Спэнсер Коэн. Книга 2

– Не правда. – Я вышел из машины и смотрел в след уезжавшей машине. А входя в салон, все еще посмеивался.

– Привет. Ты слишком радостный для этого времен суток, друг мой, – сказал Эимлио.

– Дай мне десять минут. Нужно избавиться от шмоток. – Я указал на пакет со вчерашней одеждой. – Потом сбегаю за завтраком. Как тебе?

– Отлично, – откликнулся он.

Через черный вход я добрался до квартиры. Дело было не только в одежде. Говоря Эндрю, что мне придется позаботиться о себе, я не шутил. И спустя всего пару минут достиг кульминации, несмотря на то, что сегодня уже кончал. Одна лишь мысль о сексе с ним добила меня. Сполоснувшись и начав ясно мыслить, я послал Эндрю сообщение: «Поздравляю, только что ты сыграл главную роль в самой быстрой мастурбации века».

Ответ от него пришел, когда я отправился за завтраком: «Я прочитал твое смс и чуть не разбил машину».

Я набрал его номер.

– Ты в порядке?

Он засмеялся.

– Да, я в порядке. Но все равно тебя ненавижу.

Я хмыкнул в трубку.

– Не правда.

Голос его смягчился, когда он ответил:

– Действительно, не правда.

Глава 12

– Только посмотрите на его ухмылочку, – с улыбкой сказала Лола. – Я так понимаю, вы с Эндрю…? – она многозначительно умолкла и поиграла бровями.

Я оторвался от доставленных заказов, которые сверял по счету–фактуре.

– Мы с Эндрю впервые поругались.

Она остановилась, радость превратилась в замешательство.

– Что?

– Произошло что–то наподобие ссоры. Вроде как… Честно говоря, я не уверен.

– Но вы помирились?

– Да, – медленно кивнув, ответил я. – Отношения – странная штука.

– Насчет чего ругались–то?

Я выложил всю информацию о прошедшем вечере, начиная с появления Лэнса в книжном магазине до момента моего выхода из такси и разговора с Эндрю.

Габ сочувственно кивнул.

– Словами не передать, сколько раз мне приходилось унимать Лолу, потому что она психовала и не хотела разговаривать.

– Слишком психовала, чтоб разговаривать, – не очень–то вежливо поправила она.

– В этом суть отношений, – произнес Габ. – Они странные, сложные и требуют огромных усилий.

– Ты как будто о работе говоришь, – отозвалась она. – Разве оно того не стоит?

Габ улыбнулся и проговорил:

– Лола, любовь моя, ради одного дня с тобой я бы сгорел в геенне огненной.

Она хмыкнула и посмотрела на меня.

– Понял? Вот что называется верным ответом.

Она чмокнула Габа в щеку и сунула мне в руки набор для макияжа.

– Готов?

– Да. – После чего исправился: – Готов, что ты отвезешь меня на поиски Янни. Но не готов умереть в машине под названием «Синди Кроуфорд».

Лола зыркнула на меня.

– Я слышала, автобусы ходят по расписанию.

Я рассмеялся и направился к двери.

– Что–то похожее утром сказал Эндрю.

***

Академия актерского мастерства и кинематографии «Пол» оказалась крошечной. Если первый колледж больше походил на университет, то этот – на офис государственного ведомства или даже на медицинскую клинику. Он была старым, наверняка почти не финансировался и, скорее всего, имел волонтерский центр. Даже в старых брюках и простецкой футболке я смотрелся разодетым. Не важно, по какой причине Янни пришлось сменить колледж, но ясно было одно: ничего хорошего точно не произошло.

Радовали габариты административного здания: найти здесь человека не составит труда.

Быстро оглядевшись, на пробковой доске я обнаружил расписание занятий. Разумеется, имен студентов не было, зато были указаны преподаватели, названия предметов и время начала урока. Пока студенты входили и выходили, я слонялся поблизости и ждал окончания занятий, но так и не рассмотрел никого похожего на Янни. Когда мое пребывание там перевалило за несколько часов, молоденький восемнадцатилетний парнишка с длинными волосами и в рваных кроссовках пожалел меня.

– Ты вроде как потерялся, – сказал он.

Я постарался улыбнуться максимально дружелюбно.

– Вообще–то я кое–кого жду. Но не уверен, что нахожусь в нужном месте.

Он осмотрелся.

– Ну, вот «Пол». Добавить больше нечего. Плутать особо негде.

Я немного нервно засмеялся.

– Ты знаешь Янни Томараса?

Секунду парень меня разглядывал.

– Думаю, да.

Вздохнув, я откинулся на спинку сиденья и попытался придать себе вид человека, готового прождать хоть весь день.

– Ну, по крайней мере, я в правильном месте.

Потом парниша крикнул кому–то:

– Эй, Гари? Видел Янни сегодня?

Парень по имени Гари ответил:

– Не, еще нет. Кажется, до четырех у него урок по импровизации.

Я проверил часы: половина третьего.

– Окей, круто, – сказал я. – Спасибо.

– Да без проблем, – отозвался первый парень и удалился к компании друзей обсуждать только что завершившийся урок, не давая мне возможности хорошенько все обдумать.

Ожидание началось.

Нечего и говорить, что в пять минут пятого появился похожий на Янни парнишка. Это был он. Просто обязан был быть он. Высокий, оливковая кожа, зеленые глаза, привлекательный, несмотря на запечатлевшуюся на лице печаль. Я собрался встать и подойти к нему, как раз когда его окликнула девушка. Он обернулся, и, входя в класс, они о чем–то болтали.

Значит, я все–таки его нашел. Было не очень–то и сложно, и я задумался: в чем был прикол с Лэнсом?

Он реально был настолько бестолков? Или ему просто требовался человек для грязной работы? Или мероприятие носило секретный характер, потому что на нем висели судебные запреты? Я представления не имел.

В любом другом случае я тут же позвонил бы клиенту и сообщил, что установил контакт, или просто передал бы новости, но желания звонить Лэнсу не наблюдалось. Вначале нужно поговорить с Янни.

Ровно в пять студенты начали покидать классы. Янни плелся в хвосте. Большинство учеников уже удалились, когда он вышел в одиночестве.

– Янни? – позвал я.

Вздрогнув, он остановился. И почти попятился.

– Кто спрашивает?

– Кое–кто просил тебя найти, – сказал я. – Просто чтоб убедиться, что ты в порядке. За тебя переживают.

Он покачал головой. А я заметил, что он впился взглядом во входную дверь.

– Кто?

– Лэнс Нейдер.

Янни побелел; кровь буквально отлила от лица. И картинка сложилась в единый пазл.

– Дело не в твоем отце, – пробормотал я. – А в нем.

Голос его надломился, став почти шепотом.

– Как ты меня нашел?

– Он попросил тебя выследить, – пояснил я. Казалось, Янни вот–вот вывернет наизнанку. Я поднял руки вверх. – Нет–нет. Я не знал. Он мне врал. Все его слова оказались ложью.

– Он в курсе, где я?

– Нет.

Он покачал головой и расплакался, внезапно начал потеть и позеленел. А заговорив, больше обращался к себе, чем ко мне.

– Я не могу себе позволить очередной перевод. Я бросил работу. Пришлось бросить. Я переехал, у меня нет денег. Если он меня найдет…

Я покачал головой и протянул руку коснуться его, но остановился. А он все равно вздрогнул.

– Не думаю. Прости. Я понятия не имел. Он сказал мне, что переживает о твоем благополучии. Он говорил, что всему виной жестокость твоего отца. Но дело не в нем, да? Вот скотина.

Янни расхохотался, здорово походя на сумасшедшего.

– Моего отца? – Он покачал головой, но слова его вроде как задели. Дыхание его стало хаотическим, пот покрывал по–прежнему бледное лицо. Если б мне вдруг стало интересно, почему он до сих пор не сбежал, ответ был очевиден: в тот момент он вряд ли был способен даже нормально дышать.

Я не мог его бросить. У него началась паническая атака из–за козла бывшего, оказавшегося насильником. Так и знал, что с ним что–то не так. Стоило довериться своим инстинктам и спустя пару минут после знакомства послать его на хер. Вместо этого я нашел бедного паренька и уничтожил жалкую попытку начать новую жизнь.

– Янни, ты должен понять. Я не знал. Он мне врал.

– Он… обижал тебя? – спросил он хриплым шепотом.

– Нет, со мной все иначе. Янни, может, нужно кому–то позвонить?

Он приложил руку к сердцу и вновь покачал головой.

– Нет… все нормально, – произнес он, пытаясь дышать.

– Я тебя не оставлю, пока не удостоверюсь, что ты в безопасности, – сказал я. – Давай присядем, ты сможешь отдышаться. Я посижу с тобой.

Он не совсем согласился, но и не возражал. Я указал на скамейку в комнате ожидания, и, кивнув, он направился к ней и буквально рухнул на нее. Он обхватил голову руками, а я пристроился рядом и ждал, пока ему станет хоть чуточку лучше.

– Он не знает, где я? – опять поинтересовался он. – Зачем ты нашел меня?

– Нет. Он не знает, где ты. Я ничего ему не говорил. Он ужасно мутный. Он попросил меня выследить тебя. Говорил, что любит тебя и беспокоится, но я ничего ему не рассказывал. Как чувствовал, что с ним что–то не так.

Янни лишь моргал, а я засомневался, что он слышал хоть слово после «нет». У меня бывали срывы, и я понимал, что у всех они проходят по–разному, но лично мне всегда требовался кто–то рядом. Никаких прикосновений, никаких «успокойся» или «дыши глубже», никаких удушливых объятий и посягательств на мое личное пространство. Мне просто нужна была компания.

Я ждал его готовности к разговору. Если ему вообще захочется говорить. Я просто сидел рядом и наблюдал за шнырявшими туда–сюда детишками и надеялся, что никто не станет останавливаться и спрашивать, все ли в порядке. К счастью, никто не остановился.

Ожидание, пока человек заговорит первым, давалось мне легко. Но я даже не догадывался, что он произнесет именно такие слова.

– Он приехал сюда за тобой?

– Что? – брякнул я, не успев остановиться. – Нет. Не думаю. – Боже. С каким же типом мы имели дело?

Янни с трудом сглотнул и посмотрел на меня. В глазах плескался страх.

– Мне нельзя здесь оставаться.

Он оглядел комнату ожидания, словно не совсем понимал, как там очутился.

