А. Мерсье [Mercier, 1983], касаясь вопроса о классификации наук, пишет:
…Метафизике должно быть дано подходящее место в полной (классификационной) схеме, особенно как науке, которая имеет дело с трансценденцией за пределы возможного (с. 677).
В заключении к своей статье он говорит:
Тогда физика и метафизика не являются несовместимыми. Если, тем не менее, некоторое учение в физике окажется в противоречии с неким учением метафизики, то мы должны будем считать, что одно из них или, возможно, оба являются неверными и должны быть подвергнуты ревизии (с. 681).
Напомним здесь, что Кант, отбрасывая метафизику схоластов, оставлял за метафизикой (если она вступит на путь критики) возможность стать наукой априорного знания [Кант, 1964):
Что же касается предметов, которые мыслятся только разумом, и притом необходимо, но которые (по крайней мере, так их мыслит разум) вовсе не могут быть даны в опыте, то попытки мыслить их (ведь должны же они быть мыслимыми) дадут нам здесь прекрасный критерий того, что мы считаем изменённым методом мышления, а именно, что мы a priori познаём о вещах лишь то, что вложено в них нами самими (с. 88).
Напомним здесь глубокое понимание роли языка Хайдеггером. Для него даже в наше время само бытие всё ещё живёт в языке — в том, настоящем языке, который говорит людям и людьми.
На XV Международном философском конгрессе в Варне (1973 г.) я спросил докладчика, рассказывающего о Хайдеггере, можно ли Хайдеггера перевести на русский язык. Ответ прозвучал так: «Его нельзя перевести и на немецкий язык». И действительно, вчитываясь в работы Хайдеггера, мы видим, как он неизменно преодолевает языковые трудности, пытаясь воссоздать из обыденного языка свой язык. Многие слова обыденного языка, обретая новый смысл, становятся его ключевыми словами. В его текстах мы постоянно встречаемся со скрупулёзным грамматическим и этимологическим анализом и с экскурсами в другие современные и древние языки при попытке найти возможный философский смысл — совсем простых выражений обыденного языка.
Это, по-видимому, уже хорошо понимал Ф. Ницше. Вот как звучит одно из его высказываний [Ницше, 1910]:
608. Развитие науки всё более и более превращает «известное» в неизвестное: стремится она как раз к обратному и исходит из инстинкта сведения неизвестного на известное (с. 292).
В конце нашей книги [Nalimov, 1985] мы приводили высказывание датского физика [Nielson, 1983] о том, что за физическими явлениями могут стоять структуры столь высокой степени сложности, что «мы должны отбросить всякую надежду проследить их точную форму».
Лучшее из известных мне определений того, что есть метафора, звучит весьма лаконично:… as if but not… Джоунз даёт более развёрнутое толкование метафоры:
Я определяю метафору как установление внутренней связи между вещами: это акт сознания, граничащий с созданием вещей, размывающий различие между ними, даже между ними и их именами. Я представляю себе метафору в большом контексте, в котором всё соединено друг с другом посредством единства, лежащего в основе всего: какой-то космический принцип силы, вроде Брахмана в индуистском пантеоне (с. 4).
Современные представления о роли метафоры в научных построениях обстоятельно рассмотрены в статье Ю. Гарфилда [Garfield, 1986]. О возможности метафорического использования математических представлений в психологии см. [Налимов, 1981].
Вот известное высказывание Витгенштейна [Витгенштейн, 1958]:
6.5. Для ответа, который не может быть высказан, не может быть высказан вопрос.
Загадки не существует.
Если вопрос вообще может быть поставлен, то на него можно также и ответить.
6.51. Скептицизм не неопровержим, но, очевидно, бессмыслен, если он хочет сомневаться там, где нельзя спрашивать. Потому что сомнение может существовать только там, где существует вопрос, вопрос — только там, где существует ответ, а ответ — только там, где что-нибудь может быть сказано.
Правда, заканчивая свою книгу, Витгенштейн говорит:
6.54 … Он [тот, кто меня понял] должен преодолеть эти предложения, лишь тогда он правильно увидит мир.
Книга Франкля, вышедшая первым изданием в Washington Square Press в 1963 г., была там же издана в 18-й раз в 1971 г.
Формула Франкля удивительным образом перекликается с формулой Ницше — Воля к власти. Вот как сам Ницше интерпретирует свою формулу [Ницше, 1910; Nietzsche, 1968]:
Жизнь — только средство к чему-то: она есть выражение форм роста власти.
Ценность — это наивысшее выражение власти, которое человек в состоянии себе усвоить — человек, а не человечество.
Мир есть воля к власти и ничего более. И вы сами являетесь также этой волей к власти — и ничего, кроме этого.
Это последние — заключительные слова книги Воля к власти. И если принять во внимание приведённое выше высказывание, то оказывается, что сам Мир и мы, заключённые в нём, — это не более, чем воля к ценностям, а ценностями, естественно, могут обладать только соответственным образом взвешенные смыслы.
Ранее, в нашей книге [Nalimov, 1981] мы говорили о феномене скуки как об одном из основных показателей состояния культуры.
Книга Мёртвых стоит за всей культурой Древнего Египта. В различных своих редакциях она существовала с древнейших времён (примерно с 4500 г. до Р. X.), вплоть до ранних веков христианства. Обычно египтологи называли Книгой Мёртвых крупнейший папирус Ani, написанный примерно в 1500 году до Р. X. В своём предисловии Бадж опирается не только на этот папирус, но также и на широкий круг текстов, связанных с этой темой. Первое издание книги Budge было в 1895 году.
Нужно отметить, что путь развития христианской соматологии был тернистым. Он достиг апофеоза в окончательно сложившемся представлении о телесности самого Христа. Но в эпоху гностицизма было популярно учение о призрачности христова тела. Позднее это учение возрождалось в средние века в еретическом движении Катаров, а в наше время — в антропософии. И всё же еретическая мысль не выстояла. Представление об обыденном теле Христа делает вполне человеческим страдание на кресте — отсюда пленяющая мысль об искуплении страданиями Бога грехов человеческих. Эта мысль восторжествовала и придала особую — телесно ориентированную направленность христианской антропологии.
Тиллих [Tillich, 1967] сообщает, что, прежде чем принять это решение, папа опросил большую часть своих епископов — большинство из них оказалось на его стороне.
Ориген (185–253) — античный философ и христианин, теолог, автор первой сводки догматического богословия. Признавая извечность творения, он совмещал его с представлением о вечном круговороте душ и тел. Идея метемпсихоза была осуждена церковью только в середине. VI в. (Здесь возникало противостояние христианскому пониманию креационизма и учению о единственности, неповторимости человеческой жизни.)
