Спэнсер Коэн. Книга 2

Н. Р. Уолкер Спэнсер Коэн. Книга вторая

ПОСВЯЩЕНИЕ

Серия посвящается каждому Спэнсеру: тем, кто лишился всего, но до сих пор надеется, тем, кто слишком боится снова полюбить, но все равно жаждет, тем, кто прошел через ад, но все равно достаточно силен, чтоб улыбаться, и тем, кто носит свои «шрамы» на коже.

Глава 1

Я нервничал. Меня мучило похмелье, адреналин разгонял кровь, сердце долбилось как ненормальное, ладони потели, но в том волнительном «неужели все на самом деле происходит» смысле. Эндрю посмотрел на меня и улыбнулся.

– Надеюсь, ты не возражаешь, что я поспал на твоем диване?

– Вовсе нет, – протараторил я. – Наоборот, я рад. Прости за вчера. – Извинение по счету было уже пятым. – Обычно я так не напиваюсь.

– Эмилио рассказал мне, – произнес он. – Он заходил проведать тебя. Ты все еще спал, поэтому он позвал меня в салон и все утро убеждал не злиться на тебя. И что ты прекрасный парень.

Я уставился в стол, засмущавшись поддержки Эмилио. Эндрю предложил марокканское заведение, в которое я его водил, и, даже не спросив о предпочтениях, заказал то же самое: завтрак из блинчиков и хобз бчехмы, кофе для него, а мне зеленый чай. Внутри потеплело от того, как же превосходно он меня изучил.

– Да, они с Данэлой – отличные люди.

– Он говорил, что видел тебя таким только однажды, – ласково сказал Эндрю. Руки его лежали на столе, а нога скользила по моей ноге. Такое простое прикосновение ободряло, однако жест был невинным. В животе запорхали бабочки. – Произошло это после появления твоего брата? Эмилио больше ничем не поделился.

Я с трудом сглотнул и кивнул. К счастью к столику с нашими напитками подошла Зинеб, а значит, у меня появилась минутка собраться с мыслями. Как правило, таких вопросов я избегал, и на долю секунду задумался наложить вето. Но Эндрю был другим. Все было другим. Поэтому я сделал глубокий вдох, и хотя, заговорив, смотрел на чай, Эндрю внимательно слушал.

– У меня двое братьев, Льюис и Арчи. Я самый старший, у нас всех разница в два года. Самый младший, Арчи, приезжал в прошлом году. Закончилось все не очень. – Я прокашлялся. – С шестнадцати лет я… рос сам по себе. Родители вышвырнули меня.

– Из–за гомосексуальности?

– Да. – Я поднял глаза на Эндрю, заметив на его лице выражение потрясения и злости. Я послал ему печальную улыбку. – Смешно, знаешь… У меня было лучшее детство. Правда. Отличный район, хорошие друзья, мы гоняли на великах, занимались спортом. Отец и мать работали, но при этом развозили нас с братьями по секциям. Мы вместе занимались различными вещами, всей семьей ходили в походы, отдыхали на побережье. Казалось, я могу поделиться с матерью чем угодно.

– О, Спэнсер, – прошептал Эндрю, протянув руку и сжимая мою ладонь. Я схватил его за пальцы, не желая лишаться этого прикосновения, что поразило даже меня. Я и не понимал, насколько нуждался в этой связи.

– Как выяснилось, стоило оставить подробности при себе.

– Что произошло?

– Мама притихла. Отец взорвался. Никогда не видел его таким бешеным, – ответил я, покачав головой. – Два дня в доме творилось… ну, в общем, не самое приятное было место. Когда на второй день я вернулся из школы, мать усадила меня и сообщила, что мне нужно уйти.

– Чего?

– Ага. Мои шмотки уже были упакованы. Немного одежды и школьные принадлежности. Остальное забрать было нельзя. Не пустили. А мой старик даже гребаного слова не произнес.

Эндрю выпятил подбородок.

– Тебе было шестнадцать? И что ты сделал?

– На неделю завис у друга. Но потом отец положил этому конец, набрехав матери моего товарища, что я совратил ее сына. Оставаться там стало немыслимо. Несколько ночей провел в парке. А затем меня приняла тетя.

Эндрю глубоко вдохнул, ноздри раздулись.

– Во мне все просто кипит от бешенства.

– Я выжил. Вообще–то, мне вроде как повезло.

– Повезло?

– Что у меня была тетя Марви. Она забрала меня к себе и любила как сына. Она – единственная моя семья. На самом–то деле тетей она мне не являлась, по факту она была моей двоюродной бабушкой Марви.

– Была?

– Ее не стало в прошлом году, – тихо сказал я, сглатывая ком в горле. – Я даже не был в курсе, что она какое–то время болела – она должна была знать, когда я планировал уезжать сюда. Она не возражала. И никогда не упоминала о своей болезни. Видимо, не хотела меня волновать. Более того она так обрадовалась, когда я рассказал ей, что хочу уехать. Дала мне денег и велела наслаждаться жизнью. – Я вздохнул. – Я узнал, что несколько недель спустя она скончалась, после звонка адвоката по вопросу ее завещания. Я прожил здесь несколько месяцев.

Эндрю побледнел, на лице запечатлелась печаль.

– О, боже. Спэнсер, мне так жаль.

– Мне тоже. – Я отпил чаю и постарался навести в мыслях порядок. Говорить об этом было нелегко, но за последние несколько дней открылись те раны, которые, казалось, уже исцелились. Я нервно вздохнул. – Короче, я жил с тетей Марви около четырех лет – можно было бы съехать, но она была старенькой и любила находиться в компании, да и честно говоря, мне нравилось жить с ней. А потом отцу стукнуло пятьдесят. Намечалась крутая вечеринка в смокингах, что–то в таком духе. Меня не удивило, что я не приглашен. Ничего другого я и не ждал. Но он заявил, что тетю Марви тоже видеть не желает, и тут началась дикая семейная срачка. Бабушка плакала неделю. – Я пожал плечами. – Нана разрывалась между сыном и сестрой. Было ужасно. Наверняка отец винил во всем меня. Сказал: если б я не решил стать геем, – я спародировал его голос, – ничего бы подобного не случилось.

Зинеб расставила еду на столе и, уловив серьезность нашей беседы, лишь по–доброму улыбнулась.

– В общем, – продолжил я, – он недвусмысленно дал мне понять, что теперь они считают меня мертвым.

Рот Эндрю распахнулся, и, не отводя от меня глаз, он медленно положил вилку на стол.

– Но больнее всего ранило, что мне не сообщили о смерти тети Марви. Это было низко. Я бы поехал на ее похороны… Я даже понятия не имею, были ли у нее похороны. – Я часто заморгал, тормозя слезы. Эндрю уже достаточно на них насмотрелся за последние пару дней. Я рассмеялся. – Ты, должно быть, считаешь меня плаксивым идиотом. Я так много не рыдал с прошлого года.

Он покачал головой и сжал мою руку.

– Ни капельки. Спэнсер, не верится во весь этот ужас. А потом здесь появился твой брат?

Я кивнул.

– Мы не виделись несколько лет. Он младше меня на четыре года, наверно, мы не были столь уж близки. Из дома я ушел, когда ему было двенадцать, и виделся с ним всего несколько раз за те шесть лет, что провел с тетей Марви. Сюда он приехал на окончание колледжа. А, может, просто так сказал. Я не знал о его приезде, пока он не нарисовался. – Я грустно улыбнулся. – Забавно: надежда никогда не уходит. На мгновение я решил, что все пройдет хорошо. Но… не судьба. Он передал мне письмо–предупреждение от папашиного адвоката. Мне запрещалось выходить с ними на связь. Видишь ли, я звонил им насчет тети Марви, и… видимо отцу это не приглянулось. Там были еще и другие юридические документы, но да – я никогда не стану больше с ними контактировать.

Эндрю сидел, уставившись на меня, челюсть словно свело, щеки покрывал румянец, вероятнее всего гневный. Он наколол блинчик на вилку.

– Если ты не имеешь ничего против, мне предпочтительней ненавидеть твою семью.

Я рассмеялся.

– Занимай очередь. Список длинный.

– Они правда так с тобой поступили?

Я кивнул.

– Брат не знал, о чем говорилось в письме. Ну, он так сказал. Но это не важно. Я не виню его, что он не хочет иметь со мной ничего общего. Он был слишком юн, когда родители промывали ему мозги или что они там отмачивали. И не сомневаюсь, папаша передал с ним письмо, просто чтоб ранить меня побольней. Ведь мог же попросить адвоката.

– Вы после этого общались?

– Нет. В адвокатском письме все было изложено довольно ясно. По сути, они лишили меня своих денег. После смерти тети Марви мне досталось приличное количество бабок, так что, думаю, родители хотели быть уверены, что после их кончины подобного не произойдет. Тетя Марви написала в завещании, что отец не имеет права оспаривать ее окончательные пожелания, поскольку он – озлобленный гомофобный ублюдок, – произнес я со смешком.

Эндрю улыбнулся.

– Похоже, дамой она была потрясающей.

– Да, – ответил я. – Спасибо, что так сказал.

– Мне жаль, что у тебя в жизни был такой ужасный период. Даже представить не могу, каково через такое проходить.

– Тяжело понимать, что ты одинок. Типа по–настоящему одинок. Иногда я думаю было бы лучше, если б они умерли, понимаешь? Реально умерли. В автомобильной аварии или что–то в том же духе. Тогда я обрел бы покой. Но быть нелюбимым… да, тяжело.

Эндрю откинулся на спинку стула и вздохнул.

– Я даже и не представлял. Хотя понимал, что что–то стряслось. У тебя глаз дернулся, когда я упомянул семью, а потом ты наложил вето на мой вопрос о татуировках.

– А я–то считал, что отлично скрывался.

Эндрю улыбнулся, хотя и ненадолго.

