Среди тайн и чудес

Заключение

В этой книжке было рассказано о том, что считалось и считается чудом у людей разных стран и времен.

Чудом называется вмешательство каких-либо сверхъестественных и таинственных сил в жизнь природы или в человеческую жизнь.

В старину все народы верили искренне и глубоко, что такие силы действительно существуют и вмешиваются в жизнь людей.

В этой книжке было рассказано, в чем именно видят обыкновенно люди такое вмешательство. Иногда они его видят вокруг себя, в природе. А иногда чудеса, по их мнению, совершаются человеком или в человеке.

Как же узнать с точностью и достоверностью, чудо или не чудо то, что чудом считается?

Чтобы ответить на этот вопрос, самое лучшее — разобрать во всех подробностях каждое из чудес.

Если действительно чудо то, что люди считают чудом, значит, возможно его объяснить только вмешательством сверхъестественных сил.

Такое объяснение иному действительно кажется объяснением. Но кому именно? Тому, кто не очень ищет настоящего, вполне понятного и правильного объяснения.

И правда, разве сверхъестественные силы понятны? Они еще необъяснимее, чем то, что ими хотят объяснять. А объяснять непонятное еще более непонятным — это значит только запутывать дело.

Настоящее объяснение заключается вот в чем: надо показать с точностью и достоверностью, как и при каких обстоятельствах совершается то, что называется чудом. Надо разобрать все его подробности. Надо отделить главное обстоятельство от второстепенных, существенное от несущественных. Только благодаря этому будет видно, почему произошло «чудо».

Но и этого мало, чтобы объяснить «чудо». Нужно, чтобы были еще понятны и все обстоятельства, которые его вызывают. А у них тоже есть свои обстоятельства, которые произвели и их. А у этих обстоятельств в свою очередь есть свои причины. Нужно, чтобы были понятны и они, и так далее, — чем дальше сумеешь разобрать и понять такую цепь обстоятельств, причин и следствий, тем лучше: значит, тем прочнее будет объяснение.

В настоящее время наука продвинулась очень далеко вперед, идя по этой длинной цепи причин и следствий. Это и было показано на примере всемирного потопа, то есть месопотамского наводнения. Чтобы понять его правильно, нужно вникнуть в историю появления земли и даже идти еще дальше. Объяснение всех других «чудес» требует такого же углубления.

Но прочному научному объяснению встречаются на каждом шагу разные помехи. Какие именно помехи — это и показано в книжке на разных примерах.

Одна из этих помех — недостаток знаний, другая — страх и иные чувства, которые испытывает человек при виде как будто бы чудес. Третья помеха — человеческое недоверие к науке и знанию, хотя они никогда не обманывают так, как обманывает слепая вера. Четвертая помеха — материальная заинтересованность, которая видна на примерах «святого клюва» и «одиннадцати тысяч дев».

В этой книжке было показано, что чудеса существуют только для тех, кто в них верит. Но к чему же приводит такая вера? К тому, что неправда считается за правду и то, что кажется, считается за то, что есть; фантазия, прикрасы, выдумки — за действительность.

Иногда это бывает от неточного наблюдения, как это видно на примере поющей статуи Мемнона.

Иногда же это бывает от путаницы старинных сказаний, как это видно на примере всемирного потопа.

Иногда это бывает еще оттого, что люди свои желания, хотения и надежды воплощают в каком-нибудь человеке, которого и называют своим вероучителем и от которого и ожидают и получают чудеса. Это и видно в сказаниях о всех великих чудотворцах и пророках.

Наконец, этому же может быть причиной самое устройство человеческого мозга и нервов, благодаря чему оказываются действительно возможными и видения, и вещие сны, и исцеления, и беснования.

Во всяком случае нужно помнить одно: все то, что кажется и считается чудом, необходимо исследовать, как и всякое другое явление. А при таком исследовании нужно прежде всего добиваться истины — полной, точной, достоверной и беспристрастной истины. А главное — истины неопровержимой.

Один арабский мудрец Альгаццали писал:

«Я сказал самому себе: «Моя цель — узнать истину. Поэтому мне необходимо определить, в чем состоит действительно достоверное знание. Для меня стало ясно — оно должно быть таким, чтобы относительно того, что я исследую, не оставалось больше никаких недоумений й чтобы в будущем невозможны были относительно него никакие ошибки или догадки. Так, например, я знаю, что десять более трех. Если ко мне придет какой-нибудь чудотворец и скажет: нет, три более десяти, а в доказательство этого я превращу эту палку в змея, и если он даже действительно сделал бы это, — моя убежденность в его заблуждении все-таки останется непоколебимой. Я лишь подивлюсь его искусству, но в моем собственном знании я все-таки не усомнюсь»».