Спасенная репутация

Глава 4

Фейт поймала несколько рыбин и передумала мною дум к тому времени, как Ник и Мак вернулись из города. Она почувствовала, как екнуло сердечко, когда из-за утеса показалась высокая фигура Николаса Блэклока. Он выглядел уверенным, спокойным, прекрасно владеющим собой.

Да, она легко могла представить его офицером. Было в нем что-то такое, какая-то едва уловимая неосознанная надменность, природная властность Он привык властвовать над людьми. Решать, что для них лучше. Сжигать их ботинки.

Если Фейт позволит, Николас Блэклок и над ней будет властвовать. Если она ему позволит.

– Вы сожгли мои ботинки! – выкрикнула она, как только он подошел достаточно близко.

– Их нужно было сжечь. – Ни в его голосе, ни в поведении не было и следа раскаяния.

Ее гнев вспыхнул с новой силой.

– Это были мои ботинки!

Он взглянул на ее ноги.

– Вы натерли ими волдыри. Как, кстати, ваши ноги?

Она спрятала ноги под юбку.

– Не ваше дело. Вы не имели права сжигать мои ботинки.

– Я понимаю. Это был импульс, против которого я не смог устоять.

Она заморгала, услышав его спокойное признание.

– Ну и что я буду делать без ботинок? Я же не могу пойти в город босиком!

– Я знаю. – Он повернулся к своему другу. – Мак?

Мак свалил несколько битком набитых сумок на землю рядом с Фейт, развязал скрепляющую их веревку и зашагал к костру, не сказав ни слова.

Николас Блэклок присел на корточки, вытащил сверток и подал Фейт.

– Вот.

Сверток был странной формы, местами мягкий, местами твердый. Что же это может быть?

– Ну давайте, открывайте.

Она развернула бумагу и посмотрела на то, что купил ей этот ужасный, надменный, невозможный человек. Она почувствовала, что на глаза навернулись слезы, и часто заморгала, прогоняя их.

– Надеюсь, они придутся впору. Пришлось брать размер наугад.

Они придутся впору, она знала. Они выглядели так, будто были сшиты специально для нее.

– Они вам не нравятся?

Ей удалось прошептать:

– Очень нравятся. Спасибо. Они чудесные. – И они действительно были чудесные. Ее новые ботинки. Ее прекрасные новые мягкие ботинки из синей кожи.

– Ну, примерьте их.

– Я... я лучше потом, когда вымою ноги. Не хочу их испортить. – Она не хотела надевать их, они такие красивые, а ее ноги такие страшные. И она все еще немного сердита на него.

Он пожал плечами и повернулся к Стивенсу, который наблюдал за всем этим с широкой отеческой улыбкой.

– Как рыбалка? – Ник снова повернулся к Фейт и добавил как бы между прочим: – Это будет завтра, кстати.

– Что будет?

– Свадьба. Все уже улажено и договорено на завтрашнее утро.

Фейт от удивления открыла рот.

– Но мы еще ничего не обсуждали!

Он поднял черные брови.

– А что тут обсуждать?

Ее глаза метали молнии. Он взглянул на Стивенса, затем вскинул руку.

– Ну, тогда пойдемте прогуляемся по берегу и обсудим то, что вы желаете обсудить. Стивенс здесь все соберет.

Его ладонь, большая, теплая и сильная, обхватила ее руку. Фейт чувствовала себя пойманной в ловушку и – как ни странно – успокоенной.

Она высвободила свою руку.

– Я не верю, что вы сказали эго всерьез.

– Я никогда не шучу такими вещами.

– Но с какой радости вы хотите жениться на мне?

Он сардонически выгнул бровь.

– Я не хочу жениться на вас. Я ни на ком не хочу жениться. Это будет всего лишь обряд, не более. Простая формальность. Вы должны признать, что ваше теперешнее положение невозможно и неприемлемо.

Фейт не собиралась признавать ничего подобного. Просто она пока еще не придумала, что делать.

– Но выйти замуж за совершенно незнакомого человека? Это нелепо!

