Спящая красавица

Глава 29

Секретарь постучал своим молоточком, возвещая о начале четвертого дня судебного процесса над Джошуа Максфилдом. Дилайла Уоллес улыбалась в предвкушении событий, которые сулил этот день. Она была в восторге от коллегии присяжных, которых внесли в список в первые два дня суда. Твердые, положительные, не настроенные шутить люди. Она была уверена, что они разгадают все уловки защиты, признают подсудимого виновным в убийстве при отягчающих обстоятельствах и не станут испытывать никаких сомнений относительно вынесения надлежащего приговора в виде смертной казни.

Дилайла также радовалась тому, как прошли вступительные речи. Ее речь была обстоятельной и пылкой. Она перечислила свидетельства, с которыми присяжным предстояло ознакомиться в хронологическом порядке, и назвала имена свидетелей, которые должны будут с ними выступить. К концу своей речи она заметила, что несколько членов жюри непроизвольно кивают, когда она выдвигает то или иное из своих положений. Кроме того, они отзывчиво улыбались, когда она иногда вносила толику юмора в судебную процедуру. Дилайле было легко завоевывать друзей, и она чувствовала, что уже приобрела двенадцать новых.

По мнению Дилайлы, вступительная речь Эрика Свободы была занудной и неинформативной. Он рассуждал о концепции разумного сомнения, но не привел ни единого аргумента, почему присяжные должны к концу процесса проникнуться таким сомнением. Он довольно туманно выразился насчет того, как защита собирается противостоять доводам обвинения. В общем, толковал о теории, но не представил никаких фактов. И Дилайла знала почему. У зашиты не было аргументов, которые могли бы перебить ее доводы. Джошуа Максфилд виновен, виновен, виновен! И Дилайла была счастлива, что у нее имеются средства призвать его к ответу.

Слушать дело Джошуа Максфилда назначили достопочтенного Эндрю Шимацу. Судья Шимацу был низенький круглолицый человек, американец японского происхождения, с шапкой прямых черных волос. Окончив Гавайский университет с инженерным дипломом, Шимацу затем посещал в Портленде Юридическую школу права имени Льюиса и Кларка и задержался в этой новой своей профессии. После того как он проработал несколько лет в крупной юридической фирме и два срока в законодательном органе штата, губернатор назначил его судьей округа Малтнома. Это был его шестой год в должности судьи. Интеллект и спокойный, рассудительный темперамент сделали его одним из самых популярных судей.

– Пригласите вашего первого свидетеля, мисс Уоллес, – отдал распоряжение судья Шимацу.

Дилайла решила начать обвинительную аргументацию на этом процессе с самого обаятельного и беспроигрышного своего свидетеля. Обвинительница хотела, чтобы присяжные уверились в виновности Максфилда. А как только у них сложится мнение, Эрику Свободе будет уже очень трудно его изменить.

– Штат вызывает Эшли Спенсер! – объявила Дилайла.

Пока Эшли шагала по проходу к свидетельской трибуне, ей вспомнилось, в каком ужасе она пребывала, когда несколько лет назад свидетельствовала на предварительных слушаниях по делу Джошуа Максфилда. Сегодня она была сосредоточенной и гневной. Проходя мимо стола защиты, Эшли метнула на Максфилда испепеляющий взгляд, с удовлетворением отметив, что он избегает встречаться с ней глазами. Эшли отвернулась и прошла в переднюю часть свидетельской трибуны, где и стояла с высоко поднятой головой, пока ее приводили к присяге.

Затем Эшли опустилась на стул на свидетельской трибуне в ожидании, пока Дилайла Уоллес начнет свой прямой допрос. Джерри помещался позади обвинителя, в первом ряду зрителей. Когда их взгляды встретились, он ободряюще улыбнулся. Эшли удержалась от ответной улыбки. Дилайла проинструктировала ее, наставляя быть серьезной с той минуты, как она займет свидетельское место, и до окончания свидетельствования.

Рядом с Джерри сидел Майлз Ван Метер. Дилайла не включила его в список свидетелей обвинения. Он пришел в суд, чтобы оказать моральную поддержку сестре, когда та станет давать показания, а также потому, что занимался написанием второй, обновленной редакции своей книги.

Дилайла начала допрос с того, что мягко и аккуратно провела свидетельницу по ее отношениям с родителями и ее футбольной карьере в период учебы в школе. В своей вступительной речи Дилайла в общих чертах обрисовала, каких показаний она вправе ожидать от Эшли, и теперь члены жюри присяжных с полным сочувствием слушали то, что говорила Эшли.

Заложив информационный фундамент, Дилайла подвела Эшли к ночи, когда убили ее отца и Таню Джонс. Эшли поведала присяжным, как вломившийся в дом преступник напал на них с Таней, связал и она беспомощно наблюдала, как он тащит Таню в гостевую комнату. Но от спокойной уверенности Эшли не осталось и следа, когда она подробно рассказывала об изнасиловании и убийстве Тани. Ей пришлось даже прерваться и выпить воды, прежде чем продолжить.

– Вы в состоянии говорить, мисс Спенсер? – спросил судья Шимацу. – Мы можем прерваться ненадолго.

Эшли сделала глубокий вдох и посмотрела на Джошуа Максфилда. И вновь Максфилд отказался встретиться с ней глазами. Это придало девушке сил.

– Я бы хотела продолжить, ваша честь. Я чувствую себя нормально.

– Очень хорошо. Прошу вас, мисс Уоллес.

– Благодарю, ваша честь. Итак, Эшли, вы сказали, что услышали сдавленные крики Тани Джонс. Каким был первый звук, который вы услышали от человека, напавшего на Таню, после того как он утащил ее в гостевую комнату?

– Я... я услышала тяжелое дыхание, будто он ловил ртом воздух.

– Что вы подумали по этому поводу?

– Протестую, ваша честь! – вмешался Эрик Свобода. – Ответ свидетеля неизбежно будет носить гипотетический, умозрительный характер.

– Ваша честь, далее последуют свидетельские показания о том, что мисс Джонс была девственницей и наличествовали признаки изнасилования. Наблюдения мисс Спенсер в полной мере подкрепятся этими показаниями.

– Мистер Свобода, я намерен позволить мисс Спенсер свидетельствовать.

– Итак, Эшли? – подбодрила Дилайла.

– Это звучало, как... это было похоже на секс. – Эшли покраснела. – На то, что он испытывает оргазм.

– Что вы услышали потом?

– Как Таня тоненько вскрикивает. Я услышала... Это походило на звук, издаваемый животным. Он не был похож на человеческий. Затем какое-то ворчание и хрюканье, а вскоре Таня перестала вскрикивать.

– Эти звуки прекратились, когда Таня перестала вскрикивать?

– Нет. Они продолжались, дверь гостевой комнаты с грохотом распахнулась.

– Что, по вашему мнению, должно было произойти в следующий момент?

– Я... я была уверена, что он собирается меня изнасиловать и убить, как Таню. Думала, со мной повторится то же самое.

– Что же произошло в действительности?

– Он остановился в дверях и уставился на меня. Мне казалось, это продолжается бесконечно. Но он не стал входить в комнату, а двинулся по лестнице вниз.

– Вы слышали, что там происходит?

– Открылась дверца холодильника.

– Через некоторое время мы еще вернемся к тому, что произошло на кухне, но я хочу, чтобы вы рассказали присяжным, как вам удалось бежать.

Эшли выпрямилась на стуле и повернулась лицом к жюри. Она почувствовала себя точно так же, как некогда, во втором классе, когда вышла на важную футбольную встречу, ощущая духовное присутствие отца. Сейчас, в этом зале, Норман снова был с ней, и это воодушевляло Эшли, придавая ей сил.

– Меня спас мой отец! – с гордостью заявила она присяжным. – Он пожертвовал своей жизнью для того, чтобы спасти мою жизнь. Меня бы не было сегодня в живых, если бы не мой отец, Норман Спенсер!

Дилайла попросила Эшли подробно рассказать о том, как ей удалось ускользнуть от преступника, и о ее последующем решении перейти учиться в академию. Эшли также поведала присяжным о своем знакомстве и беседах с Джошуа Максфилдом и о поступлении своей матери в группу литературного мастерства. Потом Эшли перешла к показаниям о происшествии в лодочном домике.

– Эшли, – спросила Дилайла, – вы серьезно относились к занятию футболом?

– Да.

– В дополнение к тренировкам в команде вы занимались в соответствии с собственной тренировочной программой?

– Да, я тренировалась дополнительно.

– Вы привыкли по вечерам совершать пробежки в лесу на территории академии, чтобы тренировать дыхание и ноги?

– Да.

– Вы вышли на пробежку в тот вечер, когда убили Терри Спенсер?

Эшли побледнела и потупила взгляд.

– Да. – Она промолвила это так тихо, что судебному репортеру пришлось попросить ее повторить свой ответ.

– Во время вашей пробежки вы видели кого-нибудь?

– Да.

– Кого?

Эшли посмотрела в другой конец зала и указала на Джошуа Максфилда.

– Я видела обвиняемого.

– Что он делал?

– Шел к реке.

– Было что-то необычное в этом его действии?

– Нет. Он жил неподалеку от лодочного домика.

– Он направлялся к лодочному домику или от него?

– К домику.

– Случилось ли что-нибудь необычное вскоре после того, как вы увидели подсудимого?

– Да. Я услышала женский крик. Потом еще один.

– Насколько быстро один за другим последовали крики?

– Очень быстро.

– Откуда они раздавались?

– Со стороны лодочного домика.

– Что вы сделали, услышав их?

– Я испугалась. И замерла. Затем подумала, что, наверное, с кем-то произошел несчастный случай, побежала напрямик через лес и остановилась возле лодочного домика.

– Вам встретился кто-нибудь по пути к лодочному домику?

– Нет.

– Что произошло дальше?

– Я услышала, как женский голос сказал что-то.

– Что именно?

– Я не разобрала. Просто услышала звук. Он раздавался приглушенно, из-за стен домика.

– Почему вы решили, что говорила женщина?

– Голос был высоким.

– Что вы сделали, услышав голос?

– Я заглянула в окошко домика.

– Что вы увидели?

Эшли опять указала на Максфилда.

– Я увидела подсудимого и двух женщин, лежащих на полу. Он держал в руке нож. На ноже была кровь. – Чувствовалось, что Эшли трудно дышать, но она усилием воли заставила себя закончить показания. – Он заметил меня и погнался, чтобы тоже убить. Он убил мою мать, а потом пытался убить и меня.

– Кто убил вашу мать, Эшли? – спросила Дилайла. – Кто пытался убить вас?

– Он, Джошуа Максфилд! Он пытался убить меня! Он убил мою мать!

Эшли зарыдала.

После перерыва Дилайла попросила Эшли подробно рассказать о своем возвращении на территорию академии, о дальнейшем пребывании там и о вторжении в общежитие неизвестного, которое последовало вслед за побегом Максфилда из-под стражи. Перекрестный допрос, предпринятый Эриком Свободой, был, к счастью, коротким, однако Эшли закончила давать показания лишь к пяти часам. Судья Шимацу отложил судебное заседание на день. Дилайла, Джерри Филипс, Ларри Берч и Тони Маркс взяли Эшли в кольцо, помогая продраться сквозь толпу и выйти из зала суда. Дилайла остановилась перед лифтами и повернулась лицом к камерам и микрофонам. Своим телом она заслоняла Эшли от световых вспышек и вопросов, выкрикиваемых репортерами.

