Винченцо
Винченцо приложил к себе просторную рубаху из какой-то тонкой, белоснежной ткани. Посмотрел на старую, совершенно не белую и местами начавшую расползаться. Да еще и вонючую.
И…
Вздохнул.
Мыла бы найти. И воды. А то это вот творение Древних не внушает доверия. Ничуть. Рубаха до середины бедра. И штаны без завязок, на какой-то тянущейся ленте, свободные до того, что не отпускало ощущение, что они того и гляди свалятся.
— И ты маешься?
Тень вошел без стука.
В белоснежных одеяниях он выглядел, пожалуй, забавно. Особенно с перевязью для ножей, широким кожаным поясом и мечом. Меч с белыми одеждами никак не гармонировал. И Тень знал это. И злился. Пожалуй, впервые за все время он был по-настоящему зол.
— Маюсь, — Винченцо накинул рубашку.
— А у тебя тут… иначе.
Комнату Винченцо и вправду преобразил. Но теперь все одно не мог отделаться от ощущения, что вот эта, преображенная, она перестала быть настоящей. За темным деревом стеновых панелей мерещилась та, исходная, отравляющая душу, белизна. И кровать.
И…
И плевать, что даже наощупь дерево казалось вполне настоящим.
Казаться и быть — разные вещи.
— Это… все получилось. Вот, — Винченцо коснулся стены, на которой тотчас появилось светящееся пятно. — Можно приказать… изменить обстановку.
Пятно пошло рябью.
— Ты понимаешь, что тут написано?
— Понимаю, — признаваться не слишком удобно. — Но и оно меня понимает. Можно голосом приказать. Хотя… не знаю, как.
Как описать кровать, которая тебе нужна.
— Изменить одежду… — попытался Винченцо, но одежда осталась прежней.
И главное, от ткани не пахло.
От ткани, которая пролежала несколько сотен лет, если не тысяч, умудрившись не истлеть, должен был бы исходить запах.
— Идиотом себя ощущаю, — признался Тень и ткнул пальцем в пятно. То пошло рябью, но ничего не изменилось. А вот стоило Винченцо тронуть, и в окне появились знакомые картинки.
Следовательно, комнатой может управлять лишь Винченцо?
Это разумно.
С точки зрения человека. И проверить легко. Главное, Тень не пришлось уговаривать. Переглянулись. И он кивнул.
Комнаты тут же.
Интересно, сколько Винченцо спал? Время здесь текло иначе, возможно, оттого что внутри башни было светло, причем свет этот равномерный шел не из окон. Светился потолок, стены и немного — пол. И при всем обилии света тени не появлялись.
Разум подмечал неправильности.
В комнате Тени на полу лежали вещи и старые сапоги… и только взглянув на них, Винченцо понял, что бос. И что это не доставляет ему неудобств. Поверхность, по которой ступали его ноги, на ощупь казалась мягкой, словно ковер.
— Странное место, — поделился Тень, ткнув пальцем в стену. И та привычно пошла рябью, рождая световое пятно. — Изменить. Мебель. Выбрать.
Пятно мигнуло.
И на стене возникли картинки.
— Тебе нужно выбрать стиль, а затем предметы, которые нужны, — пояснил Винченцо.
— Понятно, — Тень утратил всякий интерес. И развернулся. Поглядел на кровать, на которой вытянулся его сын. Мальчишка спал. Повернулся на бок, сунул руки под щеку и спал.
Крепко так.
— Пускай, — сказал Винченцо. — Все устали.
— Из него не выйдет наемника, — Тень глядел на сына долго. — Никто из моих людей не отключился бы вот так… в незнакомом месте. Без охраны.
— Если тебя это утешит, то я тоже уснул. И спал. Возможно, это свойство места. Возможно, усталость. Или все сразу. Не стоит… да и если не выйдет наемника, то к чему мучить.
— Больше он ничего не умеет.
— Какие его годы. Научится.
