Ника?

— Она сказала, что пойдет за тобой.

— Я не видела ее с церемонии. Собиралась пойти наверх за ней, но Максим сказал, что вы все пошли в нашу спальню. Не хотела мешать.

Макс, видимо, не спускал глаз с камер наблюдения. Винсент огляделся и вопросительно махнул парню.

— Чем вы так ее напугали? — прорычал русский, поднимая стопку водки и опрокидывая ее.

— Она ушла? — спросил Винсент. — Какого хрена ты не забил тревогу?

— Не был уверен, что должен. Подъехало такси, и она спустилась через минуту. Мы едем за ней?

— Я и Калеб. Нам не нужна куча тел, чтобы привлекать внимание.

— К чему? Почему она уехала? — воскликнула Ева. — Что случилось?

Василий, нахмурившись, приобнял дочь за плечи, когда к ним с любопытным видом подошел Габриэль.

Калеб так яростно потер ладонями глаза, что Винсент удивился, как они не выпали из глазниц. По напряженным морщинкам вокруг рта и бледному лицу несчастного парня стало ясно, что он всерьез воспринял слова Винсента. Проклятие. В любую секунду он может просто рассыпаться от чувства вины.

Винсент знал, каково это.

— Пейн. Поехали.

Байкер вскинул голову и молча уставился на него, словно не понимал, что еще делать. И Винсент почувствовал боль в груди. Никто, особенно Ви, не хотел бы увидеть такого человека, как Калеб Пейн, сломленным. И Винсент не понаслышке знал это отупляющее самоосуждение за неспособность защитить младшую сестру.

— Поехали куда? — вмешался Векс, шумно протопав к ним с пивом в руках. — Что стряслось, брат? — обратился он к Калебу. — Ты выглядишь так, словно увидел привидение.

— Мы были правы насчет Ники, — прохрипел Калеб.

Векс застыл, его черты ожесточились, а голубые глаза стали такими же ледяными, как и у Алека.

— Просвети меня, Ви, — произнес Габриэль. — Где Ника? — Он занял место Василия и прижал Еву к себе.

— Она ушла, — ответила его жена.

— Пейн, — повторил Винсент. — Пойдем.

Подошел Векс, но Винсент покачал головой.

— Ты остаешься.

— Пошел ты, Романи, — прорычал Векс.

Макс приблизился, остановившись в дюймах от спины президента ОДМК.

Отец Руссо благоразумно удалился. Слава Богу, можно было не сомневаться, что парень не кинется к брату, как только переступит порог дома. Только гребаного Лоренцо им не хватало, дышащего в спину и желавшего действовать по инструкции.

— Ты знаешь, где она? — спросил Винсент Векса. Тот стиснул зубы и коротко кивнул.

— Да, знаю, поэтому мы едем с Калебом. — Почему-то Векс больше Винсенту не нравился, хотя раньше всегда было наоборот. Возможно, из-за того, как этот придурок, — да, именно так — фамильярно обнял Нику при первой встрече. Или из-за того, как пялился на нее весь вечер.

Устав ждать, Ви схватил брата Ники за шиворот и толкнул к выходу.

— Тебе лучше выдохнуть и взять себя в руки, парень, — прорычал он на ухо Калебу.

— Еще шаг — и я прострелю вам обоим ваши тупые бошки.

Винсент замер. Дерьмо. На это нет времени. Он повернулся и наткнулся на ледяной взгляд Габриэля.

— Я хочу нечто большее, нежели «она ушла» — произнес Габриэль.

Винсент многозначительно посмотрел на побледневшую Еву.

— Скажи нам, Винсент, — взмолилась она.

— Ноллан использует Нику в качестве боксерской груши. Сам видел свидетельства.

Компанию охватил шок и ужас.

— Иди. — Габриэль потер ладонью лицо. — И не забудь позвать парней на зачистку, когда закончишь с ним. Но для начала отвези ее куда-нибудь в безопасное место.

— Привези в клубный дом, — произнес Векс, последовав за Винсентом и Калебом к двери. — Встретимся там.

Калеб кивнул и запрыгнул на пассажирское сидение броневика Винсента, пока хозяин садился за руль. На данный момент Винсента не слишком заботило, где останется Ника. Главное, чтобы как можно дальше от этого ублюдка, который оставил побои на ее теле.

***

Ника отперла дверь номера ключом — еще один показатель, в каком первоклассном месте они остановились, раз тут все еще использовали обычные замки, — и быстро скользнула внутрь, сердце тяжело билось в груди.

Ее страх был мгновенно оправдан, когда сзади с силой дернули за волосы. Разъяренное лицо Кевина на секунду нависло над ней. И в следующее мгновение Ника перелетела через комнату. Больно приземлившись на пол, она ударилась о край стола и сбила лампу.

Страх выдавил остатки воздуха из легких. Ника сбросила оставшуюся туфлю и поднялась на ноги. И тут же встретила удар кулаком по лицу. По лицу! Он никогда не бил в лицо! Это значило, что он дошел до ручки. Как и она.

Твердый кулак впечатался в щеку, голову мотнуло в сторону. Сначала ничего, а потом голова взорвалась болью. Упав спиной на край кровати, Ника изо всех сил боролась с навалившимся на нее тяжелым телом Кевина.

— Теперь ты покойница. Ты меня слышала, лживая сука? — прорычал он пугающе низким голосом. — Где ты была? Что ты делала? С кем?

Она вцепилась ему в лицо ногтями, отталкивая и с силой ударяя в нос, а потом подняла колено и почувствовала, как оно врезалось в бесполезные яйца Кевина. Он ахнул и застонал, но не отпустил ее. Длинные пальцы сомкнулись на ее горле и начали сдавливать, злобное лицо нависло над ней, кровь из носа капала на щеки. Ника пыталась вдохнуть, глаза застили черные точки. Он убивал ее. Собирался убить по-настоящему на этот раз.

— Да пошел ты, — прохрипела Ника. Она так далеко зашла не для того, чтобы сейчас позволить ему одержать верх. Оторвав стиснутые пальцы от его футболки, Ника потянулась в сторону, еще и еще, пока не схватила упавшую лампу. И со всей силой огрела Кевина по голове.

Металл со звоном ударился о череп, оглушив достаточно, чтобы хватка ослабла. Хватая ртом воздух, Ника оттолкнула Кевина и выползла из-под него.

Она карабкалась по кровати, но не успела добраться на другую сторону, как ее схватили за лодыжку и дернули обратно. Еще один удар, на этот раз по груди. Ника могла поклясться, что сердце на секунду остановилось, прежде чем понестись вскачь так быстро, как никогда. Позабыв о боли, Ника пыталась дышать, не думая ни о чем, кроме выживания.

— Ты никуда не денешься, шлюха. Я никогда не позволю тебе уйти. Ты принадлежишь мне.

— Нет. Не принадлежу, — прорычала она. Она уперлась ладонью ему в челюсть, с клацаньем захлопнув ему рот, и локтем ударила в глаз. Кевин хрюкнул.

— Ты никогда такой не была, Ники. Мне, блядь, это нравится, — бормотал он. А потом добавил: — И остальным тоже понравится. Увидишь. Вот как все будет. Ты будешь сопротивляться. — Он намотал ее волосы на кулак и ударил головой о спинку кровати. Другой рукой схватил за руку.

Сквозь резкое головокружение Ника ударила его по лицу, кольцо на среднем пальце поцарапало кожу, оставляя длинный кровоточащий порез.

— Они будут бить тебя, а потом, когда выбьют все дерьмо, трахнут по кругу, Ники. Это твой дебют в порно-индустрии. Ты будешь немного потрепана, — произнес он с больной улыбкой, сильно выкручивая ей руку и просовывая колено между ног, — но все равно завтра вечером тебя отымеют четверо парней. Прямо здесь.

«Разве что мой труп», — подумала она сквозь волну паники от того, что почувствовала на бедре. Кевин был возбужден. Впервые за год у ее мужа появилась эрекция. Из-за жестокости, с которой она с ним боролась?

— Ника!

Все произошло так быстро, что она едва могла уследить за событиями.

Кевин отскочил от нее мгновенно. Это могло даже показаться смешным, не будь ситуация такой плачевной.

— Ника? Открой дверь! — снова крикнул Винсент.

Она в ужасе наблюдала, как Кевин схватил чемодан и кинулся в открытое окно к пожарной лестнице.

Нет!

Ника подскочила и вцепилась пальцами в дешевый кожаный материал.

— Черта с два, — прохрипела она и дернула под его безумным взглядом. Кевин дернул чемодан к себе, утянув Нику за собой, пока она не почувствовала на лице теплый ветерок с улицы.

От тяжелого удара в дверь глаза Кевина округлились от ужаса, и он оттолкнул Нику вместе с чемоданом обратно в комнату. Стук его шагов по металлическим ступеням отдавался в ушах. Запутавшись в покрывале, упавшем с кровати, Ника упала и ударилась затылком о шкаф. В это же мгновение дверь распахнулась, и ее брат вместе с Винсентом влетели в разгромленную комнату.

— Ника! — Калеб бросился к ней, падая на колени.

«Боже, надо вытереть из ушей воду», — смущенно подумала Ника, пытаясь сфокусировать взгляд. Зрение было ужасно затуманено, все покрывала огненно-черная паутина.

— Нож, — пробормотала она.

— Что? У него нож?

Голос Винсента. Она наклонила голову, или подумала, что сделала это, и увидела его рядом.

— Где он, малышка? Проклятье, Рыжая! — взорвался он. — Почему ты не осталась со мной?

Звук его полного муки голоса то появлялся, то исчезал. Зачем он здесь? Он правда только что спросил, почему она не осталась с ним? И назвал ее малышкой?

— Нож, — снова промямлила она, пытаясь сесть, не смотря на приступы накатывавшего головокружения.

— Какой нож, Ники?

— Мне нужен. Нож!

Ей хотелось кричать, но голос получался слабым и невнятным.

— Вот. — Винсент протянул ей открытый раскладной нож. Благослови Господи его кровожадное сердце.

Она взяла оружие дрожащими руками.

— Пожарный выход, — выдохнула Ника, давая знать, куда делся Кевин. Она дважды случайно порезалась, отпихивая руки брата, когда тот хотел отобрать нож. Но наконец ей удалось разрезать ткань на чемодане достаточно широко, чтобы засунуть в отверстие пораненную и испачканную кровью руку. Пальцы нащупали гладкую пластмассовую вещь.

Из глаз полились слезы.

Беззвучные рыдания сорвались с губ, сотрясая тело, когда она вытащила флешку. Ника показала ее брату.

— Я достала ее, — хрипло прошептала она. — Я нас спасла, Калеб. Я это сделала.

Сильные руки Винсента обхватили ее за талию и потащили назад, но Ника не сводила глаз с брата. Он покачал головой, на его лице перемешались полнейшее замешательство, ужас и горе.

— Ник, я не понимаю.

Но она не нашла в себе силы объяснить. Особенно, когда ее внезапно окружил жар тела Винсента. И мягкая ладонь нежно погладила по влажным волосам.

Влажным? Почему ее волосы влажные?

Она увидела, как Винсент отвел руку, и на ней остались ярко-красные следы. Тогда все заволокло туманом. Ника провалилась в темноту.

Просто сдалась и унеслась прочь от своего избитого тела.

***

От вида капающей с запястья крови у Винсента паникой сковало внутренности. Не раздумывая, он схватил свой телефон и позвонил Теган.

— Эй. Габриэль сказал, что ты можешь...

— Что мне сделать с кровоточащей раной на голове? — его голос был резок, как удар хлыста.

— Приложить что-нибудь чистое. Сильно прижать. Уложить человека. Кто это, Вин? Ты в порядке? — Теган, не теряя ни секунды, переключилась на роль врача.

— Повиси. — Винсент схватил завалившуюся под кровать подушку. Черт, грязня. Он снял свою рубашку и подложил ее под голову Нике. Притянул спиной к своей груди, прижимая затылок к импровизированному прессу. Винсенту понадобятся свободные руки, чтобы нести ее. Подняв телефон с грязного ковра, он быстро заговорил. — Я в порядке. Ника — нет. Ты еще в доме?

— Да.

— Мы приедем как можно скорее. Пожалуйста, Тег, будь готова. Она... плоха.

Почему вдали не завывает сирена, гадал он, отключая связь. Как мог отель и окружавшие его здания выстоять против бури, разыгравшейся в его мыслях? Винсент едва замечал вес Ники на руках, когда они двинулись с Калебом на выход.

— Можешь повести? — спросил он байкера, который не отрываясь смотрел на сестру. — Мы возвращаемся ко мне домой, не в клубный дом.

— Конечно. Что, черт подери, она имела в виду, когда сказала, что спасла нас? — спросил Калеб, когда к его лицу очень медленно стали возвращаться краски. — Дай мне ключи. Я подгоню машину к черному ходу. Нет, лишняя трата времени. В такой дыре никто не станет задавать вопросы.

