СССР. Книга 1. С чистого листа

Глава 7

Как ни странно, но вид мёртвого тела не вызывал у меня совершенно никаких отрицательных эмоций. Не было брезгливости и отторжения, которые, по вполне понятным причинам, должны были появиться у молодого и непривычного к такому зрелищу молодого парня.

Но, сильно заморачиваться этим я не стал. А, просто переступив через труп, вышел в раздевалку и принялся натягивать на себя больничные шмотки. А, когда закончил облачение, спокойно уселся на скамейку и принялся ждать.

О причине наезда гадать не приходилось. Явно, Петенька постарался. Этот, теперь уже мёртвый урод, русским языком выразился, чтобы я отстал от какой-то девахи. Ну а, так как в моём окружении никого, кроме Верочки, пока что не наблюдалось, то и гадать было особо не о чем.

Но, каков нодоносок, а? Надо же было додуматься, нанять трёх дурачков, согласившихся за денежку малую а, скорее всего, просто за поллитру медицинского спирта, припугнуть соперника.

Тут мои мысли вернулись к странному происшествию, и я начал деятельно и в подробностях вспоминать всё, что случилось в эти, в общем-то, короткие и пролетевшие в мгновенье ока, секунды.

Вот в душевую вваливаются два долбоёба, то есть, простите, уверенных в своей силе и неотъемлемом праве отдавать подобного рода приказы, мужчины. Потом краткий но, в общем и целом, очень информативный диалог, в ходе которого мне было нанесено оскорбление, за которое, впрочем, высказавший столь нелестные для меня мысли мудак тут же поплатился.

А затем… Затем началось странное. Подельник, что, собственно, и отправил на тот свет своего незадачливого кореша, бросился на меня с гаечным ключём. Причём, довольно-таки увесистым, надо сказать. Вон, как кости черепа у потерпевшего громко хрустнули! Но что-то или, вернее, кто-то, помешал нанести удар по моей бедной головушке а, изменив траекторию, направил оружие в темечко лежащего в душевой тела.

Ну а, так как кроме вашего покорного слуги заинтересованных лиц в помещении больше не было, приходилось признать, что этот фокус, каким-то, должен признаться, совершенно загадочным для меня образом, ухитрился поделать я. И эту бредовую но, всё-таки возникшую, надо сказать не на ровном месте, теорию, следовало незамедлительно проверить.

Однако, пристально осмотрев помещение душевой, ничего кроме сиротливо лежащей на лавке простыни я не обнаружил. Ну да, хрен с ним. На безрыбье, как говорится, и рак рыба. Не увесистая железяка, разумеется, но для первого а, вернее, теперь уже второго раза, сойдёт.

Я уставился на кусок скомканной ткани и, изо всех сил напрягши мозг и как следует настроившись, попытался сдвинуть белую материю с места. Но наглая тряпка совершенно наглым образом не отреагировала на мои потуги, индифферентно продолжая оставаться на прежнем месте.

Я пробовал так и сяк. Пытался «воздействовать силой мысли», потом представлял «поток энергии, идущий из живота» а, под конец, почти впав в отчаяние, начал воображать, что имею дополнительную пару невидимых но, вполне себе осязаемых и служащих хорошим подспорьем, мощных и длинных рук.

Но, увы… Ни один из этих, «замечательных» в кавычках методов почему-то, не сработал. Немного расстроившись, я почухал в затылке и, на всякий случай и, в целях сохранения рассудка решив, что мне попросту привиделось, постарался выкинуть эти, как оказалось, абсолютно бредовые идеи из своей, совсем недавно сильно пострадавшей, головы.

Самое главное, никому об этом не проболтаться. Ведь, перенесённая травма, да вкупе с потерей памяти, и без того могут осложнить моё дальнейшее существование. Ну а, ежели озвучу всю эту галиматью, то, скорей всего, продолжительное лечение в сумасшедшем доме мне обеспечено.

В дурку, сами понимаете, совсем не хотелось. Так что я, благополучно, если и не забыл о всех сегодняшних странностях то, по крайней мере, запрятал их так глубоко, что даже самому стало не видно.

Тут, в раздевалку вошли а, вернее будет сказать, ворвались приведённые ушедшим за начальством мужчиной люди, и мне сразу стало не до опытов и изысканий.

Какой-то человек в сидящем на нём мешком костюме, заглянул в душевую и, одним взглядом оценив обстановку, распорядился ничего здесь не трогать, до приезда следственной группы. Как будто, без этого ценного указания не было ясно.