Здесь даётся такое разъяснение: МЗ-близнецы обладают большей соматической близостью, чем дизиготные, и потому они в раннем онтогенезе будут преимущественно придерживаться одного круга общения, что может приводить к образованию сходных психических особенностей.
В книге Ханна есть главы, посвящённые «соматическим учёным» (Ч. Дарвин, 3. Фрейд, К. Лоренц, Ж. Пиаже, В. Райх) и «соматическим философам» (Ф. Ницше, И. Кант, С. Кьеркегор, К. Маркс, Э. Кассирер, А. Камю, М. Мерло-Понти).
Представления о возможности пребывания в нетелесном состоянии идут из глубокой древности. У Платона, скажем, в диалоге Государство мы находим повествование о душе, вышедшей из тела» [Платон, 1971а]:
Я передам тебе… рассказ отважного человека, Эра… Как-то он был убит на войне; когда через десять дней стали подбирать тела уже разложившихся мертвецов, его нашли ещё целым, привезли домой, и когда на двенадцатый день приступили к погребению, то, лёжа уже на костре, он вдруг ожил, а оживши, рассказал, что он там видел (614, b).
Позже, обращаясь к представлениям Платона о душе, мы вернёмся к этому удивительному рассказу.
Речь идёт, в большинстве случаев, о воспоминаниях ранних детских лет (от 2-х до 4-х), которые с возрастом обычно затухают. Детские воспоминания свободны от возможных наслоений, относящихся к настоящей жизни, которые всегда могут быть у взрослых, вспоминающих события прошлой жизни.
По данным англо-английских толковых словарей для слова bank зарегистрировано более 30 значений, а для слова pride — около 20 значений.
Книга Состояния Разума, содержащая статью Т. Саса, составлена на основе серии передач, организованных английским телевидением, и состоит из пятнадцати интервью, которые редактор и составитель книги Джонатан Миллер провёл с различными учёными и исследователями, так или иначе имеющими отношение к психологии человека. В их число входят философы, этнограф, нейрофизиолог, социолог и т. д. Интересно, что среди опрошенных нет ни одного бихевиориста или экспериментатора, исследующего животных, — все участники передачи (а затем книги) стараются понять чисто человеческие аспекты психологии. Бросается в глаза большое разнообразие точек зрения, не сводимых к одной теории.
Годы жизни: вторая половина VI в. до н. э.
Годы жизни: Сократ— (470/469—399); Платон— (428/27—348/47) до н. э.
Философия числа Плотина, так же, как и его учение о времени, у нас подробно рассмотрены в книге [Nalimov, I982]. Числовую мудрость Платона мы рассмотрим в гл. II, § 9.
А. Ф. Лосев (1893–1988) — широко известный в нашей стране философ и филолог-эллинист. Его книги, выходившие в 20-е и начале 30-х годов, печатались как издания автора — их тиражи тогда были крайне малыми. Они оказали очень большое влияние па всех нас — тех, кто интересовался тогда философскими проблемами. Его новые книги, теперь уже иначе ориентированные, продолжают печататься и поныне, но теперь уже большими тиражами.
Языческий неоплатонизм просуществовал с III по VI век, будучи разветвлённым на ряд школ.
Напомним, что ранее, в нашей работе [Nalimov, 1985] уже приводились фрагменты из дословных высказываний Прокла — одного из ярких представителей афинской школы неоплатонизма.
Одной из разновидностей средневековой восточной христианской мистики был исихазм. О нём мы уже говорили в нашей книге [Nalimov, 1982].
Несомненно, под влиянием неоплатонизма находились такие мыслители, как Данте, Экхарт, а позднее — и Бёме (о двух последних мы уже много говорили в нашей книге [Nalimov, 1982])
В философской литературе, правда, Плотин нередко противопоставляется гностицизму хотя бы уже потому, что во второй Эннеаде у него девятый трактат обращён против гностицизма.
Выше мы уже упоминали Оригена — одного из ярких представителей философской патристики.
Cхоласты стремились осознать сущность Бога не через созерцание, а через логику.
Трактаты появились не ранее второй половины V века, хотя и были подписаны именем первого афинского епископа Дионисия Ареопагита (1 в.). Подлинное авторство остаётся неустановленным. Легенды вокруг имени Дионисия Ареопагита, наверное, будут продолжать складываться и в наши дни. Русский эллинист А. Ф. Лосев дважды переводил Дионисия, но рукописи обоих переводов погибли. Больше он не рискнул заниматься этим делом. Переводчик цитируемого в этой работе отрывка из книги Дионисия скончался в возрасте 37 лет, не успев написать предисловие к переводу.
Некоторые относящиеся сюда цитаты приведены в нашей книге [Налимов, 1979].
Мы имеем в виду прежде всего реформу царя Эхнатона, введшего культ единого бога Солнца.
Во введении к тексту Дионисия переводчик говорит:
Если бы Ницше изучал Дионисия, он мог бы остаться христианином (с. 2).
Вот даваемое Судзуки определение того, что есть Дзэн [Suzuki, 1982a]: То, что известно как Дзэн, есть просто название буддийской школы, зародившейся в Китае около 1300 лет тому назад (с. 32).
Здесь даются отрывки из определений и некоторые теоремы, аксиомы опущены.
Полное название этого произведения звучит так:
«Этика, доказанная в геометрическом порядке и разделённая на пять частей, в которых трактуется I — О Боге, II — О природе и происхождении души, III — О происхождении и природе аффектов, IV — О человеческом рабстве, или о силе аффектов, V — О могуществе разума, или о человеческой свободе».
У Лейбница мы находим указания и на других мыслителей его времени, обсуждавших эту тему.
Анализ фрейдовского понимания личности наиболее обстоятельно рассмотрен в книге [Bettelheim, 1983]. Автор подчёркивает то обстоятельство, что английские переводы работ Фрейда существенно исказили его представление о личности.
В одной своей популярной брошюре Юнг говорит [Jung, 1958]:
… человек является загадкой для самого себя (с. 55)
Феноменологической философии посвящено много публикаций на русском языке, см., например [Мотрошилова, 1968].
На русском языке о Хайдеггере см., скажем, книгу Р. М. Габитовой Человек и общество в немецком экзистенциализме [Габитова, 1972).
Das Man — на немецком языке безличностное местоимение, на английский язык оно переводится как the they.