– Я ночую в хостеле. Мне больше некуда идти. – Казалось, его опять тошнило.

– Янни. Меня зовут Спэнсер Коэн. Позволь отвезти тебя в безопасное место.

Он уставился на меня, вытаращив глаза, и вновь позеленел.

– Ты отвезешь меня к нему?

– Нет–нет, – я поднял руки. – Боже мой, нет. Янни, я же не знал. Он врал. Попросил найти тебя. Говорил, что беспокоится о твоем благополучии. Что семья, узнав о твоих отношениях с мужчиной, причинила тебе вред.

Янни маниакально расхохотался.

– Почти правда. Но это ничто по сравнению… – Слова иссякли, когда упала первая слеза. – У меня никого нет.

Парнишка был мной. Он проживал то, через что прошел я. Только вот я обрел семью в лице Лолы и Эмилио. А Янни – стиснутый кулак и бог знает, что еще, от рук этого монстра Лэнса.

– Янни, я знаю, каково быть одному. Честно. Родители отказались от меня, вышвырнули и вычеркнули из своей жизни, когда мне было шестнадцать. Я не смогу помочь тебе с семьей. Но смогу помочь с Лэнсом. Можешь быть уверен: один ты не останешься. Я даже не догадывался, что означают мои поиски. Пожалуйста, позволь мне исправиться. Хотя бы на сегодня. Завтра мы что–нибудь придумаем, но сегодня ты ляжешь спать, не испытывая страха.

Пролилась новая волна слез, будто мои слова задели его за живое. Он потер ладонями лицо, стиснул челюсти и раздул ноздри, точно пытался призвать откуда–то из глубины души каждую унцию силы, что посторонним людям демонстрировалось редко. И едва заметно кивнул. И этим простым жестом, без единого слова, без каких–либо других движений, он протянул руку навстречу помощи.

Такой силой я не обладал никогда.

– Хорошо, спасибо, Янни. Я позвоню своей подруге, Лоле. Она приедет и отвезет нас ко мне домой. Мы сможем продумать, что делать дальше, но, по крайней мере, здесь тебя не будет.

Он кивнул.

Я достал телефон и набрал номер Лолы.

– Лола тебе понравится. Она крошка с розовыми волосами, похожая на симпатичных девчонок из пятидесятых, но жесткая и всегда придет на выручку. Еще она водит как ненормальная, танцует как балерина и поет как ошпаренная кошка. Не передавай ей мои слова.

Янни слегка улыбнулся как раз в момент ответа Лолы.

– Спэнсер?

– Ты далеко?

– В пяти минутах. Все хорошо?

– Вроде бы. Объясню, когда мы окажемся в машине.

– Мы?

– Я нашел Янни и хочу отвезти его к себе. – Янни стрельнул в меня взглядом, а я взял его за руку и, сжав ее, посмотрел на него. – Здесь есть запасной выход или что–то типа того?

Он кивнул, его лицо слегка порозовело.

– Кажется, мы в Юнион–Параде, – сказал он.

– Лола, можешь вернуться? Янни говорит, мы в Юнион–Параде, но я не уверен.

– Найду. До встречи, – и она отключилась.

После пятисекундной тишины я убрал трубку в карман.

– Янни, пожалуйста, знай: мне очень жаль. Я не хотел тебя пугать.

Тогда–то и полились слезы.

И не планировали останавливаться.

Я взял его за руку и повел в заднюю часть здания к пожарному выходу. И всего минуту спустя примчалась «Синди Кроуфорд». Лола тормознула машину, взглянула на плачущего паренька и не произнесла ни слова.

Вместе с ним я забрался на заднее сиденье, так и не сообразив, что еще сделать. Давить на него не хотелось, но и оставлять одного тоже. Вместо дороги в зеркало заднего вида Лола смотрела на меня. Каким, блин, образом она умудрялась вести машину мне никогда не понять. А вывернув на бульвар, она начала болтать.

Она рассказала нам о прошедшем дне, о работе, моделях, фотографах, прохожих, обо всех мельчайших подробностях, о которых обычно не говорила. Она просто продолжала балаболить, только не ясно, для чьего комфорта.

Не сомневаюсь, Янни не слышал ни слова. Он таращился в пустоту и продолжал рыдать. Думаю, именно плач и пугал Лолу.

Тихие слезы – хуже всего. Они – признак сломленного духа. Никаких звуков, никаких эмоций… только слезы. Молчаливые, безудержные слезы.

Бедный мальчик. Не важно, что он младше меня всего на несколько лет. Мне он казался ребенком. Беспомощным, беззащитным, нуждавшимся в безопасности, уязвимым настолько, что машина с двумя абсолютно незнакомыми людьми была для него более приемлемой альтернативой, чем нашедший его Лэнс. Он не мог знать наверняка, что с нами безопаснее, но продолжать шевелиться – элемент инстинкта самосохранения. А, может, он смирился с возвращением к монстру, что над ним издевался. Единственное, что пришло мне в голову – взять его за руку.

Вряд ли он заметил.

***

Лола припарковалась позади салона, и я повел оглушенного и растерянного Янни к себе в квартиру. Часы показывали всего пять тридцать, на улице было еще довольно светло. Слишком светло, на самом–то деле. Пришлось даже зашторить выходившее на бульвар Эббота Кинни окно. Я предложил Янни присесть в кресло из ротанга, принес ему бутылку воды и из гостиной притащил одеяло, укрыв им ноги Янни. Спустя несколько секунд он свернулся калачиком, все еще таращась в никуда.

Я не совсем понимал, что нужно говорить или делать, и, как и много лет назад, чувствовал себя беспомощным. Не прошло и минуты, как раздался стук в дверь. Янни вздрогнул, а я крикнул:

– Кто там?

– Эмилио, дружище, – отозвался знакомый голос.

Я отпер дверь, и Эмилио вошел вместе с Лолой.

– Он настоял, – прошептала она.

Эмилио посмотрел на меня, потом перевел взгляд на сжавшегося в круглом кресле возле окна мужчину.

– Все в порядке? – тихо спросил он.

– Насчет Лэнса я угадал, – проговорил я довольно громко, чтоб Янни мог слышать. – Во всем виноват он.

Желваки на скулах Эмилио заходили, и ноздри раздулись. Его неприязнь к незнакомому человеку была очевидна. Потом Эмилио прошел к Янни и опустился перед ним на колени. Заговорил он мягко, словно с испуганным ребенком.

– Здесь ты в безопасности. Спэнсер хороший парень. Мы позаботимся о тебе.

Янни кивнул, натянул одеяло повыше и закрыл глаза. Вряд ли он собирался спать, скорее просто отключился от окружающего мира.

Эмилио вернулся ко мне и зашептал:

– Он не может здесь оставаться.

И тут очень не кстати раздался еще один стук в дверь.

– Кто там? – крикнул я.

– Эндрю. – Послышался какой–то приглушенный бубнеж. – Я могу вернуться…

Я распахнул дверь. Он был усладой для моих глаз. Моментально захотелось наброситься на него. Я втащил его внутрь и именно набросился, но он напрягся и не обнял меня в ответ. Отстранившись, я заметил, что он таращился на Эмилио и Лолу и, разумеется, на незнакомца, свернувшегося калачиком в кресле из ротанга.

– Это Янни, – мягко сказал я. – Насчет Лэнса я был прав.

На его лице промелькнули десятки эмоций.

– Ты его нашел, – пробормотал он.

– Стоило назвать имя ублюдка, как он тут же испугался. Пришлось привезти его сюда. – Тогда я обратил внимание, что Эндрю держал в руках виниловый альбом. – Что это?

Секунду он смотрел на Янни, потом на обложку альбома.

– О, да глупость. Хотел сделать тебе подарок в качестве извинения за вчерашний вечер. Это фортепианное исполнение «Аллилуйя» Джеффа Бакли. – Он пожал плечами. – Пришлось сделать несколько звонков, чтоб отыскать… Просто дарить цветы очень заурядно, а я хотел извиниться.

Несмотря на сумасшедший эмоциональный день, я тихонько засмеялся. Вот и доказательство того, насколько меня понимал этот прекрасный мужчина. Я обхватил ладонями его лицо и привлек для поцелуя.

Из–за моей демонстрации чувств перед Эмилио и Лолой Эндрю покраснел и никак не мог оторвать глаз от Янни.

– Он в порядке? – зашептал он.

– Будет.

– Дело было в бойфренде?

Я кивнул.

– Никогда не видел, чтоб кто–то так дрожал от страха, – прошептал я. – А ведь я всего–то упомянул его имя.

Эндрю печально кивнул.

Я тяжело вздохнул.

– Я не знал, куда еще его отвезти. А бросить не мог.

– Не думаю, что ему стоит здесь оставаться, – сказал Эмилио. – Если Лэнс прознает, то может завалиться сюда и найти его. Особенно если он в курсе, где ты живешь.

– Никогда не называл ему своего адреса, – ответил я.

Лола нахмурилась и спросила:

– А Джерард, твой предыдущий клиент? Он же рекомендовал тебя Лэнсу? Он приходил сюда, когда ты на него работал?

Я покачал головой.

– Нет. Мы встречались в кафе или барах. Я никогда не приводил сюда клиентов. Ну, кроме Эндрю.

Лола слегка улыбнулась, хотя выглядела обеспокоенной.

– Соглашусь с Эмилио. Если Янни считает, что Лэнс мог следить за тобой… – Она покачала головой. – Спэнсер, парень говнюк. Нельзя предугадать, что он может, а что нет.

Эндрю посмотрел на каждого из нас, потом на Янни.

– Я знаю, где он может остаться.

Я покачал головой.

– У тебя он не останется. Не хочу тебя вовлекать.

Эндрю покачал головой и улыбнулся.

– Нет. В другом месте.

Глава 13

Мы проводили Янни до машины, и, попрощавшись с Эмилио и Лолой, Эндрю помчал нас по сияющему ночными огнями ЛА. Он точно знал, куда нас вез, и вскоре город сменился жилой зоной. И не просто жилой. О, нет, там красовались дома богатых и знаменитых, а названия некоторых улиц были знакомы мне из фильмов. В скором времени Эндрю подъехал к огромным воротам и ввел код безопасности. Ворота открылись, и он въехал на территорию, паркуясь возле входной двери.

Ну, ладно. Об этой части жизни Эндрю я представления не имел.

Он выбрался с водительского места и открыл дверь для Янни.