Потом он обратил свой взор на меня и, требовательно уставившись в глаза, начал:

— Младший лейтенант Петров, доложите, что здесь произошло.

«Ага, значит, я таки Петров»! — Стараясь не выдать охватившей меня радости и спрятать возникшую по этому поводу удовлетворённую улыбку, отметил про себя я.

Что ж, с плохой овцы, как говориться, хоть какая-то польза. По крайней мере, собственную фамилию теперь знаю. Эх-х! Мне б ещё имя с отчеством раздобыть и, глядишь, проканаю за нормального!

— Мылся в душе. — Стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно, начал рассказывать я. — Потом из раздевалки донеслись громкие голоса. Этот. — Я кивнул в сторону душевой, где лежало мёртвое тело. — Что-то не поделил с другим. Затем один влетел в помещение душа, в другой ударил его по голове.

— А вы? — Недоверчиво уставился на меня дознаватель.

— Я что я? — Пожал плечами ваш покорный слуга. — Стоял, если честно, разинув рот, и готовился к тому, что замочат, как свидетеля.

— Почему же, как вы выразились, вас не замочили? — Вкрадчиво поинтересовался мой мучитель.

— Так, третий зашипел, что-то вроде «атас», вот они и свалили.

— Да ладно тебе, Иннокентий Павлович. — Подал голос ещё один персонаж, чем-то неуловимо похожий на своего, как понимаю, коллегу. — Ясно же, растерялся пацан. Да и, вон, в углу газовый ключ валяется. Снимем отпечатки пальцев и всё сразу станет встанет на свои места!

— И, всё-таки, странно всё это… — По-прежнему недоверчиво глядя на меня, пробормотал Иннокентий Павлович. — Зачем этой троице нужно было подниматься в отделение. Ведь, счёт свести они могли в любой из своих подсобок.

— Скорее всего, за спиртом приходили. — Ответил ему голос из душевой. — От трупа разит, как от винной бочки.

— А-а, ну тогда понятно. — Покивал каким-то собственным мыслям Иннокентий Павлович. — Раздобыли горячительного и, так сказать, не отходя от кассы, забежали в раздевалку, чтобы опохмелиться. А там, приняв на грудь и, дождавшись, когда хорошо лёгшее на старые дрожжи «лекарство», ударит в голову, начали дурацкие разборки.

— Ладно, Павлович, отпускай мальчишку, а то ему ещё со следователем беседу вести. — Посоветовал более сердобольный коллега.

Но, видимо, спинным мозгом чувствовавший, что здесь что-то не так, Иннокентий Павлович предпринял ещё одну, правда, я так и не понял, к чему долженствовавшую привести, попытку.

— И, всё же, Петров. — Снова обратил он подозрительный взор на меня. — Может, что-то ещё вспомните?

Очень хотелось приплести сюда Петечку. Сдав его, как стеклотару и, тем самым, сделав его жизнь весёлой и нескучной. Но, здраво рассудив, что он не Марат Казей и молчать не будет, всё-же решил, что не стоит.

В только что озвученной версии всё, тьфу-тьфу-тьфу, складывалось более, чем удачно. Моё, участие в этом дурацком убийстве, вроде как сведено к рангу случайного свидетеля. Так что, не стоит дразнить гусей и сверх меры городить совершенно никому не нужные сущности.

А, что касается Пети… Ну, Земля круглая. Встретимся, как-нибудь. В более интимной, так сказать, обстановке. И толковать долго не будем. Просто, как следует начищу его жирную репу. Ага, чтоб впредь не повадно было пьяных козлов на разборки присылать.

Имеешь желание подраться, так не сцы, а брось сопернику вызов. И получи сам в честном бою, или отоварь недруга так, чтобы тот понял, что к чему и «чьи в лесу шишки».

— Николай Викторович. — Тем временем обратился ко мне всё тот же непоседливый Иннокентий Павлович. — Попрошу вас вернуться в свою палату и, вплоть до приезда следственной группы, не отлучаться оттуда без крайней необходимости.

«Что, даже в туалет нельзя»? — Хотел было подпустить шпильку я.

Но, понимая всю серьёзность создавшейся, в том числе и моими стараниями, ситуации, решил что не стоит играть на нервах ответственного товарища. Они у него и без моих, прямо скажем, дурацких хохм, по «самое нимагу» натянуты.

Ещё бы! Ведь, не каждый день в больнице кочегары или сантехники друг дружку на тот свет отправляют.