– Это необычно, но это идеальное решение. – Он был совершенно спокоен. Это так раздражало!

– Идеальное для кого? Что вы хотите с этого иметь?

Николас Блэклок нахмурился, затем чопорно проговорил:

– Это будет невинный брак, естественно. – Он имел в виду, что не будет супружеской постели.

– В самом деле?

– Да, конечно. После свадьбы я отправлю вас в Англию, где вы будете в безопасности и под защитой. Мы будем жить каждый своей жизнью.

По какой-то непонятной причине она нашла это еще более раздражающим.

– О, неужели?

Он нахмурился:

– Вы злитесь на меня?

Она пожала плечами. Да, она злится, но злость – только одна из эмоций, которые бурлили в ней в данный момент. Фейт даже и не надеялась разобраться в них, пока он стоит здесь, как какой-нибудь сфинкс!

– Я не знаю, что я чувствую.

Выйти за человека, с которым она знакома меньше дня? Кто он на самом деле, этот Николас Блэклок? Она ничего о нем не знает, за исключением того, что он, не задумываясь, спасает падших женщин, а затем предлагает жениться на них с таким незаинтересованным видом, что это крайне раздражает.

«Это будет всего лишь обряд, не более. Простая формальность».

Она покачала головой.

– Я... прошу прощения. Я просто не знаю, что делать.

– Да тут и знать нечего.

Она разинула рот.

– Нечего? Вот уж действительно! Я почти погубила свою жизнь, доверившись одному мужчине, – а я думала, что знаю его!

– Я человек слова и был офицером армии Веллингтона. Вы можете доверять мне. Но разумеется, подумайте. Минутное размышление убедит вас.

– О, неужели? – Его спокойная, самонадеянная уверенность в своей правоте взвинтила ее и без того натянутые нервы. – Ну, тогда мне лучше пойти и подумать, не так ли? – Фейт приподняла юбки и вошла в воду, наслаждаясь ощущением прохлады, зная, что он не пойдет за ней, потому что на нем сапоги.

Он ждал на берегу, поднимая с земли камешки и пуская их вскачь по зеркальной поверхности, словно ему ни до чего на свете не было дела.

«Вы можете доверять мне».

Доверять? Не то чтобы Николас Блэклок уговаривал. Это был скорее приказ. Но будь то прямой, бесстрастный приказ или безумно романтическое приложение, результат один и тот же: она должна вверить себя и свое будущее мужчине.

Больше никогда, поклялась она. Больше никогда она не попадет под власть мужчины. Она спаслась от жестокой дедовой опеки только для того, чтобы попасться в паутину лжи и унижения, сплетенную Феликсом. Она будет полной дурой, если доверится еще одному мужчине, тем более тому, которого не знает.

Но в ее жизни царит теперь такая неразбериха! Может ли он сделать ее еще хуже?

Да, может. Есть вещи похуже тех, что она испытала. Те мужчины прошлой ночью, например.

«Это будет невинный брак, естественно». Если он предлагает это всерьез – невинный брак с его именем в подарок, – то что же он сам с этого получит? Он должен что-то получить. Ни один мужчина не предложит то, что предложил он, без расчета на какую-нибудь награду.

Она повернулась к нему.

– Вы ничего обо мне не знаете. А если я какая-нибудь... преступница.

Он фыркнул:

– Глупости!

– Почему? Откуда вы знаете?

– Поверьте мне, я знаю. – Ник сохранял вежливое выражение лица. Судя по голосу, она была чуть ли не рассержена из-за его отказа рассматривать ее в качестве преступницы. – Что касается меня и того, что я получу, женившись на вас... ну, во-первых, эго доставит удовольствие моей матери.

– Вашей матери? – Она выглядела озадаченной.

– Да. Последние несколько месяцев она знакомила меня с подходящими молодыми леди в надежде, что одна из них сможет заинтересовать меня.

– И не заинтересовала?

Он подумал о тех молодых леди, с которыми знакомила его мать. Они бы сразу же ухватились за его предложение. Вот только он-то знал, что сам отнюдь не подарок.