— Если доживет, — Тень вышел из комнаты. И Винченцо покачал головой. Если… если он доживет. И сам Винченцо тоже. И все они…
И чего маяться о будущем, которого, возможно, не будет ни у кого?
В коридоре Тень застыл, вперившись взглядом куда-то вперед. Винченцо прислушался, но не обнаружил там ничего и никого.
— Что не так?
— Все не так! — рявкнул Тень. — Там… там вы хоть как-то… держали себя в руках. А тут разошлись, разбрелись, как овцы на пашне. Словно у всех разом разум отключило! Он спит. Ты отдыхаешь. Сестрица твоя… Карраго и тот дрыхнет.
— Устали…
— Это я уже слышал. Усталость — не повод… мы оказались внутри хрен знает кем построенной хреновины, которая хрен знает сколько времени стояла пустой. И потому ни хрена не понятно, с какого хрена все решили, что здесь безопасно!
— Мальчик…
— Мальчик лежит в отключке. И да, ты ему так веришь? Настолько, что готов рискнуть? Ты видел, какие твари водятся там, внизу. И где гарантия, что здесь нет какой-нибудь особо вывернутой. Древней. Хитрой. Ждущей случая, чтобы сожрать…
— У тебя паранойя, — Дикарь вышел в коридор. — Извините, вы говорите довольно громко.
— Что такое паранойя?
— Убежденность, что за тобой следят, чтобы убить. Болезнь такая.
— Это не болезнь. Это жизнь, — Тень посмотрел мрачно. — Твое оружие где?
— Да… там.
— Он, — Тень кивнул на Винченцо. — Маг. Если что, ему оружие не особо нужно. А ты? Появится тут тварь из бездны, чем защищаться станешь? Голой жопой стращать?
А главное, в его словах был резон.
Они и вправду все… не овцы, скорее уж дети, оказавшиеся в родной башне, уверенные, что тут-то, под защитой, безопасно.
— Он прав, — тихо сказал Винченцо. — Мы все… слишком… доверились. И это действительно не нормально. Да, мальчик сказал, что кроме нас живых нет. Но если нет живых, это еще не значит, что здесь безопасно.
Дикарь задумался, правда ненадолго.
— Действительно… — он произнес это задумчиво. — Как… подростки. Нельзя разделятся. Хотя бы пока Джер не придет в себя. И надо бы изучить место. Кажется, я сам себе противоречу?
— Если комнаты можно объединять, надо объединить.
— Миара не обрадуется.
— Она разумная женщина. Несмотря ни на что.
Получилось довольно убедительно. Винченцо надеялся, что Миара в кои-то веки и вправду поведет себя как взрослая разумная женщина.
Но не обрадуется.
Точно.
И был прав.
Миара сидела, разглядывая пальцы. На ногах. Пальцы были длинными, разве что на левой ступне мизинец чуть изогнулся.
Да и сами ногти отливали синевой.
— Почему мне кажется, дорогой брат, что ты собираешься испортить мне настроение? — поинтересовалась она светским тоном.
— Нам надо держаться вместе, — сказал Тень и после небольшой паузы добавил. — Госпожа.
— И поэтому вы приперлись сюда?
— Пришли, — поправил Винченцо. — Мы попробуем объединить помещения…
— Я вас уже ненавижу… я только начала надеяться, что смогу немного отдохнуть. Поспать в тишине, без храпа…
— Я не храплю! — кажется, Тень даже обиделся.
— Но сопишь. Вы все сопите, ворочаетесь, бормочете, встаете, ложитесь, шевелитесь. Дышите слишком громко в конце-то концов! — рявкнула она, и Ица встрепенулась, попыталась сесть, но Миара отключила девочку щелчком пальцев. — Боги… я хочу побыть в одиночестве!
— На одиночество не слишком похоже, — Дикарь указал на спящих детишек.
— Они, в отличие от вас, тихи и не мешают…
Миара поднялась, потянулась так, что тонкая ткань облепила кожу, и вздохнула:
— Ладно. Я не дура… твой сынок где?
— Там.
— Очень… содержательно.