Наверное, небезынтересно отметить, что Хайдеггер здесь продолжает развивать раннехристианскую традицию. Вот относящееся сюда высказывание, взятое из Исповеди Блаж. Августина (354–430) [Августин, 1978]:
XXVI. 33. … мне и кажется, что вредя есть не что иное, как растяжение, но чего? не знаю; может быть, самой души (с. 192).
XXVIП. 37. каким же образом уменьшается или исчезает будущее, которого ещё нет? Каким образом растёт прошлое, которого уже нет? Только потому, что это происходит в душе, и только в ней существует три времени. Ома и ждёт, и внимает, и помнит: то, чего она ждёт, проходит через то, чему она внимает, и уходит туда, о чём она вспоминает. Кто станет отрицать, что будущего ещё нет? Но в душе есть ожидание будущего. И кто станет отрицать, что прошлого уже нет? Но и до сих пор есть в душе память о прошлом. И кто станет отрицать, что настоящее лишено длительности: оно проходит мгновенно. Наше внимание, однако, длительно, и оно переводит в небытие то, что появится. Длительно не будущее время — его нет; длительное будущее, это длительное ожидание. будущего. Длительно не прошлое, которого нет; длительное прошлое — это длительная память о прошлом (с. 194).
На русском языке обстоятельный обзор философской антропологии Сартра дан в книге Л. И. Филиппова [Филиппов, 1977].
В заглавии книги используется строчная буква, чтобы избежать, как говорит редактор, возвеличивания и подчеркнуть, что гештальт просто есть.
Здесь речь идёт о книге [Сарга, 1983].
В новой терапии, говорит Дж. Уэлнуд [Welwood, 1982], используется экзистенциальный кризис, при котором внезапно разрушаются объединённые смыслы, поддерживающие представления о личности, и, соответственно, перебрасывается мост между экзистенциальной терапией и буддийской психологией. Так открывается расширенное понимание жизненного пути.
На европейскую философскую мысль, конечно, оказала влияние склонность немецкой философии к некоторой самодостаточности — углублённости в саму себя. В немецком языке есть труднопереводимое на другие языки слово Grubelei — бесплодные мечтания, мудрствование; происходит оно, по-видимому, от слова Grube — яма. Переводчик книги Воля к власти [Nietzsche, 1968] заканчивает своё предисловие к ней следующими словами, взятыми из черновиков Ницше:
Книга [эта] для размышления, ничего больше: она предназначена тем, для кого размышление есть наслаждение, ничего больше.
Уметь находить наслаждение в самой мысли, в её сложном и подчас неожиданном развитии — вот что было действительно важно для классического, прагматически не ориентированного философа.
Временем возникновения трансперсональной психологии можно считать 1969 год, когда вышел первый номер журнала The Journal of Transpersonal Psychology.
Ф. Воган ранее была председателем Ассоциации трансперсональной психологии, являясь одновременно главным редактором журнала The Journal of Transpersonal Psychology и членом редколлегии журналов Re-Vision и The Journal of Humanistic Psychology.
См. также статью Бома (Bohm, 1986].
Здесь нам хочется также обратить внимание читателей на коллективную монографию, изданную под редакцией К. Уилбера [Wilber, I982], в которой идеи Бома обсуждаются в связи с голографической парадигмой, опирающейся на представления К. Прибрама.
Эта книга представляет собой запись серии семинаров, проводившихся в конце недели, на которых Бом развивал свои идеи через вопросы и ответы в аудитории различной подготовленности.
Эта статья представляет собой наиболее полный и обстоятельный из известных нам обзоров, направленных на картографическое отображение представлений о сознании.
Английское слово mind не имеет достаточно близкого русского эквивалента. Оно обнимает такие слова как: разум, ум. умственные способности, память, воспоминание, мнение, мысль, намерение, желание.
К этому опыту автор относит и эстетические переживания геометрических фигур, цветовых и светящихся.
Здесь, правда, не всё оценивается однозначно. Некоторые авторы (см. [Gazzaniga and LeDoux, 1978) и [Harth, 1982]) полагают, что относящиеся сюда представления, проникшие в популярную литературу, чрезмерно категоричны и прискорбно драматизированы.
На русском языке см. книгу Н. Н. Братиной и Т. А. Доброхотовой Функциональные асимметрии человека [Брагина и Доброхотова, 1981].
Напомним, что Лилли известен своей книгой «В центре циклона» [Lilly, 1972]. Он работал интенсивно в биофизике, нейрофизиологии, электронике и нейроанатомии.
На русский язык в своё время была переведена книга Прибрама Языки мозга [Прибрам, 1975].
Интересное обсуждение концепции Поппера дано в статье Петерсона [Peterson 1985]
В этой книге рассматриваются: квантово-волновая теория когерентной модели мозга, предложенная В. В. Чавчанидзе; квантово-механическая концепция физических оснований сознания, выдвинутая Э. X. Уолкером (Е. Н. Walker); и ещё термодинамическая модель информационных процессов, происходящих на множестве физико-химических частиц, разработанная Н. И. Кобозевым.
Ранее в нашей книге [Nalimov, 1982] на с. 272 мы уже рассматривали квантово-механический парадокс о нелокальности.
Изучая это явление, авторы провели эксперименты, обладающие удивительной убедительностью (см., например [Nelson. Dunne, Jahn, 1988]).
Мой отец, будучи этнографом угро-финских народностей, рассказывал мне легенду, смысл которой заключался в том, что Бог сотворил Мир далеко не совершенным и дал возможность людям достраивать его. Кажется, эта легенда в какой-то степени носит транснациональный характер. Может быть, это одно из отображений древнего сознания, погружённого непосредственно в архаическое мышление?
В этой заметке мы читаем:
Нейропептиды связывают нервную систему, эндокринную систему и иммунную систему в одну «двунаправленную информационную сеть». Это значит, что она передаёт и получает. Она также регулирует поток информации и соответственно адаптируется. Пептиды ассоциируются с многообразием настроений и состояний — удовольствие, боль, обучаемость, сексуальность, беспокойство. Как регуляторы настроения, они могут способствовать интеграции поведения. Они также являются агентами, изменяющими сознание. Нейропептиды оказываются кластеризованными в первичных точках сенсорного входа «…даже прежде, чем мы фиксируем наши восприятия, они оказываются окрашенными эмоциями» (с. I).
Термин космическое сознание, кажется, впервые появился в заглавии книги американского психиатра Бёкке (R. M. Bucke) [Бёкке, 1915]. Там оно, естественно, имело совсем другое звучание.
