СССР

Глава 4

Глава 4

Есть народное поверье: как встретишь Новый год, так его и проведёшь. Я прикинул на себя: а ничего так, весело получилось, прям обхохочешься: тут тебе и попытка покушения, перестрелка с поножовщиной, два трупа и один задержанный. Ну ещё и рана, к счастью, относительно лёгкая. Не царапина, но и не тот лютый песец, после которого становишься уже другим человеком и физически и морально.

Конечно, меня эта история не сломила: не раз и не два со мной пытались свести счёты, что в той, что в другой жизни. Устраняли по-разному: кто поглупей вот так, подсылая убийц, кто поумней — через начальство или УСБ. Мента подвести под статью не сложно, был бы человек, остальное — дело техники.

Здесь до УСБ ещё не додумались, а и начальство станет за меня горой, так что злодей (или злодеи — если их несколько) пошли самым грубым и примитивным способом: заказали киллеру.

И у него бы всё получилось, не будь за моей спиной огромного опыта житейской работы и профессиональной чуйки. Даже баран чувствует, когда его собираются забить, что говорить про нашего брата — мента.

Как ни пытался максимально естественно вести себя при разговоре со мной Тоша Стряпчий, ему это не помогло.

Однако и мне было прямо скажем не весело, когда я столкнулся лицом к лицу с тремя хладнокровными убийцами.

В принципе, повезло — если бы попало в какую-нибудь жизненно важную артерию, никакая медицина уже бы не спасла. И в моё-то технологически продвинутое время шансы выжить составляли от силы пять процентов, что говорить про нынешнюю хирургию.

Хрен с ним, с нехорошим! Жив? Жив! Здоровью ничего не угрожает? Вроде да, и врач это говорил, и Настя потом подтвердила, а я ей верю больше чем любому эскулапу.

Значит, долой хандру! Даёшь веселье! Тем более Новый год на носу и прочие радости.

Сам праздник встречал не за столом, а в постели, и ощущал себя прямо какой-то новогодней елочкой: и Настя, и Степановна, и Константин Генрихович хлопотали вокруг меня, водили «хороводы» и не знали, чем угодить.

Я в ответ смущённо улыбался и просил не суетиться. Дескать, ничего страшного, помирать в такой день не собираюсь и другим не советую и вообще: наберусь сил и начну танцевать. Стоп! А чего тянуть-то?! Можно хоть щаз!

Я попытался спустить ноги на пол.

— Георгий, а ну ложись! — мгновенно среагировала Настя, подключив «тяжёлую артиллерию» — Степановну.

— Действительно, соколик?! Ты чего безобразничаешь! В кроватку ложись, а коли до ветру нужда появилась, так мы сейчас утку тебе принесём!

Я досадливо поморщился.

— Утку и прочих пернатых водоплавающих отставить! Пока не дано!

— На надо, так не надо! — покладисто сказала Степановна и с умилением провела ладошкой по моей голове.

И я, взрослый, пятидесятилетний мужик, вдруг снова ощутил себя сопливым пацаном. На секунду перед глазами возникла картинка из моего прошлого: мама, бабушка… Детство с вечно разбитыми коленками.

Несмотря на все проблемы, Новый год прошёл как положено: весело и в кругу своих. Не хватало разве что телевизора с «Голубым огоньком», но, оказывается, и ему можно найти замену.

Вечером второго января пришли проведать с работы: раскрасневшиеся после морозца Лёня Бахматов и Ваня Бодунов радостно ввалились в комнату и стали расставлять на прикроватной тумбочке гостинцы.

Подарков было так много, что я слегка обалдел.

— Ну что вы, мужики! У нас и так после свадьбы и Нового года еды на роту осталось, а вы вон сколько ещё притащили! — попробовал возразить я, но меня не больно-то слушали.

Парни продолжали выгружать разнообразные свёртки и банки, даже притащили несколько пачек сигарет, хотя прекрасно знали, что не курю. Их тут же прибрала хозяйственная Степановна: курево сейчас такая же ценная валюта, как поллитра в мои семидесятые-восьмидесятые. В отличие от денег, инфляции не подвержена.

— Начальство велело передавать тебе привет. Как освободится — заскочит! — радостно загудел Лёня.