– Мисс Спенсер не станет отвечать на ваши вопросы. Она утомлена. Последние пять лет были для нее жестоким испытанием, и я прошу вас уважать неприкосновенность ее частной жизни. Сегодня она вела себя очень достойно и отважно. Дайте ей немного покоя.

– Ты была восхитительна! – воскликнул Джерри, когда за ними закрылись двери лифта.

– Я не чувствую себя восхитительно, – покачала головой Эшли.

– Так или иначе, теперь все позади, и Свобода не решился бросить тебе вызов.

– Со свидетельской трибуны, Джерри, я ничего этого не заметила.

– Я имею в виду, что твое свидетельство никто не осмелился оспорить по существу. Лучшего Дилайла и желать не могла. Ты станешь главным обвинителем Максфилда. Он даже не отваживался поднять на тебя взгляд. Присяжные это видели.

Но Эшли не испытывала эйфории, только усталость и опустошение. Впрочем, было еще ощущение наступившего покоя, ведь ее роль в судебном процессе закончилась.

Лифт остановился, и Джерри с детективами сопроводили Эшли до кабинета Дилайлы. Через несколько минут к ним присоединилась и сама Дилайла. На ее лице сияла улыбка.

– Ну дай же мне тебя обнять, подружка, – проговорила она, сгребая Эшли в свои горячие объятия. В следующую секунду она, по-прежнему не отпуская Эшли, отступила на шаг, словно стремясь разглядеть ее получше.

– Ты можешь с полным правом гордиться собой, юная леди. Ты в одиночку, без посторонней помощи, призвала к ответу кровавого убийцу. Я наблюдала за лицами двенадцати присяжных, и они уже обращены в нашу веру. Теперь для оправдания Джошуа Максфилда потребуется разве что вмешательство Всемогущего, а на его стороне лишь Эрик Свобода да сатана.

Эшли покраснела от похвалы.

– Как ты? – спросила Дилайла. – Успокоилась?

Эшли кивнула.

– Сегодня спи хорошо, дитя мое, ты хорошо поработала. Отомстила за своих родителей. Они тобой гордятся.

– Я так рада, что мне не придется больше приходить в суд.

Улыбка Дилайлы погасла.

– Знаю, тебе хотелось бы, чтобы все осталось позади. Но ты нужна мне в суде каждый день, пока длится процесс.

Эшли расстроилась. Дилайла посмотрела ей в лицо. Когда она снова заговорила, голос ее звучал твердо:

– Твоим родителям необходимо, чтобы ты была в суде, подавляла и устрашала их убийцу. Сейчас ты представляешь Нормана и Терри Спенсер, Таню Джонс. Очень важно, чтобы присяжные видели тебя каждый день. Они должны помнить, что ты наблюдаешь за ними и предъявишь счет.

– Хорошо.

Дилайла легонько сжала плечи Эшли.

– День торжества скоро настанет, но ты обязана исполнить свою роль до конца и удостовериться, что у Джошуа Максфилда больше не будет ни дня покоя.

Глава 30

На следующий день Джерри не смог отправиться в суд вместе с Эшли, поскольку присутствовал в суде округа Вашингтон по делу о разводе. Он предложил перенести заседание, но Эшли отказалась.

Когда она вошла в зал суда, Майлз Ван Метер уже сидел на своем месте в первом ряду.

– Вчера я не сумел поговорить с тобой, – сказал Майлз. – Твое выступление было превосходным. – Я наблюдал за присяжными. Они ловили каждое слово. Надеюсь, Кейси будет держаться так же хорошо, как и ты.

– Уверена, она очень сильная женщина.

– Я благодарен тебе за то, что проводишь с ней много времени. Это чрезвычайно помогает ей в выздоровлении.

– Она моя мать, – ответила Эшли. Думать о Кейси как о матери становилось легче.

– Учитывая то, как она с тобой обошлась, ты вообще ничего ей не должна. Именно это делает твое отношение к ней столь замечательным.

– Мне тоже помогло сближение с Кейси. Мне кажется, будто я заново обретаю семью.

Майлз собрался что-то ответить, но секретарь суда постучал молотком, требуя от присутствующих тишины.

Дилайла начала день с того, что вызвала троих слушателей группы литературного мастерства Джошуа Максфилда. Они сообщили присяжным, как расстроилась Терри Спенсер во время прочтения Максфилдом отрывка из своего романа о серийном убийце. Следующим свидетелем Дилайлы была секретарь декана Ван Метер, которая показала, что Терри встречалась с деканом в день своей смерти. Вслед за секретаршей Дилайла вызвала представителя телефонной компании, чтобы тот подтвердил, что декан звонила матери Эшли примерно через час после их встречи в академии.

Слушая свидетельские показания, Эшли поглядывала на Джошуа Максфилда в те моменты, когда свидетель делал какое-нибудь важное заявление или освещал важное обстоятельство. Но подсудимый ни разу не ответил на взгляд. Он сидел с опущенными плечами, упершись взглядом в стол. Эшли показалось, что он сдался, отказался от борьбы.

Следующим свидетелем, которого пригласила Дилайла, была доктор Салли Грейс, судебно-медицинский эксперт. Значительную часть утреннего заседания заняли ее объяснения того, какие медицинские факторы повлекли за собой смерть Тани Джонс и родителей Эшли. Объяснения доктора Грейс сопровождались наглядными фотографиями, которые роздали присяжным. К счастью для Эшли, зрители не могли видеть этих снимков, сделанных на месте преступления и при вскрытии. Уже одно только перечисление телесных повреждений, полученных ее родителями и подругой, звучало жутко. Несмотря на то что Дилайла заранее предупредила Эшли о том, что ей придется услышать, ей потребовалось все самообладание, чтобы остаться в зале суда.

После обеденного перерыва Дилайла попросила Тони Маркса представить вещественные доказательства, собранные в лодочном домике и в коттедже Джошуа Максфилда. Потом она вызвала детектива Берна, который представил улики, найденные на месте преступления в доме Спенсеров. По прошествии часа, ушедшего на это изложение, Дилайла задала вопрос:

– В какой-то момент вашего расследования у вас возникла гипотеза, что человек, совершивший эти преступления, совершал подобные преступления и в других штатах?

– Да, – ответил Берч.

– Какие шаги вы предприняли для проверки данной гипотезы?

– Мы отослали информацию о нашем деле в ФБР.

– С какой целью?

– В Бюро существует подразделение, оно занимается систематизацией и выявлением связей между серийными убийствами по всей стране.

– Пока у меня больше нет вопросов к детективу Берчу, – объявила судье Дилайла. – Но я намерена вызвать его еще раз, ваша честь.

– Мистер Свобода, приступайте к перекрестному допросу.

– Могу я отложить его до того времени, когда детектив Берч полностью завершит свои показания?

– У вас есть возражения, мисс Уоллес?

– Нет, ваша честь.

– Пригласите вашего следующего свидетеля.

– Штат вызывает Бриджит Бут, ваша честь.

По проходу зашагала женщина с короткими седыми волосами, бледным лицом и военной выправкой. Она была в сером деловом костюме с белой блузкой и туфлях на низком каблуке.

– Каков род ваших занятий, миссис Бут? – спросила Дилайла, как только ее свидетельницу привели к присяге.

– Я специальный агент Федерального бюро расследований.

– Где находится штаб-квартира вашего подразделения?

– В Квонтико, штат Виргиния.

– Не могли бы вы рассказать жюри, какое получили образование?

– Я получила диплом бакалавра в области психологии и диплом магистра по поведенческой психологии в университете штата Миссури.

– Где вы работали после получения дипломов?

– Семь лет я прослужила в полиции в качестве детектива отдела убийств в Сент-Луисе, штат Миссури. В сущности, диплом магистра я получила, уже служа в полиции. На седьмом году своей службы в Сент-Луисе я обратилась в ФБР с просьбой о приеме на работу и была принята. Пройдя курс базовой подготовки в Квонтико, Виргиния, я служила спецагентом, прикомандированным к нашему отделению в Сиэтле. Затем я подала заявление о принятии меня на службу в VICAP, где и работаю уже тринадцать лет.

– Что такое VICAP?

– Это аббревиатура, обозначающая программу ФБР по выявлению и задержанию преступников, совершивших преступления, связанные с насилием над личностью. Программа родилась из идеи, разработанной в тысяча девятьсот пятидесятом году покойным Пирсом Бруксом, детективом Лос-Анджелесского полицейского управления. Он расследовал убийства двух женщин, которые в разное время были найдены в пустыне, связанные веревкой. Выяснилось, что обе откликнулись на объявление о приеме на работу фотомоделями. По убеждению детектива Брукса, преступления были делом рук серийного убийцы, он совершал их и прежде и будет совершать впредь. Поэтому свободное от работы время Брукс стал посвящать чтению газет, выходивших за пределами его города, в надежде найти сообщение о каком-либо подобном убийстве. Он действительно отыскал такой случай, и это привело к аресту и осуждению преступника. Детектив Брукс пришел к убеждению, что внесение информации по делам об убийстве в компьютер даст возможность правоохранительным органам по всей стране раскрывать преступления аналогичного почерка. В тысяча девятьсот восемьдесят третьем был создан Национальный центр анализа насильственных преступлений и передан под начало учебного центра ФБР в Квонтико. Программа VICAP является частью этого центра. Ее цель состоит в том, чтобы собирать, сопоставлять и анализировать все аспекты расследования схожих по почерку повторяющихся убийств в общенациональном масштабе.

– Верно ли, что примерно пять лет назад вы получили звонок от детектива Ларри Берча из Портлендского полицейского управления относительно некоторых убийств, которые имели место в Орегоне? – спросила Дилайла.

– Да.

– Зачем детектив Берч обращался к вам?

– Характер преступлений был необычным, и детектив интересовался, известны ли нам другие случаи с подобным "модусом операнди". У него также был на руках некий неопубликованный роман...

– Заявляю протест, ваша честь! – перебил Свобода. – Мы возражаем против всяких свидетельских показаний об этой книге. Она не имеет отношения к делу. Это художественный вымысел.

– Я уже предварительно рассматривал данный вопрос, мистер Свобода, и вынес по нему решение, – произнес судья Шимацу. – Я убежден, что свидетельства по поводу данной книги могут быть включены в показания в определенных ограниченных пределах. Поэтому я отклоняю ваш протест, но за вами сохраняется право в дальнейшем заявлять протесты по иным пунктам. Можете продолжать, мисс Уоллес.

– Спасибо, ваша честь.

Дилайла снова повернулась к свидетельнице:

– Агент Бут, давайте отложим книгу в сторону. Вы нашли другие убийства, схожие с теми, что расследовал детектив Берч?

– Мы выделили ряд убийств в Айове, Коннектикуте, Массачусетсе, Род-Айленде, Огайо, Мичигане, Аризоне, Монтане и Айдахо, которые могли быть делом рук одного серийного убийцы и были совершены в пределах нескольких лет.

– Что привело вас к данному выводу?

