Сплетня

Глава 6

Колокольчик над дверью звенит, когда я толкаю ее и ступаю в благоухающее нутро «Камней и рун». Мне нужна очередная ароматическая свеча. Ну, вообще-то ароматические свечи не предмет первой необходимости, но их аромат помогает отвлечься и расслабиться, особенно после напряженного рабочего дня в офисе. Еще мне надо купить несколько батареек для пожарной сигнализации, а эта лавка находится прямо по соседству с магазином электротоваров. Мой визит не имеет никакого отношения к нелепой теории Мэдди. Совершенно никакого.

Как только за мной закрывается дверь, я понимаю, что совершила ошибку. Я чувствую себя ужасно неловко и глупо. Мое сердце колотится так громко, что его стук наполняет уши и, кажется, разносится по всему магазину. Лицо и шея пылают от жара. С тем же успехом я могла бы прилепить на свой лоб табличку: «Я пришла взглянуть на вас поближе и разузнать, не та ли вы Салли Макгоуэн, известная убийца детей». За кого я себя принимаю? За охотницу на ведьм? Мне должно быть стыдно.

Соня Мартинс сидит за прилавком. Невозмутимая и совершенно неподвижная, с едва заметной улыбкой на сильно накрашенных губах. У нее очень бледная кожа. Мама назвала бы такую «ирландской белой».

– Доброе утро, – произносит Соня.

– Доброе утро! – Мой голос звучит высоко и тонко, совсем не так, как обычно.

Полагаю, в ее глазах есть некоторое сходство с глазами Салли. Волосы того же цвета, только немного с проседью. На самом деле, конечно, у многих женщин такие же волосы и глаза. У Сьюзен Марчант, например. И естественно, если вы не хотите, чтобы вас узнали, то первым делом поменяете цвет волос. И чем только думала Мэдди?

Я подхожу к стойке с компакт-дисками и начинаю неторопливо вращать ее, разглядывая умиротворяющие названия. «Мистическая музыка Дзен для спокойствия духа». «Ангельская музыка Рейки». «Музыка для исцеления кристаллами».

Я чувствую, что Соня ненавязчиво наблюдает за мной, как это обычно делают лавочники. Сдержанный взгляд в мою сторону, просто чтобы убедиться, что я не собираюсь ничего стянуть, а затем она снова отводит глаза. Я извлекаю из ячейки компакт-диск «Путешествие к Храму» и переворачиваю его, чтобы прочитать на обороте «Активизация семи чакр в сочетании со звуками воды и пением птиц». Мое сердце стучит уже не так сильно. Мне и правда следовало бы записаться на занятия йогой. В Лондоне я посещала их раз в неделю.

Свечи стоят на столике прямо напротив прилавка. Напротив женщины по имени Соня Мартинс. Женщины, которая отказывается присоединиться к бизнес-группе Флинстеда и не участвует в ежегодных уличных вечеринках. Женщины, которая, по всей вероятности, не имеет никакого отношения к Салли Макгоуэн и которая, несомненно, провела мирное детство в Дагенеме, а может, и в Диннингтоне, играя со своими куклами и читая книжки; и выросла человеком с доброй, нежной душой.

Я прицениваюсь к свечкам, но даже самая маленькая стоит 6 фунтов 99 пенсов.

Соня смотрит на меня.

– Они все замечательно пахнут, – произносит она.

Я улыбаюсь в ответ, находясь перед выбором: приобрести не особо нужную свечу по завышенной цене или уйти с пустыми руками. Вот в чем беда с этими маленькими магазинчиками: как только я оказываюсь внутри, то всегда чувствую себя обязанной что-то купить, будто это мой моральный долг – поддерживать чужой бизнес.

Я ставлю свечу обратно и беру вместо нее пачку ароматических палочек, широко улыбаясь, словно именно их я искала и за ними пришла сюда в первую очередь.

– С вас один фунт семьдесят пять пенсов, – говорит Соня. Мне кажется, в ее голосе слышится оттенок легкого разочарования.

