Средиземноморье глазами востоковеда

НЕКОТОРЫЕ ВЫВОДЫ

Один мой знакомый алжирец как-то сказал: «Вы не знаете средиземноморцев. Они работают страстно и увлеченно, но и отдохнуть любят по-настоящему». В данном случае важна не эта характеристика, которая сама по себе многим может показаться спорной или относящейся вовсе не только к жителям Средиземноморья. Важен сам обобщенный подход к средиземноморским народам, взгляд на них как на определенное единое целое.

У средиземноморцев много общего в этническом отношении. Французские ученые, например, многократно писали о внешнем сходстве североафриканских арабов с итальянцами, берберов с басками Испании и жителями центральной Франции. Однако вопрос стоит шире — о единстве группы антропологических типов, называемой средиземноморской расой и характерной для всего бассейна Средиземноморья — от Пиренейского полуострова до Греции и Северной Африки. Помимо возможных миграций и контактов доисторической поры это единство (естественно, относительное, как всякая общность, исторически возникшая в течение весьма продолжительной эволюции), очевидно, определялось и известными истории переселенческими движениями, охватывавшими все Средиземноморье или его большую часть.

Длительное, по новейшим данным археологических открытий 60-х годов — не позднее чем с III тысячелетия до н. э., культурное взаимовлияние и взаимодействие в бассейне Средиземного моря ныне является не только общеизвестным фактом, но и предметом серьезного научного изучения. Ученые обнаружили следы сложного контакта и напластования различных культур, относящихся еще к древнейшим временам, и на северном (например, в Италии), и па южном берегу Средиземного моря (в Тунисе), но особенно на островах (Мальте, Сицилии, Сардинии). В частности, на Мальте, в святилище Тас-Силг (на севере острова), обнаружены следы последовательной смены характера религии (и соответствующей обрядности и формы отправления культа) в соответствии с доминированием в разные периоды истории острова его древнейшего автохтонного населения, финикийских колонистов, греческих и карфагенских завоевателей, римлян-язычников и римлян-христиан. При этом каждый раз храм не разрушался, а приспосабливался (изменяясь и достраиваясь) к новой религии, сохраняя тем не менее кое-что и от предшествовавшей ей.

Естественно, это не могло не придать местной культуре специфической неповторимости, прежде всего базирующейся на впитанности влияний различных эпох и народов Средиземноморья. Об этом же свидетельствует изучение статуй и стелл на западной Сицилии и в Сардинии, дающее представление о глубоком и давнем проникновении в эти регионы, как и на юг Италии (по некоторым данным, вплоть до стен Рима), отмеченных выше сплетавшихся и напластовывавшихся друг на друга влияний.

Данные научных исследований античных периодов истории Средиземноморья, смыкаясь с хорошо поставленным изучением этого региона в новую и новейшую эпоху, дают возможность всесторонне, во всем богатстве и многоплановости, рассмотреть то общее, что присуще средиземноморцам и способствует их близости. Одной из таких черт является смешение и взаимопроникновение населения разных стран.

В большинстве случаев сохранившиеся сейчас связи между этими странами — экономические, культурные, демографические (рожденные эмиграцией) — формировались в эпоху колониализма и до сих пор носят его отпечаток. Француз в странах Магриба, так же как итальянец в Ливии, а испанец в Марокко, представляет, хочет он того или нет, бывшую метрополию в освободившейся от ее власти колонии. Превращение его в «гражданина вне всяких подозрений» или лояльного иностранца, своим трудом приносящего пользу стране проживания, только еще происходит на наших глазах. Тем не менее сейчас можно сказать, что борьба бывших колоний за новые равноправные отношения с бывшими метрополиями уже дает свои плоды. А это сказывается и на положении граждан бывших метрополий, которые во многих случаях «натурализовались», т. е. обрели вторую родину в стране проживания.

