Глава 18
Скрепя сердце, я принял условия Варвары. Чухонец был нужен мне как воздух, однако я сразу предупредил, что больше поблажек не будет, пока она не выполнит условия договора.
Выдворив незваную гостью, я снова вернулся за стол, где продолжил истребление блинов, ну а потом полночи показывал Насте, как соскучился и насколько люблю.
Всё-таки хорошая штука — молодость. В прежние пятьдесят с хвостиком на следующее утро я бы глотал горстями таблетки от головной боли и выдул пару кофейников, пока приходил в себя. А вот сегодня проснулся бодрым, в хорошем настроении и полным сил.
Настя быстро сварганила завтрак, я прихватил с собой несколько блинов угостить коллег и отправился на работу. Прогулка пешочком на лёгком морозце взбодрила ещё сильнее. Понадобится свернуть горы — сделаю без напряга.
В кабинете застал только изрядно клевавшего носом Лёню Бахматова. При виде меня он вскинулся и сразу же уронил голову на сложенные ученической «горкой» руки на столе.
— Привет! — весело воскликнул я. — Где все?
— Так наши всю ночь допросы вели, Максимыч только недавно по домам отпустил, разрешил после обеда на службу приходить. А я, как видишь, дежурю.
— Понятно, — хмыкнул я. — Удалось что-то ценное узнать?
— До хрена и больше. В сейфе протоколы лежат, — кивнул в сторону несгораемого шкафа Леонид. — Будешь изучать?
— Обязательно, но сначала хочу со своим подопечным пообщаться.
— Это с каким именно?
— Да с Тошей Стряпчим. Не против если я сюда его дёрну?
Бахматов вяло махнул рукой.
— Конечно, не против. Мне всё равно скоро меняться. Эх, приду домой, как завалюсь в кровать... — мечтательно протянул он, а потом вдруг встрепенулся.
— Кстати, Жора, вчера твоего Тошу вчера тоже допрашивали.
— Кто — следак?
Он покачал головой.
— Нет, товарищ Гайдо из МУУРа.
— А он тут при каких делах? — не понял я.
Эту фамилию я слышал впервые и прежде с Гайдо не встречался, поэтому моё удивление было весьма велико. Прежде со Стряпчим работали только я и следователь, который вёл его дело.
— Это ты у него сам спросишь. Он сейчас у Максимыча в кабинете сидит.
С некоторых пор наш начальник Трепалов обзавёлся личным кабинетом и даже помощницей — пишбарышней по имени Клава. Клаве было девятнадцать, она обладала неимоверно роскошной косой и такой же роскошной по меркам этого времени фигурой. Не удивлюсь, если супруга Максимыча жутко ревнует к ней, хотя Трепалов вёл себя по отношению к Клаве максимально тактично, но строго официально.
Женихов у пишбарышни в нашем практически мужском коллективе было хоть отбавляй. Мало кто из оперов мог устоять перед её женским обаянием. Не будь у меня Насти, наверное, тоже бы предпринял попытку подкатить к красавице.
— У Максимыча говоришь… Что ж, схожу, посмотрю, кто таков этот Гайдо и чего ему надо от моего подшефного.
Я встал и направился к выходу.
В кабинете Трепалова и впрямь сидел незнакомый мужчина лет тридцати, его голова была лысой и круглой, как бильярдный шар, под носом густые пшеничного цвета усы, глаза серые и какие-то въедливые.
Сам легендарный Максимыч выглядел свежим, будто не провёл уже вторые сутки на работе. Его щёки были гладко выбриты, за несколько шагов чувствовался запах одеколона. Вот что значит морская закалка!
— А, Георгий, заходи! — обрадованно сказал Трепалов. — Вот, давай тебя с товарищем Франтишеком Гайдой познакомлю.
— Франтишек, — спокойно и с достоинством сказал мужчина, подавая мне руку.
— Георгий.
Рука товарища Гайды почему-то оказалась холодной, хотя в кабинете Трепалова было натоплено так, что его владелец даже приоткрыл форточку, чтобы не потеть.
— Это ведь вы арестовали Стряпчего? — Гайда говорил по-русски практически без акцента.
— Я.
— Поздравляю! Серьёзная добыча. Мы его тоже разыскивали, правда, похоже, в нашем случае он не при делах. У него вроде как алиби на тот день.
— Поэтому вы его допрашивали?
Гайда кивнул.
— Думал выведать что-нибудь полезное, но… не судьба. Придётся копать в другом месте. Ничего, хотя бы нанёс визит вежливости товарищу Трепалову и поздравил с назначением.
Он спохватился.
— Да, вы на меня не в обиде за маленькое самоуправство? Вас вчера на работе не было, пришлось через вашу голову прыгать.
— Не в обиде. Нормальный рабочий вопрос, — спокойно ответил я.
У самого таких случаев было — хоть отбавляй.
Франтишек успокоенно произнёс:
— Прошу меня извинить, через полчаса летучка у начальства, надо спешить, чтобы не получить… как это по-русски — головотяпку?
— Головомойку, — с улыбкой поправил я.
— Головомойку, — ответно улыбнулся Гайдо и ушёл, плотно притворив за собой дверь.
— Хороший мужик, — сказал Трепалов, когда мы остались наедине.
— Чех или словак? — проявил осведомлённость я.
Иностранцами меня было не удивить. Латыши, австрийцы, чехи, китайцы… Настоящий Интернационал.
— Чех. В России с четырнадцатого года, сначала в плен попал во время империалистической, потом служил в легионе. С первых дней революции выбрал правильный путь, стал коммунистом. И повоевать успел, и по партийной линии, потом на наш фронт борьбы с преступностью перебросили. Под моим началом в МУУРе когда-то начинал простым агентом, теперь вот до субинспектора дослужился, — похвастался бывшим подчинённым Трепалов. — Вот, по старой памяти заглянул к старому начальнику. Посидели, вспомнили прежние дела… Думаю, может к нам в отдел его перевести?