– Дом на охране. Без кода безопасности никто не выйдет и не войдет.

Молчавший почти весь день Янни вылез из машины. Он словно одеревенел, скорее всего, из–за усталости. Глаза его слипались, а я задумался: когда в последний раз он спокойно спал?

Входная дверь открылась.

– Эндрю?

Обернувшись, я увидел его маму, стоявшую в дверном проеме. Выглядела она, как и в прошлый раз, эффектно. Мы приехали в дом его родителей? Господи боже!

Она посмотрела на сына, потом на меня, затем на Янни и вновь перевела взгляд на Эндрю.

– Эндрю, все в порядке? – спросила она.

– Нет, – ответил он. – Можно нам войти?

Она отошла в сторонку.

– Конечно, пожалуйста.

Эндрю шагал впереди. Мы оказались в огромной дорого меблированной комнате отдыха. Или гостиной? Без понятия, как американцы зовут такие комнаты. У родителей и тети Марви была гостиная. Тогда–то я и обратил внимание, что Янни таращился на мать Эндрю. Он нервно вздохнул и уставился в пол.

– Миссис Хелен Лэндон, какая честь.

Окей, я растерялся.

– Ты знаешь его маму? – слова покинули рот, не давая моему глупому мозгу шанса среагировать.

Янни нервно зыркнул на меня.

– Прошу прощения. Я предполагал, что все знают. Извините, если сказал что–то неуместное, – прошептал он. Слова прозвучали настолько сломлено, что по ощущениям походили на пощечину. Какой же ад пережил парнишка?

– Все хорошо, дорогой, – откликнулась миссис Лэндон. – Меня все еще узнают.

Узнают. Я внимательно оглядел комнату и на камине обнаружил множество статуэток и наград. Потом припомнил слова Эндрю, что его родители «театралы». А Янни учился на актерском…

– Ой.

Эндрю переборол улыбку, но довольно быстро посерьезнел.

– Мам, Янни грозит опасность. Он вырвался из насильственных отношений, но бывший парень пытается его найти. Ему нужно надежное место. Надеюсь, ты не против?

Его мать моргнула, потом повернулась к Янни. Он вновь побледнел, словно произнесенное вслух признание вызвало новую волну воспоминаний. Медленно она взяла его за руку и вынудила присесть на диван, осторожно опускаясь рядом.

– Я совершенно не против. Эндрю, будь добр, приготовь кофе. Без кофеина, пожалуйста.

Эндрю развернулся и вышел в другую дверь. Я же, подумав, решил, что мне стоило дать Янни и маме Эндрю побыть наедине. Что также позволило бы мне разложить все в голове по полочкам. Кухня была огромной и роскошной, собственно как и весь дом. Эндрю пользовался кухней как своей, зная наверняка, где что лежало.

– Я вырос в этом доме, – объяснил он, распознав любопытство на моем лице.

– Твоя мама какая–то знаменитость? – спросил я. – Прости, я ее не признал. Наверно, она считает меня придурком.

Он тихо хмыкнул.

– Она театральная актриса. Раньше играла на Бродвее. – Он поставил кофеварку и, тяжело вздохнув, сказал: – Ее первый муж был ужасным человеком. Он был жесток и… – Он покачал головой. – В общем, она смогла от него уйти. Но никогда не скрывала, что ей пришлось пережить. Даже от нас. Она говорила, что если с нами приключится нечто подобное, мы не должны бояться попросить о помощи.

– Черт.

Он опять кивнул и улыбнулся.

– Она ему поможет.

Я не совсем понимал, что стоило сказать.

– Эндрю, я не знал.

И тут мы заметили сверкнувшие в кухонном окне автомобильные фары. Эндрю вытянул шею рассмотреть прибывшего.

– Отец.

Ох. В тот и без того головокружительный день я сомневался, что был готов к встрече с отцом Эндрю.

– Эй, – прошептал Эндрю, взяв меня за руку и дождавшись, пока я посмотрю ему в глаза. – Знаю, для знакомства с папой слишком рано, но сегодняшний день и так весьма необычен. И ты уже дважды виделся с мамой, и все прошло хорошо.

– Но он твой отец.

– И?

– Это другое, – признал я. Не знаю, чем встреча с отцом отличалась от встречи с матерью. Просто отличалась и все.

По–видимому, Эндрю понял и коснулся ладонью моей щеки. А заговорив, ласково старался меня убедить. Я и не подозревал, что мне требовалось заверение.

– Он мой отец, а не твой. Он примет тебя, потому что ты – часть моей жизни. Другой причины ему не нужно.

Времени на ответ у меня не осталось, даже если б я смог заставить свой глупый мозг придумать что–то более–менее достойное. Где–то недалеко хлопнула дверь, кто–то насвистывал веселенький мотивчик.

– Эндрю? – позвал мужчина и, войдя в кухню, остановился. Отец был почти точной копией Эндрю, только на двадцать лет старше. Красивый блондин с добрыми голубыми глазами. – Увидел твою машину перед входом. – Он бросил кошелек и ключи во фруктовую вазу на стойке.

– Привет, пап, – произнес Эндрю. – Пап, это Спэнсер. Спэнсер, это мой отец, Алан.

Алан Лэндон, тепло улыбаясь, протянул руку.

– А, тот, о котором я постоянно слышу. – Он крепко пожал мою руку.

– Спэнсер Коэн, – представился я. К счастью, нервозность удалось спрятать.

Он повернулся к Эндрю и, явно хорошо зная сына, нахмурился.

– Что случилось?

– Мы кое–кого привезли, – пояснил Эндрю. – Он с мамой в комнате отдыха. У него небольшие проблемы, пап. Ему нужно где–то остаться, и я привез его сюда.

Выражение лица Алана смягчилось.

– Так вот зачем кофе. Сделай и мне чашечку и принеси все туда, хорошо?

Эндрю улыбнулся.

– Разумеется.

И отец Эндрю удалился. Меня будто оглушило его полнейшее одобрение и способность даже глазом не моргнуть из–за новостей, что в доме находился какой–то проблемный незнакомец. Не говоря уже о находившемся в кухне новом бойфренде сына.

– Так просто? – прошептал я.

Эндрю опустил руку мне на грудь и долго всматривался в меня.

– Так просто.

Внезапная боль в сердце, точно топор в груди, заставила задуматься о собственном отце. И о том, что принятие подразумевалось в жизни Эндрю как само собой разумеющееся, а я должен был изо всех сил за него бороться, но меня отшили. С его же родителями такое прокатило. Они просто его приняли и даже нашли способ помочь молодому парню, тогда как моя семья сделала все с точностью до наоборот. Только вот мои родители отвергли не незнакомого гея. Они отвергли собственного сына.

Рука Эндрю подобралась к моей шее, и он притянул меня для поцелуя.

– Так просто, – повторил он. – Как и должно быть.

Кофе был готов, и Эндрю наполнял пятую по счету чашку.

– Черт, – буркнул он. – Здесь нет чая. Прости, забыл.

– Кофе сойдет, – сказал я. – Думаю, переживу.

Он поставил чашки вместе с сахарницей и сливками на поднос и понес в гостиную. Миссис Лэндон сидела рядом с Янни, а мистер Лэндон напротив него, упершись локтями в колени и внимательно вслушиваясь в слова Янни. Я уселся на одноместный диван, Эндрю – на подлокотник рядом со мной, и мы сосредоточились на рассказе Янни.

– Такая банальность, – мягко проговорил Янни. – Но в начале он правда был очарователен. Я даже не осознавал, что он меня изолировал. Полгода, что мы прожили вместе, у меня не было друзей. Да вообще никого, кроме него. – Янни покачал головой. – Я был таким наивным.

Миссис Лэндон коснулась ладонью его руки.

– Нет, не был, – мягко, но решительно произнесла она. – Виноват он, а не ты.

Глаза Янни наполнились слезами.

– Потом он превратился в собственника и постоянно злился, если я поздно приходил. – Он тяжело сглотнул. – Первый раз он меня ударил, перенервничав на работе. Он извинился, и я ему поверил. – Он вытер слезы. – Простите.

– Не извиняйся, – мягко проговорил мистер Лэндон. – Тебе позволено плакать. Ты многого лишился. Тебе есть, о чем печалиться.

Янни вытаращился на него. Именно вытаращился. И он был прав: Янни многого лишился. Не материально, но эмоционально и психологически Янни потерял все. Осознание плюс произнесенные мистером Лэндоном мудрые слова, будто он говорил о самых простецких в мире вещах, спровоцировали боль в груди.

Каким–то образом угадав мои мысли и эмоции, Эндрю взял меня за руку и сжал ее. И не выпускал из своих рук.

– Он оплачивал мой колледж. Самостоятельно я бы его не потянул. Поначалу было невероятно здорово, что у меня появились все эти вещи. Своих денег у меня не было, семьи не было, – сказал Янни, посмотрев на меня, и я кивнул. Я рассказал ему, что лишился своей семьи. Правда, казалось, он меня не слышал. Видимо, все–таки слышал. Наш перегляд не упустили из виду и родители Эндрю, а еще оба заметили, как мы с Эндрю держались за руки. – Он полностью завладел мной меньше, чем за год. – Янни тяжело сглотнул. Голос его дрожал, но он продолжал говорить. – После последнего удара я поклялся, что больше этого не повторится. И ушел ни с чем. У меня ничего не было. Все, что вроде бы было моим, принадлежало ему. Всегда только ему. Я бросил работу, отчислился из школы. Оставил подаренный им мобильник на кухонном столе и больше не возвращался. Ночевал в приюте для бездомных. У меня был лишь рюкзак и одна смена одежды. – Он кивнул на сумку возле ног. – Никогда не считал себя материалистом, пока не лишился всего.

Я откашлялся.

– Но вещи много значат. Они – твое имущество, твое все.

Янни кивнул, и я знал: все смотрели на меня. Эндрю вновь сжал мою руку. Большой палец скользил по моим костяшкам. Такой успокаивающий жест, связывавший нас. Не проронив ни слова, он держал меня на плаву и не давал утонуть в воспоминаниях.

– А потом меня нашел ты, – сказал Янни, все еще глядя на меня.

– Я же не знал, – повторил я. – Понимал, что с ним что–то не то, но не осознавал, что именно. Прости, что вновь тебя во все это втянул. – Я посмотрел на родителей Эндрю и пояснил: – Бывший парень Янни связался со мной, чтоб его найти. Обычно я подобными делами не занимаюсь, но он так убедительно врал. – Я покачал головой.