Пьяцца Навона в Риме

Во всех средиземноморских странах исторически сложилось множество инонациональных групп, происхождение которых восходит к очень далекому прошлому, к различным этапам экспансии того или иного государства в Средиземноморье, к тем или иным важным событиям или поворотам в судьбах народов. Таковы, например, левантинцы — потомки европейцев, в основном итало-французов, живущие в Сирии и Ливане с эпохи крестовых походов, воспринявшие арабский язык (а в некоторых случаях — ислам). Есть и другие меньшинства, сами по себе символизирующие исторические связи между народами (греки в Турции, Сирии, Ливане, Италии и Египте, турки в Сирии и Ливане, но особенно в Греции, где они составляют 2 % населения).

Средиземноморье, как никакой другой регион земного шара, чрезвычайно богато сложными формами переплетения и совместного существования различных народов, культур, религий, этнических групп и меньшинств. Длительный опыт многообразных связей средиземноморцев на редкость плодотворен и поучителен. Вывод, который можно сделать на его основе, вполне очевиден. Подлинное сохранение национальной самобытности в нашу эпоху предполагает не изоляцию, а умелый учет и отбор влияний извне, способность усвоить из них все полезное и тем более необходимое. «Конечно, — отмечал Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР Л. И. Брежнев в сентябре 1978 г., — один культурный обмен еще «не делает погоды». Но когда он превращается в систему, когда растут связи в области политики и экономики, то, можно сказать, создается новый климат. Взаимное знакомство ведет к взаимопониманию, взаимопонимание — к взаимному доверию, доверие к сотрудничеству. А сотрудничество — это один из краеугольных камней укрепления мира и дружбы между народами»[12].

У средиземноморских стран вполне достаточно оснований для взаимопонимания и сотрудничества. Все они, в том числе бывшие метрополии и ранее угнетавшиеся ими колонии, имеющие к первым справедливые претензии, заинтересованы в сохранении мира, наименее болезненной перестройке на началах равноправия традиционных отношений в различных сферах торговли, мореходства, судостроения, финансов, разделения труда и распределения взаимодополняющих видов производства. Есть у этих стран и общая забота, опасность игнорирования которой с каждым годом приобретает все большие масштабы. «Средиземному морю, — писал недавно французский журнал «Экспресс», — традиционному источнику пропитания и радости для многих людей, прогресс грозит нанести страшный удар. Ведь оно представляет собой огромное озеро площадью в три с половиной миллиона квадратных километров, лишь слегка приоткрытое в сторону Атлантического океана. На обновление теплой и слабо перемешиваемой приливами воды в этой чаше уходит почти столетие. Сегодня па его берегах живут сто миллионов человек. Через двадцать лет их число, как предполагают, удвоится. Чтобы их накормить, придется вылавливать вдвое больше рыбы, выращивать вдвое больше хлеба. Но поля отступают, на их месте вырастают заводы, которые, загрязняя воду, уничтожают жизнь в море»[13].

Об экологической трагедии Средиземноморья давно уже оповещают 76 лабораторий, которые регулярно берут в 16 средиземноморских государствах пробы воды и почвы. Кроме того, по данным Всемирной организации здравоохранения, в воды Средиземного моря ежегодно сбрасывается 12 млн. т органических отходов, а также 1 млн. т азота; 360 тыс. т фосфора; 21 тыс. т цинка; 2,4 т хрома и 2,5 т всевозможных радиоактивных веществ. Из всех средиземноморских стран только Кипр имеет абсолютно чистое побережье, омываемое почти незагрязненными водами. Берега других стран загрязнены в значительной степени (особенно на севере Средиземноморья) либо же полностью отравлены и представляют во многих случаях непригодные или же опасные для жизни районы. Да и как могло быть иначе, если, например, итальянская фирма «Монтэдисон» в течение пяти лет сбрасывала в море между Генуей и Корсикой отходы из серной кислоты и тяжелых металлов, имея готовый патент на технологию обработки этих отходов. Но подобная обработка повысила бы на 10–20 % себестоимость производства. Поэтому фирма терпеливо ждала, когда требование больше не загрязнять прибрежные воды будет предъявлено как ей, так и ее конкурентам.

