Спор на девушку друга. Её слепое счастье

Глава 29. Что-то на райском

Арсений.

Я надеялся открыть глаза и увидеть рядом хрупкое тельце Нежика, но нет. Я спал один. Либо это было пьяное видение, либо просто чудесный сон. И в нём она не отталкивала меня. Трепала за волосы, ревновала, бурча себе под нос, шептала слова любви, когда я был на пороге замка Морфея.

Глаза метнулись на тумбочку, где лежит бархатная коробочка с кольцом. Она стоит открытая, направленная к лучам солнца и сверкает красотой. Мне грустно. Оно могло красиво сверкать на пальчике Нежика, но лежит в этой чёртовой коробке. И всё из-за меня. Из-за спора и того, что я на него повёлся.

Поднимаюсь, замирая напротив зеркала. И когда я успел раздеться, да ещё и вещи сложить на кресло? Я в бреду ещё и её поведение копировал, что-ли?

Принимаю душ, переодеваюсь и, возвращаясь в комнату, спотыкаюсь о спортивную сумку. Её спортивную сумку. На всякий случай расстёгиваю молнию и заглядываю внутрь. Действительно. Её пижама, в которой она мне снилась. Или не снилась? Может, она просто не забрала вещи ещё с того раза?

Сомнения терзают меня до тех пор, пока я не захожу на кухню. К холодильнику прикреплена записка, на которую я сразу обращаю внимание.

"Завтрак на плите. Надеюсь, когда проснёшься, он всё ещё будет горячий. А после завтрака, уезжай. Искренне верю и надеюсь, что когда я вернусь, тебя уже там не будет."

— Зря ты в это веришь и надеешься, любовь моя! — Фыркаю, разговаривая сам с собой. Открываю крышку сковороды. Оладушки. Во рту скапливается слюна. — Мммм..

Но засунуть за одним руку я не успеваю. Щёлкает дверь, и через пару минут Снежана застывает в проёме кухонных дверей.

— Ты ещё здесь? Я, кажется, ясно дала понять, что не хочу тебя видеть. — Проговаривает.

— Я только проснулся. — Пожимаю плечами. — Вот, собираюсь оценить твои кулинарные способности.

— Три часа дня, Соколовский. Кто так долго спит? — Нагло отодвигает меня от плиты. — Садись. Я разогрею. — Бросает свой маленький портфельчик на стул, начиная кашеварить. Выкладывает на блюдо, засовывает в микроволновку, ставит вариться кофе.

— Если ты не помнишь, вчера я пришёл под утро. Точнее, сегодня. Поэтому так долго проспал. Но я рад. Мне приснилось, что ты говорила мне слова о любви. — Щурюсь, прекрасно понимая, что это был не сон.

— Чушь какая! — Щёки девушки заливаются краской. Она такая милая и красивая, что я не могу перестать любоваться. Сегодня волосы завиты в крупные локоны, на лице лёгкий макияж. Одета в бежевый топ, укороченный белый пиджак и такую же плиссированную юбку. Бежевые чулочки вообще не дают покоя. В голове без конца появляются картинки, как я вожу пальцами по их кромке, а потом снимаю с Нежика всё, кроме них.

— Чушь, это наш с Димоном спор. — Выдыхаю, решая не оттягивать разговор. — Меня это не оправдывает, но изначально я ничего этого не хотел. Просто он нажал на моё эго, и я, как любой дебил, повёлся. Но я не играл. Ни минуты с тобой я не играл. Открывался, помогал, влюблялся. Всё было по-настоящему. Всё между нами реально. Я люблю тебя. И я благодарен этому грёбаному спору, иначе бы я не встретил тебя.

— И много вы поставили на мою жизнь? — С грохотом опускает тарелку с оладьями на стол. — Много ты выиграл, Соколовский?

— Я… Ничего. — Пожимаю плечами. — Я предложил Димону всё, что угодно, только бы он не говорил тебе о споре и оставил нас в покое. Он сделал вид, что согласен, забрал машину, деньги и улетел восвояси. И, как оказалось, всё-таки тебе что-то наплёл.

— Он ничего мне не говорил. Я услышала ваш разговор. Ну, часть его. — Отмахивается. — Но он видел, что я стою в дверях. Видел и говорил эти гадости, мерзко улыбаясь. — На шикарных глазёнках вновь появляются слёзы.

— Не плачь, девочка моя. Уже всё хорошо. Всё будет хорошо. Только прости меня. Дай мне последний шанс.

— Ничего не будет хорошо… — Вертит головой в разные стороны, отпивая чуточку кофе. — И шанса никакого не будет.

