СССР: вернуться в детство 3

08. А САМОЛЕТ ЛЕТЕЛ, КОЛЕСА ТЕРЛИСЯ…

*а мы не ждали вас,

а вы припёрлися!

//русское народное

СБОРЫ

Мы некоторое время постояли около мотоцикла, пока Вовкин отец не появился из дома с небольшим чемоданчиком. Дед тоже вышел провожать нас к воротам:

— Ты, Вовка, не торопись с лошадью. Я поузнаю́. Посмотрю. И телегу, может, списанную возьмём да подладим.

— Ладно, — хмуро ответил Вовка.

— Ты, Олег, смотри там за ними. Не начудили бы.

— Постараюсь, — Олег Петрович явно был особого мнения о наших способностях.

Для меня напутствия не последовало (возможно, Пётр Васильевич думал, что не вправе указывать чужому ребёнку — или просто считал всех женщин не поддающимися воспитанию?) и мы понеслись.

Стрекочущий мотоцикл не особо располагает к беседам. Я ехала и думала, что вещи Вовка так и не взял. Вообще, у него довольно много одежды у нас на даче лежит, хватит, наверное. А по возвращении посмотрим. Если что, можно будет Олега Петровича попросить, чтобы привёз. Хотя я предпочла бы, чтобы Вовка со своими дедами помирился.

Да Господи Боже, что за характеры у них такие: один не спустит, другой не уступит!.. Нет, я, конечно, тоже хороша… Мда. Одни красавцы собрались.

С этими мыслями мы докатили до Юбилейного, я поднялась в квартиру, выгребла заначку — мало ли, кто знает, сколько нам там денег понадобится. Лучше больше, чем не хватит. Но снова начинается вечная моя головная боль: как бы не грабанули! Когда уже будет безнал, а?

Над одеждой я слегка зависла. Много брать категорически не хотелось. Вот тормоза мы, не спросили даже, какая у них там погода! Теплее, чем у нас, должно быть. А вечера́? Горы рядом… В итоге я решила остановиться на наборе даже не мини, а, наверное, микро: на себя надеть шорты, футболку, носки и кеды. С собой взять: запасную футболку и носки (ну и труселя, само собой), а на случай прохлады — трикотажные брюки, типа спортивных, и тоненькую кофту с капюшоном. Я помучалась сомнениями и всё же вытащила из шкафа болоневый дождевик — мало ли, вдруг в непогоду попадём. Достаточно, околеть не должна, свариться тоже. Всё сунула в небольшую спортивную сумку, которую мы с Солнечногорска привезли. Тут ме́ста ещё навалом, Вовкино всё влезет и ещё пространство останется. А тетрадки и документы у меня в ранце. Вот, ему сумка — мне ранец. Вова и приглядывать за мной будет, чтоб никто не залез, а то у меня на себя лично надежды не очень много.

Мамы дома не было, не было и коляски — но и во дворе также было пусто. Это избавило меня от необходимости объясняться прямо. Я написала обтекаемое письмо, что поеду с Вовой и его отцом в район (в какой конкретно — история умалчивает), молочных коз смотреть, а потом могу и задержаться, чтоб они меня не теряли и не паниковали: я в гостях, под присмотром.

Оттуда мы поехали на дачу, переговорили с Таней и Рашидкой, ещё раз очень подробно расписали: кому, что и как давать. Первое сентября нынче приходилось на субботу, кроме общей линейки и классных часов никаких особых мероприятий не предполагалось, но могло ведь и так случиться, что к третьему мы не успеем вернуться, так что основная надежда была на Рашидку. Между делом Вова сообщил ему, что подумывает лошадь купить — чтоб и верхом, и кое-когда в тележку запрячь можно было. Глаза у Рашида разгорелись! Да как, да когда, да можно ли будет иногда на ней прокатиться? Ну, всё — считайте, он наш.

Бабушке я выдала ту же усечённую версию, что и в письме. Вроде как, и не соврала, и всю правду не сказала. Прокатит — нет?

Вовка тем временем водил отца по участку, показывал наше хозяйство. Хвастался, короче. Конкретно конюшни изначально не предполагалось, но имелась пара сараев условно-общего назначения, которые можно было переделать.