Волоча по полу бывшие слегка великоватыми и оттого постоянно норовившие потеряться, выданные мне больничные тапки, я прошлёпал к месту своего нынешнего обитания и завалился на кровать. В моё отсутствие кто-то заботливо поменял бельё, и открыл фрамугу. Так что, запах той, довольно-таки вонючей мази, на который намедни пеняла Верочка, выветрился окончательно.

Хотя, неприятное амбре, было меньшим из всех зол, что свалились в последнее время на мою многострадальную голову. Но, если смотреть на вещи с точки зрения оптимиста, то всё, в общем и целом, было не так уж и плохо.

Какая-то, более-менее понятная картина, всё-таки вырисовывается. Я — Николай Викторович Петров. Младший лейтенант. Правда, неизвестно каких войск ну да, с этим позже разберёмся. Пострадал при крушении поезда, при этом ухитрившись спасти мелкое чадо женского пола, какого-то «Бориса Николаевича».

По всей видимости, этот самый «Николаевич» — если и не самая большая лягушка в здешнем болоте то, как минимум, «одна из…».

Что, в общем и целом, как бы и не плохо.

Судя по тому, что никаких упоминаний о страждущих навесить мою, стремительными темпами выздоравливающую тушку, родственниках никто даже не заикнулся, я, скорее всего не местный. Так как, в противном случае, обязательно нашлись бы хоть какие-то близкие или друзья.

Что, с одной стороны было хреново, ведь без поддержки, как моральной, так и материальной, всегда хуже, чем с ней. Но, с другой, никто не заметит странностей в моём теперешнем поведение. Что было бы неизбежно, когда вот так, в одночасье теряешь память и, скорее всего, забываешь все свои прежние привычки.

В общем, как — почему-то я свято в этом уверен! — всё в этой жизни, в моём нынешнем положении были две стороны. И, честно слово, сам не знаю, какая из них белая, а которая относится, так сказать, к «тёмной стороне силы».

Хм, интересно, откуда это?

Размышляя подобным образом я, незаметно для себя задремал. И проснулся только после того, как растормошили, сообщив, сто прибыла милиция и меня вызывают в, специально для этих целей, временно освобождённый кабинет, для снятия показаний.

Воспользовавшись расслабленным состояние хозяина, биопроцессор, как мог воздействовал на его организм, погрузив носителя в состояние дрёмы. Происшедшее выбивалось из привычной колеи и усложнялось тем, что его связь с реципиентом по-прежнему не желала восстанавливаться. Впрочем, так же, как и память хозяина.

Самое смешное, что все, абсолютно все события, случавшиеся с носителем за всю его пятидесятиоднолетнюю жизнь, были записаны, даже, можно сказать, задокументированы, в хранилищах квази-живого организма. Но вот воспользоваться ими пострадавшее тело почему-то не могло.

Видимо, несмотря на отличные показатели и не единожды проведённую диагностику, нейронный связи так и не восстановились полностью. Что, в общем и целом, значительно осложняло их совместное существование.

К примеру, в прежние времена, в сложившейся ситуации хозяин действовал бы быстро и бескомпромиссно. Уничтожив угрозу жизни, и без промедления спрятав тела и любые другие улики в свой пространственный карман. Но — увы…

Доступ к замечательному хранилищу, которое, как совсем недавно выяснилось, оказалось чем-то гораздо большим, была утрачена вместе со способностями к магии.

Правда, прилагая неимоверные усилия и, можно сказать, действуя на грани выгорания, симбиоту иногда удавалось ненадолго перехватывать управление телом и, действуя через подсознание, кое-как заставлять хозяина выдавать короткие магические импульсы.

К великому сожалению биопроцессора, эти совершенно незначительные проявления сверх-способностей были очень слабы и весьма кратковременны. Но, даже в таком, донельзя урезанно виде, следы былого таланта смогли спасти жизнь носителя и, как следствие, продолжить его собственное существование.

Со всем этим нужно было что-то делать. Так как, окружающая среда, была если и не явно враждебной, но и не стопроцентно благоприятной. Взять хотя бы, эти, как снег на голову свалившиеся, разборки. Впрочем, благодаря его своевременному вмешательству, завершившиеся более-менее благополучно.

Вернее, пока не совсем окончившиеся. Так как, биопроцессор бы уверен, что, попавшие по собственной глупости в довольно-таки сложную ситуацию отморозки, непременно обвинят во всём хозяина. И, как следствие, конечно же, попытаются вымесить на нём свою злость.