– И я вынудил тебя смотреть «Как приручить дракона – 2», где умирает отец. Господи, Спэнсер, прости меня.

– Ты же не знал, – сказал я. – По правде говоря, меня будто ослепило. Стало полнейшей неожиданностью, и я просто–напросто сбежал. Я не хотел срываться на тебе. А если быть до конца откровенным, всю неделю я пребывал не в своей тарелке. Понимаешь, один симпатичный парнишка, на которого я работал, выносил мне мозг. Несколько лет я не позволял себе ничего чувствовать, а этот парень с обложки «Самого сексуального ботаника» пнул меня под зад.

– Ой, – тихо пробормотал Эндрю. Прозрение, что речь шла о нем, заняло секунду. – Ой.

– Много лет назад я сказал себе, что никого близко не подпущу. Чтоб мне снова не сделали больно, – тихо сознался я. – Я держался подальше от любых отношений. Но потом появился ты.

Эндрю покраснел и застенчиво улыбнулся.

Я должен был высказаться сейчас или никогда бы себя не заставил.

– Должен признать, Эндрю, я испугался до чертиков. Продолжал мечтать, что мы сможем быть вместе, а это шло вразрез с тем, что на протяжении многих лет я себе внушал. Я был не в состоянии перешагнуть через себя, понимаешь? Но, оставив тебя с Эли, до меня дошло, что я уже перешагнул. И решил, что ты выбрал его, а я снова оказался нежеланным. Поэтому поехал головой… из–за тебя и семьи. Не знаю, объяснил ли, почему вчера вышел из себя, но больше ничего предложить не могу.

Он смотрел мне в глаза.

– Более чем объяснил. И просто, чтоб ты знал: ты не нежеланный. С точностью до наоборот. Ты же был на обложке «Модного образа жизни в ЛА».

Я улыбнулся его попытке улучшить мое настроение, приятно было переключиться с тяжелой темы.

– Давай, налетай. Или все остынет, и Зинеб станет орать на нас по–арабски, что нам не нравится ее еда. – Я подождал, пока он пережует несколько кусочков. – Обещаю, больше я не психану.

Он усмехнулся с полным ртом блинчиков.

– Можно задать вопрос?

Не уверенный, что еще произнести, я сказал:

– Конечно.

– Ты не хотел, чтоб я сходился с Эли?

Я положил вилку и отхлебнул чаю. Вот оно. Все или ничего.

– Нет. Не хотел. Оставив тебя с ним в баре, я посчитал, что именно этого ты и желал. То есть мы же над этим и работали. Но я надеялся. А я давненько не позволял себе на что–то надеяться. И знаешь, трусливая надежда – опасная штука. Ты был другим. С самого первого дня ты отличался от парней, с которыми я работал. – Я усмехнулся. Чудно было говорить о таких вещах вслух. – И я пытался отделить одно от другого, но не преуспел. Понимаешь, у меня глупое сердце и глупый мозг, а потом мы еще и поцеловались.

Эндрю улыбнулся, в уголках глаз проступили морщинки.

– Клянусь Господом, ты умеешь целоваться, – проговорил он. На этот раз покраснел я, что он совершенно точно нашел забавным или привлекательным. Может, все сразу. – И чтоб тебе было известно: мне это помогло.

– Поцелуй со мной?

Эндрю кивнул и откашлялся.

– Я считал, что дурил себя, думая… ну, знаешь, что ты можешь заинтересоваться мной. То есть мне казалось, что я хотел вернуть Эли, чего на самом–то деле, как можно заметить, не хотел абсолютно. Когда он ушел, мне чего–то не хватало. Хотелось чего–то, просто я не понимал, чего именно. Но не Эли. Ты заставил меня осознать, что он ничего обо мне не знал. А потом ты поцеловал меня и… – он вспыхнул целой палитрой красного оттенка, – … и мне показалось, что такое невозможно сыграть.

Я медленно покачал головой.

– Я не играл. – Я поерзал на стуле. – На самом деле, не думаю, что вообще когда–то играл с тобой.

Он отодвинул пустую тарелку и прикусил губу.

– Что ж, посмотрим, к чему все приведет? На одной ли мы волне? Мы не обязаны делать никаких официальных заявлений. Я просто хочу проводить с тобой время. – Он нахмурился. – У меня есть привычка бежать впереди паровоза, так что если я расшифровываю неверно…

Грудь внезапно стала мала для моего сердца. Я нервно хихикнул.

– Ты расшифровываешь верно. Я тоже хочу проводить с тобой время. Знаю, еще слишком рано об этом говорить, но чтоб ты был в курсе: я не возражаю против официальности. – Я пожал плечами. – Мне это не слишком–то знакомо, но если соберемся, сможем сделать все как следует.

Улыбка его была поразительной. Он осмотрел кафе и помахал Зинеб.

– Похоже, нам пора уходить, – сказал он. – Мне нужно снова тебя поцеловать. Думаю, нам не стоит делать этого здесь.

Я расхохотался, а он поднял взгляд, когда Зинеб подошла к нашему столику.

– Счет, пожалуйста.

Глава 2

Нас застукали возле ведущей в мою квартиру лестницы. Я предложил обойтись без многозначительных взглядов и адресованных нам обитателями салона ухмылочек и направиться прямиком на задний двор. Но там торчал Габ с сигаретой в зубах и показавшейся при нашем появлении самодовольной улыбкой.

– Бежите наверх для чего–то конкретного? Вы, ребятки, вроде как очень торопитесь.

Эндрю остановился, засунул руки в карманы и можно сказать спрятался за мной, ожидая моих слов. Я невозмутимо изрек:

– Да, мне гораздо лучше. Спасибо, что спросил.

Габ фыркнул и кивнул на мою квартиру.

– Полагаю, вот–вот станет еще лучше.

Эндрю мягко подтолкнул меня к лестнице, двигаясь следом, и прочистил горло.

– Я бы с удовольствием остался поболтать.

Габ расхохотался, а я преодолел уже несколько ступеней, когда до нас донесся голос Лолы.

– Габ, с кем ты там разговариваешь?

Габ безумно замахал руками, что означало «бегите–бегите–бегите».

– Валите отсюда, пока она вас не засекла, – закричал он шепотом. Потом развернулся в сторону салона. – Ни с кем, малышка. Просто бубню под нос.

Я карабкался через ступеньку, Эндрю следовал за мной по пятам, и к тому моменту, как я вставил ключ в замок, и мы впихнулись в дверной проем, Лола завопила:

– Я спалила тебя, Спэнсер! Габ, какого черта?

– Просто даю шанс своим братанам, детка, – ответил Габ. – Парни обязаны заботиться друг о друге.

– Буду должен, дружище, – проорал я, запирая дверь и заходясь в хохоте.

И вот мы с Эндрю остались вдвоем. Из–за чего я невероятно разнервничался. Едва мог дышать. Улыбка стерлась с губ, и я вытер ладони о бедра.

– Пить хочешь?

– Не откажусь, – отозвался он. Я–то думал, он направится в гостиную. Но нет – он проследовал за мной в кухню. Квартирка не отличалась огромными габаритами, но в тот момент показалась клаустрофобной. Словно я мог ощущать жар его тела, независимо от местоположения.

Я протянул ему бутылку воды и прилично отхлебнул сам, пытаясь взять долбящееся сердце под контроль. Но потом Эндрю облизнул губы, отчего они сделались розовыми и поблескивающими. И все – сигналы к мозгу поступать перестали.

Он поставил бутылку на стойку и встал прямо передо мной. Он находился рядышком, но не касался меня, чем контролировал происходящее, учитывая, что дышал я так, словно пробежал марафон. Эндрю улыбнулся и дотронулся пальцами до моего подбородка, проведя большим пальцем по бороде. А наклонился настолько близко, что я смог ощутить тепло его дыхания.

– И об этом поцелуе…

Он скользнул ладонью по моей челюсти и наклонил мою голову так, как ему хотелось. Почти коснулся губами моих губ, и мне показалось, что колени мои вот–вот подогнутся. Сердце барабанило так громко, что он наверняка слышал. Потом дотронулся до меня нижней губой и отступил назад. Дыхание мое участилось, и он улыбнулся.

– Моя любимая часть – почти поцелуй, – прошептал он. – Это одурманивает.

Он произносил умные слова и полные предложения, а в голове моей все вращалось по кругу. И когда он прижался носом к моему носу, я смог выдать лишь:

– У меня глупый мозг.

Эндрю рассмеялся, и я окончательно и бесповоротно разрушил момент. Хотя он не очень–то обеспокоился, потому что обхватил мое лицо обеими руками и прижался ко мне губами. Приоткрыл рот и наклонил мою голову, а когда наши языки встретились, в крови вспыхнуло чистейшее желание.

Я притянул его ближе и поцеловал крепче, наконец–то – наконец–то – чувствуя его рядом, смакуя его губы, упиваясь им. Он был блаженством. Вот чего я хотел. Его. Целовать его, когда пожелается. Я ощутил, что напор моего поцелуя его ошеломил, но вскоре он расслабился и встретил меня с равным рвением.

Мы были так тесно прижаты друг к другу, что я не сомневался: он чувствовал мое возбуждение. А зная, что у него на меня точно такая же реакция, я не мог не вжиматься в него бедрами.

Он простонал мне в рот, и этот звук устремился прямиком к моему члену. Я оторвался от его губ и слегка отодвинулся, создавая между нами небольшое расстояние. Он казался растерянным, поэтому я сжал в руках его футболку.

– Далеко не убегай, – прошептал я, силясь перевести дух. Облизнул уголок губ, а он наблюдал за моим языком. Зрачки его расширились, губы опухли, и смотрелся он охренеть как сексуально. – Просто нужна минутка, – сказал я.

Он коснулся ладонью моей щеки.

– Тебе нужно время?

Я смущенно рассмеялся.

– Только если ты не хочешь, чтоб все продлилось секунд десять.

– Ой. – Он выпучил глаза. – Ой.