Я роюсь в кошельке в поисках нужных монет. У нее достаточно ровный голос воспитанной интеллигентной женщины. Полагаю, немного похожий на мой. Она говорит на эстуарном английском[3], так это называется. Нечто среднее между простонародным кокни и нормативным произношением, что сужает круг ее возможного происхождения до любой точки по всей юго-восточной Англии. А может, и нет. Я читала, что такая манера говорить распространилась далеко за пределы окрестностей Темзы. И конечно, акценты можно имитировать. Выучиться новому. Избавиться от прежнего. Я вспоминаю о кристально-чистых гласных Барбары и ее случайных пьяных переходах на бирмингемский акцент.

Соня Мартинс кладет благовония в подарочный пакет из крафтовой бумаги. Наши взгляды встречаются, когда она протягивает его мне. Я знаю – это мои фантазии; но готова поклясться, что ее глаза видят меня насквозь. Я улыбаюсь и разворачиваюсь к выходу, чувствуя затылком ее пристальный взгляд. Всю его тяжесть.

И только снова оказавшись на улице, я понимаю, что произошло. Я останавливаюсь и задерживаю дыхание. Что же я делаю? Мне нужно сейчас же прекратить эту чушь. Раз и навсегда выкинуть это из головы.

Дэйв машет мне почтовым уведомлением, как только я возвращаюсь в офис.

– Энн Уилсон изъявила желание еще раз осмотреть дом на Мэйпл-Драйв, – сообщает он. – Я подумал, раз ты с ней уже познакомилась, может, захочешь…

– Еще раз насладиться теплой улыбкой миссис Марчант?

Дэйв ухмыляется:

– Что-то вроде того. Я бы и сам этим занялся, но сегодня мне надо оценить два объекта, а я и так опаздываю.

Вот еще одна черта Дэйва Пегтона, которая мне нравится. Сейчас я всего лишь посредник по работе с клиентами на неполный рабочий день, пытающийся набраться опыта в сфере продажи жилья, а он мой босс и владелец бизнеса, но при этом всегда делает вид, что мы с ним на равных.

– Я позвоню маме и спрошу, получится ли у нее сегодня забрать Альфи. А с этой кучей бумаг я смогу разобраться, когда вернусь.

Дэйв одобрительно поднимает вверх большой палец.

Я паркуюсь в конце Мэйпл-Драйв лицом к морю. Сегодня оно темное, фиолетово-синее, с туманной дымкой на горизонте, окутывающей ветряки надводной электростанции так, что их едва видно. Мне никогда не надоедает смотреть на море. Оно – часть моей души; оно запечатлено в моей ДНК. Все долгие летние вечера в детстве я проводила, растянувшись на песке, уткнувшись носом в книгу и слушая шум прибоя. Позже, уже подростками, когда сумерки сменялись ночью, мы разводили на берегу костер вопреки всем запретам и, сгрудившись вокруг него, курили, пили баночное пиво и, если повезет, целовались с мальчишками, работавшими на Мистденском пирсе. Я всегда знала, что однажды вернусь сюда.

На этот раз, прежде чем выйти из машины, я жду появления Энн Уилсон. Чем меньше времени я проведу в обществе Сьюзен Марчант, тем лучше. Я включаю радио, опускаю боковое стекло и смотрю, как опавшие листья на тротуаре разлетаются от ветра. До зимы всего пара месяцев, и нужно успеть насладиться этими золотыми осенними днями. Последнее дыхание лета. Теперь, когда настала школьная пора, основная масса туристов разъехалась. Флинстед вновь всецело принадлежит местным жителям. Наш городок наконец-то может вздохнуть свободно. Если бы туристы перестали приезжать, это место наверняка пришло бы в упадок, но как же это прекрасно, когда они упаковывают свои шезлонги и пляжные навесы, тащат их обратно в свои машины и не возвращаются; когда набережная больше не загромождена пластиковыми столами для пикников, гигантскими надувными батутами и загорелыми ногами.

Конечно, на набережной все еще можно встретить странного дневного гуляку или человека, выгуливающего собаку. Я наблюдаю, как мужчина и двое детей на берегу запускают воздушного змея. Он традиционной ромбовидной формы – ярко-желтый с длинным красным хвостом. Змей ныряет и парит в небе; его хвост, устремляясь за ним, струится в воздушном пространстве. Наверно, мне стоит приобрести такой для Альфи. Ему бы понравилось. Вообще-то я предпочла бы купить ему воздушного змея, чем заплатить втридорога за те школьные фотографии… Кстати, нужно в конце концов отыскать на них бланк заказа, когда я вернусь домой.