Он поморщился:

– Затея оказалась неудачной. Поэтому моя мать не получила невестку, которую так жаждет.

– У нее на примете какая-то определенная девушка?

– Нет, любая подойдет, лишь бы только я женился. – Он зачерпнул горсть песка и высыпал его на сапог, слушая мягкое шуршание. – Должен добавить, что с тех пор, как мой старший брат Генри умер от лихорадки три года назад, я последний в роду. Моя мать хочет не столько невестку, сколько внука. Наследника.

– О!

До него сразу дошло, о чем она подумала.

– Однако не о наследнике Блэклок-Мэнор я думал, когда сделал вам предложение. Мне наплевать на это. Это было заботой моего брата Генри, и если он не исполнил свою обязанность по продолжению рода до того, как умер... – Он пожал плечами. – Я просто подумал, что, поскольку вам нужен муж, а моя мать очень желает моей женитьбы, я мог бы убить сразу двух зайцев. Должен добавить, что всю жизнь был для нее чем-то вроде разочарования. Вы могли бы благополучно поселиться в Блэклок-Мэнор и составить ей компанию.

– Но что она скажет, когда узнает, что ей навязали невестку, которая на самом деле не является вашей... э-э...

– Ей не обязательно знать, что супружеской постели не было. Мой кузен унаследует состояние, когда я умру, но моя мать и вы будете прекрасно обеспечены.

– Я не могу принять вашей благотворительности...

Он фыркнул:

– Это не благотворительность. Вы окажете мне... это будет взаимная услуга. – Он немного поерзал на песке и беспокойно скрестил ноги. У его матери будет припадок! Наследник Блэклока и бродяжка из французских дюн. Николас представил письмо, которое он напишет:

Дорогая мама!

Я нашел новую хозяйку Блэклока. Я нашел ее во французских дюнах благодаря любезности фиктивного венгерского скрипача по имени Юрий Попов. Она милая девушка, и, думаю, из нее получится неплохая невестка. Надеюсь, это компенсирует мой побег.

Твой любящий, хоть и непослушный сын Николас.

– Ваша мать больна? Одинока? Вам нужно, чтобы кто-нибудь заботился о ней?

– Бог мой, нет, она совершенно здорова! И отнюдь не одинока – у нее множество друзей. Я не ищу сиделку или компаньонку.

– Тогда я не понимаю! Я спасу свою репутацию и получу дом – в обмен на что? Это предложение выглядит очень несправедливым. – Ее голос смягчился. – Простите меня, если я кажусь грубой и неблагодарной, но мой последний опыт научил меня не доверять так легко словам людей.

Он покачал головой:

– Нет, вы правы, что сомневаетесь. Для начала то, что я предлагаю, не так уж замечательно. Я отнюдь не великолепная партия. Вы просто получите мое имя, дом и неплохое содержание. А я получу... – Он нахмурился, пытаясь сообразить, как убедить ее.

Убедить? Николас поймал себя на этой мысли. Почему он хочет убедить ее? Она ничего для него не значит. По крайней мере не должна значить. И все же... все же он хотел, чтобы она вышла за него. Это единственное, что он мог сделать, чтобы защитить ее от ее же глупости. Он не может продолжать путешествие, зная, что не сделал ничего, чтобы помочь ей. Душе его станет гораздо спокойнее, если он будет знать, что она благополучно живет в Блэклоке в достатке и комфорте.

– Последние несколько месяцев мать только и говорила что о свадьбе. А я вместо женитьбы уехал из Англии. И уехал в спешке.

– Понимаю.

– Нет, не понимаете. Это большая оплошность, чем вы представляете. Я только сейчас начинаю понимать, как сильно мой поступок расстроил мою мать. Если я смогу прислать ей свою жену... – Он пожал плечами: – Не знаю. Полагаю, это было бы в некотором роде извинением за ту поспешность, с которой я уехал.

Последовало короткое молчание. Ее голос подрагивал, когда она сказала:

– А вы не думаете, что букет цветов и короткая записка были бы лучшим подарком?