– Ага, извини. С последнего раза времени прошло прилично, а ты безумно соблазнительный.

Эндрю прыснул и провел рукой по волосам.

– Первый поцелуй явно не был счастливой случайностью.

– Видимо, нет. – Я фыркнул, а мой мозг, наконец, обрел голос. – Нам стоит… взять передышку. То есть мы еще не обсуждали физическую близость. У тебя есть ожидания или ограничения? Хочешь, не будем торопиться? Ты всего месяц назад расстался с этимкактамегозовут. Не хочу давить на тебя…

– Ты спрашиваешь о моих желаниях?

– Наверно, да. То есть мы встречаемся всего… о, мы встречаемся? Это про нас?

Эндрю хмыкнул.

– Я не против.

Стайка бабочек запорхала в животе.

– Ладно. В общем, встречаемся мы около двух часов.

Эндрю взял меня за руку и провел пальцем по костяшкам. На губах заиграла улыбка.

– Фактически мы две недели изображали отношения.

– Точно.

– Мы вместе обедали, завтракали, выпивали, – произнес он. В голосе проявился намек на дерзость. – Две недели – приличный отрезок времени перед первым поцелуем?

– Вполне.

– На самом деле, две недели – приличный отрезок времени и для других вещей.

Мне понравилось, куда он клонил.

– Как скажешь.

Все еще держа меня за руку, он попятился в направлении спальни.

– Еще как скажу.

– Уверен?

Он остановился.

– Я как ты. Ты уверен?

– Уверенней не бывает.

Он облегченно улыбнулся.

– Слава тебе Господи. – Он привлек меня вплотную к себе, и адреналиновая горючая смесь снова воспламенила мою кровь. Он быстро чмокнул меня. – Секс не обязателен, – просипел он, придвинул бедра ближе, и наши эрекции уперлись друг в друга. – Но мы же можем от этого избавиться, да?

И такого стимулирования мне было более чем достаточно.

– Черт, да. – Я подтолкнул его в сторону своей комнаты, прижимаясь к нему губами. Руки опустились на его бедра, а когда он наткнулся на кровать, я снова толкнул его. Он приземлился на спину, а я пополз к нему, любуясь натягивающей его брюки выпуклостью.

Рот наполнился слюной.

Он немного приподнялся, стянул футболку и снова улегся. Кожа была бледной, а часы, проведенные в зале, превратили его в качка. От открывшегося вида перехватило дыхание.

– Ты охереть какой аппетитный.

Не отрывая от меня глаз, он опустил руки к брюкам и медленно расстегнул пуговицу.

Я устроился на коленях, пытаясь остыть. Бесполезно. И вместо этого накрыл ладонью свой член.

– Эндрю, все пройдет позорно быстро.

Он закусил губу, словно расценив мое заявление как вызов, и скользнул пальцами в трусы. Обхватил себя ладонью, и я заметил набухшую головку.

Я закрыл глаза и глубоко вдохнул.

– Твою мать.

Он отпустил свой член и, схватив меня обеими руками, швырнул на постель. Его сила удивила меня, а напористость и жажда контроля – еще больше. Он расположился между моих ног и резко приспустил мои джинсы, расстегнув ширинку и пуговицу за один заход. Потом стащил с меня рубашку. Он творил со мной все, что взбредало в голову, а я позволял ему.

Передо мной был Эндрю–командир. Разумеется, он был молчалив, даже немного застенчив, зато без особого труда озвучивал свои мысли и желания. Вернее просто брал, что хотел. Когда Эндрю заявил о своей универсальности, я сомневался в его способности быть верхним. Зато теперь все сомнения точно отпали.

– Оргазм не за горами, – проскрипел я.

Он навис надо мной, раздвигая мои ноги бедрами, и скользнул свободной рукой по моему страждущему члену. Заговорил он хрипло, почти касаясь меня губами.

– Не сдерживайся.

Двумя руками я притянул его губы к себе. Его рука ласкала меня, всем весом он лежал сверху, язык кружил у меня во рту, и сопротивляться стало невыносимо.

Удовольствие, обжигающее и восхитительное, взорвалось где–то внизу живота. Спина выгнулась, пока меня пронизывало наслаждение, оставляя следы на наших животах. Когда я открыл глаза, Эндрю изумленно наблюдал за мной.

– Охереть, – прошептал он.

Впервые услышав от него подобное словечко, я расхохотался. Или, может, смех вызвал посторгазмический туман в мозгу. Он наклонился и поцеловал меня. Нежно. Медленно. Опустился на локти, пальцы запутались в моих волосах. Мне хотелось сказать ему, что походу у меня в волосах теперь сперма, но он ерзал по мне своим членом снова и снова, быстрее и быстрее, пока не разорвал поцелуй и не застонал. Дернулся последний раз и застыл, горячая влага разлилась между нами.

Никогда не видел ничего подобного.

Он скатился с меня, расслабленный и изможденный, а я забрался на него. Целовал его губы, щеки, подбородок, сместился ниже к шее, ключицам и улыбнулся.

– Угадал, – заявил я. – Румянец спускается со щек к груди.

Он рассмеялся, рука тяжело упала на кровать.

– Невероятно сексуально, – сказал я, прикусывая пылающую розовым оттенком кожу подбородка. – Ты невероятно сексуальный.

Он приоткрыл глаз и посмотрел на меня так, словно у меня не все дома.

– Точно. – Он снова закрыл глаза и покачал головой.

Я ласково поцеловал его.

– Посмотри на меня. – Я дождался, пока его глаза распахнутся. Им потребовалась секунда, чтоб сфокусироваться, и я переборол улыбку. Наши лица разделяли миллиметры, поэтому ему пришлось смотреть на меня. – Сексуальнее тебя я никого не встречал. Ты умный, талантливый, веселый и заставил меня кончить за считанные минуты.

Он снова зарделся и попытался отвести взгляд, а я осторожно коснулся пальцами его подбородка и восстановил зрительный контакт.

– Ты замечательный парень, Эндрю. Мне придется это повторять, пока ты не поверишь.

Он уставился на меня, а я не смог бы отвести взор, даже если б захотел. Наконец–то он прокашлялся и ухмыльнулся.

– Собственно я не против остаться с тобой на весь день, но, может, примем душ? Мы немного… ну, знаешь…

– Липкие?

Эндрю хохотнул.

– О, да. И одежда наша – полнейшее безобразие. Хотя вообще–то футболка была твоей.

Я чмокнул его в губы и скатился с него.

– Мне понравилась моя футболка на тебе, – сказал я, протягивая ему руку и поднимая с кровати. – Думаю, нам стоит прогуляться до прачечной.

– Дома у меня есть машинка, – ответил он. – Можем отправиться туда.

Я глянул на постель.

– Простыни тоже ужасны.

Он бросил взор на смятые простыни и пожал плечами.

– Если им требуется стирка, стоит удостовериться, что она понадобится на самом деле.

Я расхохотался.

– Ты что–то предлагаешь?

Он провел ладонью по моей руке, груди, подбородку, где мягко пробежался пальцами по бороде.

– Да, я что–то предлагаю, – прошептал он, зажимая мой подбородок между большим и указательным пальцами и привлекая для поцелуя. – Но сначала в душ.

– Вместе?

– Да.

Ничего себе.

– Хорошо.

Свободная рука устремилась по моему животу до расстегнутой ширинки, и ладонью он накрыл мой твердеющий член.

– А так хорошо?

Я со смехом застонал.

– А, да. Очень хорошо.

Он облизнул губы, и мои глаза нацелились на его язык. Он сжал меня.

– У тебя большая душевая?

Вместо ответа я схватил его за руку и повел в ванную. Душевая была небольшой, но мне было плевать; вдвоем прекрасно можно уместиться. Я включил краны, потом повернулся к нему. Футболку он на место не вернул, а брюки до сих пор были расстегнуты. Я обратил внимание на едва прикрываемую трусами выпуклость.

– Черт, как эротично, – пробормотал я, прижимаясь к нему и шепча в губы: – Оказывается, ты любитель выражаться.

Он ухмыльнулся.

– В тихом омуте…

Улыбаясь, я поцеловал его и опустил ладони ему на бедра, стаскивая брюки. Потом обхватил его яйца и наблюдал, как глаза его закатились, а дыхание перехватило. Он обнял меня и опустил руки к моей заднице, стягивая джинсы и трусы за один присест.

Являть свою наготу Эндрю – совсем другие ощущения. Я почти нервничал, что было для меня в диковинку. Словно снял я не только одежду – он как бы видел меня.

Обнаженным он смотрелся блистательно. Прекрасно сложенный мужчина с впечатляющим «достоинством», обрезанным и немалой длины, горделиво красующимся в поросли светлых волосков. Кожа на груди, животе и руках была безупречна. Никаких отметин, никаких шрамов. Только бледность и совершенство.

Глазами он сканировал мое тело: татуированные руки, голую грудь и ниже до члена. Когда наши глаза встретились, выглядел он немного опьяненным. Я усмехнулся и встал под душ.

– Чего смешного? – поинтересовался он, следуя за мной в кабину.

Я намылил грудь и оттер живот.

– Ничего. – Я наклонил голову под поток горячей воды и быстро сполоснул лицо, протягивая ему мыло. Только вот когда открыл глаза, он сидел на коленях под водными струями и смотрел на меня. – О, Господи.

– Сейчас уже не так смешно?

Я все равно хохотнул и прислонился спиной к плитке, бедра остались неподвижны.

– Боже, Эндрю.

– Не возражаешь, если я отведаю тебя? – хрипло спросил он.

О, черт. От его слов в животе все сжалось.

– Мне начать умолять?

Он обнял меня рукой у основания, а я совершил ошибку – посмотрел на него. Черт. Головка моего члена касалась его губ, глаза потемнели, по коже стекали капельки воды, а язык… о, боже, его язык доставлял просто неземное блаженство, облизывая меня.