Я смотрю в зеркало заднего вида, проверяя, не показался ли синий «Рено Клио», принадлежащий Энн Уилсон, но она еще не приехала. Наступает обговоренное время встречи, стрелка часов бежит дальше и, поскольку от Энн нет никакого сообщения, я продолжаю ждать. Мне совсем не в тягость сидеть здесь, когда послеполуденное солнце греет меня через оконное стекло, а над головой пронзительно кричат чайки. Однако под ложечкой у меня поселяется крошечное зернышко беспокойства и медленно прорастает. Сухие листья шуршат по асфальту. Может, мне не по себе оттого, что снова придется иметь дело со Сьюзен Марчант? Или от недавней встречи с Соней Мартинс и странного чувства, которое она у меня вызвала?

Сьюзен Марчант. Соня Мартинс. Неужели теперь я буду подозревать всех, кто имеет инициалы «С. М.»?

Я опускаю взгляд к коричневому бумажному пакету на пассажирском сиденье, в котором лежат ароматические палочки. Кажется, с тех пор как я вернулась во Флинстед, я бывала в этой лавке несколько раз, привлеченная экзотическими ароматами и расслабляющей атмосферой. Если бы именно я пыталась скрыть от мира свою истинную сущность и подавляла в себе демонов, вряд ли я смогла бы выбрать лучшее место для работы, чем мирный, умиротворяющий магазинчик вроде «Камней и рун». Наверно, трудно постоянно поддерживать всю эту ложь, подобно жонглеру, подкидывающему в воздух тарелки. Как можно так жить, не сходя с ума? Я отвожу плечи назад, соединив лопатки и пытаясь сбросить напряжение. Вот тебе и клятва выкинуть Салли Макгоуэн из головы! Она поселилась там, словно незваный гость.

Я все еще жду Энн Уилсон и, чтобы как-то занять время, просматриваю «Фейсбук». Тэш опубликовала фотографию своей лодыжки, заметно распухшей и посиневшей. Она подписала ее: «Отличный повод остаться дома и посмотреть Нетфликс». Я нажимаю «нравится» и выстукиваю комментарий: «Перебрала водки вчера вечером???»

Она отвечает через несколько секунд: «Бежала к автобусу и споткнулась о бордюр. Нам нужно наверстать упущенное. Приезжай с ночевкой ПОСКОРЕЕ».

«Будет сделано. Скучаю по тебе», – пишу я.

«А вот не надо было переезжать!» – следует ее быстрый ответ с подмигивающим смайликом.

У меня есть время послать ей рожицу с высунутым языком, прежде чем я вижу, как на противоположной стороне дороги останавливается «Клио» Энн Уилсон. Энн выбирается из машины, приняв обеспокоенный вид и произнося губами «Простите». Пряди ее волос блестят на солнце, когда она спешит ко мне. Сегодня с ней нет седовласого мужчины.

– Я хотела позвонить и предупредить, что задерживаюсь, – начинает она извиняющимся, с придыханием, голосом. – Но это только отняло бы еще больше времени. Я решила, что лучше поднажать.

Ее кожа выглядит еще более упругой и лоснящейся, чем раньше. Невозможно определить, сколько ей лет, но она не молода.

– Ничего страшного, – отвечаю я. – Правда.

Как и в прошлый раз входная дверь под номером 24 открывается еще до того, как я успеваю позвонить в колокольчик. Взгляд Сьюзен Марчант перебегает с меня на Энн и обратно. На мгновение у меня создается впечатление, что Сьюзен собирается отчитать нас за опоздание, но она все же делает приглашающий жест. Властным взмахом руки.

– Я буду в саду! – сообщает она, исчезая в длинном коридоре.

Энн Уилсон встряхивает головой, шокированная таким обхождением. Как бы агентство Пегтона ни нуждалось в этой продаже – в последнее время дела немного замедлились, и Дэйв называет это «эффектом Брекзита», – в душе я надеюсь, что Энн не решится на эту сделку, и никто другой не решится, и поэтому Сьюзен Марчант будет вынуждена снизить цену. Это послужит ей хорошим уроком и проучит за то, что она такая холодная рыба.