Приведём здесь одну выдержку из книги Вернадского [Вернадский, 1977]:
121. Уже сейчас научно возможно… поставить в науке общий вопрос о том, является ли жизнь только земным явлением или свойственным только планетам, или же она в какой-то степени и в какой то форме отражает явления большого масштаба, явления космических просторов, столь же глубокие и вечные, какими для нас являются атомы, энергия и материя, геометрически выявившие пространство — время (с. 113).
Ранее это исчисление, несмотря на то, что оно не было так отчётливо сформулировано, как сейчас, уже применялось для анализа семантики языкового поведения [Налимов, 1979], для описания процессов, происходящих на уровне бессознательного [Nalimov, 1982], [Налимов, Дрогалина, 1984; 1985], [Налимов, 1986а, б] и для описания биологического эволюционизма (Nalimov, 1985, 1988]. Сейчас мы возвращаемся к тому, что не было до конца разработано ранее.
Таким образом, наш подход к эволюции биосферы оказался герменевтическим.
Уже у Декарта мы находим высказывания о том, что смыслы несчётны [Декарт, 1950б]:
Истины… перечислить нельзя, в чём, впрочем, и нет надобности (с. 447).
Напомним здесь определение силлогизма, данное Аристотелем в «Первой Аналитике» [Аристотель, 1978):
силлогизм же есть речь, в которой если нечто предположено, то с необходимостью вытекает нечто отличное от положенного в силу того, что положенное есть (246:15–20)
В нашем случае из двух посылок p(µ) и p(y/µ) в силу того, что они оказались заданными, с необходимостью вытекает нечто новое, не содержащееся непосредственно в каждой посылке в отдельности.
В технических приложениях функция p(y/µ) задаётся новыми экспериментальными данными, что позволяет, в соответствии с формулой Бейеса, модифицировать априорное знание p(µ). (Подробнее о технических приложениях бейесовской статистики см., например, книгу Г. Бокса и Г. Тяо [Box and Tiao, 1973].)
Трудности разбиения семантического континуума легко прослеживаются на истории развития западной мысли. Западноевропейская культура может рассматриваться как непрестанное раскрытие библейского мифа о «грехопадении». Вкусить от «древа познания добра и зла» — это задать вопрос, направленный на разделение единого на части. Дихотомическая пара: добро — зло превратилась в символ поведения, начертанный на флаге европейской культуры. Появились и другие, столь же серьёзные дихотомические пары: истина — ложь, материализм — идеализм, рационализм — иррационализм, предопределённость — свобода воли. Но семантический континуум не разбивался так аккуратно, как хотелось бы, на дихотомические пары. Мешали дедекиндовы точки сечения, сближающие разделённое. И чем дальше шло уточнение концепций, тем больше чеканилось новых понятий, порождающих всё новые и новые неприятности разделения неделимого. И тогда для наведения порядка зажигались костры под еретиками, умевшими и любившими играть на этих трудностях.
В Трактате Витгенштейна сказано:
4.128. Логические формулы нечисленны.
В Трактате читаем:
1.2. Мир распадается на факты.
2. То, что имеет место, что является фактом, — это существование атомарных фактов.
4.21. Простейшее предложение, элементарное предложение, утверждает существование атомарного факта.
4.2211. Даже если мир бесконечно сложен, так, что каждый факт состоит из бесконечного числа атомарных фактов и каждый атомарный факт из бесконечного числа объектов, — даже тогда должны быть даны объекты и атомарные факты.
В Трактате говорится:
2.012. В логике нет ничего случайного: если предмет может входить в атомарный факт, то возможность этого атомарного факта должна предрешаться уже в предмете.
У Витгенштейна в Трактате высказываются некоторые соображения об «образной теории» смыслов. При этом предлагается, что сама действительность обладает по отношению к образам безусловной дискриминирующей силой:
4.06. Истинным или ложным предложение может быть только будучи образом действительности.
6.13. Логика не теория, а отражение мира. Логика трансцендентальна.
У нас язык построен так, что он не оставляет за действительностью такой дискриминирующей силы. Язык вероятностных представлений пытается охватить Мир через размытость смыслов.
В Трактате не идёт речи о синонимии, ибо:
2.061. Атомарные факты независимы друг от друга.
Рассматриваемое здесь пространство мы называем семантическим, поскольку оно семантически насыщено (см. предпосылку 4). Иными словами, это пространство не остаётся нейтральным по отношению к развивающимся в нём семантическим процессам. Если провести сравнение с физикой, то можно увидеть, что современная психология находится на уровне ньютоновских представлений, согласно которым материя находилась в пустом — нейтральном по отношению к ней пространстве. Бихевиоризм и возник потому, что признавалось существование только физического пространства, остающегося семантически нейтральным. Соответственно, в бихевиористической психологии изучается не само сознание, а действие (behavior — поведение), являющееся откликом на стимул в определённой ситуации.
В книге физика Ф. Капры [Сарга, 1983], критикующей современную общенаучную парадигму, остающуюся (если исключить физику) в системе ньютоновских представлений, есть глава, называемая «Ньютоновская психология».
Создаётся впечатление, что термин многомерность иногда употребляется неуместно — там, где речь идёт не о многомерности, а только о Многослойности такого типа, как это показано выше, на рис. 2. Если мы говорим о n-мерном пространстве, то это значит, что точку этого пространства мы готовы задать упорядоченной совокупностью n чисел. Обращаться к многомерному пространству естественно, когда мы готовы задать на его точках содержательно интерпретируемую полевую функцию.
Вот что мы читаем в Трактате по этому поводу:
3.33. В логическом синтаксисе значение знака не должно играть никакой роли; должна быть возможна разработка логического синтаксиса без всякого упоминания о значении знака; она должна предполагать только описание выражений.
На русском языке анализ образной теории смыслов Витгенштейна дан в книге М. С. Козловой Философия и язык [Козлова, 1972].
Автор разъясняет, что
…построение концептуальной системы есть… вместе с тем и построение концепта-функции, воплощающей выбор, предпочтение, отдаваемое в данной системе определённому концепту или определённой концептуальной структуре в качестве мнения носителя языка — к какому бы аспекту восприятия и познания мира оно ни относилось (с. 240).
Развиваемая нами бейесовская модель, кажется, как раз и выступает как формализация, того, что в приведённой здесь цитате названо концепта-функцией.
Традиционно принятое изложение теории понимания можно найти в книге С. С. Гусева и Г. Л. Тульчинского Проблема понимания в философии [Гусев, Тульчинский, 1985].