Янни почти засмеялся.

– Он тот еще фрукт.

– Ты вернулся в колледж? – обратилась миссис Лэндон к Янни.

Он печально кивнул.

– Он забрал все, но я не мог позволить ему забрать и любимое дело. Я занимаюсь актерской игрой. Больше ничего хорошего в моей жизни не осталось. Я бросил актерскую академию и поступил в «Пол». – Он опустил взгляд на руки. – Он не такой уважаемый и привилегированный, но я самостоятельно его оплачиваю, что для меня много значит.

Миссис Лэндон подняла на него остекленевшие глаза и погладила его по руке.

– Янни, признак настоящего актера – приверженность своему ремеслу, даже если лишился всего. Это верный показатель силы и драйва, и поверь, оба качества тебе пригодятся, чтоб чего–то добиться в этой индустрии.

– В «Пол» я вернуться не могу, – проговорил он. Потом вновь пожал плечами. – Если он в курсе, что я учусь там.

– Я ему не сообщал, – категорично заявил я. – Я вообще ничего ему не сообщал. На самом деле, когда возникло ощущение, что он не тот, кем кажется, я сказал ему, что ты работаешь в книжном. Мы ходили туда проверить, появится ли он.

– Появился?

Мы с Эндрю одновременно кивнули.

– Да.

Янни осознанно кивнул, и его глаза снова наполнились слезами.

– Он никогда не остановится.

– Ты сообщал в полицию? – спросил Эндрю.

– Да. Я подал на судебный запрет, но он ничего не значит.

Что ж, логично.

– Так вот почему он обратился ко мне, а не в полицию или детективное агентство.

Янни поставил нетронутый кофе обратно на поднос и откинулся на спинку дивана. Какое–то время все молчали. Тишину нарушила миссис Лэндон.

– Янни, когда ты ел в последний раз?

Он покачал головой и попытался вспомнить. Такого ответа было достаточно. Отец Эндрю поднялся.

– Пойду, посмотрю, что можно найти, – произнес он, направляясь в сторону кухни.

Мгновение спустя Янни покачал головой и изумленно засмеялся. Он посмотрел на миссис Лэндон и потер лицо дрожащими руками.

– Просто нереально. Не верится, что я сижу рядом с вами, а Алан Лэндон только что предложил мне поесть. Без понятия, чем я такое заслужил. Или где–то спрятана камера шоу «Подстава»?

Эндрю фыркнул.

– Никаких камер. Они всего лишь мои родители. Спэнсер говорил, тебе требуется помощь. Я помог.

Миссис Лэндон ласково улыбнулась Эндрю. И опустила ладонь на руку Янни.

– Янни, хочу тебе кое–что сказать. Я пережила то же, что и ты. Случилось это задолго до того, как я встретила Алана. Вообще–то именно Алан помог мне бросить первого мужа.

Янни уставился на нее.

Она улыбнулась.

– Мне знакомы страх и безнадежность, которые ты чувствуешь. Истощение, которое ощущаешь всем своим нутром. Я ощущала то же самое. Ты справишься, если позволишь тебе помочь.

Он вновь расплакался тихими душераздирающими слезами.

Миссис Лэндон продолжила:

– Я состою в совете директоров фонда «Акация» – центре для мужчин и женщин, переживших подобные ситуации. Мы помогаем людям вникнуть в их законные права. Помогаем с полицейскими разбирательствами. Помогаем вновь встать на ноги, найти жилье и место работы.

Мистер Лэндон вернулся с чем–то вкусно пахнущим.

– Что осталось, – сказал он, поставив поднос. Вряд ли Янни в последнее время нормально питался. Блюдо было похоже на фахито с говядиной, рисом и овощами, а на краешке тарелки лежал кусочек хлеба. Янни заглотил все почти за один присест. Закончив, вновь откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. – Идем, – вставая, позвал мистер Лэндон, и дождался, пока Янни тоже поднимется. – Можешь поспать в гостевой, а за завтраком решим, что делать.

Янни взял рюкзак и послушно вышел за мистером Лэндоном. А мы втроем молча смотрели им в след.

Миссис Лэндон глянула на меня, и я произнес:

– Спасибо.

– Вы все сделали правильно, – обратилась она к нам обоим. – Завтра мы разберемся с дальнейшими действиями. – Она долго вглядывалась в Эндрю. Наверно, из–за того, что он все еще держал меня за руку. Не знаю. Но мне показалось, что она хотела остаться с ним наедине.

– Отнесу подносы на кухню, – сказал я, собирая чашки и тарелки и, наконец–то, покинул их.

Я поставил посуду в раковину и сполоснул. А затем решил послать все к черту, наполнил раковину горячей водой и моющим средством и вымыл все как следует. После протер. Поводов задерживаться в кухне больше не осталось, но возле двери я тормознул. Беседа шла обо мне.

Говорила миссис Лэндон:

– … ты не упоминал его татуировки. – Сердце рухнуло в пятки.

– Не просто татуировки, – поправил Эндрю. – А шрамы. Выполненные чернилами шрамы. Он носит их, чтоб мир мог видеть ежедневные напоминания того, кто он есть. И вообще, мне они нравятся. Кожа не определяет его больше, чем меня.

На секунду его мать замолчала, и я было решил, что можно войти. Но потом она произнесла:

– Он хороший парень. Он забрал к себе незнакомого человека и переживал за него. Остальное меня не касается.

– Да, мам, он хороший. И он понимает меня. За два дня он узнал обо мне больше, чем Эли за все время.

– Тогда что не так? Почему тебе неспокойно?

Ожидая ответа, я почти продырявил перегородку кончиками пальцев.

– Я пытаюсь не пороть горячку, мам. Ты же знаешь, как было с Эли.

– Спэнсер другой, – изрекла она утвердительно, а не вопросительно.

– Да.

– Ты любишь его.

Ответом была лишь тишина. Громкая, оглушительная, душераздирающая тишина. Мое глупое сердце практически остановилось. Мои глупые ноги приросли к полу.

– У тебя на лбу бегущая строка, Эндрю, – надавила его мать.

После долгого молчания он изрек:

– Люблю.

Я наконец–то смог дышать. Облегчение и волнение и даже страх заполнили все мое тело. Кровь закипела и хаотично забегала по венам, а идиотские бабочки запорхали в районе горла. Но звук закрывшейся неподалеку двери вынудил меня двигаться, и я вернулся в комнату одновременно с мистером Лэндоном.

– Думаю, он уже спит, – сказал он.

Я чувствовал, что побледнел и вспотел после признания Эндрю. Неуверенность в собственной ценности проявилась в виде физических признаков. Но если Эндрю что–то и заметил, то комментировать не стал. Он поднялся и улыбнулся мне. Я не очень–то понимал, что мне стоило сказать или сделать. Мы находились в присутствии его родителей, не было времени на долгие раздумия. Эндрю обнял меня за талию.

– Мы пойдем, да?

– Да, я сделаю несколько звонков, – проговорила миссис Лэндон, – чтоб предвосхитить его потребности, если он позволит нам помочь. Фонд подыщет ему место.

– А если он откажется принять помощь? – поинтересовался я, совершенно того не желая.

– Мы не можем помогать против его воли, – ответила она. – Но на сегодняшний день он в безопасности, что по сравнению со вчерашним днем уже хорошо.

– Я очень благодарен, – произнес я. – Я не хотел, чтоб так случилось.

Эндрю погладил меня по спине.

– Ты все сделал правильно, Спэнсер.

Его мать по–доброму улыбнулась.

– Хотите есть, мальчики?

– Нет, мам, – отозвался Эндрю. – Мы пойдем. Но завтра я позвоню узнать, как у него дела.

Она коснулась ладонью лица Эндрю.

– Спасибо, что привезли его сюда. Мы за ним присмотрим. – Потом посмотрела на меня. – Он сказал, ты его не бросил.

Я покачал головой.

– Не смог. У него никого нет, а мне известно, каково быть одному.

Она взглянула на Эндрю и улыбнулась мне.

– Ты хороший человек. Твой поступок говорит о твоем характере красноречивее всяких слов. Когда добрые дела совершаются не ради показухи и похвалы, вообще никаких слов не нужно. – Она поцеловала Эндрю в щеку и прошептала: – Тебе повезло с ним.

Я почти умер от смущения и практически проглотил язык, отчего она улыбнулась еще шире. Мистер Лэндон опять пожал мне руку, потом обнял Эндрю и вернулся в кухню.

Мать Эндрю проводила нас до двери и дождалась, пока мы усядемся в машину. Она помахала нам, когда мы выехали на дорогу. И только вырулив за ворота, он протянул мне свободную руку.

– Ты в порядке?

– Да. А ты?

– Да.

– Ну, и денек.

Он грустно улыбнулся.

– Странный, да?

– Немного. Твои родители…

– Что мои родители?

– Они знаменитости или что–то типа того.

Он тихонько засмеялся.

– Или что–то типа того. Говорил же: они театралы.

– Но не говорил, что они настолько знамениты.

– Не так уж они и знамениты. Ты же их не узнал.

Я застонал и свободной рукой закрыл глаза.

– Они, должно быть, считают меня неотесанным дикарем. На камине стояли Оскары и Эмми? Если да, я умру.

Он снова рассмеялся.

– Тони. Ну, один Тони, не считая всего остального.

Я заскулил. Мне почти ничего не было известно о театре, но даже я знал, что такое Тони.

– О, боже.

Эндрю стиснул мою руку.

– Бедняга Янни решил, что снимался в эпизоде «Подставы».

– Он–то сразу их признал.

– Он изучает актерское мастерство, не удивительно.

– Блин. Придется извиняться.

Он снова захохотал.

– Не придется. Ты им понравился, Спэнсер. Думаю, ты понравился им именно потому, что понятия не имел, кто они. Своего рода доказательство, что ты со мной не из–за семейных связей. Мы же в ЛА, в конце–то концов, где каждый второй мечтает стать следующей большой звездой.

Я фыркнул.

– Поверь, из меня никудышный актер и певец.

Он улыбнулся.

– Ты понравился им такой, какой есть.

– Они замечательные люди.

– Да. Они занимаются благотворительностью и сбором средств. Фонд «Акация» – мамино детище.