Потребовалось несколько секунд, чтобы до него дошло.

– Вы смеетесь надо мной? – подозрительно спросил он.

– Простите, – в конце концов сказала она, при этом голос ее все еще подрагивал. – Но я никогда раньше не думала о себе как о живом извинении. Потребуется время, чтобы привыкнуть к этому. Вы собираетесь меня завернуть? Не желаете ли приколоть записку к моей юбке, или я должна буду повторить ваше извинение как попугай? Хочу предупредить вас, что не слишком искусна в декламации.

Девчонка смеется над ним! Ник уже и не помнил, когда в последний раз кто-нибудь осмеливался смеяться над ним.

– Да вы, мисс, насмешница! – строго сказал он.

– Да, сэр, – отозвалась она покорным тоном, который ни в малейшей степени его не обманул.

– Я просто хочу доставить удовольствие своей матери, показать ей, что попытки убедить меня жениться не были тщетными и что я не совсем уж неблагодарный, непослушный сын, каким она, без сомнения, меня считает.

Ее голос посерьезнел:

– Но вы по-прежнему будете непослушным, ибо если мы заключим брак... на бумаге, это будет обман. Вы сказали, что она хочет внуков.

Ник отмахнулся, но ничего не сказал. Ее логика непогрешима, черт побери!

Она несколько минут обдумывала ею молчание, затем сказала:

– Значит, если мы поженимся, я отправлюсь в Англию к вашей матери. А что будете делать вы?

– Я? – Он снова пожал плечами. – Я продолжу свое путешествие, разумеется.

– Ясно. В Париж?

– Нет. Мы поедем вдоль побережья до Испании, потом отправимся в глубь материка.

– О!

Он заколебался. Не будет ничего страшного, если он объяснит ей маршрут.

– В Испанию и... дальше. Я хочу навестить некоторые места прошедшей войны, места, где я воевал... поля сражений, где были убиты некоторые из моих друзей.

– Должно быть, вы очень скучаете по своим друзьям.

Он пожал плечами. Да, он скучает по ним. Больше, чем может объяснить даже этой девушке с мягким взглядом.

– А когда ваше путешествие закончится, вы вернетесь в Блэклок-Мэнор? К вашей матери и – если мы поженимся – ко мне?

Он подобрал с земли еще один камешек и забросил его далеко в море.

– Я сомневаюсь, что вернусь в Блэклок. Мое путешествие продолжится. Вы будете вправе делать все, что пожелаете.

– Я не понимаю, – сказала она спустя секунду. – Вы хотите сказать, что мы разорвем...

– Таковы мои условия. Теперь выбирайте, – резко бросил он.

Фейт была в смятении. Она сидела на песке и думала, думала. Все это казалось неправильным. Разве так можно вступать в брак – без любви, не зная друг друга, только для виду? Но один раз она уже вышла замуж по любви и этим погубила свою жизнь.

– Я понимаю, это нехорошо, но я вынужден настаивать, чтобы вы дали ответ сегодня. Просто у меня не так много времени.

– Нет нужды откладывать ваше путешествие из-за меня, – сказала она, вздыхая. – Я знаю, что это неразумно, что у меня нет выбора, но...

– Выбор есть всегда! – Он наклонился и подобрал еще один камешек. – Простите меня. Мне не терпится продолжить путешествие, и я был так уверен в правильности своего поступка, что не подумал о ваших чувствах.

– О, но я...

– Нет! – Он бросил камешек, и тот подпрыгнул четыре раза, прежде чем утонуть. – Всегда есть выбор. Всегда!

Ее удивила его горячность.

– Я знаю, но не для меня. – Он открыл рот, чтобы возразить, и она остановила его, приложив палец к его губам. – Нет, не надо. Я... наверное, я просто веду себя сентиментально и капризно. – Его губы были прохладными и твердыми, а дыхание – теплым. Странный трепет пробежал по ее пальцам. Она поспешно убрала руку. Это было так...