Пришли они к ужину. Вовкин отец был немногословен. Бабушка, которая его, по-моему, немножко побаивалась, только и спросила:

— Ребятишки за козами собрались, вы-то с ними поедете?

— Конечно! — ответил Олег Петрович, и на этом обмен информацией завершился.

Я не очень хотела, чтобы здесь повторилась сцена с, образно говоря, падением в ноги и причитаниями «да куда ж вы…», поэтому тему развивать не стала. Потом мы собрали Вовке примерно такой же комплект как и мне (плюс две книжки, чтоб с тоски не помереть) и поехали, Олегу Петровичу ещё мотоцикл надо было в Пивовариху поставить.

Примерно час мы ждали его, слоняясь по аэропорту. Сквозь окна было видно, что погода снова хочет испортиться. Непонятно было, разразится ли дождь, но тучи натягивало. Какой-то мокрый у нас нынче август, честное слово.

Приехал Вовкин отец, плечи рубашки у него были в мелкую крапинку — пошёл всё-таки дождик. Я начала переживать — не отменили бы наш рейс, но вскоре объявили регистрацию, мы отстояли очередь, чтоб показать свои билетики — чистая формальность, все места были вписаны заранее — потом снова ждали. Если честно, вот это ожидание угнетает меня сильнее всего. Да, на поезде дольше, но зато никто не заставляет вас приходить на перрон за полтора часа, чтобы потом тупо сидеть в ожидании зелёного свистка. И я, главное, читать обычно боюсь. Потому что зачитаюсь ведь и все объявления прозеваю. Но сегодня с нами был Олег Петрович, поэтому скучал и караулил он, а мы с Вовкой сидели с книжками. У меня с собой было переиздание Санина «Трудно отпускает Антарктида» — читала её когда-то урывками, и вот представился случай перечитать. Сразу скажу — отличная.

Вовка хотел взять себе что-то заумное по истории войны, но я сказала:

— Солнце, ты как себе представляешь: мы почитаем, я тебе свою книгу отдам — а твою смогу читать?

А сильно много книг набирать — тоже таскаться с ними… Вова почесал в затылке и взял О. Генри, это мы любим оба.

ЗЕМЛЯ, КАК ГОВОРИТСЯ, ПРОЩАЙ. И ПРИВЕТ

Вылет задержался чуть ли не на полтора часа. Сказали, вроде бы, в Минеральных водах сильный дождь с грозой — и я снова боялась, что не полетим. А ещё думала: да ну, нафиг, договорились вы, что ли? Тут дождь — там дождь… Но потом объявили, что всё нормально, и долгожданный зелёный свисток прозвучал.

Рейс был реально длинный, смотришь — вроде бы и по времени летишь недолго, а мы с Вовкой успели два раза поспать. До Омска полагался лёгкий перекус с соками и печеньками, а после — уже полноценная кормёжка со всеми вот этими лотками и подносами.

Минеральные Воды встретили нас слегка влажной полосой и хмурым небом, но сели мы благополучно, и, ко всеобщей радости, у входа в здание аэровокзала стояла миловидная тётенька с листочком, на котором фломастерами было написано: «Иркутск — ВНИИОК».

— А вот это, однако, нас ждут, — ткнул пальцем Вова.

Мы подошли и бодро поздоровались.

— Вы из «Шаман-камня»? — неуверенно оглядела нашу группу тётя.

— Да, — ответили мы с Вовкой хором.

— А вы — Мария Степановна? — спросил Вовкин отец и представился: — Олег. А это вот, собственно, наши юные сельскохозяйственники: Вова и Оля.

— Очень приятно, — заулыбалась Мария Степановна. — Пойдёмте на стоянку, там наша машина ждёт.

Машина оказалась рафиком. Строили в СССР такие микроавтобусы, слегка квадратненькие, остромордые. Из них ещё скорые помощи делали. Наш был радостно-зелёненьким, с широкой белой полосой вдоль борта.

В пассажирской части имелось целых три ряда сидений: сразу за шофёрским креслом (три), средний (два и одно, типа проход) и на галёрке аж четыре довольно узких.

Нас с Вовкой его папа усадил позади водителя (насколько я понимаю, это считается самое безопасное место), сам сел позади нас, а встречающая Мария Степановна — на одиночное место сбоку, как экскурсовод. Правда, ночью как-то не очень было до экскурсий, и разговор сполз на общие темы. Мария Степановна интересовалась (у единственного взрослого в нашей группе, естественно) как мы докатились до жизни такой. Олег Петрович незамедлительно воспользовался утренним опытом общения с журналистом «Восточки» и рассказывал про нас довольно складно.