И он был прав. Ни один человек и бровью не повел, когда двое громил пронесли через весь отель безжизненное тело истекавшей кровью девушки. Винсенту хотелось разозлиться, но он был слишком обеспокоен тем, насколько неподвижной оставалась Ника.

Оказавшись на заднем сидении машины с Никой на руках, Винсент снова звонил, пока Пейн несся из Бруклина к Олд-Уэстбери.

— Что случилось? — требовательно спросила Теган.

— Она все еще в отключке. Это нормально? Уже минут шесть. — Пожалуйста, скажи, что это не страшно.

— Как сильно она ударилась? Или ее ударили? Упала? Мне нужна хоть какая-то информация.

— Похоже, что она упала спиной... — Может ли рана быть такой ужасной из-за простого падения? — Ее толкнули, и она затылком ударилась о деревянный шкаф.

— Ладно. Что еще?

— Ее избили. На лице кровь, но не думаю, что это ее. Не могу найти рану, разве что она прикусила себе язык или что-то подобное. — Ага. Когда этот смертник ударил ее по лицу кулаком. От этой мысли Винсент зарычал как дикий зверь.

— Что? Что произошло? — спросила Теган, услышав его яростный рык.

— Ничего. Просто... реакция.

— Ладно. Винни, не психуй, но она долговато в отключке. От удара по голове обычно отключаются минуты на три-четыре. Но это не обязательно...

Винсент уронил телефон на соседнее сидение.

Он не будет психовать. Не будет.

Сделав несколько вдохов, Винсент осторожно притянул ближе слишком неподвижное и слишком красивое тело и прорычал ее брату:

— Дави эту чертову педаль в пол, Пейн! Сейчас же вези нас домой!

***

Влетев в открытую Вито дверь, Винсет бросился через ярко освещенное фойе к двойным дверям в подвал. Калеб не отставал. Он надеялся, что никого не будет...

Вокруг.

Прекрасно. Винсент стиснул зубы, когда увидел Макса, Алека, Куана, Алесио, Габриэля и Еву, околачивавшихся возле двери медицинской комнаты Теган. Гребаная толпа зевак. Кроме Евы, разумеется. Бедная девочка выглядела так, словно вот-вот упадет в обморок. Это было видно по ее глазам.

Из гостиной появился Василий со своим личным врачом Юрием Давыденко. При виде хорошего доктора Винсент почувствовал сильное облегчение, наплевав на то, почему тот внезапно оказался здесь. Юрия не было, когда они с Калебом уезжали. Два врача лучше одного.

Винсент не замедлил шаг, направляясь в уже открытые двери и надеясь протиснуться сквозь толпу. Но Ева остановила его, дотронувшись до руки. Счастливица. Единственная, кому бы он не надавал по носу за то, что задерживает его.

— Винсент?

Он взглянул на мрачного Габриэля.

— Позже.

— Она в порядке?

Очевидно, Ева не заметила спутанных и пропитанных кровью волос подруги. Так же ясно, что Теган не стала разбалтывать подробности. Винсент не смотрел на Еву. Не мог.

— Она без сознания, — выдавил он сквозь зубы. — Прошу, Ева, дай мне отнести ее вниз.

— Да, конечно, — ее голос дрожал, словно она скатывалась по старинным деревянным американским горкам.

Винсент крепче сжал Нику и двинулся дальше. Вниз по широкой лестнице, через жилую зону с массивным зеркальным баром и отгороженными столами. Он свернул налево, а не направо, где находились домашний кинотеатр, две смежные спальни и комната Максима. Этот же коридор вел в тренажерный зал и их импровизированный лазарет. Конечно, не мини-больница Юрия, в которой можно даже проводить операции, но со своими функциями справлялся. Винсент уложил девушку на металлический стол и отошел, чтобы ею могли заняться Юрий и Теган, которая уже достала поднос с инструментами. Винсент придвинулся к краю стола и сжал ладонь вокруг изящной лодыжки Ники, почему-то чувствуя необходимость касаться ее, пока русский приподнимал прекрасную рыжую головку и осматривал рану.

— Блядь, — выругался Юрий, хотя его лицо оставалось бесстрастным. — Она сразу вырубилась или еще была какое-то время в сознании после удара? — он говорил коротко и профессионально, а английский был безупречен, не смотря на сильный акцент.

— Она находилась немного не в себе минуты три до того, как потеряла сознание.

Облегченный вздох казался даром небес, как и слова Юрия.

— Это хорошо. Очень хорошо.

Винсент подвинулся вдоль стола, ни на минуту не убирая ладонь с ноги Ники. Ступня, икра, колено, бедро. Он одернул ее платье и взял за руку, когда Теган посветила фонариком в глаза Ники — тусклые и мутные. Винсент опустил взгляд и разжал кулак Ники. В нем оказалась флешка. Даже без сознания девушка продолжала так крепко сжимать ее, что на ладони остался отпечаток. Винсент взял предмет и шагнул назад, когда Теган двинула ему локтем под ребра.

— Свали, Винни. Дай нам ее зашить.

Ее тон, ясно дававший понять, что нехрен спорить с врачом, заставил попятиться к двери. Дерьмо. Он не хотел уходить. Хотелось остаться. Быть рядом, когда она очнется, на случай, если будет напугана. Не хотел бросать ее, как тогда в Сиэтле. Как можно было так поступить с ней? Снова облажаться с невинной душой, которую должен был защитить. Не придать значения страху в ее глазах в тот день, когда поцеловал ее. Вернуться в Нью-Йорк и оставить ее саму со всем разбираться.

Разве случившееся с Софией не научило, что нужно быть рядом?

— Винсент! Вон!

Он отвернулся от вскрика Теган и чуть не налетел на Калеба, когда вышел в коридор.

— Что это? — спросил он, показывая флешку.

Байкер покачал головой, глядя на сестру.

— Я не знаю, Ви.

— Тогда давай выясним. Макс?

Максим раскрыл ладонь, и Винсент положил на нее свою находку. Все, кроме Василия и Евы, проследовали за бар в командный центр — влажную мечту Максима. Вдоль стен располагались экраны, а на столе клавиатуры. Ноутбуки, штативы, циферблаты и кнопки занимали оставшиеся поверхности. Чертов звездолет «Энтерпрайз».

Техник плюхнулся в черное кожаное чудовище, достойное короля, и вставил флешку в USB-порт. Он указал на самый большой экран в центре полудюжины остальных.

— Будет здесь, — пробормотал он, стуча по клавишам. — Файл назван просто «Номер один».

Винсент, Калеб, Габриэль, Куан, Алек и Макс в молчании уставились на экран. Василий проскользнул в комнату, когда появилось изображение. Свалка. Сетчатый забор. Вокруг никого, только три парня в жилетах «Обсидиановых Дьяволов» и один в майке.

Около трех минут все наблюдали кристально-чистое изображение, а потом парень в майке был убит. Руками Калеба Пейна.

Достаточное доказательство, чтобы упрятать байкера за решетку на долгое время.

То, через что прошла Ника, причина, по которой она оставалась так долго со своим мучителем, — все внезапно встало на свои места.

— Она терпела это... ради тебя, — произнес Винсент в повисшей тишине.

— Святое дерьмо. — Габриэль на мгновение накрыл лицо руками, из-за чего голос получился приглушенным.

— Чувак. Мне ужасно жаль.

Винсент обернулся на самые искренние извинения, которые когда-либо слышал от Максима.

Истертая нить самоконтроля лопнула и всепоглощающая ярость, которую Винсент старался подавить, нашла выход.

— Жаль? Тебе его жаль? — заорал он на друга. — Да, блядь, за что? Не его постоянно избивали и, кто знает, что еще делали. И не он сейчас, возможно, борется за жизнь неизвестно в который раз!

Винсент повернулся к Калебу и вложил в слова всю ненависть к ублюдкам вроде Кевина Ноллана.

— За все время, когда ты оказывался в гребаной клетке своей сестры, неужели никогда ничего не замечал подозрительного? Ни единого необычного факта? Может, оружие или кляп, которым он наверняка затыкал ей рот, чтобы она не могла позвать на помощь? Хотя, эй, кого она могла позвать? — Он оставил невысказанный ответ висеть в воздухе. — Почему ты не заставил сестренку рассказать тебе причину жизни с подобным животным? Почему позволил держать себя на расстоянии? — взревел он. — Потому что не хотел с этим связываться? Разве это ради нее? Ты не впутывался ради нее?

— Винсент! — голос Василия был резок и полон неодобрения. Он подошел и предостерегающе сжал плечо Винсента. — Достат...

Винсент стряхнул руку, его накрыла мысль о тех ужасах и беспомощности, которые переживали женщины во всем мире от рук мужчин. Но становилось в тысячи раз ужаснее от того, что люди, подобные Пейну и соседям Ники, предпочитали закрывать глаза на происходившее под самым носом. Как могло так случиться, что никто не заметил средь бела дня, как в машину запихнули шестнадцатилетнюю девчонку, шедшую домой со школы? Винсент едва заметил перемену своих мыслей. Или все решили, что это не их дело? Слышали ли они крики Ники или просто делали телевизор громче?

Сначала София. Теперь Ника...

Глаза жгло, голос стал едва слышен.

— Она терпела издевательства, чтобы избавить тебя от тюрьмы. Ты это понимаешь?

Габриэль вышел вперед.

— Ви, думаю, ты мог бы...

Винсент не закончил.

— Что ты сделал для нее, Пейн? Что ты сделал, чтобы спасти сестру от этого монстра? Почти за год в браке Векс лишь взглянул на какие-то банковские записи? Ага. Вот что ты сделал. — Зрение помутилось от внезапно обрушившегося на него чувства вины, раскаяния и ненависти к себе. — Я убил бы сотню человек ради своей сестренки! — прогремел он. — Если бы нашел ее вовремя, то убил бы их всех!

Наступило шокированное молчание, а потом послышались ругательства и сочувственные возгласы друзей, смешивавшиеся с тяжелым дыханием Винсента.

Ох... Черт.

— Знал, что так выйдет, — пробормотал Василий и встал перед Пейном. Он схватил байкера татуированной рукой за подбородок и заглянул в глаза. — Несмотря на все сказанное, это не твоя вина. Твоя сестра определенно жертва. Но это был ее выбор — не втягивать тебя в происходящее. Возможно, ты поступил бы так же на ее месте. Не стоит недооценивать то, что она сделала ради тебя. Ты меня понял, парень?

Когда ответа не последовало, Василий на секунду прижался лбом ко лбу Калеба и медленно вышел из комнаты.

Чувства Винсента вернулись не сразу, и лучше бы этого не произошло. Какого хрена он творит? Наказывать уже сломленного парня за то, что он не смог защитить собственную сестру?

Винсент огляделся по сторонам и увидел в глазах друзей настороженность из-за того, что он, пусть вскользь, заговорил о том страшном времени, которое навсегда изменило его.

— Калеб. — Он потянулся вперед. — Блядь, брат. Прости. — Святое дерьмо. Что он наделал? Слова уже не вернуть назад. Неважно, как сильно будет раскаиваться. Он знал это. Василий абсолютно прав, Ника сама сделала выбор. А Винсент, к своему стыду, судил о ситуации по себе.

Холодные пальцы Калеба сомкнулись на запястье Винни, кофейного цвета глаза излучали муку.

— Ты прав, Ви. Василий... — Он замолчал, глядя на дверь. — Не знаю. — Калеб вновь посмотрел на Винсента. — Но не смей сейчас забирать свои гребаные слова обратно. Потому что ты прав. Я облажался... полностью.

Винсент покачал головой на это слишком личное признание.

— Я не имел права так говорить...

— Это ничего не меняет, — настаивал Калеб ровным голосом.

— Нет, меняет, — уверенно встрял Максим. — Василий был прав, понимаешь ты это или еще нет. Твоя сестра сама приняла решение справляться с этим в одиночку. Это ее выбор, Пейн. Скорее всего, она скажет тебе то же самое. Увидишь.

Байкер отвернулся, и Винсент впервые увидел то, что сам переживал каждый божий день. Своими глазами увидел то, на что были вынуждены смотреть его собственные друзья в его лице.

Вину и всепоглощающее горе из-за трагедии невинной девушки.

Которую старший брат обязан был предотвратить.

Глава 7

Поняв, что больше не может поддерживать общение, Калеб отделился от компании Винсента. Он поплелся к двери и дальше по коридору. Понятия не имел, куда направлялся, но все лучше, чем находиться там.

Мысли были настолько объяты произошедшей катастрофой, что голова казалась пустой. Но сердце… сердце истекало кровью, реками крови, бесконечными потоками, не способными затопить зияющую дыру отчаяния.

Что я сделал?

Он не мог ответить. Не мог заставить мозг даже попытаться.

Сердце вяло продолжало биться, словно решало, хотело ли сделать следующий удар.