Характерно, что в старой России в гимназиях преподавались древнегреческий и латинский языки, а санскрит — непосредственный прародитель русского языка — оставался в стороне. Соответственно, обстоятельно изучалась эллинская культура и ни слова не говорилось о культуре Востока.
Подробное описание этих экспериментов опять-таки дано в нашей книге [Nalimov, 1982, гл. 13], а также в статье [Налимов, Кузнецов и Дрогалина, 1978].
В медитациях принимали участие и профессионалы — художники. Их постмедитационные рисунки, символичные по своему характеру, оказались в хорошем согласии с вербальными протоколами.
В ветхозаветной традиции это представление о Рае до грехопадения, когда ещё не были съедены плоды с древа познания и смыслы оставались ещё не открывшимися человеку.
В нашей книге [Nalimov, 1981] есть глава, называющаяся так: «Научное творчество как проявление интеллектуального бунта: Бейесовский подход к проблеме».
Статья самого Ньюкомба, направленная против летательных аппаратов, приведена в том же сборнике, что и статья Гарфилда (с. 167–172).
Обратим здесь внимание на социально-исторический парадокс, связанный с рождением европейской культуры. Её движущая сила — Христианство — возникла из непонимания, обернувшегося Распятием. Через трагичность непонимания была обретена эмоциональная сила, сделавшая религию вселенской.
Здесь мы можем опираться на представление генетика Р. Б. Хесина [Хесин, 1984], утверждающего, что элементы генофонда мира объединены в общий генофонд всего живого. Обращение к общему генофонду осуществляется с помощью так называемых перемещающихся организмов (плазмиды и вирусы), переносящих чужеродные гены между организмами. Есть даже намёк на то, что происходит перенос генов между растениями и животными. Положение Хесина об общем генофонде мира повышает правдоподобность нашего основного постулата о том, что все возможные морфофизиологические признаки мира упорядоченные на числовом континууме и потенциально открыты для использования любым организмом.
Рекапитуляция — термин, введённый ещё Дарвином в 1859 г. Одним из примеров может быть проявление жаберных щелей у зародышей наземных позвоночных, отвечающих соответствующим органам рыбообразных предков.
Подробнее об антропометрическом признаке речь будет идти в гл. IV, § 2.
Бурбаки а Очерках по истории математики /Бурбаки, 1963/ так оценивают вклад Аристотеля:
… великая заслуга которого состоит в том, что ему впервые удалось систематизировать и кодифицировать приёмы рассуждения, которые у его предшественников оставались неясными и несформулированными (с. 12).
П. В. Флоренский (1882–1943) — русский православный священник, философ, богослов и учёный с энциклопедической широтой интересов: математик (по образованию), физик (в технической физике он сделал ряд открытий), искусствовед и инженер.
Анализу древнеиндийской логики и её сопоставлению с традиционной логикой западного мира посвящена обстоятельная работа русского буддолога Щербацкого [Stcherbatsky, 1930–1932].
В современной западной культуре, как мы уже об этом говорили выше (см. § 6-А этой главы), подобный приём широко применяется в его более скромном проявлении — при создании двухсловных терминов.
Напомним здесь, что ещё Кантор доказал эквивалентность множества всех вещественных точек отрезка [0, 1] множеству вещественных точек любого интервала на числовой оси.
Мы, скажем, можем говорить о философском априоризме как нескончаемом творческом процессе, находящем своё осуществление в распаковке семантического континуума, тогда как Платон вынужден был опираться на мифологически звучащее представление об идеях нашего разума как о потускневших воспоминаниях того, что непосредственно воспринималось в небесной подине душ.
Кант считал, что всякое наше знание, начинающееся из опыта, не определяется только им. Эмпирическому знанию у него противопоставляется априорное познание, независимое от всякого опыта и чувственных впечатлений. Он полагал, что только последнее обладает всеобщей и безусловной необходимостью.
У Канта вводится два различных, но близких по созвучию термина: трансцендентальный и трансцендентный. Первый из них применяется там, где идёт исследование априорных форм познания. Второй — относится к тем основоположениям, которые вообще выходят за границы эмпирического опыта, «устраняющим эти границы и даже повелевающим переступить их» (с. 338).
Отметим здесь, что современник Канта Новалис (немецкий философ романтической направленности) переформулировал основной вопрос Канта так: «Возможна ли магия?» (цитируем по книге [Габитова, 1978, с. 187]). И в возможности новой распаковки семантического континуума, — как это мы теперь понимаем, — действительно есть что-то магическое.
Эта книга, которую автор задумал как своё главное теоретико-философское сочинение, не была им выполнена в том виде, в каком она теперь печатается. Труд состоит из 1067 отдельных высказываний, представляющих собой сводку всех оставленных автором материалов к этому сочинению. Русский перевод работы, помещённый в 9-м томе полного собрания сочинений, обрывается на 715-м высказывании. Первое немецкое издание книги появилось в 1901 г., оно было подготовлено сестрой автора — Е. Фёрстер-Ницше. Последующие издания несколько уточняли текст, поскольку записи, оставленные автором в записных книжках, не всегда легко прочитываются.
На русском языке отчётливое изложение семантического критицизма Деррида можно найти в oбзоре И. Ильина [Ильин. 1983].
Здесь имеется в виду «…«след» прошлого элемента, который ни разу не был реализован в настоящем» (с. 135)..
Если столетиями ведётся спор о подлинности писем, то подлинность VII письма не оспаривается.
Буквально герменевтика — это искусство понимания и толкования древних текстов. Её возникновение можно связать с античностью. Развитие её шло параллельно с развитием христианской мысли — от патристики и схоластики к немецкому протестантизму. Лишь в начале XIX в. герменевтика приобретает философский характер, позднее смыкаясь (в лице Хайдеггера) с экзистенциализмом, и становится одним из ведущих направлений западной философской мысли.
Ф. Шлейермахер (Schleiermacher, 1768–1834) — немецкий философ и богослов, впервые определивший герменевтику как общую теорию понимания.
Дильтей (Dillhey, 1833–1911) — немецкий философ, один из основателей философии жизни — направленной на понимание всего существующего как проявления интуитивно постигаемой жизни, не отождествляемой ни с духом, ни с материей. К этому направлению мысли примыкали Ницше, Бергсон; Шпенглер, из русских философов — Ф. Степун (1884–1965).
Немецкое слово Dasein (здесь — бытие) стало одним из основных терминов философии Хайдеггера. Он сам даёт ему такое определение:
Термином Dasein мы называем ту сущность, которой является каждый из нас и которая включает в себя вопрошание как одну из возможностей её Бытия (7).