Я думала, что в самолёте мы выспались, но равномерное покачивание убаюкивало, и я незаметно провалилась в сон.

Проснулась как от толчка — движение прекратилось! Олег Петрович уже выбрался из машины и оглядывался, уперев руки в бока. Рядом со мной зевал Вовка.

— Приехали?

— Вроде, да.

— Чёт не похоже на город.

— Я так понял, это их база, что ли, — Вовка потянулся и взъерошил волосы. — Сразу сюда приехали, чтоб не два раза не вставать.

— Ага, понятно.

— Ты хоть выспалась?

— Более-менее. Пошли, спросим, где у них, к примеру, морду лица помыть можно?

Удобства обнаружились в рабочем домике. И даже накрытый стол. И целая куча народу — сотрудников этой козоводческой лаборатории, представителей от партийного руководства (в том числе от пионерских организаций), каких-то непонятных вообще людей. Нас тут, оказывается, ждали, и не просто, а с фотоаппаратами — чтобы, тысызыть, в прессе отразить дружеские связи между регионами и так далее.

Если людям попутно нужно прикрыть какие-то дыры по мероприятиям или заполнить нашей встречей таблицы отчётов — я, опять же, не против. Единственное, лишь бы до наших инфа раньше времени не доползла.

— Только мои фотки в нашу «Восточку» не посылайте, — попросила я. — А то моей матушке плохо станет. Вон, Вовка с отцом пусть, они фотогеничные.

Мужчины Вороновы посмотрели на меня скептически, но принципиальных возражений не выдвинули.

За столом нас попросили сказать приветственное слово. Тут уж мужики дружно показали на меня, дескать: а вот она директор, пусть и речь толкает. Пришлось выступить со спичем — лучше всего мне удаётся в конце: «Ура, товарищи!»

Все обрадовались (подозреваю, в основном тому, что речь короткая) и захлопали. Тут же мы выяснили, что более развёрнуто нужно будет высказаться после обеда на конференции… Ни фига себе, ещё и конференция, — ужаснулась я. Ну, да ладно.

Потом нас накормили и повели с экскурсией. Хозяйство мне понравилось, хорошее. В основном, правда, козы пуховые, но молочных тоже много. Мария Степановна очень гордилась своими зааненками — не спорю, хороши. Белоснежные, спокойные. Если верить карточкам удоев — мечта козовода. Подозреваю, она до сих пор надеялась нас переубедить. Но мне не терпелось увидеть альпийцев — и вот они, в следующем загоне, наконец-то! Я с замиранием сердца остановилась у ограды. После белоснежных одинаковых зааненских коз эта группа казалась пёстрым сборищем. Может, из-за этого от них хотят отказаться? Большинство коз были трёхцветными, с переходами светло-коричневых, белых и чёрно-бурых пятен.

Надо сказать, что у альпийцев встречаются самые разнообразные масти. Их подразделяют когда на пять типов, когда на восемь или даже больше — но прикол в том, что мама-коза совсем необязательно принесёт козлят того же типа, что и она сама.

— Здесь, как вы видите, только самки и исключительно взрослые, — специальным экскурсоводческим голосом сказала Мария Степановна. — Козлята подросшие выгуливаются в отдельном вольере, маленькие — в помещениях, по возрастам.

— А вы нам можете рассказать конкретно по козам: какие здесь стопроцентные альпийцы? Про надои, про козлят?

— Конечно, я даже специально для этого взяла журнал…

Козы, так сложилось, в нашем хозяйстве были более «женской» темой. Кого я касалась очень мало — так это, наоборот, свиней. Поэтому мы с козоводческой дамой сперва присели на лавочку и начали увлечённо читать журнал, а потом пошли в вольер и дальше, по помещениям — конкретно отбирать молодняк.

Вова с отцом тем временем добросовестно позировали перед местными журналистами — кто-то же должен был отдуваться, правильно?