— Нежик… — Выдыхаю. — Без тебя моя жизнь тусклая и безжизненная. Будто зрение ко мне и не возвращалось вовсе. Я не играл с тобой. Я проживал с удовольствием каждый совместный миг. Я дышал. А сейчас я задыхаюсь. — Отставляю в сторону кофе. — Ты такая красивая, такая манкая. Мне безумно хочется коснуться тебя. Так тяжело наконец видеть тебя и не иметь возможности поцеловать. Так тяжело смо..

— Наелся? — Перебивает. Её щёки горят огнём. — Вот и хорошо. — Собирает всё со стола, не успеваю я ничего ответить. Встаю, отбираю посуду. Ставлю обратно, беря девушку в капкан.

Она прижата задом к обеденному столу, мои руки по бокам. От тяжёлого дыхания наши грудные клетки соприкасаются. Сердце разрывается от чувств и желания. Я схожу с ума.

— Я пизданусь сейчас от того, какая ты красивая. Я влюбился в тебя не видя, а теперь вообще не могу собрать расплавленный мозг. Отвести взгляд. Мне хочется наблюдать за тобой вечно. — Наклоняюсь ближе, обжигая её щёку горячим дыханием. — Я так по тебе соскучился… — Голос хрипнет. Стягиваю с неё пиджачок, запечатывая поцелуй на голом плече.

— Арс… — шипит, пытаясь отдалиться, но у неё не получается. Мы безумно близко, так горячо, что я сейчас просто растекусь лужицей у её ног. — Не надо…

— Я хочу тебя… — Касаюсь пальцами бедра, провожу по кромке чулок. Чувствую как от моего прикосновения на коже образовываются мурашки. Её реснички трепещут, щёки ещё больше розовеют, а пухлый ротик приоткрывается. Мы уже занимались с ней любовью, но ощущение, когда ты видишь все эти эмоции, не сравнится ни с чем. Она как открытая книга.

— Ты спал с кем-то после меня? — выдыхает ревниво. Голос осип и легонько дрожит. Она уже практически сдалась.

— Только в своей голове.. — Отвечаю, цепляя зубами мочку её уха. Девушка тихо постанывает, давая мне всё больше зелёного света. — Но и это тоже было с тобой. Снова и снова…

— Арс, нельзя. Я тебя не простила… — Будто бы сопротивляется, подставляя тонкую шейку под поцелуи. — Ох..

А я не упускаю момента. Запечатываю поцелуем каждую родинку, каждую венку, каждую веснушку. Спускаю лямки топа, зацеловываю плечи, ключицы. Запускаю руку под юбку, сжимая упругие ягодицы в кружевных стрингах.

— Я не прошу прощать меня прямо сейчас. — Возвращаюсь к её лицу, замирая возле манящих губ. — Я лишь умоляю дать мне шанс. Прощения я буду просить всю оставшуюся жизнь, обещаю…

— Соколовский! — Всхлипывает, когда я одной рукой цепляю её нижнее бельё, и оставляю его на полу. — Я… Боже… Я против… — Стонет.

— Кажется, ты очень даже "за" — Из горла вырывается рык, когда я провожу ладонью по влажным до безумия складочкам. Внутри взрывается фейерверк от понимания, что она соскучилась так же сильно, как и я.

— Нет смысла… — Выдыхает. Усаживаю её на стол, задирая красивые ножки. Спускаю тонкий топ, оголяя пышную грудь со стоящими острыми сосочками.

— Что? — Не понимаю. Впиваюсь в сладкие губы требовательным поцелуем. Крышу сносит напрочь, хочется кричать от чувств. От любви. От желания.

Мы сминаем рты друг друга, толкаемся языками, явно изголодавшись. Стонем в унисон.

— Сопротивляться… Нет смысла. Это глупо. Я… — прикусываю нижнюю, спускаясь к её горошинкам. Посасываю, дразню, оттягивая пальцами, мну.

Сдирает с меня футболку, начинает расстёгивать ширинку.

— Подожди… — Отрываюсь. — Хочу, чтобы ты была ещё немного одета… — Смотрит на меня вопросительно. Быстро бегу в комнату и забираю из коробочки кольцо. Вновь прижимаюсь к её губам, и пока она отвлекается, надеваю кольцо на её безымянный. — Хочу отныне трахать только свою невесту..

— Арс… — Злобно.

— Люблю тебя, моя девочка. — Укладываю её спиной на стол, притягиваю за задницу ближе к краю. Задираю юбку на талию. — Сейчас мы хорошенько потрахаемся, а потом я буду извиняться. Идёт? — Спрашиваю, и она кивает.

Снова начинаю покрывать поцелуями грудь, спускаться по животику, зацеловывать ляжки. Перехожу на внутреннюю сторону бедра, немного прикусывая. Снежана всхлипывает, губы раскрываются в немой букве "о". Поднимаюсь выше и выше, приближаясь к заветному местечку. Малые половые губки показываются наружу розовыми лепестками. Она выглядит как сочная только раскрывшаяся лилия. Мне хочется остаться в её промежности навечно. Вылизывать её до треска. До бурных брызг. Криков.