— Уснул. Я… запер дверь. И кое-что поставил, — Тень нахмурился. — Проклятье! Я… сейчас перенесу.
— Вдвоем, — Винченцо тоже принял решение. — Если уж решаем, что здесь недостаточно безопасно, то разумнее перемещаться парами.
— Боги, дайте мне сил… — Миара закатила глаза.
И вздохнула.
— Но если вы не найдете, как объединить эти треклятые комнаты… — донеслось в спину. — Лучше не возвращайтесь… пусть меня сожрут, но хотя бы умру выспавшись!
— Не сожрут, — буркнул Тень. — Нежить своих чувствует…
Хорошая шутка.
Главное, чтобы не услышала…
— И слух у меня отличный! Глухие целители — это нонсенс…
Мальчишка все еще спал. Свернулся калачиком на кровати, сунул ладошки под щеку и во сне улыбался. На губах пузырилась слюна, и выглядел он до того счастливым, что Тень вздохнул.
Посмотрел так… выжидающе.
— В конце концов, — сказал Винченцо, озираясь, — здесь пока тихо. Значит, ни нежити, ни иных… опасностей нет. Пусть спит. Тоже устал. К тому же восстановление все еще идет… то, что он выглядит здоровым, не значит, что он здоров.
— Спасибо, — Тень подвинул сумки к выходу. — Бесит.
— Что?
— Все. Но что дверей нет — особенно…
— Удобно. Подходишь и открывается.
— Как?
— Магия? Наука? Есть артефакты, настроенные на тонкое тело владельца. Или голос его. Кровь… тут что-то похожее. Тебя узнают и впускают.
— А если узнавать перестанут? Или вовсе впускают всех? Врагов, друзей? Нормальную дверь хотя бы завалить можно. Баррикаду поставить. Или что покрепче. Да и сама она щит. А тут? Подойдут и пальнут из арбалета в лицо…
— Кто?
— Не знаю, но… — Тень перекинул сумки.
Вздохнул.
И посмотрел на мага.
— Сумки я еще потащу, — сказал Винченцо. — А его — извини, но нет…
Тем более мальчишка давно уже вышел из того детского возраста, когда детей не зазорно носить на руках.
— Тогда я тут… посижу?
— А как же благоразумие и все такое…
Тень пожал плечами.
— Но ты же не ощущаешь опасности?
Винченцо прислушался. Он и вправду не ощущал.
Хотя…
— Погоди, — сумки он поставил на пол. — Если пойдете, сами заберете.
Заклятье было из числа не самых простых, но вполне надежных. Требовало оно не столько силы, сколько умения и полной сосредоточенности.
Да и сила…
Здесь по-прежнему с силой было тяжело. Она слушалась, но нехотя, стала вязкой, словно сироп. Но при том, несмотря на эту вязкость, так и норовила растечься.
Впрочем, Винценцо справился.
Сотворенное заклятье расползлось, растеклось, сперва нехотя, удерживая само себя в этой комнате, где Винченцо услышал биение двух сердце.
Тень.
И мальчишка. Этот даже не пошевелился, хотя всплеск силы вышел вполне ощутимым.
Дальше…
Еще сердце рядом. Карраго? Надо сказать, чтобы далеко не уходил. И заодно попросить, чтобы глянул. Прав Тень. Не нормальна эта вот расслабленность.
Непонятна.
Группа сердец рядом.
Миара.
Её подопечные.
Дикарь… а вот его сердце бьется неправильно. Да и в целом ощущение такое… неправильности. И его надо глянуть.
Дальше…
И еще… пустота. И в другую сторону тоже. Вверх… вверх не пускает, будто щит стоит. Древние ставили защиту? Еще дальше…
Он не понял, в какой момент сила вдруг исчезла.
Нет, он ощутил, как коснулась она кого-то… чего-то. Скорее. Биения сердца не было, но было это вот робкое касание, которое длилось секунду, может, и меньше. А потом заклятье распалось. Сила исчезла. Словно… словно её выпили.