– Это моя привычка: если я вижу проблему, то должен ее решить.

Она поморщилась.

– О, Бог мой, я не хотел сказать, что вы проблема. Я имел в виду... а, черт. – Его голос прозвучал печально, когда он добавил: – Может, я и бесчувственный болван, но знайте, что почту за честь жениться на вас.

Фейт почувствовала, как слезы защекотали глаза. Честь жениться на оборванной, бездомной, падшей женщине? Он такой джентльмен.

Он продолжил бодрым голосом:

– Это будет – если вы согласитесь – гражданская церемония. Во Франции в эти дни такая церемония проводится официальным представителем власти – мэром. Обычно нужно ждать три недели – оглашение, ну, вы знаете, но, – он потер пальцами в старом, как мир, символе подкупа, – мне удалось убедить мэра, что брак двух иностранцев можно значительно ускорить, и поэтому свадьба состоится завтра. Вы не возражаете против гражданского бракосочетания?

– Нет. – Она подавила внезапную острую боль. Маленькой девочкой она всегда мечтала о свадьбе в церкви, с цветами, кружевом и всем остальным. И все это было у нее с Феликсом. Какая ирония, что свадьба ее мечты была фальшивой, а настоящая свадьба состоится в конторе мэра.

Ник усмехнулся:

– Наш переводчик был очень хмур – видите ли, он пожилой священник, и идея гражданских свадеб приводит ею в ужас. Это против Бога, вы понимаете. Но поскольку мы протес!анты, го должны зарегистрироваться в городе. Итак, мисс Меррит, ваше решение? Выйдете вы за меня завтра утром или нет?

Момент истины наступил. Фейт долгое время внимательно смотрела на Ника. Он тоже смотрел прямо на нее своими серыми бесстрастными глазами. Его лицо было строгим и неулыбчивым, но это хорошее лицо, подумалось ей. Сильное губы твердые и красиво очерченные, нос большой и с горбинкой, подбородок квадратный и какой-то надежный.

Ах, да что она знает о мужчинах? Нельзя судить по внешности. Дедушка был большим и сильным. А Феликс – таким красавцем! Внешность ничего не значит.

– Мисс Меррит? – Ник протянул руку и коснулся ее ладони. – Даю вам слово, что этот брак не причинит вам никакого зла. – Его голос был глубоким и искренним.

Она прикрыла глаза и ухватилась за его руку. Эго была сильная рука, теплая, слегка шершавая. Фейт чувствовала в ней надежность. Значит, так тому и быть.

По-прежнему зажмурившись, Фейт шагнула в неизвестность.

– Мистер Блэклок, если вы уверены, что хотите этого, я почту за честь выйти за вас замуж. И благодарю вас за это от всего сердца. Я прекрасно понимаю, что не...

– Ш-ш-ш! – Он поднес ее руку к своим губам и поцеловал. – Спасибо.

Он поцеловал ее руку так, словно Фейт оказала ему огромную услугу. Словно это она спасает его, а не наоборот.

В горле встал ком. Она проглотила его. Николас не пожалеет о своем рыцарском поступке, она позаботится об этом. Она сжала его руку и дала безмолвную клятву.

– Молодчина, мисс! – воскликнул Стивенс, когда они вернулись в лагерь и объявили о решении Фейт. – Вы правильно поступаете. Вы не пожалеете об этом. Теперь можете забыть о прошлом.

Фейт улыбнулась ему дрожащими губами. Да, она правильно поступает. Она поняла это в тот момент, когда держала его за руку и согласилась выйти за него. Словно огромная тяжесть свалилась у нее с плеч И Стивенс прав: она может забыть о прошлом. Теперь у нее есть будущее, за которое стоит бороться.

Итак, Стивенс тоже одобряет. Ника удивило чувство удовлетворения от ее согласия.

– Мы поженимся завтра утром в девять часов. Надеюсь, это не слишком рано для вас, поскольку мэр...

– Эго не слишком рано.

– Хорошо. Вы будете ночевать в гостинице. Я обо всем договорился. Стивенс будет сопровождать вас...