— Арс… — Выгибает спину, когда я наконец-то прижимаюсь к манящей киске. Целую, легонько всасывая разбухшую горошину. — Божечки… Боже… — Шепчет, зарываясь пальцами в мои волосы. Обожаю, когда она так делает. Меня это с ума сводит. Обезоруживает.

Начинаю водить языком по лепесткам, каждый раз кончиком надавливая на клитор. Она стонет. Громко, вызывающе, сладко. Так эротично, что мой стояк начинает приносить ужасный дискомфорт. Одной рукой продолжаю удерживать её бёдра, а два пальца другой ввожу в истекающую влагой дырочку. Начинаю трахать со всех сторон. Губы, язык, пальцы, даже зубы. Она вся горит. Дрожит, извиваясь, как змея на сковородке.

Кончает, изливаясь прямо на мой язык. Её и без того сладкий вкус становится ещё более соблазнительным.

Не дожидаясь, пока она оправится от оргазма, избавляюсь от одежды и медленно, но так тягуче приятно погружаюсь внутрь. Её пульсирующие стенки сжимают член, возбуждая до темноты в глазах. На несколько секунд даже создаётся впечатление, что я вновь ослеп. Но когда картинка возвращается, и я вижу прекрасные зелёные глаза малышки, наполненные удовольствием, то понимаю, что всё отлично. Да и вообще, я просто попал в рай.

— Пиздец ты красивая… — Толкаюсь бёдрами, насаживая малышку по самые яйца. Сжимаю пышную грудь, оттягиваю каменные сосочки. — Мало того, что вся такая охеренная, так ещё и красивая… Я сорвал джекпот… — Ускоряюсь. Оставляю на бёдрах синяки, но ей это нравится. Девочка кричит. Кричит так, как никогда со мной ещё не кричала. Это смесь любви, ненависти, скуки по нашим шалостям и дикого необузданного желания. Она растворяется в нас. Отдаётся без остатка просто кайфуя.

— Ещё… — Просит судорожно. — Жёстче… Я хочу взорваться… — Впивается ноготками в мои ягодицы, и я дарю ей горячий шлепок, который сразу же оставляет на её молочной коже багровый отпечаток. — Да! — Вскрикивает. Чувствую, как влагалище снова пару раз заходится спазмами, и понимаю, что она близко. Что она близко, и ей нравится моя грубость.

Увеличиваю толчки, отводя бёдра назад и вклиниваясь всё и сильнее и жёстче. Одной рукой шлёпаю, другой сжимаю хрупкую шею.

— Моя развратная девочка… — Хриплю, с удовольствием наблюдая, как глаза крошки закатываются, в уголке губ скапливается слюна и она снова начинает бешенно сдавливать меня изнутри.

Не выдерживаю, кончая с ней одновременно. Сшибает с ног, словно волной цунами. Ощущение безграничного кайфа и ангельской эйфории. Будто нас сбило локомотивом. Но он ехал в рай.

Опираюсь о столешницу, чтобы не упасть. Продолжаю находиться внутри, желая прочувствовать всю её дрожь до конца. Всматриваюсь в милое личико. Она улыбается. Улыбка вялая, уставшая. Волосы прилипли к потному лицу, из глаз текут слёзы. Но она улыбается.

— Мне так хорошо… — Признаётся, смахивая слезинки пальцами. — Это в миллион раз лучше, чем представлять тебя в душе…

— О, а ты и такое делала? — Играю бровями, поднимая малышку на руки. Несу в спальню. Нам с ней определённо нужно пару часиков поспать. Это был нереальный взрыв.

— Не одному же тебе на меня рукоблудить! — Фыркает.

Прижимаю её к своей груди, накрывая нас одеялом. Целую в висок, глажу хрупкое плечико.

Никогда не думал, что буду так счастливо себя чувствовать от того, что я просто лежу в кровати с девушкой. С любимой девушкой.

— Ты ведь выйдешь за меня, да? — Немного приподнимаюсь, ожидая ответа.

— Как будто у меня есть выбор. — Мурлычет.

— Он всегда есть. — Целую костяшки её пальцев, кисть, запястья. Мне хочется зацеловать её всю..

— Примерно час назад… В кухне… Выбора мне не дали. — Щёлкает меня по носу, снова улыбаясь.

— Это другое, я… — Договорить не успеваю.

В квартире раздаётся гул домофона, а потом мы с Нежиком слышим спокойный голос Александра.

— Арсений Павлович, к вам Дмитрий Павлович поднимается. Он настоял. Сказал у него к вам серьёзный разговор.

— Как всегда вовремя… — Бухтит Нежик, и забирается под одеяло с головой.