Впервые в жизни Калеб желал умереть.

Поправка. Желал забвения смерти. Хотел очистить разум от того ужаса, свидетелем которого только что стал. Ужаса, причиной которого стал он сам. Трагедия, которую он мог, должен был предотвратить, но не сделал этого, потому что не хотел расстраивать свою... свою...

Внезапно сознание заполнил образ маленькой девочки Ники, возвращая его в детство. В тот день она хотела присоединиться к нему и его приятелям в шалаше на дереве, который их отец помог построить на большой ели в углу заднего двора. Ника слишком боялась подниматься по лестнице, поэтому Калеб ступенька за ступенькой держал ее худенькое маленькое тело в своих руках, страхуя от падения на твердую землю, а в это время ее яркие волосы щекотали ему глаза и подбородок. Благоговейный взгляд, подаренный ему от этой восьмилетней попки, усевшейся на фанерный пол их укрытия, заставил двенадцатилетнее сердце наполниться гордостью. Он чувствовал себя рыцарем в сверкающих доспехах.

Острая боль пронзила ноги, когда Калеб с глухим стуком упал на колени.

Его сестра. Его красивая, очаровательная, жизнерадостная сестренка за год превратилась в собственную тень, и он ни черта не сделал.

Горло так сильно сжало, что стало невозможно дышать. Он не хотел делать ее еще несчастнее, чем она уже казалась. Стоял рядом, сложа руки, и отказывался давить на нее. Отказывался прекратить ее мучения, чтобы не сделать несчастной.

Непередаваемая ирония.

Он едва почувствовал, как крепкие руки подняли его за подмышки и мягко опустили на подушки дивана. Калеб успел заметить сочувственное лицо Алека, прежде чем тот исчез на лестнице.

— Она поправится. — Пришел и Максим, его голос с акцентом сопровождал стук льда в стаканах. — Ты удивишься, сколько может вынести разум и при этом продолжать нормально функционировать.

— Она заставила меня дать обещание. — Калеб съежился. Слова смутили его, потому звучали как оправдание. Но он повторил их, потому что нуждался в напоминании о настойчивости Ники. О причине, по которой он дал слово и позволил ее мучителю продолжать свою больную игру. — Столько гребаных раз она вынуждала меня пообещать не вмешиваться. Я думал, может, Ноллан изменял ей, и она выжидала, чтобы бросить ему факты в лицо. — Он издал недоверчивый смешок, вызванный своей тупостью. — Я должен был что-то сделать. Что угодно. Раньше начать копать. Найти что-нибудь. Но я этого не сделал. Я, блядь, не делал для нее все возможное. — Калеб крепко зажмурился и перед глазами снова лежала сестра, истекавшая кровью на полу отеля.

— Учитывая прошлое, брат мой, она всегда будет тебя уделывать. — Большой русский замолчал, плеснув в стаканы какую-то жидкость. — Она пыталась защитить тебя. Как и сказал Василий, уважай ее выбор, потому что ты поступил бы так же ради нее. Я поражен, как далеко она зашла. Жертвенность — это не то, что я могу понять. Может, тебе поговорить с Габриэлем о том, как он пережил кошмар, когда Ева оказалась в хижине с Фурио и Стефано. Его жена выбрала смерть ради него и отца. Кто может пойти на подобное? — Он усмехнулся, закрыл бутылку пробкой и поднял стаканы. — Огромное уважение леди. В любом случае поговори с Габриэлем. Увидишь, как он с этим справился. Если справился. Хотя не думаю, что кто-то обрадуется, если другой человек примет на себя все наше дерьмо. Никто не чувствует себя достойным подобного. Правда?

Абсолютная. Нет более правдивых слов. Но горький, едкий привкус вины не исчезал с языка.

— Она ошиблась. Так ужасно ошиблась, делая это ради меня.

Макс всучил Калебу стакан, прежде чем плюхнуться на стул перед ним.

— Думаю, нет. Что если, надо было, если бы, может быть — все это пустая трата времени, мой друг, — продолжал он знающим тоном. — Единственное, что ты сейчас можешь сделать для нее, это дать понять, что рядом. Поддерживать ее. Говорить, как благодарен. Помочь ей оправиться от произошедшего. А так и будет.

Калеб поднял воспаленные веки и наблюдал, как огромный сукин сын осушил половину стакана. А потом мрачный взгляд серебристых глаз поймал взгляд Калеба. Боль и понимание, сквозившие в них, поражали.

— И один совет. Не обижайся на Ви, что ведет себя как неотесанная дубина. Парень уже никогда не станет прежним после того, как убили его младшую сестренку.

Калеб не знал, что Винсент потерял сестру.

Максим рассказал ему детали похищения Софии, как ее насильно подсадили на наркотики, от которых в итоге случилась передозировка и смерть. Винсент практически никогда не поднимал эту тему, предпочитая держать все в себе.

— Эта безграничная боль, с которой он жил больше десяти лет, видимо, выплеснулась наружу. Запомни мои слова, Пейн. Он попытается быть рядом с твоей сестренкой... так, как не был рядом с собственной.

***

Винсент следовал за Теган в медкомнату. Доносившийся откуда-то звук футбольной игры казался неуместным, но это был всего лишь гул на заднем плане.

Хотелось поговорить с Калебом, но в последнюю минуту Винсент решил дать ему побыть одному. Именно этого желал бы Винсент на месте байкера. Много свободного пространства и одиночества. Но, с другой стороны, это его мнение. В конце концов он оставил Максима на вахте.

— Ох, она проснулась.

Винсента привлек тихий комментарий Теган. Ника лежала на боку на двуспальной кровати, в которую ее переместили после того, как наложили шов. Винсент заметил отсутствие привычного блеска в глазах, затуманенных лекарствами. Плохо.

— Где она? Где флешка?

Голос был хриплым и грубым, музыкальность исчезла. Еще один факт, который не понравился.

Может, если так продолжится, он сорвется с крючка и его влечение к ней иссякнет?

«Или нет», — подумал он со следующим ударом сердца, когда Ника продолжала смотреть ему в глаза. По телу разлилось тепло. Не удержавшись, он поднял руку и отвел рыжую волосинку от уголка ее идеально очерченных губ. Несколько прядей лежали на серебристом подносе рядом с кроватью. Должно быть, Юрию и Теган пришлось выбрить участок на голове, чтобы зашить рану. Паршиво, но, по крайней мере, ей не придется стесняться, потому что рана была на незаметном участке.

Прокашлявшись, Винсент засунул руку в карман. Разум затопили картины ее избитого тела. Последние побои пришлись на еще незажившие старые синяки. Пришлось зажмуриться, чтобы не думать об этом и о причине произошедшего. Съемка с флешки легко выдала бы Калеба. Изображение было таким идеальным, словно камеру наблюдения специально направили на байкера.

Макс собирался разобраться в увиденном.

Винсент протянул флешку, но Ника даже не взглянула. Она продолжала смотреть ему в глаза, и на ее лице появилось странное недоуменное выражение. Ника напоминала жертву несчастного случая, пытавшуюся понять, что происходит. Без сомнения, ей было трудно соображать под действием лекарств.

— Я не плохой человек, ты же знаешь, — пробормотала она, удивив его. — Я не заслуживала того, что он со мной делал.

— Господи, я знаю, малышка, — шепотом заверил он ее. И это все, что он мог произнести на ее слова при виде темневшей шишки на щеке.

— Он объявился возле моей работы в прошлый сентябрь. В тот день даже дождя не было, — задумчиво произнесла она. — Я не видела его больше года. Едва знала, кто он такой. Лишь то, что он околачивался в клубном доме с Калебом. На нем была отвратительная клетчатая рубашка. — Ника слегка поморщилась. — Спросил, выпью ли я с ним кофе. Сказал, что хочет поговорить о моем брате.

Она прикрыла глаза, покачав головой.

— Мы сидели в «Старбаксе», и он рассказал, что у него есть доказательства, благодаря которым Калеба могут упрятать за решетку до конца жизни. А потом поднялся и ушел. Сказал, что на следующий день даст мне знать, как будут развиваться события, — ее голос стал ниже, словно она пыталась подражать Ноллану: — «Ты сделаешь меня очень счастливым, Ники», прошептал он мне на ухо, прежде чем уйти.

Видя, как его рыжая с трудом рассказывает эту историю, клятва Винсента уничтожить самого Ноллана и все воспоминания о нем окрепла. Но сначала ублюдок прольет реки собственной крови за свои грехи.

Ника поймала его взгляд и серьезно произнесла:

— Никогда не называй меня Ники, хорошо?

— Никогда. — Это обещание он будет хранить до конца жизни.

— Он произнес то же самое в день нашей свадьбы. «Ты сделаешь меня очень счастливым, Ники». Я думала, он имел виду секс. Но, слава богу, он на него неспособен. По крайней мере, не со мной. Хотя сегодня мог. — Ника так сильно задрожала, что застучали зубы, и гладкая кожа на руке, выглядывавшей из-под белой простыни, покрылась мурашками. Что она имела в виду под «он на это неспособен»?

— До сегодняшнего вечера?.. — нерешительно спросил он, по спине пробежал холодок.

— Он возбудился, когда я начала очень сильно сопротивляться. Появилась эрекция. Этого никогда раньше не случалось. Единственное, чем мне помог Бог, или кто там есть наверху. Я бы не смогла пережить секс с ним.

Винсент несколько раз моргнул, чувствуя, что вот-вот навернутся слезы. Он не был уверен, то ли из-за облегчения за нее, то ли из-за сочувствия.

— Он заставил меня купить два билета до Лас-Вегаса через неделю после нашей первой встречи за кофе, — продолжила она. — Парень, который соединял нас, был сильно под кайфом. Уж не знаю, как он смог правильно прочитать слова, на мою грудь он смотрел больше, чем в бумаги. Но он это сделал, и когда мы вернулись в Сиэтл, я уже была миссис Кевин Ноллан. Ему нравилось называть меня рабыней, потому что он знал, как мне это ненавистно.

Ника снова задрожала, и Винсенту пришлось усилием воли ослабить хватку на флешке, пока не превратил ее в пыль. Уже второй раз после знакомства с этой девушкой, он забывал, как дышать. Гребаный. Чертов. Ад. Но в этот раз причиной стала не ее внешность. Нет. Удушье вызвали негативные эмоции, бурлящие в нем. Они были злыми, дьявольскими, темными и полными боли.

Кевин Ноллан скоро заплатит.

— Я не плохой человек, Винсент, — снова пробормотала она. — Я не хожу в церковь, но всегда стараюсь быть хорошей. По возможности помогать людям, если только сидящий на тротуаре попрошайка не в обуви, которая дороже моей собственной. Мы с Евой часто занимались благотворительностью в детстве. Она все превращала в забаву, и не важно, чем мы занимались. Ты знал, что у моего брата диплом по работе с инвалидами? Он такой хороший человек. Он поступил в Университет Сиэтла, и мы с Евой ходили за ним по пятам, когда он создал свое отделение в Сообществе. Они помогли нам сделать выбор в нашем деле.

Услышав в ее голосе отголоски одиночества, Винсент подошел ближе и предложил то немногое утешение, которое мог, проведя пальцами по ее руке.

— Тебе не обязательно мне это рассказывать, Рыжая. Я знаю, что Калеб — хороший парень. — Несмотря на то, что я говорил полчаса назад, подумал Винсент с содроганием. — И даже когда ты и слова еще не произнесла, я уже знал, какая ты. — Он коснулся пряди ее волос. — Ты освещаешь комнату, когда входишь в нее, малышка. Что может быть в этом плохого?

Ника кивнула, но неубедительно.

Очередная волна дрожи пробежала по ее телу, и Винсент оглянулся в поисках одеяла, но нерешительно замер, когда она произнесла:

— Ты не приляжешь со мной? Я не могу согреться. — Прежде чем он ответил, Ника добавила: — Ты когда-нибудь чувствовал себя одиноким в комнате, полной людей, Винсент? Раньше я всегда такой себя ощущала. Так трудно быть единственной, кто знает, что на самом деле происходит. Временами, когда он заканчивал со мной, я сидела на краю ванной и мечтала, чтобы был хоть кто-то, с кем бы я могла поделиться, чтобы не чувствовать себя такой одинокой. Но я не могла так поступить с Евой. И Калеб не должен был знать.

Пока он вникал в слова Ники, к ним подошла Теган. Все это время она стояла в стороне, обхватив себя руками. Она была очень тихой и двигалась, словно тень. Винсент взглянул на свою давнюю подругу, когда та положила в изножье кровати мягкое голубое одеяло. По ее щекам текли слезы, а светло-голубые глаза сверкали. Она жестом показала, что закроет за собой дверь, и вышла.

На шее выступили капельки пота от интимности того, что сейчас собирался сделать. Не давая себе шанса подумать или включить Багза Банни и смотаться так быстро, что останутся только очертания его тела в дверях, Винсент отбросил смущение и жестом велел Нике подвинуться. Она осторожно отодвинулась, и Винсент улегся на спину, задержав дыхание, когда Ника прижалась к нему.