Недавно на русском языке появился полный перевод этой работы, сделанный с более позднего немецкого издания (см. сборник Проблема человека в западной философии, М.: Прогресс, 1988, 546 с.)
Нередко мы сталкиваемся с представлениями о философии Хайдеггера как о самом сложном и тёмном учении (см., например, [Руткевич, 1985, с. 37]). И действительно, тексты Хайдеггера звучат часто парадоксально. В них — намёк, сказанное — как бы недосказано, не доведено до концептуализации, и всё это — несмотря на пространность этих текстов. Сам Хайдеггер неоднократно говорил о языковой невыразимости философской мысли. Не потому ли так и осталась ненаписанной вторая часть его основной работы Бытие и Время? Отсюда понятен и интерес Хайдеггера (во второй период его деятельности) к философии Дзэн.
В нашей работе, готовившейся одновременно для русского и английского издания, перевод фрагментов из книги Гадамера дан по английскому изданию его книги. Недавно на русском языке появился перевод, сделанный непосредственно с немецкого [Гадамер, 1988].
Выше мы уже много говорили о концепции целостности, развиваемой физиком Д. Бомом, — в связи с этим здесь уместно обратить внимание на статью Гриффина [Griffin, 1985], в которой даётся сопоставление идеи Уайтхеда с концепцией Бома. На русском языке об Уайтхеде см. публикации: [Богомолов, 1963], [Френкел, 1959].
У многих гностических авторов Бог остаётся «Неведомым», «Лишённым имени», «Скрытым», а мир — точнее, множество миров — оказывается связанным с демоническим началом вселенной [Jonas, 1958].
Хочется здесь отметить, что впечатление о несоразмерно высоком многообразии теорий человека создаётся даже при весьма неполном освещении темы. Недавно вышла книга «Буржуазная философская антропология XX века» [1986]. Как мало у нас пересечений с этой книгой, которая, конечно, также остаётся неполной — в неё не включены ни философские высказывания о природе сознания западных нейрофизиологов, ни построения философски ориентированных мыслителей, объединённых трансперсональным направлением психологии. Но вряд ли была бы удобочитаемой монография, претендующая на всеохватывающую полноту. Может быть, назрело время для создания Энциклопедии человека? С каким интересом читается подборка высказываний о человеке, составленная Д. Хофстадтером и Д. Деннетом [Hofstadtep & Dennett, 1981]. Она раскрывает широкий (но опять-таки далеко не полный) спектр суждений, включающий высказывания и таких писателей, как Дж. Боргес и С. Лем, и научные спекуляции, относящиеся к пониманию личности, природы мозга, искусственного интеллекта. Весьма серьёзной представляется также не освещённая нами книга Дж. Марголиса (Марголис, 1986], развивающая концепцию эмерджентистского материализма. Не успели мы осветить и только что вышедшую статью [Велихов, Зинченко, Лекторский, 1988], пытающуюся раскрыть перспективы комплексного изучения человека, опираясь на работы советских авторов: Л. С. Выготского, В. П. Зинченко, А. Н. Леонтьева, М. К. Мамардашвили, С. Л. Рубинштейна, Г. Г. Шпета.
Несколько подробнее этот вопрос мы уже рассматривали в книге [Nalimov, 1982, с. 12–13].
Здесь мы в значительной степени опираемся на представление Дж. А. Уилера о том, что «геометрия на малых расстояниях флюктуирует в высокой степени». (Подробнее см. об этом в нашей книге [Nalimov, 1985, с. 86–87].)
В приведённом им каталоге изменённых состояний сознания, связанных с полной изоляцией, последним из перечисляемых является такой пункт:
8. Человек может стать ничем, нет больше его Я, нет внешнего мира, нет знания, нет памяти. Человек оказывается сведённым на нет, ничего не остаётся, в том числе собственного Я. Осведомлённость и сознание исчезают (с. 175).
О персонализме в словаре Леграна [Legrand, 1983] читаем:
Персонализм. Это скорее не доктрина, а состояние духа. Основные положения сформулированы Эммануэлем Мунье /1905—1950/ перед второй мировой войной. Распространились они в 1945—50 гг. Это попытка переосмыслить христианство, отбросив всякий духовный дуализм в пользу конкретного опыта, который из индивидуальности легко переходит в моральные представления человека, особенно через коммуникацию с совестью (с. 201).
Когда я пишу эти строки, с глубоким почтением вспоминаю своего школьного учителя литературы Фёдора Фёдоровича Берешкова — философа, профессионального знатока Достоевского. Это он в те замечательные (хотя и трагически контрастные) двадцатые годы отводил изучению Достоевского целых полгода (вопреки всем официальным программам). И это он тогда нам— мало что понимающим ещё молодым людям — прочитал на уроке этот рассказ. А потом последовало моё первое философски ориентированное сочинение — оно было посвящено Достоевскому. Преподаватель посчитал это моё сочинение своим большим достижением и зачитывал его во всех параллельных классах школы — это тогда представлялось очень сильным поощрением, поддержавшим мою философскую устремлённость.
Смешной человек говорит: «Сон? что такое сон? А наша-то жизнь не сон?» (с. 118).
Конечно, на практике это не реализовалось совсем гладко — на смыслах всё же покоится и само учение Буддизма, и смыслами оно расщепилось на множество потоков.
К этой теме мы ещё вернёмся в следующей главе.
Ранее в нашей работе [Налимов, 1982] мы подробно останавливались на представлении Хайдеггера о том, что три модуса времени — прошлое, настоящее и будущее, — взаимно проникая друг в друга, составляют единый феномен.
В психологии понятие установка ввёл впервые немецкий учёный Л. Ланге в 1888 г. Много раньше Г. Лейбниц ввёл близкое понятие апперцепция — смысл этого термина сводится к тому, чтобы с его помощью охарактеризовать зависимость восприятия от прошлого опыта личности и от ситуации. В нашей стране особое значение понятию установка придал грузинский философ и психолог Д. Н. Узнадзе. У него продуктом установки была интенциональная направленность сознания на предмет в его восприятии. Так возникла грузинская школа теории установки.
Напомним, что в гештальт-философии Перлс также говорит о личности как о системе установок, регулирующих межличностные отношения (см. гл. I, § 7).
Хотя сам многомерный континуум (как это следует из хорошо известной в теории множеств Rn-теоремы) равномощен одномерному.
