Спрут 4

Новая попытка запугать

— Прекрасно, господа. Бюджет утвержден, мне кажется, наше совещание можно считать закрытым.

В большом зале муниципального совета мэр Джулио Паризи поднялся со своего места и с облегчением вздохнул. Он опасался, что заседание затянется, споры будут более ожесточенными.

Все встали, и зал сразу наполнился шумом голосов и отодвигаемых стульев. Никто не мог себе представить, что сейчас произойдет нечто столь сенсационное.

— Всем оставаться на своих местах!

Из двери в глубине зала стремительно вошел Каттани в сопровождении отряда вооруженных до зубов полицейских, которые тотчас блокировали все выходы.

Мэр был уже на пороге. Он обернулся, и глаза его полезли на лоб от удивления.

— Господи боже ты мой! Вы что, совсем рехнулись?

— Не кипятитесь, дорогой мэр, — спокойно произнес комиссар. И помахал в воздухе пачечкой документов. — Вы арестованы. Вот ордер на арест.

Мэр стоял с открытым ртом, словно не понимая, в чем дело. Но кто-то из оппозиции ухмыльнулся и вполголоса проговорил:

— Наконец-то! Этот мошенник давно того заслуживает.

Но на этом сюрпризы не кончились. Каттани прошел вперед, до самого кресла мэра. Он был похож на народного трибуна, возглавившего переворот. Он снова потряс документами и зачитал:

— Марио Бини, асессор по делам туризма. Джованни Альяти, асессор по учебным заведениям, Джулио Нованта, асессор по финансам… Присутствуют?

Все трое с угрюмым видом поднялись со своих мест.

— Вы тоже объявляетесь арестованными, — произнес Каттани. — Я еще не кончил. Ордера на арест имеются также в отношении двух муниципальных советников — Этторе Джорелли и Флавии Мура. Следуйте за мной!

Ордера на арест этих лиц выдала Сильвия. Как только она вернулась на работу, так сразу же продолжила расследование по делу о казино. Документы, конфискованные у асессора Канопио, были слишком красноречивы. В муниципалитете кто-то здорово наживался на этом казино. Деньги текли рекой.

Эти аресты не только вызвали громкий скандал, но и пробили серьезную брешь в преступной организации, обогащавшейся посредством казино. Тано Каридди поэтому срочно связался по телефону с Нитто.

— Надо незамедлительно остановить их, — сказал он.

— Это я беру на себя, — заверил Нитто. Глаза его загорелись безумным огнем. — Да, да, черт возьми, этим делом займусь я.

Каттани предвидел, что им попытаются отомстить. И был готов к ответным действиям.

— Тебе следует быть начеку, — предостерег он Сильвию.

Она кивнула и ввела его в курс последних событий. Она получила сообщение из тюрьмы от Улитки. Мафиозо хочет ее видеть.

— Я поеду. Может, он, наконец, решил расколоться!

Комиссар встревожился.

— Я тебя одну не пущу.

У мафиозо по кличке Улитка было худое лицо с резкими чертами, один глаз немного косил. Рука, в которую его ранил Каттани, была забинтована. Он держал ее на перевязи — на шелковом платке, завязанном узлом на шее.

Его ввели в комнату, где ожидали Сильвия и Каттани. Он обвел помещение хмурым взглядом и громко и отчетливо проговорил:

— Я не желаю, чтоб тут были посторонние.

Сильвия знаком показала конвойным, чтоб они ушли и закрыли за собой дверь. Но Улитка этим не удовлетворился. Он попятился, и голова у него нервно дернулась.

— Пусть он тоже выйдет, — прошипел мафиозо, указывая на Коррадо.

— Послушай, красавчик, — резко оборвал его комиссар, — если у тебя есть что сказать, то давай выкладывай. Я отсюда никуда не уйду.

Мафиозо в знак неудовольствия только громко фыркнул, но не стал спорить. Он присел за маленький столик и пристально уставился на Сильвию. Их разделяло немногим больше полуметра.

— Меня в полиции избили до полусмерти. Но я их прощаю. Господь не оставит того, кто невиновен.

— Вы вызвали меня, чтобы подать жалобу? — спросила Сильвия.

— Нет. Я хотел сказать вам пару слов насчет того друга, который вас обслужил. Вы его помните?

Сильвия проглотила комок в горле. У нее больно кольнуло сердце, и она испугалась, что сорвется.

— Да, — ответила она совершенно спокойно, — помню.

— Так вот, этот друг просил передать от него подарок.

Молниеносным движением он что-то выхватил из повязки на руке. Это была крышка от жестяной консервной банки с заточенными остриями по всему краю. Мафиозо зажал ее между указательным и большим пальцами и направил на горло помощника прокурора.