О... боже.

Он обнял ее и закрыл глаза, чувствуя податливое тело у своих ребер. Длинная нога прижалась к его, а шелковистые волосы щекотали шею, когда Ника уткнулась головой ему в грудь. Но самое убийственное было не это. Она скользнула рукой по его животу, словно хотела удержать. Кажется, Нике было необходимо чувствовать кого-то рядом, и Винсент изо всех сил старался игнорировать, как ему это знакомо. Ника словами выразила то, что он чувствовал годами, — одиночество в толпе.

— Я уже давно не чувствовала себя в такой безопасности. Ты такой большой, — рассеянно добавила она, проведя рукой по груди и взяв драгоценный кулон в виде волчьего зуба. Спрятала его под черную рубашку, которую одолжил ему Куан, так как его одежда была испачкана кровью Ники. Она накрутила прядку его волос на свой длинный палец, как обычно игралась со своими волосами. — Мне нравятся твои волосы. — Она поднесла прядь к лицу и вдохнула.

Винсент немного расслабился и наблюдал за ней. Вряд ли он когда-либо делал подобное с девушкой: просто лежал рядом и делился уютом и теплом. Это было довольно приятно. Хорошо. Даже слишком хорошо. Если не быть осторожным, Ника может заставить его забыть все причины, по которым ему стоит держаться от нее подальше. Каким бы невинным ни было происходящее, оно все равно оставалось опасным, потому что Ника заставляла его чувствовать нечто. Нечто приятное. Но это не надолго, верно?

— Сколько тебе лет, Рыжая?

— В ноябре будет двадцать пять. Кевин сказал, что может быть со мной милым в мой день рождения. Это будет мой подарок. Он думал, что я останусь с ним до ноября. В прошлом году мне не позволили позвонить Калебу, поэтому он не смог поздравить меня. Знаю, это огорчило его. Мой бедный брат. Я редко плачу, но в ту ночь еле смогла удержаться. Наверное, стоило. Слышала, это помогает. Очищает.

Ее голос был тихим и спокойным, пока она раскрывала душу. Слишком спокойным. Она пережила такой ад, который многие люди даже представить себе не могут. И так небрежно говорила об этом? Ее должно было буквально рвать от эмоций. Винсент просто знал это.

С ним и самим это случилось меньше часа назад перед ее братом. Нереально вечно сдерживать все накопившееся дерьмо.

Но, как она и сказала, ей очень хотелось с кем-то поговорить. Ника так долго выживала одна, что теперь хорошо облегчить боль в груди, особенно в полузабытьи из-за лекарств.

Даже перед Винсентом.

— Где твои родители, малышка?

С ее губ сорвалось слабое фырканье.

— Думала, мне показалось, что ты меня так назвал, — тихо произнесла она, приятно удивляя сквозившим в голосе удовольствием. — Мне нравится. Это вызывает очень приятные ощущения. Как и все, что с тобой связано. По каким-то странным причинам, ты заставляешь меня чувствовать... что-то. Не знаю. Просто что-то. У меня было мало хорошего, поэтому спасибо и за это. Хотя мне не понравилось, как ты смотрел на меня на свадьбе. Но я понимаю. По крайней мере, теперь ты знаешь, что я не предательница и не изменщица. Когда я поцеловала тебя в Сиэтле, меня не ждал дома наивный супруг. Я никогда не была замужем по-настоящему.

Винсент тоже не считал ее замужней. Не совсем. Но не станет упоминать об этом. Из коридора послышались шаги, и Винсент замер. Но кто-то прошел мило.

— Мама умерла от рака, когда я была маленькой, а отец от него же, когда мне исполнилось восемнадцать, — ответила Ника на вопрос, не зная, что с каждым ее словом тиски вокруг заледеневшего сердца Винсента сжимались все сильнее. — Бедный Калеб застрял со мной.

— Брат тебя любит, — уверил он ее, думая о том, какие жестокие события пережила Ника за свою короткую жизнь. Столько потерь и издевательств, с которыми не должна сталкиваться ни одна невинная душа. Как, черт возьми, она держалась?

— Я ненавижу его, Винсент. — Брови Винсента поползли вверх, пока она не уточнила. — Я так сильно ненавижу Кевина, что это меня пугает. Потому что больше всего на свете мне хочется увидеть, как он умирает. Снова и снова. Ему нельзя позволить издеваться еще над кем-нибудь. С ним что-то не так. Он сумасшедший. У него паранойя и бред. Кевин отказывался копировать видео с Калебом, потому что «в киберпространстве кто-нибудь сможет его найти». — Она изобразила пальцами кавычки. — У него даже нет банковского счета и водительской лицензии. Сказал, что не хочет, чтобы государство могло следить за ним.

Винсент чуть не рассмеялся вслух. Скорее этот засранец не хотел, чтобы власти схватили его за задницу за убийство собственной семьи.

— Предполагаю, это хорошо для нас. По крайней мере, можно быть уверенными, что секрет Калеба с нами в безопасности. Мне лишь хотелось бы найти его раньше. Мой брат не заслуживает тюрьмы. Я пока не знаю, зачем он убил того парня, но уверена, что на то есть веская причина. — Она немного помолчала, прежде чем продолжить: — Когда пришло приглашение на свадьбу Евы, я знала, что поездка в Нью-Йорк спасет меня. Знала, что Кевин не оставит доказательства без присмотра. Так себя чувствуют победители, Винсент? Потому что мне это не показалось таким уж приятным.

Винсент удрученно попытался быстро переварить то, что она ему рассказала.

— Станет лучше, — солгал он. Для него ничего не станет лучше после смерти Софии. Почему для Ники должно быть иначе? — Почему ты не рассказала Калебу, что происходит? Они с Вексом могли бы тебе помочь. Позаботились бы о Ноллане, а потом бы нашли флешку. Или Габриэль. Или я.

Она затрясла головой, когда он еще не успел договорить. От этого движения воздух наполнился ароматом апельсина и жасмина, даже перебив запах антисептика.

— Потому что не знала точно, можно ли верить Кевину. Что если он играл со мной? Если он не был настолько параноиком, каким позволял считать себя и сделал копии? Что, если кто-то еще мог отправить улики в полицию, случись с Кевином что-нибудь? Я не могла доверять ему. И как бы тщательно не искала, не могла найти флешку. Так как бы Калеб или ты, или Габриэль могли это сделать? Насколько я знала, Кевин держал ее под мусорным баком в двух кварталах от квартиры. Если бы его убили, кто-то другой, в конце концов, нашел бы ее и отправил. Не знаю. Может, я облажалась. Все сделала неправильно. Я старалась, как могла.

Винсент нежно сжал ее.

— Эй, ты отлично справилась, малышка. Серьезно, ты делала все, что считала правильным в этой дерьмовой ситуации. Не обращай внимания, я просто мыслил вслух. — Винсент опустил глаза и провел пальцами сквозь ее волосы. Столько оттенков: отполированное золото, пылающий красный, яркий рыжий. То, как она приникла к его руке, напомнило ему животное, жаждавшее ласки. Винсент выполнил ее желание, осторожно обходя шов.

Надеясь, что не совершает ошибку, Винсент положил себе на грудь флешку, прямо перед глазами Ники.

— Ты можешь сама ее уничтожить.

Она поморщилась, приподнимаясь на локте, и взяла флешку слегка дрожавшей рукой. Проклятье, такая красивая.

— Что, если есть еще?

— Тогда я найду их.

— Зачем?

Он запнулся.

— Прости?

— Зачем тебе это? Зачем ты помогаешь мне? Нам?

Дерьмо. Один из тех простых вопросов, который легко может обернуться против тебя самого и выстрелить прямо в грудь. Слава богу, стук в дверь вовремя спас его от ответа.

— Должно быть, Калеб, — пробормотал он, выскальзывая из-под ее руки и подавляя разочарование, когда тепло ее тела исчезло.

Что он мог сказать в ответ? Что его действия никак не связаны с ней? Что он хочет избавить ее от чудовищ, потому что не смог защитить от них Софию?

Так и есть. Ему хотелось помочь именно по этой причине.

Но правда еще и в том, что ему хотелось сделать это ради нее. Чтобы она чувствовала себя в безопасности и могла жить так, как пожелает. И это никак не было связано с другими.

***

Ника наблюдала сквозь дымку болезненного оцепенения, как Винсент легко пересек комнату и открыл дверь. В коридоре стоял старший брат. Ее бедный, явно снедаемый чувством вины старший брат, которого Ника так сильно старалась от всего оградить. Рыдания сдавили горло от той боли, что она увидела в его больших карих глазах. Татуировки в виде кинжалов на широком горле дрогнули, когда он сглотнул, явно борясь с такими же сильными эмоциями. Ника подняла отяжелевшие руки и нетерпеливо помахала.

— Иди сюда, — прошептала она.

Он через секунду опустился на край кровати и притянул Нику в свои объятия. Господи, поразилась она, каким нежным он был для такого крупного парня. Но каким бы осторожным он ни был, эти объятия все равно причиняли дикую боль.

Ника смутно отметила, как закрылась дверь, и поняла, что Винсент оставил их одних. Она ценила это. Больше из-за брата, чем из-за себя. Она была слишком не в себе, чтобы осознавать, что за ней наблюдают. Но какой парень захочет расплакаться на плече сестры перед знакомыми? Что и делал сейчас Калеб, его широкие плечи слегка подрагивали. Ника обнимала его, и из ее глаз тоже потекли слезы.

Через несколько минут он отстранился, вытирая пальцами слезы.

— Ник, мне так...

Она накрыла его рот ладонью. Мысли были такими вялыми.

— Пожалуйста, не надо. Это сделал Кевин. С нами обоими. И ты никак не мог остановить его. Я не виню тебя, Калеб, поэтому, пожалуйста, не извиняйся за то, чего ты не мог контролировать. Ладно? — Она вытерла мокрое лицо, надеясь, что говорила убедительно. Для нее все прозвучало какой-то бессмыслицей. Наверное, Винсенту показалось, что она сошла с ума.

Ее брат покачал головой, его глаза помрачнели.

— Ты не должна была этого делать. Почему? Почему, черт подери, ты сделала это ради меня? — Он сгорбился и снова покачал головой. — Конечно, я знаю, что ты так поступила, потому что любишь меня, как и я тебя. Но почему ты не рассказала мне, чтобы я помог?

Она устало повторила почти все, что сказала Винсенту, за исключением наиболее важных частей о Лас-Вегасе и Кевине. Ему не обязательно это слышать.

— Ник... Я не знаю, что сказать.

— Потому что тут нечего говорить. Все кончено. Лучше расскажи мне, зачем ты убил того парня?

Лицо Калеба потемнело.

— Помнишь Марка? Вице-президент отделения в Сиэтле?

Она кивнула, представив себе бритоголового толстяка с козлиной бородкой.

— Один ублюдок напал на одиннадцатилетнего мальчика Марка. Изнасиловал его. Копы сказали, что доказательств недостаточно, чтобы упрятать педофила за решетку, а Марк уже сидел за драку, поэтому я сам позаботился об этом.

— Я знала, что у тебя была веская причина. И если одобрение подобного поступка делает меня плохим человеком, то пусть так. — Она протянула ему флешку, вызвавшую столько проблем. — Прошу, уничтожь ее, — произнесла она и откинулась на подушки, зашипев от боли в затылке. — Что за?.. — Она нащупала под слипшимися волосами небольшую повязку.

— Когда ты упала, то разбила голову об шкаф. Теган сказала, что снимет шов через пару дней. Ты была в отключке. Слишком долго. Страшно напугала нас.

— Кого нас? — Воспоминания были размытыми после исчезновения Кевина на пожарной лестнице. Она смутно помнила, как с трудом разрезала чемодан, но на этом все.

— Меня и Винсента.

— Правда? Он что-то говорил? — Она плотно сжала губы. Дерьмо. Прозвучало слишком нетерпеливо. Щеки смущенно запылали.

Калеб нахмурился. Хмурый взгляд, который Ника называла «братским».

— Что между вами происходит?

— Ничего, — честно ответила она. — Что? Он говорил что-нибудь? — Опять нетерпение! Р-р-р.

— Нет. Но ему и необязательно. Его поведение говорит вместо тысячи слов. Он был напуган. Крайне сильно. Потерял свой пресловутый железный контроль. Был готов убить Кевина и любого, кто помешал бы ему привезти тебя сюда.

Не было смысла отрицать, что на это раз по телу разлилось удовольствие.

— Может, он просто хороший человек.

— Так и есть. Тоже прошел через круги ада.

— Как?

Калеб подвинулся и наклонился к ней, практически касаясь уха, так как она лежала на боку. Ника прижалась к его теплому телу, все еще замерзшая, и расслабилась от приятного присутствия брата.