Напомним здесь некоторые сведения из корреляционного анализа. Смысл понятия корреляция хорошо раскрывается через рассмотрение поведения линий регрессии, связывающих две случайные величины µ1 и µ2. На плоскости, задаваемой осями µ1 и µ2 строятся две линии регрессии: регрессия µ1 по µ2 и регрессия µ2 по µ1, что соответствует тому, что в первом случае при оценке параметров линии регрессии минимизируется сумма квадратов отклонений, взятых параллельно оси µ1, в втором — параллельно оси µ2. Две линии регрессии пересекаются в точке, соответствующей математическим ожиданиям двух случайных величин. При изменении абсолютной величины коэффициента корреляции q{µ1,µ2} от 0 до 1 угол между линиями регрессии изменяется от 90° до 0°. В первом случае линии регрессии оказываются перпендикулярными друг другу, во втором — совпадающими. Таким образом, абсолютная величина коэффициента корреляции служит мерой угла между двумя линиями регрессии, а следовательно, и мерой жёсткости линейной связи между двумя переменными. Коэффициент корреляции по абсолютной величине не может превосходить единицу, т. е. — 1<=q<=1. Знак коэффициента корреляции всегда совпадает со знаком угловых коэффициентов уравнений регрессии. Отрицательное значение коэффициента корреляции свидетельствует о том, что наклоны обеих линий регрессии отрицательны.
Сейчас ведётся тщательное наблюдение за этой формой дуального состояния сознания. С 1981 г. издаётся небольшой журнал Lucidity Letters (редактор Dr. J. Gackenbach, Department of Psychology University of Northern Iowa), проводятся конференции.
Мы на самом деле не знаем, в какой степени описанное Кастанедой отражает древнюю мексиканскую традицию. Нам представляется, что скорее всего здесь речь идёт о некотором эзотерическом миропонимании, спроецированном на мексиканский фон. Это новое видение мира развивается столь последовательно и естественно, что оно обретает статус возможной реальности
Номер журнала, в котором опубликована статья Клафта, почти целиком посвящён публикациям, относящимся к психиатрическим аспектам множественной персональности. Этой проблеме также полностью посвящён отдельный номер журнала The International Journal of Clinical and Experimental Hypnosis (Special Monograph Issue), 1984, XXXII, N 2, 63—253 p.
К числу возникающих здесь вопросов относится вопрос о том, как множественная персональность соотносится с гипнозом. Последний используется при диагностике: гипнолог может вступать в диалог с каждой из самостоятельных компонент личности. Гипноз также используется в терапии (оказывается, что пациенты с множественной персональностью обладают высокой гипнабельностью). Имеется также высказывание о том, что множественная персональность создаётся неосознаваемым злоупотреблением пациентом самогипноза.
Возникновение капитализма принято связывать с деятельностью Лютера. Это он перенёс духовную ответственность с Церкви на личность — отсюда личность получила возможность для той расщепленности в системе моральных ценностей, без которой вряд ли было бы возможным развитие капитализма при одновременном сохранении христианского миропонимания.
То есть к топологическим пространствам, точками которых являются функции или числовые последовательности.
Здесь можно упомянуть книгу Рейха [Reich, 1970], большая цитата из которой приведена в нашей книге [Налимов, 1979].
Cтарая мера носа, равная примерно 16 кг.
Именно отсутствие смыслового противостояния лишало Древний Восток динамичности. Словами Ясперса [Jaspers, 1949] эту мысль можно выразить так: Издревле принято считать, будто Китай и Индия, в отличие от Запада, не имели подлинной истории. Ибо история означает движение, изменение сущности, начало нового (с. 78).
Жребий смерти их обошёл в нацистских застенках, но они пошли умирать за других. Гражданское имя Матери Марии — Елизавета Пиленко (в замужестве Кузьмина-Караваева).
Некоторые относящиеся сюда высказывания упомянутых философов читатель найдёт но множестве приведённых выше цитат. Мы должны здесь ещё вспомнить и о том, что в диалектическом материализме спонтанность развития рассматривается как принцип самодвижения и развитии и разрешении противоречий.
Здесь нам хочется обратить внимание на книгу А. Грэма [Graham, 1985], посвящённую философии спонтанности. Автор- в прошлом профессор классической синологии, рассматривает соотношение между разумностью и спонтанностью, давая новое освещение таким темам, как альтруизм, эгоизм, наслаждение, творчество, священное, наука-поэзия, мысль Востока и Запада.
Готовящаяся к печати книга Л. Андреева «Роза мира», написанная после выхода из сталинской тюрьмы.
Анонимный трактат из библиотеки Наг Хаммади. Он должен был быть написан на греческом языке около 200 г., но сохранился только коптский его перевод. (Из введения переводчика — W. С. Robinson Jr.). Полный перевод этого трактата имеется в книге [Трофимова, 1979].
Правда, в прежние времена, когда существовала храмовая проституция как религиозный обряд, сказанное выше о душе, возможно, и не звучало так унизительно, как звучит сейчас.
Замок — А. Дьячкова перекликается с прекрасной картиной испанского художника Хекаро Перес Вильямиль (1807–1854), изображающей замок Гауе и и, бывший одним из последних владения древнего мусульманского королевства — Гранады (из картинной галереи Прадо в Мадриде).
Как человек обрёл воображение? Почему этот путь развития пройден за сравнительно короткий промежуток времени? Достаточно обоснованного ответа на эти вопросы нет. Но есть всё же одна любопытная, хотя и чисто умозрительная гипотеза, описанная в статье Мак-Кенна [McKenna, 1988]. Согласно этой гипотезе, употребление нашими предками некоторых видов грибов и других психоделических растений раскрыло спонтанность воображения. Вот как это описывает автор:
Галлюциногенные растения могли оказаться катализаторами для [развития] всего того, что отличает пас от приматов, кроме сплошной волосатости. Все ментальные функции, которые мы ассоциируем с человечностью, включая воспоминания, прожективную фантазию, язык, наименование, магические заклинания, танцы и религиозное осознание могли возникнуть в результате взаимодействия с галлюциногенными растениями (с. 52–53).
Примечательно в этой гипотезе, что толчком к духовному развитию могло оказаться то, что запечатлено в мире физическом. В природе было что-то, хотя и очень опасное, заготовлено для первого эволюционного толчка. Это можно рассматривать как проявление принципа антропности, о котором мы будем говорить ниже (гл. IV, § 2).
Напомним здесь, что Маслоу стоял у истоков трансперсонального движения.
В работе Брауна и Энглера используется хорошо известный в психологии тест Роршаха для сравнительной оценки пяти групп (длительно практиковавших медитацию), соответствующих пяти различным медитационным уровням: начальному уровню, состоянию озарения, продвинутому озарению, самадхи и высшему просветлению.