— Спасибо! Александру Максимовичу тоже передавайте привет. Рад видеть в любое время. Вы как — голодные? — спохватился я, помня, что зачастую на службе бегал без маковой росинки во рту.

— Не, всё в порядке. Мы уже перекусили, — подумав, сказал Бодунов.

— Точно?

— Да точно тебе говорю!

Закончив с гостинцами, ребята сели вокруг меня. Наступила тягостная тишина, все явно чего-то ждали, в первую очередь от меня.

— Ну, есть вы не хотите, а как насчёт чайку? — спросил я.

— Можно. — кивнул Ваня. — Лёня, что скажешь?

— Я как ты. Можно и чайку.

Я посмотрел на Настю. Она кивнула и, догадавшись, что сейчас пойдёт серьёзный мужской разговор, деликатно вышла на кухню, готовить вместе со Степановной чай и угощение для дорогих гостей.

— Давай, Георгий, докладывай: как самочувствие? — начал издалека Ваня.

— Нормально всё, — махнул рукой я. — На мне всё как на собаке заживает. Рану заштопали, Настя перевязки делает — такая красота, ни к какому врачу ходить не надо! Чуток отлежусь и на работу!

— Не горячись, Жора! Успеешь ещё натрудить мозоли, — покачал головой Бахматов.

Я понял к чему он клонит. Ну да, переживает, чтобы на меня снова не покусились. Дома вроде как безопаснее, чем на службе.

— Нет, Лёня, отлёживаться, пока другие за тебя пашут, уж извини, не привык. Не в моих это принципах. Тем более, я тут самое заинтересованное лицо: это ж меня убрать хотели. Лучше скажи, как Стряпчий — раскололся?

Бахматов вздохнул.

— Молчит пока… сволочь! Понимает, что ему при любом раскладе крышка и воровской фасон держит. Следаку прямо в лицо рассмеялся, чуть не плюнул. Я тогда ему чуть всю рожу не расквасил, да мужики удержали! — зло произнёс он.

— Не переживай, Жора! Мы этого Стряпчего в оборот взяли, обязательно дожмём! Это пока в нём геройство играет, а когда поймёт, что жизнь одна и скоро закончится — забегает как миленький! В ногах станет валяться, плакать будет. Сдаст всех с потрохами, — попробовал успокоить меня Бодунов.

— Да я и не переживаю. Знаю, что справитесь. Просто времени мало, — произнёс я.

— Полагаешь, если это покушение не удалось, будут другие? — нахмурился Бахматов.

Я пожал плечами.

— Всё может быть. Я этого не исключаю.

— Стряпчий тебе успел что-то сказать? — без особой надежды спросил Лёня.

— Самую малость. Заказал меня некий Афанасий. Кто таков и с какой стати на меня так взъярился — не в курсе. Лично мне его имя ничего не говорит, не удивлюсь, если на самом деле это какой-нибудь Вася, Петя или Фердинанд.

Парни хмыкнули. Шутка про Фердинанда им, как говорила когда-то моя дочка Даша — зашла. Лично я дорого бы отдал, чтобы посмотреть на этого урода.

— Он из дружков Стряпчего? — продолжил выпытывать Леонид.

— Нет. Со Стряпчим они не знакомы.

— Да, но как тогда этот Афанасий нашёл Стряпчего? Объявление в газету дал что ли? — хмыкнул Бодунов.

— Обошлись и без вмешательства прессы. На Стряпчего его навёл Чухонец, а уж как Афанасий и Чухонец связаны — для меня это пока такая же тайна, как и для вас.

— Значит, Чухонец… — протянул Бодунов и на какое-то время замолчал.

Как и я, он ещё оставался новичком в Москве и о многих криминальных авторитетах столицы имел весьма смутное представление. Опыт, конечно, дело наживное, на как не хватает наработанных связей и информаторов!

Лёне Бахматову в этом вопросе было куда легче.

— А может Стряпчий тебе всё наврал: и про Афанасия и про Чухонца? Просто лепил горбатого, пытаясь отвлечь тебя от подозрений, а на самом деле хотел устранить тебя из личных соображений, — выдвинул гипотезу Бахматов.

Версия звучало вполне логично. Я сам неоднократно размышлял на сей счёт и потому поделился соображениями:

— Знал бы прикуп, жил бы в Сочи. Хотя… Стряпчий меня уже списал, когда завёл этот разговор. Не думаю, что имело смысл врать.