— Киров говорил, что у него была сестра. Я так понял, что младшая. Какие-то парни, которые занимались организацией проституции, схватили ее на улице по дороге из школы. Они подсаживали девушек на метамфетамин и заставляли торговать телом за дозы наркотиков. Девочки попадали в замкнутый круг. Винсент обнаружил ее тело во время очередных поисков в морге. Передозировка через год после пропажи.

Ника едва дышала, не в силах даже представить, каково было Винсенту.

— Господи, Калеб. Лучше бы ты не рассказывал мне, — выдавила она, горло сдавило. — Бедный Винсент.

Калеб порывисто сжал Нику в объятиях.

— Прости, Ник. Я не подумал. Еще Макс сказал, что Ви так серьезно воспринял твою ситуацию, потому что сам не смог спасти собственную сестру. — Он хмыкнул, но без всякого юмора. — Поэтому готовься, что он будет постоянно рядом. Я, например, этому рад. Если кто-то может помочь найти эту тварь, то это Винсент и его парни. У тебя есть идеи, куда делся Кевин?

Ника покачала головой, почувствовав нечто похожее на поражение в своей избитой груди. Винсент не вел себя как ее сторожевой пес, потому что он в каком-то смысле заботился о ней. Он пытался спасти свою совесть. Она сильнее прижалась лбом к плечу брата и глубоко вздохнула, прикрывая глаза.

Если Винсенту станет легче от того, что он помогает ей, то Ника не против. Если он находил выход в том, чтобы решать ее проблемы, значит, она хоть немного могла помочь ему обрести душевный покой. Было бы хорошо.

Еще одна вещь, ради которой стоило пережить весь ад прошедшего года.

Она округлила глаза.

— Ева. О боже. Я испортила ее...

— Эй! — рявкнул Калеб, напугав ее. — Ты ничего не сделала. И даже не думай извиняться перед ней и Моретти, иначе услышишь много дерьма за то, что считала свадьбу важнее того, что сегодня закончилось.

Ника снова сникла и была уверена, что улыбалась, проваливаясь в глубокий сон.

Глава 8

Неделю спустя Александр Тарасов взял с пассажирского сидения портфель и вышел из «Рендж Ровера». Хлопнув дверью, он увидел спускавшегося по ступенькам Калеба, который в последнее время часто бывал в доме. Его хрупкая сестра вместе с расстроенной Евой шли следом. Алек проследил за их взглядами и увидел на круговой аллее серый «Эскалейд».

Габриэль и Куан были в паре шагов от новоиспеченной королевы, и Алек заметил, как азиат потянулся к заткнутому за пояс пистолету. Несмотря на то что они дома. Ему не стоило так беспокоиться. Ни Самнанг, ни Максим не пропустят машину через ворота, если не будут уверены в пассажирах.

Открылась задняя дверь «Эскалейда», и из нее появился высокий блондин, одетый в джинсы и кожу.

Векс.

Президент Манхэттенского отделения клуба «Обсидиановых Дьяволов» сначала всем кивнул, а потом подошел и притянул Пейна к себе, похлопав его по спине. Взяв парня за подбородок, он что-то тихо произнес, чтобы никто больше не услышал. Пейн кивнул и отошел.

През повернулся к Нике и...

Ох... черт.

«Комбат» Винсента остановился прямо за «Эскалейдом».

Алек встал рядом с Габриэлем, встречая Винсента. Очевидно, обоих посетила одна и та же мысль — возможно, придется вмешаться. Винсенту будет непросто отдать уязвимую рыжую девушку брату и Вексу. Парень питал к ней слабость, и ему определенно не нравилось, как нежно Векс приветственно обнял Нику.

— Ты как, держишься, милая? — тихо спросил Векс.

Все видели, как байкер поднял руку, чтобы прикоснуться к ушибу на лице Ники. В ее глазах мелькнул испуг, и девушка дернулась — так поступают собаки, когда ждут удара по голове. Жалкое зрелище, от которого все мужчины вздрогнули, словно от разряда электрошока.

Стиснув зубы, Алек посмотрел на Винсента и увидел чистую неприкрытую ярость. Но было что-то еще — хорошо знакомый Алеку собственнический инстинкт, который он чувствовал каждый раз, когда рядом с Сашей оказывался другой мужчина.

Дерьмо. Он чуть не потерял равновесие от внезапной обжигающей боли в груди, лишавшей возможности дышать. Как он так легко позволил ее имени проникнуть в его сознание? Обычно он был более осторожным.

Отказываясь признавать, что сердце будто сжали в кулак, Алек продолжал краем глаза следить за другом, отсутствовавшим уже неделю. В ночь, когда забрали Нику, Винсент уехал, не сказав ни слова. Глядя на него сейчас, с ввалившимися глазами, бледным лицом, плотно сжатыми губами и щетиной на подбородке, Алек узнавал себя. Каждый день он видел то же самое в зеркале. Все знали, что Ви не ровно дышал к Нике. Это было видно по поведению рядом с ней в Сиэтле, но, возможно, дело не только в этом. Однако Винсент пытался все отрицать.

Алеку хотелось сказать ему, чтобы он не беспокоился, но знал, этот болезненный урок другу нужно выучить самому.

— Ты как, в порядке? — тихо спросил он, когда Ника отстранилась от Векса.

Длинные волосы Винсента скользнули по плечам от движения головы.

— Нет, — ответил тот с обычной прямотой. — Хотя, не важно. — Он замер словно статуя, когда Ника нашла его взглядом.

«Проклятье», — подумал Алек, тронутый выражением лица рыжеволосой девушки, когда она прошла мимо. Святое дерьмо. При свете дня она выглядела еще ужаснее с темными кругами под глазами и жестоким синяком на щеке, выделявшимся на фоне очень бледной кожи.

— Рада, что ты вернулся до моего отъезда. — Она тепло обняла Винсента, но тот едва приобнял в ответ, явно стараясь не задеть многочисленные раны, покрывавшие все ее тело. Даже из-под футболки с V-образным вырезом выглядывал большой темный кровоподтек. — Благодарю тебя, Винсент. Мы с Калебом ценим твою помощь больше, чем ты можешь представить.

Ви лишь коротко кивнул, но Ника удовольствовалась и этим. Она подошла к Габриэлю, обняла его и тихо проговорила:

— Присмотри за меня за Евой. Что-то не так. Она сказала, что неважно себя чувствовала утром. А потом пошатнулась и схватила за стойку, когда наливала мне кофе. У ее мамы была первая группа диабета, и она всегда заставляла Еву проходить обследование, но я знаю, что его уже давно не делали. Возможно, ей стоит сходить к врачу.

Внимание Габриэля тут же переключилось на жену, которая действительно выглядела зеленой.

— Она ничего не сказала. — Он злился.

Ника одарила его взглядом, словно говорившим ты идиот?

— Потому что это Ева, глупый. Ты посмотри на нее. — Она поцеловала его в щеку. — И спасибо тебе за все.

Она улыбнулась Алеку и подошла попрощаться с Евой. Девочки обнялись как сестры.

— Спасибо, дорогая. И еще раз прости, что испортила свадьбу. Я позвоню, как только заряжу телефон. — Она говорила шепотом, но в напряженной тишине было слышно каждое слово.

Ева кивнула, утирая слезы. Она слишком часто это делала последнее время. Плакала.

Габриэль недовольно фыркнул, когда стал свидетелем этой сцены.

— Расслабься, мужик. Сможешь потом поднять ей настроение, — пробурчал Алек, испытывая одновременно отвращение и ревность к молодоженам. Он сдержал смех, когда его ткнули локтем под ребра.

Калеб с покрасневшими и опухшими глазами мягко подтолкнул сестру к машине. Ника махнула всем на прощание и скрылась в салоне внедорожника.

Броня Винсента на мгновение дрогнула, но потом он еще больше подобрался, когда Калеб повернулся к нему. Он протянул руку, но тут же сжал ее в кулак.

— Где ты, черт подери, был? — зло спросил Калеб. А потом продолжил, не дожидаясь ответа. — Ты что-нибудь нашел?

Когда Винсент отрицательно покачал головой, Калеб произнес:

— Я хочу искать вместе с тобой. Мне нужно быть рядом, когда найдут этого ублюдка.

— Буду на связи, — все, что ответил Винсент.

Раздалось покашливание и они обернулись к нетерпеливому Вексу.

— Нам нужно отвезти ее домой. — Обычная самоуверенность президента заметно поубавилась, но он все равно считал себя главным.

И если это не один из тех дерьмовых моментов, который может обернуться в битву не на жизнь, а на смерть, то Алек не знал, как это назвать. Смертоносный мафиози и брутальный президент известного МК, положившие глаз на одну женщину?

О да. Это будет жестко.

Калеб поблагодарил Габриэля, крепко обняв его, махнул остальным и залез с Вексом во внедорожник. Когда машина отъехала, Габриэль подошел к Еве и, прижав к себе всхлипывавшую жену, повел ее в дом.

Алек стоял рядом с Винсентом, глядя в след исчезавшему за поворотом внедорожнику и гадая, какие жестокие мысли роятся в голове друга.

***

Сорокаминутная поездка к клубному дома обернулась самой молчаливой. Тишину нарушало лишь тихо игравшее стерео.

Под Вексом скрипнуло кожаное сидение, когда он пошевелился и кивнул одному из парней, уезжавшему на мотоцикле через сетчатые ворота парковки. Остановившись возле высокой бетонной стены, скрывавшей ряд «Харлеев», все вышли из машины.

Щурясь от яркого солнца, Ника оглядела неприметное обветшалое здание из серого кирпича со множеством высоких окон, расположенных на приличном расстоянии друг от друга. Векс отремонтировал внутреннюю часть старого дома, сделав его пригодным для жизни, и создав больше дюжины небольших комнат, в которых могли жить члены клуба. Никто не жил там постоянно, кроме Векса, Калеба и еще пары человек, но комнаты всегда были заняты парнями и их подружками.

«А теперь и я здесь», — подумала Ника, уставшая и измотанная.

«Но ненадолго», — пообещала она себе. Побудет с братом столько же, сколько с Евой, а потом уедет. Начнет свою жизнь.

В памяти всплыл большой внедорожник Винсента, подъезжающий к дому. Где он пропадал всю последнюю неделю? Это не так уж важно. Ей просто любопытно, потому что он точно был не дома. Каждый день она думала, что встретит его в гостиной, где проводила с Евой большую часть времени. Ждала, что появится на кухне, во время обеда, как делали Алек, Максим, Куан, Габриэль и частенько Василий.

Но не он. Ни разу.

Может, он держался подальше от дома из-за нее? Или он часто так пропадал?

Она не знала и слишком стеснялась спросить.

Возможно, он просто работал. Вероятно, у него есть квартира в городе.

Или может он был с женщиной. Наверняка у него много тех, кто ждут от него лишь звонка. Был ли он с одной из них? Спал в ее постели, любил ее, прижимал к своему сильному телу так же нежно, как тогда ее, когда сбежал Кевин. Ника смутно помнила этот момент.

— Ника?

— Что, — огрызнулась она, ее обуревала ревность. Она разжала кулаки, когда почувствовала впившиеся в ладонь ногти.

Векс и Калеб вдвоем уставились на нее.

— Прости, — буркнула Ника, хватая с сидения одолженную сумку с одеждой — вся от Евы, что еще больше портило настроение, так как заставляло чувствовать себя нищенкой. — Мне бы хотелось пройтись по магазинам, Калеб. — Хлопнув дверью, она пошла к дому. Двое притихших мужчин осторожно шли следом. — Можешь отвезти меня? А еще мне нужно одолжить у тебя немного денег, пока не доберусь до банка. И если хоть раз, — процедила она сквозь зубы, когда они прошли через огромные металлические двери и стали подниматься по лестнице, — ты скажешь что-нибудь на подобии «не волнуйся об этом», или «я заплачу», или «все будет хорошо, Ник», то я вмажу тебе прямо в нос. Понял? — Она замешкалась наверху лестницы, не зная, куда идти.

Я не разревусь.

Она повернула направо, когда чья-то ладонь сжала ее плечо и направила в эту сторону.

— Ладно, — мягко произнес Калеб. — Векс заберет твои вещи из отеля. — Он остановил ее за край футболки, тоже Евиной, набрал код на панели в стене и открыл дверь.

— Спали все, — велела она. — Мне ничего не нужно, только сумочка и мобильный телефон.

— Сделаем.

Готовность принять ее стервозное, безрассудное решение, выбило из Ники всю злость и вместо того, чтобы влететь в комнату, она повернулась к нему.

Беспокойное выражение его лица вдруг исчезло, потому что чертовы глаза Ники снова заволокло слезами. Она с детства столько не плакала!