Я осторожно провел пальцами по его волосам. Никакого руководства или настойчивости. Просто хотелось коснуться его. Потом он принял меня в рот, и мой глупый мозг замкнуло.

Одной рукой он стискивал меня, второй ласкал яйца, а рот руководил головой. И он высосал из меня оргазм.

Твою. Же. Мать.

Голова закружилась, в закрытых глазах замерцали звездочки. И вот его руки уже оказались на моем лице, и он впился в мои губы поцелуем с привкусом воды и меня самого. А затем он выключил краны. Покидая душ, головокружение все еще имело место быть, но его эрекцию я пропустить не смог. Я быстро обтерся и обернул полотенце вокруг бедер. Он все еще вытирался, но я схватил его за руку и потащил обратно в спальню.

– Твоя очередь, – заявил я. – Ложись.

Он плюхнулся на кровать и резво отполз назад, потом улегся, поправляя подушки и оказываясь почти в сидячем положении.

– Что? – спросил он, когда я засмеялся. – Хочу видеть.

На коленях я встал между его ног. Он действительно был великолепен. С возвращением долга я затягивать не стал. Приподнял его внушительный член и облизал от мешочка до головки. Он зашипел.

Когда я попробовал маленькую щелочку, дыхание его перехватило, а оказавшись у меня во рту, застонал. Голосил он активно, каждая реакция – вознаграждение за мои усилия, стимулировавшие меня. Как бы мне ни хотелось все продлить, выманивая каждый звук, я желал полакомиться большим.

Его руки нашли точку опору в моих волосах, и он без всяких колебаний продемонстрировал мне, как ему нравится. Черт. А потом я глянул на него: губа закушена, грудь тяжело вздымалась, глаза пылали вожделением, сконцентрированные на исчезавшем в моем рту члене.

– О, Господи, – с трудом произнес он. – Сейчас кончу.

Я вобрал его глубже и доводит до изнеможения, пока он не напрягся подо мной и не выстрелил мне в горло, хрипло вскрикнув. Все тело содрогалось от накрывшего его оргазма, и только когда он откинулся на подушки и начал извиваться, я его отпустил.

Я поцеловал его в сосок, отчего он усмехнулся. Потом в губы, из–за чего он замурлыкал. Я натянул на нас покрывало и улегся рядом с ним на подушки. Он придвинулся ближе, мы обнялись и, глубоко вздохнув, погрузились в дрему.

Давно такого не было, чтоб я просто спал в постели с мужчиной. Обычно я проводил время с парнями только ради секса, но это было… приятно.

Правда–правда, чертовски приятно.

Было тепло и спокойно и надежно.

В голове не укладывалось, что каких–то две недели назад я не был знаком с этим мужчиной. Даже более того: до вчерашнего дня я пытался свести его с бывшим. Не то чтоб прям офигеть как пытался – их примирения я хотел меньше всего. Хотелось, чтоб он был со мной, и вот он в моей постели. В моих руках.

А началось все, потому что он заплатил мне за воссоединение с бывшим, и я задумался: а не выглядела ли оплата странно?

Словно прочитав мои мысли, он сказал:

– Хм, насчет договора…

Я вздохнул.

– Мы можем просто расторгнуть его?

Он поднял голову посмотреть на меня.

– Я до сих пор тебе денег должен.

Я оглушительно расхохотался.

– А, нет, не должен. По сути, мне стоит вернуть то, что ты уже заплатил.

Он покачал головой.

– Нет, не нужно.

– Мне так будет спокойнее, – честно ответил я.

– Но ты выполнил свою работу. Все твои планы сбылись.

– Я не планировал, что ты выберешь меня, – мягко поправил я. – Хотя мне хотелось.

Он хмыкнул.

– Извини, неверный выбор слов. Но все–таки свою работу ты выполнил.

– Не могу я взять твои деньги.

– Спэнсер, тебе нужно платить по счетам, питаться.

– Мне кажется… неправильным, если я их возьму. – Я поежился.

Он нахмурил брови.

– Почему же?

– Не знаю, – бросил я. – Словно я мальчик по вызову или типа того.

Рот Эндрю распахнулся.

– О, Спэнсер. Нет.

– Да, – я ухмыльнулся. – Мальчик по вызову, которому платят за услуги.

– А я тогда кто?

– Мой сутенер.

Он рассмеялся.

– Благодарю.

Я фыркнул.

– Лучше уж быть сутенером, чем шлюхой.

На лице отразилась задумчивость.

– Как сказать. Шлюха хотя бы может перепихнуться.

Я расхохотался до упаду.

– Подумать только: ты говорил, Эли не слишком–то интересовался сексом. Я начинаю считать его чокнутым.

Эндрю притих, а мне стало любопытно: я брякнул что–то не то?

– Вроде наоборот все логично, если у него на повестке дня стоял вопрос свистнуть мои оригиналы.

– Он же заявил, что не крал?

– Да.

– Ты ему веришь?

– Как ни странно, да. Признавался он вполне искренне.

– Как он отреагировал прошлым вечером? – спросил я. – Когда ты высказал ему.

– Особо не удивился. Но выглядел расстроенным.

– Он и должен был так выглядеть.

– Сказал, что уже видел нас вместе, в тот раз в баре, где его подруга отмечала день рождения. – Он вздохнул. – Все немного запутанно, но честно, я счастлив, что все завершилось именно так, потому что мы с тобой познакомились.

Я слегка его сжал.

– Я тоже.

– А еще он рассказал, что ты приходил к нему на работу. Он узнал тебя.

Я уже говорил Эндрю, что ходил повидаться с Эли, и меня это не заботило.

– Он нашел что–то подозрительное в моем поступке? Ты говорил ему, что нанял меня? Ну, знаешь… в самом начале?

Его смех поразил меня.

– Господи, нет. Зачем? Он просто прикинул, что ты любопытничал.

Я посмотрел ему в глаза и произнес правду.

– Так и было. Хотелось посмотреть на парня, с которым имел дело, в ситуации, не включавшей тебя. И мне необходимо было понять, какой он из себя, – признал я. – И если уж совсем на чистоту, хотелось посмотреть, почему ты выбрал его.

Эндрю самодовольно ухмыльнулся. Выглядел он сонным и удовлетворенным. Даже воодушевленным.

– Не выбирал я его. Он выбрал меня. Во всяком случае, в самом начале.

– Значит, он не совсем конченый. – Мне не хотелось спрашивать, признал ли Эли, что выделил Эндрю из толпы ради его работ – одна только мысль об этом приводила в ярость – и не хотелось, чтоб Эндрю чувствовал себя попользованным. Больше, чем уже чувствовал. – Он все равно мудак. Но у вас совместная история, и я ее уважаю.

– Мы можем не говорить о нем? – спросил он, проводя рукой по волосам и на секунду посмотрев мне в глаза. – Мне интереснее поговорить о тебе. И если мы в ближайшее время не встанем с постели, думаю, мы не покинем ее весь день.

От его намека я замурлыкал.

– Да уж, непростое решение. Чем заняться: стиркой или тобой? – Он рассмеялся, но скатился с кровати, а я рухнул лицом в подушку. И застонал. – Значит, стиркой.

Глава 3

– Мы можем сегодня вздремнуть? – спросил я, сидя в машине на пути к его дому.

– Тебе что, пять?

Я потер глаза костяшками пальцев.

– Последствия прошлого вечера дают о себе знать.

– Или ты просто стараешься затащить меня обратно в постель?

– Возможно. А ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос?

Он усмехнулся.

– Возможно.

– Я правда очень извиняюсь за вчера. Я не часто так напиваюсь, – пояснил я. – Потому–то и был таким разбитым.

– Все нормально, Спэнсер, – откликнулся он, переведя взгляд с дороги на меня, и улыбнулся. – Эмилио объяснил мне, что ты не любитель. Можешь себе позволить время от времени парочку пива, но не крепкий алкоголь. – Он хохотнул. – Кажется, они переживали, что ты упадешь в моих глазах. Ну, судя по тому, как меня убеждали в твоей положительности.

Я покачал головой.

– Я никого не просил.

– Да знаю. Они беспокоились о тебе.

Я вздохнул.

– Походу, я должен их хорошенько отблагодарить. Обедом или типа того.

– Еще мне поведали, что с первого дня ты вел себя со мной по–другому, – как бы вскользь заметил он. А в глазах поблескивал намек на юмор.

– Да ну?

– Ага. Сказали, что ты постоянно придурковато лыбился, когда упоминал мое имя.

– Ладно. Забираю назад предложение о покупке обеда.

Он расхохотался.

– Так это правда?

– Ответ зависит от того, согласен ли ты подремать днем.

Он прыснул.

– Принимаю как «да».

Я ощутил, как от смущения вспыхнули щеки.

– Я уже говорил, что ты был другим. Но я против определения «придурковато лыбился».

Паркуя машину возле своего жилища, он все еще ухмылялся. Я вытащил свою сумку с бельем с заднего сиденья и проследовал за ним внутрь.

– Не знаю, Спэнсер, – произнес он, кладя ключи и кошелек на тумбочку. Голос его стал тише, серьезнее. – Мне вроде как понравилось слышать, что с первого дня ты считал меня особенным. Когда мне рассказали, Лола рассмеялась и заметила, что моя улыбка такая же придурковатая. Так что мы равны.

Я стоял, держа сумку с бельем, понятия не имея, что с ней делать. Внезапно напала нервозность. В доме мы были одни. То есть мы провели наедине все утро, но здесь было иначе. Словно мы находились в шаге от перевоплощения в кроликов, или он вот–вот должен был сообщить мне, что передумал.

Он долго вглядывался в меня, потом медленно подошел и встал передо мной. Опустил руку к моей сумке, которую я безбожно стискивал. Его пальцы дотронулись до меня, по руке прокатилось тепло, заставившее запорхать в животе стайку бабочек. Он смотрел мне в глаза. Я облизнул губы, желая его поцеловать, а он наклонился лишь на мгновение, после разрывая прикосновение.