– О, но я бы с удовольствием осталась здесь.

Ник вспомнил состояние, в котором проснулся этим утром. Он обещал ей невинный брак. Он будет спать лучше, если она окажется подальше от него, подальше от соблазна, за закрытыми дверьми.

– Чепуха! Стивенс будет рад поспать на кровати, ибо годы берут свое и он не любит спать на земле. А вы разве не предпочитаете кровать, ванну и отменную еду за столом?

– Ванна! О, чего бы я только не отдала за хорошую горячую ванну... – Она вздохнула.

Внезапно Ник представил ее в ванне, обнаженную, порозовевшую, разгоряченную. Он поспешно отбросил это видение.

Она продолжала:

– Да и теплая, сухая постель с настоящими простынями была бы весьма желательна, признаю, но я бы хотела пообедать здесь, с вами – если вы не возражаете. Мне еще никогда не доводилось есть рыбу, которую я сама поймала.

– Вы тоже рыбачили? Я думал, вы просто составляли компанию Стивенсу.

Она рассмеялась над его удивлением.

– Стивенс научил меня. Должна сказать, это занятие казалось мне довольно скучным до тех пор, пока я не поймала свою первую рыбу! После этого рыбалка показалась захватывающей. Я поймала семь штук, представляете?

Он уловил нотки гордости в ее голосе.

– Семь? Отлично. В таком случае, разумеется, вы должны пообедать с нами. Я хорошо помню свою первую рыбу. Она была маленькой и довольно костлявой, мы зажарили ее на костре, вернее сказать, сожгли, но знаете, я никогда не ел рыбы вкуснее.

– Мне тоже не терпится попробовать свою рыбу, только не горелую, я надеюсь. И не костлявую. Я не слишком люблю рыбные кости. – После короткого молчания она спросила: – Вы сказали «мы». А кто был вашим товарищем в этом великом историческом событии?

Момент приятных воспоминаний тут же испарился. Все навалилось на него с новой силой. Он отпустил ее руку, смутно удивившись, что все это время держал ее, и отвернулся.

– Я... я должен поговорить со Стивенсом насчет приготовлений.

– О, но...

Он направился в сторону костра. Она крикнула ему вслед:

– А что делать с этими сумками? Мне положить их куда-нибудь?

– Их содержимое ваше, – коротко бросил он. – Разбирайтесь.

Фейт в расстройстве смотрела ему вслед. Что такого она сказала? Только что он почти улыбался ее рыбацким байкам. Угрюмые складки вокруг рта и глаз смягчились. И все лицо просветлело. А потом, когда она спросила про его товарища по рыбалке, он как будто захлопнул дверь у нее перед носом.

Она вспомнила, что Стивенс рассказывал ей, и сразу поняла. Товарищем его юности был Элджи, покойный сын Стивенса.

Она повернулась к сумкам. Они были набиты коричневыми бумажными свертками. Ник сказал, для нее. Он такой странный человек – надменный, резкий и в то же время благородный и добрый. Он так ужасно разозлил ее, когда сжег ботинки, а потом почти довел до слез неожиданной прекрасной покупкой. Она села на песок и начала раскрывать свертки.

Первый сверток был маленьким и мягким; в нем оказались чулки, тонкие, шелковые, как те, которые она испортила. В следующем было нижнее белье: рубашки, панталоны и нижняя юбка из мягкого ситца, все красиво окаймленное шитьем. Она покраснела при мысли о том, как мистер Блэклок и мистер Мактавиш выбирали для нее такие интимные вещи. Но была безумно благодарна. Сегодня она примет настоящую ванну и сможет надеть все эти симпатичные новые вещи. Мытье в морской воде, может, и хорошо для царапин, но после нее на коже остается слой соли.

Фейт открыла следующий сверток. Мыло! Она с восторгом понюхала. Оно было простым и ничем не пахло, но это не имело значения! Еще там были щетка, гребень и несколько носовых платков.