— Прошу, не надо так мириться с моими выходками, Калеб, — сердито попросила она. — Ты никогда так раньше не делал. Ты протягивал мне упаковку «Мидола» и предлагал самой сходить за водой. Да, я испугана и подавлена. — Потому что Ева рассказала, как упорно они ищут Кевина. — И я в бешенстве. — Потому что именно Еве пришлось сказать ей, что они ищут Кевина. — У меня все болит и вот-вот должны начаться месячные. Но, разумеется, я не могу знать этого наверняка, потому что календарь и все мои вещи в аду. Где и останутся, — заявила она, не желая, чтобы даже ниточка напоминала ей о прошлом. Ева также говорила, что у Габриэля есть Джексон Триско, еще один парень из службы безопасности, который остался в Сиэтле, чтобы замести следы после истории со Стефано и Фурио. Гейб отправил его в квартиру Кевина. Он все обыскал и не нашел копий видео с Калебом.

— Но что самое ужасное, — продолжила она, слыша, как повысился голос, но не в состоянии справиться с эмоциями, — так это то, как все ходят вокруг меня на цыпочках. Все эти взгляды сводят меня с ума. Даже Ева, господи-боже! Вы все смотрите на меня, будто я несчастная собачка, которую выкинули на улицу.

Она резко развернулась и влетела в комнату Калеба. Первой на глаза попалась невинная фотография на полке между двумя засаленными руководствами по «Харлею». На ней были запечатлены их отец, Ника и Калеб, когда им было шестнадцать и двадцать лет.

Ника прижала ладонь ко рту, горло сдавило. О, Боже. Невинность во взгляде. Настоящая улыбка. Когда она в последний раз так улыбалась? Когда у нее вообще был повод для радости?

Почему ее жизнь стала такой?

Нику поглотили мрачные воспоминания, и она упала на колени, уронив сумку на пол. Сломалась, погрузившись во тьму и печаль. До этого дня Ника не позволяла жалеть себя, но теперь рассыпалась на части, оплакивая девочку, которой была. Рыдая над сломленной женщиной, которой стала.

Еще никогда за все время, что Кевин издевался над ней, она не чувствовала себя так разбито и безнадежно. Ни тогда, когда он удерживал ее взаперти, угрожая свободе Калеба. Ни когда пинал ее. Бил. Сломал ей запястье в первый месяц. Избивал до крови. Обращался хуже, чем с животным. Ни разу за все это время она не позволяла себе раскисать и показывать эмоции.

Но глядя на эту фотографию, на душераздирающее до и отражавшееся в зеркале после, Ника не могла остановиться.

И при этом мощном шторме, наконец, захлестнувшем ее, брат с лучшим другом опустились на колени рядом с ней, обнимая, предлагая свою силу и утешение в виде мягких, ласковых прикосновений к избитой спине и раненой голове. Ее нежно утешали, но она не могла расслышать слов сквозь грохот бури в ее душе.

Куда ей двигаться дальше? Где найти пристанище? Потому что сейчас она чувствовала себя свободной от всего, что знала, даже если за последний год в основном сталкивалась лишь с негативом и жестокостью. По крайней мере, они были ей знакомы.

А свобода — нет.

***

Проходя по складу на границе Куинса и Бруклина, Габриэль отметил приятный запах дерева и ткани. Теперь помещение использовалось для изготовления мебели. От переполнявших голову воспоминаний настроение было мрачным. Последний раз он приезжал в такое место по велению брата. В подобный вечер Габриэль подогнал машину со взрывчаткой к фабрике в Бронксе, что стало причиной смерти девушки его брата. По приказу их отца. Ладно, его отца.

Он покачал головой, все еще не в силах поверить, что они со Стефано были не полнокровными братьями, как он считал раньше.

Где, черт побери, Стефано? Никто не знал. Габриэль пока не поручал Максиму начинать поиски. Хотел дать брату столько времени, сколько ему нужно. Но терпение было на исходе. Как и у Евы. Похоже, Габриэлю придется выполнить обещание, данное своей жене.

Жена.

Боже, это самое сексуальное слово в мире. И относится к самому сексуальному созданию на Земле. Его жене.

Какой же размазня. Хорошо, что шедшие рядом Винсент и Куан не могли слышать его мысли.

Ему определенно придется сдержать слово, данное Еве, и тщательнее заняться вопросом Стефано. Он отпустил брату достаточно времени. Теперь же выследит идиота и вернет его домой. Попытается наладить отношения с человеком, которого до сих пор считал братом. И срать на то, что они братья лишь наполовину.

Но захочет ли этих отношений тот, кто ненавидел его всю свою жизнь?

По словам Евы, месяц назад, когда ситуация между братьями накалилась до предела, Стефано настигло своего рода прозрение. Так что да, он уверен, брат будет вести себя хорошо. Возможно, он даже поможет Габриэлю разобраться с теми придурками, которых выгнали из семейного бизнеса. Хотя этих подонков по большей части нанял не Стефано, а его ныне убитый помощник Фурио. Психованный ублюдок проворачивал самые развращенные дела за спиной босса.

Габриэль стиснул кулаки при мысли об этой сволочи с ирокезом, кипя от желания убить его снова. Он отказывался вспоминать, как нашел Еву избитой, еще немного и ее бы изнасиловали...

— Кто засек идиота? — спросил он парней в попытках отвлечься. Если один из мудаков, оставленных Стефано, сможет его отвлечь, то пусть так.

— Я, — пробормотал Винсент, явно витая мыслями в другом месте.

— Как это случилось?

— Я заметил расхождение в доходах от одной из крупнейших букмекерских контор Ньюарка. Покопался в поисках зацепок, и все время всплывало имя ДеЛюка. Похоже, он припрятал часть денег, чтобы вложить в собственное дело. Сегодня я поехал в Джерси и лично забрал его.

— Чем он занимался? Если связано с азартными играми, то мне насрать на эти несколько баксов...

— Это не азартные игры, — рявкнул Ви, его тон резанул по ушам. — И вопрос о трех четвертях лимона. На них он купил дом в Бушвике.

Куан присвистнул, а Габриэль остановился возле предполагаемой комнаты для допросов. Парни сделали то же самое.

— Если расскажешь подробности, мне захочется оторвать парню бошку?

— Ты захочешь порвать его на куски, брат, — Винсент смотрел туда, откуда они пришли, но Габриэль не думал, что тот видел брошенный погрузчик и штабеля досок. Если только за ними не скрывались рыжие волосы и затравленные глаза.

— Ви.

— Что.

— Винсент, — настойчивее позвал Габриэль.

Его встретил темный измученный взгляд.

— Что, — повторил Винсент. Медленно. Сквозь зубы.

Они несколько мгновений неотрывно смотрели друг на друга, и Габриэль наконец тяжело вздохнул.

— После этого я хочу, чтобы ты отправился домой и поспал, черт подери. Ты дерьмово выглядишь.

— Оу. Это значит, что ты собираешься променять меня на кого-то посимпатичнее?

— Упрямая задница.

Они вошли в двери помещения, когда-то служившего кабинетом, если судить по двум картотечным шкафам, разделенным окном, и покрытому пылью столу в углу. Габриэль даже не посмотрел на парня в центре кабинета и направился к двум близнецам, чтобы стукнуться с ними кулаками и сердечно обнять.

— Мальчики.

Братья Беркман оставались рядом на протяжении многих лет, защищая его, даже когда он был в Сиэтле. Две недели назад Габриэль привез Еву в Асторию, чтобы показать ей пару квартир, которыми он владел вместе с Винсентом. Они осматривали одну из них весь день, а потом спустились по улице в кафе, чтобы восполнить силы. Близнецы слонялись по тротуару внизу. Без всякого предупреждения. Просто были там.

— Ничего, что ты здесь? — спросил он Абеля, который едва не погиб от серьезного ножевого ранения в грудь в прошлом месяце.

— Не начинай, — предостерегающе ответил бородатый мужчина. У него, как и у его близнеца, был мягкий умиротворяющий голос, который всегда успокаивал Габриэля. — Джерод едва позволяет мне самому подтирать задницу. Не хватало еще от тебя подобного. Я крепкий. В противном случае сейчас бы не разговаривал с тобой.

Габриэль одобрительно хлопнул Джерода по плечу. Его чрезмерная забота была понятна. Эти двое не выживут друг без друга, их связь слишком сильна. Он повернулся, подавив вздох и изгоняя мягкость из мыслей и сердца, и подошел к тому, в ком сразу узнал Томми Акулу ДеЛюка. Габриэль знал его больше десяти лет. Но не такого. Он превратился в собственную тень.

— Что ты сделал с моими деньгами, Томми? — тихо спросил он без прелюдий.

— Габриэль, Господи Иисусе, чувак, я не сумасшедший. Я не брал деньги!

Дураки, они ничего не понимали. Глаза Акулы были дикими, зрачки расширились. Болезненно-желтая кожа обтягивала кости, словно кто-то высосал из него всю плоть. И воняло как от помойки. Наркоман.

— Серьезно, чувак, — произнес ДеЛюка, когда Габриэль жестом подозвал Винсента. Краем глаза Гейб заметил, что Ви уже держал в руках сделанный на заказ ЗИГ. На рукояти оружия был любовно вытеснен симпатичный Мрачный Жнец. У Макса же был такой же с гримасничавшим черепом, глаз которому заменял аметист.

В другой руке Винсента сверкнуло лезвие ножа. Дерьмо. Жнец сегодня настроен серьезно. Что доказывало, происходящее как-то связано с женщинами.

— На что ты потратил деньги, Томми? — повторил Габриэль, когда Ви взмахнул рукой и всадил острое лезвие Акуле в бедро. Крик от боли заставил Габриэля стиснуть зубы и подтвердил то, что ему послышалось. Винсент попал в кость.

— Я же сказал. Я их не трогал! Дай мне пару дней. Я найду...

Ложь оборвалась, когда Винсент повернул нож, а затем прижал дуло пистолета к липкому от пота лбу. К растекавшейся по бетонному полу луже крови добавилась жидкость. Кто-то обоссался.

Габриэль шагнул ближе и услышал, как Ви наклонился и прошептал Томми на ухо.

— Ты, сукин сын. Скольких маленьких девочек ты угробил? Ты хоть знаешь? Ты хоть думал об отцах и матерях, которые сидели в церквях и молились о возвращении своих детей? Тебе есть вообще дело до того, что их молитвы не были услышаны? Год за годом, мать твою. — Черные глаза Винсента были ледяными, как сибирская река в январе.

— Прошу, я ничего не сделал. Я не знаю кто, клянусь, — заикался Томми сквозь стучавшие зубы. — Если бы знал, то сказал, клянусь!

— Тебе не нужно ничего говорить, лживый кусок дерьма. Я уже знаю. Почему ты здесь, как считаешь?

Винсент выпрямился, вытаскивая лезвие. Вытер его о штанину воющего парня и снова поднял руку. В кабинете раздался приглушенный хлопок.

Как и бессчетное количество раз до этого, Габриэль не мог не задаться вопросом, что происходило в голове этого парня перед лицом смерти. Думал ли он о тех, кого любил? Были ли вообще такие люди? Те, кого он любил по-настоящему? Был ли он способен на эмоции? Или слишком далеко зашел? Раскаивался ли он в содеянном? Молился о прощении?

Или просто сидел и пытался придумать правдоподобную ложь, которая позволила бы ему пережить очередной день?

Именно жена и команда предстанут перед мысленным взором Габриэля, когда придет время. А это случится. Как и у всех. Возможно, не насильно, как только что произошло с ДеЛюка, но все равно случится.

В сознании вспыхнули сапфировые глаза Евы, он отвернулся и зашагал прочь. В груди скрутился болезненный узел от мысли оставить ее. И сотни лет вместе не будет достаточно. Даже близко.

Сколько страха и отвращения она выскажет, если узнает, что только что здесь произошло? С какими словами закончит их недельный брак? Как быстро выскочит из дверей их дома, чтобы оказаться под защитой отца, который оказывался в подобной ситуации бесчисленное количество раз?

Его взгляд снова упал на труп, и он заметил, что глаза действительно похожи на акульи. Плоские. Мертвые. И теперь абсолютно невидящие.

— Где девочки, Ви? — тихо спросил он.

— Пару часов назад я попросил Алесио взять с собой Теган и забрать их. Она привезла их в детский реабилитационный центр в Уайт-Плейнс.

Спасибо Господу за заботливость этого человека.

— Выставь на продажу купленный на наши деньги дом и пожертвуй все этому центру.

Он обернулся, когда ответа не последовало. Ви с трудом пытался проглотить ком в горле, а на лице и во взгляде читалось такое уважение, что Габриэлю захотелось обнять своего измученного друга.

***

Каково, черт побери, жить с такими призраками прошлого?

Винсент отвернулся от сочувственного взгляда Габриэля и даже не нашел в себе сил попросить засунуть всю эту хрень в бутылку и бросить в море. Уважение к новому боссу окутывало теплом. Ви не думал, что Стефано мог бы поступить так же. Семьсот тысяч долларов пойдут на помощь этим детям.