Я вздохнул и откинулся на спинку сиденья. В голове все плыло. День прошел чрезмерно эмоционально. Эндрю завернул в автокафе и купил нам бургеры и картошку фри, и, обратив внимание, что салон Эмилио был уже закрыт, а свет выключен, мы отправились прямиком ко мне. Упали на диван и лопали бургеры. Впившись в него зубами, я простонал.

– О, боже, вот она, духовная пища.

Он засмеялся.

– Насыщенные жиры обладают целебными свойствами, – откликнулся он, запихивая в рот картошку.

Наевшись, я прибрался в квартире, своей безопасной гавани, и мысленно вернулся к Янни. Эндрю отнес пустой стакан из–под напитка в кухню.

– Почему нахмурился? – мягко спросил он.

– Просто думаю.

– О Янни?

Я кивнул.

Эндрю обвил меня руками и стиснул в объятиях. Как он угадывал мои потребности, мне не известно. Я уткнулся лицом ему в шею.

– Никогда не видел, чтоб кто–то так пугался, – пробубнил я. – Он будто окаменел.

Эндрю отодвинулся и провел большим пальцем по моей щеке.

– Ты увидел в нем себя?

Я уставился на него, почувствовав себя голым, без кожи и защиты. Но кивнул.

– Да.

Он поцеловал меня, крепко и ласково. Яростно и нежно. Он был с привкусом соли от картошки, а его язык, его руки, его поцелуй были перенасыщены эмоциями. А когда он оторвался от меня, чтоб отдышаться, глаза его потемнели, и можно было безошибочно догадаться, чего ему хотелось.

Мне хотелось того же. Хотелось улечься с ним в постель, хотелось ощутить его внутри себя. Хотелось прочувствовать силу и эмоции всего его тела. Хотелось чувствовать связь с ним всеми возможными способами.

А потом я вспомнил…

Да твою же мать. Я засмеялся и прислонился лбом к его щеке.

– Ты ни за что не поверишь.

Он растерянно посмотрел на меня.

– Во что?

– Я собирался купить презервативы по дороге домой. Но благодаря всей этой ситуации с Янни забыл. – Я вздохнул, будто весь мир сговорился против меня. – Не знаю, есть ли у меня запас.

Эндрю удивил меня своим смехом.

– Знаешь что?

– Вселенная меня ненавидит?

Улыбаясь, он меня поцеловал.

– Есть такое. Но давай просто ляжем спать. Никакого секса, просто сон. Сегодня… был… утомительный день.

Я вздохнул.

– Да уж.

Выключив свет, я обратил внимание на принесенную им пластинку. Совсем о ней забыл. Медленно поднял ее и посмотрел на него. На ней были десятки моих любимых сыгранных на фортепиано песен. Идеальнейший подарок от идеального парня, который совсем недавно признался матери, что любит меня. Мне еще только предстояло обдумать это признание.

– Эндрю. – Я тяжело сглотнул. – Я… – Будучи не в состоянии думать и говорить, я просто покачал головой.

Он взял меня за руку и приник ближе.

– Знаю, – прошептал он. – Знаю, Спэнсер. – И уложил меня в постель.

Мы разделись до нижнего белья и лежали в едва освещенной комнате. Головой он улегся мне на грудь и моей рукой обнял себя за плечи. И изучал мою руку.

– Что означает эта тату? – спросил он.

На левом предплечье было выбито шесть роз прямо напротив воронов на правой руке. Я объяснил, что розы – каждый год, прожитый с тетей Марви. Слова над розами «мечтай о невозможном» – название ее любимой песни. Я рассказал о пяти звездах в образовании Южного Креста, означавших Австралию, а компас напоминал, в каком направлении двигаться.

Он нежно поцеловал меня в грудь, а когда я утомился болтовней, замурлыкал мою любимую «Аллилуйю». Хотя и сомнительно, но, кажется, его пальцы скользили по моей груди, словно по роялю, пока я не уснул.

И без моего на то согласия, развалив всю мою оборону, пока мой мозг спал, мое глупое сердце рухнуло в любовь с головой.

Глава 14

Проснулся я от того, что Эндрю, сидя на коленях на кровати, целовал меня на прощание.

– Мне надо отправиться домой, взять форму и перед работой оттащить свой зад в тренажерку.

– Твой зад может остаться здесь, – сказал я, будучи не в состоянии открыть глаза. Для внятного разговора было еще слишком рано.

Он засмеялся и, ущипнув меня за сосок, соскочил с постели.

– Не искушай меня. Позвоню тебе попозже. Сегодняшний обед еще в силе?

Винтики в мозгу сонно начали крутиться. Обед… обед… пятничный обед. Я планировал вечером купить на всех обед.

– О, да. Обед. Конечно.

– Приеду после работы.

– Круто. – Я перевернулся и притянул подушку, обнимая вместо него.

– Вставать не нужно, – саркастично произнес он.

Я даже глаз не открыл.

– И не намеревался.

– Заметно. – Полностью одетый он забрался на кровать, прижался своим членом к моей заднице и зашептал в ухо: – Твоя задача на день – купить долбаные презервативы.

Блин, теперь я проснулся.

Я попытался перевернуться и удержать его в постели, но отпрыгнул он очень быстро. Мои руки поймали лишь воздух, и я тяжело рухнул на кровать, исчерпав запасы энергии.

– Ненавижу тебя.

Выходя их квартиры, он рассмеялся.

– Не правда.

До меня донесся звук закрывшейся двери, после чего воцарилась тишина. Со мной остались лишь сохранившийся аромат, тоска по нему и улыбка на лице. А еще бешеный утренний стояк благодаря его прижимавшемуся к моей заднице члену. И едва уловимая мысль, которую никак не удавалось вспомнить. Какой–то намек, но не воспоминание, скорее ощущение где–то на задворках подсознания.

А потом меня будто током шарахнуло. Словно снежный ком прилетел в лицо. Прошлой ночью перед сном в голове поселилась мысль. А точнее осознание – я влюбился в Эндрю.

Ну, вернее не совсем я. А мое глупое предательское сердце. Выстроенная стена вокруг моего эмоционального состояния, сотворенная из смеси нарушенных обещаний и жгучей боли наряду с кучей других вещей, дала течь.

Я не понимал, что из этого следует. И что делать, тоже не понимал. Я должен быть догадаться, что именно так все и сложится, когда решился попробовать всю эту фигню с бойфрендами. Должен был допереть, к чему все шло.

Я поклялся, что больше не позволю себе стать уязвимым. Сработало вроде инстинкта самосохранения. После немыслимого предательства самых любимых людей я пообещал себе, что больше такого не повторится.

Доверить кому–то свое сердце – самое страшное, что могло произойти. Не только страшное, но и разрушительное. Сердце начало биться быстрее, почти панически.

– Понятия не имею, чего ты паришься, – обратился я к своему сердцу. – Само виновато, что мы встряли.

А потом до меня дошло, что я болтал со своим сердцем, будто оно сидело по соседству. Назрел актуальный вопрос: мой глупый мозг что, наконец–то слетел с катушек? Я закрыл ладонями глаза. Так и подмывало вызвать себе белую машинку с мягкими стенами. И тут звякнул мой телефон. Протянув руку, я взял его и увидел сообщение от Эндрю.

«Аптека чуть ниже по дороге открыта. Только что проезжал мимо».

Глядя в экран, я улыбнулся. Страх немного улетучился. И я быстро набрал ответ: «Не строчи смс, а рули».

«Я застрял на светофоре. Ты уже купил?»

«Все валяюсь в кровати. Кто–то слегка в отчаянии?»

«Нет. Не слегка. Сильно».

Я засмеялся. «Какая жалость, что ты ушел. Придется мастурбировать в одиночестве».

Ответ пришел спустя какое–то время: «Ненавижу тебя».

«Не правда», – ответил я. В голове пронеслись его вчерашние слова, сказанные матери. Он любил меня; он не ненавидел меня.

«В выходные я наглядно продемонстрирую размеры своей ненависти. Лучше закупайся оптом».

Я зашелся в хохоте, почти позабыв о внутреннем кризисе. «По рукам».

По мне, так для подъема было еще рано, но я встал, сходил в душ, оделся и направился к аптекарю. Не дай бог, если я вновь куда–нибудь отправлюсь и забуду купить презервативы. Эндрю меня не простит. Из имевшихся упаковок я выбрал самую большую, но, пораскинув мозгами, взял еще одну. Соглашение будет соблюдено. Мы сделали все возможное, чтоб дотерпеть выходных. У меня имелись огромные надежды. И не приходилось сомневаться, что они будут стоить каждой секунды ожидания.

Вернувшись домой, я вытряхнул содержимое пакета на кровать. Две упаковки резинок, бутылка смазки и пачка мармеладок высыпались на все еще смятые простыни. Я снял фотку и отправил ему вместе с сообщением: «Моя часть уговора выполнена. Теперь от тебя требуется лишь завершить сделку».

Ответ не приходил больше часа. Мой телефон пискнул, когда я уже находился внизу, пересказывая Эмилио и Даниэле, что происходило в доме родителей Эндрю. Я вытащил трубку и, глянув на часы, догадался, что Эндрю покинул зал и отправился на работу. «А конфетки зачем?»

Я ответил: «Для выносливости. Твоей, не моей».

Убрав мобильник обратно в карман, я заметил, что Эмилио и Даниэла уставились на меня. Я попытался стереть с лица ухмылку. Они улыбались мне, словно гордые за своего выросшего ребенка родители.

– Что?

Эмилио медленно покачал головой.

– Ты влип, друг мой.

Я простонал.

– Я стараюсь об этом не думать, спасибо большое. Утром я немного струхнул. Вчера подслушал, как Эндрю признался матери, что любит меня. Мой глупый мозг собрал вещи и отправился…

– Погоди, что? – перебила Даниэла. – Ты слышал, Эндрю признался в чем?

Я уткнулся лицом в ладони.

– А–а–а. Не знаю. Я пытаюсь прикинуть, что сообщать этому козлу Лэнсу. – Я снова посмотрел на часы. В смысле всего девять утра? – Я не сплю уже четыре часа. Обычно в такое время я еще в постели. Понятия не имею, какого хрена я творю.

Даниэла опустила руки мне на плечи.

– Дыши, Спэнсер.

Я глубоко вдохнул. Смешно. Я не помнил, что задерживал дыхание, но явно в нем нуждался. Стало чуть лучше.

– Конечно, он тебя любит, – сказала она, с нежностью глядя на меня. – И совершенно нормально позволить себе любить его. Он хороший человек с добрым сердцем.