– Давай, я это возьму, – хрипло произнес он и забрал сумку из моей руки. Сделал шаг назад, а я часто задышал.

– Жесть, – пробормотал я, на самом деле не планируя произносить слово вслух. – Пытаешься убить меня?

Он хмыкнул.

– Просто проверяю, не было ли произошедшее случайностью.

– Случайностью? Какая еще случайность? Что я нахожу тебя невероятно сексапильным, или что из–за тебя мой глупый мозг выходит из строя?

Он тихо рассмеялся.

– Наверно, все сразу.

– Мог бы просто спросить меня, – сказал я, поправляя свой теперь уже набухающий – благодаря нему – член.

Он посмотрел на мою руку на промежности, ноздри его раздулись, на шее проступил розовый оттенок. Голос его надломился, когда он проговорил:

– Нам лучше начать стирку.

Он развернулся и устремился по коридору мимо ванной комнаты в предположительном направлении прачечной, поэтому я последовал за ним. Он перевернул сумку, содержимое которой высыпалось на кафельный пол.

– Я умею сам, – изрек я. – Я не жду, что ты или кто–то другой станет стирать за меня. – Я подобрал рубашку и отложил ее в одну сторону, простыни – в другую. А приступив к сортировке темного и цветного, ощутил на себе его взгляд. Я поднял глаза и улыбнулся. – Что?

– Ты сортируешь белье, – пробормотал он.

– Разумеется. По цветам и тканям.

На лице промелькнула улыбка, и он закусил губу.

– У тебя какой–то бзик на стирке, о котором я не знаю? – поинтересовался я.

Он хохотнул.

– Нет. Просто я тоже всегда так сортирую: сначала по цветам, потом по типам ткани. Эли никогда так не делал, чем сводил меня с ума. – Он пожал плечами. – Мне нравится, что ты разделяешь белье.

– Раз нравится, значит, подпадает под категорию бзиков.

Он мягко рассмеялся, потом собрал простыни с пола и закинул в машинку. Добавил порошок и запустил программу стирки. И вот мы стояли рядышком без преград между нами. Внезапно воздух в крошечной комнатке наэлектризовался. Я видел, как вздымалась и опадала его грудь, видел пламя в его глазах.

Твою мать.

Между нами возникла химия, которой у меня не наблюдалось ни с кем. И не давая своему мозгу возможности врубиться, что к чему, я провел рукой по его подбородку и притянул его губы к себе. Он прижался ко мне бедрами, обвил руками. Как же стало хорошо.

Как же правильно.

Эндрю наклонил голову и углубил поцелуй, а я прижал его к машинке.

Возбужден он был не меньше моего, и наши члены прижимались друг к другу сквозь ткань штанов. Он провел руками по моей заднице и притянул ближе, а я безо всякого стыда застонал.

Стоило только подумать переместиться в спальню – мне не хотелось, чтоб наш первый секс случился на полу в прачечной – его телефон напугал нас своим пением. Не разрывая поцелуя, он улыбнулся, а потом отстранился. Мы оба дышали с трудом. Глаза его потемнели, губы опухли, а щеки полыхали румянцем. Тогда–то я и решил: вот мой любимый образ.

Он достал телефон из кармана, показал мне имя звонящего и ответил.

– Сара?

Не желая упускать момент, я прильнул к нему и поцеловал в шею. Благоухал он невероятно, а на вкус был еще лучше. Я прижался к нему, мурлыча от того, насколько же наши тела подходили друг другу.

– Правда? – взволнованно спросил он. – Сейчас? А подождать никак?

До меня доносилось лишь жужжание, точных слов было не разобрать. Разочарованно простонав, он сбросил вызов.

– Моя сестра скоро будет здесь.

– Сколько времени у нас есть? – прошептал я, прокладывая дорожку поцелуев до его уха.

– Она только что прошла мимо моей машины, так что в курсе, что я дома, – с придыханием ответил он. Ему явно нравилось, где я его целовал.

Погодите. Что? Я отступил назад.

– Она здесь? Сейчас?

Он фыркнул и кивнул.

– Более неподходящего момента она выбрать не могла.

Я сделал шаг назад и накрыл ладонью свой каменный член.

– Ох, блин. К слову о неловкости.

Эндрю проделал то же самое со своей эрекцией и зашипел.

– Ага, расскажи мне.

Раздался стук в дверь, и Эндрю со стоном опустил голову.

– Думай о чем–нибудь отвратительном, думай о чем–нибудь отвратительном, – бормотал он под нос, пытаясь избавиться от стояка, пока шагал открывать дверь.

– Ага, например, о помехе во время самого распаляющего поцелуя в моей жизни, – добавил я.

Эндрю расхохотался, распахивая дверь, и влетела Сара. Меня она не заметила, неотрывно глядя на брата.

– Расскажи мне, что произошло, – попросила она. – Я собиралась звонить, но находилась неподалеку и решила, что могу лично вызнать все подробности. Так расскажи же, что вчера случилось?

– Ну, – медленно начал Эндрю, закрывая дверь. Потом кивнул туда, где стоял я.

Сара перевела взгляд в этом направлении.

– Привет, – помахал я ей.

Она мгновенно вспыхнула улыбкой и расслабилась.

– О, слава тебе Господи! – она повернулась к Эндрю и обняла его. – Я так рада. Я знала! Так и знала! После того, как увидела вас двоих за ужином, я просто знала! – Сара выпустила Эндрю и обернулась ко мне. – О, погодите, твое присутствие здесь означает именно то, что я думаю? – спросила она и взглянула на Эндрю. – Что с Эли?

– Эли в прошлом, – ответил Эндрю. – И да, означает именно то, что ты думаешь. Ну, мы так считаем. – Он посмотрел на меня и вздрогнул. – Над деталями мы еще работаем.

– Да, – согласился я. – Хотя вроде бы звучал термин «официальные отношения»?

Эндрю улыбнулся.

– Да, что–то припоминаю.

– Ах, мальчики, – произнесла Сара. – Как же мило! – После угомонилась и посмотрела на брата. – Расскажи мне все.

– Пойду в ванную, – сказал я, оправдывая свой уход. На самом деле я немножко схитрил, давая им побыть пару минут наедине. Ну, и, разумеется, у меня самого появилось немного времени удостовериться, что я не щеголяю стояком во время беседы с его сестрой. Своим появлением она без сомнения убила весь настрой. После того, как умыл лицо, а мой член достаточно успокоился, чтоб позволить мне отлить, я присоединился к ним.

Их приглушенный разговор доносился со стороны кухни, поэтому я отправился на звук. Почувствовал запах варящегося кофе и обнаружил три пустые чашки на стойке. Эндрю и Сара беседовали по душам.

– … я спал на его диване, – излагал Эндрю. При моем появлении общение прекратилось.

Здраво рассудив, я решил внести свой вклад в рассказ.

– Ага, я набухался в хлам. Решил, что упустил его из–за ублюдского бывшего, – выпалил я. Смущаться было нечего. – Эндрю разыскал меня, застал рыдающим в пьяном состоянии и отвел в постель. Утром мы поговорили. И вот теперь мы здесь.

Эндрю хмыкнул и перевел взгляд на сестру.

– Да. Примерно так все и прошло. Утром его друзья поймали меня и целый час убеждали дать ему шанс.

– Правда? – изумилась она. – Они так поступили?

Эндрю кивнул и пожал плечами.

– Я и так собирался. В смысле дать ему шанс, – сказал он. – Зачем тогда ехать к нему, если б мне было неинтересно?

Я глянул на Сару.

– Между прочим, никогда и никому я не покупал проигрыватели.

Сара хихикнула одновременно с писком кофемашины. Эндрю наполнил две чашки и тормознул перед третьей.

– Черт. Ты же не пьешь кофе, а чая у меня нет.

– Кофе подойдет, – откликнулся я. – Вдруг поможет. Похмелье начинает усугубляться.

Эндрю нахмурился.

– Если хочешь прилечь, так и скажи.

– Позже, – ответил я, принимая чашку. По правде говоря, кофе я не любил, но прикинул, что кофеин сможет прочистить шлам в голове. А еще важнее: если уж и ложиться в его постель, то, разумеется, не в одиночку.

Сара отпила кофе.

– Значит, Эли правда собирался забрать твои борды?

Эндрю вздохнул.

– Не знаю. Изначально, думаю, да. Может, его намерения заключались не только в этом. Понятия не имею. Мне больше по душе вообще не знать. Просто хочу двигаться дальше.

Сара медленно кивнула, тепло улыбнувшись.

– Я рада, что все так вышло. И Эндрю, дорогой мой братишка, ты сильно мне задолжал.

– С какой стати?

– Именно я все устроила, помнишь? – указала она по очереди на нас с Эндрю. – Ты даже знакомиться со Спэнсером не хотел.

Эндрю бросил на меня взор, улыбнулся и пожал плечами.

– Правда.

Я изобразил обиду.

Сара фыркнула.

– О, Спэнсер, ты должен был его видеть. После встречи с тобой в кафе он так паниковал. «Он слишком сексуален для меня. Эли поймет, что все подстроено, потому что такой парень ни за что бы меня не выбрал», бла–бла–бла.

Я расхохотался над ее пародией, а Эндрю закатил глаза.

– Мне не стыдно, – заявил он, а вот румянец доказывал обратное.

– Мне приходится лишь гадать, какого лешего он не видит себя моими глазами, – сказал я и дождался, пока Эндрю посмотрит на меня. – Если припомнить, он был на обложке «Сексуальных ботаников», а мне досталась только двадцатая страница «Модного ЛА».

Эндрю хохотнул.

– Страница была не двадцатой, а четвертой.

– Ты–то был на обложке!

– Я внес поправки в твою обложку, – ухмыльнулся он. – Да я даже нарисовал твою обложку. Где иллюстрация моей обложки?