Чтоб…
— Ты прав, — Винченцо поспешно втянул остатки. — Там… что-то есть.
— Что?
Тень разом подобрался.
— Понятия не имею.
— Сердце бога?
— Может, и оно… хотя… погоди.
Второе заклятье Винченцо создавал куда медленней. И оно отличалось от первого куда более плотной структурой. И ориентировано оно было не на живых.
Мальчишка был прав.
Живых в башне не было.
Винценцо направил в плетение силу, создав разведчика. Сплетенный из воздуха, он по сути и являлся воздухом, только более плотным, а потому и различим был, этакое марево, чуть подрагивавшее в прикосновении.
Разведчик завис на долю мгновенья.
И направился, повинуясь воле мага.
Теперь Винченцо не только ощущал, но и видел.
Коридор.
Та же удручающая действующая на нервы белизна. Пустые провалы дверей. И ответвление другого коридора. Но им прямо. Дальше. Туда, где начинаются лестницы — а лестницы здесь все-таки имелись — одни вели вверх, другие — вниз, в туманную пустоту.
Вверх.
Белоснежные ступени — вот откуда у Древних эта болезненная привязанность к белому цвету, он же маркий и неудобный — и площадка. Правда, виден лишь край её. Полосы света, что пролегли по ступеням, уходили на эту площадку и… гасли?
Нет, не совсем.
Свет поглощала… поглощало.
Это походило на туман, который заключили в хрупкую прозрачную оболочку, ведь иначе как удержать туман вместе? Он бы рассыпался. А этот не спешил рассыпаться. Напротив. Он имел форму, которая пусть менялась, но медленно.
Неестественно.
А еще туман чувствовал силу.
И разведчика он почуял.
Вдох.
И на темной поверхности облака возникает мелкая рябь.
Выдох. И приказ: замереть. Можно было бы развеять заклятье, все, что нужно, Винченцо уже увидел. Однако ему было интересно.
Да и…
Что-то подсказывало, что с тварью им не разминуться. А потому стоило узнать о ней немного больше.
Разведчик застыл.
Винченцо видел его… не совсем глазами. Восприятие двоилось, и человеческое зрение мешало, а потому Винченцо зажмурился. Да, стало лучше.
Не было оболочки.
Просто части существа удерживались вместе. Как? Как-то…
Рябь усиливалась.
Тварь явно реагировала не на движение. Или не только на него. Она была воистину огромна. Винченцо через разведчика видел край её, темную тушу, распозшуюся, перегородившую дорогу. И сложно было оценить, какова эта туша с другой стороны. Так ли велик объем, занимаемый существом, как представлялось.
Винченцо дал команду осторожно двинуться вдоль твари, не приближаясь к ней. Рябь замерла. И поползла…
Глаз нет.
Органов, которые могли бы их заменить, тоже. Вовсе каких-либо внятных частей тела. Но тварь определенно реагировала. Рябь на поверхности её ползла вслед за разведчиком. А потом в какой-то момент туша будто рассыпалась.
И разведчик исчез.
Винценцо ощутил разрыв нити, и резкий отток силы.
И эхо чужого недовольства. Ощущение прикосновения к чему-то… к чему-то на редкость чуждому и омерзительному.
Он потряс головой. А потом поднял руку, поняв, что из носа пошла кровь. И сил он, оказывается, потратил прилично. В ушах шумело. Перед глазами плясали разноцветные точки, что тоже бывает, хотя обычно у слабых магов.
Винченцо не был слабым.
— Как понимаю, — печально заметил Тень. — У нас появились… проблемы?
— Одна, — Винченцо зажал нос пальцами. И отметил, что кровь, падая на белоснежные одежды, не оставляла пятен. Нет. Она словно бы растворялась в этой белизне.
Или не словно, а просто растворялась.
— Одна, но большая проблема…
Все-таки Древние слишком любили белый цвет. А потому нашли способ, как сохранить его чистоту.
Винченцо шмыгнул носом и добавил:
— Очень большая.