Винсент остановил взгляд на разбрызганных по стене мозгах.

И ничего не почувствовал. Кому-то показалось бы подозрительным то, что он не переживает, отняв у человека жизнь. Его рыжая наверняка бы убежала без оглядки, если бы узнала, что он только что сделал.

Но в данных обстоятельствах Винсент не считал, что совершил плохой поступок. Он считал его справедливым. Одолжением обществу. Потому что точно знал, каким паразитом был ДеЛюка. Возможно, не сразу, когда тот только начал вести дела с семьей Моретти. Но этот человек явно ввязался в какое-то дерьмо. А теперь? Винсент своими глазами видел, как парень рыскал по нищим районам Моррисании, Браунсвилля и Фар-Рокуэя в поисках молоденьких девушек, достаточно отчаявшихся, чтобы согласиться заниматься проституцией на Томми и его шайку ради следующей дозы. Винсент всю неделю наблюдал за ними, досконально все проверяя, прежде чем сделать следующий шаг. Он видел грязный барак с наркоманками, у дверей стояла очередь из похотливых ублюдков. Грязные матрасы были покрыты пятнами спермы, слез. Крови.

Зрение подрагивало от тихой ярости. Извращенец получил по заслугам.

Не успела эта мысль промелькнуть у него в голове, как перед глазами возник образ молодой девушки с мягкими каштановыми волосами и веселыми карими глазами. Винсент уже давно не позволял этому случиться. Должно быть, устал сильнее, чем предполагал. Он зажмурился от пронзившей его боли утраты при воспоминании о Софии.

Последний раз он видел ее живой в дверях их особняка. Это был ее день рождения, и она надела купленную братом кожаную куртку. Софии она нравилась по стилю, а Винсент хотел получше защитить ее, когда она ездила на заднем сидении его мотоцикла. Из дома доносилась болтовня ее друзей, и она послала ему воздушный поцелуй, когда он залазил на переднее сидение «Форда Эксплорера» Габриэля. Винсент помахал ей в ответ. В этот момент у нее за спиной появилась подруга Эшлин с раздраженно поджатыми губами и телефоном в руках. Ви усмехнулся, глядя на реакцию Софии, когда та ей что-то сказала.

— Что? Ты правда решила, что я оставлю вас одних без няньки? — крикнул он, улыбаясь на ее поднятый в воздух кулак. Неделю назад он попросил маму Эшлин посидеть с девочками, пока он сам не вернется домой. Не потому что не доверял Софии и ее подругам, а потому что не доверял парням, с которыми они тусовались.

В ту ночь Винсент больше не возвращался. Габриэль получил пулю в живот, и Ви слишком боялся оставлять друга на попечение врача.

Из-за того, что был так занят, играя в сиделку, Ви в итоге свалился на диване Василия и на следующий день не встречал Софию из школы. Ее схватили прямо на улице в квартале от дома.

Внезапно мысленный образ сестры из здоровой молодой девушки преобразился в изможденное изуродованное тело с многочисленными отметинами на руках. Грязные, спутанные каштановые волосы. Посеревшие после смерти синяки на коже. К тому времени он уже несколько месяцев совершал ночные обходы моргов, отказываясь верить, что она просто ушла, и почти накрыл труп девушки и двинулся дальше. Но вдруг заметил крыло ангела, вытатуированное на ее запястье. Учитывая, сколько татуировок в двадцать лет было у него самого, Винсент не имел права отказать сестре набить рисунок размером с серебряный доллар. Он медленно поднял глаза на лицо Софии и почувствовал, как человечность вытекает из него и стекает в слив на полу. Желание уничтожить тех, кто убил его младшую сестренку, исходило из глубины души.

Он прижал ладони к горевшим глазам, когда тяжелая ладонь легла ему на плечо.

— Давай, Ви. Поехали домой.

Он позволил Габриэлю увести себя, и они вышли через открытую Куаном дверь. Все молча покинули склад и сели во внедорожник.

Если бы только знать, что в ее день рождения он видел сестру в последний раз. Если бы только встретил ее из школы, как любил делать. Черт возьми, если бы только гребаный Стефано не подставил Габриэля той ночью, чтобы избавиться от конкурентов!

Если, если, если.

Мысленно злобно захлопнув дверь к бесполезным предположениям, Винсент уставился в окно «Эскалейда» на проносившиеся мимо бесконечные городские кварталы.

Как и вся прошедшая неделя.

— Высади у моего места, — сказал он водителю, прежде чем они выехали на шоссе.

— Ты едешь домой, Ви, — сообщил ему Габриэль с пассажирского сидения.

Винсент пнул его кресло.

— Высади у моего места. Я хочу забрать свой мотоцикл, — соврал он.

Габриэль обернулся, и стало видно, как у него играли желваки. Он злился, потому что слышал ложь.

— Первым, мать твою, делом с утра я хочу видеть твою рожу дома. Если тебя не будет, я приеду и сожгу эту мастерскую дотла. Уяснил?

Винсент почувствовал, как уголки губ приподнимаются в ухмылке. Но ненадолго.

— Ага, брат. Понял.

Габриэль повернулся к Куану и прорычал заехать в Квинс в район Форест-Хиллза. Винсент пользовался отремонтированной автомастерской, когда не был в настроении ехать в Олд-Уэстбери. Они с Габриэлем держали еще квартиры в Астории. Более комфортабельные, но не напичканные тайниками с оружием и другими неприличными вещами, как это место. И там Винсент не хранил свои «Харлеи».

Нужно ее увидеть.

Он стиснул зубы от желания хорошенько вмазать своему внутреннему Фанату Ники. Гребаный идиот не давал ни минуты покоя, надоедая уже несколько дней.

А если бы не... «Что она сейчас делает? Она в порядке?» или «Останется она в комнате Калеба или ей дадут свою»?

Эти мысли, от которых волосы вставали дыбом, сопровождались эгоистичным порывом прорваться сквозь гребаный проволочный забор вокруг клуба, чтобы убедиться, что она одна. Винсент подавил желание удариться головой о стекло. Или о дверную раму. Она жестче.

Хорошо ли она питается? Заботится ли о себе? Снятся ли ей кошмары? Напугана ли она? Чувствует ли одиночество. Все еще в плохом настроении? Быстро ли выздоравливает? Больно ли ей?

Такая же нежная у нее кожа? Так же соблазнительно ли пахнет с тех пор, как он держал ее в своих объятиях? Ее волосы такие же густые и яркие, как он помнит?

Он проглотил стон и недовольно уставился на красный сигнал светофора, перед которым они остановились.

Какого хрена с ним происходит? С каких пор ему интересно, какая у женщины кожа? Или вообще замечает подобное? С каких пор он распаляется от одного лишь женского запаха, а цвет волос заставляет чувствовать себя так, словно только что выпил упаковку «Виагры»?

Он поерзал на дорогой коже сидения и велел Куану нажать на газ.

Ему надо остыть. Ника была под запретом. Он это знал. Смирился с этим.

Или так думал.

Особенно теперь, когда знал, через что она прошла. После такого испытания она больше всех заслуживала мира и счастья. С ним ей этого никогда не увидеть. Не в тех жестоких кругах, в которых он вращался. Так же стоит держаться подальше от Калеба после того, как наговорил ему гадостей. Винсент зарвался, вымещая собственную вину и раскаяние на байкере.

За все годы Винсент помогал многим девушкам, но ни одна так не действовала на него, как Ника. Почему он не мог справиться со всем этим дерьмом, не принимая так близко к сердцу?

Уже несколько дней он разрывался между слежкой за Томми ДеЛюка и проверкой грязных отелей, один за другим, кружа вокруг места, где последний раз видели Кевина Ноллана. Он убрал ДеЛюка, но абсолютно ничего не мог пока сделать с тем, кто его действительно интересовал.

Одна любопытная вещь: Макс ломанул еще один закрытый полицейский отчет и обнаружил информацию об орудии убийства семейства Нолланов. И вот уж сюрприз: отпечатки Кевина оказались по всей поверхности большого окровавленного ножа. Однако полиция не стала предъявлять ему официальное обвинение, потому что нож был взят с кухни, и Кевин мог пользоваться им, чтобы резать индейку… а потом и горло родителей и брата.

Пфф. Гребаные законы. Винсент понятия не имел, как Лоренцо вообще арестовывает людей, когда ему так сильно связывают руки.

Они приехали на место. Винсент расстегнул ремень безопасности и потянулся к двери. Ему стоит выпустить пар и покружить вокруг боксерской груши. А потом, возможно, он позвонит Пейну и спросит, есть ли у него предположения, где стоит поискать его зятя.

Или можно как бы случайно заскочить в клуб, просто проверить, как она...

Серьезно?

Фанат рыжей перестал кружить на воображаемом пони и уставился на единственный уцелевший клочок моральных устоев, сохранившийся на границе сознания и теперь как будто увеличившийся в размерах.

Куан съехал на обочину и затормозил. Винсент выпрыгнул из внедорожника, но остановился на полпути, услышав звук опускавшегося стекла «Эскалейда».

— Винсент?

Он обернулся и взглянул в лицо лучшему другу. Парень был похож на безжалостного убийцу, каким становился при необходимости, но Винсент читал в его глазах лишь беспокойство за своих людей.

— Первым делом, — пообещал он Габриэлю, пытаясь успокоить его, — скажи Самми, что я хочу блинчиков. И проследи, чтобы твоя жена не съела их до моего прихода, — добавил он, подмигнув.

«Эскалейд» подождал, пока за Винсентом не закроется дверь мастерской, и уехал.

Глава 9

Ника стряхнула с себя постоянно преследовавшее ее чувство неловкости и распахнула настежь дверь квартиры. Поставила две сумки с продуктами на пол у входа, прежде чем закрыться и запереть дверь.

Замерла и на минуту прислушалась к тишине. Обычно она ходила по магазинам с наушниками и слушала музыку. Но не сегодня. Она слишком боялась упустить хоть что-нибудь. Что угодно. Шаг. Звук своего имени.

Выстрел.

Но, несмотря на мрачные мысли, ее наполнило умиротворение, за которым практически тут же нахлынуло чувство вины. Калеб очень расстроится.

Она положила связку ключей «ТарМор» на столик и сняла новые сандалии, прежде чем поднять переполненные пакеты и отнести их через светлую комнату на кухню. По пути включила кондиционер.

Черт, как душно. В Нью-Йорке же август.

Разместив покупки на гранитной столешнице рядом с тихо гудящим холодильником, Ника бросила свой айфон на стол и огляделась. Техника из нержавеющей стали и стены цвета буйволовой кожи. Планировка была открытой и дальше виднелась гостиная с потолками в девять с половиной футов, черная кожаная мебель и окна во всю стену. Ника чувствовала себя маленькой и лишней в слишком большом пространстве. Она предпочитала что-то более уютное, тесное, что поможет собраться с мыслями и чувствами. Но нищим выбирать не приходится, а пока что именно такой она и была.

Ника неделю продержалась с братом. Еле-еле. Семь дней оцепенело бродила по клубу, а Калеб ходил следом, предугадывая все ее желания. Стоило зайти на кухню, как он уже доставал из холодильника Кока-Колу, открывал и совал ей в руку банку, прежде чем она осознавала, зачем пришла. С едой так же, тарелка всегда была наполнена приготовленными Вексом деликатесами, и Нику мягко подталкивали к стулу, уговаривая поесть.

«Поешь уже. Я поеду чуть быстрее улитки и тебя сдует ветром с мотоцикла, Ник».

В четверг она попыталась постирать его вещи, но он оттащил ее от стиральной машины, сказав, что она здесь не для того, чтобы обслуживать его.

Ника тупо провела эти дни, жалея, что все не сложилось по-другому, ненавидя темные круги под глазами Калеба и его извинения, что пока ничего не нашли о Кевине.

Теперь она считала это пустой тратой времени. Семь дней потрачены впустую, откладывая начало новой жизни. План был простым. Найти место, которое она сможет назвать своим. Избегать любых романтических отношений — пока что. Вернуться на работу. Три простые цели, озвученные Еве, когда они утром болтали по телефону этим утром. Возможно, они прозвучали как крик отчаяния, особенно первая. Не прошло и часа, как в клуб заявилась ее потрясающая лучшая подруга с крутым мужем. Габриэль с суровым неодобрительным видом вручил Нике ключ от этого места.

— Можешь жить сколько захочешь. Но просто знай. — Он наклонился с мрачным выражением лица, и Ника впервые увидела пугающего гангстера, каким его описывал Калеб. — Я думаю, тебе следует прислушаться к красавице-подруге, — он указал на жену, — и передумать переезжать. — Он ждал, не сводя с нее глаз, пока она не покачала головой. Ее решение было непоколебимо. Не его квартира, так другая.