Хотелось ответить, даже поспорить, но осознание, что я возможно уже его любил, осталось невысказанным. Одно дело признаться себе, а произнести вслух – совсем другое. Тогда все это дерьмо станет реальностью. Словно вселенная не давала шанса дать задний ход. Что–то типа точки невозврата, как у детишек в песочнице.

Даниэла коснулась моей щеки и проговорила что–то на испанском, я не разобрал, что именно. Потом заговорила на английском:

– Ты его заслуживаешь.

Я глубоко вдохнул и медленно выдохнул, пытаясь предотвратить надвигавшуюся паническую атаку.

– Ладно, – хлопнул в ладоши Эмилио. Он, должно быть, понял, что мне требовалась смена темы. – Давайте–ка обсудим наши планы на Лэнса.

Я растерянно посмотрел на него.

– Наши планы?

Он хмыкнул.

– Разумеется, братишка. Думаю, мексиканская убедительность может пригодиться.

Я реально потерялся.

– Чего?

– Любому, кто избивает человека вместо того, чтоб любить – женщину, мужчину, не важно – нужен урок по проявлению уважение. Учить стоит мексиканским способом.

Я почти боялся спрашивать.

– Мне следует знать, что все это означает? – никогда не замечал в Эмилио агрессивности. – Ты всерьез говоришь о побоях?

Он засмеялся.

– Положись на меня, друг мой. Звони мерзкому Лэнсу. Назначь встречу, и мы заглянем к нему на огонек. Я возьму с собой братьев. Будет весело.

Я таращился на него.

Эмилио протянул кулак.

– Доверие.

Понятия не имел, во что меня втягивали, но Эмилио доверял. Я стукнул по его кулаку.

– Доверие.

***

Большую часть утра я помогал Лоле. Оставил Эндрю сообщение, чтоб в обеденный перерыв он меня набрал, и спустя три часа мой телефон зазвонил.

– Привет, что стряслось?

От одного только звука его голоса я улыбнулся.

– Ты созванивался с родителями? Хотел узнать, как дела у Янни.

– Да, я общался с мамой. Говорит, ему уже лучше. Они вроде как смогут подыскать ему место, но мама не хочет его подгонять. Думаю, он ей нравится. Ее впечатлила его преданность делу.

– Она не упоминала, что Янни планирует делать с Лэнсом?

– Просьба Лэнса найти его – нарушение условий судебного запрета, прямое или косвенное. Не помню, как именно она выразилась. Его не очень вдохновила идея вновь идти в полицию, но мама умеет убеждать. – Эндрю вздохнул. – Зачем ты спрашиваешь?

– Собираюсь с ним увидеться.

– Вряд ли идея хорошая, Спэнсер, – начал он. – Парень явно нестабилен.

– Эмилио идет со мной, – сказал я. – Будет эпично.

– Мне стоит знать?

Я засмеялся.

– Сомневаюсь. Расскажу вечером.

– Пожалуйста, будь осторожен.

Я вздохнул в телефон.

– Буду. И спасибо, что беспокоишься.

В голосе слышалась улыбка, когда он ответил:

– Обращайся.

Распрощавшись, я убрал телефон в карман и глянул на троих парней, что отправятся со мной: Эмилио и двух его братьев, Рики и Пола. Среди всех моих знакомых Эмилио был самым спокойным и дружелюбным парнем. Я сомневался, что он способен хотя бы муху обидеть. Но, увидев троих братьев в черных костюмах, которые они надевали на похороны дедушки, да плюс с зализанными назад волосами и видневшимися на шее татуировки, пришлось признать: они напоминали злобных отморозков.

Эмилио ухмыльнулся.

– Готов?

– Черт, естественно.

– Погодите! – крикнула Даниэла. – Надо вас щелкнуть. Выглядите роскошно!

Отсняв несколько фоток, мы ушли, и по пути в город я поведал Рики и Полу всю известную мне информацию, раз уж они нам помогали. Встреча с Лэнсом должна была состояться в его офисе. Его личная помощница не очень–то обрадовалась, но, услышав мое имя, Лэнс ответил, что встретится со мной. Тот факт, что притащусь не один, я уточнять не стал.

Эмилио попросил братьев присоединиться. Парни были классными. Обоих полностью покрывали татуировки. Рики по профессии пекарь, а Пол водитель–курьер. Оба работали с раннего утра, зато днем были свободны. Как только Эмилио обратился к ним за помощью и объяснил, в чем дело, они без колебаний согласились.

Входя в здание, пришлось сдерживать улыбку. Одет я был в свои обычные чиносы, но добавил к ним жилет, хотя сомневаюсь, что кто–то заметил или кого–то парил мой внешний вид. Люди в основном пялились на окруживших меня мафиозного вида мексиканцев.

Ассистентка Лэнса уставилась на нас, когда мы приблизились к ее столу.

– Спэнсер Коэн, – обезоруживающе улыбнувшись, представился я. Позади меня с каменными лицами стояли Эмилио, Рики и Пол, и несчастная испуганная женщина глазела на портфель в руках Эмилио. Лежали там несколько бумажек и тату–журналы на случай, если б рентген–сканеры посчитали пустой портфель подозрительным, о чем ей известно, разумеется, не было. – На три часа у меня назначена встреча с Лэнсом.

– Да, конечно, – прошептала она, нажав кнопку на телефоне. – К вам пришел Спэнсер Коэн.

– Впустите его, – бросил он.

Она проводила нас до двери. Завидев меня, слизняк Лэнс улыбнулся. Но улыбка быстро исчезла, когда следом вошли Эмилио, Рики и Пол.

Офис выглядел мило, вид на город открывался приличный, а стеклянные стены предоставляли его коллегам отличный обзор.

Чем они, безусловно, пользовались.

Лэнс замер возле стола. Я разместился на стуле напротив него, Эмилио сел рядом со мной, а Рики и Пол остались возле двери, скрестив татуированные руки на груди и глядя прямо перед собой. Эмилио положил портфель на стол. Я закинул одну ногу на другую, лодыжкой на колено, стараясь выглядеть максимально расслабленно. Лэнс с трудом приземлился на стул.

– Спэнсер…? – Он прокашлялся. – Чем могу помочь?

– Отличный офис, – сказал я, медленно кивая и оглядываясь вокруг. Бросил демонстративный взгляд на подглядывавших коллег на случай, если он не знал, что они пялились. – Я нашел Янни.

Кусок дерьма сглотнул, глаза нервно забегали.

– Как он?

– Он прекрасно. Теперь. Он в безопасном доме, где ты никогда не сможешь его достать.

Лэнс побледнел. Он понял. Он знал, что мы знали правду. И покачал головой.

– Все не так.

– Все именно так, – произнес я. – Что, ты считал, произойдет? Думал, я охотно верну ягненка на скотобойню? Или просто захотел потрахать ему мозги? Типа потому что можешь? Что–то наподобие демонстрации власти? Так ты думал? Быстрее заманить Янни обратно, чем ничего не подозревающего паренька, которого ты мог бы дубасить до потери пульса? Лишь бы тебе стало лучше, да?

Лэнс побелел еще больше.

– Я вызову охрану, – вякнул он.

Я рассмеялся и откинулся на спинку сиденья.

– Точно. Вызовешь. Потому что ты ссыкло. Только ссыкло, бесхребетное паршивое ссыкло поднимет руку на слабого паренька… – Я ухмыльнулся. – Да лишь почуяв угрозу, ты завизжишь «помогите». Бесполезный кусок дерьма.

Он, как рыба, хватал ртом воздух, бледнея и покрываясь потом.

Я вздохнул.

– Полицию уведомили, что ты нарушил запрет. Ожидай визита.

Он инстинктивно посмотрел через стеклянную перегородку в сторону лифтов.

– А я буду просто счастлив предоставить им присланные тобой е–мэйлы и сообщения, если вдруг меня вызовут в суд. В общем, поступим следующим образом, – сказал я, словно мне стало до смерти скучно. – Ты забудешь о Янни. Даже смотреть в его сторону не станешь, или мы узнаем. Если ты когда–нибудь над кем–то надругаешься, физически или потрахивая мозги, мы узнаем.

Лэнс нервно глянул на Рики и Пола.

Потел он по–страшному и, казалось, вот–вот намочит штаны. Мне было насрать.

– Вот вам и доказательство, что склонные к домашнему насилию люди имеют очень низкую самооценку и слабую уверенность в себе. А иногда они либо импотенты, либо обладают очень маленьким членом. – Я посмотрел на Эмилио и пожал плечами. – Или я где–то читал.

Эмилио со всей серьезностью кивнул.

– Помнится, я тоже о таком читал.

Я притворился, будто снимаю нитку с брючины.

– Короче, Лэнс, сейчас именно тот момент, когда ты, жалкий кусок дерьма с маленьким членом, должен пообещать, что оставишь Янни в покое. Навсегда.

Лэнс кивнул.

– Говори, – надавил я.

– Ладно, ладно, – отозвался он.

– Прекрасно. – Я улыбнулся. – Рад, что ты согласился.

Эмилио уставился на него.

– Знаешь, у нас в Мексике есть выражение «lo prometido es deuda», – хрипловато произнес он. И перевел на английский: – Раз пообещал, должен выполнить. – Он таращился на Лэнса, пока кусок дерьма не начал дрожать. – Не вынуждай нас снова собираться. Потому что мы соберемся.

Я поднялся, Эмилио тоже, Лэнс последовал нашему примеру, стоя на трясущихся ногах. Не двинувшись с места, я протянул ему руку для пожатия. Еще не хватало делать хоть шаг в его сторону. Нерешительно он приблизился ко мне и пожал ее. Его ладонь была потной и липкой, а лицо все еще бледным.

– А теперь улыбнись коллегам. Они смотрят. Приди уже в себя. И бога ради, обратись к психиатру, который лечит жестоких выродков вроде тебя.

И мы вышли. Проходя мимо сидевшей с вытаращенными глазами ассистентки, я улыбнулся. А когда мы вошли в лифт, и двери закрылись, все взорвались хохотом.

– Дружище, ты отлично справился! – обратился я к Эмилио. – Не вынуждай нас снова собираться, – спародировал я его голос.

Эмилио гордо усмехнулся.

– А сам–то заявил ему, что он жалкий кусок дерьма с маленьким членом. – Он снова засмеялся. – Превосходно.

– Я огласил правду, – проговорил я. – Как думаешь, сработало? Считаешь, он не станет искать Янни?