Ведь, для существ подобного сорта, «семь бед — один ответ». А, пусть и по неосторожности, убивший однажды, на второе преступление идёт гораздо легче и с минимальными муками совести.

В общем, как ни крути, нужно было срочно восстанавливать былую связь, возвращать хозяину, если не естественную память то, хотя бы доступ к многочисленным заархивированным данным и, само-собой, его врождённые способности к магии.

В том, что попали они явно куда-то не туда и, возможно даже, совсем не в то время, биопроцессор понял уже давно. Да и то, что нынешнее место пребывания не входило ни в один из Миров Содружества, было ясно, как День Создателя.

Всё это время и всеми возможными способами он пытался нащупать Всемирную Телепатическую Сеть и, несмотря на отчаянные усилия, ни на йоту в этом не преуспел. Да и язык, на котором разговаривали окружающие, яснее ясного давал понять, что находятся они всё в той же Локации, куда при чудовищном стечении обстоятельств и благодаря мужеству и воле к жизни хозяина, они оба прибыли девять месяцев назад.

Но вот сама обстановка, одежда окружающих их условно-разумных, и полное отсутствие коммуникационных гаджетов, ясно свидетельствовали, что их явно отбросило куда-то назад. Ведь, в той реальности, где они провели последний год, никто не мог обойтись без, так называемого «смартфона». Не говоря уже о всеобщей компьютеризации, которая, без сомнений, не миновала бы лечебное учреждение такого масштаба.

К сожалению, информации всё ещё было недостаточно. Но, как следует рассмотрев рентгеновский аппарат и, сравнив его с имеющимися в архиве данными, он всего-лишь узнал, что выпущена, именно эта модель, была в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году. И, если можно так выразиться, «находилась на вооружении» вплоть до двухтысячного года.

То есть, смело можно предположить, что они застряли во временном промежутке, длиной чуть более тридцати лет. Хотя, по довольно-таки новому внешнему виду, блеску и неистёртости хромированных деталей, а так же какому-то благоговейному отношению медтехника к новенькой аппаратуре, биопроцессор склонялся к выводу, что, скорее всего, они всё-же в самом начале этого темпорального отрезка, чем ближе к его концу.

Ибо со старыми, давно морально устаревшими и дожидавшимися своего списания механизмами, так бережно не обращаются. И это уже было кое-что. Не то, чтобы маленькое знание разом решило все их проблемы но, по крайней мере, помогало выработать хоть какую-то, более-менее приемлемую линию поведения.

Естественно, лучшим решением была бы возможность хоть одним глазком взглянуть в любую из столь распространённых сейчас газет. Но — увы! — с ближайшие пару часов это сделать это не получалось. Хозяин ведь уже попросил свою, скоропалительно появившуюся пассию, принести парочку. Однако, из-за непредсказуемости девичьей натуры, в тот раз ничего не получилось.

Но, квази-живое образование и не думало впадать в отчаяние. Тело носителя почти в прежней, очень хорошей, по сравнению с здесь живущими существами, физической форме. Базовые инстинкты, как выяснилось, тоже в абсолютном прядке.

В любую минуту хозяин готов, как продолжить род, так и дать отпор любому агрессору. Обвинение в этом дурацком убийстве тоже, вроде бы не грозит. Так что, нужно просто продолжать попытки достучаться до их общего мозга.

Помнится, кто-то обещал Верочке усладить её слух стихами. И даже преподнести их в мелодичной форме, и в сопровождении музыкального аккомпанемента.

Что ж, этого добра в архивах многие миллиарды терабайт. Тело хозяин имел совершенное. Голосовые связки так же были в норме. Да и слухом существ его расы, Создатель не обидел.

Остаётся только мягко и ненавязчив внедрить в память несколько подходящих случаю музыкальных хитов. Кстати, любой разумный легче всего воспринимает приятную и хорошо ложащуюся на душу мелодию. Так что, помимо облегчения адаптации в местном социуме, это можно рассматривать как усилия по восстановлению былой целостности их организмов.

Ведь, если носитель, путь кое-как, по сравнению с прошлой жизнью конечно, худо и бедно, но всё-таки сможет продолжить, надо сказать, довольно-таки жалкое существование, то биопроцессору без, бывшего его единственным обиталищем тела хозяина, выжить попросту невозможно.

И, следовательно их, один на двоих организм, нужно беречь и лелеять. А так же всеми легальными способами обеспечивать различного ништяками и разного рода плюшками. Ведь, как все знают, в сытом и, от этого добродушном, теле — неизменно присутствует здоровый дух.