Здесь уместно обратить внимание на высказывания моего отца — этнографа финно-угорских народностей. Ещё в начале 20-х годов он писал [Налимов, 1923]:
Современные революции до некоторой степени представляют протест против труда, лишённого радости творчества (с. 20).
В качестве заглавия здесь взяты слова из какой-то русской песни.
Этой теме в значительной степени посвящена упоминавшаяся уже книга [Abe Masao, 1985b]. Её неизменно и отнюдь не тривиально касается и японский дзен-Мастер и известий католический теолог-иезуит (1898 года издания). Он пытается показать, близость глубинного духовного опыта Востока и Запада несмотря на всё различие его доктринального проявления. Из многочисленных публикаций Лассалля назовём здесь только его обобщающим доклад на ганноверском Международном конгрессе [Lassalle, 1988].
Перед нами лежит небольшая книга В. Егера [Jager, 1987] — немецкого католического теолога и бенедиктинского монаха, годами изучавшего дзэн в Японии. Он пытается возродить на Западе практику медитации — забытый, говоря его словами, — эзотерическим путь христианства. В его представлении медитационное созерцание что путь встречи с Богом (в его традиционном христианском понимании), воспринимающийся, однако, как вхождение в пустоту — предельную реальность Мира, где нет разделённости. Этот опыт иллюстрируется протоколами участников руководимого им медитационного центра. Это и пример того, как в наши дни реализуется движение экуменизма — глубинно, а не поверхностно.
В Философии религии читаем [Гегель, 1977 а]:
… бог творит абсолютно из ничего, так как нет ничего, что ему бы предшествовало (с. 91).
Квантово-механические модели, о которых мы говорили выше в гл. I, § 9, по-видимому, относятся также не более чем к отдельным — частным его проявлениям, а не к целостному его функционированию, задаваемому, в своём высшем проявлении, смыслами.
Метрика у нас здесь выступает, говоря словами Грюнбаума, как предикат пространственной длины.
Эту тему мы уже пытались развивать в книге [Nalimov, 1985].
Калибровкой называются масштабные отношения.
Подробнее о пространственно-метрической логике см. Приложение 2.
Нам часто задают вопрос, почему мы вводим непрерывное, а не квантованное пространство? Одно из оснований для этого звучит так: пространство, на котором заданы смыслы, носит характер физического пространства, и если бы оно было квантованным, то на нём не была бы возможна вариабельная метрика — пространственное расстояние определялось бы всегда размерами квантующего пространства атома (подробнее см. [Грюнбаум. 1969]).
Увлекательное, но отнюдь не популярное описание развития физической полевой геометрии в первые десятилетия нашего века можно найти в книге [Визгин, 1985].
В философском плане антропный принцип, понимаемый так широко, как это допускает Уилер, становится не более чем современным, научно переформулированным представлением телеологичности мироустройства, о котором робко заявлял ещё Кант (см. Гл. [1, § 9).
Выше — в гл. I, § 8 мы уже говорили об онтологии Поппера. Существенным в его онтологии является то, что Мир-III порождён умом человека.
Иоанн с Креста (или Иоанн Крёстный) одно время был наставником Терезы, о которой мы уже говорили выше (см. гл. 1, § 3). Оба они были канонизированы католической церковью и оба позднее были подняты до уровня Doctor Mysticus.
В этой статье даётся следующее определение пространства:
… понятие о математическом пространстве как «многократной протяжённости» было выдвинуто в 1854 г. Б. Риманом (В. Riemann); оно обобщалось, уточнялось и конкретизировалось в различных направлениях… В современной математике пространство определяют как множество каких-либо объектов, которые называются его точками; ими могут быть геометрические фигуры, функции, состояния физической системы… Рассматривая их множество как пространство, отвлекаются от всяких их свойств и учитывают только те свойства их совокупности, которые определяются принятыми во внимание или введёнными по определению отношениями (с. 712).
Семантика ритма нами ранее рассматривалась в публикациях: пуб; [Налимов, Дрогалина, 1978], [Налимов, 1979].
Напомним здесь (см. гл. 1, § 4) иронически данную Буддой рекомендацию непросветвлённому идентифицировать свою личность, если ему это уж очень нужно, скорее всего, с телесным началом.
Представление об ангелах мы встречаем ещё в Иудаизме. В раннем Христианстве оно развивается Оригеной и Дионисием Ареопагитом. Далее можно обратить внимание на Роберта Гроссетеста (ок. 1168–1253) — английского учёного и философа. Опираясь на книгу Мак-Ивой [McEvoy, 1982], мы отметим высказывания Гроссетеста о том, что ангелы занимают срединное положение между Богом и человеческой душой. В экстазе Богопознания человек может достигнуть ангельского состояния.
Отметим, что Роберт Гроссетест был по своему значению, наверное, вторым, после Аристотеля, психологом Запада. Он уделял большое внимание проблеме душа — тело. Не имея возможности изложить его концепцию полностью, приведём здесь только два его высказывания в пересказе Мак-Ивой [McEvoy, 1982]:
…для каждой рождённой личности душа сотворяется из ничто (ex nihilo) и обретает индивидуальность, соотносясь с телом (с. 275-6).
Душа не имеет позиции (situs) и местоположения (locus) в теле так же, как её не имеет их и Бог в мире (с. 265).
Хочется ещё обратить внимание на то, что в «Световой метафизике», разрабатываемой автором, говорится о геометрической основе природы. Таким образом, он оказывается и предтечей тех, кто пытается строить математизированные концепции мира в наши дни.
О роли и значении фундаментальных констант физики мы уже говорили выше (см. гл. IV, § 2).
Триада семантически связанных слов свобода — достоинство — рабство служила темой длительных медитаций, описанных в книге [Nalimov, 1982].
Л. Д. Ландау, Е. М. Лившиц. Квантовая механика, М.: Изд-во физико-математической литературы, 1963, 39 с.
Указанное отличие следует отнести к тому, что в квантовой логике имеет место ряд структурных особенностей, приводящих к тому, что формула полной вероятности там не может быть выписана буквально в том же виде, как в классическом случае. Подробнее об этом см. очень интересную работу Гриба А. А. «Квантовая логика: возможные применения» в сборнике «Закономерности развития современной математики». М.: Наука, 1987.
Эта мысль перекликается с идущими от Платона представлениями, разделяемыми сейчас многими математиками, об изначальной заданности математических форм мышления. Ю. Н. Тюлин. Учение о гармонии. Москва: Музгиз, 1984, 220 с.
Этот номер журнала целиком посвящён теме Psychodelics Rivisited.