Он купил еще одну пару обуви: изящные лайковые туфли светло-коричневого цвета. И два платья, одно – лавандово-голубое, а другое – темно-розовое, оба простого, свободного покроя. Сшитые из мягкого ситца, они имели длинные рукава и застегивались под самую шею. Фейт встряхнула платья и приложила к себе. Чуть великоваты. Она могла бы ушить их, если б у нее были нитки с иголкой. Дедушка заставлял всех сестер Мерридью самим шить себе одежду, и Фейт была довольно искусной портнихой. Она шила большую часть одежды для себя и для своей близняшки. Бедняжка Хоуп терпеть не могла шить.

Фейт вздохнула. Она не могла дождаться, когда снова увидит свою сестру.

Она просмотрела остальные свертки и нашла иголку, нитки и пакетик булавок. Они подумали обо всем! Возможно, они надеялись, что она кое-что починит для них, и она с радостью это сделает.

Фейт погладила мягкую ткань своих новых платьев. Они были полной противоположностью той одежде, которую покупал для нее Феликс. Феликс настаивал, чтобы все ее платья были из шелка или какой-то другой роскошной ткани, Фейт нравилась ему в облегающих, открытых платьях с глубоким декольте. А она никогда не чувствовала себя в них удобно.

Эти были, возможно, единственными, что Николасу удалось купить в спешке, решила она, но ее это вполне устраивало. Как раз сейчас она будет чувствовать себя счастливее в этих простых, наглухо застегивающихся платьях, чем в любых шикарных нарядах, выбираемых Феликсом. От этих новых нарядов так и веет респектабельностью, а в последние дни ей сильно этого не хватало. Люди судят по одежде. Впрочем, возможно, ей удастся найти какие-нибудь красивые пуговицы или ленту, чтобы украсить их.

Эти простые платья даже в некотором смысле помогут ей найти себя новую, ту, которой она решила стать.

Фейт никогда не задумывалась о том, как она выглядит, пока они с сестрами не приехали в Лондон. Они выросли в доме, где тщеславие было не просто грехом, а наказуемым преступлением! В Корте, мрачном доме в Норфолке, где она провела свое детство и часть юности, зеркала запрещались. Было чем-то вроде шока по приезде в Лондон обнаружить, что они с сестрами – за исключением Пруденс – считаются красавицами.

Ее сестра-близнец Хоуп была ошеломлена вниманием и восхищением, обрушившимися на них, и ей не было никакого дела до ожиданий окружающих. Даже самая застенчивая из сестер, ласковая Чарити, не возражала, чтобы мужчины увивались за ней, главное, чтобы ее Эдвард был среди них, но Фейт всегда испытывала неловкость от пристальных взглядов Она убеждала себя, что интерес вызван в основном тем, что они с Хоуп – зеркальные отражения друг друга и что золотистые волосы и голубые глаза сейчас на пике моды в свете, но все равно быть центром всеобщего внимания не хотелось, ведь все свое детство она старалась казаться невидимой.

Феликс наслаждался вниманием, которое привлекала ее внешность.

Нет, ее внешность причиняла ей одни неприятности, и дело не только в Феликсе. Английские леди, к которым она подошла в порту Кале, бросили один лишь взгляд на ее золотые волосы и разномастную одежду и решили, что она шлюха, не обращая внимания ни на ее объяснения, ни на ее аристократический выговор. Мужчины в городе окидывали взглядом ее броскую внешность и декольтированное потрепанное шелковое платье и приходили к тому же заключению.

Но в этих простых, респектабельных платьях никому и в голову не придет посчитать ее соблазнительницей Она больше не будет выставлена напоказ. Она снова может сделаться невидимой, если захочет. Она на мгновение задумалась об этом. Нет, она больше не желает притворяться невидимой. Она больше вообще не желает притворяться.

Два года назад она убежала из-под жестокого гнета дедовой опеки. Теперь убежала от трудности быть одной из красавиц Мерридью и изображать искушенность, которой не было. А главное, она будет благополучно жить замужем и поэтому больше никогда не попадет в плен безумной, слепой любви. Это такое облегчение.