– Поверь, мне не стоит ничего рисовать. Я даже фигуру из палочек не изображу по–человечески.

Сара хохотала вместе с нами, но явно не понимала, о чем речь.

– Что вы вообще несете?

– Не важно, – отмахнулся Эндрю, отпивая кофе и улыбаясь.

– Ну, что ж, – произнесла Сара, допивая кофе. – Пойду я. Спэнсер, ты не представляешь, насколько я счастлива, что здесь ты. Я рассчитывала застать подхалима Эли. – Она чмокнула меня в щеку, что было удивительно, но вместе с тем мило. – Эндрю, проводишь меня?

Даже мне было известно, что слова являлись кодом для «поговорим наедине».

Я не возражал. Раз ей требовалось поговорить с ним без моего присутствия, значит, учитывая, насколько она была честна во всем остальном, сказанное ею мне не приглянется. Я сделал еще глоток и вылил остатки в раковину. Я и так умудрился вылакать полчашки, что на какое–то время позволит мне войти в клуб любителей кофе. Я так и не определился: стало голове лучше или нет? Просто наливайте мне ежедневно зеленый чай.

Я помыл кофейные чашки и вытирал их как раз в момент возвращения Эндрю.

– Все в порядке? – спросил я.

– Конечно, – отозвался он. – Она хотела прочитать мне лекцию.

– На тему?

– Чтоб я все не испортил.

– Какого черта ты должен натворить, чтоб все испортить?

Он пожал плечами.

– Она говорит, что я спешу. Наверно, правда. Например, как было с Эли. Она просто хочет, чтоб я взял паузу и… ну, знаешь, не съехался с тобой спустя пару месяцев и не обручился через полгода. Все в таком духе.

Вот дерьмо.

– Думаешь, мы слишком торопимся?

Он снова пожал плечами.

– Нет, но с Эли я тоже так не думал. Но оглядываясь назад, оказывается было наоборот, так что возможно в ее словах есть смысл. По факту мы встречаемся всего несколько часов.

Я рассмеялся.

– Хорошо, раз ты так ставишь вопрос.

Уголки губ опустились.

– Хотя мы изображали отношения две недели.

– Кстати, их я тоже считаю, – добавил я. – Те две недели были потрясающими. И пусть мы познакомились не самым традиционным способом, я не жалею. То есть мне жаль, что Эли тебя обидел, но если б он не был кидосом, мы бы не встретились.

– Кидосом?

Я улыбнулся.

– Ну, то есть мудаком.

Он подошел ближе, нежно коснулся бороды и улыбнулся, но глаза остались серьезными.

– Я не хочу ничего портить.

– Я тоже, – признал я. – Откровенно говоря, именно я могу облажаться. У меня проблемы с отношениями, помнишь?

Он мягко поцеловал меня.

– Тогда, может, тем более не стоит спешить? Если б Сара не притащилась, не сомневаюсь, мы бы сейчас были в постели.

Я вздохнул и притянул ближе.

– Согласен. Вообще–то, я планировал, что мы будем резвиться, как кролики, прям на полу в прачечной.

Он усмехнулся и немного отодвинулся, но руки остались на моей талии.

– Думаю, нам стоит прояснить. Под «не спешить» мы понимаем подождать с… ну, с проникающим сексом? В принципе я не возражаю. Но от других вещей не отказался бы.

– Например, каких?

Его щеки зарозовели.

– Например, которыми мы занимались чуть раньше.

– Минет и мастурбация? Формально это секс.

Румянец окрасил и шею.

– Ты меня понял.

– О, ты об анале? О трахе в задницу? О кроличьем сексе?

Несмотря на пылающую краску смущения, от моей непроходимой тупости он побледнел и кивнул.

– Прости, не стоило шутить. – Я коснулся ладонями его лица. – В последний раз я вспоминаю его имя, но: нежелание Эли заниматься с тобой сексом и мое согласие не спешить не означают, что ты не притягателен. Серьезно, Эндрю, ты невероятно сексуален. – Его щеки заалели. – Как и ты, я хочу, чтоб наши отношения основывались не только на физике. Но я реально без понятия, как определить, что спешка, а что нет, поэтому буду брать пример с тебя. Если чтоб трахнуться как кролики на полу в прачечной, тебе нужно подождать неделю, месяц или год, подожду и я.

– Год?

Я расхохотался над выражением ужаса на его лице.

– Окей, давай согласимся, что год – слишком долго.

Он снова усмехнулся.

– Я раздумывал насчет пары недель… Честно говоря, не знаю, смогу ли ждать так долго. Кажется, у меня хроническая проблема из–за твоего присутствия рядом. – Он прижался ко мне бедрами, доказывая свою правоту.

Его хроническую проблему я ощутил. Она касалась моей хронической проблемы сквозь брюки. Я рассмеялся. Или застонал. Может, все сразу.

– У меня тоже.

Он прижался ко мне губами, но, не давая поцелую перерасти во что–то серьезное, запищала стиралка. Разочарованно простонав, он отстранился.

– Спасены в последнюю минуту, – пробубнил я, пытаясь перевести все в шутку.

Он решительно покачал головой.

– Нет. Я закину твои простыни в сушилку, включу следующий режим, а потом мы отправимся в постель. И после порции минета или взаимной мастурбации ты сможешь поспать.

А вот и командир–Эндрю вернулся. Следовало признать: мне нравился командир–Эндрю. Он покинул кухню с решительным выражением лица, а я последовал за ним. Только он свернул по коридору в прачечную, а я направился к лестнице. И подумал: ему не придется гадать, куда меня унесло, если разбросать одежду. Рубашка упала на нижнюю ступень, ботинки я снял наверху, брюки возле входа в спальню, а нижнее белье возле кровати.

Отследив цепочку и увидев мое нижнее белье на полу, он уже понимал: под покрывалом я лежал обнаженным.

– Какую сторону предпочитаешь? – спросил я.

Зрачки его расширились, губы приоткрылись, вдохи стали резкими, а в брюках виднелась очень заметная выпуклость. Не произнеся ни слова, он стянул футболку, потом расстегнул брюки и стащил по бедрам, демонстрируя свой восхитительный член. Я откинул покрывало в безмолвном приглашении. Он на секунду застопорился.

– Не переживай за простыни, – сказал я. – Обещаю, я не потеряю ни одной капельки.

Он сипло простонал и опустился коленями на кровать.

– Дело не в этом, – тихо произнес он. – Просто мне нравится, как ты смотришься в моей постели.

Я обвил руками его бедра и принял в рот. И в третий раз за сегодняшний день мы довели друг друга до кульминации.

После, переплетясь с ним в единое целое на самой комфортной постели в мире, я уснул мертвецким сном.

Глава 4

Проснулся я в одиночестве. Осознание, что Эндрю нет в комнате, заняло секунду: его сторона кровати была пуста. Разочарование свернулось во мне, подобно змее, но потом я услышал…

Он играл на рояле.

Моя одежда лежала на постели сложенная пополам, и я улыбнулся от того, что он ее собрал. Такой простой, но в то же время заботливый жест. До нелепого смешно, каким счастливым я тут же стал.

Одевшись, я воспользовался его ванной: помыл руки, затем лицо, выдавил немного пасты на палец, короче, привел себя в порядок, насколько возможно, и спустился вниз. Не хотелось пропустить его игру.

Он все еще сидел за роялем и улыбнулся, когда я вошел. Не сбиваясь с ритма, мелодия перетекла во что–то фанковое и оживленное – какой–то джазовый номер, который он знал наизусть, и, слушая, я не мог не улыбаться.

Композиция подошла к завершению. Он убрал руки с клавиш.

– Спал хорошо?

– Лучше не бывает, – сказал я и кивнул на клавиши. – Не останавливайся.

От улыбки в уголках глаз проступили морщинки, и он перешел к чему–то классическому. Какому–то отрывку из фортепианного концерта, который, не сомневаюсь, он заиграл, только чтоб впечатлить меня. Сработало. А если серьезно, он мог бы исполнить «Сияй, сияй, маленькая звездочка¹», и я бы офигел, но эта мелодия была потрясающей.

В этот раз ноты трансформировались во что–то неожиданное, почти комичное. А из–за его улыбки я задумался: эта мелодия из никогда не виденного мной мультика, или она являлась музыкальным продолжением его счастья? Потому что в тот самый момент, стоя в его гостиной, я понял – назад пути не было.

По крайней мере, для меня.

Кажется, в тот день он завоевал частичку моего сердца. Если к тому моменту еще не заполучил его полностью, то, безусловно, теперь владел частью.

Ничего не мог с собой поделать. Я подошел к нему, взял его лицо в руки и наклонил голову немного назад, чтоб поцеловать. Его пальцы соскользнули с клавиш, и он расхохотался мне в рот.

– Знаешь, ты необыкновенный.

Он промурлыкал в ответ:

– М–м–м, мята.

– Воспользовался пастой. Надеюсь, ты не против. – Пока он не успел подумать, что я повел себя омерзительно, взяв его щетку, я поднял палец. – Я использовал палец. Не круто, но лучше, чем ничего.

– Могу выделить тебе зубную щетку, – произнес он. – Уверен, у меня целая куча запасных.

Я поднял руку, тормозя его.

– Медленно, помнишь? Думаю, обмениваться зубными щетками преждевременно.

Он нахмурился и кивнул.

– Да, конечно.

Тогда–то я и заметил огни на улице.

– Который час? – спросил я, вытаскивая телефон. Начало седьмого. – Боже, пора домой.

Эндрю медленно поднялся из–за рояля.

– Я отвезу тебя.

– Я могу прокатиться на автобусе.

– Меня не напряжет. Все равно нужно заскочить в магазин. Как хороший мальчик, я каждый день собираю себе обед – готовить не умею, зато могу сделать сэндвич. Обычно я хожу за покупками утром, но выходные пошли кувырком.

Я улыбнулся.

– В плохом смысле?