— Резонно, — кивнул Бодунов. — Будем исходить из того, что Стряпчий тогда говорил правду. Хоть какая-то зацепка появилась. Раз Стряпчий молчит, поищем Чухонца и тряхнём как следует.

— Где искать-то знаете?

— Разберёмся, — заверил Бахматов и тут же спросил:

— Кто выманил тебя из квартиры?

— Подруга Стряпчего — некая Варвара. Я ведь недавно спас их, ну, а в ответ… сами видите.

— Да уж насмотрелись, — согласился Ваня и перевёл взгляд на напарника:

— Лёня, ты же у нас москвич… Что это за Варвара такая?

— Леший её знает! — пожал плечами тот. — Мало ли каких шалав вокруг урок вертится! Описать сможешь?

Я кивнул и дал словесный портер Варвары. Она так и не проявила себя в момент покушения. Видимо, Стряпчий велел ей держаться подальше.

— Но я попробую навести справки, — пообещал Бахматов.

Тут пришла Настя и принялась расставлять на столе чашки и блюдца. Мы дружно сменили тему для разговора.

— Хорошие у тебя друзья, — сказала Настя, когда ребята ушли.

— Самые лучшие! — подтвердил я.

Третий день нового 1923-го года практически ничем не отличался от предыдущего. Я по-прежнему валялся на кровати, читал книги и газеты, если позволяло самочувствие и настроение — миловался с законной супругой.

Перед тем как заснуть, я вдруг с ужасом понял, что такая жизнь мне даже нравится, а сам постепенно превращаюсь в сибарита. Дома чисто и уютно, еда вкусная, красавица жена под боком.

С утра, правда, мне разрешили встать и подольше походить. Меня даже взяли на вокзал — провожать тестя назад, в Рудановск.

Когда поезд тронулся, мы ещё долго стояли на перроне, размахивая руками. По щеке Насти скользнула слезинка — папа есть папа, расставание с родным человеком не самая приятная жизненная коллизия.

Я приобнял её и поцеловал.

— Не переживай. Возьму летом отпуск, и мы с тобой обязательно съездим и навестим родню.

Она кивнула.

— Обязательно съездим. Папы нет всего пять минут, а я уже по нему страшно соскучилась.

— Я тоже, — вздохнул я.

На следующий день мои женщины вдруг резко засобирались.

Я удивился:

— Степановна, Настя, вы куда?

— Как куда? — удивилась любимая. — На рынок, конечно. Дома скоро будет шаром покати…

— Да ну? — не поверил я, но меня быстро убедили в собственной неправоте.

Заодно заявили, что тяжёлых вещей покупать на рынке не будут и в моих услугах носильщика абсолютно не нуждаются.

Немного раздосадованный такой самостоятельностью и солидарностью женщин, я вывесил белый флаг. Может, Настю мне бы и удалось переспорить, но когда подключилась Степановна, в глазах которой я оставался худым вечно голодным мальчишкой, а теперь ещё и «ранетым», настоять на своём не получилось от слова совсем.

Дамы поцеловали меня и отбыли на «шоппинг», а я вернулся к прежнему ничегонеделанью. Снова полистал одну книгу, её я прочитал если можно так выразиться — ещё лет тридцать назад, потом взял другую и так же равнодушно отложил.

В газетах то же не нашлось ничего интересного.

Я опустил голову на подушку, накрылся одеялом и сам не заметил как заснул.

Разбудил меня звонок в прихожей.

Я радостно отбросил одеяло и побежал открывать дверь, думая, что это мои вернулись из похода по магазинам. Однако, памятуя, что не так давно мне слегка попортили шкуру, не забыл прихватить с собой револьвер и не пожалел, когда увидел, кто пожаловал ко мне на лестничную площадку.

Это было какое-то дежавю…

— Варвара?! — очумело воскликнул я, разглядывая визитёршу, одновременно прикидывая, каких подлянок ждать сейчас с её стороны.

Вдруг подружка Стряпчего явилась сюда отомстить за хахаля?

Вот только в данный момент она совершенно не походила на разъярённую фурию, скорее наоборот — была похожа на кроткого ягнёнка, само смирение и всё тут.

— Георгий Олегович, — печально произнесла женщина, — нам надо поговорить. Разрешите войти?