В этой одежде, вдалеке от людей, которых она знала прежде, и замужем за мужчиной, который ничего от нее не хочет, Фейт будет просто собой.

– Разве это не та гостиница, в которой я буду ночевать? – Фейт оглянулась, озадаченная, когда Стивенс свернул налево. Мистер Блэклок не останавливался. Мак со своей собакой остались в лагере.

– Да, это она. – Мистер Блэклок даже не замедлил шаг. Ник крепко держал ее за руку Фейт приходилось чуть ли не бежать, чтобы поспевать за ним.

– Тогда куда мы идем?

– Месье Лекур попросил меня привести вас к нему сегодня вечером.

Фейт остановилась как вкопанная.

– Священник хочет познакомиться со мной? Зачем? Вы сказали, что нас поженит мэр.

– Да, но месье Лекур помогал мне уладить это дело. И он настаивает на встрече с невестой. Не мог же я отказать.

– Но я не одета для визита к священнику! – Фейт прижала руку к груди, все еще частично открытой в низком порванном вырезе Она не захотела надевать ничего из новой одежды, пока не помоется Ей пришлось надеть новые туфли, однако ноги под платьем были голые.

– Это не важно Я рассказал ему вашу историю.

– Вы рассказали ему обо мне?– Фейт поплотнее закуталась в накидку. – Он подумает худшее.

– Возможно, поэтому я и предложил познакомить вас с ним. Это его успокоит.

– Вы предложили познакомить меня с ним? А почему не предупредили меня? – Фейт повернулась и решительно направилась к гостинице.

Он в два шага нагнал ее и схватил за талию.

– Куда это вы?

– В гостиницу.

– У вас не хватит времени, чтобы помыться, переодеться и прийти вовремя Кроме того, ему нет дела до вашей внешности. Он же священник.

Она сердито зыркнула на него через плечо:

– Я не собираюсь приходить вовремя Я вообще не собираюсь встречаться с ним Я не желаю, чтобы какой-то… какой-то старикашка осуждал меня! Хватит с меня и того, что случилось со мной в эти последние несколько дней! О, пустите же меня! – Она безуспешно пыталась вырваться из его железной хватки.

– Он ждет нас. Он обещал угостить нас чаем.

– Мне плевать! Я не пойду!

Николас Блэклок повернул ее к себе.

– Прекратите шуметь! Вы идете со мной, и точка – И прежде чем она успела возразить, продолжил: – Если он хоть в малейшей степени будет груб с вами, я сразу же уведу вас оттуда. Но он не будет грубить Он милый, добрый старик, и я обещал что приведу вас. А теперь идемте! – Он неумолимо повел ее в сторону церкви.

Фейт мятежно уперлась пятками, но он просто оторвал ее от земли и понес.

Это быт маленький каменный домик рядом с большой церковью Фейт чувствована себя пойманной в ловушку. Она нервничала и злилась на Николаса. Когда он постучал в дверь, Фейт почувствовала, как злость улетучилась и на ее место пришел страх.

Худая немолодая женщина, одетая в строгое серое платье, открыла дверь. Экономка священника, пахнущая лавандой и чуть-чуть камфарой, коротко кивнула мистеру Блэклоку.

Она оглядела Фейт с ног до головы с кислым выражением лица. Глаза над длинным носом отметили золотистые волосы Фейт, синяк на щеке, потрепанное шелковое платье с низким вырезом. Женщина фыркнула. Это было равносильно пощечине.

Фейт сглотнула и выпрямилась. Она прекрасно знала, что думает женщина и что подумает священник. Что Фейт – проститутка, убегающая от расплаты за грехи, обманывая бедного глупца.

«Палки и камни сломают мне кости, но бранные слова не причинят мне вреда», – мысленно повторяла она снова и снова. Больше она не будет трусихой. Она не будет прятаться Она не позволит заставить себя стыдиться того, что уготовила ей судьба, выдержит все насмешки и презрение.

Фейт надеялась, что выдержит.

Она расправила плечи и шагнула в дом священника.