– В противоположном слову «плохой» смысле. – Проходя мимо, он провел ладонью по моей руке. – Только захвачу твое белье. – Он вернулся с постиранными, высушенными и аккуратно сложенными вещами.

– Что? Ты их не погладил?

Он возмутился:

– Я тебе не прислуга.

Я рассмеялся и чмокнул его в щеку.

– Шучу. Я очень благодарен, что ты вообще предложил постирать здесь.

Он глубоко вздохнул.

– Не за что.

– О, пока не забыл. Где твоя мобила?

Он с опаской вытащил трубку из кармана.

– Вот. А что?

– Нам нужно выложить фотку на «фейсбук».

– Ой. – Щеки его окрасились восхитительным розовым оттенком. – Точно.

– Все хорошо?

– Конечно.

Я взял его телефон, нажал на иконку камеры и, обняв его и уткнувшись носом ему в щеку, мы позировали для сэлфи. Отсняв несколько штук, он выбрал лучшую – имеется в виду, ту, где, по его мнению, он выглядел лучше всего – и загрузил на свою «ленту».

– Хм, может, мне… – Он замолчал. – О, не беспокойся.

Меня бесило, когда люди так говорили. Разумеется, я начал беспокоиться.

– Может, тебе что?

– Просто задумался… – Он покачал головой. – Знаешь, люди меняют статус отношений… Глупость, не переживай.

– Нет, не глупость.

– Просто я пребываю в полнейшем восторге, – сказал он, глядя на телефон, а не на меня, но я заметил румянец на его шее. – Но мне стоит сбавить обороты. Наверно, рассказывать миру о нас слишком рано. Сара была права. Я действительно порю горячку. Без оглядки ныряю в каждые отношения. Постить фотки – одно дело; анонсировать – немного другое.

– Эндрю, – тихо заговорил я, дождался, пока он посмотрит на меня, и только потом продолжил. – Если хочешь постить, значит, делай. Поведай всему миру, что заполучил самого сексуального бойфренда. Хотя и по фоткам понятно.

Он засмеялся и перевел взгляд на телефон.

– Нет, не буду. Не сейчас. Не хочу сглазить. Хотя мне придется рассказать на работе. Ну, Мишель сразу же все поймет. Она для меня, как для тебя Лола. Она все прочтет на моем лице, я даже слова сказать не успею. Еще и часа не пройдет, а она уже прокомментит фото. И наверняка захочет вызнать каждую подробность.

Я застонал, а он поднял глаза на меня.

– Ты напомнил мне. Лола, несомненно, еще торчит в салоне, ждет моего возвращения. Раньше полуночи она свой допрос не прекратит.

– Что ты ей скажешь? – спросил он. В глазах мелькнула уязвимость, видеть которую я не любил.

– Что мы решили не спешить, но звучал термин «официальные отношения».

Эндрю улыбнулся.

– Неплохо.

– Ну, и какие у нас планы на неделю? – поинтересовался я. – То есть мы же строим планы? Пары же именно этим занимаются? – Показалось странным произносить подобные слова. – В этом суть официальных отношений? Понятия не имею.

– Вполне уверен, что пары строят планы, – медленно кивнув, проговорил он и сдержал улыбку. – И да, именно в этом суть официальных отношений.

– Ужин во вторник? – предложил я. – Я готовлю.

– Ты готовишь?

Я притворился обиженным.

– Умею ли я готовить? Ты должен знать: я делаю лучшие спаг бол в мире. Блюдо не гламурное, но вкусное.

– Спаг бол?

– Спагетти болоньезе.

– Такая австралийская фишка?

– Ага. Мы все сокращаем. Не переживай, привыкнешь.

На несколько секунд я нежно приник к нему губами.

– Спасибо за сегодняшний день. Спасибо, что приехал ко мне вчера. Спасибо, что велел этомукактамегозовут потеряться. Спасибо за завтрак. Спасибо за твой невероятный аромат. И спасибо, что сыграл мне на рояле.

Эндрю рассмеялся, коснулся руками моего лица, закрыл глаза и поцеловал меня. Его лоб прижимался к моему лбу, и он глубоко вздохнул.

– Всегда пожалуйста. – Он отстранился и произнес: – Лучше мне отвезти тебя домой или «не спешить» не прокатит. А я сомневаюсь, что за день могу кончить четыре раза.

Я хохотнул и всю дорогу домой улыбался.

До тех пор, пока не вошел в салон, и Лола буквально не протащила меня от передней двери до кабинки, зашвыривая вопросами как из пулемета. О, да кого я обманываю? Я даже тогда улыбался.

Глава 5

– Он не хочет торопиться? – спросила Лола. – Тут два варианта: он либо милый, либо безумный.

– Он говорит, что именно так себя и ведет, – пояснил я. – Опережает события и чрезмерно увлекается, а заканчивается все полнейшим бардаком. Он не хочет, чтоб так же случилось со мной.

– Видишь? Все–таки он милашка, – сказала Лола.

– Сюда входит и воздержание от секса.

– А вот это безумие.

Я рассмеялся.

– Он не идеален.

– Сильно.

Я ухмыльнулся.

– Сильно.

– Я рада, что ты решил рискнуть, – проговорила Лола, сжимая мою руку. – Ты заслуживаешь счастья.

– Спасибо, – смущенно пробормотал я. – Он потрясающий.

Лола подскочила и завизжала.

– О, посмотри на себя! Влюбленный котеночек.

Влюбленный котеночек? Клянусь, часть моей мужественности только что умерла.

– Пообещай больше не использовать такие слова.

Она улыбнулась и задумчиво замурчала.

– Он спокойно воспринял, что завтра ты встречаешься с новым клиентом?

Ой.

– Не думаю, что он знает.

Лола уставилась на меня.

– Он же нормально отнесется?

– Должен, – сказал я. – Он знает, кем я работаю. За ночь ничего не поменялось.

Она кивнула, как бы потакая, и завела новую тему.

– Значит, во вторник ты готовишь ему ужин?

Таким образом наш разговор продолжался до тех пор, пока Габ не вышел из себя – или, может, пожалел меня – и не уволок ее домой. Я поднялся наверх, перестелил постель и уставился в телефон.

Стоит ли написать ему? Бойфренды так делают? Будет ли сообщение считаться нарушением границ «не спешить»?

Игнорируя телефон, я поужинал, а потом подумал… почему он не написал мне?

Я положил телефон на стойку и таращился на него, будто он выбил весь мой мир из колеи.

Примерно так и было. Ну, не конкретно из–за телефона. С каких пор меня беспокоило подобное дерьмо? Сколько прошло? Гребаный день?

Я схватил мобилу, открыл «сообщения» и нашел его имя.

«Мои сообщения относятся к спешке? Потому что я начинаю надумывать лишнего обо всей этой пугре и не хочу ничего портить. Но если есть желание, я же могу писать тебе?»

Нажал «отправить», не давая себе возможности передумать, и бросил мобильник на стойку. Я вынимал воду из холодильника, когда звякнул телефон, и сердце защемило: вдруг это он ответил?

Эсэмэс пришло от него.

«Писать сообщения нормально. Больше, чем нормально. И пкс ² : выложенное на «фейсбуке» фото заручилось огромным количеством комментов».

Я улыбался, как влюбленный школьник, потом, разумеется, огляделся вокруг убедиться, не видел ли кто моего нелепого вида, а затем покачал головой. Жил–то я один. Конечно, никто меня не видел. Я переместился с телефоном и бутылкой воды на диван, все еще улыбаясь маленькому экрану.

Я быстро ответил: «Заручилось? Ты реально использовал слово «заручилось»?»

Реакция была незамедлительной: «Завали».

Я раскатисто расхохотался. «Комментарии, которыми заручилось фото, положительные?»

Я ожидал быстрого эсэмэс, но вместо него телефон запел. Звонил Эндрю.

– Ты меня высмеиваешь?

Я снова покатился со смеху.

– Точно. В Австралии мы бы употребили слово «стебаться». Ты серьезно велел мне завалить?

– Да. – Он глубоко вдохнул. – Я рад, что ты написал.

– Я не собирался, – признал я. – Потом пытался разобраться с критериями «не спешить» и подумал: согласно пособию «Этикет для бойфрендов» после двух проведенных вместе дней сообщение считается пересечением каких–то границ? А затем до меня дошло, насколько по–идиотски я себя веду, и решил послать все к черту. Посему сообщение.

– Посему. И ты еще – как ты там говорил? – «стебешься» над моим «заручилось».

– Завали.

Он засмеялся в телефон, и от этого звука в моей груди потеплело.

– Лола устроила мне инквизицию, которой гордилась бы Испания, – рассказал я ему.

Он хмыкнул.

– Ага, недавно мне звонила Сара. И мама. Демонстрация миру через социальные сети, насколько мне уютно с новым кавалером – ее слова, не мои – при этом не рассказав ей, стоила мне обеда, где названная испанская инквизиция без сомнений будет иметь место.

Теперь смеялся я.

– Звучит здорово.

– Ага, столь же здорово, как раны Черного рыцаря.

– Ты только что процитировал «Монти Пайтона»?

– До тебя дошла моя цитата из «Монти Пайтона»?

Я фыркнул.

– «Священный грааль» – один из моих любимчиков.

Клянусь, я услышал его улыбку.

– Моих тоже.

За заднем плане раздался звонок в дверь.

– Кого–то ждешь? – спросил я.

– Ага. Ужин. Говорил же, что не готовлю.

– И что сегодня в меню?

– Мексиканская кухня. Салат из бобов с гарниром из буррито.

Он меня рассмешил.

– Окей. Я отпущу тебя. Развлекайся. Напишу тебе завтра вечером.

– Хорошо. Пока.