Выходя на улицу, Эмилио покачал головой.

– Не. Как ты и говорил, этот кусок дерьма – чертово ссыкло.

Я протянул кулак и стукнул по его кулаку.

– Опять–таки, друг мой, я всего лишь огласил правду.

***

Адреналин пульсировал в крови до самого вечера. Мы сидели в маленькой комнатке ожидания в тату–салоне. Часы показывали начало восьмого, Эмилио уже закрыл салон, и окруженный стульями стол ломился от контейнеров с едой на вынос. Нас было пятеро: Лола с Габом, Эмилио с Даниэлой, ну, и я. Я ждал приезда Эндрю, и ровно в семь пискнул мой телефон. Он стоял возле задней двери. Поцеловав, я впустил его внутрь. Он бросил сумку за дверь, и мы отправились в комнату, где остальные смеялись, болтали и ели. Я усадил его на диван рядом с собой. Расположились мы вплотную друг к другу.

Вернувшись после встречи с Лэнсом, я написал Эндрю, что все прошло согласно плану. А сейчас пересказывал ему подробности. Даниэла протянула Эндрю телефон со снятой перед уходом фотографией. На ней мы предстали во всей красе с серьезными мордами.

– Вот они, красавчики.

Эндрю посмотрел на фото, потом стрельнул глазами в Эмилио.

– Это ты?

Сложно было узнать в злобном парне на фото вечно улыбавшегося, счастливого, сидевшего напротив нас Эмилио.

–Впечатляет?

– Отлично выглядишь! – брякнул Эндрю, а потом, разумеется, под общий смех покраснел. – Я не то хотел сказать.

Эмилио протянул Эндрю кулак.

– Спасибо, дружище. – Потом повернулся к Даниэле. – Видишь? Я привлекателен для всех, а не только для дам.

Следующие несколько часов мы болтали, смеялись, ели и пили пиво. Эмилио и Эндрю проводили конкурсы рисования, большинство из которых завершились приступами хохота. Весь вечер моя рука лежала на его бедре. Я охотно поддерживал беседу, пребывая в восторге от идеальности происходящего.

Эндрю, невероятнейший мужчина с правильной речью и в жилете с ромбиками, превосходно дополнит татуированную разношерстную семью, словно был создан именно для нее.

Словно был создан именно для меня.

Я и не понимал, что было уже поздно. Эндрю посмотрел на часы и улыбнулся.

– Уже суббота.

Я немного растерянно покачал головой.

– И что?

Он прищурился и зашептал:

– И что? Уже суббота. А ты не уточнял, до какого времени субботы мы ждем. Ждать до субботнего вечера я не собираюсь. Ни за что.

Суббота?

– Ох.

Эндрю поднялся.

– Спасибо всем за чудесный вечер, – сказал он, – но мы, пожалуй, пойдем.

Все еще сидя на диване, я засмеялся.

– Есть вероятность, что они уже в курсе, что мы отложили секс до выходных.

Эндрю вытаращился на меня, рот распахнулся, и он покраснел вплоть до шеи. Щеки и кончики ушей побагровели. На секунду он прикрыл глаза, а потом громко вздохнул.

– Ну, фактически выходные уже начались. – Он снова проверил часы. – Уже минуту как. Так что мы должны находиться в другом месте. И без возражений.

Я захохотал, поднялся на ноги и обвил его рукой.

– Над тактичностью тебе стоит поработать.

Эндрю пожал плечами и улыбнулся, проводя рукой по моей заднице.

– Ты тратишь время впустую.

Я снова рассмеялся и обратился к нашим офигевшим друзьям.

– Он совсем не властный тип, да?

Лола зашлась в хохоте и хлопнула в ладоши.

– Задай ему жару, Эндрю. И, Спэнсер, мы не хотим тебя видеть до воскресного утреннего кофе.

Эндрю взял меня за руку и потащил к запасному выходу.

– Не переживай, не увидите, – выкрикнул он, и, закрывая дверь, до меня донесся всеобщий смех.

В руках он держал сумку и придерживал для меня дверь. Я пропустил его внутрь первым и направился следом. Он швырнул сумку и прижал меня к двери. И поцеловал меня так, как никто никогда не целовал. Поцелуй был жадным, требовательным и опаляющим. Наконец–то оторвавшись от меня, он прошептал:

– Я так долго ждал.

Мой придурочный мозг никак не мог оправиться от поцелуя.

– Я тоже.

– Если не хочешь, скажи сейчас, – проговорил он, все еще прижимая меня к двери. Он ерзал по мне своим стояком, глаза потемнели, а голос слегка сипел, но при этом звучал невероятно сладко.

– Хочу тебя, Эндрю, – пробормотал я ему в губы. – Хочу, чтоб ты был во мне. Хочу чувствовать тебя несколько дней.

От моих слов он содрогнулся и простонал.

– Черт.

Взял меня за руку и повел в комнату.

Глава 15

Не вызывало ни малейшего сомнения, кто рулил происходящим. Эндрю просто–напросто захватил всю власть, а я без колебаний ему доверился. Он стащил с меня рубашку и бросил ее на пол, а потом, удерживая за подбородок, поцеловал. Он решал, под каким наклоном целовать, он решал силу напора, темп. Все.

Он провел рукой по моей груди до пояса и расстегнул молнию. Стянул штаны по бедрам и коснулся ладонью моего члена. Подавил стон и пробубнил:

– Ложись.

Я лег, и по лодыжкам за брючины он сдернул штаны. Затем снял свою рубашку, но брюки оставил. Я лежал на кровати, а он подошел к тумбочке и отыскал презервативы и смазку, бросив на меня взгляд и швыряя рядом со мной пакетик из фольги и бутылку.

Нельзя было не обратить внимания на заметную выпуклость в его штанах.

– На тебе слишком много одежды, – сказал я, лениво поглаживая себя.

Он хмыкнул, расстегивая и стаскивая брюки. В темной комнате он стал еще бледнее. Обнаженным он смотрелся идеально, а его солидный член резко выделялся на общем фоне.

От одного лишь взгляда на его эрекцию кровь закипела, а яйца подтянулись. Я знал, где именно она вот–вот окажется… Тело заныло от желания.

– Эндрю, пожалуйста.

Он забрался на кровать и уселся на колени между моих бедер.

– Думаю, мы ждали слишком долго, – пробубнил он. – Все пройдет очень быстро.

– Плевать. Просто хочу, чтоб ты был внутри меня, – произнес я. – На исправление ошибок у нас есть все выходные, так что не переживай.

– Говоря, что ты будешь занят все выходные, я не шутил. Я вообще не планирую выходить отсюда.

Я сжал в кулак свой член и провел ладонью по головке. Эндрю отпихнул мою руку.

– Твой оргазм – моя ответственность, – улыбнувшись, сказал он и обхватил меня.

Я зашипел, пытаясь подавить удовольствие от его прикосновения. Затем он наклонился и лизнул крошечную щелочку, взял бутылку смазки и открыл крышку. Щедро смазал руку и пальцы и, обняв меня в этот раз, его скользкое прикосновение принесло новую волну наслаждения.

А потом его пальцы отправились ниже. Он приласкал мои яйца и нежно их сжал, спускаясь еще ниже. При помощи смазки он скользил по моей промежности, его палец медленно подкрался к моему входу.

– О, черт. Эндрю.

Палец протолкнулся внутрь. Только кончик, но его было достаточно. Потом он толкнулся немного сильнее и глубже. Свободной рукой он ласкал мой член, а его палец трахал меня. Я отчаянно заскулил от удовольствия, и он добавил еще один. Сначала медленно, но вскоре я набросился на него, нуждаясь в большем.

– Эндрю, пожалуйста. Я готов.

И он взял меня в рот. Отсасывая мне, продолжал трахать меня пальцами. А когда дотронулся до чего–то внутри меня, в глазах замерцали звездочки. Он повторял снова и снова, и, стискивая простыни, я затерялся в пронзившем меня оргазме.

Мир затих, комната потемнела, а голова закружилась.

Я уловил тихий смешок, потом последовал звук рвущейся фольги и вновь открывшейся смазки. Он опять оказался между моих бедер, приподнимая и раздвигая мои ноги. Он склонился надо мной, его лицо оказалось прямо над моим лицом, и, прижавшись головкой члена к моему входу, протолкнулся внутрь.

По ощущениям он казался больше. Гораздо больше. Я с удивлением наблюдал, как зажмурились его глаза, и ноздри раздулись – невероятной красоты картина. А он все проникал в меня. Растягивал меня. Медленно. Мучительно медленно его огромный член наполнял меня, а когда я ахнул, он резко открыл глаза.

И замер.

– Ты в порядке? – прошептал он.

– Черт, – захныкал я, глубоко вдохнул и пытался выдохнуть. – Да. Продолжай. Пожалуйста.

Что он и сделал. Теперь, опираясь на локти, он наблюдал за мной. Руки его находились возле моего лица. Он проталкивался вперед до тех пор, пока не погрузился полностью.

– Это, – благоговейно зашептал он, неотрывно глядя на меня. – Боже мой, это.

От тембра его голоса я обомлел и будучи не в состоянии выдавить из себя хоть что–то согласно кивнул.

– Это.

И он начал двигаться. Вначале медленно, затем, нарастив темп, быстрее и глубже. Глаза зажмурились, и он скользнул рукой вниз, прижимая меня крепче. Пальцами вцепился в мою кожу и вскрикнул, замирая на мне, во мне.

Я обхватил его лицо и целовал, погружаясь языком к нему в рот, когда он кончил. Он содрогался всем телом, простонав мне в рот и рухнув на меня. Осталось лишь тяжелое дыхание и быстро бьющееся сердце. Медленно он вышел из меня, снова падая сверху. Зарылся лицом в мою шею, ткнулся носом в бороду и не шевелился.

Я вырисовывал узоры на его спине, и он вздохнул.

– Стоило того, чтоб ждать, – пробормотал он.

Я сонно хмыкнул.

– Согласен.

Эндрю скатился с меня и слез с кровати. Наверняка, отправился избавляться от презерватива. Открывать глаза я не стал. Просто вытянул руку и ждал, пока он возвратится в постель. Вернувшись, он улегся рядом со мной. Он словно был создан лежать здесь, рядом со мной, и я удерживал его.

– Хочешь, протру тебя? – мягко спросил он.

– М–м–м–м. Не. – Я так и не открыл глаз, но притянул его еще ближе. – Позже. Сейчас мы спим.