Максимыч внимательно посмотрел на меня.
— Вам решать, товарищ Трепалов, — пожал плечами я. — Если считаете достойным кадром, я только за! И парни в отделе меня поддержат.
— Закину удочку насчёт перевода. Надеюсь, новый начальник МУУР не будет на меня в обиде, что я его сотрудников к себе переманиваю.
— Думаю, товарищ Николаев вам по гроб должен. Хотя бы за Комарова, — напомнил я.
Действительно, первого советского маньяка мы искали по просьбе сбившегося с ног МУУРа, его начальник Николаев лично просил нас о помощи.
— Ну, поимка Комарова — твоя заслуга! — заметил Трепалов.
— Под вашим чутким руководством, Александр Максимович.
Трепалов засмеялся.
— Льстишь, Георгий, но льстишь приятно. Умеешь подобрать ключик к руководству.
Я предпочёл не развивать эту тему.
— Ты ко мне по какому вопросу явился?
— В первую очередь хотел узнать от товарища Гайды, что ему от моего Стряпчего понадобилось.
— А во вторую?
— Вы меня вчера домой пораньше отпустили, пришёл поинтересоваться результатами.
— Результатов много, даже не знаю с чего начинать, — засмеялся Трепалов. — Вся банда за исключением главаря колется охотно, рассказывает массу любопытного — только записывать успевай.
— То есть Кузнецов молчит? — вычленил для себя главное я.
— Геройствует, — весело сказал Максимыч. — Строит из себя эдакого праведника, пролетарских происхождением хвалится. Но ничего, это он до поры до времени зубы скалит. Заговорит как миленький.
Я рассказал Трепалову о визите Варвары.
— Свиданку, значит, просит, — насупился он. — А ты согласился?
— Пришлось, — вздохнул я. — Упрямая баба попалась, такую уламывать — зря время терять.
— Раз обещал — надо выполнять. Мы своё слово всегда держим, — подвёл черту начальник. — Считай этот вопрос решённым. Только передай этой Варваре, что если она нас обманет, любовнику её сильно не поздоровится.
— Она не дура, сама догадается.
— Свидание можно организовать хоть сегодня, со следователем я переговорю. Ты вроде сам хотел Стряпчего повидать?
— Были такие планы, Максимыч.
— Не спеши покуда. Новых фактов против Стряпчего у тебя всё равно пока нет. Вот принесёт нам Варвара на блюдечке Чухонца, тогда и будет разговор. А пока ступай к себе, читай протоколы допросов. Может, что полезное узнаешь.
— Есть, товарищ Трепалов, — почувствовав изменения в голосе начальника, сразу перешёл на официальный тон я.
Максимыч зрил в корень, я и сам действовал скорее по наитию, чем по плану. Импровизация, конечно, штука хорошая, но далеко на ней не доедешь. В идеале всегда надо иметь в голове примерное представление о чём ты будешь говорить с допрашиваемым, и уже в процессе вносить корректировки.
Вернувшись в кабинет, я открыл сейф и углубился в изучение бумаг под тихое сопение Бахматова. Лёню окончательно разморило, и он дрых без зазрения совести.
Работа парнями была проделана огромная, я мог только восхититься тем, что они смогли выудить за довольно короткое время. Тут тебе и списочек тех, кто помогал сбыть ворованный товар с рук, адреса воровских малин, фамилии пособников и многочисленных наводчиков (а как же без них?!). Кузнец шёл на дело хорошенько подготовившись. Тут были замешаны не только фининспектора.
А вот пошла информация о командовании той части, что снабжала людей Кузнеца оружием и обмундированием. Сведения уже ушли особистам ГПУ, так что и у тех сейчас забот полон рот.
Контрреволюцией там вроде не пахнет, скорее банальная коррупция — но кто знает, кто знает… Могут всплыть весьма а-а-нтиресные обстоятельства.
Эх и прилетит же армейскому руководству за такое головотяпство, не удивлюсь, если самого Троцкого дёргать начнут. Я ещё не определился в своём отношении ко «льву революции», знатных косяков за ним водилось немало, но и организаторского таланта у Льва Давидовича было не занимать. В конце концов именно его многие заслуженно считают создателем Красной армии.
Однако и свой ледоруб он, кажется, тоже вполне заслужил.
Пока что мы с Троцким никак не пересекались, может, оно и к лучшему.
Дальше потекла самая обычная бандитская проза жизни: кто и чем занимался после удачного налёта, куда утекали заработанные неправедными трудами денежки. Забавно, но я даже нашёл что-то вроде бандитской «прачечной» — несколько нэпманских контор а ля «Рога и копыта» благополучно отмывали финансы Кузнеца. Тот явно подумывал о возможной легализации, когда с налётами будет покончено.
Нормальный путь нормального олигарха во многих странах. Сначала «стрелки» и малиновые пиджаки, а потом — гламур, кутюр и вилла на лазурном берегу.
Одно радует, есть всё-таки вселенская справедливость: сколько потом такого народа пощиплют европейские чиновники-воры.
Я справился уже с половиной допросных листов, когда дверь распахнулась и на пороге появился злой и страшный как тысяча индейцев Трепалов.
При его появлении Лёна тут же «отклеился» от стола и замигал заспанными глазами.
— Максимыч, случилось что?
— Случилось! — заревел Трепалов. — Кузнеца не уберегли.
— А что такое? — напряжённо спросил я.
— Умер Кузнец. Прямо у себя в камере-одиночке скончался. Врач говорит — сердечный приступ.