Коз получилось много. Двадцать три взрослых, уже доящихся козы, совершенно разных возрастов — от полутора до семи лет. И три козла, причём один из них совершенно гнедого окраса, сильно похож на чешского (я вообще не в курсе, если честно, выделена эта порода уже или нет, знаю только, что она как раз где-то близко к распаду СССР оформилась). Но козлик красивый и самое главное — неродственный всем остальным, завезённый буквально недавно, как раз чтобы избежать близкородственного скрещивания. А тут — пожалте, программу свернули. Мария Степановна вздыхала, но я не могла заставить себя ей сопереживать — я ж выгодоприобретатель!

Помимо взрослых, в стаде числилось ещё восемь чистокровных почти годовалых козочек и целая куча козликов, из которых мы выбрали четырёх. Остальные козлята практически все были помесными, и связываться с ними я посчитала бессмысленным. Вот когда не будет другого выбора — тогда, может…

В общем, этими увлекательными разговорами мы занимались до самого обеда и, по-моему, Мария Степановна прониклась к иркутянам особенной симпатией. Тоже спрашивала: откуда я столько знаю. Ответ стандартный: очень много читаю, общаюсь с опытными козоводами. Похоже, она решила, что мы в своей Сибири прям все животноводы-уникумы.

Потом нас пришли звать на обед (что характерно, народу было уже гораздо, гораздо меньше), а после обеда мы снова загрузились в рафик и поехали на конференцию по обмену премудростями — в Ставрополь.

Ставрополь показался мне маленьким, с пару Иркутских микрорайонов. Такой типичный тихий советский городок.

Кое-где виднелись высотные новостройки. Что характерно, выше девяти этажей (так же, как в Иркутске) я ни одного дома не увидела. Тоже, наверное, тут у них сейсмоактивная зона.

А вот некоторые здания до того были похожи на наши — слегка прищурься, глянь сквозь ресницы — как будто в Иркутске стои́шь. Типовые проекты, поди. Забавно.

Народу в зале сидело человек сто. Быстро они сориентировались. Я вообще, честно говоря, не очень понимаю, к чему такой ажиотаж? Или им дяденька журналист что-нибудь про нас наплёл?

Нас устроили в первый ряд. Хорошо хоть не в президиум — на сцене стоял стол, накрытый красной скатертью, и был он пока что пуст. Олег Петрович сразу сказал, что выступать не будет. Категорически.

— А ты? — спросила я Вовку.

— А что я?

— Будешь выступать? Чё тупим-то!

— Честно?

— Не хочешь?

— Нет…

— Ну Вова-а-а!

— Да что говорить-то? Здрассьте, мы приехали коз купить, а что это тут у вас?

— Фу блин.

Я судорожно начала думать: что могу сказать, если вдруг. И тут стало тихо и наконец начало что-то происходить. Из-за кулис вышли какие-то люди. О! Я узнала Марию Степановну. Остальные были серьёзные дяди и тёти. Нет — солидные дяди и тёти! Партработники, поди.

Кто-то сказал: «Товарищи, начинаем!» — и они начали.

Дядька, сидящий посередине, толкнул речь о том, как они всё тут здорово выполняют, партия и правительство должны были аж слезами счастья умываться, глядя на таких молодцов. Потом он предоставил слово другому дядьке, который как начал сыпать цифрами удоев, привесов и прочих сельхоз-сборов, что у людей, кажется, в глазах начало рябить. Или в ушах.

Следующая тётя высказалась, что не всё так лучезарно, и на неё посмотрели осуждающе. Ну как так можно, в самом деле? Мы тут почти одной ногой в коммунизме, а она? Но тётя не сдавалась и кинула тем, кто на неё так смотрел, обвинение в показушничестве. Я было уже подумала, что вот сейчас начнётся махач, но тут толстый дядька-председатель этого движа сказал:

— Александра Евгеньевна, что ж вы, в самом деле! Давайте рабочие вопросы не будем сейчас выносить… Тем более, у нас сегодня гости из другой области!

Но ораторша, по ходу, рассердилась. Она фыркнула, захлопнула свою папку и сказала:

— Вы что, Арсен Егорович, хотите гостями прикрыться? У нас рабочая конференция по сельхоз-вопросам, а не эти ваши… рапорты, — последнее слово выплюнулось с величайшей брезгливостью. — И вообще, что вы мне тыкаете: гости, гости! Этих гостей кто уполномочил вопросы обеспечения населения решать?