– В каждом из примеров преступник вламывался в дом в предрассветные часы. В каждом доме имелись родители и дочь-подросток. Убийца связывал жертвы трубчатой изолентой и пытал родителей ножом, медленно отрезая по кусочку, пока не наступала смерть. – Несколько присяжных побледнели. – Затем он насиловал и закалывал дочь.

– Эти преступления имели еще какие-либо общие черты?

– Да. В нескольких случаях имелись указания на то, что преступник подкреплялся в доме. Так, например, убийца съел кусок пирога в доме жертв в Коннектикуте. В Монтане он утолил голод шоколадным батончиком. В случае убийств Спенсера и Джонс – в рассматриваемом вами деле – преступник съел кусок торта и выпил молока.

– Обстоятельство, которое их объединяло, состояло в том, что изолента, использовавшаяся в каждом случае, произведена одной компанией. Более того, лента, примененная в Мичигане и Аризоне, из одного рулона.

– ФБР воссоздало психологический портрет преступника? – спросила Дилайла.

– Протестую! – перебил ее Свобода. – Это станет умозрительным рассуждением.

– Я вынужден согласиться, мисс Уоллес, – сказал судья Шимацу. – При расследовании полиция может пользоваться определенными инструментами – такими, как, например, детектор лжи, – которые не являются в достаточной степени надежными для использования их в качестве доказательств в суде. Пока вы не представите нам надежного научного обоснования выведения этого психологического портрета, я намерен поддержать протест мистера Свободы.

– Хорошо, ваша честь. Агент Бут, вы прочитали два черновика романа, который подсудимый писал в период, предшествовавший аресту?

– Да.

– Это был роман о некоем вымышленном серийном убийце?

– Да.

– Были ли какие-то совпадения между деталями преступлений, совершенных в романе вымышленным убийцей, и уликами, обнаруженными на реальных местах преступлений, совершенных реальным убийцей, психологический портрет которого вы воссоздали?

– Да.

– А элементы сходства между романом и реальной жизнью включали в себя детали из реальных преступлений, которые полиция не разглашала?

– Да.

– Могли бы вы обрисовать присяжным эти черты сходства?

– В романе преступник вламывается в дом в предрассветные часы и убивает родителей девочки-подростка. Он планирует также изнасиловать и убить ее, но прежде съедает десерт на кухне в доме своих жертв. Как я уже упоминала, все реальные убийства происходили в предрассветные часы, и жертвами убийцы становились семьи, состоящие из двух родителей и дочери-подростка. Более того, в Монтане и Коннектикуте убийца подкреплялся на месте преступления – в частности, человек, убивший Таню Джонс и Нормана Спенсера, съел кусок торта и пил молоко в кухне дома Спенсеров.

– А полицейские органы в Монтане, Коннектикуте и Орегоне обнародовали информацию об этих трапезах?

– Нет.

– Почему они держали подробности в секрете?

– Следствие, как правило, всегда держит необычные подробности преступлений в секрете, дабы уберечься от фальшивых признаний. Следователи хотят быть уверенными, что арестовали за преступление именно того, кого нужно. Тот, кому окажутся известны не обнародованные в прессе детали преступления, вероятнее всего, и будет истинным преступником.

– Ваша честь, я перехожу к представлению суду вещественного доказательства номер семьдесят пять, а именно – страниц из романа обвиняемого, где рассказывается о трапезе, о которой только что говорила агент Бут.

– Возражаю! – воскликнул Свобода.

– Это возражение имеет какие-то новые основания, мистер Свобода? – осведомился судья.

– Нет, ваша честь.

– Протест отклоняется. За вами остается право заявлять протест по всем сходным вещественным доказательствам. Вам не нужно возражать всякий раз, как упоминается этот роман. Продолжайте, мисс Уоллес.

Когда агент Бут закончила свидетельствовать относительно описаний в книге Джошуа Максфилда, имевших сходство с реальными преступлениями, Дилайла передала свидетельницу для перекрестного допроса Эрику Свободе.

– Агент Бут, вы показали, что полицейские управления штатов Монтана, Орегон и Коннектикут держали указанные сведения в секрете.

– Да.

– Это ведь крупные и многочисленные организации, не так ли?

– Да.

– Известны ли вам случаи, когда в крупных и многочисленных полицейских структурах происходили утечки секретной информации?

– Да.

– По долгу службы на местах преступлений, очевидно, побывало немало людей, они неизбежно должны были узнать, что убийца делал перерыв, чтобы утолить голод, не так ли?

– Наверное.

– И любой из них в принципе мог разгласить секретную информацию?

– Да.

– Агент Бут, те преступления, о которых вы только что свидетельствовали, являются единственными из вам известных, в которых преступник использовал трубчатую изоленту для того, чтобы связать жертву?

– Нет.

– Не является ли использование преступниками изоленты для связывания своих жертв весьма типичным?

– Да, изолента используется преступниками.

– Не случалось ли вам в порядке работы по программе VICAP либо из личных пристрастий читать детективные романы о серийных убийцах?

– Да, случалось.

– Вам когда-нибудь доводилось читать роман, где сюжет отражал бы аспекты реального криминального дела?

– Да.

– И кроме того, на свете существует много криминальных романов документального характера о реальных серийных убийцах, не так ли?

– Да.

– И в этих документальных детективах в мельчайших подробностях описывается, как действовали реальные серийные убийцы?

– Да.

– А романисты для воссоздания того, как действуют убийцы, пользуются своим воображением, не правда ли?

– Да.

– Но для этого они проводят изыскания и изучают подлинные материалы следствия, не так ли? Они читают о реальных серийных убийцах, чтобы сделать своих персонажей как можно более правдоподобными, верно?

– Полагаю, что так.

– И романисты, пишущие о серийных убийцах, конечно же, разрабатывают гипотетические планы преступления или пытаются мыслить от лица убийцы. И все это может оказаться очень похожим на то, как действовал бы настоящий убийца, верно?

– Видимо.

– Известны ли вам романы, где шла бы речь о серийном убийце, который для обездвиживания своих жертв использовал липкую ленту?

– Да.

– Агент Бут, вы признали, что романисты часто исследуют реальные криминальные случаи, чтобы сделать свои вымышленные повествования более правдоподобными, верно?

– Да.

– Бывали ли случаи, что какой-либо автор контактировал с VICAP, чтобы получить правдоподобные сведения для своей вымышленной истории о серийном убийце?

– Да.

– Не знаете ли вы, обращался ли мистер Максфилд к кому-либо из VICAP, сотруднику другого подразделения ФБР или полицейскому детективу с целью отображения правдоподобной картины?

– Ко мне он не обращался.

– Я спросил не об этом.

– Я не располагаю ни подтверждающими, ни опровергающими данными относительно того, беседовал ли обвиняемый с кем-либо из ФБР или с должностными лицами иных правоохранительных органов по поводу своей книги.

– Хорошо. Теперь, насколько я помню, вы показали, что изолента во всех случаях была сделана одним производителем.

– Да.

– Сколько рулонов данной ленты изготавливает производитель каждый год?

– У меня нет при себе точных цифр.

– Будет ли корректным допустить, что эта компания ежегодно производит большое количество изоленты?

– Да.

– Тысячи рулонов?

– Вероятно.

– И эти рулоны расходятся по всей стране?

– Да.

– Следовательно, очень возможно, что один убийца в Мичигане и другой, никак не связанный с ним, в Аризоне, приобрели рулоны в одной компании?

Прежде чем ответить, агент Бут бросила взгляд в сторону Дилайлы и получила от той мимолетную улыбку. Затем произнесла:

– Верно.

– В начале своих показаний вы заявили, что ФБР определило убийства в нескольких штатах следующим образом, я цитирую: "которые могли быть делом рук одного серийного убийцы", – конец цитаты. Я правильно сказал?

– Очевидно, да.

– Почему вы сказали: "могли быть делом рук"? Почему вы не выразились более определенно?

– Улики указывают на то, что данные преступления совершил один человек, но мы не можем со стопроцентной уверенностью утверждать это, пока он не сознался.

– Есть ли черты различия между этими преступлениями?

Агент Бут покосилась на Дилайлу, но ее лицо осталось непроницаемым.

– Вы поняли мой вопрос, агент Бут?

– На месте преступлений, произошедших в Коннектикуте и Монтане, имелись признаки того, что в доме во время трагедии присутствовало более одного постороннего.

– То есть было два убийцы? – воскликнул Свобода, безуспешно стараясь скрыть свое удивление.

– В двух случаях злоумышленник мог иметь сообщника, но мы не утверждаем этого. Во всех же других случаях картина преступлений соответствует наличию одного убийцы.

– Но если в двух преступлениях были замешаны два убийцы, а в других только один, тогда, вероятно, мы имеем дело с совершенно самостоятельными, независимыми друг от друга преступлениями, разве не так?

– Это одна из версий.

– Если это правда, то мы имеем ситуацию, где один человек совершенно самостоятельно совершил преступление, почти идентичное совершенному двумя другими людьми, верно?

– Да.

– И тогда уже будет казаться не таким поразительным, что некое третье лицо – ну, скажем, писатель создал вымышленный сюжет с похожим преступлением, не так ли?

– Наверное, – нехотя промолвила агент Бут.

– Благодарю вас, агент Бут, – с победной улыбкой заключил Свобода. – У меня к вам больше нет вопросов.

– Вы хотите продолжить прямой допрос, мисс Уоллес? – спросил судья.

– Да, ваша честь. Агент Бут, мистер Свобода привел возможность того, что один убийца, в Аризоне, и другой, в Мичигане, перед совершением своих преступлений независимо друг от друга приобрели рулоны ленты, изготовленной одним производителем, создав тем самым обманчивое впечатление, будто эти преступления связаны между собой.

– Да.

– Устанавливало ли когда-нибудь ФБР связь между лентой, примененной в Аризоне, и лентой, примененной в Мичигане? Такую связь, которая бы исключала возможность совпадения?

– Да. В Аризоне и Мичигане была использована лента из одного рулона.

– Откуда вам это известно?

– Наша лаборатория исследовала концы ленты, применявшейся в каждом случае, и обнаружила, что кусок ленты, применявшийся для обездвиживания жертв в Аризоне, соответствует куску ленты из Мичигана – подобно тому, как соответствуют друг другу части одной головоломки. Там имелось стопроцентное совпадение.

Глава 31

На следующее утро Эшли и Джерри Филипс наблюдали, как Рэнди Коулман, преисполненный ощущением собственной значимости, броской, пружинистой походкой движется по проходу между зрительскими рядами в зале суда, с небрежным высокомерием поглядывая по сторонам, словно боксер, вступающий на ринг перед важным матчем. На Коулмане был новый костюм, а сам он свежевыбрит и подстрижен. Эшли догадывалась, что у Рэнди не так много звездных моментов в жизни и он старается выжать все из своих пятнадцати минут популярности.

– Мистер Коулман, вы являетесь мужем Кейси Ван Метер и, таким образом, одним из потерпевших в этом деле? – обратилась к своему свидетелю Дилайла.

– Да, мэм.

– Когда вы поженились?

– Шесть лет назад.

– Я знаю, что через два месяца после заключения брака мисс Ван Метер подала на развод.

– Да, но мы как раз утрясали это дело, когда Джошуа Максфилд напал на нее.