Такова логика «свободного предпринимательства», имеющего право не считаться со здоровьем людей, если это связано с убытками. Поэтому-то Средиземноморье принимает в год 100 млн. туристов, а в то же время 17,5 млн. из 22 млн. жителей его 22 крупнейших городов страдают от нехватки очистных сооружений.

Разумеется, экологическая проблема — не главная для средиземноморцев. Она упомянута здесь просто как один из многих больших вопросов, в решении которых заинтересованы все народы региона. Но для решения этих вопросов прежде всего необходимо обеспечить мир и безопасность в бассейне Средиземного моря. Сотрудничество народов этого бассейна будет невозможно без справедливого урегулирования тянущегося уже несколько десятилетий ближневосточного кризиса, без удовлетворения законных национальных прав арабского народа Палестины, включая его право на создание собственного государства, без позитивного разрешения греко-турецкого конфликта и гарантии суверенитета и целостности Кипрской Республики. Некоторые события последних лет (крах фашизма в Португалии, Греции и Испании, позитивные сдвиги 1978 г. в Турции, связанные с приходом к власти Народно-республиканской партии, избрание президентом Кипра Спироса Киприану, выступающего за продолжение политического курса Макариоса) дают основания надеяться на возможность преодоления сопротивления империалистов справедливому урегулированию перечисленных выше проблем.

Средиземноморье, так нуждающееся в мире и справедливом решении еще многих международных конфликтов, извлекает уроки из собственной истории, столь богатой примерами как войн и разрушений, так и культурного, экономического и политического сближения. Именно поэтому все прогрессивные силы средиземноморских стран, все сторонники мира и созидания в этом регионе поддерживают честную и принципиальную политику Советского Союза, выступающего за разрядку международной напряженности, за обоснованное политическое решение ближневосточной и кипрской проблем, за мир и дружбу между народами, за их счастье и процветание.

«Мы хотим, — писал Л. И. Брежнев в Предисловии к своей книге «Мир — бесценное достояние народов», изданной в Греции осенью 1978 г., — чтобы Средиземное море стало морем мира, добрососедства и сотрудничества. Мы понимаем, что добиться этого нелегко — чересчур много завязано здесь узлов напряженности, чересчур много перекрещивается противоречивых интересов государств.

Прямо скажу, мы глубоко заинтересованы в самом благоприятном развитии событий в этом районе мира. Почему? Потому, что ликвидация локальных очагов войны и напряженности — это одно из непременных условий, ведущих к укреплению всеобщего мира. Потому, что через Средиземное море пролегают пути, связывающие южные порты нашей страны с Мировым океаном. В этом районе находятся подступы к нашим границам, на которых мы хотели бы, чтобы царило спокойствие»[14].

Конкретные инициативы Советского Союза, направленные на укрепление разрядки в районе Средиземноморья, в частности предложение об одновременном выводе отсюда надводных и подводных кораблей СССР и США, несущих ядерное оружие, свидетельствуют о твердости и серьезности политики нашей страны, несущей мир и надежду народам всего мира, в том числе Средиземноморского региона. Это подтвердила и позиция СССР на созванном в феврале 1979 г. совещании экспертов по Средиземноморью в столице Мальты Ла Валлетте. В совещании участвовали представители 33 европейских государств, США и Канады, подписавших Заключительный акт ообщеевропейского совещания в Хельсинки. Советская делегация на совещании заявила, что СССР, «являющийся черноморской, и в этом смысле средиземноморской, державой, заинтересован в том, чтобы народы всех расположенных здесь стран могли в полной мере пользоваться благами разрядки и мирного сотрудничества»[15].