Отключив звонок, я улыбался телефону как простофиля, пока не отправился в постель. Хотя так и не сообщил ему о завтрашней встрече с клиентом. О таких вещах я раньше не парился, но после упоминания Лолы нельзя было не задаться вопросом, что подумает Эндрю. Я взял мобилу с прикроватной тумбочки и почти отправил сообщение с напоминанием, что завтра у меня начинается новое дело.

А потом сдрейфил: а если его не устроит? Затем велел себе врубить мужика и рассказать ему. Только я собрался, как в моей руке зажужжал телефон.

Сообщением от Эндрю.

«Пкс, сомнения в моей способности кончить четыре раза за день были беспочвенными».

Я застонал, мысленно представляя, как он передергивал в кровати. Или в душе. Или мне на живот, или в рот… Яйца изнывали от желания.

«Так не честно».

Ответ пришел спустя какое–то время: «Не стоит благодарности».

Излишне говорить, что в этом состязании я не мог позволить ему победить.

***

На встречу с новым клиентом я прибыл рано. Я предпочитал создавать впечатление невозмутимого, спокойного и собранного парня, потому что чаще всего клиенты находились в состоянии стресса и убивались горем, и нуждались в человеке, который держал бы все под контролем.

Лэнс был иным. Мои услуги ему рекомендовал один из друзей, мой старый клиент Джерард, который не особо мне нравился. Ублюдок считал, что может купить что угодно и кого угодно, и мне было известно еще до того, как Лэнс открыл рот – он ничем не отличался.

Местом встречи послужила кофейня на Уилтшире в центре ЛА. В нем выдавали подонка не дорогой костюм и не итальянские кожаные «лоферы», и даже не гладко зачесанные назад волосы или подобострастная улыбочка. Что–то было в его глазах – темных, почти черных. Не то чтоб это было плохо – мне доводилось видеть пылающие надеждой темные глаза – но они не выражали никаких эмоций. Как у акулы. Было в нем что–то такое, что запеленговал мой козломер, но вовремя припомнив про презумпцию невиновности, я поднялся, пожал ему руку и представился.

– Спасибо, что встретился со мной, – сказал он. Махнул рукой и щелкнул пальцами официантам, словно личной прислуге, даже не глянув в их сторону и не улыбнувшись. Ага, мой козломер официально заработал.

Но он являлся платежеспособным клиентом, поэтому я отпил зеленого чаю и улыбнулся.

– Значит, меня рекомендовал Джерард. – Это не было вопросом.

– Да. Ты на самом деле симпатичный, как он и говорил. Думаю, ты отлично справишься. – К нашему столику подошел официант, и Лэнс пролаял заказ. Я поблагодарил официанта, поскольку Лэнс явно считал ниже своего достоинства продемонстрировать хотя бы подобие долбаных манер.

Я послал Лэнсу натянутую улыбку и сразу перешел к делу.

– Вы хотите вернуть кого–то в свою жизнь?

– Да.

– Мужчину, женщину?

– Мужчину. – Он сощурил глаза. – Это проблема?

Предполагалось, что дружок Джерард сообщил ему о моей гомосексуальности. Все–таки я работал с ним и его бывшим парнем. Лэнс проверял меня? Я посмотрел ему прямо в глаза.

– Безусловно, нет. По оплате: половина – вперед, половина – по завершении работы. Нельзя не отметить: финальный результат может совпасть с вашими желаниями, а может и нет. Я не могу гарантировать его реакцию. Но я гарантирую ответ и правдивость. Моя работа состоит не в том, чтоб убедить его вернуться к вам. Моя работа состоит в том, чтоб заставить его ревновать. И надеюсь, он поймет, что совершил ошибку, и пожелает вернуться. Условие: полная оплата, независимо от исхода.

Официант поставил кофе на стол, и опять Лэнс даже не оценил старания бедного паренька. Серьезно, гребаная улыбка или кивок не стоили ни цента. Вместо него он улыбнулся мне.

– Звучит разумно. Но я имею в виду не твой обычный стиль работы.

Я сохранил на лице нейтральное выражение.

– А что же?

– Я не хочу притворяться, что мы пара. Я хочу, чтоб ты подружился с ним.

– И с чего бы мне это делать?

– Подыскать маленькую сексуальную попку и полапать в баре не составило бы особого труда, если б мне требовалась ревность. – Он самодовольно вздохнул. – Мне не это нужно. Мне нужно, чтоб ты подружился с ним и втерся в доверие.

Окей. А вот и странности пошли.

– Зачем?

– Он не хочет меня видеть.

«По уважительной причине», – подумал я.

– Тогда встречаться нам было излишне, мистер Нейдер. Если клиент отказывается видеться или говорить с вами, я не могу ничем помочь. – Я поднялся, завершая встречу.

Он схватил меня за руку.

– Все не так. Дело в его семье. Очень большой греческой семье. Когда они узнали, что он встречался со мной… – Он покачал головой и впервые с момента знакомства показал хоть какие–то эмоции. Я уселся обратно, решив выслушать. Он зашептал: – Когда он пришел ко мне с заявлением, что все кончено, у него были синяки. – Он указал на скулу. – Я умолял рассказать, кто его обидел, но он не сознался. Он просто ушел.

Ох, дерьмо.

– Если у него проблемы, вам стоит обратиться в полицию. А не ко мне.

– Он станет все отрицать, если его будут допрашивать, – протараторил Лэнс. – Он боится отца. Не сомневаюсь. Потому–то мне и нужно, чтоб ты подружился с ним. Поговорил с ним.

Какое–то время я всматривался в него, оценивая откровенность. Его реакция казалась искренней и честной. Хотя не то чтоб я хорошо его знал.

– А потом что?

– Скрывать не стану: хочу увидеться с ним. – Он тяжело сглотнул. – Я люблю его.

– Как давно он ушел?

– Три недели назад.

– С тех пор вы общались?

Он покачал головой.

– Сколько ему лет?

– Двадцать один.

Лэнсу запросто могло быть тридцать, может, даже тридцать два – тридцать три.

– Где вы познакомились?

– В «Стандарте». Понимаю, он моложе меня, но между нами было нечто… особенное. Что–то щелкнуло с первого дня. Знаешь, как бывает?

Как ни странно, теперь я знал.

– Как долго вы пробыли вместе?

– Год.

– Его имя?

– Янни Томарас.

– Место работы?

– Он обучался в лос–анджелесской актерской академии – колледж в Западном Голливуде. Но он вроде отчислился или взял временный перерыв. Раньше работал в кафе рядом с кампусом, но после ухода от меня на смену не выходил.

– Вы пытались его выследить?

– Только в школе и на работе, – сознался он. – Где не вызнает его семья.

– С чего вы взяли, что я вообще способен его найти? Я не частный сыщик. Обычно я не ищу пропавших людей.

– Джерард сказал, ты лучший. И Янни не пропал. Он просто притих из–за своей гомофобной семейки. Одному Господу известно, чем они ему угрожали. Мне бы не хотелось привлекать полицию, а частные детективы еще хуже копов. Он может попасть в более затруднительное положение, если они начнут совать нос в его семью, понимаешь?

Я глубоко вдохнул и взвесил свои возможности. Разумеется, Лэнс – мудак, но если парнишка находился в беде, вероятно, мне стоило помочь. Или, как минимум, выследив его и оценив всю долбанутость ситуации самостоятельно, решить, что делать. В том случае, если найду его.

Я вытащил из кармана пиджака маленький блокнот и протянул ему.

– Напишите его имя, дату рождения, наименование колледжа, посещаемые уроки, название кафе, места тусовок, имена друзей. Все, что сможете припомнить. Также мне понадобится ваш е–мэйл и прочие контакты.

Он застрочил с бешеной скоростью, и, принимая от него блокнот, я произнес:

– Никаких обещаний. Понятия не имею, смогу ли его отыскать.

Лэнс улыбнулся.

– Я в тебя верю.

***

Следующей на очереди была встреча с Лолой и Эмилио. Эмилио согласился, что с этой историей что–то не так, а Лола посоветовала прислушаться к интуиции.

– Знаю, знаю, – поддакнул я. – Лэнс Нейдер придурок, но что если его бывшему нужна помощь? Не помешает разобраться.

– То есть если б ты встретил мистера Мерзость в баре…? – намекнула Лола.

– Я бы сбежал подальше, – без колебаний ответил я. – Мой козломер заработал еще до того, как он заговорил.

Лола скорчила рожицу, прямо заявлявшую мне, что я идиот.

– Я бы поняла произносимые тобой слова, если б ты отказался от работы, – сказала она.

– Знаю. – Я громко вздохнул. – Возможно, я даже не смогу отыскать парня.

Она погладила мою руку.

– Я доверяю твоему мнению, Спэнс. Если что–то смущает, просто выскажи мистеру Мерзость, что именно no bueno³.

Наконец–то я улыбнулся.

– Выскажу.

– Хорошо выглядишь сегодня, – произнесла она, уходя от темы моего нового клиента с громким прозвищем мистер Мерзость. Именно мерзостью он и являлся.

Я осмотрел свою рубашку и штаны. Я уже и надевал.

– Хм, спасибо.

Она хохотнула.

– Дело не в одежде. Дело в тебе. Посмотри, какой ты счастливый.

– Ой. – Я понимал, на что она ссылается. Наверняка, собиралась поведать мне что–то насчет внутреннего сияния из–за любви или секса или чего–то наподобие. – Мне нравится твое платье. Новое?

Ее было не обдурить.

– Классная попытка.

– Я серьезно. Цвет солнечно–желтый?

Она прищурила глаза и продолжила распаковывать коробку украшений для Даниэлы.

– Новые образцы для принца Альберта?

– Ага. Хочешь?

От одной только мысли мой член уменьшился в размерах.

– А, нет, спасибо.

Она прыснула.

– Эндрю может понравиться.

Я проигнорировал ее.

– Желтый цвет твоего платья подходит к розовому цвету волос, – добавил я. – Тот же тон. А тонкий черный ремешок сочетается с черными каблуками. Отличная комбинация.

Она расхохоталась и покачала головой.