Ранее Дилайла говорила ему, что нет ничего постыдного в признании того, что они с женой имели разногласия. Потому-то она с самого начала перешла к вопросу, которого нельзя было избежать. Но Коулман занял очевидную оборонительную позицию, и Дилайла молила Бога, чтобы он не развалил ей судебное дело.

– Я протестую! – перебил Свобода. – Это не относится к заданному вопросу. Переходите к делу.

– Протест принимается. Господа присяжные, прошу вас не принимать во внимание ответ свидетеля, кроме той части, где он подтверждает, что они с женой находились в процессе расторжения брака.

– Мистер Коулман, – сказала Дилайла, – не могли бы вы рассказать присяжным о ссоре, произошедшей между вами и подсудимым возле бассейна академии?

– Да, конечно. Я прибыл туда поговорить с Кейси. Я знал, что в глубине души она не хочет порывать со мной, и был уверен: если мы хорошенько обсудим наши проблемы, то сумеем все уладить. Кейси любила плавать, и, когда я пришел в бассейн, она как раз отмахивала круги. Но едва мы начали говорить, как вдруг на меня сзади наскочил Максфилд. У меня не было ни малейшего шанса. Если бы он не напал на меня исподтишка, то...

– Мистер Коулман, – оборвала его Дилайла, – угрожал ли вам подсудимый во время этой стычки?

– Да. Он грозился меня убить. Заявил, что подложит взрывчатку в мою машину или квартиру.

– Вы находились неподалеку от частной лечебницы "Солнечный приют", когда подсудимого арестовали вторично?

– Да, мэм. – Коулман выпятил грудь и самодовольно улыбнулся в сторону присяжных. – Я схватил его и спас жизнь Эшли Спенсер.

– Пожалуйста, расскажите присяжным, как было дело.

– Кейси уже несколько лет находилась в коме. Поначалу я очень переживал и все пытался убедить себя, что она скоро очнется. Я не считал, что есть какой-то смысл навещать ее. Лечащий врач сообщил мне, что она все равно не услышит меня и ничего не скажет. И еще я боялся, что слишком расстроюсь, если увижу ее в таком беспомощном, абсолютно растительном состоянии. Вдобавок ее отец был настроен ко мне враждебно. Думаю, именно Генри уговорил Кейси подать на развод. Он был настоящим деспотом.

– Возражаю! – произнес Свобода. – Свидетель не отвечает на вопрос.

– Да, мистер Коулман, – поддержал его Шимацу, – вы забегаете вперед.

– Извините, судья.

– Почему бы вам не рассказать присяжным, что произошло во время вашего визита в "Солнечный приют" в тот день, когда арестовали подсудимого? – попросила Дилайла, молясь, чтобы Коулман не отвлекался.

– Я был на слушаниях по делу об опекунстве и решил навестить Кейси. Дождь лил как из ведра. Я припарковался, но не стал выходить. Сначала я действительно хотел повидать Кейси, но потом стал беспокоиться насчет того, как она выглядит. В том смысле, что ведь она пролежала в коме целых пять лет. Поэтому я сидел в своей машине, размышляя, как лучше поступить, и вдруг увидел, что в дверях лечебницы появилась Эшли Спенсер. Я сообразил, что она навещала Кейси, и решил спросить, как там дела.

В этот момент Эшли посмотрела на Максфилда. Тот сидел очень прямо и буквально сверлил Коулмана глазами. В первый раз за все время он проявлял бесспорные признаки заинтересованности.

– Эшли повезло, что я надумал с ней поболтать, – продолжил Коулман. – Когда я выбрался из машины, она уже бежала к своему авто. Я пригнул голову из-за дождя и поспешил за ней. Подняв голову, я увидел, что какой-то тип приближается к ней с ножом.

– Вы разглядели лицо злоумышленника? – спросила Дилайла.

– Нет. Он был в капюшоне.

– Что произошло потом?

– Эшли пнула его ногой и кинулась прочь. Он ринулся за ней. Я знал, что у парня нож, но не испугался. Я бросился наперерез, захватил его борцовским приемом и повалил на землю. Тут уже подоспели полицейские.

– Позднее вы сумели разглядеть лицо человека, пытавшегося убить Эшли Спенсер?

– Да, сумел.

– Кто это был?

Коулман выдержал эффектную паузу и драматическим жестом указал на Джошуа Максфилда.

– Человек, пытавшийся заколоть Эшли Спенсер, был Джошуа Максфилд! – театрально провозгласил он.

Максфилд злобно полыхнул в него взглядом.

– Больше нет вопросов.

Эрик Свобода пересек зал суда и остановился около свидетельского места.

– Мистер Коулман, я заметил, что обвинитель не спросила, чем вы зарабатываете себе на жизнь. Как вы считаете: она не хочет, чтобы присяжные узнали, что вы работаете на лас-вегасскую мафию?

– Это ложь! Я бизнесмен! То, что я работаю в Лас-Вегасе, еще не делает меня гангстером!

– Как называется компания, на которую вы работаете?

– "Американские инвестиции".

– А не была ли фирма "Американские инвестиции" предметом судебного разбирательства перед большим жюри присяжных по обвинению в отмывании денег?

– Обвинение полностью рассыпалось!

– Не потому ли, что главный свидетель обвинения, Майрон Лемке, был убит накануне судебного процесса?

– Протестую! – вмешалась Дилайла. – Утверждение основано на слухах, не имеет отношения к делу и нарушает процессуальные нормы о недопустимости доказательств с помощью ссылки на предшествующие правонарушения.

– Поддерживаю протест, – сказал судья. – Продолжайте, мистер Свобода.

– Были вы когда-либо осуждены за преступление?

– Да, много лет назад.

– За какое?

– Нападение с нанесением телесных повреждений.

– Были вы когда-либо осуждены за воровство?

– То было недоразумение. Я считал, что у меня есть деньги на банковском счете, а...

– А коллегия присяжных не согласилась с вашими доводами в свою защиту, не так ли? – перебил Свобода.

– Так, – нехотя признал Коулман.

– Мистер Коулман, вы показали, что мистер Максфилд напал на вас возле бассейна академии?

– Да, подло обрушился сзади.

– Когда он обрушился на вас, правда ли, что вы грубо держали Кейси Ван Метер за запястье и обзывали ее сукой?

– Я такого не помню.

– Вы не помните, что схватили мисс Ван Метер за руку?

– Нет. Мы разговаривали.

Дилайла вздохнула, но не выказала перед присяжными ни намека на свои чувства. Коулман был нужен ей для доказательства, что Максфилд пытался заколоть Эшли на стоянке радом с "Солнечным приютом", и с этой задачей он уже справился. К счастью, присяжным, чтобы верить Коулману, не обязательно испытывать к нему симпатию.

– Вы утверждаете, что Максфилд набросился на вас сзади безо всякой причины, на глазах десятков свидетелей?

– Этот тип просто псих. Ему не требуется никакая причина.

– Мистер Коулман, позднее ваша жена тоже будет свидетельствовать, – предостерегающе напомнил Свобода. – Вы по-прежнему отрицаете, что применяли в отношении ее силу, перед тем как Максфилд пришел ей на выручку?

– Она перенесла серьезную мозговую травму. Не думаю, что ее рассудок в полном порядке.

– Мы готовы вызвать несколько бывших учащихся, которые в тот день находились в бассейне. Вы по-прежнему собираетесь отстаивать эту версию?

– Вызывайте кого хотите. Мне все равно, что они там скажут. Вероятно, мы поспорили. Кейси могла взбушеваться из-за ерунды.

– Из-за чего вы повздорили?

– Из-за развода. Я пытался ее образумить.

– Потому что мисс Ван Метер богата и вы опасались в случае развода лишиться ее денег?

– Нет, меня не волновали деньги. Я любил ее.

– Вы поэтому ни разу не пришли ее навестить, когда она тихо угасала в лечебнице?

– Я уже вам объяснял. Мне было бы слишком тяжело видеть ее в таком состоянии.

– Да, мы заметили, какой вы чувствительный, – усмехнулся Свобода.

– Протестую, – сказала Дилайла.

– Протест принят, – произнес судья Шимацу.

Свобода отвернулся от Коулмана и шагнул к скамье присяжных.

– Итак, вы утверждаете, что именно любовь к мисс Ван Метер побудила вас ходатайствовать о назначении вас опекуном ее сорока миллионов долларов?

Несколько присяжных изумились, услышав сумму. Коулман промолчал. Свобода опять обратился к нему:

– Как долго вы были знакомы с мисс Ван Метер перед тем, как жениться на ней?

– Три дня, – пробормотал себе под нос Коулман.

– Я не расслышал, мистер Коулман!

– Три дня.

– Бог ты мой, очевидно, это воистину была любовь с первого взгляда.

– Да.

– И где вы познакомились?

– В казино "Мираж".

– А в какой церкви венчались?

– Это было не в церкви.

– О! Так где же в таком случае вы сочетались браком?

– В... э... в свадебной часовне.

– Понятно. В какое время суток состоялась церемония?

– Кажется, в четыре утра.

– Мистер Коулман, если бы Кейси Ван Метер умерла, не приходя в сознание, вы бы унаследовали миллионы долларов, не так ли?

– Я не знаю точной суммы.

– Поскольку до недавнего времени никто не знал, что Эшли Спенсер является дочерью мисс Ван Метер, вы бы унаследовали все состояние мисс Ван Метер, ведь она не оставила завещания, а вы все еще являетесь ее супругом.

– В чем ваш вопрос? – спросил Коулман.

– Пожалуйста, я его задам. У вас была веская причина желать смерти Кейси Ван Метер?

– Нет. Я ее люблю.

– Больше, чем сорок миллионов долларов?

– Вы сами себе ответили, – вмешалась Дилайла.

– Отклоняется, – сказал судья. – Вы поняли вопрос, мистер Коулман?

– Нет.

– Майлз Ван Метер добивался, чтобы его назначили опекуном мисс Ван Метер, не так ли? – спросил Свобода.

– Да.

– Он не скрывал, что хочет положить конец страданиям сестры?

– Я что-то слышал об этом.

– Это дало бы вам возможность унаследовать ее деньги, я прав?

– Наверное.

– Вы знали, что Эшли Спенсер тоже ходатайствовала о назначении ее опекуншей мисс Ван Метер?

– Да.

– Эшли, со своей стороны, напротив, намеревалась поддерживать жизнь своей матери?

– Да.

– А это означало бы, что вы не получите никаких денег.

– И что же?

– Если бы Эшли умерла, опекуном были бы назначены либо вы, либо Майлз Ван Метер, верно?

– Да.

– И в том, и в другом случае мисс Ван Метер была бы отключена от аппаратов поддержания жизни, и вы бы унаследовали ее миллионы. Одна только Эшли стояла у вас на пути. А это давало вам весьма сильный мотив заколоть ее ножом на парковке у дома инвалидов.

– Я же говорю вам, это он пытался ее убить! – воскликнул Коулман, указывая на Максфилда.

– Ваша честь, я хотел бы поставить на демонстрационную подставку схему парковки лечебницы "Солнечный приют".

– Прошу вас, мистер Свобода.

Адвокат Максфилда поместил большой деревянный щит на подставку, установленную рядом с местом свидетеля. На грязно-белом четырехугольнике появился план-схема парковки перед "Солнечным приютом". В верхней части схемы изображено главное здание. Под ним проходили две параллельные линии, призванные обозначать дорогу, отделявшую здание от парковки. Каждое парковочное место отмечено синим квадратиком. В нижней части тянулись еще две параллельные линии, обозначающие другую дорогу. Свобода обвел специальным светящимся маркером вокруг квадратика расположенного во втором ряду от здания, вторым с левого края.

– Вы припарковали машину вот здесь? – спросил адвокат.

– Вроде бы, – ответил Коулман.

Свобода написал на парковочном месте "КОУЛМАН". Потом он сдвинул маркер на два ряда вниз – на второй квадратик справа, за три ряда от нижнего края.

– А вот здесь припарковалась мисс Спенсер?

– Ну да.

Свобода написал на клеточке "СПЕНСЕР".

– Вы засвидетельствовали, что увидели, как мисс Спенсер выходит из "Солнечного приюта" и направляется к своей машине?

– Скорее, бежит.

– Где находились вы, когда вышли из автомобиля?

– Примерно на один ряд от нее.

– Каким маршрутом вы двинулись к мисс Спенсер?

– Я пошел прямо к ее ряду и стал его пересекать.

– Значит, вы достигли ее ряда, двигаясь слева направо?

– Да.

– Стояли другие машины по бокам от машины мисс Спенсер?

– Точно не помню.

Свобода подошел к адвокатскому столу, взял с него какую-то фотографию и вручил Коулману.

– Этот снимок был сделан полицейскими вскоре после нападения на мисс Спенсер. Это ее машина здесь изображена?

– Да.

– И по бокам от нее стоят мини-фургон – ближе к вам – и еще одна легковушка – по другую сторону?

– Да.

– Ваша честь, я подвожу к признанию в качестве улики вещественного доказательства защиты номер семьдесят девять, – сказал Свобода.

– У меня нет возражений, – кивнула Дилайла.

– Мистер Коулман, вы показали, что, когда бежали, ваша голова была опущена из-за сильного дождя. Потом вы подняли голову и увидели человека, напавшего на мисс Спенсер.

– Верно.

– Вы были в ряду между машинами, и автомобиль мисс Спенсер находился от вас справа?

– Да.

– Как далеко находились вы от машины мисс Спенсер?

– Немного ниже.

– Итак, вы находитесь в ряду, ближнем к передней части ее машины, злоумышленник впереди вас, а мисс Спенсер – между машинами, впереди злоумышленника?

– Да.

Свобода обозначил крестиками местонахождения Коулмана, неизвестного нападавшего и Эшли. Затем он отступил, чтобы присяжные разглядели схему.

– Мистер Коулман, как это вы могли увидеть, что мисс Спенсер пнула своего противника? Удар был нанесен ему ниже пояса. При том что вы находились за три машины от нее, ваш обзор должен был блокироваться фургоном, стоящим рядом с машиной мисс Спенсер, а также спиной нападавшего?

– Но я видел! – не отступался Коулман.

– Да, видели, потому что сами были тем нападавшим, которого пнула Эшли Спенсер. Это вы напали на нее на автостоянке. А мой клиент был тем человеком, который спас ее.

– Чушь собачья!

Судья Шимацу постучал по столу молоточком.

– Здесь зал суда, мистер Коулман. Следите за своей речью.

– Простите, судья. Но этот тип нагло врет!

– Ведите себя прилично, мистер Коулман! – уже строже одернул свидетеля судья Шимацу. – Попрошу вас ограничиться ответами на вопросы мистера Свободы и больше не сквернословить.

– Ладно.

– Мистер Свобода, продолжайте.

– Вы имели сорокамиллионную причину желать смерти Кейси Ван Метер, не правда ли?

– Нет.

– В самом деле? Разве прежде, чем жениться на мисс Ван Метер, вы не выяснили, что она богатая женщина?

– Ну да. И что из того?

– Потом она опомнилась, оценила ситуацию и решила вас бросить?

– Я же сказал: у нас возникли некоторые разногласия. Нам просто требовалась помощь семейного консультанта.

– Когда вы представляли, как все эти денежки от вас уплывают, это вас очень злило?

– Нет! – огрызнулся Коулман, опять начиная заводиться.

– Значит, вы не злились, когда схватили Кейси Ван Метер за руку в бассейне и назвали сукой?

– Видимо, я немного погорячился, – нехотя буркнул Коулман. – Но я никогда не пытался ее убить.

– И я полагаю, что вы точно так же собираетесь отрицать убийство Терри Спенсер в лодочном домике на территории академии.

– Что?! – воскликнул Коулман.

– Разве не факт, что вы последовали за Кейси Ван Метер к лодочному домику в тот вечер, когда она пострадала?

– Нет!

– Разве не правда, что вы нашли рядом с ней нежелательную свидетельницу, Терри Спенсер, и убили ее, чтобы она не могла изобличить вас?

– Нет!

– Затем вы напали на мисс Ван Метер, но были вынуждены бежать, поскольку услышали шаги приближающегося Джошуа Максфилда?

Дилайла хотела возразить, но промолчала, ведь ее возражение придало бы больше весу вопиющим обвинениям Свободы.

– У вас был сорокамиллиоиный мотив желать смерти Кейси Ван Метер прежде, чем ваш бракоразводный процесс завершится, и у вас был такой же мотив убить Эшли Спенсер прежде, чем мисс Ван Метер выйдет из комы.

– И я должен сидеть здесь и все это выслушивать? – заорал возмущенный Коулман, поворачиваясь к скамье присяжных.

– Больше нет вопросов, – промолвил Свобода, отходя от свидетеля.

– Вот это номер! – сказал Джерри, обращаясь к Майлзу Ван Метеру, когда суд объявил перерыв и Рэнди Коулман вихрем бросился из зала.

– Да, эффектный демарш, – согласился с ним Майлз. – Остается надеяться, что он окажется и столь же бесполезным.

Эшли была расстроена и растеряна. Она стояла перед Дилайлой, собиравшей в папку документы, которыми пользовалась во время допроса. Перегнувшись через ограждение, Эшли дотронулась до руки заместителя окружного прокурора. Дилайла подняла голову.

– Вы ведь не думаете, что кто-то из присяжных на это купится? – спросила Эшли, стараясь скрыть волнение. Она даже не представляла, что будет делать, если Джошуа Максфилда вдруг оправдают.

– Не тревожься по поводу этой выходки Свободы в духе Перри Мейсона, – успокоила ее Дилайла. – Возможно, он и заставил присяжных призадуматься, но Кейси вразумит их насчет того, кто напал на нее в лодочном домике.

Глава 32

Как только суд возобновился, Дилайла Уоллес попросила доктора Ралфа Карпински просветить присяжных относительно природы коматозных состояний. Доктор выполнил эту задачу, а также высказал мнение, что кома у Кейси возникла вследствие удара головой об одну из деревянных опор лодочного домика после того, как она получила сильный удар в лицо. Далее другой врач, Стэнли Линскотт, дал показания о нынешнем физическом и психическом состоянии Кейси Ван Метер.

После доктора Линскотта обвинение пригласило на свидетельское место саму Кейси Ван Метер. Глаза всех присутствующих в зале жадно обратились к ожившей "спящей красавице", которая, прихрамывая и опираясь на палку, шествовала по проходу. Кейси походила на призрак, явившийся с того света, потому что была очень худа и бледна, но ее красота электризовала и завораживала. На красавице было черное платье, а шею охватывала нитка жемчуга. Она напомнила Эшли кинозвезду Лорен Бэколл из старого фильма, который они смотрели когда-то с Терри.

– Мисс Ван Метер, какую должность занимали вы в академии, когда случилась трагедия в лодочном домике? – спросила Дилайла после серии вступительных вопросов.

– Декан.

– Будучи деканом, имели ли вы отношение к приему на работу обвиняемого?

– Да.

– Расскажите присяжным, как было принято решение о найме.

– Это было нелегкое решение. С одной стороны, мы получали возможность предложить студентам обучаться литературному мастерству у именитого писателя. Но с другой стороны, мистера Максфилда, ранее преподававшего в одном из университетов, уволили с прежнего места работы, потому что он пытался завязать неподобающие отношения со студенткой. Нам также было известно, что, работая там, мистер Максфилд имел проблемы с алкоголем. В конце концов мы склонились к мысли рискнуть. Нас убедил самый первый работодатель мистера Максфилда – из школы высшей ступени в Айдахо, а также честная и прямая позиция самого соискателя, который во время собеседования откровенно признался в своих проступках.

– Как обвиняемый справлялся со своими преподавательскими обязанностями?

– Он был превосходным педагогом.

– После того как обвиняемого приняли на работу, вы стали любовниками, не так ли?

Кейси покраснела и опустила голову.

– Да.

Эшли была поражена. Ее не допускали в зал суда вплоть до того момента, когда подошло время свидетельствовать. Поэтому она пропустила вступительное слово Дилайлы, в котором упоминался данный факт. Эшли посмотрела на Максфилда, ища подтверждения, но он сосредоточил свое внимание на декане, и девушка не могла разглядеть выражение его лица.

– Когда это случилось?

– За несколько месяцев до того, как он нанес мне телесные повреждения.

– Протестую! – крикнул Свобода. – Это не ответ на вопрос. Попросите, чтобы его исключили из протокола.

Дилайла хотела что-то сказать, но судья, предостерегающе подняв руку, вынудил ее замолчать.

– Протест отводится.

– Какие обстоятельства побудили вас к этим отношениям?

– Ранее я вышла замуж.

– Вы имеете в виду ваш брак с Рэнди Коулманом?

– Да.

– Продолжайте.

– Вскоре после замужества я узнала, что мой супруг – преступник. Он был также склонен к физическим и словесным оскорблениям. Я подала на развод и наняла адвоката, чтобы попытаться вообще аннулировать наш брак. Для меня это был очень тяжелый период. Замужество оказалось серьезной ошибкой, и из-за сложившейся ситуации я испытывала стресс. Мистер Максфилд проявил чуткость и понимание. – Она пожала плечами. – Одно повлекло за собой другое.

– Давайте перейдем к событиям того дня, когда убили Терри Спенсер, а вы подверглись избиению. Когда произошла ваша первая за тот день встреча с Терри Спенсер?

– Она пришла ко мне в офис во второй половине дня.

– Какова была цель ее визита?

– Она сообщила мне, что подозревает Джошуа Максфилда в убийстве своего мужа и пытается провести самостоятельное расследование. Попросила меня просмотреть его персональное дело на предмет какой-либо информации, которая помогла бы ей.

– Вы обнаружили в его досье что-либо, подтверждавшее ее опасения?

– Да.

– Что именно?

– Терри рассказала мне, что человек, убивший ее мужа, мог быть серийным убийцей, совершавшим преступления и в других частях страны. Она упомянула Новую Англию и штат Айдахо. В личном деле Джошуа Максфилда содержалась информация о том, что он преподавал в колледже в Новой Англии, а также в старших классах одной школы Айдахо.

– Что вы предприняли, сделав это открытие?

– Я позвонила Терри и попросила встретиться со мной в лодочном домике.

– Расскажите нам о том, что произошло в лодочном домике, – попросила Дилайла.

Кейси глубоко вдохнула.

– Я разговаривала с Терри, как вдруг он вошел. В руке у него был нож. В следующую секунду он... ударил ее этим ножом. – Кейси прикрыла глаза, но продолжила: – Терри вскрикнула. Он наносил ей удары. – Кейси закрыла лицо руками. – Больше я ничего не помню.

– Кто был человек, наносящий удары Терри Спенсер?

– Джошуа Максфилд.

Дилайла подождала немного, чтобы дать возможность присяжным осмыслить показания свидетельницы, прежде чем задать следующий вопрос.

– Вы видели в тот вечер в лодочном домике своего мужа, Рэнди Коулмана?

На лице Кейси появилось удивление.

– Нет.

– Вы уверены, что не Рэнди Коулман заколол ножом Терри Спенсер?

– Да, абсолютно уверена. – И Кейси решительно указала на Джошуа Максфилда. – Это совершил он.

– Перерыв, – объявила Дилайла, когда Эрик Свобода закончил короткий и совершенно бесплодный перекрестный допрос Кейси Ван Метер.

– Очень хорошо, – сказал судья Шимацу. – Мы прервемся до часу дня. Если хотите подать какие-либо ходатайства, мистер Свобода, можете это сделать.

Кейси покинула место свидетеля, и когда миновала дверцу в низком ограждении, отделявшем суд от зрителей, ее окликнула Эшли:

– Как ты себя чувствуешь? Все в порядке?

Казалось, вопрос озадачил Кейси, но она тут же улыбнулась. От наплыва эмоций, захлестнувших Кейси во время дачи показаний, не осталось и следа.

– Конечно, все в порядке, – ответила она. – А почему бы нет? Моего свидетельства должно вполне хватить на то, чтобы лишить Джошуа Максфилда всяких надежд на оправдательный приговор. Обе мы достойно выполнили нашу задачу отомстить за Терри.

Эшли полагалось испытывать радость, однако ей было не по себе. Кейси права: они подписали приговор Максфилду, но почему-то она не ощущала ликования.

– Вероятно, его казнят, – промолвила Эшли.

Глаза Кейси сузились, рот сложился в жесткую линию.

– Этот ублюдок заслуживает смерти. По его вине я оказалась в коме. Я потеряла несколько лет жизни. Жаль, что он примет лишь смертельную инъекцию, а не более мучительную смерть.

Эшли была шокирована.

– Да, Максфилд ужасный человек. – Она вспомнила пережитый ею ужас, когда он навалился на нее, и отчаяние, в которое повергла ее смерть родителей. – Просто... я сама не знаю... Он заслужил то, что получил, но я почему-то не чувствую радости.

Эшли умолкла. Ей хотелось поведать кому-то о своих переживаниях, и Кейси – тот человек, которому легче всего сейчас ее понять.

– У тебя есть немного времени? Мне бы хотелось поговорить с тобой о процессе. Давай пообедаем вместе?

– Извини, дорогая, – ответила Кейси. – Я бы с удовольствием, но у меня сегодня заседание в Портлендском симфоническом обществе. Но ты мне позвони. Надеюсь, мы скоро встретимся.

Кейси ушла, а Эшли осталась стоять, растерянно глядя ей вслед. Терри никогда бы не оттолкнула ее в подобной ситуации!

Эшли хотелось заплакать, но она не могла себе этого позволить. Она искренне желала наладить какую-то общность, связь со своей настоящей матерью, но тщетно. Кейси по-прежнему относилась к ней словно декан к потенциальной студентке, которую старалась залучить в свою академию. Как Эшли ни старалась, ей не удавалось установить душевный контакт с женщиной, давшей ей жизнь.

Глава 33

Едва Эрик Свобода закончил перекрестный допрос Кейси Ван Метер, Джошуа Максфилд потребовал со своим адвокатом разговора наедине. Через пятнадцать минут суд удалился на перерыв, а Свобода уже сидел в узкой комнате для собеседований в тюрьме при здании суда. По другую сторону сетчатой перегородки расположился его клиент.

– Я намерен сам свидетельствовать в суде, – сказал Джошуа.

– Мы уже обсуждали этот вопрос, – промолвил Свобода. – Заняв место свидетеля, вы станете для Дилайлы легкой добычей.

Максфилд самодовольно ухмыльнулся.

– Не стоит ее недооценивать, – продолжил адвокат. – Я знаю, вы умны, но для нее перекрестные допросы – профессия. Она на них собаку съела. Мы и так сильно продвинулись после перекрестного допроса Коулмана. Могу утверждать...

– Кейси заявила, что не видела Коулмана в лодочном домике. Она сказала, будто видела меня. Точно так же и Эшли. Я должен объяснить, что произошло на самом деле.

– Что вы можете им сказать?

– Не беспокойтесь. Просто вызовите меня в качестве свидетеля.

– Вы не понимаете, во что себя впутываете. Дилайла вас распнет.

– Каким образом?

– Роман, Джошуа! Дилайла спросит вас о романе. Она поинтересуется, как вы умудрились дать точную картину убийств, о которых, по вашему утверждению, ничего не знали.

Джошуа зажмурился и прижал кончики пальцев к вискам.

– Треклятая книга! – пробормотал он, открыл глаза и произнес: – Я заявлю, что не писал ее, мол, это чья-то книга. Скажу, что украл сюжет у другого человека.

Свобода медленно покачал головой, пытаясь сообразить, как бы потактичнее обрисовать сложившуюся ситуацию непонятливому клиенту.

– Никто вам не поверит. Ваше имя напечатано в верхней части каждой страницы. Разве вы не видите, что если станете свидетельствовать, то совершите самоубийство?

– Нет, – ответил Джошуа, – это мой единственный шанс. Они осознают, что я не лгу. Они должны мне поверить.

– Я все-таки считаю, что...

Максфилд посмотрел на адвоката, и когда он заговорил, в его голосе звучала сталь.

– Меня не заботит, что вы думаете. Вы мой адвокат – вот и делайте, что я велю.

– Защита вызывает Джошуа Максфилда, – объявил Эрик Свобода, как только суд возобновил заседание. Дилайла с трудом сумела скрыть изумление и восторг. У нее, можно сказать, потекли слюнки, как у званого гостя на обеде в честь Дня благодарения, когда из кухни выносят большую сочную индейку.

Джошуа одернул пиджак и уверенным шагом направился в переднюю часть зала, чтобы принести присягу.

– Мистер Максфилд, – начал Свобода, когда его клиент уселся на стул на свидетельском месте, – каков род ваших занятий?

– Я писатель, – гордо заявил Максфилд.

– Ваша карьера сложилась удачно?

– Да.

– Расскажите членам жюри о некоторых ваших достижениях.

– Разумеется. Мой первый роман "Турист в Вавилоне" был опубликован и имел шумный успех по всему миру вскоре после окончания мной университета. Он был номинирован на несколько литературных премий не только в Соединенных Штатах, но и в Европе. Роман очень понравился критикам, а читающая публика сделала его международным бестселлером.

– У вас вышел и какой-то другой роман?

– Да, "Родник желаний".

– Стал ли "Родник желаний" бестселлером?

– Да.

– Помимо написания романов вы также преподавали литературное мастерство в учебных заведениях?

– Да, в Итонском колледже, штат Массачусетс, и в старших классах школ. Последнее мое место работы – Орегонская академия.

– Будьте так любезны, расскажите членам жюри присяжных, откуда вы берете сюжеты своих романов?

Максфилд улыбнулся в сторону присяжных. Он был обаятелен, и, несмотря на вменяемые ему преступления, которые они явились рассматривать, некоторые из членов жюри заулыбались в ответ.

– Идеи приходят отовсюду, причем тогда, когда меньше всего их ожидаешь. Сюжет романа, над которым я работал, находясь в академии, зародился, когда я преподавал в колледже и прочитал о вторжении преступника в частный дом. Это вторжение закончилось гибелью молодой девушки и ее родителей. Тогда я задался вопросом, что за человек мог совершить подобное преступление. Совершенно случайно, годом позже, я узнал еще об одном схожем убийстве. Я был заинтригован концепцией добра и зла – примерно так же, как Роберт Льюис Стивенсон, когда писал свою "Историю доктора Джекила и мистера Хайда". Я решил, что сочиню произведение с точки зрения воистину извращенного ума. Я отправился в библиотеку и стал изучать газетные сообщения об этих двух криминальных случаях. Я также прочитал книги о серийных убийцах и психологии преступников-психопатов, чтобы уяснить, как эти люди мыслят и действуют, чтобы моя книга несла в себе черты аутентичности.

– Обвинитель говорит, что вы неизбежно должны быть виновны, поскольку описали некое убийство, имеющее определенные черты сходства с убийствами в доме Спенсеров.

– Вот это-то и является для меня самым обидным и огорчительным. Я просто не в состоянии поверить, что меня обвиняют лишь за то, что у меня богатое воображение.

– А что вы скажете о ночной трапезе? Как вы объясните тот факт, что реальный преступник лакомился десертом во время совершения своих убийств в Монтане, Коннектикуте и в доме Спенсеров, а вымышленный злодей из вашего романа в промежутке между убийствами тоже съедает десерт?

– Писатель старается захватить, увлечь читателя и создать характеры, которые ощущались бы как живые. Я хотел, чтобы читателей шокировал мой вымышленный рассказчик. Но главное правило хорошего литературного произведения состоит в том, чтобы показывать, – вместо того чтобы рассказывать. Вместо того чтобы писать: "Мой герой чудовище", – я попытался придумать некое действие, совершаемое изувером, которое бы проиллюстрировало его запредельную порочность. Я обмозговал несколько задумок – вроде того, чтобы заставить своего персонажа замучить домашнее животное или младенца, но решил, что эти действия своей отвратительностью лишь оттолкнут от меня читателей. Я собрался проиллюстрировать этот момент, но так, чтобы читателям не сделалось дурно. Поэтому я написал сцену, в которой убийца с аппетитом закусывает в промежутке между совершением нескольких зверских преступлений. Я хотел, чтобы читатель почувствовал, что мой рассказчик – абсолютно аморальный и лишенный всяких человеческих чувств тип, и мне показалось, я нашел наилучший способ это показать. Это лишено натурализма, не связано с насилием, однако по-настоящему страшно и отвратительно. А теперь к вопросу о том, удивлен ли я, что мое искусство скопировало события реальной жизни? Нет, нисколько. Всякий, кто был способен совершить те ужасные преступления в Монтане, Коннектикуте и здесь, в Орегоне, должен быть точь-в-точь таким, как мой вымышленный киллер, – то есть жестоким и бесчеловечным. И я ничуть не удивлен, что он совершил такую же дикость. И еще задумайтесь вот над чем. Стал бы я включать эту сцену в свой роман, если бы действительно совершил эти убийства? Стал бы я зачитывать перед Терри Спенсер сцену, идентичную тому, что случилось в ее доме? Это было бы чистым безумием. Первое, чего бы я был вправе ожидать, – что она немедленно отправится в полицию. Зачем мне совершать самоубийство?

– Давайте перейдем к преступлениям в лодочном домике на территории Орегонской академии. Сообщите присяжным, что там произошло, – попросил Свобода.

– Я проживал на территории академии, в коттедже, который мне предоставили по условиям найма на работу. Окрестности академии живописны, и ранними летними вечерами я часто гулял по лесу. В тот вечер я медленно брел по берегу реки, размышляя над проблемой, с которой столкнулся в своей книге, как вдруг услышал пронзительный крик, доносившийся со стороны лодочного домика. Через мгновение раздался второй крик. Бросившись туда, я увидел человека, убегавшего прочь от лодочного домика.

– Вы узнали его?

– Нет, мне показалось, он среднего роста и спортивного сложения.

– Мог тот человек быть Рэнди Коулманом?

– Наверное. Впрочем, не убежден.

– Что произошло дальше?

– Я вошел в лодочный домик посмотреть, не пострадал ли кто-нибудь. Там было темно, если не считать слабого света от валявшегося на полу электрического фонарика. Мне потребовалось некоторое время, чтобы глаза привыкли к темноте. Вот тогда я и увидел на полу двух женщин и нож. Кейси Ван Метер лежала, упираясь затылком в бревно, подпиравшее крышу. Терри Спенсер вся залита кровью. Меня охватила паника, и для самозащиты я схватил с пола нож. Затем я заметил, что в окно прямо на меня смотрит Эшли. Она бросилась бежать, и я кинулся за ней, чтобы объяснить, что не сделал ничего плохого, но мне было за ней не угнаться.

– Почему вы не последовали за ней в общежитие и не дождались полиции?

Голова Джошуа поникла.

– Мне следовало так поступить. Но я никогда в жизни не сталкивался с подобным кошмаром. Повсюду кровь, а бедная Терри...

На мгновение Максфилд закрыл глаза и перевел дыхание. Когда он опять заговорил, то казался глубоко взволнованным.

– Мне стыдно за свое поведение, но я был объят ужасом и не мог ясно соображать. Поэтому я скрылся.

Максфилд поднял руку и встретился взглядом с несколькими присяжными.

– Я не виню Эшли Спенсер за то, что она обо мне сказала. Это очень славная молодая женщина, которая засвидетельствовала лишь то, что видела. У меня действительно был в руках нож. Я действительно находился в домике. Но я никому не причинял зла.

– Зачем вы бежали из-под стражи?

– Адвокат сообщил, что полиция намеревается использовать мой роман в качестве моего признания; Эшли собиралась свидетельствовать о том, что я убил ее мать и избил до полусмерти Кейси. Я не придумал никакого иного способа, кроме как бежать, чтобы раздобыть улики, подтверждающие мою невиновность.

– Вам это удалось?

– Полагаю, да. С самого начала я подозревал Рэнди Коулмана. Человек, спешно покидающий лодочный домик, был слишком далеко, чтобы я мог его идентифицировать, но это вполне мог быть Коулман. Я знал, что у него имеется серьезный мотив для убийства, и еще выяснил позднее, что он был осужден за нападение с применением силы. Я и по личному опыту знал, что он способен на насилие. Я видел, как мистер Коулман набросился на Кейси Ван Метер в бассейне.

– Что, по вашему мнению, случилось в лодочном домике?

– Я убежден, что его мишенью была Кейси, а Терри просто подвернулась под руку.

– Что убедило вас в том, что Рэнди Коулман убил Терри Спенсер и нанес тяжкие телесные повреждения своей жене? Произошли еще какие-то события?

– Да. Генри Ван Метер умер, и для Кейси должны были назначить нового опекуна. Майлз Ван Метер обратился в суд с ходатайством о своем назначении. Я узнал, что он из соображений гуманизма собирался отключить Кейси от системы поддержания жизни. Коулман подал аналогичное прошение. Я уверен: окажись он назначен, тоже попросил бы отключить Кейси от аппаратов жизнеобеспечения. И в том, и в другом случае Кейси умерла бы. Поскольку у нее не было завещания, а Коулман по-прежнему оставался ее мужем, он унаследовал бы все ее состояние. В это время в Портленд вернулась Эшли Спенсер и подала ходатайство о назначении ее опекуном Кейси. Если бы суд пошел ей навстречу, она стала бы поддерживать в Кейси жизнь. А значит, Коулману не досталось бы ничего. Выяснилось, что Эшли является дочерью Кейси. Согласно законам о наследовании, если бы Кейси умерла, Эшли получила бы половину ее состояния. Получалось, что, даже если бы Кейси умерла, Коулман все равно бы потерял миллионы. Я пришел к убеждению, что Коулман попытается устранить Эшли Спенсер не только для того, чтобы помешать ей стать опекуншей Кейси, но, главное, чтобы обеспечить себе получение наследства целиком. Я начал по пятам следовать за Эшли, желая защитить ее и постараться пресечь попытку Коулмана совершить убийство.

– Что произошло около "Солнечного приюта" в тот день, когда вас арестовали?

– Я двигался за Эшли и увидел, что за ней следует еще одна машина. Я припарковался на боковой улочке в нескольких кварталах от лечебницы и спрятался на автостоянке. Шел такой сильный дождь, что я не заметил полицейского наблюдения, но и полицейские меня не заметили. Машина, которая следовала за Эшли, вскоре въехала на стоянку. За рулем сидел Рэнди Коулман. Он подождал, пока Эшли выйдет, а потом попытался ее убить. Эшли от него вырвалась. Я схватил Коулмана. Когда подоспела полиция, мы с ним боролись на земле, и ни у одного из нас не было в руках ножа. Полицейские не могли разобрать, кто из нас пытался убить Эшли. Естественно, они заподозрили меня.

– Мистер Максфилд, вы убили Терри и Нормана Спенсеров и Таню Джонс?

– Нет.

– Вы ударили Кейси Ван Метер?

– Нет. Я спас ее от посягательств Коулмана в бассейне.

– Вы покушались на Эшли Спенсер у нее в доме, либо в общежитии, либо на автостоянке возле частной лечебницы "Солнечный приют"?

– Нет, никогда.

– У меня больше нет вопросов.

Дилайла улыбалась в предвкушении добычи. Она чувствовала себя превосходно.

– Я прочитала ваш первый роман, мистер Максфилд. Мне он понравился.

– Благодарю вас.

– Он имел действительно большой успех.

– Да.

– Но вот вторая ваша книга, "Родник желаний", не так успешна, не правда ли?

– Она продавалась вполне прилично, – произнес Максфилд с оборонительной интонацией в голосе.

– Ничего похожего на то, какой популярностью пользовалась книга "Турист в Вавилоне".

– Нет, но этот роман тоже был в списке бестселлеров "Нью-Йорк таймс".

– Да, вы об этом уже говорили. Но позвольте вас спросить: разве "Турист в Вавилоне" не находился в данном списке в течение двадцати двух недель?

– Да.

– Ваша вторая книга была бестселлером только две недели, поскольку публике не понравилась, верно?

– Я не знаю, что нравится так называемой публике, – кичливо ответствовал Максфилд. – Я пишу не для того, чтобы потрафлять вкусам среднего читателя.

– Что ж, критики ее тоже не оценили?

– Я получил хорошие рецензии.

– В самом деле? Я попросила своего помощника добыть мне из Интернета полную выборку. Если хотите, мы зачитаем их присяжным. По моим подсчетам, авторы лишь трех рецензий сочли вашу книгу достаточно любопытной, и при этом на три положительных рецензии приходилось двадцать восемь отрицательных, а некоторые были просто скандальными. Похоже, критики порезвились за ваш счет.

Слова Дилайлы заставили Максфилда густо покраснеть.

– Критики завидовали моему успеху. Все они – незадавшиеся писатели, которые не могут смириться с тем, что кто-то в двадцать с небольшим добился того, о чем они только мечтают.

– Значит, все эти рецензии были продуктом некоего заговора?

– Я этого не говорил, – огрызнулся Максфилд.

– Вы считаете, все рецензенты являются частью некоего замысла с целью ложно обвинить вас в убийствах?

– Протестую! – сказал Свобода.

– Протест принимается, – постановил судья Шимацу.

– Мистер Максфилд, – продолжила Дилайла, – вы за десять лет не написали ни одной книги?

– Да.

– Не потому ли вы преподавали в Итонском колледже, что не могли больше зарабатывать себе на жизнь творчеством?

– Нет, это не так. Невозможно штамповать литературные произведения, как пирожки. Мне нравилось преподавать литературное мастерство, и это занятие давало мне время для творчества.

– Разве ваш издатель не выплатил вам аванс для написания новой книги и не потребовал его обратно, поскольку вы так и не смогли ничего сочинить?

– У нас возникли творческие разногласия.

– Понимаю. Именно из-за них ваш издатель угрожал вам судом?

– Возражаю! – воскликнул Свобода.

– Возражение принимается.

– Очевидно, после такого успеха вам было тяжело оказаться творчески несостоятельным писателем.

– Я себя таковым не считаю.

– Разве у вас не было затруднений при разработке сюжета для новой книги?

– У меня было несколько идей. Я выбирал единственно верную.

– Проводили творческие изыскания?

– Да.

– Хотели прочувствовать все малейшие тонкости, чтобы описываемое выглядело в глазах ваших читателей как можно правдоподобнее?

– Да.

– Совершали зверские убийства, чтобы более правдоподобно описать сцены изуверств для ваших читателей?

– Нет. Я никого не убивал.

– Давайте побеседуем об эпизоде в лодочном домике, мистер Максфилд. Согласны?

– Да.

– Я хочу удостовериться, что все правильно уяснила. Вы медленно прогуливались по лесу, когда вдруг услышали громкий пронзительный крик?

– Да.

– Вскоре услышали второй крик?

– Да.

– Вы решили выяснить, в чем дело?

– Да.

– И вот тогда-то увидели убегающего человека?

– Да.

– Это должно было показаться вам очень важным, ведь человек убегал с места преступления?

– Да.

– По моим представлениям, вы обязаны были непременно сообщить в полицию, особенно когда полицейские стали обвинять вас в убийстве и нанесении телесных повреждений.

Максфилд промолчал.

– Что ж, вы ведь считали, что это важно, не правда ли?

– Да.

– Вы рассказали арестовавшим вас детективам о человеке, которого видели выбегавшим из лодочного домика?

– Нет. Я очень испугался. У них были в руках пистолеты, они кричали на меня.

– Что произошло, когда вы успокоились?

– Они не задали мне никаких вопросов. Просто посадили в камеру.

– Вы знаете детективов Берча и Маркса? Они недавно здесь свидетельствовали.

Максфилд выглядел встревоженным.

– Да.

– Это ведь детективы Берч и Маркс эскортировали вас обратно в Орегон из Небраски после того, как вы дали согласие на экстрадицию?

– Да.

– Но сначала они допросили вас в местной тюрьме?

– Да.

– Вы засвидетельствовали, что у вас было много времени обдумать то, что случилось после вашего ареста?

– Да.

– Вы помните, что сказали детективам о случившемся в лодочном домике?

– Не дословно.

На полу рядом со столом обвинителя стоял магнитофон. Дилайла подняла его и обратилась к судье:

– Ваша честь, могу я получить ваше разрешение воспроизвести краткую беседу, которая состоялась у подсудимого с детективами Берчем и Марксом, чтобы освежить память мистера Максфилда?

– Возражаю, ваша честь. Для этого не представлено никаких обоснований, – сказал Свобода, отчаянно стремясь избежать прослушивания магнитофонной записи. Он знал, что на ней содержится, и ранее пытался предостеречь клиента, но упрямец Максфилд не пожелал его слушать.

– Я согласна с мистером Свободой, ваша честь, – произнесла Дилайла. – Можно мне пригласить детектива Берча?

Судья велел Максфилду снова занять место за столиком защиты, а на место свидетеля ступил Ларри Берч.

– Детектив Берч, после того как обвиняемый был арестован в Небраске, он согласился на экстрадицию?

– Да.

– Как его доставили сюда?

– Мы с напарником Тони Марксом полетели в Небраску, тамошние власти передали нам обвиняемого, и мы, забрав его, самолетом вернулись обратно.

– Прежде чем вернуться в Орегон, вы допрашивали арестованного?

– Да.

– Где происходила беседа?

– В комнате для собеседований при тюрьме, где содержался нынешний подсудимый.

– В каком состоянии он находился?

– Он выглядел отдохнувшим. Мы спросили, не хочет ли он чего-нибудь поесть или попить. Он попросил сандвич с безалкогольным напитком, и мы распорядились, чтобы ему их доставили.

– Вы зачитали обвиняемому его "права по делу Миранды"[12], перед тем как допрашивать?

– Да.

– Беседа записывалась на пленку?

– Да.

Дилайла поднялась с места. Она держала в руках пластиковый пакет для вещественных доказательств. Внутри находилась кассета.

– Детектив Берч, вы прослушивали заново запись допроса на кассете?

– Да.

– Это допрос, что вы проводили в Небраске?

– Да.

– Ваша честь, – обратилась к судье Дилайла. – Я перехожу к приобщению данной кассеты с записью проведенного детективом Берчем допроса к другим доказательствам.

– Мистер Свобода? – спросил у адвоката судья Шимацу.

Адвокат Максфилда не мог придумать, каким образом воспрепятствовать прослушиванию кассеты. Когда он не заявил протеста, судья Шимацу дал Дилайле "добро". Она вставила кассету в магнитофон и нажала кнопку "воспроизведение". Присяжные услышали голос Берча, который представил себя и Тони Маркса, потом зачитал Максфилду его права. Далее произошел краткий обмен репликами на тему еды и напитков. Потом Берч спросил Максфилда, не возражает ли он, если их беседа будет записана на пленку.

" – Какое имеет значение, чего хочу я? Вы все равно сделаете то, что нужно вам, – вот что я здесь усвоил. Я заключенный. У меня нет прав.

– Послушайте, Джош...

– Джошуа.

– Я должен вас поправить. У вас есть права. Мы в Америке. Разве я только что не зачитал вам перечень ваших конституционных прав?

– Все это только для того, чтобы развязать мне язык.

– Но вы не обязаны говорить со мной, если не желаете, и я не стану записывать разговор, если только вы не дадите согласия. Я записываю его на пленку ради вашей же выгоды. В этом случае, если я неправильно интерпретирую сказанное вами, вы будете иметь возможность доказать мою неправоту.

– Ладно. Продолжайте записывать.

– У вас выдались нелегкие дни, Джошуа.

Молчание.

– Что побудило вас выбрать в качестве убежища Небраску?

Нет ответа.

– Вам нужно выразить это вслух, ведь идет запись. Нельзя, чтобы на ленте было лишь шуршание.

– Я просто ехал и ехал куда глаза глядят.

– Да, уж вы заставили нас побегать, надо отдать вам должное. Но этого следовало ожидать от человека с вашим воображением. Я читал вашу книгу.

– Серьезно?

– Эй, прекратите, не все же копы тупые. Я прочел "Туриста в Вавилоне". Все тогда читали эту книгу. Моя жена тоже прочитала. Мы оба сожалели, что вы оказались замешаны в эту историю.

– Я ни во что не замешан. Я не причинял зла тем женщинам.

– У нас есть свидетель, который утверждает обратное.

– Эшли Спенсер? Бедный ребенок. У нее, наверное, депрессия. Сначала отец. А вот теперь мать.

– Она говорит, вы убили ее мать и избили Кейси Ван Метер.

– Это неправда.

– Если не вы напали на них, тогда кто?

– Не знаю.

– Эшли уверяет, что видела, как вы держали в руке окровавленный нож.

– Да, но я им никого не убивал. Я поднял нож с пола, чтобы защититься. Когда я вошел в лодочный домик, на женщин уже кто-то напал. Я подумал, что убийца где-то поблизости. Какая у меня могла быть причина убивать Кейси или Терри?

– Ходят слухи, что вы с мисс Ван Метер были близки, спали с ней.

– Она переживала трудные времена. Недавно вышла замуж, а потом выяснилось, что ее муж мошенник. К тому же он ее бил. Кейси бросилась ко мне за утешением. Так уж получилось. Знаете, как это бывает...

– Мы наслышаны о вашем геройстве в бассейне. Вы поступили отважно, зная о том, что он входит в преступное сообщество.

– Наверное, я тогда и не думал об этом. Просто увидел, что Кейси в беде. Зачем я стал бы спасать Кейси и вдруг убивать ее?

– Вероятно, вы с ней поссорились?

– Нет. Она у меня ночевала накануне случившегося. Мы по-прежнему оставались друзьями. Это лишает смысла все утверждения, будто я на нее напал.

– Смысл есть, если вы помните свой роман. Кстати, мне показалось, он действительно хорошо написан.

– Какое отношение имеет "Турист в Вавилоне" к тому, что случилось в лодочном домике?

– Я говорю не о "Туристе в Вавилоне", а о вашем новом романе.

– Мой...

– Тот, который вы читали Терри и остальным членам группы литературного мастерства.

– Я не понимаю.

– Послушайте, Джошуа, до сих пор вы были достаточно вежливы и отзывчивы. Нам с вами предстоит еще долгий путь. Поэтому...

– О чем вы толкуете?

– Я прочитал тот роман, Джошуа. Сцена, которую вы зачитывали слушателям, очень напоминает произошедшую в доме Спенсеров в ночь, когда были убиты отец Эшли и ее подруга. Эта сцена оказалась настолько близкой к реальности, что мы думаем, Терри отправилась к декану Ван Метер и рассказала ей, что подозревает вас в убийстве своего мужа. Каким образом вы узнали, что она вывела такую связь?

– Все это было выдумано. Я писатель. Все сцены в моих книгах являются продуктом моего воображения.

– Вы очень умный, Джошуа. Вы поставили нас с Тони в тупик. Мы не можем сообразить, каким образом вы узнали, что Терри и Кейси решили вывести вас на чистую воду. Это Кейси вам проболталась?

– Я не знал. Я...

– Да-да?

– Я требую адвоката. Все это безумие. Господи, как это получилось? Как могло... О нет!

– Что вы хотели сказать, Джошуа?

– Мне нужен адвокат. Я больше не скажу ни слова".

Дилайла выключила магнитофон.

– Это конец записи, детектив?

– Да.

– Благодарю вас. У меня нет больше вопросов к детективу Берчу.

– У вас, мистер Свобода? – спросил судья Шимацу.

– Нет.

– Мистер Максфилд, пожалуйста займите снова место свидетеля, – произнес судья.

– Мистер Максфилд, – промолвила Дилайла, – как быть с человеком, который убегал от лодочного домика, с убийцей? Почему вы не сообщили о нем детективам Берчу и Марксу?

– Не знаю. Я был расстроен. Находился в тюрьме. Я не мог ясно соображать.

– Хорошо, позвольте мне спросить вас еще кое о чем. Итак, вы вошли в лодочный домик, увидели женщин, обе были без сознания или мертвы, вы подобрали нож, затем заметили в окне Эшли?

– Да.

– И обе женщины просто лежали там?

– Да.

Дилайла сделала пометку в своем блокноте, посмотрела на Максфилда и улыбнулась.

– Кто же кричал, мистер Максфилд?

– Что?

– Вы ведь присутствовали в зале суда, когда давала свидетельские показания Эшли Спенсер?

– Да.

– Вы слышали, как она сказала, что услышала два вскрика и побежала через лес к лодочному домику?

– Да.

– Затем она заявила, что услышала, как женский голос выкрикнул какие-то слова. Она заглянула в окно и увидела, как вы стоите над Кейси Ван Метер с окровавленным ножом в руке?

Максфилд окаменел.

– Если Терри Спенсер была мертва, а Кейси Ван Метер без сознания все то время, что вы находились в лодочном домике, как могла одна из них что-то выкрикнуть?

– Я...

Или все было иначе? Когда вы вошли в лодочный домик, женщины были еще в сознании?

– Нет.

– Вы ударили ножом Терри, и она дважды вскрикнула. Затем вы набросились на Кейси Ван Метер и она выкрикнула какие-то слова.

– Нет, – ответил Максфилд, но ответ прозвучал фальшиво, а выражение его лица убедило присяжных, что он лжет.

У Дилайлы больше не было вопросов к Джошуа Максфилду, а Эрик Свобода лихорадочно соображал, как компенсировать ущерб, нанесенный ее перекрестным допросом. До перерыва Свобода вызвал нескольких свидетелей. Однако Дилайла не чувствовала, что ей требуется вызывать еще каких-то свидетелей для предоставления контраргументов. Она, со своей стороны, считала осуждение Джошуа Максфилда делом предрешенным.

Судья Шимацу велел сторонам готовиться продолжить обсуждение на следующий день и распустил суд до утра. Как только члены жюри присяжных степенно, по одному вышли из помещения и Джошуа Максфилда тоже препроводили из зала суда, Дилайла обратилась к Эшли:

– Ты его сокрушила. Твои свидетельские показания вырыли Максфилду могилу.

– Я не...

Дилайла рассмеялась:

– Не скромничай, девочка. Ты слышала, как женский голос выкрикнул что-то за несколько секунд до того, как увидела Максфилда с ножом. Уж одна-то из женщин должна была находиться в сознании, когда он вошел в лодочный домик. Когда он заявил, что они обе были без сознания, я поняла, что Максфилд лжет, и именно ты доказала это.

Вопреки ожиданиям Дилайлы Эшли отнюдь не радовалась.

– В чем дело? – спросила помощник окружного прокурора. – Ты выглядишь подавленной.

– Просто... это... – Эшли покачала головой.

– Да что случилось?

– Я не ощущаю себя победительницей. Даже если Максфилда казнят, Таню Джонс и моих родителей все равно не вернуть.

– Я поняла тебя, – сказала Дилайла. – Мне не следовало ликовать. Иногда я очень увлекаюсь борьбой и забываю, что победа в зале суда не избавляет от страдания. Но ты должна подумать вот над чем, Эшли. Да, осуждение преступника не вернет твоих родителей и Таню Джонс, но твое свидетельство спасло жизнь другим людям. Мы не знаем, кто они, но уверены: пока Джошуа Максфилд на свободе, им угрожает опасность.

– А что будет теперь? – спросила Эшли.

– Завтра утром мы обращаемся с аргументацией к присяжным. Судья проинструктирует их относительно требований закона. Затем присяжные удалятся на совещание и вынесут свой вердикт. Догадываюсь, что мы услышим приговор еще до завтрашнего вечера. Если Максфилда признают виновным в убийстве при отягчающих обстоятельствах, то возвращение присяжных с вердиктом положит начало другому процессу, на котором преступнику определят наказание.

Эшли протянула руку и дотронулась до Дилайлы.

– Спасибо вам за то, что столько обо мне заботились. Спасибо за все.

Лицо Дилайлы расплылось в улыбке.

– Ты только что выдала мне такую награду, которая сама по себе убеждает в нужности нашего дела.