Каттани не спускал глаз с мафиозо, следя за каждым его движением. Почуяв опасность, он был готов броситься на помощь Сильвии. Поэтому он вовремя успел прыгнуть и оттолкнуть женщину в сторону, что позволило избежать худшего.

Жестяной кружок не достиг горла. Он лишь прорезал блузку и оставил неглубокий след на плече.

Каттани мгновенно одной рукой схватил мафиозо за кисть, а другой вцепился ему в волосы и безжалостно повернул голову, грозя свернуть шею. Затем позвал конвойных и велел увести Улитку.

Он осмотрел рану Сильвии.

— Пустяки. Всего лишь царапина. — Инстинктивно, движением, удивившим его самого, взял ее красивое лицо в ладони. — Пойдем, — сказал он.

Сильвия пошла рядом, опираясь на его руку.

— Почему бы тебе не взять отпуск, немножко передохнуть? Это расследование может свести в гроб даже такого, как я, а уж я-то достаточно закален.

— Может, ты и прав, — согласилась она. — Я уже думала попросить главного прокурора Фалиши взять в руки это расследование самому.

— А ты могла бы поехать на некоторое время в Рим к своему мужу.

— Ох, — вздохнула она, — какой там муж. — Она в глубокой печали опустила голову. — Между ним и мною уж давно ничего нет. Мы даже не перезваниваемся.

Если замужество Сильвии оказалось несчастливым, то брак Эстер никогда и не претендовал на счастье.

— Это была лишь деловая сделка между мною и твоим отцом, — сказал ей в один прекрасный день Тано. — Теперь он умер. Если хочешь, мы можем начать хлопоты о разводе.

— Нет, — с напускной веселостью возразила Эстер. Она заставила себя разыгрывать роль влюбленной, чтобы выполнить обещание, данное комиссару: она поклялась Каттани погубить мужа. — С чего это тебе вздумалось меня оставить? Может, я не в твоем вкусе?

Он был несколько ошарашен. Привыкнув к мысли, что эта девушка — лишь одно из условий сделки, Тано никогда даже не пытался взглянуть на нее как на женщину. Он осторожно взял ее за подбородок и пристально на нее поглядел, словно видел впервые в жизни.

— Нет, маленькая, ты мне нравишься. Ты мне даже очень нравишься.

Она нерешительно протянула руку и погладила его по полосам. Тано обхватил ее за талию и, с силой прижав к себе, крепко поцеловал.

В постели их тела тесно сплелись. Тано обнимал ее с неподдельной страстью. Потом она откинулась, совершенно обессиленная, с тягостным холодом в сердце. Уткнулась головой в подушку и беззвучно заплакала. Когда он встал, Эстер притворилась, что не хочет его отпускать.

— Сейчас мне пора идти, — сказал Тано. — У меня деловое свидание, которое ни в коем случае нельзя пропустить.

Его ожидал — в Швейцарии — Эспиноза.

— С островом ничего не выходит, — сообщил ему Тано. — Мои друзья не намерены его продавать.

Эспиноза стоял, выпрямившись во весь свой внушительный рост.

— Я не знаю, кто ваши друзья. Я имею дело только с вами. Будьте осмотрительны. После смерти Рази в «Международном страховании» многое может перемениться.

— Это угроза? — спросил Тано. — Угрозы на меня не очень-то действуют. Я знаю, зачем вам понадобился этот остров: вы хотите превратить его в свалку радиоактивных отходов.

«Ах ты, сукин сын, черт бы тебя побрал. И как это только ты сумел пронюхать о моих планах?» — спросил себя Эспиноза, бросив на Тано быстрый испытующий взгляд.

— Да, действительно, — сказал он. — В европейских странах проблема радиоактивных отходов стоит очень остро. А у меня есть готовое решение. И это выгодная сделка, колоссальный бизнес.

— Я посоветуюсь со своими друзьями, — проговорил Тано. — Наверно, им будет интересно знать, что они с этого могут иметь.

— Это абсолютно законный интерес. — Эспиноза дотронулся до его руки, неожиданно проявляя дружеское к нему расположение. — Я всегда учитываю требования тех, с кем имею дело. И никогда не подводил того, кто идет мне навстречу. — Он откинул голову, словно желая собраться с мыслями, и сказал: — Ну-ка… Думаю, сумма в четыреста миллиардов лир в год будет вполне приемлемой.

— Скажем лучше: справедливой, — уточнил Тано, у которого насчет честности и справедливости были собственные, весьма оригинальные представления.