Он опустил голову мне на плечо. Дыхание его вскоре превратилось в размеренное посапывание. Я чмокнул его в макушку и уснул, став гораздо довольнее и счастливее.

***

Разбудили меня нежные поцелуи и касавшиеся моего плеча колючие бакенбарды. Лежал я на животе, а сверху меня придавливало восхитительной тяжестью.

Я улыбнулся в подушку.

– Который час?

– Восемь.

– Но сегодня же суббота.

– Именно. – Эндрю провел руками по моей спине и обхватил бедра, отчего меня пронзило наслаждение. – Сегодня суббота.

Я простонал, наполовину сонно, наполовину возбужденно.

Он скатился с меня на свою половину кровати.

– Наверно, мне стоит подготовить собственную задницу.

От такого заявления мои глаза распахнулись.

Он засмеялся.

– Так я и думал.

– Ты играешь не честно. – Я посмотрел на него. Был он невероятно бодр, улыбчив и обнажен. Нога была согнута в колене, одна рука ласкала член, а другая, судя по всему, развлекалась с задницей. – Господи.

– Я проснулся, потому что твой член прижимался к моему заду, – сказал он. – Так что формально виноват ты.

Я оглушительно засмеялся и перевернулся на спину, половина простыни с меня сползла. Утренний стояк перерос в полноценный, и я накрыл его ладонью.

– За такое я с радостью возьму вину на себя. – Но утро было утром, и мне требовалось отлить. Я поднялся с постели и потянулся, предоставляя Эндрю полный обзор.

Он облизнул губы и подавил стон. Я рассмеялся, а он нахмурился.

– Побыстрее!

Входя в заполненную паром ванную, я все смеялся.

– Ты уже принял душ? – облегчаясь, крикнул я. Мочиться с эрекцией всегда нелегко.

– Да. Надеюсь, ты не возражаешь.

Я помыл руки, умыл лицо и вернулся в комнату. Он все еще лежал на кровати, толстый длинный член примостился на бедре. Я резко остановился.

Он улыбнулся.

– Я подумал… знаешь… что мне стоит подготовиться для тебя.

Я обернулся, будто что–то искал.

– Ты не видел стесняшку Эндрю? Кажется, я его потерял. Сексуальный Эндрю здесь, и требовательный Эндрю здесь, но тот стеснительный вечно краснеющий Эндрю испарился.

Он усмехнулся.

– В действительности я не стеснительный. Иногда неуклюжий. Иногда меня легко смутить, но я не стеснительный. Если чего–то хочется, я просто прошу. Так нормально?

Я опустился на колени возле его ног.

– Больше, чем нормально. Так скажи мне, чего ты хочешь.

– Чтоб ты вылизал меня, а потом трахнул.

Господи боже. Его слова воспламенили мою кровь.

– Твою мать, Эндрю, – пробубнил я, стискивая свой член. – Я могу кончить от подобных выражений.

Он улыбнулся, словно принял вызов, но больше ничего не произнес. А просто наглаживал себя, ожидая инструкций.

– Перевернись, – приказал я. – Положи подушку под бедра.

Он все выполнил. Его идеальная задница томилась в ожидании. Черт. Я немного раздвинул его ноги и расположился между ними. Коснулся ладонями его ягодиц, раздвигая и их, и пробежался бородой по чувствительной коже вокруг его входа.

Он замурлыкал от предвкушения. Я горячо выдохнул, зная, что различные ощущения лишь усилят общее впечатление. Он нетерпеливо и требовательно застонал. Завелся он невообразимо. И ему явно нравилось, как его поедали.

– М–м–м, завтрак чемпионов, – произнес я.

Он засмеялся в матрас, и я тут же облизал его вход. Смех затих, застряв в горле и сменившись звуком блаженства. Он сжал простынь и приподнял бедра. Я приоткрыл его немного шире и протолкнул язык, отчего у него перехватило дыхание, и раздался очередной стон.

Чем дольше все длилось, тем больше он желал, толкаясь мне навстречу. И вскоре он уже оставлял следы на подушках, а я все трахал его задницу своим языком.

– Спэнсер, ты мне нужен, – выдавил он из себя. Голос был полон отчаяния. – Нужен внутри меня. Больше, нужно больше.

Я нашел презерватив и нанес смазку на себя и его жаждущую и готовую задницу. Он все еще лежал на животе. А дышал резко и быстро.

Я расположил свой член возле его входа и мягко надавил. Он был теплым и тесным, скользким и гостеприимным. Сжав простыни в кулаки, мышцы на плечах забугрились, но своего он положения не сменил.

– Чеееееееерт, – простонал он.

Медленно я продвигался вперед и дал ему время адаптироваться. А себе дал время успокоиться. Никогда не ощущал такой связи. Скорее эмоциональной, чем физической. Необходимость продемонстрировать ему свои чувства была важнее траха.

И в тот самый момент я понял, что имеется в виду под словами «заниматься любовью». Я всегда расценивал это как трах или секс. Как физическую потребность расслабиться, первобытное желание овладеть, получать и отдавать удовольствие.

Но сейчас было иначе. Каждое движение было нежным, в такт его дыханию. Каждый толчок синхронизировался с биением моего сердца. И я обнимал его. Скользил руками по плечам и обнимал, наполняя его. Целовал его в шею, прикусывая кожу, а когда сдерживать удовольствие стало невозможно, я просто расслабился.

Наконец–то придя в себя, я все еще находился внутри него.

Наши сердца бились в одном ритме, пульсы слились в один.

Медленно я вышел из него, но остался на месте. Снова поцеловал его в шею и пробормотал его имя.

– Эндрю.

– Ты в порядке? – спросил он.

Только что в моей жизни произошел громадный ошеломляющий момент. Я не только признал, что любил его, но и осознал, что способен на подобные эмоции, на такие всеобъемлющие душераздирающие чувства. И я их заслуживал. Несколько лет терапии не смогли меня убедить, а Эндрю справился за несколько недель. Но я не мог ему сознаться. По крайней мере, пока что.

– Я лучше, чем в порядке, – ответил я, скатываясь с него, но все еще держа в объятиях. – Можем мы еще поспать?

Он хмыкнул и покачал головой.

– Нет. – Он перевернулся на бок, и я ощутил все еще твердый член. – Твоя работа не завершена.

Я засмеялся.

– Я повел себя как эгоист, прости.

– Ты был таким страстным, – сказал он. – Не извиняйся, все было потрясающе.

– Но ты не кончил.

– Пока нет.

– Мне хотелось бы.

Он прижался ко мне бедрами.

– Куда?

– Куда пожелаешь.

Эндрю застонал и, оторвавшись от меня, поднялся на колени.

– Открой рот.

Улыбаясь, я сунул подушку под шею, открыл рот и облизнулся, готовый принять его член. Время он определенно терять не стал, а я не потерял ни одной капли.

***

Мы поспали, приняли душ, поели, посмеялись. Послушали запись фортепианного концерта, которую он на днях мне купил, а Эндрю потратил довольно много времени на прикидки, как можно было бы заняться сексом в кресле из ротанга. Он сменил статус на «фейсбуке» на «в отношениях». Мы выложили сэлфи, где, сидя на диване, хохотали, получившее миллиард «лайков» и вопросов, но он выключил телефон и положил на кофейный столик. Я пообщался с Питером Ханниковым, потенциальным клиентом, и договорился о встрече на понедельник. После чего моя трубка присоединился к мобильнику Эндрю. Он утянул меня на диван и чмокнул в висок. Обнявшись, мы смотрели «Заводной апельсин», что неизбежно привело к сексу.

Он был ненасытен.

И восхитителен.

В обед мы, в конце концов, объявились внизу, выслушивая пошлые шуточки о постсексуальных издержках, и поинтересовались, не хочет ли кто перекусить. Потом, все еще похохатывая, Эндрю взял меня за руку и вытащил в теплый лос–анджелесский вечер.

По улице мы шли за руку. Подобного счастья и свободы я не ощущал уже давно. Эндрю привел меня в марокканский ресторанчик и придержал для меня дверь. Зинеб встретила нас хлопком в ладоши и огромной улыбкой, словно двух блудных сыновей.

– О, как давно я вас не видела, – прокричала она. – Присаживайтесь, я принесу чай.

Она испарилась и спустя буквально секунду вернулась с чайником и двумя чашками. Для меня и Эндрю.

– О, не думаю, что… – начал Эндрю.

Зинеб подняла руку, останавливая его.

– Просто выпей.

– Ладно, – протараторил он.

Я засмеялся, а Зинеб ласково глянула на меня.

– О, мой Спэнсер. Посмотри на себя. Сколько счастья в твоих глазах. – Она подняла взгляд к потолку, словно молилась. – Наконец–то. – Потом наклонилась и обхватила ладонями лицо Эндрю, чмокая его в макушку. – Спасибо. Спасибо.

Эндрю зарделся и откинулся на спинку стула. Я же мог лишь улыбаться. Налил чай ему, потом себе. Поднял чашку и дождался от него того же, чтоб можно было чокнуться. И счастливо вздохнул.

– После ухода отсюда мне хотелось бы кое–что тебе купить, – сообщил я.

– Да? И что же? – Он отпил чай и задумался. – Сомневаюсь, что ты сможешь переплюнуть проигрыватель или пластинки или наикрутейшую книгу.

– Это гораздо лучше.

Он посмотрел на меня так, словно я сошел с ума.

– Как такое возможно? Разве что тебе удалось отыскать копию журнала «Сексуальная жизнь в ЛА» с тобой на обложке. Но вряд ли.

Я захохотал.

– Я решил купить тебе зубную щетку. В мою квартиру.

Он вытаращился.

– Знаю, мы говорили, что повременим с их покупкой. Знаю, что она символизирует, и знаю, что ты не хочешь гнать лошадей, – быстро добавил я. – Но если ты все–таки не против, мне бы хотелось сделать этот шаг. Речь же о простой зубной щетке.

Улыбка медленно растянула его губы, слабый румянец окрасил щеки, а глаза наполнились теплом.

– Я точно не против.

Мне показалось, будто я только что признался ему в любви, а не просто пообещал купить дурацкую щетку. До нелепого смешно, насколько счастливым и вместе с тем нервным я стал. Перекусив, мы отправились в магазин и купили упаковку лимонного джелато и две зубные щетки.

Одну для меня в его квартиру и одну для него в мою квартиру.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ ….