Сражения Космического Десанта

Первая глава Завершение крестового похода

На краю галактики плыл металлический собор, величественное здание удивительной красоты, возведённое не в честь мирных богов, а во имя войны.

Десять тысяч лет он путешествовал среди звёзд, даруя поровну разрушение и спасение. Враги человечества быстро научились бояться его, как и тех, кто его защищал. Война шла за кораблём, словно ночь следует за днём.

Его называли “Вечный Крестоносец”: огромная десятикилометровая боевая баржа, самая мощная из когда-либо созданных в своём классе, чей киль заложили невероятно давно. Борта и устремлённый вперёд хребет “Вечного Крестоносца” украшали орудия смерти; его ангары стали орлиными гнёздами для ангелов войны, готовые открыться в любой момент и обрушить чемпионов человечества на погружённые во мрак миры. Столь много веков прошло с тех пор, когда другие его собратья прекратили или отвернулись от крестового похода Императора, чтобы организовать шаткую оборону против всеохватывающей тьмы — но “Вечный Крестоносец” продолжал сражаться за несбывшуюся мечту.

Он был древним и ослабленным веками службы, в сравнении с былыми славными днями его коридоры и залы пришли в запустение, но сердце осталось сильным, а реактор пульсировал жаром. Он по-прежнему плыл, кровавый и яростный, в покинутые или забытые уголки космоса, сражаясь против ксеносов, еретиков и тварей варпа, и провозглашал их владениями самого Императора.

Его мрачными хранителями были Чёрные Храмовники, Рыцари Дорна. Они считали себя истинными избранниками Императора среди всех сыновей примархов. Они и только они видели дальше мифов и историй своих собратьев, и признавали божественность за человеком, который создал их.

Они считали ироничным то, что другие Адептус Астартес не могут постичь правду, так легко принятую меньшими людьми, защищать которых было их предназначением.

Чёрные Храмовники никогда и ни при каких обстоятельствах не прекратят свой крестовый поход, пока последний полководец ксеносов и последняя враждебная человеческая цивилизация не будут повергнуты или они погибнут пытаясь.

Омытый кровью, закалённый провалом древней мечты дух “Вечного Крестоносца” был старым и свирепо воинственным. Если бы его мысли обрели плоть, он не стал бы заботиться об идеалах чести или поклонения, а думал бы только о войне и сражался бы в первых рядах этой войны. Никто не мог сказать, как его хозяева относятся к подобной двойственности. Корабли не говорят, а если у Чёрных Храмовников и есть подозрения насчёт духа “Вечного Крестоносца”, то они всё равно не скажут. Адептус Астартес ревностно относятся к своим тайнам.

На самом деле целеустремлённость и вспыльчивая натура Чёрных Храмовников хорошо гармонировали с характером гневной души “Вечного Крестоносца”. В конечном счёте, они были точно такими же: оружие, выкованное для войны, которую проиграли сто веков назад, оба изъеденные временем, оба несмотря ни на что упрямые. И этого достаточно.

“Вечного Крестоносца” остановили на орбите ядовитого мира, омытого светом далёких звёзд, на границе досягаемости Астрономикона. Каждая его надстройка скрипела от сдерживаемого напряжения. Его главным неисполненным желанием было сбросить оковы гравитации и устремиться вперёд, всё дальше, дальше и дальше!

Он не мог. Его дух был по-своему силён, но он не обладал ни волей, ни способностью действовать.

Внутри холодных покоев повелитель штурманов корабля размышлял о войне, которую он не мог признать выигранной, и поэтому “Вечный Крестоносец” был вынужден бездействовать.

Беспокойно он ждал своего часа.

Крестовый поход Звёзд Вурдалаков закончился.

В своём личном святилище на борту “Вечного Крестоносца” Хелбрехт, верховный маршал Чёрных Храмовников наблюдал за бомбардировкой последней планеты циторских извергов.

Он стоял в куполе из бронированного стекла, который выходил из украшенных галерей. Стекло мерцало справа и слева в точной геометрической процессии. По искусно исполненному замыслу в окнах запечатлели героев его ордена, которые навсегда подняли мозаичное оружие против вечной ночи. Внутри было темно, звёздный свет не проникал сквозь стекло — тени в Галлериа Астра оставались глубокими.

И всё же купол был прозрачным и использовался для свободного просмотра. Во время сражений его защищали рифлёные ставни, сейчас их убрали в металлические опоры, словно веки чудовищного фасеточного глаза.

Оружейный сервитор и три благородных неофита снимали с магистра ордена доспех. Стояла тишина, было слышно только дыхание Хелбрехта, шум электроинструментов, быстрые мягкие шаги за спиной, приглушённый лязг бронзовых пластин, которые снимали и уносили в дальнюю часть галереи, и отдалённый непрерывный грохот орудий корабля, опустошавших неубиваемую планету.

Империум не знал её название, но для Хелбрехта она стала 9836-18 — восемнадцатой планетой, покорённой 9836-м крестовым походом Чёрных Храмовников. Они дали ей кодовое обозначение “Могильное Ядро”. После её уничтожения не останется никакого имени.

Странный синий мир с холодной и токсичной атмосферой — средний газовый гигант похожий на Нептун Солнечной системы. Совершенно бесполезный для человечества и непригодный для обитания. Он слишком далеко находится от любой планеты Империума, чтобы добывать полезные ископаемые из его густого воздуха; и даже слишком далеко от любых других мерзких рас, чтобы они использовали его. Хелбрехт имел право покинуть это место.

Он отказался.

Он ненавидел Могильное Ядро с фанатичной яростью. Ненавидел, потому что это был дом отвратительных циторов. Но больше всего он ненавидел планету за то, что когда Чёрные Храмовники явились принести правосудие Императора её отвратительным обитателям, она оказалась пустой, заброшенной гробницей. И выглядела покинутой тысячи лет назад, чего просто не могло быть. Циторы бежали именно сюда — ауспики Храмовников сообщали об этом предельно ясно. Планета должна была стать для ксеносов полем последней битвы. Но вместо блистательной победы Чёрные Храмовники высадились на платформы, стоявшие на якорях в небесах, чтобы найти… ничего.

Плитоподобные мышцы Хелбрехта напряглись. Один из неофитов вздрогнул, прервав размеренную работу.

Добыча обманула верховного маршала, и он приказал уничтожить Могильное Ядро. Планета была такой же неправильной, как и сами изверги, и её было необходимо сжечь. Но она не умирала. При обычном ходе вещей атмосфера должна была воспламениться от интенсивного орбитального обстрела. Модифицированные термоядерные бомбы устремлялись вниз через равные интервалы времени, безмолвно взрываясь на заданной глубине в густом газовом слое планеты. Их оранжевое сияние померкло; всемирный пожар так и не вспыхнул. Разве что только облака горели неохотно и странно. Кружившиеся синие вихри проносились в стратосфере. Не более разрушительные, чем высотные молнии, они вызвали странное сияние в радиоактивной короне планеты. Они танцевали, дразня Хелбрехта своей живучестью.

Почему она не горела?

Ни одна глориана не сопровождала завершение крестового похода. На флагмане Хелбрехта царила меланхолия. Слуги работали спокойно, снимая части доспеха настолько мягко насколько это было возможно. Ни один не осмеливался заговорить с ним. Сначала плащ, затем наплечники и тяжёлый силовой ранец, который унёс безропотный сервитор. Затем отстегнули поножи и наручи, осторожно отвинтив друг от друга и отсоединив от тела. Они работали быстро. Верховному маршалу это пришлось не по душе; без брони он чувствовал себя уязвимым перед своим позором.

“Прости меня, Император, за то, что я подвёл тебя, — подумал он. — Покарай меня за некомпетентность”.

Никакой кары не последовало. Магистр жаждал найти новую битву. Он начал бы действовать прямо сейчас, но ритуал требовал разоружиться, молиться и покаяться.

Хелбрехт владел своим телом с давно отработанной лёгкостью, он поднимал руки или перемещал вес, помогая слугам. В остальном он не обращал на них внимания, как не обращал внимания и на острую боль, когда вытаскивали интерфейсные штыри. Он не обращал внимания ни на что, кроме своего гнева и стыда. От них он не мог скрыться. В окнах купола его отражённое лицо наложилось на планету. Благородное и суровое, непроницаемое, как каменная скала, закалённое суровой трансформацией в Адептус Астартес и неослабевающей войной. Мало кто мог понять, глядя на него, что он думает. Хелбрехт был сдержанным человеком.

Но сегодня его гнев было легко заметить. Его нельзя было увидеть, зато можно почувствовать.

Последнюю часть брони отсоединили от чёрного панциря. Оружейный сервитор направился на свой пост рядом с альковом, где хранился доспех, встал внутрь и отключился. Неофиты поклонились, вышли на несколько минут, а затем вернулись с горячей водой и подогретыми маслами. Они шептали благословения очищения, вытирая его тело влажными полотенцами. Затем двое из трёх начали втирать тёплое масло в покрытую шрамами кожу, тщательно массируя натруженные сверхчеловеческие мышцы. Затем стали соскребать бронзовыми стригилями въевшуюся грязь и оставшийся после боёв пот. Третий опустился на колени и занялся искусственной рукой верховного маршала, блестящим медным механизмом, который заменял правую руку ниже локтя. Послушник смазывал её маслом и полировал, шепча обычные заклинания ремонта. Хелбрехт игнорировал неофитов и не сводил пристального взгляда с планеты.

Раздался звонок. Встроенный в альков рядом с дверьми безрукий и безногий сервитор объявил о посетителе, его мелодичный голос контрастировал с узким хирургически изменённым черепом.

— Магистр святости Теодорих просит позволения войти. Разрешить, отклонить?

Хелбрехт пошевелился, впервые отвернувшись от планеты. Слуги умело приспособились к его движениям.

— Он один?

— Нет. Магистра святости Теодориха сопровождает капитан Наруш из ордена Адептус Астартес Призраки Смерти.

— Оставьте меня и возвращайтесь к своим рыцарям. — Отпустил неофитов верховный маршал. За века выкрикивания приказов и молитв его глубокий голос стал грубым и резонирующим. Он был столь же бесстрастным, что и лицо: спокойный и почти пресный.

Неофиты поклонились. — Как прикажете, верховный маршал, — ответили они, и удалились через запасной выход.

Едва молодые космические десантники покинули помещение, как один за другим вошли четыре серва ордена, облачённые в мантии с крестом Храмовников и вооружённые пистолетами и мечами. Они заняли свои места, и приготовились служить высочайшему сыну Рогала Дорна.

— Разреши им войти, — сказал Хелбрехт. — Поприветствуй их. — С неожиданной целеустремлённостью он шагнул от купола. Его просторные покои включали Галлериа Астра, где он сейчас находился, палату для частных аудиенций, Стратегиум Окультис, библиариус верховного маршала, келью для сна, армориум, оружейную и другие более тайные комнаты. Многие из расположенных на самом верху центральной башни “Вечного Крестоносца” помещений были увенчаны сводчатыми потолками из бронированного стекла, сквозь которые открывался вид на ужасающее величие космоса.

Они когда-то принадлежали Сигизмунду, основателю их ордена и почти наверняка здесь бывал и сам Рогал Дорн. Столь легендарная история и такая честь мало что значили для Хелбрехта в этот момент. Он отстранился от них, считая себя недостойным.

Гигантские шестерёнки завращались, и двери с лязгом разошлись во внутренние переборки “Вечного Крестоносца”. Магистр святости Теодорих вошёл в покои верховного маршала. Как и требовала традиция, капеллан был в доспехе и шлеме. За ним следовал капитан Наруш из Призраков Смерти. Он также был полностью в броне.

— Повелитель, — произнёс Теодорих. Он подождал, пока двери закроются, и снял шлем-череп, открыв неподверженное времени лицо Адептус Астартес, не несшее никаких возрастных генетических изменений, но, несомненно, старое.

Жёсткое и твёрдое оно ничего не выражало, испробовав все комбинации выражений и признав их неподходящими. На голове единственная полоса ярко-белых волос. Во лбу пять служебных штифтов в форме креста — символ двухсот пятидесяти лет службы.

Сервы отвели взгляд. Только маршалы, рыцари Внутреннего круга и состоявшие в братстве капелланов могли смотреть на воина-жреца Чёрных Храмовников без шлема.

Лицо Хелбрехта стало ещё непроницаемей, когда он увидел, что Теодорих снял шлем перед посторонним, но он не стал демонстрировать своё неодобрение. В конечном счёте, Наруш был капитаном ордена, пускай и чужого, и достоин этой чести. Дело в том, что реакция Хелбрехта была личной и комментировать то, что он счёл ошибкой Теодориха, будет невоспитанно и невежливо по отношению к гостю.

Верховный маршал взял предложенное ему одним из камердинеров полотенце и вытер лицо и грудь. Другой принёс мантию — многослойную сутану цвета белой слоновой кости. Сверху шло толстое чёрное шерстяное облачение, украшенное рифлёным крестом ордена. В такой одежде его можно было принять за гигантского человека, который устал от жизни и ушёл в монастырь. Но только если не смотреть ему в глаза. Они были тёмными, помнящими и оценивающими. Они пылали рвением воина, отражая отблески артиллерийского огня. Он ликовал в бою и пел молитвы Императору громким звоном клинков. В окружавшем его воздухе ощущалась жажда битвы. Если бы возникло желание долго выдерживать его пристальный взгляд, то в его глазах можно было увидеть праведность, уверенность и изредка мелькавшее нетерпеливое ожидание кровопролития.

Поражение не заставило померкнуть в них свет. Совсем нет.

— Что я могу сделать для вас, братья? — Спросил Хелбрехт, протягивая руку за графином и отстраняя трэлла, который собрался помочь ему. Он наполнил три прекрасных кубка из олова и стекла, украшенных столь же искусно, что и окна, тягучей синей гольштианской живительной водой и протянул один Теодориху. Старый воин положил шлем на стол и шагнул навстречу. Капитан Наруш не сдвинулся с места и не снял шлем. Ни один из Призраков Смерти никогда не показывал своё лицо в присутствии Чёрных Храмовников. Хелбрехт на мгновение протянул ему второй кубок и, не произнеся ни слова, поставил назад, когда капитан не проявил желания принять его.

Теодорих почувствовал суровое настроение Хелбрехта и быстро перешёл к делу. — Сеньор, мы должны обсудить планы церемонии награждения, — произнёс он.

Хелбрехт потягивал вино маленькими глотками, изящный жест для такого массивного человека. — Какая церемония? Какая победа? Мы ничего не празднуем.

— Сеньор…

— Мы ничего не празднуем, — резко повторил он. — Мой первый крестовый поход как верховного маршала закончился полным провалом. Здесь нечего праздновать.

— Почему, брат? — мягко спросил Теодорих. Такой тон капелланы использовали, разговаривая с сомневающимися братьями — доброжелательно, но твёрдо, прося признания.

— Планета пуста. Изверги не побеждены. — Объяснил Хелбрехт, раздражённый, что это вообще пришлось объяснять.

Заговорил Призрак Смерти.

— Всё произошло так, как мы и предсказывали, верховный маршал. — Медленно проскрежетал он сквозь вокс-решётку шлема. Единственными эмоциями в словах Наруша были скорбь и сожаление. — Над циторскими извергами нельзя одержать окончательную победу. Мы можем только наблюдать за ними и сдерживать — это бремя мой орден несёт тысячи лет. Вы поставили перед своими храбрыми воинами безнадёжную задачу.

Глаза Хелбрехта опасно вспыхнули.

Теодорих взял слово, прежде чем его повелитель успел ответить, подняв руку в молчаливой просьбе сохранять благоразумие. — Возможно, вы оба правы. Возможно, этот пустой мир своего рода неудача. Но с другой стороны верховный маршал одержал великую победу. Очищенно семнадцать миров. В сегментуме не осталось никаких следов ксеносов. Больше они никого не побеспокоят. Брат, благодаря вам придётся переименовать Звёзды Вурдалаков.

— Я так не считаю, — возразил Хелбрехт. — И капитан Наруш так не считает. Не так ли, капитан?

— Мы предупреждали вас, — произнёс капитан. — Ваше тщеславие вело вас к невозможному. Ваши усилия свелись к нулю. Всё произошло, как мы и предупреждали.

Верховный маршал отвернулся. Призраки Смерти были стражами этой части погруженного во тьму космоса. Их поставили за пределами границ Империума, чтобы обитатели Звёзд Вурдалаков не могли покинуть свои родные миры и угрожать остальной галактике. Хелбрехт считал их праздными и даже трусливыми — они подчинились приказам сдерживать, а не попытались зачистить ксеносов. Он согласился на требование Призраков Смерти взять с собой один из их кораблей, проявив великое терпение и только после декрета Инквизиции.

— Возможно, капитан, если бы вы сражались рядом с нами, результат был бы иным.

— Не иным, — решительно возразил Наруш. — Мы не сражались, потому что было бессмысленно сражаться. Мы говорили вам об этом, и теперь вы лично убедились в наших словах. Наша задача — наблюдать. Мы — тюремщики, а не завоеватели. Оставьте эти миры. Они не потерпят иных хозяев, кроме циторов.

Хелбрехт прищурился. — Крестовый поход никогда не закончится. Он не закончится до тех пор, пока каждая звезда в галактике не засияет под благосклонным правлением Императора. Вы предаёте самое заветное стремление нашего повелителя.

Наруш, который вообще не двигался во время их разговора и не проявил никаких признаков жизни кроме речи и тихого, почти бесшумного металлического бренчания силовой брони, показал на окна. — Это место не для вас. Оно вообще не для живых существ. Мы знаем, потому что уже пробовали сделать то же, что и вы. Мы провалились, мы слышали их смех, как, несомненно, слышали и вы. Мы до сих пор оплакиваем наш провал. — Его чёрные линзы смотрели глубоко в глаза Хелбрехта. — Вы уйдёте отсюда, а они ночью прокрадутся назад и ничего не изменится. Вы не можете зачистить их планету. Вы не можете убить то, что никогда и не было живым. Они за пределами нашего искусства войны. Их можно только сдержать, но не покорить. Вы охотно разделили наш позор. Нам жаль, что вы решили нести это бремя. Нам жаль, что вы не стали слушать.

Теодорих и Хелбрехт посмотрели, куда указывал Призрак Смерти. Родной мир циторов наконец-то загорелся, пылая болезненно-зелёным цветом. Обстрел не прекращался.

— Ты не можешь быть уверен в этом, капитан. Их мёртвые горели на погребальных кострах по всему сектору, их мир наконец-то в огне, — сказал Теодорих. — Они ушли.

– “Ушли” не синоним “уничтожены”, капеллан, — возразил Наруш. — Они вернутся, как всегда возвращались.

— Он прав, магистр святости. — Хелбрехт порывисто осушил кубок, но один из сервов сразу снова наполнил его. Храмовник внезапно почувствовал жажду.

Теодорих осторожно подбирал следующие слова. — Если ваше настроение омрачило то, чему вы стали свидетелем на платформах, сыновья Терры могут не упомянуть…

— Я не хочу говорить об этом, — произнёс нетерпящим возражений тоном верховный маршал. На миг на его лице промелькнула ярость, зубы сжались. — Нет, капеллан, крестовый поход потерпел неудачу. Мы не победили. Я не буду праздновать.

Теодорих склонил голову, оставив всё как есть.

— Мы уходим, — продолжил Наруш. — Возвращаемся к нашим братьям и цитадели Неусыпной Вахты. Мы благодарны вам за то, что на некоторое время наша задача станет легче, повелитель. — Возможно, его благодарность была искренней, возможно, прямой насмешкой, но тон капитана не изменился. Не было ни малейшего намёка на то, что он думал. — Желаем вам удачи в следующей кампании. Может она принесёт вам больше чести.

Призрак Смерти сотворил аквилу на нагруднике и склонил голову в приветствии.

Хелбрехт поставил кубок с вином и сложил руки в форме креста Храмовников. Теодорих сделал то же самое.

— Тогда я разрешаю вам уйти, — сказал верховный маршал настолько любезно насколько смог.

— Пусть Император направляет и защищает тебя, капитан, — добавил Теодорих.

— Здесь мы далеко от света Императора, — ответил Наруш. — Очень далеко.

Призрак Смерти вышел, когда он поворачивался, то стало видно геральдику на левом наплечнике, столь же мрачную, как и его голос — зловещий череп со скрещенными косами.

Ещё добрых тридцать секунд после его ухода Хелбрехт смотрел на закрытую дверь, перекатывая кубок в руке.

Теодорих откашлялся.

— Остались вопросы, которые требуют вашего внимания, верховный маршал. Вы задумывались над тем, кем заменить Мордреда Мстителя? Мы хотим захоронить его останки в Сепулкрум Ультимус. Его душа заслужила покой — он был хорошим человеком и отважным воином.

— Не сомневаюсь, что у тебя есть собственные мысли о том, кто должен стать следующим реклюзиархом.

— Вовсе нет, брат, — осторожно ответил Теодорих, не желая, чтобы Хелбрехт принял его слова за лесть. — Выбор ваш и только ваш. Вы — верховный маршал Чёрных Храмовников, божественная воля Императора исполняется через вас, а не через меня. Я не стану рекомендовать, кого вам следует выбрать. Вы узнаете моё мнение, когда соберётся Внутренний круг, как и требует традиция, но не раньше.

— Возможно, им должен стать ты, Теодорих?

— Если на это будет воля Императора — да будет так. Если же нет, то и это будет волей Императора. — Он замолчал. — У вас сегодня плохое настроение, сеньор. Я оставлю вас и займусь подготовкой церемонии завершения крестового похода. Не стоит медлить и с исповедью. Победа или поражение, но после столкновения со столь нечестивым врагом душа каждого брата требует очищения. Сияющий клинок бесполезен, если дух его владельца испорчен. Пусть наша следующая война придётся вам больше по душе. Слава Императору.

— Слава Императору, — прошептал Хелбрехт.

Теодорих потянулся за шлемом. Он лежал на столе — большой череп, ухмыляющийся верховному маршалу. На безумный миг магистру ордена показалось, что это посмертный лик самого Императора неодобрительно смотрит на него.

Хелбрехт вздохнул, сбросив часть напряжения. Ещё немного и в его голосе можно было бы услышать сильную боль, но он владел своим сердцем и не позволил эмоциям проявиться. — Брат! — Позвал он. — Мне жаль. Ты прав. Я позволил разочарованию взять верх над разумом. Это мой первый крестовый поход как верховного маршала и я не могу с чистой совестью внести его в записи как выполненный.

— Я понимаю, брат.

— И я обдумал вопрос о преемнике Мордреда, — продолжил Хелбрехт. — Я ещё не решил до конца, но склонен согласиться с его желанием.

— Гримальд. Мордред знал своё призвание. Это достойный кандидат. Он обучал его почти два века.

— Есть те, кто считают, что Гримальд не готов принять мантию реклюзиарха.

— Я знаю, брат.

— И, тем не менее, я склоняюсь к его кандидатуре. Я сообщу о своём решении Внутреннему кругу, как только буду уверен. Сначала мы должны понести епитимью за неудачу и сбросить оковы позора. Ничего не говори остальным.

Магистр святости одобрительно посмотрел на своего повелителя и склонил голову. — Как прикажете, сеньор. — Он надел шлем и оставил Хелбрехта одного с его слугами.

Храмовник повернулся и посмотрел на планету, которая запекалась в дыхании собственных ветров. Проблема Гримальда легко отошла на второй план и мысли вернулись к тому, о чём его несколько месяцев назад предупреждал мрачный магистр Призраков Смерти и чему он сам стал свидетелем внизу в гнёздах вурдалаков из перекрученного стекла и изъеденного кислотой палладиума. Миллионы окостеневших трупов со спокойными взглядами. И голос…

Его бесстрастное лицо скривилось от гнева, рука сжала кубок. С внезапной вспышкой ярости он швырнул его в стену. Сервы бросились убирать беспорядок, а он вышел из комнаты.

Он направился вглубь своего святилища, быстро оказавшись в огромном сферическом помещении в центре шпиля, где не имел права находиться никто кроме него — в Стратегиум Окультис. Он поднялся по ступенькам в свисавший в центре зала аналой. Включил его, вокруг загудели фонограммы. Внизу пробудился к жизни голопроектор, соткав в воздухе галактику. Она была такой большой, что можно было потеряться. Здесь были изображены миллиарды звёзд: миллион человеческих систем и бесчисленное число иных — не посещённых, потерянных или кишащих ксеносами. Сто тысяч войн, окрашенные кроваво-красным цветом. Готические кресты, отмечавшие положение других крестовых походов Чёрных Храмовников. Хелбрехт наблюдал за бесчисленными атаками на владения своего возлюбленного повелителя и его решимость крепла. Взгляд переместился туда, где его рыцари стремились расширить господство человечества. Только он был посвящён в эту информацию и больше никто. Только он был избран Императором. Если ему суждено познать поражение, да будет так. Испытание и ничего больше. Нужно идти к следующему испытанию и пройти его.

Он долго стоял и смотрел на фальшивую галактику из света, ища достойную победу, чтобы смыть горечь неудачи.

Вторая глава Покаяние

Адамантовые двери Храма Дорна со скрипом открылись, и Хелбрехт переступил порог. С огромного перекрёстка третьего трансепта на него смотрели триста семьдесят шесть испачканных золой лиц, в их глазах отражалось пламя широкой железной жаровни, которую установили в центре между космическими десантниками. Воины крестового похода Звёзд Вурдалаков были разделены на три примерно равные батальные роты, офицеры стояли впереди под наблюдением нескольких боевых жрецов в полной броне. Все братья кроме капелланов облачились в грубые рясы кающихся грешников. На Хелбрехте снова был бронзовый доспех. Вновь отполированная броня отражала преломленный свет множества свечей, но лицо магистра ордена тоже было измазано золой позора. За ним следовал Внутренний круг крестового похода Звёзд вурдалаков: чемпион Баярд, магистр святости Теодорих, магистр кузни Юрисиан, кастелян Кеонульф и Презес-Брат меча Гальвейн — воин, избранный августейшим братством своим сеньором.

Последними шли три знаменосца. Сигнифер-примус нёс личный штандарт Хелбрехта: рыцарь в красном табарде вытянул руку с фонарём со светом Императора. Сигнифер-секундус держал флагшток с тяжёлым символом, захваченным крестовым походом в бою. У сигнифера-тертио было знамя крестового похода Звёзд Вурдалаков. На нём был изображён вихрь в небесах и отважный рыцарь с поднятым мечом, который смотрел на мелькавшие внутри ужасы.

Процессия проследовала мимо молчаливых рядов братьев. Вдоль коридора в затянутых тенями галереях можно было разглядеть очертания бесценных артефактов минувших эпох. Между этими сокровищами стояли статуи героев ордена, их мрачные каменные лица смотрели невидящими глазами. Внушительная демонстрация силы, несмотря на то, что воины Адептус Астартес впечатляли любым числом, но храм был столь величественным, что их количество казалось незначительным. Он мог вместить десять раз по триста рыцарей. Пустой пол простирался во мрак во все стороны, напоминая о великих днях.

Пересечение третьего трансепта с нефом было самым центром храма. Четыре герма, изображавшие примарха Рогала Дорна в разное время его жизни, поддерживали купол. На нём можно было разглядеть фрески со сражавшимися военными святыми, хотя за сто веков позолоту и лазурит запятнала сажа от свеч. На вершине купола размещался стеклянный фонарь, сквозь окна которого неизменно сияли звёзды, верша неумолимый суд.

Храмовники остановились перед жаровней с огнём. Хелбрехт взял у сигнифера-тертио штандарт крестового похода Звёзд Вурдалаков. Знамёна крестовых походов не захватывали в сражениях, а создавали, чтобы вывешивать после успешного завершения кампании. Это никогда не присоединится к остальным. Верховный маршал молча смотрел на рисунок на ткани. Стояла тишина, сопровождаемая постоянным гулом механической жизни корабля и треском ароматных поленьев.

— Я привёл вас сюда, братья, — наконец заговорил он, — не для того, чтобы праздновать победу, а чтобы отметить неудачу. Мы очистили звёзды циторов.

— Слава Императору, — произнесли нараспев капелланы.

— Слава Императору, — отозвались остальные.

— Но мы не уничтожили их. Ваши усилия запомнят, ваши личные деяния занесут в архивы, ваши заслуги будут чтить. Ты, брат Кадилл, и ты, брат Фетрал, и ещё многие из вас достойны триумфа. Но не я. Я подвёл вас, мои отважные воины.

Он поднял штандарт и разорвал у крепления. Бронзовые кольца зазвенели об пол. — Это знамя не будет висеть в храме рядом с остальными. Имя крестового похода Звёзд Вурдалаков вырежут на стене Позора, дабы пока существует орден, все помнили о моей ошибке.

Он сжал знамя в кулаке искусственной руки и бросил в огонь. Накрытое тканью пламя потускнело, а затем вспыхнуло вновь, когда она загорелась. Хелбрехт взял флагшток обеими руками и с такой силой ударил о колено, что металл разлетелся на куски. Он швырнул обломки на пол. Раздался скрежет, когда он обнажил клинок — один из самых святых клинков в Империуме, меч верховных маршалов и меч Сигизмунда, первого чемпиона Императора — выкованный из разбитых осколков оружия самого Рогала Дорна.

— Но знайте вот что, о Рыцари Дорна! — крикнул он. — Я буду искать для вас новую войну, дабы ваши руки всегда оставались уставшими от работы клинками, а мой позор был смыт кровью ксеносов, предателей и еретиков! Клянусь!

— Слава Императору! Слава Императору! — откликнулись Храмовники и храм задрожал. Свисавшие со свода пыльные знамёна заколыхались от их ликования.

К братьям направились капелланы. Астартес опустились на колени и получали благословения. Черепа-шлемы наклонялись, выслушивая признания в грехах и неудачах, прощая или предостерегая, прежде чем стереть сажу. — Ты — благословлён! — каждому говорили они. — Ты — возлюблен Императором! Отринь позор и ступай на новую войну!

Когда они завершили святые ритуалы, вперёд выступил Теодорих. Молитвы зазвенели из его посмертной маски.

— О Император! Мы молим Тебя о прощении! Укажи нам новую цель, дабы мы смогли смыть грех поражения! Сохрани чистоту нашей цели! Сохрани благородство наших стремлений! — Из мрака показались сервиторы, размахивая кадилами. Низко порхали кибер-херувимы, задевая головы адептов священными свитками. Исповедь завершилась, Чёрные Храмовники запели.

Столь громким был гимн очистившихся от позора космических десантников, что никто не услышал ни как во второй раз открылись огромные двери, ни вторжения новой чистой и высокой мелодии, которая сплелась и дополнила суровый низкий бас сверхчеловеческих воинов. Сначала тихая, такая тихая, что даже улучшенные чувства Адептус Астартес не смогли её услышать, она стала столь громкой, что её уже было нельзя не заметить. Хелбрехт искал её источник. Обнаружив, опустился на колени.

По длинному проходу от большого портала Дорна приближалась госпожа Анянка Деи Оспер, астропат-прайм крестового похода Звёзд Вурдалаков. Её сопровождали сто трэллов: десять первых подметали и так идеально чистый пол священными мётлами, чтобы непорочность их повелительницы не подверглась угрозе. За ними следовали пять рядов кибернетических кастратов, распевавших песнь благовещения. Далее несли книги с именами всех сотрудников Адептус Астра Телепатика когда-либо назначенных к Чёрным Храмовникам и собранные интерпретаций их сообщений. Рты носильщиков были запечатаны золотыми скобами, а тела пронзали кольца, которые цепями соединялись с книгами. Сзади шли люди с тяжёлыми медными шестами, увенчанными подсвечниками со свечами толщиной с бедренную кость, носильщики кадильниц, водоносы, фактотумы и камердинеры. Далее телохранители Деи Оспер: двадцать тяжеловооруженных крепостных воинов Адептус Астра Телепатика с двуручными мечами и щитами с двойной геральдикой: Чёрных Храмовников и адептой их госпожи.

И наконец, шла сама наисвятейшая госпожа Оспер, длинный шлейф её мантии поддерживали парящие конструкции в форме чана.

Чёрные Храмовники стали петь тише, создав контрапункт с хором кибер-трэллов и уступая ведущую роль голосам слуг астропата. Как один они повернулись ей навстречу и коснулись лбами пола.

Священники опустились на колени и склонили головы, кроме Теодориха, который поднял крозиус и воскликнул: — Приветствуйте, приветствуйте, приветствуйте благословенную госпожу Анянку Деи Оспер. Сам Император прикоснулся к ней! Проявите почтение, явите благоговение! Она видела свет Лорда Человечества!

Затем он также опустился на колени. Так они и стояли и тихо пели, пока Оспер не прошла последние двести метров. Процессия расступилась и остановилась. Песни стихли до полушёпота. Телохранители повернулись к нефу, ударили клинками о щиты и опустились на колени, позволяя своей госпоже выйти вперёд и приветствовать верховного маршала.

Гимны стихли до гула.

— Благословенная леди, чем мы обязаны такой чести? — спросил Хелбрехт. — Столь редко вы приносите нам свет Императора. Мы благодарны за ваше благостное присутствие.

Оспер стукнула посохом по каменному полу. От улучшенного слуха Хелбрехта не ускользнули бормотания и перешёптывания её свиты, почти все они свелись к воодушевляющим речам и лести. Он чувствовал волны раздражения, которые их суета вызывала у мощного псайкера.

— Приветствую, верховный маршал. Мне жаль, что пришлось вторгнуться в святейшее место вашего ордена. Прошу прощения.

Магистр рассматривал слепое лицо астропата. Она была красивой женщиной средних лет, с привлекательным волевым лицом. Анянка откинула капюшон, и стало видно вьющиеся каштановые волосы с серо-стальными прядями. Сегодня вечером она пришла по делу огромной важности и была одета в свободную мантию Адептус Астра Телепатика. Её глазницы покрывала тугая бесшовная кожа. Когда она повернула голову, они превратились в мелкие ямки с тенями.

— У меня важное сообщение. Его очень громко много раз и настойчиво прокричали в небеса из самых разных мест. Вот почему я пришла сюда, прервав ваши молитвы. Простите меня, — повторила она.

Астропат замолчала, её незрячее лицо поворачивалось то к одному, то к другому брату, зелёный капюшон шелестел о щёки.

— Орки вернулись на Армагеддон. Призыв о помощи разослали по всему Империуму, так далеко и так громко, что даже здесь я услышала его.

Хелбрехт посмотрел вверх. Бесстрастное лицо не могло выразить охвативший его бурный восторг. — Император! О Император! Благодарю Тебя за столь желаемый знак! За шанс, шанс смыть неудачу кровью наших врагов!

Он стоял и высоко держал священный меч Сигизмунда. — Перед всеми собравшимися братьями и святейшей госпожой Анянкой Деи Оспер я приношу торжественную клятву! — Он повернулся к своим воинам. Стена молитвы вышла из его изменённого горла, такая низкая, что у Оспер задрожали зубы. — О Император! Я клянусь пред Твоим взором, что не буду знать покоя пока Газкулл, Великий Зверь Армагеддона не будет лежать мёртвый у моих ног. Я — Хелбрехт из Чёрных Храмовников самый верный из всех сыновей Твоих сыновей убью его. — Он резко опустился на колени, изменил захват меча и поставил его острием на палубу. Клинок легко вонзился в камень. — Этот обет я приношу перед Твоим сосудом — госпожой Анянкой Деи Оспер. Услышь его, о Повелитель, и не усомнись в искренности моих слов. Слава Императору!

— Слава Императору! — закричали братья.

Сервы бросились вперёд, среди них был сервитор-писец. Установленный в груди машинного раба механизм зашумел, выбивая из кибернетических внутренностей бумагу с клятвой. Один из сервов оторвал тёплый пергамент и поднёс к губам верховного маршала для поцелуя, пока остальные занимались печатью. Горячий воск зашипел на металле, когда слуга прикрепил бумагу к нагруднику Хелбрехта.

— Клятва. Принесена. — Он встал. Анянка не видела засохшие слёзы на его щеках. Магистр смирил религиозный пыл и снова стал человеком из камня.

— Крестовый поход Звёзд Вурдалаков завершён. Данной мне властью я официально объявляю Армагеддонский крестовый поход. Пусть наша победа станет доказательством превосходства человечества. Госпожа Оспер, не могли бы вы и ваши адепты отправить срочное сообщение маршалу Амальриху и маршалу Рикарду. Сообщите им, что я объявляю их крестовые походы законченными и что они должны со всей поспешностью прибыть в замок ордена на Фергаксе в Ультима Сегментум. Пусть останутся там и ждут моих приказов.

— Это мой долг и моя честь, повелитель, — ответила астропат.

Былые тревоги забылись. Кровь пылала рвением. — На позиции, братья. Со всей поспешностью мы направляемся в систему Армагеддон!

Что-то похожее на удовольствие пробежало по “Вечному Крестоносцу”, когда пробудились варп-двигатели, разрывая завесу реальности и являя скрывавшиеся за ней ужасы.

Флотилия построилась в форме наконечника копья. В сопровождении семи эскортных кораблей флагман Чёрных Храмовников прыгнул в неровную прореху пространства-времени. Меньшие двигатели фрегатов с трудом поспевали за ним. Тяжёлый крейсер “Величие” и небольшая боевая баржа “Всенощное Бдение” последовали за ними. На кратчайший миг разрыв в космосе открыл вид на царство безумия, где двигатели флота крестоносцев сияли подобно свечам в урагане.

По пустоте пророкотал гул и исчез, звук возник там, где не должно было быть никаких звуков. Чёрные Храмовники ушли, корабли несли их вперёд в бесконечном крестовом походе.

Спустя несколько часов тлеющие угольки Могильного Ядра погасли. С удивительной скоростью родной холодный синий цвет планеты начал возвращаться.

Третья глава Гримальд

Корабль сильно дрожал, покачиваясь на волнах в пучинах варпа.

Семь рыцарей Внутреннего круга не обращали внимания на скрип и качку “Вечного Крестоносца”. В зале Сигизмунда собрались чемпион Баярд, магистр святости Теодорих, магистр кузни Юрисиан, кастелян Кеонульф, Презес-брат меча Гальвейн и брат-дредноут “Кантус Максим Глориа”. Также присутствовали аббат Жискард, глава трэллов-монахов Монастериум Цертитуда, расположенного глубоко в недрах флагмана; сержант-майорис Валдрик, старший офицер воинов-сервов ордена и исповедник Корнелий Халькон, недавно прибывший с мира-монастыря Рит. У последних трёх не было права голоса в решениях совета, но Хелбрехт прислушивался к ним, особенно к исповеднику.

Верховный маршал занял свой трон. Перед ним сияло пятно ослепительного света.

В тенях вдоль стен стояли облачённые в мантии Братья меча, им позволялось наблюдать, но запрещалось участвовать в слушаниях. Воздух был густым и горячим, насыщенным ароматом ладана и выхлопными газами дредноута. Гул силовой установки “Кантуса” придавал происходящему промышленную атмосферу. Халькон не слишком хорошо разбирался в традициях Адептус Астартес и опешил, когда лязгающий дредноут вошёл в зал и занял своё место на краю Внутреннего круга. Его присутствие объяснялось тем, что “Кантус” был древним и старейшим дредноутом Чёрных Храмовников. В предстоящих дебатах его мудрость окажется бесценна.

В настоящее время место выступающего в круге света занимал Валдрик.

— Лорд Гримальд — хороший выбор, повелитель, — начал он. Сержант-майорис был суровым, мрачным человеком, быстро постаревшим по меркам неизменённых людей, лысым, резким и замкнутым. В мерцавшем доспехе и с мечом на боку некоторым он казался уменьшенной копией Хелбрехта.

— Он уделял мало времени челяди, повелитель, — возразил аббат.

— И к тому же справедливый! — рявкнул Валдрик, брызгая слюной. Его седые усы задрожали. Эти двое мало общались друг с другом, несмотря на равную любовь к своим господам. — Духовное состояние слуг ордена — твоя забота, а не лорда-реклюзиарха. Воин-жрец обязан быть мрачным и суровым. Сержанты боятся его и так и должно быть.

— Ты закончил? — проворчал Баярд.

Хелбрехт сидел, подавшись вперёд на большом троне Сигизмунда, его лицо выступало из теней, которые отбрасывал изысканно украшенный готический балдахин из чёрного дерева. Над ним крошечные стилизованные фигуры Чёрных Храмовников вели бесконечные застывшие войны против гротескных врагов.

— Валдрик имеет право говорить, — произнёс он.

— Сеньор…

— Сейчас не твоя очередь, чемпион. Нам известно о твоих возражениях. Исповедник, святой отец, скажи мне своё мнение.

Халькон, проницательный человек с острыми чертами лица шагнул вперёд. Он был молод, но из-за искривления позвоночника шёл ссутулившись и опираясь на посох, словно согнулся под тяжестью службы.

— Экклезиархия согласна с желанием капеллана Мордреда. У нашей епархии нет возражений. Я не могу говорить за всех, но епископальный совет Ультима Сегментум проголосовал за кандидатуру Гримальда.

— Какое им до нас дело? — спросил Баярд. Он был слишком несдержан, и его поведение оскорбило некоторых присутствующих.

— Среди Адептус Астартес вы единственные приверженцы великой истины Империума, повелитель, — ответил Халькон. — Той, что Император — бог. Ваши духовные решения представляют для нас большой интерес.

Одеяния Хелбрехта зашелестели, когда он поднял руку.

— Братья, что скажут остальные? Почтеннейший “Кантус”?

— Гри-ма-льд, — пророкотал дредноут и замолчал.

— Кастелян?

— Гримальд.

— Презес-Брат меча?

Гальвейн шагнул в свет, он выглядел задумчивым. — Я не согласен, сеньор, — возразил он. — У Гримальда есть все качества великого и благородного воина — они были у него ещё в тот день, когда его приняли в орден из погрязшего в невежестве человечества. Но он ещё не готов.

— Твоё возражение отмечено, презес. Что скажешь ты, магистр кузни?

В свет шагнул Юрисиан; его красная мантия вышитая Махина Опус и крестом Храмовников подняла бурю мерцающих пылинок.

— Он не готов, — с горечью произнёс Юрисиан. — Он хорош в небольших стычках и воин лучше рыцаря. Но он не лидер ордена.

— Магистр кузни прав, верховный маршал, − присоединился Баярд. Он отошёл от Хелбрехта и встал рядом с Гальвейном и Юрисианом. — Неуверенность — вот недостаток Гримальда. Он постоянно медлит, и нет тайны почему. Он оценивает себя по уровню своего повелителя. Сомнения вцепились в него и сделали неясным его место в ордене.

− Его потрясла смерть Мордреда, − продолжил Юрисиан. − Он ищет место в Вечном крестовом походе.

Хелбрехт задумался и поднёс здоровую руку ко рту. Он вытер губы и покачал головой. − В грядущей войне я дам ему шанс найти это место.

Юрисиан и Гальвейн склонили головы и вернулись на свои места. Баярд не уступал.

— Сеньор! Я возражаю, Гримальд — неправильный выбор! Почему не Теодорих? Он старше и, безусловно, мудрее. Или Кетерволд из крестового похода Рикарда?

Братья меча встретили его слова свистом и ударами кулаков по ритуальным щитам.

— Сохраняйте спокойствие, братья! — призвал Хелбрехт. — Внутренний круг проголосовал, я выслушал мнение наших самых доверенных слуг и эмиссара Экклезиархии. Все высказались и все услышаны. Вот моё решение — я считаю, что главное это желание Мордреда. Кто может усомниться в том, что он столь же прекрасно разбирался в людях, как и сражался?

Верховный маршал переводил взгляд с одного лица на другое. Никто не возразил.

— Значит так и будет. Следующим реклюзиархом Чёрных Храмовников станет Гримальд.

— Пора, — произнёс Теодорих. — Вошли сервы, неся большие бронзовые чаши. — Нам предстоит физически и духовно очиститься, а затем нас ждёт пир.

На следующий день Баярд пришёл в храм Дорна. Он шагал по просторным пустым залам, минуя молчаливых монахов в капюшонах, которые начинали шептаться у него за спиной.

Комок позора застрял у него в горле. Чемпион дошёл до конца первого трансепта и свернул в часовни для частных молитв и исповедей. Когда он приблизился к исповедальне, его напугало устроившееся там похожее на бочку создание. Рука машинально потянулась за болт-пистолетом, и он обругал себя за нервозность. Существо засуетилось прочь, слабоумно ворча молитвы Императору.

Сервитор-хранитель спросил, зачем он пришёл. Баярд ответил, не таясь, не было ничего постыдного в поиске наставничества. Ему указали на пустую келью. Ожидание оказалось недолгим. Его размышления прервали нарастающий гул силовой брони и шаги тяжёлых ботинок по мозаичному полу.

Баярд увидел магистра святости. Голос Теодориха прогрохотал сквозь вокс-решётку шлема-черепа. В полумраке он выглядел подобно выходцу с того света, который пришёл испытать проклятого. — Ты хочешь исповедоваться, брат. Поведай о своих грехах, и я успокою твои страдания.

Баярд снова опустил взгляд. — Святейший брат, попроси обо мне Императора. Я согрешил, выступив против своего сеньора.

— Высказывание возражений в совете — это не грех, брат. Пока ты носишь чёрный меч — ты один из Внутреннего круга. Твоё право — говорить и быть услышанным.

— Грешно продолжать возражать, когда твой голос уже услышали.

— Грешно, — согласился Теодорих. — Лучше всего будет, если ты признаешь это грех и пойдёшь дальше. День молитв изгонит твою тревогу.

— Но это не самое худшее, брат-капеллан. Я не отринул сомнения. Они подобно змеям корчатся во мне, вонзая клыки в мою душу. — Он нерешительно посмотрел на магистра святости. — Им должны были стать вы.

Теодорих вздохнул и встал прямо напротив Баярда. Его тон стал мягче, но из-за брони он всё равно выглядел устрашающе. — Нет, не должен был. Воля Императора — это воля Императора. Верховный маршал благословлён Императором, Император избрал его и поэтому слово верховного маршала — слово Императора. Божественность действует через Хелбрехта и только через него. Ты посмеешь решать за Императора?

— Нет, разумеется, нет.

— И не я и не ты не посмеем решать за верховного маршала, Баярд.

Чемпион шагнул в сторону и дотронулся до большого клинка на поясе. Был он в доспехе или нет, но чёрный меч всегда оставался при нём. — Я тоже был избран Императором. Я видел Его. Я видел Его в своих видениях! Хелбрехт может сказать то же самое? Я утверждаю, что Гримальд слаб и слишком сомневается в своих силах. Он — не Мордред.

Теодорих повернулся к нему, его голос сурово прогремел из-за маски. — Император избрал тебя для другой цели, чемпион. Не путай одну роль с другой. Мордред готовил из Гримальда приемника почти двести лет.

— Значит, Мордред ошибся.

Теодорих поднял руку и развёл пальцы, словно собрался положить перчатку на шлем Баярда. Он помедлил и вместо этого осуждающе произнёс. — Ты слишком горд.

Тень насмешки промелькнула на воинственном лице Баярда. — Вы предупреждаете меня о гордости? Но именно из ваших губ я услышал, что мы должны быть гордыми, потому что мы — единственные носители света. Разве Хелбрехт не горд?

— Мы должны быть гордыми. Хелбрехт имеет право быть гордым. Он выполняет свою роль. Оружейник в кузнице, который чинит твой доспех, простой слуга, который стирает твою одежду — они тоже имеют право быть гордыми, потому что они выполняют свои роли. Твоя же гордость неуместна, потому что и ты должен делать то же самое. Когда твой увенчанный славой труп будет лежать в Сепулкрум Ультимус, вот тогда ты получишь столько гордости, сколько пожелаешь. У каждого из нас своя роль, которую мы должны играть, Баярд. Мы не сомневаемся в том, что Император выбрал нас. Высокомерие — не гордость. Ты понял?

Баярд отвёл взгляд.

— Ты понял? — спросил Теодорих, повысив голос.

Лицо Баярда исказилось. Врождённая гордость и сильное дурное предчувствие боролись с требованием подчиниться власти Хелбрехта. — Да… Да, капеллан. Я понял.

— Ты всё ещё думаешь, что Гримальд недостоин?

Баярд откашлялся. — Нет, — ответил он тихо. — Нет, не думаю.

В этот момент магистр святости и в самом деле положил руку на голову Баярда. — Сомневаться — не значит ошибаться, чемпион Баярд. Без сомнений нет уверенности, а без уверенности нет правды. Но ты должен научиться отбрасывать сомнения, если не можешь их преодолеть или не можешь смириться с желаниями других.

Он сильно надавил на голову чемпиона. — Во имя Императора, повелителя всего человечества и дарующего свет я отпускаю твои грехи, чемпион Баярд. Ступай с миром.

“Это должно быть правильно, это правильно, — думал Хелбрехт. — Это правильно, потому что я не могу ошибаться. Почему же тогда, о Император, я всё ещё сомневаюсь?”

Хелбрехт был облачён в мантию цвета кости и ждал перед гробницей Сигизмунда. Основатель ордена покоился в саркофаге из блестящего белого мрамора, лежащая героическая фигура была в три раза больше чем при жизни. Памятник Сигизмунду затмевал Хелбрехта, как наследие Сигизмунда затмевало каждого верховного маршала, который был после него.

“Это правильно? — спросил он себя. — Да. Да”.

Впервые после поражения от богохульного конструкта-ксеноса Тразина Имотеха Хелбрехт сомневался. Его расстроило неудачное окончание крестового похода. Другие продолжали считать, что кампания завершилась победой, но не он. Он не видел здесь победы. Его плечи саднили после ритуального бичевания, которому он подверг себя ночью, когда флот вошёл в варп. Но не от физической боли, оказавшейся столь разочаровывающе мимолётной, а от разъедающего стыда неисполненного обета.

Он подавил гнев. Предстояло повышение Гримальда, нужно сосредоточиться на нём.

“Это правильно, — убеждал он себя. — По-другому просто не может быть”.

Он принял решение, несмотря на возражения и собственные мысли. Он всё придирчиво взвесил, прежде чем вынес суждение. В этом уравнении не хватало полной уверенности и это раздражало.

Гримальд и он были родственными душами. Но и Баярд прав — Гримальд слишком долго думал, прежде чем начать действовать. Даже после долгой подготовки Мордреда это повышение стало испытанием для него.

“Он выйдет закалённым с заточенным лезвием, — думал Хелбрехт. — Испытания выковывают лучшее оружие Империума, а не праздность”.

Гримальд приближался, он был в доспехе и боевой мантии своего предшественника, но без крозиуса и шлема. Шлем Мордреда был в руках Хелбрехта. После посвящения он станет новым лицом Гримальда. Для братьев ордена всё будет выглядеть так, словно Мордред и не умирал.

Гримальд подошёл ближе и опустился на колени у ног верховного маршала в центре рыцарей Внутреннего круга.

— Гримальд, — произнёс Хелбрехт. Его голос звенел под сводами храма.

— Да, сеньор.

Магистр посмотрел сверху вниз на капеллана. Его почтение было безупречным в смирении. По поведению Гримальда нельзя было понять, что он думал о происходящем.

— Мы пришли сюда, чтобы почтить тебя, как ты почитал нас в течение многих лет, — сказал Хелбрехт. — Мы призвали тебя, чтобы судить.

Гримальд дал ритуальный ответ. — Я ответил на призыв. Я подчинюсь вашему суду, сеньор.

— Мордред мёртв — убит Вечным Врагом. Ты, Гримальд, потерял наставника. Мы потеряли брата.

Стоявшие в тенях рыцари подхватили слова своего повелителя, эхом повторив изречение Хелбрехта.

Тишина.

— Мы оплакиваем эту утрату, но мудрость Мордреда сохранится, благодаря его последнему приказу. Гримальд, воин-жрец Вечного крестового похода. Реклюзиарх Мордред был уверен, что после его смерти ты окажешься самым достойным из всех братьев-капелланов, чтобы занять его место. Его последней волей перед возвращением геносемени в орден было повысить именно тебя в ранг реклюзиарха.

Гримальд поднял голову и посмотрел в мёртвые злобные глаза военной маски Мордреда. На его лице не было ничего, кроме решимости.

— Гримальд, ты ветеран по праву, и когда-то ты стал самым молодым Братом меча за всю историю Чёрных Храмовников. Как капеллан ты не ведал, что такое трусость или позор, твоей свирепости и вере нет равных. Это моя личная убеждённость, а не только воля твоего павшего повелителя — ты должен принять честь, которую тебе предлагают.

Гримальд едва заметно кивнул.

— Встань, если отказываешься от этой чести. Встань и выйди из священного зала, если не желаешь состоять в иерархии нашего благороднейшего ордена.

Сердца Хелбрехта замерло, когда он представил, что Гримальд встаёт, отшатнувшись, отказываясь от чести. Он почти видел это.

“Чушь, — подумал верховный маршал. — Мордред верил, что он достоин. Он — достоин, я уверен в этом. Я не могу ошибаться. Я — избранный Императора”.

Гримальд не двигался.

Довольный Хелбрехт обнажил меч Сигизмунда. — Ты еще пройдёшь ритуалы в Братстве капелланов, а сейчас я признаю тебя наследником мантии твоего господина, — произнёс он и приставил клинок к горлу Гримальда. Мечу было десять тысяч лет, и он был столь же острым, как в тот день, когда его выковали. Несмотря на огромный размер, баланс был такой, что магистр ордена едва чувствовал его в руке. — Ты воевал рядом со мной двести лет, Гримальд. Продолжишь ли ты сражаться рядом со мной в звании реклюзиарха Вечного крестового похода?

Гримальд ответил, не колеблясь, — да, сеньор.

Хелбрехт отвёл бионическую руку и ударил нового реклюзиарха в лицо.

— Я посвящаю тебя в реклюзиархи Вечного крестового похода. Теперь ты лидер нашего благословенного ордена. Как рыцарь Внутреннего круга, сделай так, чтобы это был последний удар, который ты оставил без ответа.

Верховный маршал внимательно следил за лицом Гримальда. “Он очень хочет ударить меня в ответ, — понял он. — Так и должно быть, это хорошо. Мордред сделал мудрый выбор. Я не ошибся, исполнив его желание”.

— Так… и будет, сеньор.

— Поскольку так и должно быть. Встань, Гримальд, реклюзиарх Вечного крестового похода.

Четвёртая глава Армагеддон

“Вечный Крестоносец” стремительно ворвался в смертное царство и обнаружил систему, которая готовилась к войне. Поток свистящих из-за звёздных помех вокс-сообщений эхом разнёсся по частотам связи, принеся слухи о недавних сражениях на границе системы, давно исполненные приказы и крики погибающих людей, чьи тела уже окоченели. Среди имперских сигналов можно было услышать и передачи захватчиков — низкий жестокий гортанный язык орков.

Оставалось две недели, если не меньше, прежде чем зелёнокожие окажутся у Армагеддона. Флот Чёрных Храмовников был быстрее и добрался из точки Мандевиля до центра системы за несколько дней. Почти всё это время Хелбрехт оставался на мостике флагмана, покидая его только для молитвы и редкого отдыха. Он часто совещался с капитаном “Вечного Крестоносца” Балостером, но не вмешивался в работу сервов. Его взгляд был всегда устремлён на окулус. А когда он не смотрел в разреженную пустоту космоса, его можно было найти за гололитическими столами, где он рассчитывал планетарные орбиты на месяцы вперёд и снова и снова планировал всевозможные стратегические ситуации. Писцы из Зала Отчётов шли к нему нескончаемым потоком, принося каждую крупицу найденной ими информации о Второй войне и вожаке орков, который уже один раз поставил Армагеддон на колени.

Они облетели гравитационный колодец Пелюсидара и воспользовались гравитационным притяжением планеты, чтобы придать себе ускорение, уничтожив рассеянные обломки пустотными щитами “Вечного Крестоносца” и его братьев. Новые изотопы недавно уничтоженных кораблей и израсходованных боеприпасов щекотали ауспики флагмана. Сражение закончилось недавно. Они не увидели никаких других признаков зелёнокожих. Несмотря на густонаселённость системы Армагеддона, космос был достаточно велик, чтобы поглотить их всех.

И наконец, пред ними предстал сам Армагеддон: блестящий бледно-жёлтый шар превратился в серую планету с отравленными небесами и морями, чью больную поверхность покрывала металлическая поросль человеческих ульев. Нельзя было утверждать, что в смертельном характере планеты повинны только люди; её собственная вулканическая активность перекрывала тысячелетия промышленных загрязнений, но и человечество оставило свой след на Армагеддоне.

“И вот за это, — думал Хелбрехт, рассматривая грязную планету, — мы должны сражаться. Такова воля Императора”.

Вокруг Армагеддона кипела лихорадочная деятельность, тысячи кораблей спускались с орбиты на поверхность, а затем снова поднимались в небеса, не оставляя времени корпусам остыть. Когда ночной терминатор надвинулся на всё планету, тьму осветили следы космических кораблей, которые прилетали и улетали с орбиты, выстроившись в тысячекилометровые очереди. Миллионы людей и миллиарды тонн военных грузов беспрерывно спускались с небес. Неуклюжие корабли Адептус Механикус, посадочные модули Астра Милитарум, транспорты с танками, грузовые суда, флотские лихтеры, эскадрильи истребителей двойного назначения “космос-атмосфера”, барки, тяжёлые лифтеры, галеасы-заправщики, буксиры — все мыслимые типы судов, которые своей постоянной активностью взболтали небеса Армагеддона и вызвали несезонный шторм.

Всю орбиту заполонили боевые корабли, в вакууме между ними почти не осталось места от сновавших во все стороны судёнышек, перевозивших курьеров и личный состав. Диспетчеры работали сверхурочно, орбитальные станции мира-улья, укомплектованные адептами с сухими глазами, разводили корабли друг от друга. Сон стал товаром более редким и ценным, чем адамантий.

Флот крестового похода Чёрных Храмовников был всего лишь одним из десятков. С каждым днём пребывало всё больше кораблей, призванных со всех уголков галактики в эту жизненно важную часть сегментума Соляр. На борту кораблей, контрольных станций, в наземных бункерах управления и командных судах писцы непрерывно трудились за когитаторами и автоматическими записывающими устройствами, логические блоки с данными перегревались, обрабатывая имена, количество и местоположение растущих имперских сил. Сервиторы отключались. Их мозги закипали от перегрузки. Планетарная ноосфера была переполнена не меньше, чем небо, информация поступала медленно. Самые мудрые из представителей различных адепта, ответственных за всё происходящее, вглядывались в экраны ауспиков, пикты дальнего космоса и дальновидные окули, зная, что всего этого окажется недостаточно. Приближалось слишком много неповоротливых скитальцев с зелёнокожими. Сначала появилось три скрап-корабля, затем девять, затем пятнадцать. Их сопровождали примерно две тысячи орочьих крейсеров — армада во много раз превосходящая объединённые силы Линейного флота Армагеддона и эскадр космических десантников.

“Вечный Крестоносец” бросил якорь на переполненной орбите. В скорее поступило приглашение. В сопровождении нового реклюзиарха и чемпиона Императора Хелбрехт высадился на планете недалеко от улья Гадес, где собрался военный совет.

Первый акт войны разыгрался в театральном зале жёлто-серого города. Более ста командующих Империума — люди, сверхлюди и кибернетически улучшенные люди — стояли плечом к плечу среди буйства геральдики и униформ. По разбившимся группам можно было увидеть клики, сформированные в результате общих взглядов или многовековых долгов чести.

Некоторые фракции находились в прямом антагонизме. Не было недостатка в тяжёлых взглядах и резких словах. Но у всех присутствующих здесь мужчин и женщин на плече, поясе или броне виднелся недавно отчеканенный знак Армагеддонской кампании. Единство стало руководящим принципом работы, единство перед лицом беды.

Хелбрехту это понравилось. Нечасто подданные Императора действовали в согласии.

Впереди и справа от него стоял Гримальд, сзади Баярд. С момента вступления в сан реклюзиарха они перебросились всего парой фраз. “Будет интересно взглянуть, что они оба извлекут из этой встречи. Первое испытание Гримальда, вот как видит это Баярд, но это станет проверкой и для него”, — размышлял верховный маршал.

Здесь присутствовал один человек, который находился в центре всеобщего внимания. Ему было столько лет, что по стандартам неастартес его можно счесть стариком. Тонкая плоть, тонкие кости и опустошённое войной тело. Один глаз заменяла громоздкая аугметика, вместо правой руки обрубок с аккуратно закреплённым рукавом комиссарской униформы. Он должен был уйти на покой, этот верный слуга Императора; он не должен был воевать. Омолаживающие процедуры и хирургия едва поддерживали телесную оболочку, внутри которой всё пылало такой ревностной преданностью Императору, какую Хелбрехт встречал очень редко. Столь сильная вера в столь хрупком человеке посрамила верховного маршала, и он не мог отвести от него взгляда.

Это был комиссар Себастьян Яррик, герой Второй войны за Армагеддон. Он осматривал зал органическим глазом, который не потускнел от прожитых лет.

— Улей Гадес не продержится и недели, — произнёс он. Его голос был сухим, но властным. Серво-черепа транслировали его слова до всех собравшихся.

Повсюду раздался шёпот.

Яррик склонился над столом с картами и ввёл координаты на цифровой клавиатуре. Изображение улья Гадес изменилось и сжалось, стало видно оба населённые субконтинента. Улей превратился в мигающий символ. Красная иголка закрывала небольшую часть улья на пикт-карте. “Металлическая болезнь с гноящейся раной в сердце, — подумал Хелбрехт. — Верный признак господства человечества, раз мы переделываем миры столь легко”.

— Шестьдесят лет назад Великий Враг был повержен в Гадесе. Обороняясь здесь, мы выиграли войну, — продолжил Яррик.

Верховный маршал читал об этом. И его мнение было иным. Вторую войну выиграл Яррик и без него Гадес бы пал.

— Почему? — перебил сверхчеловеческий голос.

Здесь присутствовало много космических десантников. Больше двух десятков капитанов и несколько магистров орденов. Собрание подобное легендам о Великом крестовом походе. Хелбрехт узнал в говорившем офицера Ангелов Огня, незначительного ордена. У них была репутация импульсивных и высокомерных, он подозревал, что из-за лоскутного происхождения. Им было всего лишь тридцать веков, и они не знали, кто их примарх. Основанные декретом из геносемени отчисляемого в виде десятины на Терру они были полукровками. Нельзя стать благородным из ничего.

— Слово предоставляется брату-капитану Амарасу. — Герольд трижды ударил посохом об пол, а дроны-черепа повторили его слова. — Командующему Ангелами Огня.

— Зачем вожаку зелёнокожих просто стирать с лица земли место величайшей битвы прошлой войны? — Спросил Амарас. — Наши войска должны как можно быстрее собраться в Гадесе и приготовиться защитить улей от массированного удара.

Хелбрехт наблюдал за молодым выскочкой. Их броня была столь же оскорбительной, как и его поведение — ярко-алая с языками оранжевого пламени. Амарас не заметил пристальный взгляд верховного маршала, но одобренный поддержкой других командующих, обратился к Яррику со снисходительной улыбкой. — Смертный, мы — Избранные Императора. Мы — Его Ангелы Смерти. Мы обладаем столетиями боевого опыта, который и не снился твоим сторонникам.

Раздался новый резкий рык, смягчённый вокс-решёткой шлема. — Нет.

Это был Гримальд.

“Хорошо, — подумал Хелбрехт, — теперь мы выслушаем твою мудрость”. Он продолжил сверлить голову Амараса пристальным взглядом, но внимательно слушал своего реклюзиарха.

— Слово предоставляется брату-капеллану Гримальду, реклюзиарху Чёрных Храмовников, — объявил герольд.

По позе Гримальда верховный маршал понял, что тот не собирался произносить свои мысли вслух, но не собирался и отказываться от своих слов. Он пошевелился в доспехе. “Продолжай, брат, — подумал Хелбрехт, — поставь этого неверующего наглеца на место”.

— Ксеносы мыслят не как мы, — начал реклюзиарх. — Зелёнокожие пришли на Армагеддон не ради мести, не ради того, чтобы заставить нас истечь кровью за свои былые поражения. Они пришли, чтобы устроить бойню.

Яррик проницательно посмотрел на Гримальда, его лицо в тусклом освещении почти не отличалось от посмертной маски капеллана.

Амарас ударил кулаком по столу и показал на Храмовника. Гримальд напрягся. Хелбрехт заметил, как его рука дёрнулась к пистолету, но реклюзиарх сдержался.

— Это только подтверждает мою правоту, — заявил Ангел Огня.

“Глупец, — подумал Хелбрехт, — он не поддерживает тебя”.

— Отнюдь, — не согласился Гримальд. — Ты осматривал то, что осталось от улья Гадес? Развалины. Здесь не за что сражаться, нечего защищать. И Великий Враг это знает. Он поймёт, что имперские войска окажут здесь лишь минимальное сопротивление и отступят, чтобы защитить более важные города. Скорее всего, вожак просто испепелит Гадес с орбиты, а не пойдёт на приступ.

— Мы не можем позволить улью пасть! Это символ решимости человечества! — возразил Амарас. — При всём уважении, капеллан.

— Хватит, — вмешался Яррик. — Успокойтесь, брат-капитан Амарас, — Гримальд говорит разумно.

Реклюзиарх склонил голову в знак благодарности старому герою.

— Мне ещё смертные будут рот затыкать, — проворчал Ангел Огня.

“Как и все щенки, — подумал Хелбрехт, — он не способен на настоящий бой”.

Комиссар пристально посмотрел на Амараса, задержав на нём снисходительный взгляд, прежде чем вернулся к остальным в зале. Его аугметический глаз затрещал, фокусируясь.

— Гадес не продержится и недели. — Покачал головой Яррик, поставив окончательную и непререкаемую точку в обсуждении. — Мы должны покинуть улей и рассредоточить войска по другим укреплениям. Это не Вторая война. То, что приближается к системе, намного превосходит числом орду, которая опустошила планету в прошлом. Другие ульи должны быть укреплены тысячекратно. — Он зашёлся хриплым сухим кашлем — последствия последних лет, проведённых в сухих пустошах. — Гадес сгорит. Мы дадим бой в другом месте.

Генерал Куров, номинальный командующий всех имперских сил Армагеддона выступил вперёд, держа в руках информационный планшет. — Перейдём к распределению полномочий, — решился он. — Флот, который осадит Армагеддон, слишком велик, чтобы ему противостоять.

Послышались насмешки. Хелбрехт и его братья молчали.

— Слушайте меня, друзья и братья, — вздохнул генерал. — Слушайте и внимайте. Те, кто настаивают, что эта война не станет жестокой борьбой на истощение, обманывают себя. По текущим оценкам в субсекторе Армагеддон находится более пятидесяти тысяч космических десантников и в тридцать раз больше имперских гвардейцев. И этого всё равно недостаточно для полной победы. В лучшем случае Линейный флот Армагеддона, орбитальные защитные системы и оставшиеся в космосе флоты Адептус Астартес смогут задержать вражескую высадку на девять дней. В лучшем случае.

— А в худшем? — спросил Космический Волк. “Язычник”, — подумал верховный маршал, разглядывая его меха и украшенный амулетами доспех.

— Четыре дня, — ответил с мрачной улыбкой старик.

Опустилась тишина, которую никто не решался нарушить. Куров воспользовался моментом и продолжил. Хелбрехт решил, что Курова и Яррика он уважает больше, чем многих из своих мнимых братьев — космических десантников.

— Адмирал Пэрол из Линейного флота Армагеддона составил план и загрузил его в тактическую сеть для всех командующих. После окончания боёв на орбите, через четыре или девять дней, наши флоты будут отведены от планеты. С этого дня Армагеддон защищают только те, кто окопался на поверхности. Орки смогут приземляться, когда и где им вздумается. Адмирал Пэрол возглавит уцелевшие корабли и начнёт постоянные партизанские атаки на оставшихся на орбите суда захватчиков.

— А кто возглавит корабли астартес? — вновь заговорил капитан Амарас.

Яррик помедлил и кивнул в сторону Чёрных Храмовников.

— Учитывая старшинство и опыт его ордена, общее командование над флотами Адептус Астартес примет верховный маршал Чёрных Храмовников Хелбрехт, — сказал он. Понимающие взгляды между ним и Хелбрехтом не остались незамеченными другими амбициозными командующими.

Поднялся шум — несколько лидеров космических десантников требовали, чтобы эта честь досталась им. Остальные наблюдали за спорами чемпионов человечества со смесью недоверия и отвращения.

— Мы не покинем орбиту? — спросил Гримальд.

Магистр ордена проигнорировал его. Он продолжал смотреть на Яррика, лицо Хелбрехта оставалось таким же каменным, как и всегда. Никто не должен упрекнуть его в чрезмерной гордости за то, что он удостоился исключительной чести общего командования. — Мы — очевидный выбор, когда речь идёт о командовании астартес в космических сражениях.

— "Крестоносец" поразит сердце их флота, словно копьё. Верховный маршал, мы повергнем зелёнокожего тирана и не позволим ему ступить на этот мир, — пылко произнёс Гримальд.

На этот раз Хелбрехт обратил на него внимание.

— Брат, я уже говорил с другими маршалами, — ответил он, понизив голос, чтобы его слова не было слышно на фоне не стихающего гнева, который волнами накрыл зал. — Мы должны оставить на поверхности контингент. Я возглавлю орбитальный крестовый поход. Амальрих и Рикард возглавят войска в Пепельных Пустошах. Остаётся лишь один крестовый поход, чей долг — защитить один из ульев, в котором ещё нет гарнизона астартес.

Гримальд покачал головой. Хелбрехт подумал, догадался ли реклюзиарх о том, что его ждёт. Это станет для него тяжёлой ношей. И именно поэтому это нужно сделать. — Сеньор, это не наше дело. Доспехи и Амальриха и Рикарда покрыты бесчисленными наградами. Они в одиночку возглавляли крупные крестовые походы. Никто из них не будет рад ссылке в грязный улей-мануфакторий, пока тысяча их братьев сражается в великой войне наверху. Вы обесчестите их.

— И всё же, — неумолимо продолжил магистр ордена, — здесь должен остаться командующий.

Реакция Гримальда не удивила его, хотя и разочаровала.

— Нет, — ответил реклюзиарх, в его голосе чувствовалась мольба. Разочарование. — Не делайте этого.

— Это уже сделано.

— Нет, нет!

— Сейчас не время. — Хелбрехту пришлось подавить желание повысить голос. Теперь уже он сам разозлился на Гримальда. Реакция реклюзиарха была неподобающей и требовала выговора. — Я знаю тебя, как знал Мордреда. Ты не откажешься.

— Нет!

Оживлённый спор между ближайшими группами стих. Верховный маршал прекрасно понимал, что другие командующие смотрят на него. В наблюдении за разногласиями между орденами нет ничего хорошего; ссора между двумя офицерами одного братства — это уже слишком.

Хелбрехт ничего не ответил. Это необходимо прекратить, и у него не было желания провоцировать Гримальда дальше.

— Я своими руками вырву чёрное сердце Великого Врага и повергну его богохульный флагман на землю Армагеддона в дожде священного огня. Хелбрехт, не оставляйте меня здесь. Не лишайте меня этой славы.

— Ты не откажешься от этой чести, — повторил магистр ордена. Гримальд смирился и уступил. Напряжение спало и остальные вернулись к более важным проблемам, но Хелбрехт понимал, что реклюзиарх по-прежнему недоволен.

Порядок восстановился. Разговоры вернулись к тактике. Гримальд выждал минимально необходимое время для соблюдения приличий и собрался уйти.

— Подожди, брат, — произнёс Хелбрехт. Он не приказывал, позволив Гримальду самому решать. Он хотел, чтобы реклюзиарх всё спокойно обдумал и больше себя так не вёл.

Гримальд ушел, не произнеся ни слова.

Хелбрехт смотрел ему в след с застывшим выражением на лице. Разочарование.

— Сеньор… — начал Баярд.

Верховный маршал не позволил сказать чемпиону то, что тот собирался. — Ничего не говори. Гримальд останется, Баярд. Он не опозорит нас. Он восстанет из этого испытания выкованный заново или погибнет во славе. В любом случае его действия превратят эту мелкую вспышку гнева в ничто. Теперь удели внимание обсуждению. Сегодня мы больше не вернёмся к этой теме.

Совещание продлилось всю ночь, последние группы генералов разошлись только с первыми лучами тусклого солнца Армагеддона, которые пронзили удушливый воздух. Среди них были Хелбрехт и Баярд, они покинули амфитеатр по внешней аллее, окружавшей изуродованный войной звездоскрёб. Уже стояла неприятная жара. Чемпион и верховный маршал направлялись к посадочным площадкам и “Громовому ястребу” Хелбрехта.

— Такой человек как Яррик — пример для всех нас, — сказал магистр ордена.

— В нём есть свет, брат.

— Ты его видишь?

— Да, — просто ответил Баярд. Хелбрехт не стал давить на него. Что Император выбрал показать Своему чемпиону, касалось только их.

В глубоких раздумьях они прошли ещё несколько сотен метров. Керамитовые ботинки космических десантников стирали принесённый ветром грязный пепел в мелкую пыль. Внизу простирался стокилометровый разросшийся город, невосстановленные повреждения пятидесятилетней давности затянуло смогом.

Баярд нарушил тишину. — Когда мы приземлились и предложили службу генералу Курову вы сказали о девятистах боевых братьях и Амальрихе и Рикарде на орбите, хотя это не так. Почему?

— Необходимый обман, брат.

Пока они шли, чемпион смотрел на землю и от нечего делать переводил сетку целеуказателя с одной скользящей кучки песка на другую. — Услышанное количество предало им надежду? — рискнул он.

— В том числе. Но есть и более практичное соображение, чем мораль, — ответил Хелбрехт. — С девятью сотнями боевых братьев мы обладаем одним из самых больших контингентов космических десантников в системе. С четырьмя сотнями — нет.

— И поэтому другой командующий мог решить, что его требование стать адмиралом объединённых флотов Адептус Астартес будет обладать большей легитимностью.

— Именно так. Никогда не забывай, что мы — избранные сыновья Императора, Баярд. Из всех Адептус Астартес только мы смогли признать истину божественности Императора, больше ни один орден не сделал этого. Остальные глупцы, раз не признают в нашем повелителе бога. Они не замечают, как вознаграждается наша вера и что мы — Его правая рука. Это было необходимо и я принял командование флотами. Пусть неверующие вопят и жалуются. Они всё равно последуют за мной, потому что знают в глубине сердец, что я — лучший выбор верховного космического командующего, божественно назначенный или нет. И я — избранник Императора, даже если они не хотят смириться с этим. Но то, что я сказал им — не ложь. Амальрих и Рикард окажутся на орбите довольно скоро и прольются дождём на орков, подобно мстящим ангелам. Я обещал, что девятьсот наших братьев примут участие в этой войне. Защитники Армагеддона получат девятьсот Чёрных Храмовников. Я держу свои клятвы.

— А тем временем Гримальд отправится в Хельсрич нашим эмиссаром.

— Да. Как мы и обещали. Никто не сможет сказать, что Чёрные Храмовники скупы на кровь. План Пэрола вполне выполним. Мы останемся, чтобы помочь ему задержать вторжение орков. Когда флот с боем отойдёт, мы изучим ситуацию и отправимся на Фергакс, чтобы забрать наших братьев и вернуться, когда представится возможность.

— Не понимаю, зачем вы мне это рассказывает, сеньор.

— Как чемпион Императора, Баярд, — ты рыцарь Внутреннего круга. У тебя есть право знать.

— Какое имеет значение, знаю я или нет? Мои видения становятся всё сильнее — они переросли сны и стали беспокоить наяву. Я скоро погибну. Разделение этого знания не принесёт пользы никому из нас.

Хелбрехт остановился и положил бионическую руку на наплечник Баярда. — Пока ты жив и сжимаешь чёрный меч, брат, ты — лорд нашего ордена. Не покоряйся судьбе столь легко. Ты можешь многое дать, и до твоей смерти могут быть ещё годы. Все мы умрём, Баярд. Делай то что можешь, пока можешь. Император выбрал тебя — именно поэтому ты в нашем совете. Предай забвению свои предчувствия. Величайшие силы направляют не только твою руку, но и твои слова, и к ним прислушиваются.

— Да, повелитель. — Баярд замолчал.

— Что-то ещё тревожит тебя, чемпион?

— Вы хорошо знаете своих воинов, сеньор. Я не могу утаить от вас свои самые сокровенные мысли.

— Говори.

— В этом и дело. Я знаю свою судьбу, и я не хочу впустую потратить жизнь, но ожидание… — он подбирал подходящее слово, — …развязки даётся мне тяжело. Мне оказана великая честь. — Он сжал рукоять чёрного меча, покачивающегося на поясе. — Мне нравится сражаться им. В этом Гримальд прав. Почему мы должны ждать? Защита, ожидание… Ничто из этого никогда не было путём нашего ордена.

— Чемпион Баярд, скоро тебе представится твой шанс, — уверенно произнёс Хелбрехт. Такая уверенность в своих силах, такая уверенность в цели. Баярд очень восхищался верховным маршалом и поэтому принял сказанное им далее на удивление хорошо. — Ты останешься вместе с реклюзиархом Гримальдом и магистром кузни Юрисианом.

— Сеньор, я… Я не знаю, что сказать.

— Ты не знаешь, что я ожидаю от тебя услышать, — поправил Хелбрехт. — Ты примешь эту честь без возражений, как и должен, или воспротивишься моей воле, желая остаться со мной, как воспротивился Гримальд? Я знаю, какой вариант ты считаешь позором. Я знаю тебя давно, Баярд. Орден для тебя всё. Вот почему Император благословил тебя. Ты не станешь противиться мне. Ты не можешь даже помыслить об этом. Но тебе не нравится моё решение.

Чемпион не стал это скрывать. — Нет, сеньор. Не нравится.

— Тебе оно не нравится, потому что тебе отвратительна мысль погибнуть, защищаясь, когда каждая частичка нашей души рвётся в наступление. И тебе оно не нравится, потому что тебе не нравится Гримальд. Ты выступил против его назначения. Меня не заботят такие мелкие чувства. Он борется с принятием великого наследия, и ты видишь недостаток в нём. Он испытывает себя, Баярд. Как ты справедливо заметил, он — осторожный человек и не станет опрометчиво мерить себя по стандартам своего предшественника, независимо от того, что он достоин. Я говорю тебе это — также как Император велел, чтобы я стал верховным маршалом, также и Гримальд достоин бремени, опустившегося на его плечи. Его единственный недостаток в том, что он ещё не знает, что готов. И всё же ты раздражён, ты недоволен, ты считаешь его замкнутость слабостью. Разве подобает чемпиону Императора сомневаться в Его величайшем воине-жреце?

Лицо Баярда побледнело за шлемом. — Я… Я… сеньор! — запротестовал он. — У меня и мысли не было ослушаться своего повелителя. — Он резко опустился на колени, суставы доспеха заскрежетали, уравновешивая неожиданное движение. Баярд склонил голову.

— Да, ты сомневался. Гримальд запутался, но его поступки запятнали нас. Ты не подверг бы меня подобному мелкому бесчестью. — Верховный маршал схватил его за руку и потянул. — Встань, чемпион. Ты владеешь чёрным мечом — вторым по святости клинком после моего. Ты — избранный Императора, выбранный Им чемпион. Смирение не для таких, как ты.

Баярд поднялся.

— Я приказываю тебе идти с Гримальдом, поэтому ступай с ним, брат, без неприязни и с железной праведностью в душе. Исполни мою волю без сомнений в сердце и пусть на первом месте в твоей душе будет честь. В правой руке ты держишь наследие самого Сигизмунда. Не опозорь его. Не опозорь меня.

— Слушаюсь, сеньор.

Хелбрехт протянул ему руку. Баярд склонился в поясе, взял её обеими руками и приложился к пальцам в бронированной перчатке.

— Я возвращаюсь на “Вечный Крестоносец”. Пусть Император дарует тебе достойную смерть, чемпион Баярд. Не разменивай себя напрасно.

Они преодолели путь до посадочных площадок, тихо обсуждая тактику и общую славу прошлого, чаще храня молчание, чем разговаривая.

Наступал рассвет. Когда они подошли к транспорту Хелбрехта, тот готовился к полёту на низкую орбиту и разогревал двигатели. Здесь верховный маршал оставил Баярда с суровым благословением.

— Умри достойно, чемпион.

Баярд судорожно вздохнул. Его судьба предопределена. Насколько сильно он желал устремиться навстречу славной смерти, настолько же сильно он ощутил поразительное прикосновение предчувствия.

Он наблюдал за уходящим Хелбрехтом, зная, что никогда больше не увидит своего повелителя.

Пятая глава Первые действия

За день до начала дальнего сражения с объединёнными силами орков подошла боевая группа адмирала Пэрола, отступившая с окраин системы. По всему корпусу флагмана типа “Апокалипсис” “Его Воля” виднелись следы боёв. За ним медленно следовали остальные корабли, из их повреждённых двигателей тянулись облака выбросов. И им ещё повезло, более тяжело повреждённые отступили к базе флота у Доков святого Йовена, орки к счастью обошли её в своём стремлении к столице системы, выделив мало судов для атаки.

Когда повреждения “Его Воли” стали очевидными, и по ожидавшему флоту распространились новости о потери корабля аналогичного типа “Триумф” настроение стало мрачным.

Орки приближались, и едва самая большая из их посудин превратилась в алмазную россыпь света, объединённый имперский флот начал сражение. Все корабли повернулись и открыли мощный огонь из бортовых батарей. Четыре огромных линкора имперского флота, каждый из которых мог в одиночку превратить целый континент в руины. Их палубы дрожали час за часом, выстреливая снаряды в наступающую орду орков. А те всё приближались. День и ночь космос мерцал светом миллионов ложных звёзд и миниатюрных сверхновых, когда флот зелёнокожих влетел в открытый имперцами обстрел.

А затем с ошеломляющей внезапностью орочьи корабли подошли ближе. Уже несколько дней они являлись непосредственной угрозой, но всё же отдалённой. Бесконечная армада скрап-крейсеров и модифицированных космических скитальцев заполнила пустоту насколько мог видеть человеческий глаз. Реальность их прибытия ожесточила сердца и предала решимости колеблющимся. Отступление стало невозможным. Трусость ничем не поможет человеку.

Выбросив перед собой примитивные ракеты, орочья армада двинулась в наступление со всей элегантностью оползня.

Третья война за Армагеддон началась всерьёз.

— Скорректировать отклонения огня! — проревел верховный маршал. — Корабль Десантников Омеги “Дурная Слава”, отступить. Из-за реакции разряда вы отклонились от курса и оторвались от своей атакующей группы. Повторяю, отступить! Штурмовое крыло Рапторов “Гамма”, держаться! — Хелбрехт отдавал приказы объединённому флоту двух десятков орденов, чьи ударные крейсеры и боевые баржи полагались на его решения. Имперский флот превратился в стену, а орки в осаждающую орду дикарей.

Здесь не было никакой тактики, никаких манёвров. Флот космических десантников значительно превосходил числом линкоры Линейного флота Армагеддона, но их боевые баржи и ударные крейсеры предназначались для планетарных штурмов и не слишком хорошо подходили для войны кораблей. Волна за волной неказистых орочьих крейсеров накатывала на имперский флот, выпустив перед собой лавину ракет. За ними выжидали семь скитальцев. Адептус Астартес обрушили на нападавших мощные залпы, но их бомбардировочным орудиям не хватало точности флотской артиллерии.

Каждый скиталец на некотором расстоянии, защищая от атаки с тыла, сопровождали вооружённые до зубов крепости-астероиды, притянутые гравитационной волной космических громадин. Ранние попытки Пэрола воспользоваться этой слабостью закончились полным провалом. Приблизившись, скитальцы рисковали попасть под огонь боевых барж и быть уничтоженными, вместо них основной удар взяли на себя крейсеры, принимая снаряды на щиты и непрерывно выискивая слабости.

Ударные крейсеры носились во все стороны так быстро, как могли, связывая боем и перехватывая отколовшиеся эскадры орков, которые слишком близко подходили к планете. Всё это время орудия боевых барж яростно обстреливали захватчиков. Построенные в гигантскую коробку в тысячи километров поперёк, они стали крепостью, которую не могла преодолеть ни одна орочья посудина не став мишенью сразу для нескольких имперских кораблей. Вначале такая тактика казалась успешной, но орбитальной оборонной сети Армагеддона пришлось тяжело. Ксеносы изолировали и уничтожали расположенные на низких орбитах звёздные крепости. Один из крупнейших фортов уже горел. Ещё один прекратил огонь после того как в него врезались три орочьих крейсера, высадив орду вопящих монстров. Когда они замолчали, интенсивность имперского огня снизилась и зелёнокожие ещё ближе подошли к Армагеддону.

— Очередное сообщение от Армагеддонской главной якорной станции, сеньор, — доложил вокс-офицер. Десятки таких же как он человеческих слуг ордена стояли за многоярусными рядами консолей, сервиторы превосходили их численно настолько насколько они сами превосходили числом Адептус Астартес. Их голоса шумели, сто человек перекрикивали друг друга, сообщая срочные новости.

— Запрос о помощи принят, Армагеддоская главная якорная станция. Третья рота Железных Чемпионов в пути. — Хелбрехт посмотрел на линию далёких скитальцев. “Вечный Крестоносец” задрожал, когда очередной эскортный корабль космических десантников взорвался растущим облаком испаряющегося металла. — Они ждут. Почему? Какой статус орочьих скитальцев?

— По ним невозможно открыть огонь, повелитель. Они остаются вне пределов досягаемости наших ланс-батарей, — ответил капитан Балостер.

— Они жертвуют кораблями, — произнёс Хелбрехт. — Созданный ими беспорядок служит более эффективным щитом, чем любое энергетическое поле. Сообщи мне, когда насыщенность обломками превысит пятьсот тонн на кубический километр.

— Слушаюсь, сеньор, — ответил Балостер.

— Сеньор! — раздался безумный вопль от одного из пультов управления. Верховный маршал облокотился на перила командного помоста и посмотрел на кричавшего серва.

— Боевая баржа “Виктус” получила серьёзные повреждения, сеньор, — доложил связист.

Хелбрехт взял информационный планшет у одного из помощников. Изображение флагмана Расчленителей покрывало столько рун повреждений, что почти не было видно сам корпус.

— Вели им отступать. Ударная группа “Калистенис” выдвигается и выводит их.

“Вечный Крестоносец” дрожал от залпов орочьей артиллерии, сотрясавших его корпус. Хелбрехту на глаза попалось одинокое судно.

— Что это за корабль? Он пересекает вектор отступления. Дайте мне чёткое изображение! Этот проклятый экран слишком переполнен.

Слуги послушно сфокусировали основную голограмму на корабле, на который он указывал. В воздухе появилась призрачная мигавшая красным каркасная сетка. На дисплее окулуса в реальном времени пикты показывали неуклюжий и безнадёжно отстававший от боевого порядка корабль. Многоцветная плазма вытекала из его вентиляционных портов в отчаянной попытке предотвратить отключение реактора. Размытая вспышка ознаменовала падение последнего пустотного щита, и пламя расцвело по всему корпусу от тяжёлых ударов скрап-ракет и выпущенных из гравитационных орудий камней.

— Крейсер Небесных Львов “Лави”, сеньор. Он почти уничтожен.

— Император! Он летит прямо в “Виктус”! — воскликнул Балостер.

— Остановитесь! Остановитесь! “Лави”, остановитесь! — закричал Хелбрехт. Его приказы повторили десять человеческих и кибернетических голосов. В ответ забормотало искажённое сообщение, но из него ничего не возможно было понять.

Их услышали, по крайней мере, их услышали. Корабль Небесных Львов запустил все манёвровые двигатели. Он поворачивался мучительно медленно, с трудом уходя с траектории “Виктуса”. Верховный маршал сжал бионический кулак, молясь чтобы у них получилось, но рулевой крейсера потерял управление. Двигатели снова повернулись вверх и “Лави” продолжил медленно двигаться по инерции. Остававшийся под огнём орочьих крейсеров, которые пытались его уничтожить, “Виктус” попытался выполнить манёвр уклонения. Он с трудом поворачивал в сторону, но “Лави” уже почти потерял управление и двигался прямым курсом на столкновение. Корабль Небесных Львов врезался во флагман Расчленителей, протащив корпус по диагонали вдоль длинной покрытой шрамами горловине боевой баржи.

Экран окулуса выжег на сетчатке пылающие изображения разрушительных взрывов, которыми расцвёл “Лави”.

— Кровь святых! “Виктус”, “Виктус”! Магистр ордена Сет, ты меня слышишь? Ты меня слышишь? Соедините с ним!

Два корабля проплыли мимо друг друга, таща вихрь обломков. Линия киля “Лави” исчезла, от его нижних палуб осталась запутанная паутина изогнутых лонжеронов и свернувшихся бронепластин.

В углу гололитического дисплея заискрилось изображение Габриэля Сета:

— Я слышу тебя, верховный маршал. У нас ещё осталась энергия и двигатели, но “Виктус” серьёзно повреждён. Почти всё оружие уничтожено.

— Жди эскорт, магистр ордена. Помощь в пути. Выбирайся отсюда.

— Помогите “Лави”! Немедленно! — раздался крик. Хелбрехт увидел, что крейсер попал в гравитационную ловушку планеты, из нижней части его корпуса вырывалось пламя.

— Четыре часа до столкновения. Они на орбите, но она распадается, сеньор.

— Команда ауспика, посмотрите, остался ли кто-то в живых. Вычислите план спасения, если это возможно. Каждый погибший космический десантник — маленькая победа орков.

Палубные офицеры отдали честь. Никто ничего не сказал о трёх тысячах простых смертных на борту “Лави”.

— Продолжать обстрел, — приказал Хелбрехт. — В конце концов, у них закончатся корабли. Я хочу…

Титанический взрыв расцвёл в нижней части окулуса, резко увеличиваясь, пока не поглотил весь мостик. Сервы отпрянули, вспышка оказалась такой яркой, что на миг все решили, что “Вечный Крестоносец” получил критическое попадание. Распылённые на атомы металл и жизни превратились в физический удар потрясший флот.

“Вечный Крестоносец” накренился от взрывной волны, двигатели выплеснули пламя, чтобы удержать корабль.

Шум приказов и докладов на командной палубе достиг безумного уровня.

– “Лаудатор”, сеньор. “Лаудатор” уничтожен.

Боевая баржа Священнослужителей. Неисчислимая потеря для огромного Империума и катастрофа для защиты Армагеддона.

“Лаудатор” был с “Виктусом”. Хелбрехт пробежался ищущим взглядом по экранам. В убийственной коробке появилась зияющая рваная брешь. В неё немедленно устремились несколько больших уродливых орочьих кораблей.

— Повелитель! Дальние ауспики зафиксировали множественные всплески энергетических сигнатур скитальцев, — доложил Балостер.

— Карты раскрыты. Они идут. Мы заставим их заплатить кровью за каждого орка, чьи грязные ноги запятнают Армагеддон. Слава Императору! — проревел он.

— Слава Императору! — отозвались остальные.

Космические скитальцы приближались.

Следующие шесть часов превратились в неистовое размытое пятно молниеносных решений. Хелбрехт продолжал отдавать непрерывный поток приказов, а орки продолжали прорывать строй. Несмотря на кишащие повсюду суда зелёнокожих корабли Адептус Астартес пытались сохранять стену огня до тех пор, пока им не пришлось полностью сконцентрироваться на том, чтобы не дать себя уничтожить. В конце этих часов скитальцы армии вторжения Газкулла приблизились к боевым порядкам Хелбрехта.

Когда они прорвали кордон вокруг планеты в полудюжине мест, вниз устремились небольшие быстрые десантные транспорты, а сами скитальцы начали бомбардировку. В ответ на них обрушились термоядерные бомбы боевых барж. В местах попаданий камни и сталь орочьих судов покрылись раскалёнными докрасна кратерами. Но скитальцы были так огромны и тяжелобронированы, так защищены энергетическими полями и противоартиллерийским огнём, что обстрел космических десантников почти не причинил им вреда.

Под их защитой проржавевшие орочьи посудины пронзили диффузный слой внешней атмосферы, их корпуса светились, пока они опускались. Имперские корабли совершали пируэты, изящно уходя друг от друга, пытаясь удерживать посадочные суда в прицеле, но врагов оказалось слишком много. Верховный маршал дал выход своему гневу.

— Все корабли Адептус Астартес! Сконцентрируйте весь огонь на скитальце, обозначенном как “Скорбное Опустошение”. Флотские ударные крылья, защитите боевые баржи от орочьих атак. Мы собьём одну из этих мерзостей, прежде чем отступим. — Хор тридцати имперских диалектов подтвердил получение приказа.

Сервиторы забормотали свои медленные предупреждения.

— Зафиксированы энергетические скачки у всех скитальцев, сеньор, происхождение и цель неизвестны, — доложил офицер ауспика.

— Сеньор, мы получаем сообщения, что орки приземляются по всей планете, — сказал другой.

— Как это возможно? Не один из их кораблей ещё не приземлился. Телепортация? Говорили, что они воспользовались ей во время вторжения на Писцину-4, — размышлял Хелбрехт.

— Да, повелитель. Ни одного судна, орки появляются из ниоткуда, — подтвердил Балостер.

— Сконцентрировать огонь! Уничтожить “Скорбное Опустошение”!

Верховный маршал выбрал скиталец импульсивно. Все они были уникальными и неопределённого класса. Их возможности и предназначение оставались неизвестными. Одни были сбивающей с толку мешаниной из камней и брошенных судов — истинные созданные варпом космические скитальцы, приспособленные орками под свои нужды. Другие выглядели построенными специально, два оказались гигантскими астероидами, усеянными полуразвалившимися башнями и двигателями. “Скорбное Опустошение” сполна заплатило за действия своих сородичей. Дождь термоядерных бомб разрушил перегруженное потрескивающее зелёное энергетическое поле. Взрывы на обшарпанной варпом поверхности превратили наружный корпус в румяный шлак. И всё же скиталец держался до тех пор, пока одна из лавовых бомб не взорвалась в каком-то жизненно важном месте внутри. Хребет скитальца вздымался и опадал, а затем сломался, разбросав камни и металл по верхней орбите Армагеддона, задев и так уже повреждённые корабли и сбив пустотные щиты по всему флоту Хелбрехта.

По мостику пронеслись одобрительные крики и ликование. — Слава Императору! — кричали сервы и братья-Храмовники. — Слава Императору!

Верховный маршал не присоединился к ним, его внимание оставалось приковано к запутанному танцу сотен кораблей на дисплеях рубки.

Имперский флот оказался в бедственном положении. Орки эффективно прорвали его строй. Многие из атакующих поплатились за это жизнями, но из-за близости к Армагеддону уничтоженные флотом космических десантников орочьи суда оказались столь же опасны, как и уцелевшие. Сбитый корабль превращался в ракету, копьём устремляясь к планете, неся не меньший потенциал разрушений, как если бы он был заполнен живыми орками.

— Сеньор, вам стоит взглянуть на это, — позвал Балостер, привлекая внимание Хелбрехта к участку экрана, который он увеличил.

Верховный маршал увидел в окулус, как из отверстия в носу скитальца обозначенного как “Злобный Ужас” вышвырнули астероид. Огромный как остров снаряд с обманчивой медлительностью падал на планету. Пройдя сквозь слой поверхностного воздуха, он раскалился и жарко засветился — трение сделало своё дело. На втором витке за ним потянулся тонкий хвост дыма. Столкновение произошло двенадцать минут спустя. Шлейф перегретого пара выбросило по всем верхним слоям атмосферы, фронт взрыва пронёсся по пустошам Армагеддона со сверхзвуковой скоростью, сметая всё на своё пути.

— Улей Гадес уничтожен, сеньор, — доложил Балостер.

— Как Яррик и предсказывал, — бесстрастно ответил Хелбрехт.

А затем “Злобный Ужас” направил своё оружие на “Вечного Крестоносца”. В неровных проёмах по всей уродливой спине монстра показались грубые орудия. Примитивно сваренный борт к борту из двух огромных кораблей — одного ксеносов неизвестного происхождения, другого древнего имперского — “Злобный Ужас” являл собою непристойную химеру корабля, но смертоносную химеру.

Разряды зелёных молний прочертили космос и закорчились на щитах “Вечного Крестоносца”. Они вспыхивали всё ярче и ярче изо всех сил пытаясь сбросить разрушающую их актиническую энергию.

С мучительным стоном щиты рухнули. “Вечный Крестоносец” оказался открыт для атак со всех сторон, и они не заставили себя ждать. Словно поняв, что флагман Чёрных Храмовников — ключ к имперской защите, на него одновременно накинулись сто орочьих штурмовиков.

Корабль загрохотал от атак.

— Поднимите щиты! — приказал Хелбрехт. Он принял решение. — Соедините с адмиралом Пэролом. Приготовьтесь к отступлению.

Голос Пэрола разнёсся по мостику, соперничая со звуками ведущего бой “Вечного Крестоносца”.

— Верховный маршал, — начал он. Адмирал выглядел измождённым, но в его голосе сквозила сталь. Своими манерами он советовал Хелбрехту действовать быстро.

— Их слишком много и нас слишком много, адмирал. Мы мешаем друг другу. Ваших кораблей мало для подобного сражения, а наши, разумеется, не приспособлены для него. Мы должны отступить и атаковать издалека — посмотрим, удастся ли нам увлечь за собой часть орков и разбить их.

— Согласен, — ответил Пэрол. — Мы добились определённых успехов сдерживая наступление, но мы не можем поддерживать такой уровень потерь. Сейчас война должна вестись на поверхности.

Он отключил связь.

— Предупредите Гримальда, — велел верховный маршал. Сейчас внизу воцарилось затишье перед бурей. Через несколько минут его сметёт шторм.

— Я не могу связаться с ним, сеньор.

— Тогда запиши моё сообщение и отправь по вокс-сети. — Хелбрехт изменил тон голоса, чтобы прорезать канонаду. — Хельсрич, это ”Крестоносец”. Нас отбросили от планеты. Орбитальная война проиграна. — Недалеко от мостика взорвалась орудийная платформа, расцвёл оранжевый огненный шар, грохот ударной волны разнёсся по флагману и прервал речь Хелбрехта. — Повторяю: орбитальная война проиграна. Гримальд… приготовься, когда услышишь эти слова. Я доверяю тебе, наследник Мордреда. Надвигается ад, брат. Нет числа флоту Великого Врага, но вера и гнев помогут тебе исполнить долг.

— Гримальд, умри достойно.

Хелбрехт глубоко вздохнул:

— Конец сообщения. Всем кораблям отступать. Всем кораблям отступать! Покинуть орбиту. Мы вернёмся, когда наши шансы станут лучше.

Двигатели “Вечного Крестоносца” протестующе взвыли, когда пилоты развернули корабль и направили его изысканно украшенный нос прочь от Армагеддона. Беспрерывно ведя огонь, флагман отступил, за ним последовали потрёпанные флоты десятка орденов космического десанта.

Три дня спустя флоты Империума встретились для перегруппировки на орбите главного газового гиганта Армагеддона. Плавучие базы из Доков святого Йовена обходили орочью блокаду, доставляя боеприпасы, материальные средства и команды. Вокруг всех кораблей сновали ремонтные буксиры и служебная техника, вдоль повреждённых корпусов мерцали хрупкие электрические искры восстановительных бригад Адептус Механикус и Имперского Флота.

“Его Воля” пришвартовался рядом с “Вечным Крестоносцем”. В покоях верховного маршала адмирал Пэрол совещался с Хелбрехтом.

Пэрол оказался стройным человеком с узкими чертами и орлиным носом, подчёркнутым тонкими усами. Неизменное циничное выражение ничуть не придавало привлекательности его лицу, искривлённому капитанской окулярной аугметикой и интерфейсом. Изредка он давал выход раздражению, но его уважали за проницательность.

Он не любил иметь дел с Адептус Астартес на их территории, где всё казалось ему чертовски большим. Неудачная попытка устроиться поудобнее на их нелепой и высокой мебели заставила его почувствовать себя ребёнком, которого притащили к верховной настоятельнице за какой-то школьный проступок в схоле навитас. Во всём этом было что-то кошмарное. На борту своего корабля в окружении офицеров и с величайшими кораблями флота в своём полном распоряжении Пэрол чувствовал себя не неуязвимым, потому что такие мысли быстро приводили космического командующего к смерти, но могущественным. В покоях этого гиганта он чувствовал себя лишённым всей власти. То, что верховный маршал не показывал никаких эмоций, ничуть не помогало. Космических десантников было непросто читать и в лучшие времена, кроме рвения и агрессии их эмоциональный диапазон казался слишком ограниченным. Хелбрехт же оказался ещё хуже остальных. Его лицо не выражало вообще никаких эмоций. Хотя он резким грохочущим голосом произнёс слова уважения к Пэролу это, в конечном счёте, не имело никакого значения. Адмирал не мог избавиться от ощущения, что ему устроили выговор.

“Я второй сын имперского командующего, — напомнил он себе. — Мой отец управляет благословлённой Троном планетой. Под моим командованием миллион человек”.

Но это не помогло.

— Вы прекрасный адмирал, Пэрол, — продолжал Хелбрехт. — Мне известно о ваших успехах у Пелюсидара. Уничтожив и изолировав первые орочьи скитальцы, вы продемонстрировали превосходное космическое мастерство. А приближение штурмовой группы “Гамма-14” с выключенными двигателями, чтобы избежать обнаружения, оказалось блестящим решением.

— Благодарю, лорд верховный маршал, — ответил Пэрол, неловко ёрзая на слишком большом для него стуле. Предложенный кубок выглядел в его руке ведром, адмирал предположил, что в нём плескается достаточно вина, чтобы свалить всю его команду мостика. — Орки получили плацдармы на Армагеддоне Прайм. Их слишком много возле планеты. Мы ничего не можем с этим поделать, но мы можем лишить их снабжения и подкреплений и уничтожать неосторожных. Как только начнётся сезон огня, они вообще не смогут приземляться. Я утверждаю, что, не выдержав вынужденного безделья, часть их флота покинет Армагеддон ради других целей. Как только их флот разделится — они станут уязвимы.

— Вы уверены? — спросил Хелбрехт. Пэрол понял, что это скорее не вопрос, а проверка его знаний.

— Конечно. Даже Великий Зверь не сможет сдерживать жажду зелёнокожих к насилию. Мы можем использовать её в своих целях.

— Согласен, — произнёс верховный маршал. — Линейному флоту стоит продолжить придерживаться текущей стратегии поиска и уничтожения. Однако мы Адептус Астартес изменим тактику.

Адмирал наклонился вперёд, чтобы поставить гигантский напиток на стол. Он задел край стула Хелбрехта и ему пришлось неловко подвинуть ногу. Стул не только оказался слишком большим, но и слишком твёрдым. Он сдался и встал. И даже тогда взгляд Хелбрехта оставался совсем немного ниже взгляда Пэрола. Адмирал выпрямился в неосознанной попытке казаться выше, понял, что он делает и почувствовал себя нелепо.

— Полагаю, вы говорите об абордажных операциях. Они вам больше по душе. Чёрные Храмовники, другие ордены… Прямой штурм.

Верховный маршал кивнул:

— В сектор пребывает всё больше братских орденов. За пределами системы присутствие орков оказалось слабее, чем мы опасались. Я получил множество астропатических сообщений с обещанием помощи. Я передам их флоту Адептус Астартес.

— Конечно же, им лучше всего оказаться на планете, — сказал Пэрол, махнув рукой, как бы подкрепляя свои слова.

— Я думаю точно также, адмирал. Адептус Астартес лучше всего послужат на планете. Я разговаривал со многими братьями из других орденов, включая магистра ордена Ту’Шана из Саламандр. Некоторые из них хотят остаться на орбите, чтобы укрепить оборону. У нас более чем достаточно воинов для защиты флота и вылазок на вражеские скитальцы.

— Я понимаю. Сколько кораблей должно подойти?

— Пожалуй, всего двадцать. По моим оценкам у нас будет примерно тринадцать рот Адептус Астартес согласно кодексу Жиллимана, — Хелбрехту удалось произнести это как оскорбление; у подобных ему никогда не было много времени для критики примарха Ультрадесанта. — Мы используем пятьдесят восемь “Громовых ястребов” и восемьдесят девять десантных капсул — рекомендуется массовое развёртывание.

— Разумеется.

— Сейчас самый большой контингент Саламандр размещается на “Змеином”. Есть много других. Нашим преимуществом станет скорость. Я посоветовал братьям перевести воинов с боевых барж на ударные крейсеры. Нам предстоит всего лишь прорыв блокады, не более того. Мы не можем снова рисковать завязнуть на орбите.

Пэрол сложил руки за спиной и посмотрел на собравшийся флот. На всех кораблях виднелись следы повреждений.

— Ещё один поход почти к Армагеддону. Не самое разумное решение.

— Другого пути нет, лорд-адмирал.

— Я знаю, лорд верховный маршал, — ответил Пэрол, изо всех сил стараясь придать язвительность своему тону. — И всё же это трудная задача.

— Но не невозможная.

— Не невозможная, да. — Адмирал на миг отвлёкся и с любопытством осмотрел окружавшие его покои. Не думая в этот момент о войне он понял, как сильно устал. Истощение давило на плечи, словно тяжёлый промокший плащ.

Хелбрехт не закончил.

— Есть ещё кое-что, адмирал. После завершения орбитальной высадки я покину вас ненадолго по собственным делам.

Его слова вернули внимание Пэрола. Он быстро развернулся на пятках и уставился на верховного маршала.

— Что? Что вы сказали?

Хелбрехт невозмутимо продолжил:

— Маршалы Амальрих и Рикард направляют в замок на Фергаксе. Я должен встретиться с ними, чтобы сформировать великую конгрегацию ордена.

— А почему они не могут прибыть к вам сюда?

— Потому что у меня есть идея, адмирал. Такая, которой лучше послужат наши совместные усилия, чем разрозненные.

— Оставшиеся космические десантники не объединятся под другим командованием.

Хелбрехт покачал головой.

— Объединятся. Под вашим.

— Буду рад, если так произойдёт, верховный маршал. Но сомневаюсь. Обязательно возникнет разобщённость. Если бы я был азартен и иногда заключал бы пари, то сейчас с удовольствием побился бы об заклад.

— Да, — согласился Хелбрехт. — Вы правы, но это сыграет свою роль в моём плане. Я в любом случае прикажу флоту Адептус Астартес рассеяться и приступить к скоротечным боям и абордажам отдельно от объединённого флота. Пусть они какое-то время сражаются, как подразделения орденов. Так мы заставим орков разделиться и выманим часть из них до начала сезона огня. Моё отсутствие не продлится долго. Я вернусь до сезона теней.

— Очень хорошо, — вздохнул Пэрол. — Император знает, верховный маршал Хелбрехт, вы — искусный флотоводец и прославленный воин. Уверен, что у вас есть свои причины. Надеюсь, вы ими поделитесь?

— Да, — ответил магистр ордена, но по его тону было ясно, что "да" не означает “конечно”.

— Хорошо. Какое наше следующее действие? Эти абордажи, о которых вы упоминали, лорд верховный маршал, давайте определимся с первым из них.

Хелбрехт одарил Пэрола непроницаемым взглядом.

— Всему своё время.

Шестая глава Собрание братьев

Фергакс мирно поворачивался под нижними орудийными портами “Вечного Крестоносца” — зелёная планета, несведущая о бесконечных войнах, разрушавших небеса. Дикий мир, блаженный духом, как могли подумать некоторые. Люди здесь жили тяжёлой, но простой жизнью, их самым большим вкладом в Империум стала поставка рекрутов в крестовые походы Чёрных Храмовников. Планета приняла замок ордена, а в остальном Император и Его деяния для местных жителей оставались мифами.

Якорь ордена над Фергаксом вместил больше боевых братьев ордена, чем собиралось одновременно за две тысячи лет. Старый кастелян — слишком сильно израненный, чтобы сражаться дальше — был очень рад, когда Хелбрехт сообщил ему, что большая часть Чёрных Храмовников останется на орбите и не станет спускаться на планету.

Над захолустным миром к флоту ордена присоединились новые корабли: крейсер “Добродетель Королей”, которым командовал маршал Амальрих из Дамариского крестового похода и боевая баржа “Свет Чистоты”, возглавляющая флотилию Тибрского крестового похода маршала Рикарда. Их сопровождали пять эскортных кораблей, которые влились в эскадры эсминцев и лёгких крейсеров Хелбрехта. Три объединённых крестовых похода Чёрных Храмовников были внушительной силой по любой оценке.

Магистр ордена лично приветствовал своих маршалов в одной из похожих на пещеры посадочных палуб “Вечного Крестоносца”. Амальрих приземлился как раз в тот момент, когда показались Хелбрехт и Теодорих в сопровождении почётной гвардии, сервов-сержантов и смертных жрецов. Его “Громовой ястреб” был столь же чёрным, как межзвёздный космос, строгие углы украшала личная геральдика маршала.

Амальрих, младший из двух маршалов сошёл с трапа. За ним следовали четыре невозмутимых Брата меча и дюжина сервов-щитоносцев. Все выглядели так, словно наступил судный день, кроме самого Амальриха, который широко улыбался. Он сжал бронированное предплечье Хелбрехта в воинском рукопожатии.

— Брат Хелбрехт! Магистр святости Теодорих. Как идёт война за Армагеддон?

— Скверно, — ответил верховный маршал.

На лице Амальриха появилось выражение беспокойства с оттенком недоверия.

— Я слышал, вы без посторонней помощи взяли на абордаж и уничтожили три скитальца, сеньор.

— Уничтожил. Этого недостаточно.

Гудение клаксонов известило о приближении Рикарда. Предупреждение от офицера-серва о приземлявшемся челноке эхом разнеслось по всему помещению, заключительная часть его приказов потерялась в рёве “Громового ястреба”, запустившего тормозные двигатели. Охранники, палубные сервы и рабы кузни направились на свои посты, чтобы приветствовать дух-машины корабля. Выпустив едкий выхлоп, “Громовой ястреб” изящно завис и приземлился, лязгнув растопыренными посадочными когтями.

— У меня новость, брат! — закричал Амальрих, перекрывая гул челнока. — Появился чемпион.

— Правда? — крикнул Хелбрехт, хотя у него не было причины сомневаться в своём офицере. Его сдержанность объяснялась тем то, что означала эта новость. Он подумал о Гримальде в Хельсриче.

— Да, сеньор! Да! Мы достали чёрный меч из стазисного поля и преступили к ритуалам святости, — ответил Амальрих. Гордость облегала его подобно мантии — это честь, когда чемпион появляется в твоём крестовом походе.

— Я оставил брата-чемпиона Баярда на Армагеддоне вместе с реклюзиархом Гримальдом.

Двигатели “Громового ястреба” снизили обороты до приемлемого уровня. Голос Амальриха стал печальнее и тише. — Значит, вы не слышали, что он погиб?

— Мы только что из варпа и не получили сообщение.

— Мне жаль, сеньор. Я не знал, что в вашем крестовом походе появился чемпион. Моя новость столь же плохая, как и хорошая.

Хелбрехт не позволил проявиться охватившему его горю. — Это — счастье. Один погиб, другой появился, дабы почувствовать божественную благодать Императора. Слава Императору.

— Слава Императору, брат.

Среди шума ритуалов приземления и гимнов приветствия штурмовой трап второго “Громового ястреба” с шипением открылся, выгружая маршала Рикарда и его Братьев меча. Все они были с бритыми головами и щегольскими усами. Вокруг ног рыцарей обвивались белые плащи с красной подкладкой.

— Рикард! — с искренним восхищением воскликнул Амальрих.

Он был старше Амальриха, но младше Хелбрехта, и это же можно было сказать про его характер: не такой мрачный, как его лорд, и не такой радостный, как равный ему маршал.

— Рад видеть вас всех. Брат Хелбрехт, — Рикард склонил голову и сжал руки магистра ордена. — Рад, что остальные поддержали мой выбор. Вы будете прекрасным верховным маршалом.

— Увидим, — ответил Хелбрехт. У него не было никакого желания распространяться о провале крестового похода Звёзд Вурдалаков.

— Магистр святости, — обратился Рикард к Теодориху. — Могу я смиренно попросить вас о благословении, прежде чем мы расстанемся?

— Можете, маршал. Император явит вам Свою милость.

Рикард поклонился.

— Я рассказывал верховному маршалу о появлении нашего чемпиона, — сказал Амальрих.

— Как я понял, это юноша, который услышал зов Императора, — сказал Рикард.

— Его зовут Воспер, сеньор, — пояснил Амальрих Хелбрехту. — Он молод, неофит, но близок к завершению обучения. Видения пришли к нему три ночи назад, и становились всё сильнее. Он — достойный чемпион, сеньор.

— Значит Баярд погиб, — сказал Рикард. — Мне жаль, сеньор. Мы потеряли прекрасного брата.

— Без сомнений он погиб смертью героя. Пусть Император защитит его душу, — взял слово Теодорих.

— Слава Императору, — прошептали они и вместе почтили Баярда минутой молчания.

Хелбрехт почесал подбородок, царапая щетину медной бионической рукой. — Знает ли юноша…

— Воспер, сеньор.

— Знает ли брат Воспер, что это значит?

— Да, сеньор. Он перенёс посвящение в третьи тайны.

— И он не показал страха?

— Ни малейшего, сеньор. Он один из наших самых многообещающих неофитов. Он показал только веру и желание умереть за Императора.

— Капеллан Теодорих, это необычно, когда новый чемпион появляется сразу же после гибели прошлого. И он очень молод. Что ты думаешь об этом?

Магистр святости сжал кулак и посмотрел на украшенные черепами суставы перчатки, словно в их пустых глазницах скрывались ответы.

— Это очень необычно, сеньор, но нет никакой причины, почему этого не может быть. Пути Императора неисповедимы. Сейчас в этот тёмный час Он прямо оказывает нам помощь. Молодость такого сосуда, как Воспер, возможно, свидетельствует о его чистоте. Независимо от военного опыта Император наполнил его Своей силой. Если Баярд мёртв, значит так было предопределено. И у нас есть новый чемпион для возвращения на Армагеддон. Я считаю это знак, что Император с нами, сеньор. Слава Императору.

— Слава Императору, — отозвались остальные. Автоматически, не задумываясь. Хвалебные слова Лорду Человечества всегда были готовы сорваться с их губ.

— Видения оказались верными, сеньор, — сказал Амальрих. — Мои капелланы проверили его. Он выдержал все испытания.

Хелбрехт посмотрел на Теодориха.

— Дагал и Леофальд, сеньор. Капелланы крестового похода Амальриха.

Магистр ордена одобрительно кивнул.

— Достойные жрецы. Не сомневаюсь, что они всё сделали хорошо, но мы должны быть полностью уверены. Амальрих, пусть магистр святости проверит этого брата Воспера.

— Сию минуту, сеньор, — ответил маршал и подозвал трэллов-щитоносцев, приказав им отправиться на “Добродетель Королей” и подготовить неофита.

— Что с нашими крестовыми походами, верховный маршал? — спросил Рикард.

— Они закончены. Если позволят обстоятельства, то вы вернётесь, чтобы успешно завершить их после окончания войны за Армагеддон.

— Знамёна?

— Храните их со всей подобающей честью. Ваши крестовые походы приостановлены, а не распущены.

Рикард и Амальрих поклонились. — Спасибо, сеньор, — поблагодарил Рикард.

— Уверен, что вортет оценят отдых, — сказал Амальрих. — Позволь им на несколько лет почувствовать себя в безопасности в своих норах — после отсрочки их истребление станет слаще.

— Хорошо сказано, Амальрих, — согласился Рикард.

— С вашего позволения я вас покину, сеньор, — сказал Теодорих.

Хелбрехт отпустил его.

— Вы можете использовать мой корабль, как свой собственный, капеллан, — разрешил Амальрих. — Полагаю, дела задержат нас здесь на некоторое время.

— Император благословляет и хранит тебя, брат.

Магистр святости ушёл, “Громовой ястреб” сразу же переключился на протоколы взлёта.

— Итак, — обратился Амальрих к Хелбрехту, своему другу и господину, — расскажите нам об этом орке, у которого хватило глупости бросить вызов Богу-Императору Человечества.

— Он не глупец, — ответил верховный маршал.

Они совещались в течение трёх дней, за это время из учебных монастырей замка Фергакса забрали новых неофитов. Восемьдесят четыре из них были признаны готовыми к повышению. А тем временем в святейших залах “Добродетели Королей” Теодорих исповедовал молодого космического десантника Воспера. На четвёртый день он вернулся на планету с радостными вестями.

Неофит Воспер вошёл в зал Сигизмунда, на лице юноши явно читались удивление и смятение. Он пытался мужественно придерживаться положенной ширины шагов — столь младшему как он надлежало двигаться маленькими шажками. Склонив голову, он медленно шёл вперёд в такт пению трэллов-рабов, но не смог удержаться и мельком взглянул на окружавшую его роскошь, так отличавшуюся от учебных палуб. Вдоль пути к трону Хелбрехта стояли три десятка Братьев меча из трёх крестовых походов. Их тёмные пластины великолепно украшенных гравированных золотом и платиной доспехов оживляли яркие цвета личных геральдик. Здесь присутствовали лучшие ордена — Адептус Астартес и немодифицированные человеческие слуги — ожидая его. Представители каждой службы ордена, включая одного из древних, погребённого в громоздком корпусе дредноута. Стоявший рядом с троном своего повелителя Презес-Брат меча держал в руках большой меч, завёрнутый в ленты и клятвенные бумаги.

Воспер был ещё очень молод, но уже ничего не боялся, правда, в этот момент он почувствовал страх.

Хелбрехт встал, когда неофит достиг подножия трона. Все присутствующие осенили себя крестом Храмовников, скрестив предплечья напротив нагрудников. Неожиданный лязг металла о металл был потрясающим. Облачённый в одежды молящегося неофит опустился на колени, ряса сложилась вокруг него.

Хелбрехт заговорил и его голос, вне всяких сомнений, оказался самым поразительным из всех когда-либо услышанных Воспером, хотя верховный маршал был без шлема и говорил не громче, чем человек в разговоре. — Мы приветствуем тебя во Внутреннем круге, брат Чёрных Храмовников, сын Рогала Дорна, наследник Сигизмунда. То, что ты услышишь и увидишь в этом зале не должно покинуть пределы его стен. Ты понимаешь?

— Да, сеньор.

— Тогда держись свободнее, брат Воспер.

Неофит остался на коленях.

— Ты можешь встать, брат, — мягко сказал Теодорих. — Теперь ты один из Внутреннего круга.

Воспер поступил, как ему сказали, его пристальный вопросительный взгляд перемещался от одного мрачного воина в великолепной мантии и прекрасно украшенном доспехе к другому. — Вы назвали меня братом, но я… я — неофит, повелитель.

— Ты считаешь, что верховный маршал ошибся? — спросил Рикард.

— Нет, нет! Простите меня, повелители.

— Здесь мы все равны, брат Воспер, — сказал Хелбрехт. — Ты ко всем кроме меня можешь обращаться просто как к братьям. Ты завершил обучение?

— Почти, сеньор. Я получил последние имплантации. Я жду только своё рыцарское посвящение.

— Кто твой господин, оруженосец?

— Брат Гальб, сеньор.

— Скажи ему, что ты получил посвящение.

— От вас, сеньор? — лицо Воспера засияло. Он опустился на колено. — Спасибо, лорд! Посвящение от вас — великая честь.

Хелбрехт покачал головой. — Нет, — на его лице не дрогнул ни один мускул. Неофит удивлённо посмотрел на своего повелителя. — Посвящение исходит не от меня.

— Сеньор? Я не понимаю.

— Ты избран более высокой властью. Ты получил благословение чемпиона. Твоё рыцарское посвящение исходит от самого Императора, брат, а не от такого недостойного, как я.

Магистр ордена знаком велел ему встать.

— Мы отдаём тебе дань уважения, — произнёс верховный маршал. Он взял у Гальвейна меч. Клинок длиной с человека заскрежетал, когда его вытащили. Лезвие было чёрным, настолько чёрным, что абсолютно ничего не отражало, словно поглощая свет, который рискнул упасть на него.

— Это один из десяти чёрных мечей Чёрных Храмовников, — сказал Хелбрехт и направил острие на лицо Воспера. — Его изготовили эпохи назад из чёрного соларита. Немногие удостаивались чести носить его, и никто не носил его долго. Теперь он станет твоим, если ты возьмёшь его. Ты принимаешь роль, предназначенную для тебя Императором Человечества, брат Воспер? Ты принимаешь чёрный меч и этот величайший дар и используешь его на службе нашему повелителю, помогая Его Великому крестовому походу, очищающему звёзды? Или ты откажешься от этой чести и станешь отныне лишён всех титулов и изгнан, и на тебя начнут охоту, пока не убьют? Выбор за тобой.

— Я принимаю, сеньор, хотя и не достоин.

— С тех пор как тебя избрали присоединиться к ордену, ты не имеешь права судить о своей ценности, — сказал Теодорих. — Император счёл тебя достойным, и у тебя нет права сомневаться в Нём.

Хелбрехт отдал мечом честь Восперу, затем взял клинок в руку, повернул и протянул рукоятью молодому космическому десантнику, который принял меч с сияющим лицом. Магистр святости шагнул вперёд, чтобы закрепить браслет цепи на запястье неофита и сжал его.

— Пусть этот клинок никогда не выпадет из твоих рук, — сказал капеллан. — Я объявляю тебя чемпионом Императора.

— Чемпионом Императора, — эхом отозвались остальные.

— Ты — избранный Императора и заслужил хорошую смерть, — продолжил Теодорих. — Мы завидуем тебе и почитаем тебя. За нашу зависть мы понесём епитимью. Честью сражаться рядом с тобой мы будем гордиться. Слава Императору!

— Слава Императору! — подхватили собравшиеся.

— Ты отправишься в оружейную, — приказал Хелбрехт. — Тебя экипируют в Санктис Санкторум на борту “Вечного Крестоносца”. Принесите ему броню чемпиона. Хорошо благословите его. Вооружённый и благословлённый ты станешь ждать и молиться в храме Дорна, святого сына Императора. Ты останешься там пока не получишь знак. Рассказать о нём ты можешь только магистру святости Теодориху. Это станет для нас сигналом идти на войну.

— Война! Война! Война! — закричал Внутренний круг. — Слава Императору! Слава Императору! Слава Императору!

“Вечный Крестоносец” был огромным. Гораздо больше большинства боевых барж, он появился в то время, когда силы космических десантников исчислялись десятками тысяч, а не жалкими сотнями. Орден Чёрных Храмовников был несколько больше остальных, но, даже собравшись все вместе, они едва заполнили бы весь корабль. Всего лишь с двумя сотнями братьев Космического крестового похода Хелбрехта, составлявших чуть менее одной пятой всех сил Чёрных Храмовников, большая часть флагмана оставалась пустой. Две из пяти посадочных палуб законсервировали, их техническое обслуживание осуществлялось на минимальном уровне. Многие ангары использовали лишь в крайних случаях. Тренировочные и спортивные залы, казармы и оружейные оставались безжизненными. Некоторые палубы так редко посещались, что их запечатали и перекрыли воздух. Только конструкты-сервиторы бродили по этим мрачным местам, бесконечно проверяя их состояние и докладывая кузне о неисправностях.

Чтобы дойти до дворца навигатора Хелбрехту предстояло пересечь самое жуткое из тихих мест “Вечного Крестоносца”. Он должен был пройти мимо библиариума.

У Чёрных Храмовников не было библиариев. История о том, как это произошло, потерялась в водовороте тысячелетий, потому что без экспертных знаний библиариев отчёты ордена неизбежно пришли в упадок.

Верховный маршал и почётная гвардия вошли в туннель в стиле барокко, который пролегал вдоль хребта корабля, некоторые палубы проходили над главной магистралью флагмана. По обеим сторонам возвышались башни библиариума. Тут дыхание "Вечного Крестоносца" ощущалось особенно сильно: скрипящие стоны и резкие острые звуки смещающегося под давлением металла. Отдалённые системы ворчали или выли. Лязг раздавался из самых неожиданных мест. Здесь столь близко к беззвучной пустоте корабль казался более шумным, чем где-либо ещё, словно голос духа-машины стремился избавиться от тишины.

Окружавший библиариум коридор только усиливал это ощущение. Противовзрывные двери в его башни и глубокие катакомбы заварили и повесили сотни печатей чистоты. На них можно было увидеть символ каждого капеллана и верховного маршала ордена. Некоторые оказались такими старыми, что пергамент рассыпался, а воск покрылся трещинами. Никакие дроны-уборщики не приходили сюда, поэтому в пыли виднелись нечёткие следы прошлых посетителей дворца навигатора.

Хелбрехт редко бывал здесь. Обычно, когда требовалась встреча, Цзюйшол покидал свой дворец ведомыми только ему путями, но на этот раз верховный маршал попросил, чтобы навигатор придерживался надлежащих протоколов. Храмовнику нужно было посетить его дом.

Он узнал собственную печать на двери, она выглядела новой и по-прежнему оставалась ярко-красной среди потрескавшихся печатей его предшественников. Прошло всего восемь лет. Что лежало за этими дверьми не знал никто. Психические следы библиариев цеплялись за свои владения, в коридоре вокруг облюбованных призраками бастионов чётко ощущалось их присутствие, как лёгкое чувство беспокойства.

Хелбрехт и его люди зашагали быстрее. Скоро запечатанные двери библиариума остались позади, как и коридор в мало посещаемую область корабля, и некоторое время спустя они оказались у главного входа во дворец навигатора, путь им преградили большие золотые ворота.

Прежде чем магистр ордена успел объявить о себе, золотые створки заскрипели внутрь, открытые беззвучно двигавшими губами сервиторами. Вместо ног нижние части их тел заменяли колёса, на которых они двигались по рельсам.

Внутри находился свой собственный мир. В соответствии с древним соглашением между Чёрными Храмовниками и домом Цзюй-Ша-Энг область за воротами технически вообще не являлась частью “Вечного Крестоносца”, а была суверенной территорией навигаторов. Даже Хелбрехт не имел права войти сюда без разрешения. Тяжело ступая на шипящих ногах, показалась группа сильно изменённых боевых трэллов, их глаза выглядели слишком живыми для настоящих сервиторов. В металлических руках они держали готовое к бою оружие. Установленные на плечах соединённые с плотью мелтаганы двигались с одного космического десантника на другого. За их спинами выстроилась фаланга мужчин в экзотических цветах дома Цзюй-Ша-Энг с лазерными карабинами поперёк груди.

Из атриума дворца показалась женщина-лакей, её накрашенное лицо подверглось шрамированию, а длинную вытянутую шею украшала башня медных колец. Она остановилась у дверного порога, места, где заканчивались владения навигатора и начинались владения Чёрных Храмовников. За всю свою долгую службу она ни разу не покидала пределы дворца.

— Добро пожаловать в место проживания Цзюйшола Цзюй-Ша-Энга, лорд Хелбрехт, — произнесла она, показав острые зубы, инкрустированные серебром. — Я — госпожа дома Талифера, связанная обещанием с домом Цзюй-Ша-Энг. Приветствую вас. Лорд-навигатор ждёт вас.

Верховный маршал велел почётной гвардии остаться снаружи, непроницаемые красные линзы шлемов рыцарей уставились в беспокойные аугметические и биологические глаза за забралами гвардии навигатора.

Дворец являлся особенным владением. Сила тяжести здесь была меньше, более удобной для телосложения мутанта Цзюйшола. Хотя он и не принадлежал к живущим в космосе кланам навигаторов, он всё же был хрупким, как и многие из его вида.

Внутренняя часть дворца простиралась глубоко в шпили корабля, отделённые от остальной части флагмана многочисленными взрывостойкими дверями и толстыми бронированными перегородками. Навигатор был слишком ценен, чтобы рисковать им в битве и в столь блестящей изоляции он мог переждать любой конфликт. Но внешняя часть его владений выступала за пределы остальной, это была башня с куполом. Из неё он всматривался в варп. Именно сюда в палату, где предсказывалось будущее привели Хелбрехта.

Цзюйшол Цзюй-Ша-Энг стоял возле консоли в своём троне, консультируясь с техножрецом. Обслуживание палаты лежало на доме навигатора, а не на кузне. Как и трэллы, работающие на Цзюйшола, жрец был связан с ним обещанием. Для этого дома навигаторов заключали прямые соглашения с Адептус Механикус.

При появлении магистра ордена трэллы, лакеи, сервиторы и техножрец поклонились и вышли.

— Повелитель Хелбрехт, — приветствовал его навигатор. — Желанный перерыв в моих повседневных делах.

— Он не продлится долго, лорд-навигатор Цзюйшол из дома Цзюй-Ша-Энг, — почтительно ответил верховный маршал. Он склонил голову и протянул свиток, перевязанный чёрной лентой. — Я пришёл с просьбой.

Цзюйшол взял свиток длинной и тонкой рукой, даже не посмотрев на него. Его человеческие глаза не сводили взгляда с лица Хелбрехта долгие десять секунд. Под обёрнутым вокруг лба вышитым шарфом двигался третий глаз, словно высматривая что-то. Затем навигатор развернул и прочитал свиток.

Часовню предсказаний защищал Ацис Хорренс, купол из толстого бронестекла, укреплённый адамантовой арматурой и пронизанный венами пси-активного кристалла. В его горбыльках размещались тысячи амулетов, печатей и иных священных эзотерических талисманов.

Тем не менее, хотя они находились в реальном космосе, большие двусторонние ставни оставались закрытыми, их раздвигали только в случае необходимости, когда навигатор вёл корабль в варпе. Хелбрехт — Адептус Астартес, его биогенетически создали не испытывать страх и всё же он был рад, что ставни Ацис оставались закрытыми. То, что показывало это окно, было нечестивым, непредназначенным для взглядов людей, даже таких как он.

Цзюйшол туго свернул пергамент и сжал его. — Угощение, верховный маршал?

Вошли женщины-лакеи, их тела оказались также косметически изменены, как и у госпожи дома. На взгляд Хелбрехта они обладали какой-то причудливой эстетической красотой; Цзюйшол благожелательно смотрел на них, его лицо осветила некая эмоция, чуждая верховному маршалу. Женщины не произнесли ни слова, всем видом демонстрируя надлежащее уважение. Шёпот их одежд был единственным звуком, пока они молча расставляли сладости и вино. Магистр ордена пригубил выжатый из необычных фруктов напиток, тот оказался не похож ни на одно вино, которое он пробовал раньше.

Цзюйшол взял свой кубок, его тонкие изящные пальцы обернулись вокруг него дальше, чем положено для человеческой руки.

— Скоро мне придётся покинуть “Вечный Крестоносец” и вернуться на Терру. Пришло время связывать узы. У меня есть лицензия от Патерновы, а моя семья выбрала подходящую пару. Когда это будет сделано, я больше не буду летать. Новый долг зовёт. Что это был за новый долг он не уточнил, а Хелбрехт не стал спрашивать. Его не волновали интриги Навис Нобилите в борьбе за власть.

— Мы будем скучать по вам, лорд-навигатор, — сказал он. — Вы доказали свою неоценимую важность для “Вечного Крестоносца”.

— Это — почтенный корабль. Для меня было большой честью служить на нём, — он посмотрел на украшенный купол, на его вытянутом лице читались смешанные чувства.

— Вы видите свет Императора каждый день — вы воистину благословлены. Конечно же, вам будет не хватать света Астрономикона?

— Если бы вы видели то, что видел я, то не думаю, что вы считали бы меня вообще благословлённым. Но если отвечать на ваш вопрос, то да, мне будет не хватать его. Я никогда не останусь слеп к свету, — он дотронулся до повязки на лбу. — Этот глаз никогда не спит. Но вести звёздный корабль как “Вечный Крестоносец” через Имматериум? Мне будет не хватать этого.

— Тогда это моя последняя просьба, лорд-навигатор, — произнёс Хелбрехт, показывая на свиток. — Вы можете сделать это?

— Прыжки в систему за пределами безопасной зоны Мандевиля не рекомендуются. Прыгнуть прямо в битву… Что ж, повелитель, это почти самоубийство, хотя поднятая нами гравитационная волна может хорошо послужить успешному завершению сражения. Правда, посмертному завершению.

Хелбрехт пристально посмотрел на него. — Для некоторых возможно и самоубийство, лорд-навигатор, но наш орден направляет рука самого Императора. Разве мы не пересекли звёзды к Армагеддону на большой скорости? Разве путешествие на Фергакс не оказалось быстрым, благодаря Его вмешательству? Поэтому и сейчас мы останемся невредимыми и обрушим Его ярость на наших врагов.

Цзюйшол двусмысленно пожал плечами. — Возможно.

— Итак, вы сможете сделать это?

Навигатор закрыл глаза, было видно, как под шёлковой повязкой двигался варп-глаз, словно эмбрион акулы шевелился в своём мешочке. — Да, да, повелитель. Я смогу. То, что вы предлагаете очень рискованно. — Цзюйшол попробовал улыбнуться, непростое усилие для подобной пергаменту кожи. — Но я предвкушаю последнее испытание. Я поговорю с остальными из дома на вашем флоте, но они не откажутся. Они обязаны следовать за мной. Я с удовольствием исполню вашу просьбу. Когда?

— Когда прикажет Император.

Адмирал Пэрол прогуливался по мостику “Его Воли”. Месяцы войны истощили космического командующего, но отдых сейчас для него являлся непозволительной роскошью. Поэтому между бесконечными столкновениями с орочьими флотами, скоротечными сражениями, засадами и истребительными миссиями он расхаживал по мостику до тех пор, пока уже больше не мог ходить.

— Сэр, я получил астропатический ответ от верховного маршала Хелбрехта. Он вышел из варпа у Фергакса и к нему присоединились ещё пятьсот воинов его ордена.

Пэрол направился между рядами вахтенных офицеров к столу астропатической связи. Он наклонился к вызывающе яркому зелёному экрану когитатора, где рывками вниз прокручивался отчёт.

— Его не было месяц. Это — хорошая новость. Он сообщил, когда вернётся на Армагеддон?

— Так точно, сэр, — нерешительно ответил офицер.

— И? И? Продолжай.

— Здесь говорится, что они ждут знак.

— Знак?

— От Императора.

— Разумеется от Императора, лейтенант. От кого же ещё? — коротко бросил Пэрол. Новости взволновали его. Он хотел, чтобы Хелбрехт вернулся и как можно быстрее. — Сомневаюсь, что они ждут сообщение от твоей мамаши.

— Извините, сэр.

— Расслабся, — ответил адмирал, выпрямившись.

— Сэр, — произнёс лейтенант. Он был кадровым офицером из хорошей семьи, но принадлежал к тем, кто не умел держать язык за зубами, такой не поднимется высоко. Если выживет.

— Да, лейтенант.

Офицер вздрогнул, но было уже поздно. — Я всегда считал, что Адептус Астартес несколько менее, ну набожные, чем большинство из нас. Я слышал, что они вообще не поклоняются Императору.

Адмирал одарил его таким взглядом, что лейтенант задумался, останется ли он на своём посту к следующему утру. — Эти, лейтенант, — Пэрол наклонился ближе и заговорщически прошептал, — немного отличаются.

Командующий продолжил медленно прогуливаться вдоль рядов офицеров на постах. — Держите меня в курсе, лейтенант. Я хочу узнать о сообщении, сразу же, как они его отправят.

— Слушаюсь, сэр.

— А тем временем, — продолжал Пэрол, обращаясь ко всем на мостике. — Я отправлюсь в свою каюту на четыре часа. Рассчитываю, что к тому времени, когда я проснусь, вы найдёте подходящую цель для “Его Воли”. Эта война не будет выиграна сама по себе.

— Так точно, адмирал, — ответили все.

— Очень хорошо. Продолжайте.

Пэрол направился в свою каюту, надеясь, что, добравшись до неё, он сможет выкроить хотя бы немного больше времени для сна. Он лежал на кровати два часа, прокручивая в голове различные стратегии, прежде чем усталость взяла своё.

Седьмая глава Возвращение на Армагеддон

— Сконцентрировать огонь на “Предвестнике Бедствия”! — закричал Пэрол. — Не дайте добыче ускользнуть!

— Мы не можем приблизиться. Мы столкнулись со слишком сильным… — вопль разнёсся по мостику, когда корабль получил катастрофические повреждения, мгновенно превратившись из целеустремлённого орудия воли Императора в пылающее облако обломков.

— Мы потеряли “Шторм Эпох”, адмирал.

На Пэрола хлынул гул голосов с командной палубы. Он проигнорировал их. Экран окулуса показывал ослепительные мимолётные белые взрывы и пылающие двигатели. Остатки “Шторма Эпох” беспорядочно разлетались, увеличивая неразбериху. Взревели сигналы тревоги, когда они забарабанили по щитам “Его Воли”. За ними последовал рой масс-реактивных снарядов — простых, но безжалостных — сбив ещё больше щитов. Некоторые добрались даже до корпуса, загрохотав по толстой обшивке “Апокалипсиса”.

Пэрол напрягся, когда гигантский корабль задрожал. Из разорванной электропроводки полетели искры.

— Немедленно поднимите чёртовы щиты! — проревел главный коммодор Кварист.

— Отчёт о повреждениях! — приказал Пэрол.

— Незначительные пробоины на палубах 100 и 302, адмирал.

— Держать курс.

Под ними дрейфовал “Предвестник Бедствия”, хаотично установленные по всему искалеченному корпусу грубые двигатели позволяли скитальцу совершать неожиданные манёвры. Пэрол выругался, когда орочья посудина прошла под килем “Его Воли”. В гравитационной волне скитальца двигалось трио крейсеров, ведя огонь из всех орудий.

— Сэр, щиты всё ещё ниже пятидесяти процентов.

Насколько быстро активировали похожие на сияющие мыльные пузыри пустотные щиты, настолько же быстро их сбивали концентрированным фронтальным обстрелом.

— Поворот на девяносто градусов. Бортовым батареям сосредоточить огонь на “Предвестнике Бедствия”. Ланс-батареям открыть огонь по крейсерам. Боевая группа “Славная Эпоха” возвращается в сектор 495, группы эсминцев “Август”, “Блеск Клеона” и “Горестное Сердце” подходят ближе к нашей корме. Заставьте орочьи крепости-астероиды открыть по вам ответный огонь. Защитите мою зону от этих крейсеров! Управление огнём, внимательнее! Какого чёрта мне приходится вести бой, контролируя каждую вашу кровавую ошибку!

— Сэр, — ответили снизу.

Пэрол резко произнёс длинную череду приказов. Адъютанты передали их на гололитический карточный стол, сопроводив комментариями, а саванты данных управляли битвой лоботомированными мозгами. Пэрол одним глазом внимательно следил за вычислениями, а другим за ходом сражения, отдавая дополнительные распоряжения, которые по воксу или направленным потоком данных передавали на остальные корабли под его командованием. Флот ответил с усыпляющей неторопливостью, двигаясь, словно брёвна под водой. Слишком медленно, слишком медленно. Он провёл на флоте всю жизнь и не мог даже представить, что корабли могут стать такими неповоротливыми! По лицу адмирала заструился пот, впитываясь в парчу высокого воротника и заставляя плоть вокруг аугметического глаза невыносимо зудеть. Он прищурил органический глаз, но… но… но… И всё же план работал, они окружали скиталец, медленно, но неуклонно. Волны бомбардировщиков откалывали от орочьей громадины камни и металл, снаряды зенитных батарей ксеносов взрывались рядом, не причиняя вреда. Эскадрильи "Громов" зачищали космос от истребителей зелёнокожих. Широкая дорога к скитальцу была открыта.

— Группа крейсеров “Аннигил”, так держать. Мне нужно ещё четыре залпа по этой развалине и у нас появится очередной трофей.

— Сэр, зафиксировано два приближающихся скитальца, сектор девяносто шесть! — закричал один из ауспик-офицеров.

“Я ошибся”, — подумал Пэрол. — Назовите их имена, — приказал он.

– “Ода Недовольства” и… и…

— Имя! Имя! — закричал адмирал.

– “Злобный Ужас”, сэр.

— Это ловушка! — воскликнул Кварист и ударил кулаком по перилам командной платформы.

— Спокойнее, Кварист, — процедил Пэрол. — Вывести изображение приближающейся флотилии на карточный стол 4-а.

— Есть, сэр! — ответили старшины.

— Принято, — пробурчало полдюжины сервиторов.

Два скитальца оставались ещё далеко, но неуклюже приближались.

— Обозначьте приближающегося врага позывным “Орочья флотилия секундус”, — велел адмирал. “Не самое образное название, — подумал он, — но я слишком занят”. — Я хочу, чтобы “Предвестник Бедствия” разнесли на куски, прежде чем они приблизятся на дистанцию ведения огня, это ясно?

— Сэр, мы не успеем!

Пэрол сдержался от выговора. Оптимо группы управления огнём было правильным. Прекрасная погоня, аккуратно сбитые силовые щиты, но беспомощно убегавшая добыча обманула его. Вот что раздражало сильнее всего.

— Никогда не думал, что скажу такое, сэр, но они становятся всё умнее, — произнёс Кварист. — Они приспосабливаются к нашей стратегии.

— Чёрт побери, конечно, приспосабливаются, — решительно ответил адмирал. — Даже в самом лучшем из миров одна и та же стратегия никогда не работает снова и снова. Хотя, — добавил он для себя, — я всё же наделся, что орки попадутся на неё ещё один раз. — Пэрол нетерпеливо ткнул пальцем в сторону вокс-офицеров. — Откройте широкий канал, никакого шифрования — орки допустят больше ошибок, если решат, что мы бежим.

— Есть, сэр, все каналы открыты.

Адмирал разгладил униформу и вытер пот со лба носовым платком. Он не хотел, чтобы команда увидела его не в лучшем виде, и будь он проклят, если позволит зелёнокожим поверить, что они его напугали.

— Всему флоту, всему флоту! Обрушьте на этот скиталец всё, что у вас есть и нанесите максимальный ущерб. Затем… — он замолчал. — Приготовьтесь к отступлению. Сохраняя порядок.

Он отпустил кнопку на вмонтированной в перила консоли.

— Возобновите шифрование, возможно, отступая, удастся сделать немного больше…

Приказы Пэрола оказались сложными, но грамотными.

Цзюйшол плыл на волнах Эмпиреев вместе с “Вечным Крестоносцем”. В варпе он чувствовал корабль сильнее и ближе чем когда-либо — каждый гулкий звук металлической кожи, каждое натяжение и боль надстроек, каждый фантомный порыв норовистого духа. Это не было мысленной связью, как у принцепса с титаном или тем, что адепт Марса мог чувствовать со своими машинами. Цзюйшол не повелевал, а испытывал что-то вроде эмпатии к флагману, как хороший наездник к своему коню, так это объясняли ему, хотя уже вечность в доме Цзюй-Ша-Энг не видели ни одной лошади. Как всадник Цзюйшол чувствовал мельчайшие настроения своего скакуна — боль, печаль, радость.

“Вечный Крестоносец” был нетерпелив, он всегда любил войну.

Варп сиял сквозь Ацис Хорренс, омывая равнодушное лицо навигатора бесцветным светом. Он закрыл обычные глаза, завязав ритуальной повязкой, пока смотрел варп-глазом, фокусируясь на сияющем солнце Астрономикона. Маяк Императора прорубил бурю адского света, маяк в тумане кошмара.

Цзюйшол решил, что они уже близко и поэтому отвлёкся от белого света Терры. Он всматривался в кружащиеся образы перед кораблём, хотя никакие направления нельзя было считать истинными в варпе. Флагман дрожал, борясь с растущим волнением, варп потерпел поражение, сосредоточившись на отчаянии и ярости продолжавшейся на Армагеддоне войны. В эту неразбериху пристально вглядывался угольно-чёрный третий глаз, высматривая едва уловимые возмущения — место, где бесконечно малая сила тяжести растягивает не-место варпа, искажая его. Эти крошечные витки экстрасенсорной пены отмечали шхеры реальности. Совместите их с беспокойством нервничающих людей, которые находятся рядом и у вас получится корабль; много таких маркеров — много кораблей. Он улыбнулся. Мало кто обладал таким же мастерством, как Цзюйшол и ещё меньше смогли бы исполнить просьбу верховного маршала. Он по праву гордился собой. “Вечный Крестоносец” — вовсе не какой-то обычный корабль и ему требовался необычный навигатор.

Вокруг слабых отпечатков человеческих душ, проживающих короткие жизни в реальном космосе, Эмпиреи рассекали сильные, жестокие и целеустремлённые как океанские хищники сущности — совокупное воплощение орочьей уверенности — увеличивая турбулентность. Среди изменчивых образов Эмпиреев, Цзюйшол мельком видел гигантских воинов, лязгающих клыками. В смертном королевстве продолжалась грандиозная битва, орки сражались против людей, отражаясь фантомами в варпе.

— Я сделал это, лорд верховный маршал, — тихо произнёс навигатор, его слова записал сервочереп, парящий рядом с головой. — Приготовьтесь к немедленному переходу в реальное пространство.

Он упивался своей властью. В Эмпиреях “Вечный Крестоносец” зависел от его милосердия. Одной мыслью он мог уничтожить всех до единого на борту флагмана. Он мог проклясть их. Цзюйшол Цзюй-Ша-Энг достиг высокого положения в своём доме и знал некоторые основы варпа. Он — не наивный рулевой, который считает воющие лица всего лишь плодом воображения. Он знал, что они были душами, знал он и о тварях, которые охотились за ними.

Они звали его, непристойно жестикулируя, на их лицах подобно расплавленному металлу угрозы сменялись мольбами. — Освободи их нам, освободи их! — Словно кричали они. — Открой эту коробку с лакомствами и тебя вознаградят!

Цзюйшол поднял аквилу на цепочке и поцеловал.

— Император защищает, — прошептал он.

Ведомый неукротимой волей “Вечный Крестоносец” продолжал следовать верным курсом. За лицами виднелись бесконечные водовороты и течения сырого варпа; вот на чём нужно сконцентрировать внимание. Он изгнал шепчущие голоса

“Сконцентрируйся, — думал он. — Сконцентрируйся”. Навигатор заставил себя смотреть сквозь бессмысленные пейзажи, распознавая образы материальной вселенной, которые относились к космосу, выбирая идеальное место. Верховный маршал — могучий воин, но кто он без Цзюйшола? Никто. Вообще никто. Без Цзюйшола его план потерпит неудачу.

Всё это время навигатор сдерживал корабль. Дух флагмана вырывался, пытаясь сбросить покровы варпа и броситься в холодную ночь реального космоса, где его ждала бесконечная война.

“Сконцентрируйся, сконцентрируйся, — думал Цзюйшол. — Ждать. Ждать. Здесь”.

— Пора.

От одной только его мысли взвыли варп-двигатели. Появился разрыв, показав смертные звёзды, мерцающие позади отвратительных драпировок варп-энергий. “Вечный Крестоносец” прошёл сквозь тонкую завесу, разделявшую реальность от истины и снова погрузился в космос.

Они пришли из одной формы хаоса в другую. В небесах бушевало сражение. Большие километровые корпусы кораблей мерцали от орудийного огня — стреляя и получая попадания. Это не был величественный танец классической космической войны, когда флоты располагались слишком далеко и не видели друг друга, а зарядам требовались часы, если не дни, чтобы долететь до цели — битва оказалась близкой и грязной, как морские бои на старых мирах, где деревянные суда в упор обменивались залпами. Могучие имперские капитальные корабли, огромные небесные замки, сошлись с уродливыми творениями орков на расстоянии, измеряемом всего лишь сотнями километров. Цзюйшол не был великим стратегом, но он увидел имперскую ловушку для скитальца в центре флота зелёнокожих, и приближающуюся флотилию, которая грозила изменить ситуацию.

Несколько мгновений спустя “Величие”, “Всенощное Бдение”, “Добродетель Королей” и “Свет Чистоты” ворвались многоцветными коронами в ночь, меньшие эскортные корабли устремились вперёд, прикрывая флагман. Вспыхнуло и погасло поле Геллера, закружились, сворачиваясь пары варпа. Миллисекунду спустя пробудились пустотные щиты, остановив уже открытый по ним огонь. Психические импульсы — не телепатия, но что-то похожее на неё — поступили от кузенов Цзюйшола. Навигаторы остальных кораблей сообщали, что безопасно достигли системы.

Цзюйшол услышал где-то вдалеке сигнал тревоги. Это его не волновало. Он удовлетворённо вздохнул. В конце концов, неплохое размещение. Он привёл флот космических десантников прямо между двумя боевыми группами орков. Он улыбнулся, представив одинаковое изумление Имперского флота и зелёнокожих. Помост с троном начал плавно вращаться, зашипели механизмы, раздался лязг болтов. Прежде чем Ацис Хорренс начал закрываться, трон уже опускался, над головой навигатора активировались многочисленные металлические и энергетические щиты. Цзюйшол сел в первый раз за несколько дней, закрыл ноющий варп-глаз, снял защитную повязку и снова повязал её вокруг лба. Затем открыл обычные глаза. Простые реальные цвета заставили его моргнуть, и он снова закрыл их. Сказывалось напряжение из-за долгого пристального взгляда в варп. Боль была физической и духовной, а не простой усталостью от долгой концентрации. Мышцы ныли, а в животе стояла такая тошнота, словно он страдал от радиоактивного отравления. Навигатор закрыл глаза и позволил экипажу унести себя в бронированные покои дворца, где он восстановит силы и переждёт сражение с вином и наложницами.

Пока верховный маршал не призовёт его снова разорвать завесу реальности, его роль закончена.

На мостике “Его Воли” звучали сигналы тревоги. Сервиторы ауспиков стонали с полузабытой паникой.

— Адмирал! — крикнул один из старших ауспика. — Зафиксированы варп-сигнатуры между нами и орочьей флотилией секундус.

На окулус вывели область космоса, покрытую пятнами необычной энергии. Затем появились вихри света и сквозь них промчался огромный корабль.

— Это свои, сэр! — радостно закричал офицер. — Все опознавательные имперские коды опознаны. Это — Чёрные Храмовники!

“Его Воля” содрогнулся от очередной серии мощных залпов. Пэрол схватился за перила командного помоста. — Отлично! — взволнованно воскликнул он.

Адмирал пересчитал корабли. Хелбрехт вернулся с большими силами, чем отбыл; это хорошо.

— Они приближаются, чтобы атаковать орочью флотилию секундус, повелитель, — доложил Кварист.

— Вывести на главный экран! — приказал Пэрол.

— Сэр, сражение… — начал Кварист.

— На главный экран! — рявкнул Пэрол.

— Главный экран. Выполняю, — загудели сервиторы.

Главный окулус мигнул, и появилась тактическая карта развёртывания.

Адмирал, прищурившись, смотрел на флот Чёрных Храмовников, аугметический глаз наложил множество светящихся информационных списков на их положение. Он выровнял их.

— Цель, сэр? — спросил Кварист.

— Вернуть главный экран к обзору битвы.

— Есть, сэр, — ответил ауспик-офицер. Снова появилось изображение в пиктах реального времени.

— Игнорировать “Злобный Ужас”. Оставим его нашим друзьям Адептус Астартес. Держать позиции. Весь флот возобновляет атаку на “Предвестника Бедствия”.

— Есть, сэр!

Приказы прокричали в вокс-трубки. Оперативная группа Пэрола продолжала обстреливать “Предвестника”. Он слегка оторвался от преследователей, но с уничтоженными двигателями скиталец двигался только по инерции и не мог увеличить скорость.

Корабли Хелбрехта набросились на остальные космические скитальцы, прервав их наступление на Линейный флот Армагеддона. Вступив свежими в бой, они беспощадно карали орочьи суда. Пэрол наблюдал за ними несколько секунд по вторичному голодисплею, пока “Предвестник” не вернул его внимание к собственной битве.

Цзюйшол лежал на диване, наблюдая за танцовщицами во вращающемся свете. Ему непрерывно приносили редкие блюда, он ел механически и не распробовав вкус. Но он съел столько, сколько хватило бы для человека в четыре раза тяжелее его. Навигация в варпе требовала больших энергетических затрат. Его не беспокоили покачивание корабля, грохот орудий и далёкая дрожь ударов по корпусу. Битва — не его забота. Танец рабынь близился к развязке, их смазанные маслом полуобнажённые тела извивались друг рядом с другом. Скоро они прекратят танцевать и развлекут его более прямыми способами.

“Будет жаль потерять всё это, — подумал Цзюйшол, — когда я свяжу узы”.

Из угла донёсся несовпадающий с музыкой гул. Навигатор приподнялся и посмотрел в ту сторону. Для нормального взгляда всё выглядело как обычно. Чувствительный к потусторонним вещам закрытый варп-глаз видел не хуже открытого, и он заметил сияющий квадрат света, как вокруг закрытой двери.

В зале взорвалась зелёная молния, заземляясь в плоти и жидкости. Бокал навигатора взорвался, взорвались и три танцовщицы. Остальные с криками бросились в разные стороны.

Цзюйшол встал и направился к двери, ватага орков телепортировалась прямо в его святилище и впервые за свою долгую карьеру он достал лазерный пистолет.

Первым что его поразило, оказалась вонь, сырой животный запах, который разнёс горячий бриз телепортации. Зелёнокожие стреляли и ревели, и не собирались останавливаться.

— Это Цзюйшол! Навигатор Цзюйшол! — закричал он в сервочереп. — Орки в моих внутренних покоях! Я требую помощи!

Пять дверей скользнули в стенах, открыв скрытых кибернетических охранников. Триарии дома вздрогнули, пробудившись, и с шумом покинули тайные альковы. Их руки-оружие великолепно отслеживали цели, пока защитники, выстроившись полукругом, продвигались вперёд между своим господином и захватчиками. Охранники ворвались в комнату через главный вход, отвечая на сигналы тревоги, прижав винтовки к плечам.

— Повелитель, сюда, сюда! — потянул Цзюйшола за рукав главный оружейник. Навигатор последовал за ним. Из загадочного оружия триариев заискрились дуги лазурной энергии, выжигая дымящиеся дыры в телах орков.

В ответ загрохотало оружие зелёнокожих. Затрещали активированные силовые поля — это киборги Цзюйшола пустили в ход оружие ближнего боя. Охранники целились из карабинов, дисциплинированно стреляя залпами.

Навигатор понял, что этого недостаточно. Он с ужасом наблюдал за тем, как ксенос вырвал соединённое с плотью оружие у одного из аугметированных воинов, вытащив окровавленные провода и соединённые с металлом кости. Несчастный издал дребезжащий металлический вопль и упал замертво, его эксплуатационные огни погасли. Орк пнул поверженного воина, издав гротескное урчание, звучавшее как неприятный садистский смех.

Споткнувшись от ужасного зрелища, Цзюйшол последовал за охранником дома, направляясь к гравитационной капсуле в аварийном трапе, скрытом рядом с его спальней.

Он поскользнулся на крови и упал. Охранник повернулся, чтобы помочь своему господину и его лицо превратилось в маску контролируемого ужаса.

Навигатор потянулся к протянутым рукам, но они исчезли в огненном взрыве и ошмётках плоти и крови. Орк восхищённо вскрикнул, отшвырнул пистолет и устремился к Цзюйшолу, вскинул над головой топор и широко разинул пасть, показав частокол жёлтых клыков и зубов.

Навигатор прицелился, и быстро трижды выстрелили ему в голову. Затем перекатился в сторону, потому что зелёнокожий рухнул на пол, скользя прямо на него.

Триариев разбили. Охранники оказались втянуты в ожесточённую неравную схватку с зелёными монстрами, которые изливались через вход в обеденный зал.

“Видимо, — подумал Цзюйшол, — они телепортировались больше, чем в одно место”.

Их броня выглядела примитивной, но покрытые бородавками шкуры казались непробиваемыми. Он смотрел, как последнего триария сбили на пол и изрубили. Охранники сплотились вокруг — погибающие храбрые мужчины, покупавшие секунды для Цзюйшола своими жизнями. Орки не обращали внимания на большинство лазерных разрядов, только попадания в глаза валили их с ног. Они хватали его людей и расшвыривали, словно соломенных кукол. Одного толкнули прямо на него, сбив обоих.

Цзюйшол понял, что скоро умрёт. Он старался не думать о смерти, как и большинство навигаторов. Слишком многие из них знали, что их ждёт по ту сторону ночи.

Он поднялся. Путь к спальне и спасательному трапу был перекрыт. Его люди отступали вместе с ним в угол. Появились новые триарии, вступив в бой с орками, но почти все охранники уже погибли. Их оставалось всего шесть, когда желанный грохот болтерного огня вернул разум Цзюйшола из размышлений о послесмертии.

Презес-Брат меча Гальвейн ворвался в обеденный зал, его меч гудел контролируемой молнией, а с губ слетали боевые гимны. За ним следовали шесть элитных воинов ордена. Когда они, сохраняя строй, вошли в зал, повергая ксеносов из болт-пистолетов, для психических чувств навигатора их великолепно украшенная броня сияла ярким светом. Масс-реактивные снаряды пронзали орочью плоть на сверхзвуковых скоростях, взрываясь глубоко внутри и вырывая зелёную плоть. Невероятно, но не все орки погибали. Их прочные крепкие скелеты сдерживали взрывы, а некоторые продолжали сражаться с такими тяжёлыми ранами, которые размазали бы человека по стене. Чёрные Храмовники издали громкий клич и бросились врукопашную. От гудящего треска разрушительных полей, расщепляющих материю на части, шум сражения вырос десятикратно.

Гальвейн прокричал вызов. Ему навстречу направился орк. Презес-Брат меча разрубил его пополам даже не замедлив шаг. Судьбу сородича разделили ещё несколько зелёнокожих. Их желание сражаться с Гельвейном быстро испарилось, когда стало очевидно, что он не просто опасный противник, а воплощённая смерть.

— Без пощады! Без сожалений! Без страха! — проревел Брат меча. Гигантский орк в полтора раза выше космического десантника набросился на него. Храмовник молниеносно парировал два удара, после третьего последовала режущая контратака, легко пронзившая броню и грудную клетку. Зелёнокожий взвыл, пошатнулся и упал на колени. Гальвейн снёс ему голову.

— Так умрут все, кто осквернил залы “Вечного Крестоносца”! — плюнул на мёртвого ксеноса Презес. — Века ни один ксенос не осквернял святыню Сигизмунда. И ни один не осквернит сейчас! — Он вскинул меч, и рыцари приветствовали его.

Раздался одинокий выстрел. Наступившая тишина казалась странной тревожной после ярости боя. В покоях Цзюйшола сильно пахло кровью орков и их свиным ароматом. Дрейфовал фуцелиновый дым, кружась вихрями вокруг кондиционеров.

— Навигатор Цзюйшол Цзюй-Ша-Энг, — произнёс Гальвейн. Он отдал честь навигатору, поднеся двуручный меч ко лбу, затем убрал неочищенный окровавленный клинок в ножны.

— Вы быстро добрались сюда, брат Гальвейн.

— Мы получили предупреждение от астропатов. Вам повезло, что мы оказались близко, сражаясь с другим вторжением, когда вас атаковали.

Госпожа дома ворвалась в зал с воплем, напоминавшим визг обратной связи вокса, и в сопровождении кружка перепуганных наложниц. Они бросились к Цзюйшолу, и запричитали, увидев, как жестоко с ним обошлись.

— Это — грубое нарушение договора между орденом Адептус Астартес Чёрные Храмовники и домом Цзюй-Ша-Энг! — закричала Талифера. — О вашем поступке сообщат…

Навигатор поднял дрожащую руку, заставив госпожу дома замолчать. Из-за запёкшейся от пота пыли он выглядел ещё отвратительнее, чем обычно. Цзюйшол откашлялся, его лёгкие горели от дыма сожжённой орочьей плоти, разрядившегося оружия и огнетушащих веществ.

— Ваша приверженность протоколу просто замечательна, госпожа дома, но я думаю, Талифера, что в данных обстоятельствах мы можем позволить Брату меча эту ошибку?

— Навигатор, — ответила она и обратила гнев на слуг. Оставшиеся в живых выбирались из укрытий. Они обходили трупы гигантских ксеносов, словно могли запятнать себя прикосновением, затем подгоняемые госпожой дома направились по своим местам. Наложницы осторожно помогли Цзюйшолу подняться.

Он убрал лазерный пистолет в кобуру и вытер кровь, которая сочилась из-под промокшей ткани. — Сделайте что-нибудь полезное и принесите мне новую повязку, Талифера. Если она упадёт, Гальвейн, не смотрите на мой глаз.

— Конечно, святой навигатор, — произнёс Презес-Брат меча и почтительно отвёл взгляд.

Благоговение Чёрных Храмовников всегда заставляло Цзюйшола чувствовать себя неловко; он попытался разрядить обстановку отшутившись. — Стать главной целью наших врагов это… бодрит, — сказал он.

— Орки знают о вашей ценности.

— Видимо так, — бодро ответил навигатор, что полностью противоречило отчаянно бьющемуся сердцу. Он откашлялся. — Раз это моё последнее путешествие, Брат меча, то я не вижу причин портить его, томясь в роскоши. Возможно, я мог бы для разнообразия присоединиться к вам на мостике?

Гальвейн резко рассмеялся. — Лорд-навигатор, я советую это.

— Верховный маршал, орки на борту, повторяю, орки на борту “Вечного Крестоносца”.

— Остановить их! Уничтожь их, Кеонульф. Во имя Императора в битву!

— Будет сделано, сеньор.

Вокс щёлкнул, отключаясь.

Хелбрехт бросился назад в зал. Отблески выстрелов метались в тёмных коридорах “Злобного Ужаса”. Какофония шрапнели и рикошетов от переборок звенела как в кузнице безумного бога. Посвящённые укрылись за дверьми в генераторный отсек и вели яростный огонь по оркам, но скоро ксеносов соберётся столь много, что они сомнут противостоявших им немногочисленных Храмовников. Верховный маршал повернулся к технодесантнику, стоявшему на коленях рядом с мощным термическим зарядом, который телепортировали вместе с абордажной командой.

— Сколько ещё, брат Гексил? — спросил он, перекрикивая грохот стрельбы.

Технодесантник продолжил корректировки, но прервал молитвы, чтобы ответить. — Дух оружия обиделся на грубое обращение за то время, что мы здесь. Если его защитный контур не успокоить надлежащими молитвами он станет работать неправильно и не сможет набрать мощность для максимальной детонации.

— Поспеши, брат.

Хелбрехт отвлёкся на неожиданно возросшую интенсивность перестрелки у одной из дверей. Вопли и крики возвестили о начале неизбежной атаки. Он поспешил навстречу врагам. Огромный вожак зелёнокожих ворвался в проём и выпотрошил посвящённого силовой клешнёй. Магистр ордена парировал следующую атаку, направленную на другого воина, и ответил выверенным широким ударом, вынуждая ксеноса оступиться. Сверкающее энергетическое поле меча верховных маршалов почти без сопротивления рассекло шею орка. Большая голова глухо упала на пол, и вожак рухнул, судорожно размахивая руками.

Хелбрехт бросился вперёд на меньших орков, рубя и круша их, пускай не слишком изящно, зато ужасающе эффективно. Руки, ноги и головы разлетались во все стороны. Спустя несколько секунд проём оказался завален подёргивавшимися трупами. Посвящённый стеной пламени из огнемёта вышвырнул выживших тварей обратно в коридор.

— Заряд готов! — крикнул брат Гексил.

Хелбрехт нейроимпульсом переключил частоты вокса. — Верховный маршал — “Вечному Крестоносцу”. Немедленная обратная телепортация.

Оставшиеся космические десантники собрались в центре и исчезли в ослепительной вспышке и хлопке перемещённого воздуха. Несколько секунд спустя термический заряд взорвал новый кратер в борту “Злобного Ужаса”.

Хелбрехт вышел прямо из зала телепортации, протиснувшись мимо сервов и ремесленников, исполнявших ритуалы святости. Он не стал приводить себя в порядок и появился на командной палубе как раз вовремя, чтобы увидеть, что “Злобный Ужас” выходит из боя, его неподходящие двойные корпуса изуродовали новые шрамы, из самого большого до сих пор выходил воздух — именно там взорвался термический заряд.

— Он бежит от нас, сеньор, — сказал капитан. — Приказать преследовать?

— Нет. Он повреждён, но мы не можем уничтожить и его и “Оду”. Станем преследовать “Злобный Ужас” и оба скитальца спасутся. Присоединяйся к остальным, прикончим “Оду”, — верховный маршал указал на окулус, где голограммы проецировали небольшую световую проекцию другого скитальца, который попал под усиленный обстрел флота Чёрных Храмовников. — Как только его уничтожат, запускайте главный двигатель и на полной скорости двигайтесь прямо к Армагеддону. Не скрывайте место назначения. Я хочу, чтобы “Злобный Ужас” жаждал мести. Мы уязвили его гордость, и он направится за нами. Рикард, Амальрих, вы должны приготовить своих воинов к развёртыванию на планете. Сезон огня закончен, наступил сезон теней, и мы можем приземлиться в относительной безопасности. Как только мы высадим вас, то устроим последнюю ловушку для “Злобного Ужаса”. Мы заставим их заплатить за разрушение улья Гадес. Мы заставим их заплатить за осквернение “Вечного Крестоносца”.

Лихорадочный свет окружал магистра ордена, и никто не посмел возразить ему.

Ауспики “Его Воли” зафиксировали множество энергетических сигнатур телепортации на флоте Чёрных Храмовников. Из “Злобного Ужаса” вырвался столб пламени. Подобно раненному зверю он заковылял подальше от преследователей. “Вечный Крестоносец” переключил внимание на “Оду Недовольства”.

Время шло. Чёрные Храмовники продолжали интенсивно обстреливать скиталец. Наконец флагман завершил сложный манёвр и открыл огонь.

— Внимание, парни! — закричал Пэрол, прекрасно понимая, что сейчас произойдёт.

Он облегчённо рассмеялся, когда “Оду Недовольству” разнесло на куски. Радостные возгласы его экипажа оказались не столь громкими, они занимались своими задачами.

— Отлично, верховный маршал, отлично. А теперь, парни, усилить огонь! — рявкнул адмирал. — Уничтожить! Я не позволю космическим десантникам превзойти себя, вы поняли?

— Так точно, сэр!

Сотрясение и колебания “Его Воли” увеличились, когда линкор выбросил тысячи фугасных снарядов и простых масс-болванок по “Предвестнику Бедствия” из широких орудийных палуб. Скиталец поймали в ловушку. Последние эскортные орочьи крейсеры пытались сбежать. Яркие вспышки отмечали их гибель, когда быстрые группы эсминцев упорно преследовали беглецов и загоняли в сети торпедных вееров.

Крейсеры и линкоры Пэрола беспрерывно обстреливали “Предвестник Бедствия”, но тот не поддавался. Орочий скиталец был огромным, в три раза больше “Его Воли”, хотя в основном состоял из камня и абляционных слоёв грязного космического льда. Огненные взрывы отламывали куски, которые разлетались с такой силой, что имперским перехватчикам и зенитной артиллерии приходилось сбивать их, не позволяя врезаться во флагман адмирала.

Пэрол наблюдал и ждал, а затем, когда счёл момент подходящим, произнёс. — Весь флот, — приказал он. — Отойти на безопасную дистанцию. Продолжать огонь!

“Его Воля” громко загремел, мощные кормовые двигатели заставили задрожать весь корабль. Он стонал, поворачивая нос вверх от скитальца. Все имперские корабли вокруг “Предвестника Бедствия” повторяли его манёвр.

— Держите щиты поднятыми, капитаны. Любой корабль с ограниченным ресурсом щитов должен немедленно отступить. Защитные орудия, полная готовность. Перехватчики, ждите обломки. Эскадры эскортов, немедленно отступайте. Будьте готовы…

— Я не вижу признака, что скиталец должен взорваться, адмирал, — произнёс Кварист.

— И именно для этого я рядом с тобой, флаг-офицер, чтобы постоянно следить, что всё идёт правильно. Смотри, — Пэрол указал на окулус.

“Предвестник Бедствия” погиб без предупреждения. Не было никакого большого огненного взрыва; он просто раскололся посередине, словно открывшийся стручок, выбросив миллионы зёрен в космос. “Большая часть из них, — с удовлетворением отметил Пэрол, — оказалась орками”. Замороженные вспышки газа окружили обломки мерцающим цветком льда.

— Ты всё видел, Кварист, — сказал он.

— Так точно, сэр. Всем кораблям сменить курс! Сменить курс! Мы победили, — приказал Кварист.

Вежливые аплодисменты раздались на командной палубе. Пэрол любезно поклонился. — Спасибо. Кто-нибудь принесите мне выпить. И свяжитесь с верховным маршалом Хелбрехтом, прежде чем он снова умчится прочь. Я хочу поблагодарить его за возвращение, — произнёс он. — И ещё, Кварист, — между прочим, добавил он своему помощнику. — Я хочу спросить его, где во имя Трона Императора он провёл прошлые месяцы.

Восьмая глава “Злобный Ужас”

С нижних палуб “Вечного Крестоносца” два десятка десантных капсул в сопровождении “Громовых ястребов” устремились к Армагеддону. Эскадры эсминцев и лёгких крейсеров удерживали врагов на расстоянии. Две минуты спустя после того как флагман Чёрных Храмовников пролетел триста километров над планетой, аналогичные силы приняли участие во втором десантировании. Мерцая в нефильтрованном свете звезды, они падали всё быстрее благодаря языкам пламени. Скромные металлические слезинки, но каждая несла груз смерти — воины маршала Рикарда спускались на войну на поверхности.

— Первая и вторая батальные роты крестового похода Пепельных Пустошей отбыли, сеньор. Пепельный крестовый поход отбыл! — сообщили по командной связи с посадочной палубы.

— Все достигли верхних слоёв атмосферы, повелитель. Мы можем начать отход, — доложил один из посвящённых, магистр десантирования.

— Слава Императору! — воскликнул магистр святости. Хор монахов-трэллов подхватил его слова.

— Пусть Император благословит и направит их, — сказал Хелбрехт. — Что с нашей второй задачей?

— Ауспики дальнего действия зафиксировали энергетическую сигнатуру “Злобного Ужаса”, сеньор, — ответил старший офицер ауспика. — Он заглотил приманку.

— Какие ещё суда зелёнокожих поблизости?

— Три боевые группы, сеньор. Две из них сражаются с ударными силами Адептус Астартес в пятидесяти тысячах километров от нас. “Всенощное Бдение” докладывает об успешной встрече и взаимодействии с блокирующими группами Сынов Жиллимана и Серебряных Черепов. Третья подходит с неосвещённой стороны планеты. Боевая группа адмирала Пэрола “Глориана” движется наперехват. Остальные силы орков приближаются, но находятся в лучшем случае в семи часах от нас. “Добродетель Королей” отступила и отозвалась на просьбу о помощи объединённых сил Священнослужителей и Мортифакторов возле Чосина.

— А “Злобный Ужас”?

— В трёх часах, сеньор. Он найдёт нас изолированными и явно уязвимыми.

— Отошлите эскортную группу в тень “Добродетели Королей”. Пусть “Свет Чистоты” остаётся в поле обломков. Какими бы мотивами не руководствовался зелёный тиран “Злобного Ужаса”, обративший взгляд на корабль Сигизмунда, я хочу, чтобы флагман оставался слишком заманчивым призом, чтобы его проигнорировать. Через три минуты я отправлюсь на “Свет Чистоты” для подготовки абордажных команд. Братья, которых я просил управлять “Вечным Крестоносцем”, разожгут пламя гнева в ваших сердцах. Не считайте наш манёвр бесчестным — он самый верный путь к победе. Сегодня “Злобный Ужас” умрёт. Вы знаете свои приказы. Теперь на позиции.

— Будет исполнено, сеньор, — сказал Гальвейн.

Братья меча и посвящённые склонили головы и покинули командной помост.

— Теперь нам предстоит разрушить и вырвать этот шип, — обратился Хелбрехт к Теодориху. Он в последний раз осмотрел мостик флагмана. Ему понравилось увиденное, и он направился на посадочные палубы и собственный транспорт.

Прошло три часа.

В пяти тысячах километрах подгруппа Линейного флота Армагеддона эффективно расчленяла на части стаю орочьих крейсеров.

В ярком свете атмосферного альбедо Армагеддона адмирал Пэрол наблюдал за “Вечным Крестоносцем”, который отворачивался от приближавшегося “Злобного Ужаса”, создавая полную видимость бегства. Воодушевлённые столь явным проявлением трусости двигатели скитальца вспыхнули ярче и “Ужас”устремился за добычей.

Пэрол вполглаза наблюдал за их битвой. “Вечный Крестоносец” оказался ловким для своего размера и ускользал; его двигатели смотрели на планету, нос направили вверх от её оси, флагман выталкивало из плоскости эклиптики системы. “Злобный Ужас” быстро приближался к боевой барже на параллельно орбитальной траектории Армагеддона. Примитивные двигатели, установленные на двух кораблях, из которых состоял скиталец, пылали грязным жёлтым огнём. Тупой нос “Злобного Ужаса” был направлен “вверх” — Пэрол обратил внимание, что любой гравитационный колодец в его области битвы был “внизу”. По медленной параболе скиталец изменил курс, собираясь перехватить флагман Храмовников, когда они их траектории пересекутся или даже протаранить. “Изящный ход, — подумал он. — Математика делает даже корабли орков грациозными”.

— Сорок семь крейсеров и ещё один скиталец приближаются, чтобы напасть на флот Чёрных Храмовников, повелитель, — доложил офицер ауспика.

— Вступим в бой, сэр? — спросил Кварист.

— Сектор?

— Тридцатый, повелитель. Приближаются со скоростью двенадцать тысяч километров в час, тридцать семь градусов к поворотной плоскости, широким строем. Не соблюдая никакого порядка, сэр.

— Не двигаемся. Я не начну, пока орки не заглотят приманку. Добейте этот сброд.

От Пэрола не требовалось особых усилий в управлении боевой группой, которая уничтожала уцелевшие крейсеры орков, и поэтому он наблюдал за скитальцем, пока тот обходил область обломков на орбите Армагеддона. Разрушенные корпуса и куски множества кораблей, уничтоженных за месяцы боёв, сформировали блестящий неровный ореол вокруг планеты. Когда война закончится, потребуются месяцы дорогостоящих усилий, чтобы ближайшее пространство вокруг столицы системы стало безопасным для полётов. Но сейчас обломки стали прекрасным укрытием для “Света Чистоты”. Боевая баржа плавала подобно любому другому куску хлама, выключив двигатели. В таких вещах всегда присутствовал элемент риска, умный орк мог просканировать корабль и понять, что реактор полностью функционален. Пэрол фыркнул при этой мысли. В том, что есть ужасающе умные орки не было никаких сомнений, вероятно один из них прямо сейчас и занимался сканированием. Но зелёнокожим не доставало организованности, и если такой орк и существовал, то на него не обратят внимания и он ничего не сможет изменить.

“Злобный Ужас” прошёл мимо “Света Чистоты”, сосредоточившись на перестрелке на дальней дистанции с отступающим “Вечным Крестоносцем” — все выстрелы были направлены непосредственно во флагман, а не в то место, где он окажется и прошли мимо — скиталец не отреагировал, когда двигатели боевой баржи вспыхнули, быстро устремив её на перехват.

Выпущенного в упор разрушительного залпа “Света Чистоты” оказалось достаточно, чтобы в стробирующем всполохе вспышек рухнули силовые щиты. “Злобный Ужас” оказался беззащитен перед абордажем.

Окулус Пэрола и офицеры ауспика зафиксировали энергетические скачки телепортов на “Свете Чистоты”. Прошло две минуты, затем три. Скиталец открыл огонь по “Свету Чистоты” и на этот раз он был на встречном курсе со своей целью. Но незащищённому щитами “Злобному Ужасу” пришлось тяжелее. Тем временем “Вечный Крестоносец” заложил длинную дугу. Поворот столь тяжёлого корабля не был простым делом, но через несколько часов он выйдет на “Злобный Ужас” и поймает его в ловушку между собой и своим братом.

Спустя четыре минуты серебряные полосы штурмовых таранов и абордажных торпед пронзили космос между “Светом Чистоты” и “Злобным Ужасом”. Их встретил зенитный огонь, но все кроме двух штурмовых кораблей прорвались и сошлись в трёх различных точках.

— Хелбрехт захлопнул ловушку, — сказал Пэрол. — Давайте дадим ему достаточно времени, чтобы он преуспел. Флот, новая цель. Приготовиться ко второму перехвату за день. — Он начал раздавать сложные приказы космического сражения.

Штурмовой таран врезался, пронзая уже ослабленную секцию обшивки скитальца. Вибрируя от импульса, когда его двойные носы царапали и разрезали металл. Двери с лязгом опустились. Хелбрехт вышел первым, Храмовники последовали за ним на большую открытую площадку примерно в двадцать метров в длину и столько же в ширину и высоту. Напротив виднелись три извилистых коридора. Возможно, когда-то здесь размещалась грузовая посадочная площадка, но корабль этой половины скитальца построили неизвестные ксеносы, и поэтому верховному маршалу оставалось только гадать о предназначении этого места. Пол оказался наклонён под углом к искусственной силе тяжести. На стенах виднелись последствия первого столкновения двух половин скитальца, включая складки от силы удара. Гладкие очертания корабля ксеносов портили орочьи “улучшения”. Беспорядочно установленные огромные неровно срезанные подпорки поддерживали потолок; бессмысленно укреплённые всевозможными приклёпанными уродливыми пластинами, оставляя другие участки нетронутыми. Пол покрывал слой орочьей грязи, стены пестрели примитивными рисунками и надписями зелёнокожих. С немытого потолка что-то капало. Света не хватало, зато вони было предостаточно.

Из-за изменения давления вокруг пролома и передней части тарана завывал воздух, авточувства Хелбрехта зафиксировали далёкий стон. Повсюду валялись мёртвые орки. Из всех трёх коридоров доносились звуки перестрелки, но из-за сильной декомпрессии не получалось установить её причину. Терминаторы Братьев меча уже телепортировались и зачистили зоны высадки, а теперь удерживали периметр для крестоносцев.

Новый взрыв известил о прибытии абордажной торпеды, затем ещё одной. Внутренний корпус вспыхнул, пока мелта-дрели прожигали путь. С похожих на червей носов капал расплавленный металл, растекаясь по палубе. Он ещё не успел остыть, а двери широко распахнулись, и высадилось ещё больше Чёрных Храмовников.

— Кастелян Кеонульф, доклад, — распорядился по воксу Хелбрехт.

— Мы зачистили множество ксеносов, сеньор. Приближается ещё больше. Мы удерживаем периметр, но с трудом.

— Отделения пять, девять и четыре усиливают абордажные команды терминаторов. Отделение шесть, за мной, — приказал Хелбрехт. Посвящённые, соблюдая полный порядок, шумно рассредоточились по коридорам, направляясь к Братьям меча.

— Вторая группа Космического крестового похода докладывает о благополучном прорыве, — сообщил Презес-Брат меча Гальвейн.

— Третья группа Космического крестового похода на борту, — донёсся голос капеллана Теодориха.

— Два корабля потеряно, сеньор. Три отделения. Кто-нибудь ещё подбит? — спросил Гальвейн.

— Нет, — ответил Теодорих. — Мои все на борту. Слава Императору за наше безопасное путешествие.

— Слава Императору, — отозвались остальные.

Вокс-голос Гальвейна перекрыл грохот болтеров. — Атмосферное давление стабилизировалось. У меня множество врагов.

— И у меня, — добавил Теодорих.

— К своим целям, рыцари, — велел Хелбрехт. — С благословения Императора я увижу вас у конечного объекта. Слава Императору.

— Слава Императору.

К этому времени отряд магистра ордена высадился и рассредоточился. Последним показался чемпион Воспер. Он вышел из одной из абордажных торпед и достал меч. Нерешительный неофит всего за несколько дней превратился в грациозного убийцу.

— Куда Император направляет тебя, чемпион? — спросил верховный маршал.

— Туда, — голос Воспера изменился, он стал тише и наполнился божественной силой. Молодой Храмовник указал мечом на средний из трёх туннелей, разбегающихся от места прорыва.

Хелбрехт обнажил меч верховных маршалов. — Я иду с тобой. Куда идёт чемпион — там бой будет самым жарким.

— Слава Императору! — воскликнули рыцари.

Хелбрехт и Воспер с трудом прорубались сквозь бесконечную орду завывающих ксеносов. Они убивали и убивали, пока палуба не стала скользкой от орочьей крови, а запах, как на скотобойне. Дружно поднимались и опускались легендарные мечи Чёрных Храмовников, каждым широким взмахом убивая очередного зелёнокожего. Шаг за шагом верховный маршал и его воины продвигались всё глубже в скиталец.

Орки сражались свирепо. Рвению Чёрных Храмовников они противопоставили бездумную жестокость. К тому времени, когда группа Хелбрехта оказалась у своей первой цели — ненадёжного орочьего источника энергии, питающего гравитационный генератор корабля — трое из девяти Братьев меча в терминаторской броне погибли или получили тяжёлые ранения, и семь из пятидесяти посвящённых, которых вёл за собой магистр ордена, больше никогда не смогут сражаться. Апотекарий отряда оказался слишком занят, собирая геносемя, его редуктор покрывала кровь. Многие воины получили ранения. Хелбрехт получил три, трещины в броне покрывала межслойная герметичная пена и его собственная быстро свёртывающаяся кровь.

Всё больше и больше орков атаковали их. Гальвейн и Теодорих сообщали, что в их отрядах растут потери, они двигались отдельно от ударных сил, направляясь к своим целям. Чем дальше они продвигались, тем причудливее становился скиталец. Рукопашная стала нормой, безопасные зоны обстрела сокращались из-за хаотичной планировки ксено-корабля. Результатом стало ещё больше смертей.

Группе Хелбрехта потребовалось полчаса упорного боя, чтобы установить первый термический заряд. Верховный маршал прервал боевой гимн и приказал включить магниты ботинок. Гром сверхдавления пронёсся по коридору, разрывая мантии и клятвенные бумаги космических десантников. За ним последовал глухой свистящий вой пламени, мгновенно поглотившего весь имеющийся кислород.

— Гравитационный генераториум выведен из строя, — доложил Гексил.

— Слава Императору! — проревел Хелбрехт.

Наступать стало легче. Орки оказались в очень невыгодном положении из-за отсутствия силы тяжести. После того как первые группы отлетели в стены от отдачи своего же оружия и были легко перебиты болтерным огнём, зелёнокожие прекратили тупо лезть вперёд и прибегли к различным одинаково неудачным тактикам. В атаку пошли странные существа, обвешенные взрывчаткой, и ноющие представители их рабской расы, тащившие бомбы и быстро карабкавшиеся по неровным стенам. Ничто из этого не сработало, и тогда орки начали забрасывать коридоры гранатами, но им мешала изгибавшаяся архитектура корабля ксеносов, а когда гранаты всё же взрывались среди космических десантников, то зарядам не хватало мощности, чтобы пробить доспехи Адептус Астартес.

Эти атаки также прекратились, когда группа Теодориха успешно взорвала ряд пробоин в корпусе, выпустив большую часть атмосферы этого отсека.

— Орки выносливые, брат, но и им нужен воздух, чтобы дышать, — в словах капеллана чувствовался мрачный восторг. — Император ведёт нас. Слава Императору.

Каждая группа пробивалась вперёд, взрывая ключевые системы корабля. Иногда это оказывалось бессмысленно из-за множества дублирующих элементов, но механики орков устанавливали их без всякого плана. То, что являлось критическими системами на борту имперских кораблей, часто вообще не имело никакой резервной копии, тогда как вторичные цели космических десантников могли иметь их несколько. Некоторые термические заряды подготавливали для последующей детонации — части цепной реакции, которая расколет “Злобный Ужас”, как только Храмовники вернутся на “Свет Чистоты”.

Группе Гальвейна пришлось тяжелее других. Потеряв тридцать воинов ещё до высадки они изо всех сил пытались отбросить атаковавших орков. Одна подгруппа оказалась отрезана и отчаянно защищалась в заваленном хламом похожем на пещеру помещении. Их радостные гимны смерти вдохновляли спешивших вперёд братьев.

Спустя три часа группа Хелбрехта достигла конца последнего коридора. Брат Гексил вытянул руку и дотронулся до стены.

— Это — кожа корабля, сеньор, — сказал технодесантник.

Верховный маршал на мгновение облокотился на меч. Его тело было накачено боевыми стимуляторами и противоусталочными препаратами. Мышцы ныли, но когда апотекарий попытался осмотреть раны, Хелбрехт оттолкнул его и выпрямился.

— Оставь меня! — рявкнул он. — Там наша последняя цель. Бейте широко, братья, и обрушим ярость Императора на этих инопланетных дикарей!

Первым вошло командное отделение Хелбрехта, защищая верховного маршала, когда тот шагнул в огромное пространство между двумя космическими кораблями, из которых состоял “Злобный Ужас”. Перед ними предстала металлическая пещера в сотни метров высотой. В тех местах, где обшивка корпуса поддалась, стены усеивали многочисленные трещины и углубления. Корабль напротив Хелбрехта нёс заметный отпечаток человечества — ранний имперский корабль, почти не уступавший возрастом “Вечному Крестоносцу”. Пол пещеры покрывали несколько уровней платформ и мостков; похожие сооружения крепились к бортам каждого судна.

Все они кишели орками. Ещё многие сотни хлынули с корабля напротив.

— Там, — указал магистр ордена на часть пещеры, которая ничем не отличалась от остальных. — Там нужно установить последний заряд.

Воины выстроились в линию, терминаторы и командное отделение Хелбрехта встали в центре. Поблизости появилась группа Теодориха, его воины заняли позиции на флангах отряда верховного маршала. Чёрные Храмовники молча ждали, пока линии не будут готовы, не обращая внимания на затопившее пещеру море орков. Соблюдая великолепный порядок, они направились к месту, где предстояло заложить заряд, достигнув его, остановились и Гексил приказал рабам установить бомбу.

— Вперёд! — закричал Хелбрехт. — Без пощады! Без сожалений! Без страха!

Вся первая линия Храмовников открыла огонь. Опустошительный град болтов свалил сотни орков подобно стеблям кукурузы. И всё же ксеносы рвались вперёд. Позади Хелбрехта Гексил и его сервиторы подготавливали последний термический заряд. Верховный маршал выкрикивал приказы, то направляя стрельбу рыцарей на слабые места орочьей линии, то переключая прореживать крупные группы. Сохраняя строй, Чёрные Храмовники двигались вперёд, их оружие пело катастрофические песни преданности Императору. Орки были всё ближе и ближе, пока не разбились о Чёрных Храмовников огромной зелёной волной. С могучим треском толпа огромных ксеносов в толстой силовой броне врезалась в центр объединённых батальных рот, прогнув его назад. Несмотря ни на что строй держался, а Чёрные Храмовники запели ещё громче, отцепив цепные мечи.

— Воспер! Воспер! — закричал Хелбрехт, ища чемпиона Императора. Молодой воин направился к части линии, которая казалась ничуть не лучше и не хуже другой. Верховный маршал бросил осторожный взгляд на лидера орков и увидел как того поверг вспыхнувший крозиус магистра святости. Этот участок держался, пока.

— Туда, — донёсся голос Воспера, медленный и сонный, словно чемпион спал. — Там находится моя судьба.

Хелбрехт прошептал короткую молитву. Доверяя Императору, он направился вслед за Воспером в орду орков.

А вот в том, как сражался Воспер, не было ни капли сна. Он сражался с непревзойдённым мастерством, характерным для воина с многовековым опытом, а не для недавно обученного неофита. Высоко взлетали части тел, когда он прорезал кровавый путь. За ним следовал Хелбрехт, за Хелбрехтом двигалось командное отделение, останавливая море орков, смыкающееся вокруг чемпиона.

— Верховный маршал, мы готовы взорвать заряд, — сообщил Гексил.

— Через сколько?

— Четыре минуты, не больше.

Хелбрехт проворчал, вонзая древнее оружие в нагрудник орка, оглушительный грохот силового поля, разрушавшего материю на молекулярном уровне, стал невыносим. Звуки сражения отступили, когда авточувства ослабили шум.

— Гальвейн, что у тебя?

— Плохо, сеньор, мы не можем к вам пробиться.

— Мы скоро закончим здесь. Отступай, если можешь. Двигайся к транспортам. — Магистр ордена тяжело дышал, полностью сосредоточившись на бое и командовании воинами. — “Свет Чистоты”.

— Верховный маршал?

— Сообщите магистру перемещения, чтобы подготовил телепорты. Потребуется множество сигналов-захватов.

— Так точно, сеньор. Вы отдаёте себе отчёт, что это будет трудно? План состоял в возвращении на транспортах.

— План изменился. “Вечный Крестоносец”?

Наступила тишина, пока его оперативный офицер совещался с кем-то, кого он не мог услышать.

– “Вечный Крестоносец” за пределами радиуса телепортации, сеньор, и останется там ещё четверть часа.

— Хорошо, скажи транспортам ждать до последнего, затем пусть отчаливают. Проследи, чтобы как можно больше братьев спаслись. Но ничто, я повторяю, ничто не станет слишком высокой ценой за эту победу.

— Как пожелаете, сеньор.

Хелбрехт отключил вокс-частоту и взвыл от фанатичной ненависти. Если орк осмеливался встать перед ним — орк умирал. Вдохновлённые его бесстрашной свирепостью Чёрные Храмовники устремились вперёд, ведомые своими чемпионами.

Благодаря этому рыцарям удалось оттеснить зелёнокожих к середине между двумя кораблями. Астартес наступали столь успешно, что их линия согнулась подобно натянутому луку, поставив под угрозу фланги.

В этот момент ксеносы расступились, и появилась новая угроза: король-орк скитальца.

Он оказался огромным монстром, самым большим из когда-либо виденных Хелбрехтом зелёнокожих. В два раза выше меньших орков и весом с пятерых. Голова не уступала туловищу верховного маршала, а за спиной возвышался высокий железный тотем с изображением прищурившегося орка, украшенный человеческими черепами и волосами.

В отличие от большинства своих приспешников король не был облачён в лязгающий доспех, на нём были только связанные кожаными ремнями толстые защитные пластины, что позволяло ему двигаться с ужасающей скоростью. Он приближался, проламываясь сквозь толпу сородичей, расталкивая и беспорядочно убивая их, чтобы добраться до врага. Отшвырнув двух своих воинов в сторону, король оказался перед космическими десантниками. Он врезался в посвящённого, опрокинув рыцаря на груду трупов, и оборвал жизнь Храмовника ударом огромного грубого цепного топора величиной с Хелбрехта. Взревев и захохотав, орочий король положил атаку, рубя на куски боевых братьев столь легко, словно они были из стекла. Ещё один брат погиб, за ним третий и четвёртый. Кулак орка крушил шлемы, цепной топор отрубал руки и ноги. Он направился к чемпиону, увидев в том достойного врага.

Топор короля не смог сломать чёрный меч. Воспер парировал удар, орочье оружие замерло, священный клинок остановил цепной топор, зубья высекали искры из чёрного соларита.

Воззвав к Императору, чемпион повернул и освободил меч, широко отбросив секиру орка, и нанёс смертоносный удар сверху.

Вожак отбил эту атаку, как и следующую, но Воспер стал неудержим, тесня гигантского ксеноса. Окружавшие короля зелёнокожие подались в стороны от воплощённого гнева Императора, пока вокруг дуэлянтов не образовался круг. Чёрные Храмовники воспользовались трусостью орков и перестреляли многих из них, но с губ рыцарей беспрерывно срывались тихие молитвы пожелания победы чемпиону.

Король орков поскользнулся на внутренностях убитого сородича и упал. Воспер без колебаний нанёс смертельный удар, чёрный меч засвистел вниз с неостановимой силой.

Вожак поймал клинок на рукоять топора. Оружие раскололось надвое, тяжёлое навершие закружилось в толпу ксеносов. Чёрный меч продолжил движение вниз, царапая броню. Потеряв большую часть силы, он только ранил вожака. Но не убил.

Взревев в животном гневе от такого оскорбления, орк бросился с пола на Воспера, заставив рыцаря пошатнуться. Вожак достал из-за пояса новый топор, и обрушил на чемпиона непрерывный град ударов. Отступавший Воспер споткнулся. Король врезался в него плечом, отведя чёрный меч далеко в сторону. Триумфально взревев, зелёнокожий нанёс широкий удар топором в голову, расколов шлем и череп.

Чёрный меч выпал из безжизненной руки. Воспер упал. При виде гибели чемпиона стон отчаяния вырвался из космических десантников. Они дрогнули только на мгновение, но его оказалось достаточно.

Орки устремились вперёд. Хелбрехт взревел и бросился навстречу, рубя и убивая. Но толпа была слишком плотной, и толстые зелёные руки повалили его на землю, только клятвенная цепь уберегла магистра ордена от потери меча Сигизмунда.

Огромные кулаки сжали запястья и лодыжки. Он дёргал руками и ногами, пытаясь освободиться. Мощные клыкастые челюсти лязгнули по шлему, забрызгав слюнями визор. Затем орки расступились и растянули его.

Большой ксенос шагнул вперёд, поднял над головой тяжёлый топор и ударил со всей силы, пробив нагрудник Хелбрехта. Верховный маршал взревел, когда треснула укреплённая грудная клетка, боль захлестнула его, прежде чем сверхчеловеческое тело успело приспособиться. Орк зарычал и потянул топор, чтобы прикончить магистра ордена. Боль стала невыносимой.

Зелёнокожий перехватил рукоять и искоса посмотрел на Храмовника, собираясь дёрнуть сильнее. Хелбрехт стиснул зубы, но боль не пришла. Ксенос исчез во взрыве перегретого пара.

Болты свалили орков по широкой дуге. Блеснули цепные мечи. Мелтаган испарил ещё одного орка. Руки и ноги верховного маршала оказались свободны, когда командное отделение отогнало орков. Его подхватили подмышками. Апотекарий Варген не сводил взгляда со своего повелителя.

— Возможно, в этот раз вы не оттолкнёте меня, сеньор.

Магистр ордена сжал его предплечье. Рука едва не соскользнула, он ослабел. Руки и ноги онемели. — Возможно, нет.

— Сеньор! Мы уступаем! Мы не можем сдержать их! — закричал Теодорих.

— Гексил… — с трудом произнёс Хелбрехт.

— Одна минута, — технодесантник замолчал. — Оставьте нас. Я прослежу за завершением работы — это мой священный долг.

Верховный маршал с трудом стоял на нетвёрдых ногах. Строй Чёрных Храмовников распался на части. Воинов разделили на небольшие группы, сражавшиеся спина к спине — маленькие чёрные острова в зелёном море.

— Гексил!

— Ещё не готово, сеньор! Отступайте, брат Хелбрехт. Мои братья по оружию защитят меня. Они увидят, как я исполню свой долг. Помолитесь обо мне, брат. Расскажите Императору о моей верности.

Хелбрехт мыслью открыл вокс-частоту со “Светом Чистоты”.

— Активируйте телепорт. Все телепорты. Забирайте нас отсюда.

Последним, что он запомнил на скитальце стали яркий свет, кружившиеся в центре жирные струйки дыма, исчезавшие братья и ужасная ярость лишившихся врагов орков.

Яркий свет. Хлопок перемещённого воздуха. Хелбрехт упал вперёд в полумраке камеры телепортации, врезавшись в шипящие трубки. Застрявший в груди топор надавил на рёбра, вызвав неконтролируемый рёв боли. В ответ на его крик неистовые руки забарабанили по двери камеры. Он пошатнулся, когда хлынули очищающие пары. Герметичная дверь зашипела и с лязгом отошла в сторону. Сильные руки вытащили его из телепортационной капсулы, подхватив, когда он потерял равновесие.

— Свяжитесь с апотекарионом! — закричал брат-апотекарий Варген. — Верховный маршал ранен! Трэллы! Несите носилки!

Крики стали громче. — Верховный маршал! Верховный маршал ранен!

Люди и рыцари положили его на носилки. У магистра ордена больше не было сил стоять.

— Уничтожить скиталец, — сказал Хелбрехт, его голос ужасно скрипел сквозь решётку шлема, горло залила кровь. Топор оставался глубоко в груди. Боль преодолела максимальные усилия его фармакопеи и тела.

— Сеньор! — возразил магистр перемещения, высокопоставленный трэлл кузни. — Десятки братьев пропали без вести, и мы не можем вернуть их, потому что системы перегружены и у нас множество неудачных телепортаций! Дайте мне несколько минут, сеньор, и мы их спасём. Прошу вас!

Раздался приглушённый помехами голос Гексила. — Орки отключают заряды, сеньор. — На заднем плане грохотали болтеры. Боевые гимны соревновались с воем орков. — Нужно сделать это сейчас или все наши смерти окажутся напрасными.

“Сколько погибнет, — подумал Хелбрехт. — Сколько?”

“Вера. Император предопределил это. Иначе и быть не может. Это не может быть ошибкой. Я не могу ошибаться. Я — избранный Бога-Императора Человечества”.

— Уничтожить скиталец, — процедил он сквозь стиснутые зубы. Кровь пузырилась на разорванных внутренних органах, текла по подбородку и накапливалась в шлеме. — Фиделис, брат Гексил. Твою память будут чтить.

— Приказ получен, — бесстрастно ответил технодесантник. — За Императора! За Омниссию! Слава Императору. Без пощады! Без сожалений! Без страха! — закричал он и взорвал термические заряды.

“Злобный Ужас” погиб эффектно. Серия внутренних взрывов прогремела в ключевых местах, разорвав на части два грубо соединённых корабля. Они расцепились, наконец-то освободившись друг от друга после тысячелетних объятий, выбросив огонь и осколки в мерцавшем, постоянно растущем шаре. Взрыв зашвырнул ксено-половину скитальца прямо в гравитационный колодец Армагеддона, где несколько дней спустя она рухнула в языках пламени. Имперская половина отлетела далеко от планеты, за ней тянулся блестящий хвост обломков.

Хелбрехт не видел ничего из этого. О смерти скитальца ему спокойно доложили на фоне плача.

“Злобный Ужас” уничтожили, но высокой ценой. Вместе с ним уничтожили сто семь Чёрных Храмовников, живых и мёртвых.

Девятая глава Последствия

Хелбрехт стоял в своём святилище и наблюдал за усеянным сражениями космосом. По центру груди верховного маршала под небольшим углом вился неровный шрам, напоминая о полученной год назад ране. С момента уничтожения “Злобного Ужаса” прошло десять терранских месяцев; удар по его ордену и одно из самых эффектных завершений Чёрными Храмовниками самостоятельной кампании против орочьего флота. Тяжёлый удар и для них, и для орков. В последующие месяцы совместными действиями Адептус Астартес и Имперского Флота уничтожили ещё больше скитальцев.

На Армагеддон обрушился второй сезон огня, заставив снова прекратить бои. Изрыгающие шлейфы пепла вулканы скрылись под покровами своих же выбросов, порождённые ими удушливые бури прокатились по всему разорённому миру, подобно илу, перемешавшему и испачкавшему воду.

Кольцо обломков вокруг планеты стало ещё шире. Не уцелела ни одна орбитальная станция, ни один спутник. На орбите дрейфовали разрушенные корпуса десятков имперских кораблей, как и сотни уничтоженных орочьих судов. Каждую ночь в небе вспыхивали звёзды, падая из нового созвездия, пронзив тьму дымом и огнём. Несмотря на причиняемые разрушения, эти военные метеоры стали благословением, напоминая остававшимся внизу, что война наверху выиграна.

Раздался голос рядом с дверью.

— Наиславнейший комиссар Себастьян Яррик скромно просит позволения войти в палаты сеньора. Разрешить, отклонить?

— Я ожидаю его. Разрешить.

Хелбрехт наблюдал, как открылась дверь. Худой комиссар переступил порог. Он и раньше выглядел измождённым, а с их последней встречи постарел сильнее, чем на год. Лицо между широкой комиссарской фуражкой и высоким воротником выглядело бледным и осунувшимся. Имперец пришёл в броне, которую никакая полировка не могла избавить от царапин, и со знаменитой клешнёй-протезом, отсечённой у монстра, который отрубил его руку во время первого орочьего вторжения.

— Верховный маршал, — произнёс Яррик. Сильный командный голос сохранился в сморщившихся от возраста губах, посиневших от плохого кровообращения. — Вы любуетесь новым ночным небом Армагеддона? Жители системы благодарны вам за него.

Ответом Хелбрехта стал тихий шум в горле, что-то среднее между подтверждением и возражением.

— Они должны благодарить меня и каждого Чёрного Храмовника. Сражаясь здесь, я потерял почти пятьсот посвящённых.

— И всё же вы победили.

— Я победил, — согласился Хелбрехт. — Достойное достижение, хотя и стоившее половины ордена. Пали два наисвятейших чемпиона Императора и всё же цена оказалась не слишком высока.

— Вы не одиноки. Несколько других орденов сообщают о таких же потерях.

— И кроме того я — воин веры, комиссар. Император предопределил произошедшее.

— Вы верите, что у Императора есть план?

— А вы нет?

Яррик мрачно улыбнулся.

— Мы победили, — продолжил Хелбрехт. — Император всё видит и всё знает. Эта война — часть Его замыслов.

— Вы так думаете? Такая бойня, так много мёртвых, так много павших Адептус Астартес. Это — невиданно.

— Мы живём в невиданные времена, комиссар. Это — разрушительная война, но ещё худшие войны ведутся по всей галактике, пока мы разговариваем.

— Да, да, — согласился Яррик и повернулся к верховному маршалу. — Вы мне по сердцу, верховный маршал Хелбрехт. Сейчас сильнее чем когда-либо Империум требует жертвенности. И ваш орден выжил, чтобы сражаться дальше. Другие нет. Как я слышал, Небесных Львов почти уничтожили.

— Да, — ответил Хелбрехт. — Мой реклюзиарх Гримальд попросил отпустить его, чтобы расследовать эту трагедию. Небесные Львы — сыны Дорна, как и мы. Наш долг сейчас помочь им, как нашим долгом было помочь вам. Но никакую цену за победу нельзя считать высокой.

— Вы уходите, — сказал Яррик.

Магистр ордена кивнул. — Третья война за Армагеддон закончена.

Комиссар сухо и хрипло рассмеялся. — Война здесь никогда не закончится. Потребуются усилия поколений, чтобы зачистить систему, а орки всё пребывают.

— Верно. Но наша часть закончена. Я объявляю крестовый поход успешным. Орочий флот разбит. Их продвижение на планете остановлено. Великий Зверь бежал из системы. Я поклялся лично убить его. Уцелевшие воины батальной роты Амальриха останутся, как и “Добродетель Королей”, но я — нет. Прошлой ночью в присутствии братьев я обновил клятву в Храме Дорна перед саркофагом нашего основателя. Мы улетим через три дня. Я выслежу его, где бы он ни был, и он умрёт от меча Сигизмунда, — прорычал последние слова верховный маршал. — Я сказал, что война закончена, но новое дело зовёт, новая глава в летописях Вечного крестового похода.

— Вы знаете, о чём я пришёл просить?

Два воина, нестареющий гигант и ослабевший, но всё ещё живой старик, смотрели в окна “Вечного Крестоносца” мимо мерцающего пояса обломков на сияющие вдали звёзды.

— Знаю. Вы хотите сделать то, что желает любой последователь Императора. Вы желаете того же что и я. Вы хотите увидеть Газкулла мёртвым.

— Я старый человек, верховный маршал, очень старый по меркам простых смертных. Я подал в отставку, чтобы никогда не уходить в отставку. Я не сомневаюсь, что с полными почестями могу вернуться к своим рукописям и саду и не думать о былом, — его губы скривились в усмешке. — Но я уже пробовал и мне это не по душе. Я отправляюсь навстречу смерти. Думаю, осталось недолго. И когда она придёт, я хочу знать, что, хотя бы одной угрозой для нашего сражающегося Империума стало меньше и если я не смогу сам увидеть победу, то я хочу путешествовать с воином, который, я знаю, увидит её.

На каменном лице Хелбрехта на этот раз появилась какая-то эмоция, намёк на понимание. Он посмотрел на Старика Армагеддона.

— Для меня честь принять вас, комиссар. Вам и вашим людям будут рады на борту “Вечного Крестоносца” столько, сколько займёт наша миссия. Я прошу вас только об одном.

— О чём же?

— Когда придёт время убить Великого Зверя — не стойте у меня на пути.

— Как пожелаете, верховный маршал.

Они молча стояли рядом некоторое время, думая каждый о своём, но всё же объединённые общей целью.

Под их ногами кипела бурная деятельность — “Вечный Крестоносец” готовили к новому крестовому походу.

Среди всех приготовлений к отлёту, среди лязга литейных, рёва и гула бесчисленных механизмов, которые требовались для функционирования корабля и жизнедеятельности экипажа, пения монахов, грохота основного и вспомогательного реакторов, звуков прилетающих и улетающих судов, усилий ремонтных бригад, чинивших потрескавшийся корпус, и ещё миллиона источников шума затерялась дрожь чистого жестокого удовольствия.

“Вечный Крестоносец” с нетерпением ждал новую войну.