Он проворчал что-то насчет упрямых женщин и произнес:

— Ладно. Я не поддерживаю твое решение, но, конечно, понимаю тебя. По крайней мере, это место безопаснее, чем то, что ты найдешь сама. Я позвоню управляющему, чтобы швейцар был готов тебя встретить. Если что-то понадобится, охрана внизу работает круглосуточно. Никто не пройдет мимо.

Зная Габриэля, Ника предполагала, что все равно не останется совершенно одна. Она не встречала по пути никаких головорезов, но более чем уверена, что они должны быть рядом с двадцатиэтажным зданием. Ника находилась на десятом этаже и не могла избавиться от ощущения, что остановилась в отеле. Дружелюбный швейцар рассказал ей о том, что тут есть бассейн, сауна, гидромассаж и фитнес-зал. Если захочет, а продукты у нее теперь есть, она может и вовсе не выходить из здания.

Калеб разозлится, когда узнает, и, возможно, обидится, что она приняла помощь Габриэля, а не обратилась к нему. Это было ненавистно для Ники. Не хотелось расстраивать его. Ника кусала губы, раскладывая продукты. На него и так много навалилось, и она переживала, что брат не очень хорошо справляется. С той самой ночи, когда он узнал, что Кевин делал с ней, в его взгляде появилась какая-то жесткость, какой раньше никогда не было. Вчера они вместе ходили на Юнион-сквер и Челси, чтобы Ника пополнила гардероб футболками, шортами и джинсами. По большей части брат вел себя как обычно. Очаровательный, веселый и смешной до крайности с его саркастичными комментариями и шутками с серьезным лицом. Но время от времени он замолкал, и она ловила на себе взгляд полный боли, вины и чего-то настолько угрожающего в глубине его глаз, что это пугало. И каждый раз Ника крепко обнимала его и просила перестать думать о чем бы то ни было, настаивая, что все кончено и самое худшее позади. Калеб тоже обнимал ее, словно защищая от окружающих, но убежденным не выглядел.

Ника поклялась, что они будут над этим работать и еще больше желала, чтобы он никогда не узнал, что происходило. Это еще одна цель. Ника никогда не хотела, чтобы он знал, через что она прошла ради него. Меньше всего ей хотелось, чтобы брат мучился чувством вины и сожаления так же, как Винсент после смерти сестры.

Ника быстро прогнала отвлекающее имя прочь, пока вновь не началась одержимость.

По крайней мере, ей не пришлось брать у Калеба деньги — одним ударом меньше по ее растоптанной гордости. Она впервые воспользовалась оставленным отцом наследством, и будет пользоваться до тех пор, пока не встанет на ноги. Слава Богу, Кевин не знал о нем, иначе он бы растратил все как собственные деньги. Счет был не бездонным, но его хватит на пару месяцев, чтобы устроиться на работу и снова получать стабильный заработок. Тогда она снова его пополнит. В разговоре с Евой проскочил вариант с работой в «ТарМор», и Нику передернуло от очередного подаяния. Но, опять же, нищие не выбирают и не могут быть неблагодарными, поэтому она согласилась, чтобы Ева навела справки. Если повезет, там окажется вакансия, и Ника сможет приступить к своим обязанностям так же легко, как и на прошлой работе. Она до сих пор скучала по девочкам в офисе: большинство из них молодые мамочки, но несколько все еще были одиноки, и Ника пару раз куда-нибудь выбиралась с ними. Ей там было хорошо. К счастью, можно снова обрести подобное.

Ника закачала головой от того, как это прозвучало, пусть и всего лишь в мыслях, и снова пообещала себе не играть в жертву. Это не ее роль. Она сильная. Она выиграет. И будет действовать как настоящий победитель, которым она и была. Ну, может, не победителем. Но будет стремиться хотя бы к нормальности. Она останется в этой огромной квартире лишь столько, сколько понадобится, чтобы встать на ноги и стать независимой женщиной, какой ее и воспитывали. Ей больше никто не нужен. И она собирается так все оставить. Воплотит в жизнь то, о чем мечтала, сидя в углу дивана за просмотром телевизора рядом с Кевином. Больше никогда она не окажется снова под властью мужчины.

Ника потянулась к айфону и включила музыку, чтобы заполнить тишину. Стоило признаться, что еще никогда поход в супермаркет не доставлял такого удовольствия, как сегодня. Совершенно самостоятельно. Никто не заглядывал через плечо. Никто не ждал ее возвращения. Теперь некому рыться в покупках, кричать, что она потратила слишком много денег, бить за то, что забыла что-то купить, а значит придется снова ехать в магазин, как только остановится кровь из носа. И больше никто не будет швырять ее на пол за неправильный аромат духов и тому подобное.

Ника переборола дрожь и убрала в шкаф Нутеллу и хлеб. Не потрудившись вымыть виноградину, она сунула ее в рот и положила в холодильник бледно-зеленую гроздь, а также сыр, оливки и яблоки.

Закончив, прошла через просторную гостиную и взглянула в окно. По словам швейцара, оно выходило на мост Трайборо. Прекрасный вид. Ника посмотрела вниз и тут же отступила назад, когда закружилась голова. Ей никогда не нравилась высота.

Ника достала телефон из заднего кармана джинсов и написала Калебу. Она предлагала встретиться и знала, что можно просто позвонить, но это будет трусостью.

«Где встретиться? Ты же дома, да?».

Она поежилась от его ответа и написала название маленького кафе на углу, чтобы брат смог найти перекресток по навигатору. Ника не была уверена, знал ли он, что Габриэль...

Зазвонил телефон. Дерьмо.

— Алло?

— Где ты, черт подери? Скажи, что взяла с собой одного из парней.

Голос ее брата был тихим и гневным. Должно быть, он среди людей.

— Я в порядке, Калеб. Можешь встретиться со мной возле кафе? Мне нужно с тобой поговорить.

— Что ты там делаешь? Почему мы не можем поговорить, когда я вернусь домой?

Упрямый мужик.

— Я уже иду. Поговорим, когда доберешься, ладно? Поезжай аккуратно.

Она отключилась, не дожидаясь ответа, и удивилась, когда тут же не последовал второй звонок. Ника не боялась, что он накричит на нее или будет ругаться. Калеб не любил орать. Его гнев был спокойным, холодным и от этого страшным.

Отвернувшись от пейзажа, Ника отложила телефон и направилась к двери, чувствуя себя относительно спокойно и собрано. Она встречалась с братом не для того, чтобы спросить разрешения начать жить самостоятельно. Ника лишь из вежливости сообщала, что решила переехать. Оставалось надеяться, что он понимает ее отчаянное стремление к независимости. Потому что такое сильное желание игнорировать было невозможно. Даже ради брата.

***

Винсент стукнул кулаком по кулаку Куана и уселся на стул возле бассейна. На стеклянном столе играли отблески подсветки из-под воды. Габриэль наигрывал классику на своей ценной гитаре 58 Fender Telecaster и молчал, пока талантливые пальцы не взяли последний аккорд.

— Ты это сделал, — заметил он.

В грудь ударило чувство вины за то, что практически не появлялся после свадьбы друга, за исключением прошлого вечера, и изрядная доля дикого смущения за то, что слетел с катушек из-за простой девушки. Не говоря уже о блинчиках на завтрак, который прошел полдня назад и на который он так и не показался.

Не зная, что еще сказать, Винсент ответил короткое:

— Да.

— Значит вот как? Что ж, тогда мне лучше начать, пока ты снова не свалил. — Габриэль положил гитару на колени, словно чертова младенца, и на его лице заиграли желваки. — Что случилось с твоей тягой к блинчикам? Заскочил в IHOP и променял домашнюю еду на ресторанную? И где ты, черт подери, был до этого? Я знаю, что ты не ночевал дома, кроме прошлой ночи. Ты не появлялся в Астории — а теперь и не думай, потому что дом обрабатывают от тараканов. В последнем месяце ты совершенно не занимался ROM, компания не сможет без тебя нормально работать. И, опять же, от Макса я слышал, что ты самостоятельно занимался поиском Ноллана. У нас есть дела поважнее, чем искать этого гребаного подонка, Ви. — Он помолчал, и сомкнул пальцы на стакане. Вероятно, в нем была водка, охлажденная тающими кубиками льда. — Знаешь, что я вижу, когда смотрю на тебя?

«Предательскую ненадежную тряпку, которая не может перестать думать об избитой сестре друга?».

— Что.

— Себя.

Винсент подозрительно уставился.

— Как это?

— Ты ведешь себя так же, как повел бы себя я, поменяйся Ника и Ева местами. Только с гораздо большим... контролем... чем выказал бы я.

Вспоминая события, когда Ева оказалась в том домике со Стефано, Винсент заметил, выдержка Габриэля была непоколебима.

Но друг только что сам признался. Винсент поерзал на стуле.

— И? Так ты думаешь, что я... ну, что я влюблен в подругу твоей жены?

— Че-е-ерт. — Куан поднялся и похлопал его по плечу. — Так мало искреннего недоверия и отвращения в голосе, что мне официально стыдно за тебя.

Винсент уставился в спину удалявшегося ублюдка. «Самодовольный идиот».

— Парень скоро доиграется. Когда появится Джак? — Они знали эту упрямую задницу со средней школы. Помимо подбивания всех хвостов в Сиэтле для возвращения Габриэля в Нью-Йорк, он так же контролировал перевозку вещей Евы из дома на острове Мерсер. Она решила пока сохранить его, и Винсент не винил ее. Там должно быть море воспоминаний о детстве и матери. Пусть это и всего лишь воспоминания. Винсенту потребовалось восемь лет, чтобы продать особняк после смерти Софии.

Габриэль усмехнулся.

— Он может появиться со дня на день. И я не знаю насчет любви, Ви, но что-то есть. Что-то большее, чем потребность спасти ее, чего не смог сделать для Софии. Вот что парни думают обо всем этом. — Он нежно погладил волчий зуб на шее. София подарила им двоим такой, с ее любимым отрывком из Библии о прощении. Винсент еще этому не научился. Как можно простить такого как Кевин Ноллан и то, что он делал с Никой?

И простить себя за Софию?

Невозможно.

Винсент взглянул на Габриэля. Если бы кто-то другой так небрежно упомянул о смерти его сестры, он бы его убил. Но не Гейба. Он знал больше остальных, через что прошел Винсент в это темное время. Знал о чувстве вины. Невыполненных обязанностях. Ярости. Потере. Беспомощности. Горе. Знал обо всем.

Потому что именно он каждое утро поднимал Винсента с пола. Пьяный в стельку, тот продолжал бессвязно бормотать о том, что ему следовало остаться с ней, что нужно было сделать, как он облажался и все случившееся его вина, что должен был вовремя отыскать ее и вообще предотвратить похищение.

— Отчасти, — нехотя признался Винсент.

— Но это не все?

Он хрипло рассмеялся.

— Черт, нет. Дьявол бы меня побрал, но нет. — Он потер затылок, чувствуя странный жар на щеках от того, в чем собирался признаться. — Я хочу ее. Ее. Не только удовлетворение от того, что помог выбраться девушке из дерьмовой ситуации. А ее, даже израненную, всю. Она... да. Просто... уф.

Черт.

— Так я и думал. — Габриэль стукнул по столу словно судья молотком и сменил тему. — Ну, обнаружил что-нибудь? Какие-нибудь следы? Макс сказал, что дал тебе фотографию ублюдка. Есть какие-нибудь места, которые стоит осмотреть тщательнее?

Следовало обнять этого парня.

Открылись французские двери, и вошел Макс с большой кружкой кофе в руках, одетый лишь в расстегнутые джинсы.

— Самнанг стирает твои вещи? — сухо поинтересовался Габриэль, когда парень неторопливо подошел к ним. — Сомневаюсь, что моя жена жаждет увидеть всю эту историю.

Тело русского было сплошь покрыто надписями. Проклятие, «Призрак талантливый художник», — подумал Винсент, глядя на грудь Максима и вспоминая, как они ходили делать татуировки. Потрясающая Дева Мария в струящихся одеждах держала младенца Иисуса. Сзади ее гордо охраняли два архангела, а из-за спин лились божественные рассветные лучи. Хоть Призрак не добавил ни единого цветного штриха и весь портрет был выполнен от самого черного до светло-серого, все равно можно было поклясться, что видно золотое свечение нового начала. Оно чувствовалось.

— Еве понравится. Обещаю, — с зевком ответил Макс. — Пейн был мишенью, — добавил он, уткнувшись носом в кружку. Для него поздний вечер считался утром.

Винсент выпрямился.

— Что?

Макс сел.

— Похоже, Ноллан когда-то работал на складе, где Пейн грохнул насильника. Да, его я тоже проверил. Также друг нашей цели. Думаю, Ноллан подставил Пейна, чтобы привязать к себе рыжую. Не уверен, зашел ли Ноллан так далеко, организовав нападение на ребенка только ради мотива Пейну убить педофила, но что, если так? Тогда будет длинная очередь из желающих уничтожить эту суку, черт подери.